Отпуск
Отпуск Тринадцатого заканчивался. Со дня на день он ждал вызова в школу.
Ожидание повестки портило ему последние дни. Сама школа, как таковая, его не страшила. Он сумел выстоять, отстоять чистоту нимба на отдыхе. Угнетал другой факт – если он получит человеческий поток информации, о возвращение в чистое поле под голубое небо, следует забыть. Дружба с Меченым закончиться раз и навсегда. А, дружба была не только отдушиной, но и своеобразной школой.
Вызов пришёл на два дня раньше отпущенного срока. Небесной канцелярии было виднее, кто и сколько должен отдыхать. Вызов доставил один из мелких клерков канцелярии. Грубо ткнув повестку на мантию Тринадцатого, он развернулся, и ни слова не говоря улетел.
На повестке была чётко проставлена дата, время, корпус школы и номер качели. Пришло время собираться в школу. Тринадцатый сложил свои вещи в маленькую колбу, полученную в подарок от администрации санатория. На административной башне недремлющее Время отбило начало полдника. Заряжаться Тринадцатому не хотелось, но уклониться от установленного порядка он не мог. Каждый раз ответственные служащие дома отдыха, доносили по номерам в вышестоящие инстанции о неиспользованной Небесной Благодати. Наказанием служил карцер – тройная мера Благодати. Наказуемая душа вылетала из карцера блаженной душой. Её отправляли в Отстой садовником, спиливать рогоносцам рога.
Вспомнив это, Тринадцатый тяжело вздохнул и нехотя полетел на полдник. Впитав в себя четыре оды и два восхваления, отпускники разлетелись по интересам. Тринадцатый незаметно юркнул в любимый закоулок. Здесь, как всегда, его уже поджидал Меченый. У Меченого была ещё одна привилегия, он не посещал общие кормёжки.
– Вот, смотри, прислали.
Тринадцатый показал повестку.
– Пора, брат, пора! Хватит лентяйничать. Смотри, как на казённых харчах отъелся.
От ехидной шутки друга Тринадцатый покрылся серым цветом. Меченый выпустил из под мантии крупную гроздь хохота.
– Не обижайся, мантия лопнет. На обиженных – черти воду возят. И козьих морд не строй, а то, как у чёрта рога вырастут.
– Это у тебя вырастут, если ржать, как козёл будешь. – Тринадцатый от обиды вскочил с места. Он ни как не мог привыкнуть к шуткам друга, чем доставлял Меченому огромное удовольствие.
– Дурачок. Сколько тебе объяснять? Запомни: ржут – кони, у них рога отсутствуют. А козлы блеют, так же, как ты сейчас. Козла от коня отличить не можешь? А ещё хвастался, что всю жизнь в поле на воле, – среди своих и наших.
Меченый замолчал и сердито стукнул по гроздям хохота. От хохота остался только дымок. Тринадцатый понял, что своей обидой рассердил друга. В любую минуту Меченый мог улететь, и прощание превратилось бы в ссору.
– Не сердись. – Тринадцатый слегка дотронулся мантией до нимба Меченого. – Смотри, к нам уже просочились маленькие капельки ссоры.
– Да, как же на тебя не сердиться, если ты шуток не понимаешь. Хотел тебя развеселить, поднять тебе окрас, а ты не захотел понять. Ладно, тогда попробую поднять твоё настроение по-другому. Смотри. – Он протянул повестку.
– Тебе тоже? Почему?
– Видно, кто – то из здешних угодников узнал о наших задушевных беседах и донёс. А распорядок дома отдыха это запрещает. Тебе ведь тоже на три дня раньше вызов принесли?
– Да. У меня ещё три дня отдыха.
– Отдохнули, хватит. Думать надо было нимбом. Ой, прости, ты ведь у нас не грамотный. В распорядке что написано? Больше одного или меньше десяти – не собираться. Понял?
– Я понимаю, почему нельзя больше одного. А почему нельзя меньше десяти? Этого я понять не могу.
– Очень просто, из десяти всегда найдется один честный. Вовремя доложит в нужную инстанцию о неблагонадежных.
– Получается, что, не желая этого, я тебя сдал, как самый последний стукач. – От сознания своей вины Тринадцатый снова посерел.
– Слушай, дружок, если ты всегда, так на всё будешь реагировать, то быстро в карцер попадёшь. Посерел весь. Разве так можно? Надо сдерживать свои эмоции, что бы никто ни когда не видел что у тебя внутри. Можно кричать, волнения гроздями из-под мантии выпускать, для большей важности нимб погрызть или цветами переливаться – всё можно. А правильно и нужно всё это внутри себя держать, наружу не выпускать и оставаться таким, как будто ничего не происходит.
– А как этого добиться?
– Тренировками. Начни с простой ситуации: вспомни что – ни будь неприятное и пережуй это спокойно в себе. Главное, в это время следить за своим цветом. Не выпускать на волю эмоции. Они вещи капризные – сразу вылезают и на мантию садятся. Если ты это в себе сможешь сейчас наработать, то и человеком это не потеряешь. У людской плоти забот много, ох как много. Без эмоций проблем хватает.
Тринадцатый испугано взглянул на Меченого.
– Первая и главная задача – пища. Плоть питать нужно. Чтобы вкусно поесть и сладко поспать, люди войны начинают и бьются не на кровь, а насмерть. Бывают войны крупно масштабные – от Самого Создателя. – Меченый поднял концы мантии вверх.
– Неужели, войны тоже от Самого? – Не поверил Тринадцатый другу.
– А, как же. Только тут вот какая загвоздка: люди, как бы сами просят разрешение на кровопролитие.
– Зачем?
– Очень просто. Накопилось у них много оружия – девать не куда. Не выбрасывать же? Вот, у кого его побольше и высматривает себе противника поменьше. А, потом, у Создателя выпрашивает разрешение.
– И – и – и, Он, разрешает? Не верю.
– А, что не разрешить – то? Люди за свои грехи должны сами расплачиваться.
– Но ведь, и невинные люди страдают?
– А, ты, что про невинность людскую знаешь?
– Таких людей не встречал. – Категорично заявил Тринадцатый. Потом помолчал, и тихо добавил. – Считай, что я вообще с людьми не встречался.
Разговор зашёл в тупик. Гроздья Недоверия начали скапливаться в узком проходе.
– Хорошо, ты, мне не веришь. Я, на тебя не обижаюсь за это. Сколько до отбоя?
– Два часа. – Тринадцатый посмотрел на главную башню с часами. Башня была возведена странным образом, – где бы ни находилась душа – отпускник, – она всегда могла узнать время по часам.
– У нас с тобой есть два часа на экскурсию. – Меченый достал из под мантии две бесцветные грозди. – Держи. – Протянул он одну гроздь другу. – Спрячь под нимб.
– Зачем?
– Что бы нас ни увидели санаторские шпионы. – Пояснил Меченый. Затем, ни слова не говоря, спрятал свою гроздь под нимб. Тринадцатый испугано огляделся вокруг. Меченый исчез.
– Ты, где? – Сам не зная почему, вдруг, прошептал он.
– Да, здесь, я, здесь. Делай, как я тебе велел.
– А, как же я за тобой полечу, если я тебя не вижу? – Не унимался Тринадцатый. Он не верил в чудеса, потому что ещё ни разу в жизни с ними не сталкивался.
– Когда станешь невидимым – меня увидишь.
Стоило Тринадцатому положить гроздь под нимб, как он сразу же, увидел друга.
– Вот теперь можем лететь. Сколько времени из-за твоего недоверия потеряли.
Первым в полёт пустился Меченый. Сил у него было больше, чем у Тринадцатого. Ему частенько приходилось тормозить, что бы дождаться друга.
Тринадцатый не мог понять, зачем и куда они летят. Все силы у него уходили на стремительный полёт. Напрягая силы, и достигнув нужной скорости, он так разогнался, что чуть не врезался в Меченого.
– Подожди. Прилетели. Вон видишь дымка?
– Да.
– Нам надо туда. Только осторожно. Без разговоров.
Стараясь не шелестеть мантиями, и не создавать воздушного потока, они подлетели к дымке, на которую указал Меченый. Они подлетели ближе. Тринадцатый, рассмотрев, что это целое облако душ, очень удивился.
– Что это такое? Зачем? – Нечаянно вырвалось у него вопрос.
Меченый сразу же схватил Тринадцатого за край мантии, и потащил в обратную сторону от облака. Только оказавшись на почтительном расстояние, Меченый отпустил мантию Тринадцатого.
– Я, же, тебе сказал молчать. Ты, что хочешь, что бы нас в Отстой сослали?
– Нет.
– Тогда молчи, когда тебе велят. Потому как такое видеть нельзя.
– Ты, вот кричишь, а ничего не объясняешь. – Обиделся Тринадцатый. И, крупные капли Обиды сразу же окружили его со всех сторон.
– Прогони это нечисть. Или она тебя задушит. А, ну лети вон отсюда. – Не удержался Меченый, и сам начал прогонять Обиду. Справившись с каплями, он медленно полетел в сторону пансионата, на лету объясняя положение дел. – Понимаешь, там внизу, на земле сейчас бойня идёт. По-другому – война, значит. Убивают люди друг друга, не задумываются. Умирают на поле боя десятками, а то и сотнями. А, души в такой суматохе могут покинуть тело только по распоряжению Ангела – Хранителя. Представь, на десять человек с одним именем – один Ангел – Хранитель. Пока всех найдёшь в этой круговерти с ума сойти можно. Вот они и выбирают ночное время суток, легче работать. Ночью люди в основном спят, не воюют.
– А, если воюют?
– Тогда ночью работают. Души-то всё равно надо отправлять.
– Ясно. Но, мне от их количества страшно стало. Неужели возможно сразу столько тел загубить?
Меченый ухмыльнулся. Его поражала наивность Тринадцатого. Он ни раз за свою миссию общался с душами. Дружил с ними, вёл долгие беседы. Попадались и новички. Но не разу не приходилось Меченому встречать в душе столько наивности.
– Когда Земля – матушка от людских ног трещать начинает, – то можно и загубить. Война или мор, какая разница, если плоти слишком много. Выживут сильнейшие из сильнейших. Продолжат род людской новой, сильной плотью.
У Тринадцатого от удивления нимб съехал с мантии. Из-под него чуть не выскочила гроздь – невидимка. Он ели успел её поймать, и поправить нимб. Меченый подождал, пока друг поправит одеяние, и продолжил.
– Вообще, всё не так просто, как ты себе представляешь. Войны чаще всего происходят по воле плоти человеческой. Не умеет душа сама себя контролировать, стареет, особенно после сорокалетнего отбывания на Земле. Ей и заветы, и указы написаны в виде шпаргалок и болезни посланы, а она всё равно себя губит и губит. Иногда, плоть такую верхушку над душой берёт, что душу за плотью уже и не видно. А потому, что плоть только и делает, что вкусно ест и сладко спит. Душе бедной становится тяжело плоть носить. Но это ты узнаешь сразу в первые дни жизни в человеке, когда любящая мамочка начнёт в твоё тело всякую гадость килограммами вливать. Ты в угоду ей будешь всё это заглатывать и толстеть, потихоньку жиром заплывать. Толстеть и лениться, жиреть и болеть. Правда, худым людям тоже не сладко в жизни. Судьбу несёшь в худосочном теле, и всё боишься за себя – как бы ненароком не выскочить. Здесь правило одно, даже не правило, а закон. Знай меру. На этот счёт в школе тебе целый реестр дадут.
Тринадцатый взволновано перебил друга.
– А ты что в школе изучать будешь? Ты и так всё знаешь.
– Я не изучать полечу, а лишнее откачивать.
– Как так откачивать?
– Смоют с нимба ненужную информацию, что бы, таких безграмотных душ как ты, не баламутил. На земле себя прилично вёл. Я столько всего знаю, что самому страшно бывает. Для меня, с моим умом на земле, в человеке, запретов не существует. Захочу – мировое пожарище устрою, захочу людям законы открою, или всё человечество нищими сделаю. А это ни как нельзя, без разрешения сверху. Всё должно быть по плану. Нарушать небесное планирование запрещено. Знаешь, сколько архангелов над планами в канцеляриях мантии просиживают?
– Нет, не знаю.
– Много. Очень много. У них работа важная, нужная. А я со своим умом им всё нарушить могу.
– А, было уже такое?
– Да. Я там люблю всякие технологии изобрести. Они пока разбираются что к чему, я полностью материализуюсь. Так что полечу я завтра на нужное дело.
– Ты что, дурачком станешь?
– Да, глупее не увидишь, не повстречаешь. Так что, пока меня не стерилизовали – учись. Потом от меня проку будет, как от петуха: своё прокукарекал, а там хоть не расцветай.
– А имя своё помнить будешь? Или всё под чистую сотрут? Хотел бы я на тебя нового посмотреть.
– Всё я помнить буду, всё. – Вдруг, весело заверил Тринадцатого Меченый, и прибавил скорость.
За разговорами, Тринадцатый не заметил, как они вернулись в пансионат. Меченый снял нимб. Гроздь – невидимка плавно выскользнула вверх, и незаметно растаяла. Тринадцатому ничего не оставалось делать, как тоже стать видимым. И, тут только Тринадцатый понял, как задел друга разговор. Мантия Меченого окрасилась всеми цветами небес.
– Это в первый раз им удалось из меня болвана сделать. Теперь у них ничего не получиться. У меня на их хитрости свои премудрости придуманы.
Злость, Раздражение, Ненависть – пузырьками крутились вокруг мантии Меченого. Потерпев их присутствие некоторое время, Меченый смёл гадкие пузырьки одним взмахом мантии.
– Тебя тоже должны были почистить после кота, но ты в картотеку не занесён. Пробел в работе клерков канцелярии.
– Я ни в чём не виноват.
– Тебя никто ни в чём не винит. Но без смыва нельзя. Всё кто здесь сейчас отдыхаю, обязательно пройдут смыв памяти. У них сначала направление в дезкабину, а затем в школу, как у меня. А у тебя повестка чистая.
Конец ознакомительного фрагмента.