3
– Здравствуйте, я Гарри Симпсон. – Молодой человек в очках с такой же, как у Сары, толстой оправой протянул ей руку. – Консула сейчас нет. Надеюсь, я смогу вам помочь.
Симпсон старался быть одновременно участливым и деловым. Из окна его кабинета открывался вид на парадную и в то же время уютную виа Венето.
– Очень приятно, Сара Лемен. Но доказать этого я не могу.
– Да, мне сказали, вы потеряли документы. Садитесь, пожалуйста.
– Спасибо. У меня их украли. Вместе со всеми вещами.
– Вот как? Сочувствую. К сожалению, в Риме такое случается. Вы обращались в местную полицию?
– Еще нет, мистер Симпсон.
Мистер Симпсон производил приятное впечатление, но Сара решила пока не рассказывать ему о том, что местная полиция ее ищет. Пусть сначала удостоверится, что она – это она. И выяснит, когда прилетела: тогда станет понятно, что Сара Лемен просто не могла совершить ничего из того, в чем ее обвиняют.
– Напрасно. Документы часто подбрасывают, ворам они ни к чему. Но в любом случае, вам не о чем волноваться. – Симпсон ободряюще улыбнулся. – Консульский отдел посольства будет рад вам помочь. Для этого он и существует, так ведь? Зовите меня Гарри.
Ну да, рад. Она почти час провела в переговорах с охраной и персоналом, добиваясь приема.
Единственное доступное доказательство Сариной идентичности – фотографии на ее странице в фейсбуке – Гарри изучал с неподдельным интересом. Дойдя до картинки, на которой она обнималась на пляже с лысоватым парнем, он вернул на лицо служебное выражение.
– Это ваш муж? Простите мое любопытство, но мне понадобится кто-то, кто сможет подтвердить вашу личность. Или бойфренд?
– Бывший, – вздохнула Сара. – Нельзя ли обойтись без него?
– У меня нет сомнений, мисс Лемен – Симпсон кивнул на экран, – что вы это вы. Однако, существуют формальности, которые я обязан соблюсти.
– Да, я понимаю. Но… Гарри, – Сара чуть не назвала его Гомером, – любой из моих френдов в Фейсбуке сможет это сделать.
Симпсон записал продиктованные Сарой контакты мамы, Фила, троих университетских приятелей и двух профессоров, после чего отправил ее сфотографироваться и сдать отпечатки пальцев:
– Таков порядок.
Фотография Саре не понравилась, она получилась слишком похожей на тот полицейский портрет. Надо было улыбнуться, что ли. Но просить переделать неудобно – здесь же не частная фотостудия. Закончив с формальными процедурами, она вернулась в кабинет, подписала необходимые бумаги.
– Го… Мистер Симпсон, а когда я получу временный паспорт?
– Обычно процедура занимает до десяти дней. Но, – Симпсон заметил, как огорчилась посетительница, – я попробую все ускорить. Правда, сегодня пятница… – Он развел руками, сочувственно улыбаясь. – Боюсь, не раньше понедельника. В лучшем случае.
На прощанье отзывчивый вице-консул выдал ограбленной студентке сто евро («надеюсь, вам этого хватит до понедельника») и приложил к ним свою визитку с написанным от руки номером сотового («я всегда к вашим услугам, можете на меня рассчитывать»).
Сара вышла из посольства на виа Венето хоть и несколько разочарованной, но все же приободренной.
Ближайшее кафе на другой стороне улицы выглядело слишком пафосным для ее скромного бюджета; она углубилась внутрь квартала. Паста с грибами в дешевой пиццерии неподалеку показалась ей очень вкусной, а ближайшая перспектива – не такой мрачной, какой она выглядела сегодня утром. Можно было надеяться, что Алессио согласится оставить ее в отеле до понедельника и тогда она спокойно пойдет в полицию.
Ну, не то чтобы совсем спокойно. Конечно, Сара не могла перестать думать о ночной трагедии на мосту, хоть воспоминание о несчастном незнакомце уже не причиняло той острой боли, что не дала ей сегодня заснуть, а слово «убийство» сейчас звучало в ее голове реже, чем «несчастный случай». Почувствовать себя увереннее помог и мистер Симпсон – теперь в посольстве о ней знают и не бросят в беде. Нужно будет попросить его найти хорошего адвоката.
Мысль о том, чтобы сесть в понедельник в самолет, не заходя в полицию, Сара прогнала, напомнив себе о родных и близких утопленника, которые ничего не знают о его участи.
Еще одним ее достоинством было умение сосредотачиваться в неприятных ситуациях на хорошем. Не бесконечно, как показала история отношений с экс-бойфрендом, но хотя бы временно. Сара поздравила себя с тем, что теперь у нее есть два с половиной дня на Рим. И деньги – пусть немного, но если скромно питаться, на музеи должно хватить.
Она разложила перед собой на столе карту, наметила долгий непрямой маршрут, отправила брату смс «все в порядке» и отправилась навстречу прекрасному.
День выдался солнечным и безветренным. В такую погоду хорошо, наверное, помечтать на ступеньках Испанской лестницы, глядя на сутолоку внизу у фонтана. А потом пройтись мимо сияющих витрин виа Бабуино и, свернув на виа Маргутта, найти на ней очаровательный дворик дома, куда Грегори Пек водил Одри Хэпберн в фильме «Римские Каникулы».
Но Саре нужно было избегать больших улиц и людных мест, в которых, как она заметила утром, всегда дежурит полиция. Да и крупных достопримечательностей тоже – там повсюду камеры наблюдения. Она спустилась переулками к виа Тритоне, пошла вдоль нее по узким петлявшим улочкам.
Но и там миновать достопримечательности оказалось сложно. Рим, о котором Сара много читала и примерно таким себе и представляла, просто весь из них состоял. Чуть ли ни каждый дом хотелось долго рассматривать.
Правда, по книгам нельзя было составить впечатления о людях на римских улицах. Ей никогда прежде не доводилось видеть такого количества туристов. В этом городе не было места, где бы они не сновали, бежали, неторопливо прогуливались или бодро вышагивали большими и маленькими группами, как муравьи, мигрировавшие между несколькими крупными муравейниками – Навоной, площадью Испании, фонтаном Треви, площадью Пополо и Пантеоном.
Среди них легко оказалось распознать местных жителей. В отличии от приезжих, предпочитавших в жару шорты и майки, римляне одевались не по погоде, а по сезону. Формально осень уже наступила, значит пришла пора доставать из шкафов куртки.
Еще они выглядели так, словно все время пытались сосредоточиться на своих важных делах, чему очень мешали эти праздные толпы. Их можно понять; Сара подумала, что не смогла бы, наверное, жить среди такой суеты. Но больше всего ее поражало безразличие римлян к тому, что они живут практически в музее. Конечно, объяснимое: сложно всю жизнь благоговеть перед тем, что у тебя под носом и никуда не денется. И все же выглядело это странно. Как если бы, скажем, музей Метрополитен весь был заполнен сувенирными лавками и пиццериями. А продавцы бы деловито отвлекали посетителей от шедевров на стенах.
Будь проще, сказала себе Сара, разглядывая издалека лаконичный фасад церкви Санта-Мария-ин-Виа, что за экзальтация. Может вот тот бездомный, который спит справа от входной двери, не хуже тебя знает, что фасад придумал замечательный Джакомо делла Порта5. Может, он даже его дальний потомок.
В церковь Сан-Сильвестро-ин-Капите, где хранилась одна из голов Иоанна Крестителя (на остальные претендовали израильтяне, французы, греки и сирийцы), она тоже заходить не стала, опасаясь камер. Постояла в дверях, рассмотрела интерьер.
К середине маршрута Сара придумала себе маскировку. Она шла по улице, держа надо лбом свернутую вчетверо карту, – получился как бы козырек, спасающий нос от загара. С этой же конструкцией она входила под темные своды храмов, что выглядело странновато, зато позволило ей посетить еще несколько замечательных базилик.
Больше остальных ее потрясла Сопра Минерва6. Путеводитель, который она читала в самолете, обещал, что собранных здесь шедевров хватило бы на небольшой музей. Но какой куратор какого музея сумел бы из этой мешанины стилей, времен и судеб сшить такой красоты лоскутное одеяло истории?
Мощи Екатерины Сиенской, отважной простолюдинки, вернувшей папский престол из Авиньона в Рим, соседствовали здесь с могилами двух неправедных пап из рода Медичи.
Справа от мраморного «Христа» Микеланджело, которому позже привесили на причинное место бронзовую тряпочку, покоился благочестивый ханжа Павел IV, по чьему приказу такие же тряпочки пририсовали четырем с лишним сотням персонажей «Страшного суда» в Сикстинской капелле.
Блаженный Фра Анжелико, небесный покровитель всех художников, нашел успокоение невдалеке от места, где потом его собратья по доминиканскому ордену устроили трибунал инквизиции.
Она зашла еще в Сант-Андреа-делла-Валле, а потом, сделав крюк, в Сант-Агостино, где, как было написано в путеводителе, картину Караваджо можно увидеть не в музейном зале, а в интерьере, для которого она была написана.
Караваджо повлиял на Сару странным образом: разглядывая полотно «Мадонна Лорето», она вдруг заволновалась, вспомнив, что ее ищут. Сняла очки, снова собрала на затылке успевший распуститься пучок и решила больше никуда не заходить – опасно, могут опознать.
Часа через четыре, напившись глазами красоты, Сара добралась до своего отеля. Глаза без очков от долгого напряжения болели и начали чуть косить, как когда-то в дестве. Но теперь уже очки можно было надеть.
Алессио на месте не оказалось; за столом сидела девушка с колечком в ноздре и строгим выражением на округлом лице. Сара вздохнула, приготовилась рассказать ей об украденном паспорте, и пообещать, что готова будет предъявить его в понедельник. Но та молча выдвинула ящик, вынула ключ от номера, положила на стол.
– Спасибо, – обрадовалась нелегальная постоялица. – А… Извините, не найдется ли у вас зарядки для айфона?
Она не позвонила маме, села батарейка.
Строгая девушка помотала головой, не взглянув на нее.
Сара поднялась в номер, скинула кроссовки, несколько минут полежала на кровати, задрав ноги на стену, чтобы снять усталость, а потом пошла под душ.
Все сегодняшние красоты успели перемешаться в голове. Надо бы их как-то систематизировать, записать впечатления, пока они свежие. Помянув добрым словом оставшийся в украденном рюкзаке планшет, она подумала, не попросить ли у девушки внизу ручку и бумагу. Та хоть и не располагала к общению, но вряд ли откажет в такой пустяковой просьбе.
А, вот, кажется, и она. Сара расслышала стук в дверь номера и выключила воду:
– Минутку. Иду.
Но то, что она приняла за стук, было хлопком закрывшейся входной двери, которую перед этим кто-то открыл. Ключом. Это стало понятно после того, как незапертая дверь в душ резко распахнулась от удара ноги. Ручка ударила в стену, на которой треснула плитка, с потолка посыпалась штукатурка.
– Стоять! Полиция!
Она едва успела запахнуть на себе полотенце.
Перед ней стояли двое, один совсем молодой в серой полицейской форме, а второй лет сорока с тусклыми глазами. На нем был темно-синий гражданский костюм.
– Вы арестованы!
Нельзя сказать, чтобы Сара не готовила себя к этим словам, но такой брутальности она все же не ожидала. Трудно было не растеряться.
– Я… Я могу одеться? – спросила она вместо того чтобы строго поинтересоваться «На каком основании?»
– Вы арестованы! – снова крикнул ей в лицо молодой полицейский. Истерическая нота в голосе сделала бы сцену комичной, если бы не направленный на Сару пистолет в его руке.
– Пусть оденется. Ей некуда деться, здесь нет окна. – Человек в костюме заглянул в душ, чтобы в этом убедиться.
Однако, Сарину попытку прикрыть дверь он пресек, подставив ногу.
– Обыщи одежду.
Молодой послушно вывернул карманы висевших на крючке джинсов и сложил в раковину добычу: телефон, несколько мятых купюр, горсть монет и визитную карточку.
– И белье.
Без пистолета, с предъявленным коллеге лифчиком в расставленных руках, полицейский выглядел комедийным героем. Но смеяться здесь было некому.
Когда Сара, неловко прикрываясь полотенцем, оделась и повернулась к ним, он уже держал перед собой раскрытые наручники. Она протянула руки, на которых с лязгом сомкнулись блестящие браслеты.
– Тереза Романо? – Вопрос тусклоглазого, который все еще подпирал ногой дверь, прозвучал утвердительно.
– Что? Нет, это ошибка. Меня зовут Сара Лемен, я студентка из Сан-Диего. Это в Америке, в Калифорнии. Я прилетела в Рим только вчера. Послушайте, я могу это доказать. То есть, не я… а Гарри Симпсон из американского посольства. – Сара кивнула на раковину. – Там его визитная карточка. Если вы ему позвоните…
– Что она говорит? – Молодой посмотрел на старшего. – Она американка?
– Веди ее вниз, сажай в машину.
Сарины попытки объяснить то же самое на итальянском не дали результатов. Может, потому что она не смогла вспомнить, как по-итальянски «визитная карточка».
Молодой, сильно сжав ее руку выше локтя, вывел арестованную из отеля. Девушка на ресепшн проводила их безучастным взглядом, по которому Сара безошибочно определила, что она и вызвала полицию.
У двери ждал автомобиль с невыключенными синими мигалками на крыше. Полицейский открыл дверь, неотработанным движением пригнул Сарину голову и усадил ее на заднее сиденье.
Там уже был один пассажир. Голубоглазый парень примерно Сариного возраста с волнистыми волосами соломенного цвета подвинулся, освобождая ей место. Наручников на нем не было, и выглядел он невозмутимо, как человек, который оказался здесь случайно и ненадолго. Сару это немного успокоило. Ее ведь тоже арестовали по ошибке. Сейчас привезут в ближайшее отделение, позвонят Симпсону, и все разъяснится.
Вскоре спустился старший – наверное, решил обыскать комнату перед уходом – и сел рядом с водителем, положив между сиденьями пакет с ее вещами.
– Не надо. – Он поморщился, когда молодой включил сирену. – Поехали. И гирлянду погаси.
Тот выполнил команду – стал сдавать назад, чтобы свернуть в переулок за отелем. Сара помнила эту дорогу.
– Не туда. – Полицейский в костюме показал рукой направление. – Выезжай на набережную.
По набережной Рипа они проехали не больше трехсот метров.
– Остановись здесь, – велел старший молодому.
За неимением свободных парковочных мест тот притормозил у автобусной остановки. Оба вышли из машины.
Начальник достал телефон, набрал номер. В ожидании ответа что-то сказал помощнику, кивнув на Сариного соседа. Молодой тоже вытащил из кармана телефон, стал куда-то звонить.
– Ты опасна? – усмехнулся блондин, кивнув на наручники на ее запястьях.
– Не сегодня.
– Я Эрик. – Он протянул руку.
– Сара. – Ей пришлось протянуть обе, что без наручников смотрелось бы, как жест почтительности.
– А, ты американка.
– Откуда ты знаешь?
– Разве не всех американок так зовут?
– Вообще-то меня здесь принимают за итальянку. А ты тогда из Швеции.
– Точно, – засмеялся Эрик. – Не буду спрашивать, как ты узнала.
Пока оба полицейских с кем-то беседовали, Сара успела рассказать новому знакомому свою историю, сокращенную до сцены с кражей вещей, а тот ей – свою.
Он бросил юридический колледж в Стокгольме и уже несколько месяцев путешествовал бэкпекером по Европе. Застрял надолго в Риме – ему здесь нравится. Свинтили его за то, что замутил дневную вечеринку на понте Ротто, развалинах античного моста у острова Тиберина. Он мог убежать, но отвлекал внимание копов, чтобы дать уйти друзьям.
Эрик так беззаботно все это описывал, что Сара даже позавидовала. Шляться по красивым местам без целей и обязательств, и устраивать вечеринки на разрушенных мостах – разве не на это надо тратить жизнь, когда тебе двадцать два?
Молодой вернулся к машине, открыл заднюю дверь.
– Давай, выходи. – Это относилось только к Эрику.
– Ну пока. – Тот кивнул на прощанье Саре. – Я иногда играю на гитаре на понте Систо. Так, на пиво заработать. Приходи, когда тебя выпустят.
Он вылез, хлопнув дверью. Сара не слышала, что говорил ему на улице полицейский; по насупленным бровям она поняла, что это была нотация. Строгая, но короткая: через минуту отпущенный на свободу Эрик уже перебегал дорогу, весело махнув ей рукой. Сара в ответ прижала ладонь к стеклу. Она с удовольствием встретилась бы с ним снова.
В это время старший полицейский, закончив свой разговор, вернулся в машину.
– Слушайте, офицер, это ошибка. – Легкость, с которой отпустили соседа, вселила в Сару надежду. – Я могу объяснить…
– Сейчас приедут мои коллеги. – Он не дослушал. – Им все и объясните.
Он понимал английский, но отвечал по-итальянски. Его серьезный настрой настораживал.
Сара снова напомнила себе, что ей нечего опасаться. Ну проведет пару неприятных часов в местной полиции, пока они выяснят, что ошибались. Не самый полезный опыт, зато будет потом что рассказывать за ужином. До сих пор, когда приходила ее очередь вспомнить веселую байку, все сводилось к историям типа «однажды Борромини решил насолить Бернини…»7.
Едва ли Сару можно было назвать совсем уж ботанкой, просто сравнимых по интересности приключений в ее жизни до сих пор не случалось.
Рядом недовольно просигналил автобус. Ему пришлось выпускать пассажиров прямо на дороге, потому что оставшееся место на остановке занял черный джип – «Мерседес» с затемненными стеклами.
Старший полицейский вышел из машины, открыл заднюю дверь, наклонился и довольно грубо потянул Сару за цепочку между браслетами:
– Вперед.
Он пересадил арестованную на заднее сиденье джипа. Сам собирался сесть рядом, но из передней двери вылез сурового вида мужчина в черном кожаном пиджаке, жестом показал ему на свое место. Они поменялись, и «Мерседес» резко тронулся, подрезав отъезжавший автобус.
Машина на большой скорости проезжала места, где другие притормаживали; водитель явно не утруждал себя соблюдением правил. При этом ни мигалку, ни сирену он не включал, а на «Мерседесе», как она успела заметить, не было написано слово «полиция». За пять минут никто в салоне не произнес не слова.
Сара заволновалась.
– Э-мм… Офицер… – Она обращалась к тому, кто ее арестовал. – Вы даже не сказали, как вас зовут.
Тот не ответил, будто не слышал. Странно.
– Я говорю, вы не представились, – повторила она, пытаясь пристегнуться. – Разве полицейские не должны представляться, когда кого-то арестовывают?
Мужчина в темно-синем костюме молча смотрел на дорогу прямо перед собой. Сосед в кожаном пиджаке откинулся на спинку, противно ухмыльнулся, уставился на нее. Пристегнуться он не помог, Сара справилась сама, пропустив ремень под руками.
– Почему вы молчите? Я же к вам обращаюсь. Я имею право знать.
Переспросив еще раз, она услышала неразборчивое «…отти» с переднего сиденья. Он даже не повернул головы.
– Как? Простите, я не расслышала.
Вместо того, чтобы ответить ей, тот обменялся с водителем короткими фразами, смысла которых она не уловила.
Надо было раньше спросить, когда они ворвались в гостиничный номер, задним числом укорила себя Сара. Ведь никто из них не показал полицейского значка. На молодом хоть форма была. И что, в Италии не зачитывают задержанным их права?
– Слушайте, вы должны четко назвать свое имя и подразделение. – Сара постаралась говорить уверенно. – И объяснить, в чем вы меня обвиняете.
Ответа она опять не получила. «Мерседес» на секунду притормозил у тротуара; полицейский с неразборчивой фамилией, не попрощавшись с коллегами, вылез из машины и зашагал прочь.
Сара только сейчас обратила внимание, что они уже выехали из центра и попали в спальный район с похожими друг на друга пятиэтажными домами. Она попробовала прочесть название улицы, но таблички попадались нечасто, и были слишком мелкими, чтобы разглядеть их из окна все так же быстро ехавшего джипа.
– Куда мы едем? – спросила она уже испуганно.
Молчание.
– Куда вы меня везете? Кто вы такие?
Водитель вместо ответа включил радио, а сосед, который ее разглядывал, отвернулся к окну.
Ее подозрение перерастало в уверенность.
– Эй, – Сара наклонилась к водителю, дотронулась до его плеча. – Послушайте, я…
Сидевший рядом схватил ее за локоть и отбросил назад на сиденье. Все так же молча.
Только теперь Сара испугалась по-настоящему.
Так, стоп, сказала она себе. Это не повод для паники. То есть, конечно, повод, и еще какой. Но паниковать сейчас нельзя. Надо думать, что делать. Идиотка, могла бы сразу заметить, что эти двое не похожи на полицейских, а суровый не похож даже на итальянца. Надо было сразу выскочить из машины. Там был автобус, полный людей, они не стали бы меня похищать на глазах… О, боже. Точно, они меня похитили. Но кто они? И зачем меня… Нет, они же похитили не меня. Не меня!
– Я поняла! Я не та, кто вам нужен! – Сара по-прежнему говорила в спину водителю. – Да послушайте же. Вы меня принимаете за какую-то Терезу, но я не она. Я не она, понимаете? Это ошибка. Вы просто ошиблись. Наверное, я на нее похожа. Это очень даже может быть. Знаете, мой брат говорит…
– Zatknis, – перебил ее суровый, убрав с лица ухмылку. Теперь он смотрел на нее раздраженно.
Сара не поняла, но замолчала.
Заметив, что начинает дрожать, она приказала себе собраться. Что делать? Что делать? Думай!
«Hello darkness, my old friend»8 – Саймон и Гарфункель со своим комментарием прозвучали по радио очень некстати. За окном уже стемнело. Они выехали из Рима – вдали были видны огни городских окраин, а вдоль обочины сельской дороги скучали под редкими желтыми фонарями придорожные проститутки.
Выпрыгнуть на ходу? Не получится, двери наверняка заблокированы. Да и этот… упырь… не даст. Сара вспомнила лосанджелесского спецназовца, которого пригласили прочесть студентам лекцию. Если вас взяли в заложники или похитили, говорил он, попробуйте добиться того, чтобы преступники перестали видеть в вас только свой «объект». Дайте им понять, что они имеют дело с конкретным живым человеком. Чьей-то дочерью или сыном, сестрой или братом, женой или мужем. Почему-то он начинал свои примеры с женщин.
– Прошу вас, выслушайте меня. – Она изо всех сил старалась выглядеть спокойной и говорить убедительно. – Меня зовут Сара Лемен, я живу в Америке, учусь в университете. Я обычная студентка, понимаете? Только вчера прилетела в Рим. На каникулы. Завтра здесь будет мой бойфренд. Он очень расстроится, если меня не найдет…
Тягостное молчание в салоне заставило ее сорваться на крик:
– Я не та, за кого вы меня принимаете! Я американка! У меня украли документы! Я была сегодня в посольстве, позвоните им, если не верите. Симпсон! Гарри Симпсон. Спросите, его, он знает! – Сара начала колотить в спинку водительского сиденья.
Водитель наконец-то обернулся. Он взглянул на напарника, как ей показалось, с сомнением.
Но тот сомнения не заметил. Вытащил из подмышки пистолет и молча направил Саре в лицо.
Если бы Сара посмотрела в дырку ствола, она бы наверняка испугалась и заткнулась, как он хотел. Но глядя в узкие амбразуры под светлыми бровями, она пыталась докричаться до того, кто угрожал ей смертью:
– Отпустите меня! Я вам ничего не сделала. Я здесь не при чем!
Лицо напротив перекосило от ярости. Упырь взвел курок, ткнул Сару стволом в лоб и впервые за все время произнес целую фразу. Говорил он, будто стрелял ртом. Сара не поняла ничего, кроме двух слов, которые слышала сегодня утром: falshivy Caravaggio. Русский?
– Я не понимаю, о чем вы! – Она была уже на грани истерики. – Какой Караваджо? Остановите машину!
– Gde blyat kartina? – Он придвинулся и орал ей прямо в лицо, тряся пистолетом. – Otvechay, suka!
Ствол больно ткнулся в верхнюю губу. Он собирался засунуть ей его в рот. Сара отпрянула и инстинктивно отмахнулась, ударив его по руке своими сомкнутыми кистями.
Выстрел раздался, когда кулак с пистолетом оказался напротив головы водителя. До того, как мчавшийся джип вдруг резко вильнул, перевернулся и врезался в дерево на обочине, она успела заметить густые красные брызги на потолке и стекле.
Ее сильно тряхнуло, сознание на секунду померкло, но благодаря ремню безопасности, на котором она теперь висела вниз головой, этим все и обошлось.
Сара открыла глаза. Русский лежал в неестественной позе на потолке, ставшем полом. По его лбу текла кровь.
В сторону водителя лучше было не смотреть.
Она с трудом дотянулась до замка с красной клавишей, отстегнула ремень. Рухнула на русского, не успев выставить перед собой скованные руки. Больно ударилась коленкой о что-то твердое, поднялась на четвереньки, подобрала слетевшие очки и поползла на свободу через разбитое окно задней двери.
Только выбравшись наружу и поднявшись с колен, Сара вспомнила о наручниках.
Нужно было найти от них ключ. Значит, как это ни ужасно, надо лезть обратно, чтобы обыскать карманы русского. Не хотелось думать о том, что если у него ключа не окажется, придется искать у водителя. А если и у него нет? Заковывал-то ее молодой полицейский.
К счастью, ключ довольно быстро нашелся в кармане кожаного пиджака. Русский пошевелился и застонал, когда она его переворачивала. Живой!
Вымазавшись в крови и вывихнув запястье, Сара попятилась, вылезла из машины задом наперед. Оказалось, что ловко освободиться от наручников, поковыряв в них скрепкой, можно только в кино. А не когда ты стоишь на ватных ногах перед перевернутым джипом, твои руки дрожат, а проклятый ключ уже два раза падал. Наградой за эти муки стало клацанье, с которым браслеты, наконец, разомкнулись – это был звук свободы.
Хорошо, что она освобождалась, не отходя от машины. Иначе не заметила бы, как рука раненого бандита потянулась к валявшемуся радом с разбитым окном пистолету.
Сара успела первой. Упала на колени, схватила пистолет, неловко повалилась на бок и уперлась взглядом в то, что так боялась увидеть. От левой половины головы водителя осталось только ухо и часть подбородка. Она зажмурилась, вскочила на ноги.
Остановилась Сара только когда начала прихрамывать от боли в колене, а от быстрого бега закололо в боку. Села на землю, дождалась пока восстановится дыхание и вернется способность соображать.
Она только что с безумными глазами бежала вдоль дороги, сжимая ствол в окровавленной руке. Кажется, мимо проезжали машины. Если ее кто-нибудь заметил и позвонил в полицию, они скоро будут здесь. Вряд ли удастся их убедить, что она не стреляла в водителя.
Сара швырнула пистолет в кусты, потом кое-как вытерла чужую кровь о траву в вечерней росе. Ее все еще колотило. Подумав, она заставила себя подняться и пойти забрать орудие убийства. Его нельзя здесь оставлять. Надо будет выбросить где-нибудь подальше, сначала стерев отпечатки.
На этом хорошие идеи закончились.
Нужно отсюда выбираться, но как? И, главное, куда? В посольство? Там должен быть ночной дежурный. Но даже если морпех у ворот пропустит ее к нему без документов, что она ему скажет? Кто поверит в историю о том, что прилетевшую вчера на каникулы студентку неизвестно за что арестовали полицейские, имен которых она не знает, а потом передали русским бандитам, которые ее похитили и, видимо, собирались убить?
Добраться как-нибудь до вокзала, чтобы переночевать? Но там ее наверняка опознают, это прямой путь обратно в полицию.
Героиня лихого боевика вернулась бы сейчас к машине, отыскала в кровавом месиве между передними сиденьями свой телефон, стряхнула ошметки мозгов с визитки Симпсона, да еще прихватила бы бумажник кого-нибудь из них, чтобы не оставаться без денег. На такое Сара Лемен точно была не способна. Как и на то, чтобы переночевать в лесу.
Прикрыв майкой засунутый за пояс пистолет русского, она пошла вдоль шоссе в том направлении, откуда они приехали. Сначала нужно вернуться из этой глуши в Рим, а там будет видно.
Сара готовила себя к тому, что шагать придется несколько часов. Но ушибленное колено сильно болело, начал накрапывать дождь. Ничего другого не оставалось, кроме как перейти дорогу и поднять руку.
Первым проехал мимо микроавтобус с большой компанией. Пассажиры с любопытством повернули головы в сторону голосовавшей под дождем девушки без зонта. Кто-то даже приветливо помахал ей в окно.
Следующим не притормозил явно спешивший водитель низкого красного автомобиля.
Потом еще двое.
В поздний час на второстепенном шоссе машин было немного. Прошло, наверное уже минут двадцать, Сара успела вымокнуть и продрогнуть. Она снова пошла по дороге в сторону Рима, вытянув вбок руку с поднятым большим пальцем.
Когда большой длинный грузовик обогнал ее, прижался к обочине и остановился, тяжело прошипев тормозами, Сара побежала к кабине.
– Спасибо, что заметили. – Забравшись внутрь, где было тепло и сухо, она вздохнула с облегчением. – Мне нужно в Рим. Очень.
Водитель, черноглазый крепыш, смотрел на нее и молчал. В пуговицах рубашки, готовой лопнуть под напором упиравшегося в руль живота было больше выражения, чем в его лице.
– Roma, – повторила пассажирка. – Per favore9. Вам по пути?
– Prima devi pagare10, – бесстрастно ответил он.
– У меня нет денег. – Она похлопала себя по пустым карманам. – No soldi11.
Забыла, как «украли» по-итальянски.
О том, что его интересуют не деньги, Сара, у которой до сих пор еще дрожали руки, догадалась только когда водитель вместе с креслом отъехал назад и стал расстегивать брюки.
– О, черт… – она дернула ручку, открывая дверь.
Пузатый дальнобойщик потянулся, схватил ее за предплечье:
– Lavora12.
– Отпусти.
Сара не смогла выдернуть руку. Зато у нее в штанах нашелся аргумент весомее того, что собирался достать из своих дальнобойщик.
– Пусти меня, грязный урод. Или ты станешь третьим, кого я убила за эти сутки.
Взгляд водителя остался таким же невыразительным, даже когда он под дулом пистолета разжал пальцы, вытащил из трусов другую руку и полез в карман куртки. Он понял Сарину фразу по-своему и наверняка удивился, когда вооруженная иностранка, которую он имел неосторожность принять за другую, выскочила из кабины, не взглянув на протянутый ей бумажник.
Наконец, длинную полосу невезения прервала голландская семья на «Вольво» -универсале. Муж с женой и их дочь лет шестнадцати оказались достаточно тактичными, чтобы не расспрашивать попутчицу об обстоятельствах, заставивших ее в одиннадцать вечера голосовать под дождем на сельской дороге. Она была им благодарна, потому что едва ли сумела бы сейчас сочинить правдоподобную историю.
– Сара, где вы остановились в Риме? – спросила мать семейства по имени Аника, когда они въехали в город. – Куда вас подвезти?
Этот простой вопрос заставил ее задуматься.
– Понте Систо, – ответила она после паузы. – У меня там встреча. Если вам, конечно, по пути.