Глава 1
– И вообще видели, какая у него улыбочка? Прямо в дрожь бросает… – заметил парень, положив руку на плечо девушке с короткой стрижкой и поднеся к губам бутылку соджу.
– Не знаю, сработаемся ли мы вообще с этим чеболем? – соглашаясь, вздохнула она.
– А тут и знать нечего. Уволит всех к чертовой матери, сразу думать об этом перестанешь.
– Я тут кое-что про него нарыла, – достала смартфон из кармана джинс девушка. – Оказывается, он учился в Лос-Анджелесе…
– Чувствуется по его акценту…
– Хоть минуту помолчи, а! – прикрикнул на парня сидевший до этого молча мужчина постарше.
– …окончив тамошний университет, вернулся на родину отцов… – продолжала девушка, открывая в смартфоне нужный сайт.
– Как будто его здесь ждали… – ехидненько заметил парень.
– Да, что ж ты..! – вскипел мужчина.
– Я же тихо… – оправдываясь, поднял тот руку с плеча подруги.
– Четыре года работал в прокуратуре, так что обвести его как новичка в нашем деле или навешать лапшу на уши, не получиться.
– Вот тоска… – не удержался парень.
– Ладно, скажу, потому что уже ни для кого не секрет, что этот чеболь подсидел Кая. Если бы не он Кай был бы сейчас нашим капитаном, – с мрачным вздохом, проговорила вторая девушкасидевшая отстранено, как и Кай, не принимавшая до сих пор участия в общем разговоре.
– Дерьмо! Зачем ему сдался наш отдел? – возмутился парень.
– Будем работать, как работали, – успокоила его коротко остриженная девушка.
– Ну да, ну да… тебе-то хорошо, ты без пяти минут замужем. Это пусть у Чо голова болит, когда его выгонят, – поддел ее мужчина.
– Башку оторвать? – угрюмо поинтересовался у него парень.
– Неразлучная парочка, – добродушно хохотнул в ответ мужчина и повернулся к своей соседке. – Юна, а ты что молчишь? Тоже о замужестве подумываешь?
– Она опять со своим парнем поругалась, – с готовностью перевела на нее разговор подруга Чо.
– Так вы об этом шептались, все то время пока мы ломали головы о дальнейшей судьбе отдела? – насмешливо поинтересовался мужчина.
– У тебя скоро мозги поплывут от соджу. Не лезь не в свое дело! – вяло огрызнулась Юна.
– Ладно, чего ты раскричалась… – добродушно попытался он расшевелить ее.
– Кроме шуток, Юна, ты же у нас аналитик, что думаешь, ждет нас с новым начальством? – спросила ее коротко остриженная девушка.
– Ничего хорошего не ждет, – мрачно отрезала Юна. – Скорее всего, он наберет новую команду под себя, а нас расформируют, что нам и дали ясно понять.
– А я-то гадаю, чего он нам про этот дресс-код талдычил… – вздохнул мужчина и сидевшие за столиком уличной забегаловки, засмеялись.
– Не думаю, что он так поступит, – добавил он уже серьезно. – Кто ж, тогда будет всю работу тянуть?
– Это понятно, – хмыкнула Юна. – Только я имела в виду то, что он нас не просто уволит, а сдаст при первой же неудаче. Мы у него готовые козлы отпущения.
– Причем, целое стадо…
– Как бы то ни было, но если этот чеболь еще раз заикнется про дресс-код, я за себя не ручаюсь, – потянулся, хрустнув суставами пальцев, с многозначительным видом разминая их, Чо Хве. – Юна, это ты своим тинэйджерским видом добила его.
Юна в джинсовой курточке поверх темно-синего короткого платья в мелкий цветочек и теннисках на босу ногу, только плечами пожала, пытаясь за этим жестом безразличия скрыть тревогу.
– Его добил не мой вид, а та неловкая ситуация в которой он оказался, когда сделал Каю замечание, что он привел в отдел свою дочь, – парировала она, откидывая за спину короткую косу, скрепленную бархатной резинкой.
Все рассмеялись, вспомнив растерявшегося на миг вновь назначенного капитана. Сам Кай никак не поддержал эту шутку, полностью сосредоточившись на рамене. Юна с беспокойством посматривала на него, зная, что Кай начинает есть бездумно и без разбора, когда встревожен или столкнулся с чем-то неразрешимым.
– С тобой все в порядке? – тихо спросила она его, когда Чо и Сая отвлеклись друг на друга.
Кай кивнул, продолжая жевать рамен. Потом все снова вернулись к общей беседе.
– Как же не хватает Окея, – завздыхали сидящие за столиком и дружно выпили, помянув своего бывшего начальника и товарища, то ли горюя о прошедшем, то ли переживая за будущее.
Распрощавшись, компания начала расходиться. Кай помахал рукой уходящим друзьям и коллегам, но когда они скрылись из вида, добродушная улыбка сошла с его круглого лица. Вместо того чтобы сразу податься к себе домой, он остановил такси и, проехав пять кварталов, вышел возле местной кофейни. Все здесь знали эту забегаловку как кофейню, хотя кофе там подавалось редко, да и тот плохой, зато соджу и пива сколько угодно. Работала забегаловка круглосуточно и была излюбленным местом всей округи независимо от положения и статуса завсегдатаев. Было бы странно, что Кай приехал именно сюда, ведь в каждом районе, если не на каждой улице имелось такое заведение, куда заходили запросто и в любое время суток, если бы с дальнего столика ему приглашающе не махнули.
– Были уверены, что приду? – подходя, буркнул он и, придвинув ногой пластиковый табурет, сел. – Можно говорить с вами неофициально? – спросил он.
– Разумеется, – сухо разрешили ему, вежливо поинтересовавшись: – Соджу? Кофе?
– Лучше кофе, – сложил руки на широкой груди Кай, разглядывая своего собеседника, и крикнул: – Аджума, кофе!
– Да… – донеслось в ответ.
Капитан ДоКу вновь назначенный начальник тринадцатого отдела отличался от Кая всем, если не сказать, что являлся его полной противоположностью. Кай всего добился собственным трудом, упорством и усилиями. ДоКу уже с рождения имел состояние и положение. Каю от предков досталась крестьянская кряжистость и простоватое лицо, ДоКу – породистость и изящество. Даже удобная, практичная небрежность Кая, отличалась от сдержанного аристократического консерватизма ДоКу и умения носить классический костюм так, что до этого не дотягивало никакое ультрасовременное течение моды. Кай украдкой вздохнул, глядя на зачесанную назад с гладкого прямого лба собеседника густую шевелюру, машинально пригладив на свой голове жесткий ежик волос. Лицо капитана было замкнутым, а углы полных решительно сжатых губ, угрюмо опущены.
– Вы и, правда, перешли мне дорогу? – прямо спросил Кай.
– Пришлось, – признался ДоКу, переставив принесенную услужливой аджумой бутылку соджу на середину стола. – Хотите получить объяснения?
– Да уж, хотелось бы выслушать, что делает успешный прокурор у нас в убойном? Я знаю, что вы вели дело Ошейника. Дело сложное… Уже, бросили? Не по зубам оказалось?
– Вы ведь навели обо мне справки, и знаете, что меня попросили из прокуратуры именно из-за него, – равнодушно подтвердил капитан.
– П-ф… – фыркнул Кай. – Ваш отец главный прокурор и вдруг сыночка переводят к следокам? Никто на это не купится.
– Тогда, что сами думаете о моем переводе? – спросил ДоКу, мельком взглянув на появившуюся чашку кофе, что поставила перед ним хозяйка кофейни, и подвинул ее Каю.
– Думаю, что вы неспроста появились у нас. Дело Ошейника не далось вам, и вы, бросив его, решили начать карьеру поновой? Пусть так, но мне не нравится идея загребать жар нашими руками.
– Так вы захотели встретиться со мной, чтобы сказать это?
– Я хочу, чтобы отдел продолжал работать в том же составе, в каком находиться сейчас.
– Это зависит от того, как вы будете работать, – отрезал ДоКу.
– Если будете игнорировать нас, при этом используя вовсю, вам придется нелегко, – тут же парировал Кай.
Раздумывая, ДоКу, побарабанил пальцами по красному пластику стола. Собственно, тринадцатый отдел из которого капитан Ок создал вольницу, ему был не нужен. Он раскроет спущенное ему сверху дело и попадет в отдел по борьбе с наркотиками, где будет ближе к своей цели.
– Что ж, – ответил он сухо, – надеюсь на ваше содействие. Но и вам придется смириться с переменами и принять то, что я не капитан Ок и у меня не такое слабое сердце, чтобы оно отказало во время следствия.
– Вы что-то путаете, у него не было проблем со здоровьем, – раздраженно заметил Кай, недовольный тем, что пренебрежительно говорят о его, пусть и бывшем, начальнике. – Он не жаловался на сердце.
– В это трудно поверить. В таком возрасте, да при такой должностной нагрузке переживают не один инфаркт. Но меня интересует другое. Я так и не смог ознакомиться с документацией отдела, потому что ничего не нашел? Вы кому-то передали ее?
– Понятия не имею об этом, – нахмурился Кай, видимо, пытаясь что-то припомнить. – Документацией отдела заведовал капитан Ок и я знаю, что он хранил документы в сейфе.
– Сейф пуст. В компьютере никаких файлов. Рабочий стол девственно чист.
– Тут я ничем не могу вам помочь, – пожал плечами Кай, не особо расстраиваясь по этому поводу.
На следующий день тринадцатый отдел, не сговариваясь, явился на работу кто в чем, особо не заморачиваясь по поводу навязанного им дресс-кода. Новое начальство и бровью не повело и, открыв утреннее совещание, ни словом не обмолвилось о нарушении его приказа. Капитан ДоКу начал с заявления, что с этого дня отдел занимается расследованием убийства неизвестного, чей труп нашли в тупичке переулка Сонгем.
– Но, – напомнила Юна. – Мы начали дело Ретушера и оно являлось для нас приоритетным.
Вновь назначенный шеф тринадцатого отдела какое-то время взирал неподвижным взглядом на Юну, с простодушным видом ожидавшей его ответа.
– Итак, приоритетным является дело убитого неизвестного. Прошу вас все внимание и силы сосредоточить именно на нем, – медленно повторил капитан.
– Но… – начала было Юна.
– Да? – смерил ее замораживающим взглядом ДоКу.
– Дело Ретушера, которое мы вели еще не закончено, – повторила она.
Выражение лица ДоКу не изменилось, но всем своим отчужденным видом, как и молчанием, он говорил, что терпение его не безгранично, еще одно слово и Юна вылетит с работы без выходного пособия.
– Я, кажется, ясно выразился, – тон ДоКу давил на нервы, хотя говорил он спокойно.
Но если бы словами можно было резать, то от Юны сейчас остались однилоскутки. Кай мельком глянул на Юну и она, повинуясь невысказанному приказу, смолчала. Хотя даже Кай, Сая и Чо Хве видя, что Юна простонапросто продавливала ДоКу, ища тот предел его терпения, за который уже нельзя будут заходить, прекрасно понимали, что сейчас не тот случай. Хорошо если чеболь проигнорирует ее вопрос, плохо, если здесь и сейчас покажет свою власть. Помолчав немного, ДоКу ровно произнес:
– Капитан Ок должен был рассказать вам, что для поимки Ретушера создана специальная группа которой подчинены все окружные полицейские участки занимающиеся его убийствами и на чьей территории орудовал этот маньяк. Они обязаны сдать имеющийся у них наработанный материал для дальнейшего расследования этой спец группой. Я еще не читал отчеты нашего департамента по делу Ретушера, но не думаю, что ваши выводы хоть, сколько-нибудь, продвинут следствие, потому что вы только приступили к расследованию убийства Ретушером, а потому и держаться за него вам незачем.
– Но… – открыла, было, рот Юна, когда Кай чувствительно пнул ее под столом.
– Думаю, нет смысла больше возвращаться к этому вопросу. И это последний раз, когда я позволил вам отвлечься на него, – поставил точку ДоКу.
Юну его жесткость не пробрала. В это время она жарко шептала на ухо Каю:
– Стало быть, он читал отчеты других убойных отделов. Ты ведь тоже слышал, что он это сказал, да?
Но вместо ответа Кай, глядя на ДоКу с основательностью человека, раздумывающего над словами начальства, опять лягнул ее под столом.
Итак, силы следственной группы были направлены на раскрытие нового убийства в тупичке Сонгем. Пошла обычная рутинная работа: опрос свидетелей, выяснение личности погибшего, сбор информации по его окружению. На обед все четверо собрались в «Закутке», облюбованной ими забегаловке. Был бы жив Ок, они бы сейчас совещались в отделе, что до сего дня был для них вторым домом. Только в этом доме завелся чужак, с которым не хотелось делиться ни мыслями, ни мнением, а поговорить было нужно.
– Какое у вас впечатление о деле? – спросил Кай, когда махом выпил половину кружки заказанного им пива.
– Ну, – сказал Чо Хве. – Чем дальше, тем больше оно пованивает.
– Наркота?
– Если так, то его у нас отберут, – хмуро, высказалась Юна. – Не понимаю, зачем тогда тратить на него время и силы, когда можно сразу передать его отделу по борьбе с наркотиками?
– Мы ему это дело на блюдечке, а он сразу же на повышение, – покачал головой Чо, имея ввиду вновь назначенного капитана.
– Тогда имеет смысл, поднапрячься и раскрыть это убийство и пусть ДоКу валит со своим повышением из отдела, – с воодушевлением предложила Сая.
– Ну, так посадят нам на шею другого, и не факт, что лучше, чем этот чеболь, как бы, не хуже, – остудил ее пыл Чо.
– Скажи, Сая, – вдруг обратился к ней, сидевший с отсутствующим видом Кай. – Ты не помнишь, Ок передавал кому-нибудь документацию отдела?
– Нет. А разве она не в сейфе?
– Мы ведь занимались делом Ретушера, – припоминая, Кай погладил короткий ежик на своей макушке. – У Ока были бумаги по этому делу…
– Так может он уже передал их той следственной группе, о которой говорил капитан. Хочешь, созвонюсь с ними и спрошу? – тут же встряла Юна.
– Юна, – укоризненно протянул Кай. – Опять за свое? Не нарывайся, а?
– Что? – едко спросила Юна. – Будем пахать на золотого мальчика, мостить ему карьерную дорожку, пока женщин убивают? Знаешь, что я думаю…
– Юна, не кипятись, – попыталась успокоить ее Сая, но та, высвободив свою руку из ее хватки, упрямо продолжала: – Для карьеры есть очень простой, но действенный ход – ждать возмущения общественности, и только потом начинать шевелиться и что-то делать и вот тогда его имя станет на слухуу всех!
– Чего ты хочешь? – развел руками Кай, тоже выходя из себя: – Хочешь искать Ретушера в обход основного дела? Валяй! Но учти, если вылетим из отдела, у нас уже не будет и такой возможности! – Он замолчал, и уже спокойнее предложил: – Ладно, пошли докладывать о проделанной работе.
После того как оперативная группа вернулась в отдел и расселась за общим столом, капитан ДоКу коротко сообщил:
– Убитый Ли Ен, двадцать пять лет, сутенер. Снимает квартиру в Сонрионе. Работает в клубе «Голубая бабочка», который держит Тхэ Сон. Убитый отбывал с ним срок за грабеж. Сам Ли Ен еще со школы попадался на мелких кражах. Сутенером стал, после выхода из тюрьмы с подачи Тхэ Сона, устроившего его в «Голубую бабочку». Обычная шестерка. Друзей нет, постоянной девушки тоже. Престарелые родители живут в рыбацкой деревушке под Кванджу. У меня все.
– У меня тоже не густо, – продолжил Кай. – Ли Ен убит выстрелом в грудь и голову. Гильзы подобраны. Стреляли из Вальтера. Профессионал. Контрольный выстрел в голову. Убит между семью и девятью часами вечера.
– Мы опросили возможных свидетелей, – сказал Чо Хве. – А их почти нет. Никто не слышал выстрелов. Это и понятно, если учесть, что тот тупик, где нашли тело, образуют торцовые стены двух домов и глухой забор, а пистолет наверняка был с глушителем.
– Вообще никого, кто хоть что-то видел? – уточнил ДоКу.
– Да.
– Что с профилированием места преступления?
– Сначала по личности убитого. Слабак. Легко подпадает под чужое влияние. Не борец. Ленив. Любит легкие деньги. Если получает возможность поживиться без труда, воспользуется ею, не раздумывая. Убит Ли Ен у мусорных баков, – начала докладывать Юна. – Вряд ли его привели в этот переулок насильно. Остановившаяся в неположенном месте машина и сопротивляющийся человек, были бы невольно замечены многими, а после заметки в газетах, где указывается место преступления, кто-нибудь такое обязательно да вспомнит. По следам обнаруженных на месте преступления, видно, что убитый и убийца стояли близко друг к другу. Опять же, если бы Ли Ена привезли насильно, он бы сопротивлялся не подпуская убийцу к себе, тогда бы остались следы борьбы, а их нет. Убитый сам пришел в тот проулок. Не исключаю, что он назначил встречу с убийцей. Во всяком случае Ли Ен хорошо знал его и возможно договорился о встрече с ним.
– При нем не было мобильного, – добавил Кай, внимательно слушавший Юну.
– А кто нашел тело? – спросила она.
– Полиция говорит, что, судя по поступившему звонку, какие-то тинэйджеры, – ответила Сая.
– Раз не назвались, значит, завалились в тот тупичок покурить травку, – предположила Юна.
– Что ж, – подвел итог ДоКу. – Опрашиваем всех, кто работает в «Голубой бабочке». Ищем тинэйджеров и мобильный Ли Ена, которого на его теле не оказалось. Не факт, что он был при нем, но вероятность этого слишком мала.
– Вариантов два: либо мобильный прихватил преступник, либо его подобрали подростки, – постукивая ручкой по столу, сказал Чо Хве, словно не заметив, что ДоКу уже закрыл совещание.
– Если найдем телефон, – тут же подхватила Юна, – то можем узнать с кем он разговаривал последний раз в своей жизни.
– А эта уже зацепка, – кивнула Сая.
Команда продолжила обсуждение, не беря во внимание, что оно было закончено капитаном ДоКу, просто «выкинув» его.
ДоКу невозмутимо собрал бумаги и ушел в свой кабинет. Они неплохо поработали и не важно, что не приняли его, ДоКу это не волновало. Они не могли принять его, как и он их, потому что принадлежали разному кругу и заметно не дотягивали до его образа жизни, а он вовсе не обязан был сближаться с ними. Хотя чем, такие как он, отличались от таких, как они? Доходом? Статусом? Эти ребята были порой умнее, образованнее и порядочнее некоторых политиков и финансовых воротил, которых знал ДоКу. Только это ровным счетом ничего не меняло. Для него они были и оставались, всего лишь подчиненными, рабочими лошадками, которые должны беспрекословно выполнять его приказы и не осложнять ему жизнь.
Этим вечером он ужинал у своей предполагаемой невесты и ее отца. Моложавый, холеный, полный достоинства, вкладывающий в каждое свое слово, даже пустячное, особый смысл, отец Энжи невольно заставлял себя слушать. Господин Пак Мин подспудно давал понять ДоКу, что оказывает ему честь, позволив породнится с ним. Сама Энжи была красива, воспитана и элегантна. Было видно, что она дорожит своей внешностью, возводя ее в культ и безоговорочно веря в силу своей красоты, отодвигая остальные свои достоинства и способности, на которые не возлагала особых надежд, не видя в них особого проку.
– Почему все-таки следственный отдел? – вальяжно развалившись в кресле, допытывался г-н Пак Мин у будущего зятя, хорошо поставленным голосом. – Чем вас не устраивала работа в прокуратуре?
Энжи немного напряженно следила за ходом беседы, чтобы вовремя вмешаться. Она была непростительно хороша. Уложенные голливудской волной волосы, удивительно шли ей, а крохотные изумруды в ушах и атласное платье цвета темного шоколада были изысканы. ДоКу осторожно поставил хрупкую фарфоровую чашку на стол полированного черного дерева.
– Чтобы возглавить департамент, нужно с азов знать как его работу, так и его сотрудников.
– О! – протянул будущий тесть, одобрительно оглядывая кандидата в зятья. – У вас здоровые амбиции и правильный подход к делу.
– Но разве работа простого детектива не опасна? – встревожилась Энжи.
ДоКу мельком взглянул на ее аккуратные круглые колени прижатые друг к дружке. Какова она в постели? У нее отличная фигура и хорошее привлекательное тело.
– Дорогая, у ДоКу в подчинении отдел, а начальник отдела не обязан бегать за каждым карманником.
– Тем не менее, г-н ДоКу выглядит утомленным, – заботливо отметила Энжи.
Уже в машине, понемногу продвигаясь в пробке в сторону дома, ДоКу раздумывал над создавшимся положением. Он не стал говорить г-ну Пак Мину, из-за чего перешел в следственный отдел. Г-ну Пак Мину знать это, было ни к чему, тем более знакомство с невестой, устроенное отцами, кажется, прошло удачно, и он надеялся, что понравился Энжи. К произошедшему разговору ДоКу отнесся никак, не придавая ему никакого значения, понимая, что это была всего лишь пустая формальность. Г-н Пак Мин уже дал понять, что поощряет его ухаживание за своей дочерью. Что касается самой Энжи, то он не против брака с ней, и она вполне устраивала его в качестве будущей жены. Но у него была Мия с которой нельзя было порвать просто так. Эта женщина безропотно терпела его все эти три года, хотя он смог дать ей немного. Расстаться с Мией не было проблемой, проблемой было не оставить ее с разбитым сердцем и он не представлял как быть. Мия давно и преданно любила его, и это ставило ДоКу в трудное, если не в зависимое от нее положение. По сравнению с той любовью, что она дарила, он почти ничего не давал: ни душевного тепла, ни доверия, ни будущего на которое она надеялась. Он жалел ее, но молча, помогал, тоже молча, не вдаваясь в суть ее проблем. Ему просто нечего было сказать Мие, даже то, что он благодарен, что она не оставила его в его одиночестве. Она была соломинкой, но не прочной опорой. Как-то, в самом начале их связи, он попытался рассказать ей о своей работе. Он видел, она старалась понять, но не могла почувствовать за будничными словами нерв его проблем, и ей было явно не по себе, она испугалась. Может он требовал слишком много? Молчаливое понимание, это что – несбыточная мечта? Только ли для него она несбыточна? Видя влюбленные парочки, глаза которых горели огнем любовного вдохновения, он чувствовал себя обделенным. Но у кого он мог потребовать свое? Он надеялся, что преданная любовь Мии зажжет и в нем подобную искорку, и Мия старалась, делала все что могла. Значит, проблема была в нем. В Мие это любовное вдохновение горело вовсю, иначе она не вытерпела бы ДоКу столько… А Энжи? Энжи, как и он будет расчетливо строить с ним свое будущее, но… в какой-то момент он почувствовал, что и при ней его накрывают сети скуки. Наверное, он не способен на большее, не способен чувствовать сильнее, глубже… Он усмехнулся: какой смысл тогда менять преданную Мию на красавицу Энжи? Конечно, смысл был. Энжи поможет устоять и сохранить то положение, что он уже имел, даст те связи, что впоследствии помогут добиться большего. Наверное, то, что это имеет смысл, он поймет лучше, когда у него с Энжи, появятся дети.
Тем же вечером Юна с Каем проводили Чо и Саю до такси, где эта парочка тут же принялась обниматься.
– Ну, все я побежал, – протянул ей руку Кай.
– Пока, – пожала ее Юна. – Смотри не опоздай.
– Эй! – остановился Кай. – Ты как догадалась?
Засмеявшись, Юна махнула рукой, поторапливая его, и пошла в свою сторону. По пути она зашла в храм, чтобы купить для Кая талисман удачи в любовных делах, решив пройтись пешком, все равно Хена дома не было, спешить было незачем и было о чем подумать. То, что отдел будет заниматься только делом сутенера, ее откровенно бесило. Черт, как же это неприятно, когда в команде появляется чужак, и ведь это инородное тело не желало приживаться. А между тем Ретушер не собирался униматься, даже, несмотря на то, что полиция буквально наступала ему на пятки.
Неделю назад на пустыре, что тянулся за больничным комплексом «Милосердных сестер» снова нашли женское тело. Лицо погибшей было искромсано в месиво, но личность убитой все же удалось установить. Эта тридцатилетняя домохозяйка жила совершенно в другом конце Сеула. Перед тем как убить, ее изнасиловали, изрезали лицо, а потому уже перерезали горло. С самого начала с этим делом было не все ясно. Прежде СМИ поднимали вой вокруг какой-нибудь уличной потасовки или украденного у старушки кошелька с несколькими вонами, склоняя на все лады неспособность полиции навести порядок и противостоять преступности, а в этот раз жестокое убийство вдруг обошли молчанием, если не считать одной короткой заметки о найденном на пустыре теле неизвестной… и все. Никаких подробностей и смакования деталей. Потом, когда Юна забила в базу данных полиции классификационное описание ран и травм, приведших к смерти, она поняла причину столь странного молчания. Газетчики, в кои-то веки, пошли навстречу полиции, решив поспособствовать поимке маньяка. Потому что, пресса может здорово помочь лишь одним – молчанием. Следственные отделы четырех округов Сеула расследовали четыре последних убийства, не считая висяков и тех схожих преступлений, что приписывали Ретушеру. В общей сложности выходило, что маньяк совершил двадцать убийств. То что они были идентичны не вызывало сомнения, почерк убийцы просматривался четко. Из-за того, что он резал всем своим жертвам лица, Юна прозвала его Ретушером. Перед этим она изучила кучу материалов, к которым только имела доступ: анализы с мест преступлений, фотографии жертв, заключения экспертов и патологоанатомов. Она тщательно сортировала информацию, забивая ее в компьютер, обращая особое внимание на детали, из чего складывалась общая картина преступления. Так маньяк каждый раз пользовался презервативами. Свою жертву он оглушал, нанося удар по голове. Орудовал очень острым ножом. Руки пленниц стягивал скотчем. Пользовался латексными перчатками, не оставляя следов. Но вот жертвы… Их выбор ставил Юну в тупик. Никаких общих черт или признаков, по которым на них пал выбор Ретушера она не видела. Их ничто не объединяло и от того казалось, что выбор больного истеричного воображения преступника был случаен. Это как-то не вязалось с продуманностью самих его преступлений. С подачи Юны, через Ока, полиция города занялась фотографами, как известными профессионалами, так и любителями. На заметку были взяты все ателье и студии, занимающиеся фотографиями, фотосессиями, делающими портфолио. Но это не дало никаких результатов, и следствие зашло в тупик. Юна с капитаном Оком исходили из того, что Ретушер будто «подправлял» лица женщин и взяли за основу то, что катализатором убийств было их несовершенство. Юна брела домой в который раз, пытаясь понять, что же, в конце концов, общего было во всех этих жертвах. Ведь должен существовать какой-то физический недостаток, на котором Ретушер зацикливался? Может, стоило подумать о том, почему время в промежутках между убийствами было неодинаковым? Ретушер мог долго не убивать, а потом шло несколько убийств чуть ли не подряд. Вот и выходило, что кроме почерка преступлений отвратительно жестоких и садистских, следствие не имело ничего. Подходя к дому, Юна пораженно остановилась. В ее окнах горел свет. Теряясь в догадках, она поднялась к себе. Когда вставила ключ в дверь, она резко распахнулась.
– Ой! – обрадовалась Юна. – Когда ты вернулся?
– Я тебя еще два дня назад предупредил о своем приезде, – недовольно сказал Хен, уходя вглубь квартиры. – Ты как всегда тут же все позабыла из-за своей работы.
– Извини, я правда… – виновато пробормотала она, идя следом за ним.
– И долго так будет продолжаться? – резко остановился он.
Юна понурилась.
– Я думал, ты встретишь меня, а в доме ни тебя, ни даже хлеба… – выговаривал ей Хен.
Юна готова была сквозь землю провалиться от стыда.
– Послушай, – спокойно произнес он, что было не очень хорошо. Лучше бы уж кричал и топал на нее ногами. – Так дальше продолжаться не может. Тебе придется выбирать между мной и работой, и чем скорее ты это сделаешь, тем будет лучше и для тебя и для меня.
Сдернув с вешалки куртку и, обойдя Юну, он пошел к двери.
– Ты куда? – спросила она ему вслед.
– Пойду, поем чего-нибудь, – бросил он через плечо и ушел, хлопнув дверью.
Юна прошла в комнату и упала на диван. Ни думать, ни шевелиться не хотелось, но пришлось. В прихожей в сумке заиграл сигнал ее телефона.
– Да, – отозвалась она.
– Это я, – услышала она потухший голос Кая.
– Опять?
– Угу, – вздохнул Кай. – Что со мной не так, а? Скажи, что вам бабам надо?
– А вам?
У Кая опять сорвалось свидание вслепую. При первой встрече Кай обычно робел и так не отличающийся красноречием, из него в этот момент слова нельзя было вытащить. Скованным, он не то что развлечь, но даже поддержать разговор не был способен и выглядел откровенным тормозом. Но даже когда у него вдруг получалось расположить к себе женщину, это не гарантировало успеха их дальнейших отношений. Юна понимала, что проблема была не в том, что сорокалетний, кряжистый, брутальный Кай не нравился женщинам, а в том, что он их не удерживал. Сближение с женщиной успокаивало его и он, считая, что цель достигнута, снова погружался в работу, хотя Юна не уставала повторять ему, что именно первое время после сближения, самое важное для пары время и, женщина как никогда нуждается в доказательстве того, что она необходима избраннику. Но Кай был беспечен, считая, что раз сказаны все нужные слова и все обговорено, то зачем и дальше что-то доказывать. Видимо, человеку свойственно наступать на одни и те же грабли и Кай был ярким тому примером.