Трикси чувствовала бы себя уставшей, если бы у нее было время на то чтобы думать о таких глупостях. Каждый день начинался вчера, а заканчивался завтра, отчего она, в конце концов, перестала обращать внимание на такие мелочи как восход и закат. К тому же это было не так важно – ведь большую часть своей жизни она работала с землей, выступая в роли доморощенного агронома. Физический труд, особенно если его результаты видны сразу, способен творить чудеса – поэтому Трикси почти никогда не страдала от приступов меланхолии или депрессии. Движение вперед – и в ее лапках оказывается личинка майского жука. Еще несколько движений в сторону и еще раз влево – еще одно насекомое становится жертвой ее фантастического метаболизма. Потом несколько минут на сон, и снова то же самое. И так до самого конца, который, по ее подсчетам, должен был наступить достаточно скоро. Да, у нее была насыщенная, богатая на события жизнь. Чего только стоит ее недавняя встреча с собакой, которая могла оборвать ее бренное существование раньше времени. К счастью, хищник побрезговал ей, поняв, что ошибся, приняв за мышь. А если бы на его месте оказалась сова? Страшно представить… Оп-па, еще одна личинка. Бронзовка, ее любимая.
Трикси – землеройка. Забавно, насколько окружающие привыкли видеть то, что находится вдали, и не обращать никакого внимания на то, что творится у них под самым носом. Ну, может быть, не под самым и не под носом, а под ногами – не суть. Например, мало кто знает о том, что кошки и собаки не едят этих мелких млекопитающих из-за их специфического запаха. Убить могут, но только по невнимательности. Если такое происходит, они их оставляют несъеденными. Такую смерть можно отнести к несчастным случаям. А вот хищные птицы и ласки, как и хорьки, не столь привередливы и с удовольствием питаются землеройками. И – да, они не грызуны.
Проглотив последний кусочек бронзовки, Трикси на секунды зажмурилась от удовольствия: жить, как говорится, хорошо. Рабочий день начался сносно и закончился просто замечательно. Уже занеся лапку для очередного движения, она неожиданно ощутила слабость во всем теле и с удивлением замерла. Что это? Неужели старость? Да, она была уже не той молодкой, которая могла почти без сна копать часы напролет, чтобы обеспечить полезными веществами себя и свое будущее потомство. Год – это вам не шутки. А ведь только вчера, вроде бы, она впервые запустила зубы в свою первую личинку, которую предложила ей мать. Старушка уже тогда выглядела неважно, и вскоре ее не стало, но это произошло гораздо позже того момента, когда она могла сама о себе позаботиться. Среди землероек не принято помнить своих родителей, но Трикси почему-то никак не могла забыть о той, что дала ей жизнь. Наверное, поэтому она и устроила свое гнездо недалеко от могилы матери. Могила – странное слово, которое в данном случае означает место, в котором отработавшее свой срок сердце перестало биться. Не было ни пышных похорон, ни толпы рыдающих родственников. Никто не заметил, как ушла старушка. Никто, кроме ее дочери из последнего помета. Землеройка очнулась от воспоминаний и поморщилась, когда ее желудок издал недовольный стон: ему снова нужна была подпитка. Почему она не могла управлять своей жизнью без оглядки на этого прожорливого соседа? Пересилив себя, типичная представительница отряда насекомоядных принялась разрывать землю в поисках очередной жертвы.
Все существа делятся на два типа. Первые настолько увлекаются движениями, что забывают обо всем, сосредоточившись исключительно на сокращениях мышц. Как правило, именно они и бывают самыми счастливыми – им ни о чем не нужно думать. Никаких лишних забот – мозг отдыхает, нервная система сохраняется в первозданном виде на протяжении всей жизни. При желании ее можно было бы пересадить более молодому организму, и она бы отработала еще один срок без каких-то видимых усилий. Вторые используют физический труд для того чтобы думать, думать, думать. Как ни странно, именно мыслящие работяги и становятся самыми полезными. Все дело в том, что они выполняют свои обязанности автоматически и поэтому могут работать дольше своих собратьев, не склонных к размышлениям. Подкинь такому головастику интересную темку, и он не остановится, пока не обсосет ее до самой последней косточки. Трикси принадлежала именно к этому типу. Стоило ей задуматься о чем-либо, как она тут же утрачивала связь с реальностью. Вот и на этот раз, несмотря на то, что давно пора было отправляться на боковую, она все рыла и рыла землю, автоматически отправляя в пасть все, что можно было переварить.
Почему она есть то, что ест? Способны ли насекомые испытывать боль? Она – способна. Может быть, и у них есть чувства? Если так, то что ощущает личинка, когда она пережевывает ее? Если ей больно, то почему она не кричит? Или она кричит, но Трикси не слышит ее? Тогда это, вообще, бессмысленно. Ведь она тоже пыталась объяснить той собаке, что хочет жить, что ее не нужно жрать. Однако та словно оглохла. Этот отвратительный слюнявый язык, это зловонное дыхание… Нет, лучше об этом никогда больше не вспоминать. И все же, почему она делает то, что делает? Вот прямо сейчас, например, она держит в своих лапках чьего-то детеныша. Он лениво шевелится, ему не нравится, что какое-то незнакомое существо разбудило его. Землеройка отодвинула добычу от себя и слегка встряхнула: может быть, она просто не дает своим жертвам достаточно времени для того, чтобы они могли попросить о пощаде? Личинка неторопливо развернулась и пошевелила лапками. Судорожно сглотнув слюну, Трикси еще некоторое время прислушивалась, стараясь уловить хоть какой-нибудь звук, а потом откусила голову, которая тут же приятно захрустела на ее острых зубах. Ни намека на сознание, ничего, за что это существо можно было бы пожалеть. Природа – странная разумная мистерия, будто гордящаяся своей глупой и никому не нужной многогранностью. Насекомые пожирают растения, землеройки питаются насекомыми и сами, в свою очередь, становятся добычей более крупных хищников. Или удобряют собой землю, из которой эти самые растения и появляются. Если повезет, конечно, умереть от естественных причин. Хотя, если подумать, еще большой вопрос, какую смерть стоит считать более почетной. Что лучше – сгинуть на свежем воздухе, как ее мать, чтобы потом никто о тебе не вспомнил, или погибнуть в когтях совы, как это случилось с одним из братьев Трикси. Так ты хотя бы станешь звеном в пищевой цепочке. Пусть очень скоро ты превратишься в птичье дерьмо – оно все равно упадет на землю. Выходит, насильственная смерть является дополнительным этапом, а это отнюдь не мелочь.
Поняв, что пришла к интересному выводу, Трикси с задумчивым видом дожевала последнюю лапку насекомыша и машинально умылась. Интересно, существует ли такая эмоция, с помощью которой можно было бы выразить то, что она ощущает в данный момент. Ей хотелось поделиться с кем-то своими чувствами, донести до невидимого и, возможно, несуществующего собеседника то, до чего она только что дошла своей головой. Дошла головой – какое забавное выражение. А теперь? Как теперь выразить свои эмоции? Землеройки не умели смеяться, и Трикси с грустью подумала о том, что печалиться она умеет, а вот искренне радоваться – нет. Жаль. Очень, очень жаль.
Подумав так, землеройка перестала умываться и попыталась улыбнуться, отчего ее мордочка исказилась и приобрела хищное выражение. Представив, как это смотрится со стороны, Трикси прекратила попытки и вздохнула. Она родилась не в том месте и не в то время. Похоже, даже не в том теле. Но что делать? Против своей сущности не попрешь. Почувствовав, что больше в нее не поместится ни кусочка, она с трудом повернулась в узком проходе и побежала к своему гнезду, по пути задевая раздувшимися боками торчащие из земли корешки. В какой-то момент ей показалось, что рядом с ней что-то шевелится, и она даже остановилась, чтобы выяснить, что это было, но, увидев мелкого червяка, только поморщилась: ради него не стоило стараться, пусть подрастет немного.
Продолжив свой путь, Трикси с удовольствием представила, как растянется на мягкой сухой траве, которой был выстелен пол ее жилища. Ей приходилось лишь однажды бывать в чужом гнезде – еще в самом начале ее самостоятельной жизни. Ухажер попался настырный и опытный. Он буквально силой затащил ее в свою обитель и употребил по назначению. Все случилось так быстро, что молодая землеройка не успела ничего понять. В памяти остался только затхлый запах лежалой травы, которая уже начала преть. Наверное, именно тогда она пообещала себе, что ее собственное гнездо никогда не будет выглядеть так жалко, и с тех пор ни разу не нарушила данное слово. Приведение жилища в порядок стало приятной традицией, и раз в неделю Трикси, как заправская хозяйка, вытаскивала наружу старую траву и листья. Во время дождей это приходилось делать чаще, но подобные хлопоты были ей в радость, так что она даже была рада грозам. Хотя другие представители ее многочисленного семейства, конечно, считали иначе. Интересно, чем сейчас занимались ее братья и сестры? Помнят ли они о том, что где-то недалеко обитает их не совсем нормальная родственница? Вряд ли. А было бы приятно встретиться с ними, поболтать о всяких бытовых мелочах.
Оказавшись в просторном гнезде, землеройка разом забыла обо всем, кроме того, что открылось ее взору. Какие-то вандалы разорили жилище, которое она обустраивала с такой любовью – подстилку сгребли в кучу, и теперь она источала жуткую вонь. Приблизившись к ней, Трикси недовольно пошевелила усами – трава валялась вперемешку с экскрементами и была совершенно испорчена. Кровать, которую она когда-то соорудила из тонких березовых веточек, также не подлежала восстановлению. Кто мог сделать такое? Разве что кроты – эти ребята никогда не отличались особой чистоплотностью. Правда, и на открытый конфликт они никогда не нарывались. Знали, что она может дать отпор их братии. Может быть, какой-нибудь залетный гастролер? Растерянно стоя перед кучей мусора, землеройка пыталась решить, за что взяться в первую очередь. Отдохнуть теперь явно не удастся – ей повезет, если она успеет привести здесь все в порядок, прежде чем снова проголодается. Проклятый желудок! Как много она бы отдала за то, чтобы не зависеть от него.
В очередной раз вздохнув, Трикси подумала, что это в последнее время слишком часто это делает. Как бы вздохи не превратились в привычку. Ей и так не слишком долго осталось – не хотелось бы провести последние месяцы или даже недели, расстраиваясь по поводу или без повода. Несмотря на то, что такая жизнь никогда не была пределом ее мечтаний, она все же верила в то, что и это жалкое тело способно подарить ей приятные мгновения. Как, например, материнство – разве это не чудо? Жаль, что ее собственные дети уже к четвертой неделе разбрелись кто куда. Однажды она вернулась и никого не застала. Должно быть, помет не унаследовал ее способности испытывать любовь или хотя бы чувство привязанности. Что ж, возможно, это и к лучшему. Зачем землеройкам любовь? Сплошное расстройство.
Внезапно Трикси замерла. Она уже успела рассортировать траву и листья, чтобы было удобнее вытаскивать мусор наружу, как вдруг заметила что-то постороннее. Схватив и обнюхав странный предмет, она поняла, что держит в руках длинный зуб, принадлежавший ее сородичу. Желтоватый оттенок свидетельствовал о том, что его хозяин был не молод. Это была пожившая, опытная тварь, которая точно знала, что делает. Задохнувшись от возмущения, землеройка сначала хотела выбросить зуб, но передумала. Может быть, стоило найти преступника, чтобы воздать ему по заслугам? В конце концов, что она теряет? Даже если мерзавцем окажется крупный самец, она всегда сумеет убежать. Нужно только подготовить заранее пути к отступлению. Кроме того, если уж у неизвестного врага выпал зуб, ему не так долго осталось – возможно, он, вообще, уже сдох, и разрушил ее гнездо только потому, что хотел напоследок напакостить. Но оставить все как есть – нет, Трикси не могла пойти на такое. С раздражением стряхнув с себя кусочек фекалий, который пристал к ее шерстке, она отошла в сторону и принялась рассматривать зуб. Прикоснувшись к его кончику, она почувствовала, каким острым он был, и мысленно отдала должное его бывшему хозяину: судя по всему, он много и упорно трудился, раз сумел наточить его да такой степени.
Неожиданно в голову землеройки пришла нестандартная мысль, и она забарабанила задней лапкой по земле, чего прежде никогда не делала. Подбежав к разрушенной кровати, Трикси аккуратно положила зуб рядом с собой, а сама схватила веточку и принялась грызть ее, отделяя кору от древесины. Когда в ее распоряжении было несколько достаточно длинных и гибких полос, она расщепила их на более узкие части и, подумав несколько мгновений, подняла зуб. Сначала медленно, а потом все быстрее она намотала бересту на его основание зуба, где было небольшое утончение, и уже спустя минуту в ее распоряжении было самое настоящее оружие. Обхватив его покрепче, она несколько раз взмахнула им перед собой и осталась довольна результатом. Конечно, ей никогда прежде не доводилось использовать ничего подобного, однако рукоятка приятно легла в лапу, и Трикси почувствовала, как по ее телу растекается уверенность в себе, в своих силах. Теперь ей даже хотелось, чтобы ее врагом оказался какой-нибудь здоровяк, чтобы она могла опробовать на нем свои новые способности. Ей даже пришло в голову, что неплохо было бы повидаться с ее первым кавалером, однако она тут же отогнала от себя эту мысль как совершенно нелепую. Его, скорее всего, давно не было в живых – уже во время их встречи он был далеко не первой свежести, так что рассчитывать на то, что он до сих пор пыхтел где-то неподалеку, не приходилось.
Обвязав остатки бересты вокруг рукоятки, Трикси соорудила что-то наподобие ремешка и накинула нож себе на шею. Теперь оставалось выяснить, в каком направлении мог удалиться неизвестный злодей, и можно было действовать. Забыв о своих недавних намерениях привести жилище в порядок, землеройка потянула воздух своим длинным носом и уверенно двинулась в сторону, откуда исходил незнакомый запах. Собственный аромат, который еще недавно казался ей досадным недоразумением, приобрел особую значимость – она могла безошибочно определить, где именно проходил ее таинственный гость. К тому же он, похоже, не особо утруждал себя заметанием следов – тропа, по которой двигался прежний хозяин зуба, представляла собой жалкое зрелище. Вообще, у Трикси создалось впечатление, что визитер был немного не в себе. Судя по тому, с какой частотой он натыкался на корешки, о чем свидетельствовал осыпавшийся грунт, ему не помешало бы некоторое время усиленно питаться зеленью, чтобы поправить зрение. Или, возможно, он наелся забродивших ягод. Это многое бы объяснило. Землеройка несколько раз сталкивалась со своими собратьями, принявшими на грудь. Большинство из них вели себя так, словно в них вселился, как минимум, кот. Что ж, мстительно хмыкнула Трикси, тем проще ей будет разобраться с обидчиком.
Правда, вскоре от ее бравады не осталось и следа – пробежав еще какое-то расстояние, она забежала в подземный тоннель и уперлась в обвал, который, по всей видимости, устроил ее несостоявшийся знакомый. Некоторое время постояв в нерешительности, Трикси, наконец, отбросила сомнения, решительно пошевелила усами и принялась разрывать землю лапками, иногда используя нож как вспомогательный инструмент. Она работала с таким остервенением, что спустя каких-то несколько минут пробила проход и, наскоро перекусив парой зазевавшихся сороконожек, продолжила погоню. Миновав преграду, она еще больше уверилась в успехе всего предприятия, и уже даже не помышляла о том, чтобы отступить от задуманного.
Миновав несколько крутых поворотов, Трикси резко остановилась и понюхала воздух – источник враждебного запаха был где-то совсем рядом. Однако к нему примешивался какой-то незнакомый аромат, с которым ей никогда прежде не приходилось сталкиваться. Не понимая, как реагировать на него, землеройка, тем не менее, медленно двинулась вперед, готовая в любой момент развернуться и дать деру. Но ей не пришлось бежать, потому что вскоре она наткнулась на того, кто привел ее жилище в негодность. Большой грузный самец лежал на земле, раскинув лапы, и уже не мог ответить за свои действия – он был мертв. Обнюхав своего поверженного врага, Трикси с удивлением обнаружила, что его шерстка сохранила на себе тот самый запах, который она так и не смогла идентифицировать. Но он не мог принадлежать землеройке, здесь было что-то совершенно иное, чужеродное. Так не вынеся окончательного вердикта, она решила осмотреть жертву более подробно, чтобы знать, с чем имеет дело.
В том, что именно этот массивный самец побывал в ее гнезде, не было никаких сомнений. Судя по всему, перед смертью он отчаянно сопротивлялся, потому что вся земля вокруг была изрыта и покрыта его испражнениями. Скорее всего, у старого зверька были серьезные проблемы с кишечником, и только этим можно было объяснить его потребность гадить всюду, где он появлялся. Впрочем, как раз это мало беспокоило Трикси – придя к соответствующему выводу, она тут же перестала обращать внимание на гадкие комочки, и приступила к детальному осмотру тела. Один из резцов, как и ожидалось, был обломан, и, сравнив свой нож с парным уцелевшим зубом, землеройка еще раз убедилась в правильности своих подозрений. Однако это нисколько не приблизило ее к ответу на вопрос, что же здесь произошло. Если бы ее земляка укокошили на открытом пространстве, можно было с большой долей уверенность утверждать, что это сделала какая-нибудь молодая псина. Но этот вариант можно было даже не рассматривать, потому что ни одна собака не была настолько маленькой, чтобы проникнуть сюда. Также не выдерживала критики версия, что покойный пострадал снаружи, а потом из последних сил дополз до убежища и уже там издох. Нет, битва была здесь – все говорило именно об этом. Что же это был за зверь, и стоило ли его опасаться?
Конец ознакомительного фрагмента.