Глава 3. Странные встречи
– Признаться, не стоило. Ваша благодарность чрезмерна! – скривившись, заявил Благолюб. – За вами присмотрит помощница директора тюрьмы. Они привыкли управляться с такими, как вы, – брезгливо добавил он и с достоинством покинул зал.
Кухари тыкали пальцами в пузырь, хватались за бока и ржали. Оливье не смеялся, а сдавленно повизгивал, катаясь по плечу.
– Пузырялогия – неточная наука, – попытался оправдаться Евлампий. – Зримая визуализация не показывает точных измышлений, а лишь воспроизводит их смысл…
– Прекрати, – застонал хранитель. – Я больше не выдержу.
Я опустил глаза. Щёки горели. По-моему, покраснели даже кончики пальцев. Ненавижу магию! От нее одни неприятности. Я ведь хотел поцеловать Ирину, а не архимага.
– Визуализация действительно неточна. Давайте не будем судить мастера Носовского, – вмешался главнейший повар.
– Ведь архимаг и правда симпатичный, – пропищал Оливье, заливаясь хохотом.
Голем растерянно молчал, не понимая дядиного веселья и всей нелепости сложившейся ситуации.
– Вернёмся к искусству приготовления пищи, только оно имеет истинное значение! – повысил голос главнейший повар. – Мастер Носовский, позвольте просить вас распределить обязанности.
– Хватит баловства. Перейдем к делу, – всхлипывая, проговорил Оливье и шикнул на меня. – Чего замер, повторяй!
Я воспроизвел его слова, стараясь не смотреть на кухарей, чтобы не заикаться. Хотя смешки стихли, игнорировать ухмылки я не мог. Моей тонкой натуре, чтобы пережить позор, требуется больше времени.
На кухню вернулась Ирина и удивленно разглядывала давящихся со смеху поваров.
Только её не хватало. Хорошо, хоть не видела моего позора. Я сосредоточился. Голем помалкивал, и я повторял команды хранителя, не задумываясь. Шар над головой показывал быстро сменяющиеся ингредиенты семи блюд, входящих в Традиционный Таньшанский обед, и я успокоился. Было что-то завораживающее в изысканном танце десятков поваров. Они кружили, вскидывая ножи, ложки и венчики. Удары о разделочные доски и звон посуды складывались в загадочную мелодию, способную заворожить любого почитателя вкусной еды.
– Прекрасно! Восхитительно! Необычайно! – бубнил стоящий рядом главнейший повар с обожанием следя за мной, возвращение дочери он даже не заметил.
С его похвалой нельзя было не согласиться. Оливье выдавал точные понятные распоряжения, не тратя время на объяснения и не вдаваясь в ненужные детали. Я и сам невольно залюбовался, даже перестал поднимать руку. Захотелось, чтобы у меня когда-нибудь появилась собственная кухня, пусть не такая большая и изысканная, но зато только моя. Ведь так приятно приготовить что-нибудь особенное, тем более для любимой волшебницы. Я бросил быстрый взгляд в сторону Ирины, и озабоченно покосился на пузырь. В нём плавали мясистые помидоры, разваливающиеся на дольки, а сочные огурцы превращались в ровные кубики. Я успокоился, снова оглянувшись на помощницу. Она больше не обращала внимания на нашу слаженную работу, а склонила голову и неожиданно зажмурилась. Скривилась, будто от болезненного спазма, и потерла виски. Кивнула и с тревогой посмотрела прямо на меня.
Я занервничал и сбился. Шар беспристрастно выдавал путаные мысли. Мне всегда трудно думать обо всем по отдельности. Так уж я устроен. Мои раздумья, как причудливый коллаж. Нарезанный кубиками огурец чудесным образом собрался и вырядился в Иринино платье. Оно колыхалось от порывов ветра, облегая пупырчатую огуречную шкурку.
– Люсьен, прекрати, – пробормотал Евлампий.
Я тряхнул головой. Овощ рассыпался на части и больше не баловался. К счастью, огуречные безобразия никто не заметил. Даже помощница. Она отвлеклась на кухаря, уронившего нож. Оливье тоже был занят, выдавая с моей помощью команды.
Ирина подошла к главнейшему повару.
– Извини, что вмешиваюсь, – обратилась она, склонив голову. – К господину Носовскому прибыл посетитель.
Я невольно вздрогнул, и мы с големом переглянулись. Даже Оливье отвлекся от обязанностей шефа кухни, с любопытством уставившись на помощницу.
– Милая, у нас нет времени, – отмахнулся главнейший повар.
Ирина поджала губы.
– Мастера Носовского желает видеть посол Семисвета, – отчеканила она. – Это не терпит отлагательств, – и с нажимом добавила, – папа!
Я отступил на шаг. За готовкой совсем позабыл о магистрате, расследованиях и послах.
Главнейший повар укоризненно посмотрел на дочь.
– Очень не вовремя, – с обидой заметил он.
– Я что ли его сюда притащила? Посол сам приехал! Хочешь, жалуйся! – вызывающе отозвалась помощница.
– И буду! Без сомнения, буду.
– Эта встреча не может подождать? – встрял голем. – Сейчас не лучший момент для официальных дел.
Ирина покачала головой:
– Он настаивает на немедленной аудиенции от имени магистрата.
У меня похолодела спина. Я взглянул на пузырь. В нём, затравленно озираясь, скакал длинноухий кролик, пытаясь забиться в укрытие.
Ко мне подбежал один из кухарей.
– Мастер Носовский, крольчатину сегодня не завозили. Есть только замороженная.
Я обалдело взглянул на него.
– Без свежего кролика будет трудно, но мы справимся, – развеселился Оливье. – Если конечно, оборотень, не скопытится со страху.
Я механически повторил первое предложение, чуть не брякнув второе, но вовремя остановился. Кухарь кивнул и умчался по своим делам, а я с надеждой взглянул на Ирину.
– Держись за её подол, – насмехался хранитель. – Она тебя защитит.
Я не отозвался.
– Мы договорились! – нетерпеливо зашипел Оливье. – Не будешь отвечать. Сам разбирайся с Таньшанской кухней, жаба надутая!
Я опустил глаза, и поднял руку.
Дядя довольно хмыкнул:
– Влипли, заговорщики?
Я обреченно кивнул пробираясь через кухню, а голем затянул старую песню:
– Мы на одной цепи и должны помогать друг другу.
– А я что делаю? – возмутился Оливье. – Только и вытаскиваю вас из неприятностей. А оборотень, между тем, кидается на архимага с поцелуями.
Его подколка прошла мимо. От предстоящей встречи с магистратом меня не отвлек бы даже фокусник жонглирующий отбивными и пускающий салют из овощей.
– Прекратите неуместные шуточки! – возмутился голем.
– Перед пытками лучше посмеяться, – не согласился хранитель. – Когда в дело вступит магия, будет уже не до веселья. Клянусь тремя дюжинами одноглазых скатов.
Я побледнел. К горлу подкатила тошнота. Кролик в шаре душил себя ушами и бился головой об подворачивающиеся предметы.
– Как переживает, – вздохнул тот самый кухарь. – Надо разморозить пару тушек, на всякий случай.
После оглушительной кухни в тихом, безлюдном коридоре стало ещё страшнее. Зловеще мигал тусклый свет, раскидывая по полу безобразные тени. Ирина остановилась у комнатушки с рукомойниками и писсуарами. Я, съёжившись, заглянул.
– Мы что, встречаемся с послом здесь?
Помощница пожала плечами и отвернулась. Кто поймёт, что в голове у иноземных послов.
– Только целоваться к нему не лезь! – не унимался Оливье.
Я не ответил. У меня уже тряслось всё, что только могло трястись. Я подался вперёд. Перед умывальником плескался колдун средних лет с аккуратной черной бородкой и зачесанными назад волосами. Густые брови нависали над темными блестящими глазами, а длинный нос, словно что-то всё время вынюхивал.
– Камзол из трутанхеймской шерсти, – зачарованно пробормотал Оливье. – Синий. У меня был такой. Пол корабля стоит. В таком не стыдно перед Императором предстать, это тебе не одеянье из гнилых рыбьих хвостов.
А мой взгляд притягивал золотой значок, круг, пересеченный двумя серебристыми косыми линиями. Чародей же с интересом рассматривал меня через зеркало, и его лицо растягивалось в довольной улыбке.
– Вот и встретились, юноша.
У меня отвисла челюсть. Я прекрасно знал этот вежливый голос, только не узнавал лицо. Я пригнулся, пытаясь протиснуться в туалет вместе с пузырем, но ничего не получилось. Шар зримой визуализации не опускался, стукаясь о стены коридора. Не совладав со своевольной сферой, я оглянулся на помощницу.
– Будет неудобно… – начал вместо меня Евлампий.
– Да, я понимаю, – закивала Ирина.
Достав трубочку, она прикоснулась к шару и оторвала его от меня. Пузырь зашатался, царапая потолок коридора.
– Архимаг сказал, что я могу использовать артефакт в случае необходимости, – добавила помощница.
– Спасибо, – улыбнулся я и, смущенно пожав плечами, закрыл дверь в туалет, оставив помощницу с шаром снаружи.
– Архивариус? – недоверчиво уточнил я.
Посол Семисвета заулыбался шире.
– Не только, – вкрадчиво заметил он. – Ещё и архив.
У меня выступили слезы. Вскрикнув что-то неразборчивое, я бросился ему на шею.
– Что такое? – спросила Ирина.
Распахнув дверь, она заглянула в туалет, но, увидев нас с послом в тесных объятиях, охнула и выскочила обратно.
– Если так пойдет дальше, – проворчал голем. – Нас обвинят в нападении на магистрат.
– Да, – согласился Оливье. – Сначала архимаг, теперь посол. Ты слишком любвеобилен, крысеныш.
– Расскажите, что случилось после того, как… – начал я, стараясь подобрать правильные слова.
– …он меня убил! – закончил хранитель.
Его писклявый голос дрожал от гнева. На серой физиономии и пухлом теле вздыбилась редкая шерсть. Он с ненавистью смотрел на новый облик архивариуса.
– Успокойся, мы на одной цепи! – гаркнул голем.
Оливье покачал уродливой головой.
– С ним. Я перемирие не заключал, – сухо процедил он.
– С кем вы разговариваете? – не понял архивариус.
– Долгая история, расскажем позже. Начните вы. Боюсь, нам не дадут много времени. Можете позаботиться о безопасности?
Посол Семисвета сконфуженно огляделся и обвел нас изящным жестом руки.
– Чары тишины. Нас никто не услышит, и не побеспокоит. Но вы правы, как говорил приговорённый к смерти, косясь на топор: «Времени катастрофически не хватает», – он кивнул и продолжил. – Не ожидал, что у вас визуализатор. Шар портит мой план, – он задумчиво потёр бородку, но увидев скривившегося голема, добавил. – Подумаю об этом позже, у нас более важная проблема…
– Потерпишь, убийца. Сначала ты выслушаешь то, что я скажу! – заорал Оливье.
– Он тебя не слышит! – зашипел Евлампий.
Я вздохнул. Сколько продлятся мои мучения?
– Когда тридцать первый Мровкуб загорелся, я невольно вернулся в архив. Меня ждало много невыполненных дел и неприятных сюрпризов. Магистрат открыл пропажу последнего гомункула и требовал разъяснений. К сожалению, я от природы не способен ко лжи.
Мы ахнули в три голоса. Даже хранитель позабыл обвинительную речь, театрально схватившись за грудь.
– Вы всё им рассказали? – не поверил я.
– Не всем, – ответил архивариус, опустив глаза. – Только одному послу Семисвета.
– Не понимаю? – залепетал голем. – Как вы попали в его тело?
– Это не его тело, – пояснил лже-посол, потеребив себя за щеку. – Как говорил старый чернокнижник, сослепу превративший кота в чупакабру: «Нелепый несчастный случай!» С послом тоже самое. Он погиб на рыбалке.
– Как? – изумился я.
– Как сказал маг из гильдии Камневаров попав под обвал: «Рок приходит в самых неподходящих обличьях».
– Бред нахлебавшегося юнги, – пробормотал Оливье. – Посмотрите в его страшные глаза. Он его убил!
– Кто? Что? – вздохнул голем. – Ничего не понимаю, господин бывший архивариус, расскажите по порядку.
Посол Семисвета облокотился об раковину, задумчиво разглядывая меня.
– Вы возмужали, юноша.
– Да, – согласился я. – В тюрьме хорошо кормят.
– Извините, что напомнил, – архивариус опустил глаза. – Отчасти в вашем положении есть и моя вина.
– Время не на нашей стороне, – напомнил голем.
– Вы стали для меня больше, чем попутчиками… Увидев вас живыми, я растрогался, – лже-посол прикрыл глаза. – Я соберусь…
Евлампий нетерпеливо заерзал на плече, но промолчал. Такой тактичный в последнее время. Не узнаю каменного выскочку.
– После гибели последнего Мровкуба, я остался без защиты, а мага переполняла сила, – смущенно продолжил архивариус.
Оливье чуть не встрял, но голем решительно потянул за цепь.
– Он застал меня врасплох. Настоящий магический сыщик по имени Ниро Волков. Старинная чародейская династия, опора королевской фамилии Семисвета. Источник магии не обделил его сиянием, пока я управлял тридцать первым Мровкубом, даже не почувствовал его в архиве, – лже-посол вздохнул. – А он сидел в гостевом кресле, смотрел, оценивал…
– Давайте опустим детали, – попросил голем. – кто-нибудь может войти.
Архивариус с опаской покосился на дверь.
– Помощница не позволит посторонним вмешаться в наше общение, но вы правы, время против нас. Волков хотел узнать о вас.
– Обо мне? – не поверил я.
– Я тоже удивился, как волшебник, заколдованный на необитаемом острове. Но, сомнений нет. Магистрат пристально следит за вашими путешествиями, Люсьен.
Я вытаращил глаза, невольно вскрикнув:
– Моими?
– Магистрат ведёт исследования генеалогических древ, не попадающие в архив. У вас, юноша, интересная родословная. А из-за необъяснимой привычки оказываться в центре событий к вам приставили лучшего магического сыщика.
Я даже сказать ничего не успел, вмешался голем.
– Случайные стечения обстоятельств. Как можно считать их привычкой? – строго произнес он.
Оливье неопределенно хмыкнул. Я покосился на него. Хранитель вкуса глубокомысленно изучал ошейник. С очень уж невинным для его коварного естества видом.
– Ты что-то знаешь, дядя? – с нажимом поинтересовался я.
– О чём? – вздрогнул он, словно не следил за разговором.
– О моей увлекательной родословной? – прошипел я. – Ты же мой крестный!
– Да? – Оливье пожал плечами. – Я и забыл. О твоей семье мне мало что известно. Все твои предки оборотни. По крайней мере, дедушка точно. Может, до него и были орки, я почти в этом уверен, но доказать не могу.
– И всё? – перебил я, не обращая внимания на его шуточки.
– А ты что ожидал? – заинтересовался хранитель. – Предка колдуна?
Я хотел резко ответить, но меня остановил архивариус. Он предупредительно покачал головой и, приглядываясь, подошел вплотную. С сомнением поднес руку к моему левому плечу и сжал в кулак. Хранитель вкуса отскочил, прижавшись к шее.
– А! – заверещал он. – Убийца хочет меня добить! Помогите!
– Что за паника? – засомневался голем.
Он свесился с плеча и, держась за цепь, поглядывал на лже-посла. Тот поднес руки к лицу, сложив из них подзорную трубу.
– Не может быть, – пробормотал архивариус.
Мы затаили дыхание.
– Спасайте! – взвизгнул Оливье. – Он колдует!
Лже-посол шевелил губами, подкручивая невидимый окуляр.
– Меня на абордаж не возьмешь! – пищал хранитель вкуса.
– У вас всё в порядке? – спросила Ирина из-за двери.
– Да, госпожа. Дайте минутку, – крикнул в ответ голем. – Всё хорошо.
– Не думаю, – сказал я, косясь на трясущегося Оливье.
– Он меня убьет! Ему мало бедного Волкова!
Лже-посол настроил невидимый прибор и охнул.
– Хранитель! – потрясенно поделился он. – Вы не перестаете меня ошеломлять, юноша. Разгуливать по королевской резиденции с хранителем!
– Это мастер Оливье! – пояснил голем.
Архивариус отступил, прижавшись к умывальнику.
– Так, – забубнил он. – Неожиданно. Мне нужно всё обдумать. Хотя, это многое объясняет.
– Думай, огузок недоеденный. Что бы ты ни выдумал, я не сдамся, – держась за цепь и грозя крошечным кулаком, крикнул Оливье.
– Закончите про посла, – попросил Евлампий.
– Простите, но как говаривали защитники: «Не каждый день встретишь хранителя возле своего дома». К несчастью, время не останавливается, и, в отличие от нас, не отдыхает, – всё же согласился архивариус. – Вы слишком часто вмешивались в дела магистрата, юноша. Волков заподозрил заговор. Провёл нити к предателям-защитникам, а когда вы встретились с Оксаной Росянко… Пришлось рассказать ему…
– Значит, – тяжело вздохнул я. – Магистрат всё знает?
– Нет!
– Как так? – не понял я.
Лже-посол улыбнулся.
– Как говорили первые паломники к источнику магии: «Нам несказанно, необычайно повезло, что здесь нет очередей». Волков не торопился делиться с остальными.
Я облегченно выдохнул.
– Зря радуешься, – прошипел Оливье. – Что случилось с послом? Теперь на тебя повесят и его убийство. Любитель гомункулов оправдается, а обвинят, как всегда, оборотня!
– Не слушай его, – отрезал голем. – Он не о тебе беспокоится.
– Мы на одной цепи! – напомнил хранитель вкуса.
Евлампий только прошипел в ответ.
– Продолжайте, – попросил он лже-посла.
– Высокомерие Волкова стократно превосходило все его качества. Он хотел заграбастать всю славу себе. Приказал мне вернуться и полностью завладеть вашим доверием, – пожаловался архивариус. – Даже помог создать собственную копию. Этого самого гомункула.
Я напряженно слушал. Голем тоже нервничал, прохаживаясь по моему плечу.
– Это запрещено, – рыкнул он.
– Ты совершенно прав, но у магистрата свои правила.
– Как вы так быстро создали нового гомункула? – подозрительно спросил Евлампий. – На это нужен не один день.
Лже-посол даже порозовел и отвёл взгляд.
– Магия крови, – нехотя выговорил он.
Голем аж подскочил.
– И волшебник согласился?
– А что такого? – ничего не понял я.
– Если отдать свою кровь – гомункула можно вырастить за несколько часов! Но вместе с кровью чародей отдаёт часть своей силы, – немногие добровольно пойдут на такой риск.
– А её можно потом вернуть? – вздрогнув, спросил я.
– Это непросто, – заворчал Евлампий, – очень непросто. Чтобы вернуть силу нужно уничтожить гомункула рядом с отдавшим кровь магом, тогда она перетечёт обратно. Иначе гомункул вернётся возродится в месте своего творения.
– Есть и другой способ, – не выдержал архивариус. – Если провести ритуал очищения крови, то пусть гомункулов будет даже сотня, они вернут кровь и силы владельцу, где бы он не находился, даже в другом мире.
– Я слышал, – отмахнулся голем, – но ритуал такой сложный, что потребуется годы, чтобы его завершить.
– Только безумец согласится на такое, – бросил хранитель.
– Магия крови опасна, – пожал плечами лже-посол, – но если бы у Волкова получилось, он со временем занял моё место и шпионил за вами сам, – архивариус улыбнулся белозубой улыбкой. – Но нам повезло! Пока гомункул созревал, он решил махнуть на рыбалку. Сейчас это очень модное времяпровождение, говорят, даже сам император не брезгует забросить удило. А Семисвет единственный из миров, где обитает окаянный водяник. Из него получается бесподобная рыба по-семисветски. На нарезанный перец трех цветов, колечки чеснока, кинзы и петрушки выкладывается филе водяника и сдабривается соусом…
– Продолжай, – возбужденно выдохнул Оливье.
– Масло, кумин, паприку и куркуму, подсаливают и тщательно взбивают…
Я тяжело вздохнул. Архивариус осекся и виновато опустил глаза.
– Волкову попался огромный водяник. Пока он боролся с рыбиной, набрал воды в лодку.
– Почему он не воспользовался магией? – удивился я.
– С колдовством не интересно, – пояснил голем.
– Именно, – согласился архивариус. – Волков считал, что ловить рыбу заклинаниями может любой студиозус. Тем более что сам император ни разу не произнёс ни одного заклятья… но не суть. Водяник отчаянно сопротивлялся и тащил удило под корму. Лодка качалась. Посол потерял равновесие, заскользил по мокрым доскам, ударился головой об уключину и скончался на месте.
– Какая чушь, – пробормотал Оливье. – Маги так не умирают.
– О его планах никто не знал? – уточнил голем.
– Честолюбие не позволило ему раскрыть все карты, – уверенно ответил архивариус.
– Значит мы в безопасности? – спросил Евлампий.
Лже-посол покачал головой.
– Я бы не спешил в Благоград, будь так. Люсьен похитил принца и ключ от Отдельного мира, отравил короля Дарвина…
– Все было не так! – возмутился я.
– Магистрат считает, что так, – возразил архивариус. – Вас не отпустят. Я прознал, что в тайную канцелярию со дня на день прибудут неопровержимые доказательства убийства Оливье.
– Откуда им взяться? – наивно спросил я.
– Не имеет значения, – вмешался голем.
– Но что им от меня нужно? – воскликнул я.
– Артефакт! – разъяснил Мровкуб.
– Всем нужен символ свободы. Вон Сыч тоже хотел его получить, но у нас его нет, – расстроенно сообщил Евлампий.
– Но мы знаем, где он, – успокоил я архивариуса. – Мастер Оливье оставил его в залог…
– Замолчи! Почему мы должны верить в эту ахинею? А что если он врёт? Вдруг перед нами настоящий Волков? – вмешался хранитель. – Выпытал всё у архивариуса и дурит нам башку!
Я с сомнением посмотрел на него.
– У нас нет времени на колебания, – отрезал Евлампий.
– Что же делать? – спросил я.
– Думаю, у господина архивариуса есть план, – ответил голем, выразительно глядя на лже-посла.
– Как говорят в гильдии Иллюзий: «Реальный мир суров и заставляет пренебрегать принципами ради высших ценностей», – начал архивариус, но, наткнувшись на суровый взгляд голема, продолжил рассказ. – После смерти Волкова я спрятал тело и забрал гомункула. Никто не знает, что он погиб, – лже-посол подцепил пальцем значок, круг, перечеркнутый двумя косыми линиями. – Это символ магистрата. Он открывает любые двери, даже в королевскую резиденцию, юноша. Правда, я думал, что артефакт у вас, но это ничего не меняет. Я заберу вас после приёма. Только избавьтесь от пузыря.
– Да, – согласился Евлампий. – С ним не сбежишь…
– Господин посол? Нам пора возвращаться. Вы можете встретиться с мастером Носовским позже, – напомнила Ирина из коридора.
– После приёма мы потребуем снять заклятие зримой визуализации, – высказал предложение голем.
– Да, да, – согласился архивариус. – Избавьтесь от сферы, и я вас освобожу.
Он протянул руку, и я пожал ее.
– Удачи, юноша.
Я благодарно кивнул и вышел в коридор. Пузырь подплыл к голове и потерся о растрепанные волосы.
– Прошу прощения, у мастера Носовского много дел. До приёма осталось всего два часа.
Ирина поклонилась послу, и мы направились на кухню. По дороге она подозрительно косилась на меня, пережёвывая вопрос.
– Господин Волков, старый знакомый мастера, – пояснил голем.
– Да? И давно вы дружите с магистратом, о котором ещё недавно не имели понятия? – хмыкнув, произнесла помощница. – А ещё обещали помочь мне распутать смерть учителя.
Я вздохнул. Как хочется обычной тишины.
– Простите, Ирина, я даже не знал, что Волков теперь служит в магистрате, – попытался обелиться я.
– Нет ничего искреннее старой дружбы, – добавил голем. – Она ценнее связей и надежнее колдовства.
Помощница не слушала Евлампия, задумчиво поглядывая на меня.
– Что же вы ему рассказали? – требовательно спросила она.
– Что в Благограде великолепные сыщики, – встрял голем. – Много молодых и одарённых. Замолвили за вас словечко, госпожа.
Ирина подозрительно сощурилась, но я всё равно многозначительно кивнул.
– Я буду жаловаться! – заметив нас, заголосил главнейший повар. – Бессовестный посол потратил слишком много вашего драгоценного времени. Я бы сказал, похитил его у наших вкусовых рецепторов и преданных кулинарии сердец.
Я завистливо вздохнул. Вот бы мне так выражаться. Везёт же некоторым.
– Ирина! – продолжил её отец. – Избавь нас от дальнейших посягательств на мастера Носовского. Королевская кухня больше не потерпит вмешательства в свои дела! Тебе лучше уйти!
Помощница не ответила, бросила на главнейшего повара яростный взгляд и отошла к дверям.
– Вы слишком суровы! – заметил голем. – Ваша дочь лишь выполняет свою работу.
Моё согласие с Евлампием отразилось в предательском пузыре. Появившаяся копия повара отрастила рога, как у поглотителя, и указывала маленькой заплаканной девочке на дверь.
– Да ты художник! – хихикнул Оливье.
Я промолчал, давя несвоевременные мысли.
– Пожалуйста, – настойчиво протянул главнейший повар, бросив косой взгляд на сферу, и подхватил меня под локоть. – Давайте не будем отвлекаться, мы не успеем закончить с меню до приёма. Открытый пир вот-вот начнётся!
Я вывернулся из его рук, и покосился на Ирину. Она наверняка слышала, что мы за неё заступались и видела картинку в шаре. В её подозрительном взгляде появился тёплый лучик благодарности, и я, не сдержавшись, помахал рукой. Помощница смутилась, но все же ответила и металлические заклёпки кожаного браслета на её запястье засверкали в свете ламп.
– Поклонница появилась, – хмыкнул Оливье.
Я красноречиво посмотрел на сморщенное тельце и строго спросил:
– Что дальше?
– Поспешим! – ответил он.
Посыпались новые распоряжения. Кухари суетились. Голем молчал, а главнейший повар, как и прежде, восхищался моими талантами и умениями. Я признаться и сам получал удовольствие. Только мне хотелось не болтать, а готовить вместе со всеми. Я запоминал дядиными команды, в надежде, что его драгоценный опыт когда-нибудь пригодится. И вскоре так приноровился, что отсекал ненужное, не задумываясь. Всё портило замечание Оливье об обмане, оно упорно не выходило из головы, мешая почувствовать себя настоящим поваром. Может ли посол Семисвета оказаться не архивариусом, а самим собой? Если он настоящий Волков, что ему это даёт? Он же ничего не узнает. Я ведь не участвую в страшных заговорах. Я обычный оборотень, и в моей родословной нет ничего интересного.
В шаре огромная рыба прыгнула на лодку и откусила послу голову. Я вздрогнул, приглядевшись. Это была не рыба, а жуткая тварь, похожая на поглотителя, только без рогов.
Занятый размышлениями, я не сразу понял, зачем главнейший повар дёргает меня за руку.
– Мастер Носовский, поздравляю! Я покорен вашим виртуозным владением величайшим из искусств. Вы достойный ученик своего учителя!
Оливье только фыркнул в ответ, а я кратко ответил:
– Благодарю!
Пугающие образы мгновенно растворились в серой мгле сферы, но я всё же нервничал.
Вслед за главнейшим поваром ко мне полезли кухари. Каждый пытался потрясти руку и услышать ответный комплимент за неоценимую помощь в подготовке Традиционного Таньшанского обеда. За поиск свежей крольчатины! За профессионально нарезанный укроп!
Еще пару минут, и они поотрывают мои конечности на сувениры, чтобы показывать поварятам золотые руки известного кулинарного мастера.
Я попытался выбраться из окружения, но они и не думали отступать. Белые колпаки всё пребывали, и мне стало казаться, что одни и те же кухари подходят по второму разу.
– Вы позволите, я лично займусь сервировкой? – попросил главнейший повар.
– Конечно, – энергично согласился я, цепляясь за спасителя. – Только вытащите меня отсюда, я устал и хочу отдохнуть.
– Понимаю, вы потратили столько сил. Так великолепно справились! Разойдитесь, бездельники, мастер утомился! – гаркнул он и хлопнул в ладоши.
Магия растащила кухарей к столам.
– Мой кабинет к вашим услугам! Я сообщу, когда накроют пиршественный зал!
– Зачем? – не понял я.
Главнейший повар снова хлопнул в ладоши, на этот раз над головой. Из открывшихся ниш на кухню хлынули разносчики в радужных костюмах. Они, не останавливаясь, подхватывали со столов блюда, виртуозно распихивали их по подносам, и выходили в коридор.
– Вы еще и скромны! – проворковал главнейший повар.
– Ещё как, – ухмыльнулся Оливье. – Нагадит и глаз не поднимет!
Я не обратил внимания на колкость. Главнейший повар с гостеприимной улыбкой впустил меня в кабинет:
– Располагайтесь! Прикажу не тревожить вас до приёма. Отдыхайте!
– Спасибо, – поблагодарил я, проходя в открытую дверь.
Почти всю крошечную комнату занимали высоченные шкафы, ломившиеся от книг. Потрескавшиеся от времени, но гордые обложки выпячивали свои названия: «Драконьи радости! Все рецепты», «Тысяча и одно блюдо по-таньшански», «Что ели в Стародоле. Краткий справочник» и даже «Тысяча оригинальных комплиментов славному кулинару».
Так вот откуда главнейший повар нахватался эпитетов.
– Я бы тут пожил пару месяцев, – заинтересованно закивал хранитель вкуса.
Между огромных шкафов скромно прятался низкий стол с залитыми кляксами тетрадями и рядами пустых реторт. Над ним висел внушительный портрет заносчивого молодого колдуна в короне. Я не успел его толком разглядеть, когда прыгнув от стены, ко мне подскочил пухлый мохнатый диван, трясясь от нетерпения.
– Не бойся, – пояснил голем. – Садись без опаски. Магии почти нет.
Развалившись на мягких подушках, я настороженно озирался, но, не заметив за диваном больше никаких чудачеств, прикрыл глаза.
– Умаялся? – сочувственно поинтересовался Оливье. – Тяжело быть достойным учеником, не прилагая усилий?
– Очень, – беззлобно отмахнулся я.
– Пользуйся, – разрешил хранитель. – Может, научишься чему-нибудь!
Я, лениво жмурясь, кивнул.
– Вы чего, с ума посходили? – неожиданно взревел голем. – Я единственный, кому небезразлично наше общее будущее?
– Чего орать? – отмахнулся я. – Архивариус нас спасёт!
– А если это не он? – вскрикнул Евлампий.
– А кто? – открыв глаза, недовольно спросил я.
– Волков, – усмехнулся Оливье.
– Хотя бы, – не отступал голем.
– Чего же ты хмыкал, валун, когда я так сказал? – разозлился хранитель.
– А что, надо было согласиться при архивариусе? Сказать ему в глаза, что он предатель!
– Подумаешь, – уже не так уверенно, проговорил Оливье. – Пусть не думает, что мы его не раскусили.
– Чушь! – взвизгнул Евлампий.
Я вздохнул. Совсем покоя не стало. Выдалась редкая возможность вздремнуть в тишине, и ту испоганили.
Я расстроено встал.
– А если он, это он? – недовольно спросил я.
– Как можно быть уверенным? Больно все гладко в его россказнях, – убежденно ответил голем. – Маги такого уровня быстрее отправятся на покой, чем добровольно воспользуются магией крови.
– У них песка в пустыне не допросишься, – согласился хранитель.
– А где вы видели, что бы высшие чародеи об уключины головы разбивали? Нельзя полагаться на случай, – Евлампий хрипло вздохнул. – Надо проверить!
– Как? – потребовал я и задумался.
Поди узнай, гомункул перед тобой или нет? Не думаю, что очень просто разобраться, особенно для блёклого. С другой стороны обязан же настоящий чародей отличаться от оживленного волшебством.
Я заинтересовано посмотрел на голема.
– Есть несколько способов, – сказал он.
– Не свисти, – вмешался Оливье. – Гомункул такой же кусок мяса, как любой колдун.
– Любительский подход. Чары оставляют следы. Их только надо уметь находить. Это дано не каждому.
– Опять заврался! Как тогда отличить настоящего волшебника от захваченного хранителем?
– Легко, – твёрдо заявил Евлампий.
– Что же ты меня не раскусил, заносчивый валун? – поддел хранитель вкуса.
– Во-первых, для проверки, нужны подозрения, а я не представлял, с кем имею дело.
Оливье хмыкнул:
– Не убедил.
– Во-вторых, самый простой способ узнать хранителя – посмотреть ему в глаза.
– Волшебно, – подтрунивал Оливье, – и что ты там увидишь?
– Багровую пустоту.
Оливье довольно заржал.
– Всегда знал, что ты пустозвон. Мелешь почём зря.
Я вспомнил Фейри Хаус и глаза Мровкуба, в которого вселился хранитель силы. Кровавую жижу в пустой глазнице.
– Подозреваю, – холодно заметил Евлампий. – Что вы как-то научились контролировать свои глаза. Точнее, один!
Оливье поперхнулся смехом:
– Ты валун, не зарывайся. Нам гомункула проверить надо, а не меня. Помнишь, мы на одной цепи!
– Сейчас не время для вражды, – легко согласился голем. – Есть много способов отличить живое существо от сотворенного. Все магические создания издают тонкий, едва различимый аромат.
– Все попахивают, – проворчал хранитель. – Идеальных нет.
Голем с шумом втянул воздух, но все-таки продолжил:
– Запах очень слабый, говорят, напоминает аромат свежеиспеченного хлеба, но благовония его нейтрализуют.
Я кивнул. Буду знать, чем пахнут гомункулы.
– Поэтому надежнее, попробовать его на вкус, – продолжил Евлампий.
– Как это? – опешил я.
– Сожрешь его. Если через полчаса изжоги не будет, Волков был взаправдашний! – посоветовал Оливье. – Ну а если запершит…
– Не буду никого есть, – испугался я, с тревогой повернувшись к голему.
– Кусать не надо, – разрешил он. – Только попробовать. Сотворенный гомункул кислый, от него щиплет язык.
– Из него выйдет кумысный слоеный пирог, – мечтательно протянул хранитель.
Я мерял кабинет главнейшего повара шагами.
– Как ты это представляешь? – тревожился я. – Извините, можно облизать вашу ногу? Я не голоден, просто вкус хочу узнать.
Меня передёрнуло.
– Кто же оборотню поверит, – усмехнулся Оливье. – У тебя же на морде написано: «грызть». Отхватишь пол ноги и за бугор кость обгладывать!
– Видишь! – взвизгнул я дурным голосом.
Голем вздохнул.
– Третий способ еще хуже.
– Куда уж паршивей, – не поверил я.
– Нужна свежая не свернувшаяся кровь…
– Хватит, – перебил я. – Плохой способ. Сразу исключаем.
– Ну, что, будешь лизать архивариуса? – веселился хранитель.
– Только ради истины, – отрезал голем.
Дядя гнусно хихикнул, но добавлять ничего не стал.
Я закатил глаза. Почему всегда так, сомнения у Оливье, предложил Евлампий, а лизать должен я. Он же грязный. Что мне его, помыть перед употреблением?
– Не расстраивайся, – бодро провозгласил голем. – Мы придумаем предлог, чтобы все выглядело естественно.
– Что надо изобрести, чтобы облизать мага? – закатившись, проблеял хранитель.
– Люсьен может на него что-нибудь уронить на приеме. Пирожное, например, – предложил Евлампий. – Главное быть вежливым, как архивариус.
Оливье засмеялся сильнее.
Я недоуменно посмотрел на голема и решил присесть. Он меня доконает мудрыми советами. Молчал бы лучше.
– Не гневайтесь и не обращайте на меня внимания, – затянул хранитель тоном архивариуса. – Мое суфле испачкало изысканную ткань вашего костюма. Не отвлекайтесь! Я слижу последствия своей неуклюжести и незаметно уйду.
Я не выдержал и засмеялся вместе с ним.
– К чему эти глупости? – озадаченно спросил Евлампий. – Зачем притягивать внимание?
– Точно, гром и молния! Нужен сообщник, – ухахатываясь, еле выговорил Оливье. – Чтобы отвлекал гомункула, пока ты будешь лизать, – добавил он, ткнув меня в шею, и мы снова покатились со смеху.
Голем веселья не разделял.
– Так бессмысленно напрягать восемьдесят мышц, – пробормотал он.
Устав смеяться, я откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Сделаю, как обычно. Отдохну, а в это время всё решится само собой.
Голем ещё бубнил. Хранитель тонко попискивал, уже не в состоянии смеяться. А я начал дремать, но разоспаться не успел.
– Приём, мастер Носовский! – прокричал ворвавшийся в кабинет главнейший повар. – С минуты на минуту прибудет король. Поторопитесь!
– Может, на нём потренируешься? – пошутил Оливье.
– Не думаю, что от него язык защиплет, – тихо ответил я, вставая с дивана.
– Не попробуешь, не узнаешь, – запротестовал хранитель.
– Помолчите, – зашипел голем. – Королевский обед не место для шуток.
Я упрямо покачал головой, но волнение подкатило без моего согласия. Мне ещё не приходилось бывать на пирах. Ни открытых, ни закрытых. Оборотней обычно не приглашают на приемы.
– Не волнуйтесь, мастер Носовский. Таньшанский обед великолепен! Прекрасен! Восхитителен, – зачастил главнейший повар.
Вспомнив про пузырь, я поднял глаза. В сфере метался испуганный чародейчик. Таких рисуют маленькие дети. Круг и пять палочек. Он натыкался на мебель. Падал. Подпрыгивал. Кувыркался, а потом и вовсе потерял голову, но быстро поднял, закинув обратно на плечи.
Я вздохнул. Что творится в моих мыслях? Я же так не думаю. Зримый визуализатор что, сам сочиняет и показывает разные глупости?
– Поверьте! – тараторил главнейший повар. – Такого вкусового наслаждения местная публика еще не получала. Вы мастер! Гений!
– Да! – гордо согласился Оливье. – Мне даже тело не нужно.
Я кивал, не утруждая себя словами.
Проскочив замершую в ожидании кухню, мы минули коридор с уборной, где я встречался с архивариусом, и через разноцветную дверь попали в пиршественный зал. Комплименты главнейшего повара потерялись за перешептыванием гостей, музыкой и звоном бокалов. Тысячи свечей без подсвечников раскачивались под стеклянным куполом, разбрасывая игривые огоньки. Капельки воска собирали крошечные, нежно щебечущие создания с тонкими, почти неразличимыми лапками и пушистыми белыми крыльями. Величественные колонны обвивали золотые стебли с изумрудными листьями и жемчужными зёрнами риса-сырца. Стены пестрили мозаиками с цветущими садами. Длинные столы на высоких резных ножках ломились от созданных нами с Оливье угощений. Между ними прогуливались королевские гости с фужерами, и бросали взгляды к дальней стене зала. Где на фоне гобелена с огромной, переливающейся радугой, возвышался трон из сверкающих кристаллов хрусталя.
– Минуточку внимания, – повысив голос, крикнул главнейший повар. – Хочу представить вам блистательного повара, ученика известного во всех тридцати мирах мастера Оливье. Виртуоза вкусовых впечатлений, мастера Носовского!
Скучающее общество с интересом повернулось в нашу сторону. Взгляды сотен глаз впились в мою скромную персону. Я смутился, невольно отступив к двери, но на выручку пришел хранитель.
– Повторяй за мной, – прошептал он.
Я прокашлялся в кулак и воспроизвел его слова:
– Дорогие чародеи! Я горд оказанной высокой честью! Раздражать вкусовые рецепторы столь блистательного общества – желаннейшее из наслаждений. Я старался изо всех сил, чтобы вы долго не забыли сегодняшний открытый пир.
Главнейший повар ткнул меня в бок. Скосив взгляд, я заметил, что трон уже не пустует. На нем восседал молодой волшебник, тот самый с холста в кабинете.
Оливье тоже заметил королевскую особу и скомандовал:
– Повернись!
У меня в руках появился бокал с шипящим вином. Невидимые разносчики, прячущиеся в нишах, с помощью магии доставляли гостям напитки.
– Мой король! – провозгласил я вслед за хранителем и поклонился, понукаемый големом. – Позвольте выразить безмерную радость. Вы разрешили мне, хоть и на один день, стать вашим поваром! Таньшанский обед из семи блюд в вашу честь!
Монарх надменно кивнул, даже не остановившись на мне взглядом. Он осматривал гостей, кого-то разыскивая. Я тоже пробежался глазами по залу, но не увидел ни посла Семисвета, ни архимага Благолюба.
В голове пронеслись неприятные мысли. Я немедленно задавил их, чтобы не допустить в шар визуализации. Скосился на пузырь, наполненный непроглядным туманом. Облегченно выдохнул и пригубил вино.
– Потрясающе, великолепно! – бормотал главнейший повар.
– Поз-Воляююю на-Чать тра-Пезу! – произнес молодой король ломающимся голосом.
Гости засуетились, бросившись к столам, и я с трудом сдержался, чтобы не последовать их примеру.
– Держи себя в руках, – прошипел Евлампий.
Я отвлёкся на пузырь. В шаре из тумана выпрыгнул маленький волчонок, поднял мохнатую морду и, роняя слюни, завыл.
– Против естества не попрешь, – кривя серую рожу в подобие улыбки, заметил Оливье.
Я загнал голод поглубже, представляя лесистые холмы вокруг Скалы Советов. Помогло. Зримая визуализация изменилась. Появились заросшие деревьями дебри, тонущие в туманной дымке.
– Я вас оставлю ненадолго, – сообщил главнейший повар и побежал к трону.
Молодой король скучающе осматривал зал. Гости наслаждались семью блюдами и другими изысками меню.
– Позвольте предложить тост за долгое, счастливое правление его высочества принца Джона Третьего! – предложил знакомый голос.
Незаметно подошедший посол Семисвета силился изобразить подходящую случаю светскую любезность.
– За принца! – я стукнул его бокал.
– Не знаете, как дела у глубокоуважаемого архимага? – поинтересовался лже-посол.
Я пожал плечами.
– Трудно сказать, – поддержал предложенную игру Евлампий. – Не имел чести видеть его на приеме.
– Жаль, – отозвался посол Семисвета. – Пойду, поищу. Нам стоит обсудить проблему визуализации. Прошу прощения.
– Поклонись, – прошипел голем. – Надо блюсти этикет на публике.
Я склонил голову. Лже-посол кивнул в ответ и исчез среди гостей. Зато вернулся главнейший повар с обескураженным, застывшим лицом.
– Его высочество ценит ваши старания, – выдал он, усердно подбирая слова, – но не является поклонником Таньшанской кухни!
– Что? – взвыл Оливье. – Как смеет этот мозгляк хаять мой обед?
Я напрягся, но сосредоточился на пузыре. Не хватало еще всем показать неуважение к королевской особе. Покосившись на шар, я вздрогнул. В тумане проплыл пенек, с воткнутым в него топором.
– Вас проводят! – растерянно добавил главнейший повар.
Будто из воздуха возник гладко выбритый дворецкий в синей ливрее.
– Носовский! – дерзко сказал он. – Следуйте за мной.
– Извините, – вмешался голем, – но нам нужен архимаг. Он забыл снять заклятье!
– Пузырь исчезнет через час. Времени хватит, чтобы достигнуть тюрьмы, – вызывающе прогнусавил дворецкий.
– Но… – начал Евлампий.
– Следуйте за мной.
Главнейший повар отошел подальше. Напыщенное лицо из смущенного стало брезгливым.
Я вздохнул. Так хорошо начиналось! Мастер, виртуоз. Прекрасно, великолепно. А теперь нос воротит.
Заметив высокомерные взгляды гостей и приближающихся стражников, я двинулся за дворецким.
– Безобразие, – возмущался Евлампий. – У всех равные права.
На выходе из зала нас догнал посол Семисвета.
– Остановитесь, – приказал он.
Дворецкий скривился и неохотно замер, но, увидев, кто к нему обращается, вытянулся по струнке.
– Ждите здесь, я верну мастера Носовского через минуту.
– Как пожелаете, ваше превосходительство!
Лже-посол взял меня за руку и потащил к ближайшей стене.
– Мы опоздали, – прошептал он. – В тайную канцелярию передали твою бездонную сумку.
– Мою! – заревел Оливье.
– Мою? – возмутился я.
– В ней уловитель магии, – продолжил архивариус. – Вам предъявят обвинение в попытке магического воздействия и пособничестве убийству.
– Не имеют права. Сумка принадлежит Оливье, – возмутился голем.
– Боюсь, уже нет, – не согласился лже-посол. – Бездонная сумка теперь ваша, Люсьен.
– По завещанию? – уточнил я.
– После смерти Оливье, – рассердился голем.
– На это закроют глаза. Никто не посмеет воспротивиться магистрату, – отмахнулся архивариус.
– Хватит сопли жевать, – осадил хранитель. – Что делать будем?
Лже-посол встрепенулся.
– Из-за новых улик, я не смогу забрать вас прямо сейчас. Придётся похитить по дороге в тюрьму, но отражающее заклятье на пузыре будет мешать.
– Но архимаг! – вмешался Евлампий.
– Упёрся! Бредит предосторожностями. Даже отобрал у помощницы свою трубочку. Заклятье рассеется через час, но как говорил охотник на ядоплювов, не дотянувшись до противоядия: «Теперь слишком поздно», – прошептал он. – Поэтому я ускорю ваши личные часы, и пузырь сдуется до тюрьмы.
– Вы меня заколдуете? – испугался я.
– Юноша, – строго произнес архивариус. – Для волнения нет повода. Не шевелитесь пару секунд.
Он положил тонкие кисти мне на плечи, и я зажмурился.
– Потрясающее построение чар, – прокомментировал голем. – Он отводит на меня заклятие отражающего купола.
Я приоткрыл один глаз. Лже-посол вздернул руки и неожиданно влепил мне затрещину.
– За что? – обиженно промычал я.
В глазах двоилось. Зал расплывался, никак не складываясь в прежнее великолепие.
– Меня мутит, – пожаловался я.
– Сейчас пройдет, – заверил архивариус.
Я сглотнул и схватился за его строгий камзол. Голова кружилась, я не различал обступающие меня силуэты.
– Самое время, – сказал на ухо голем.
– Что? – простонал я.
– Лижи его, – скомандовал Евлампий.
– Не хочу, – пробормотал я. – Меня вырвет.
– Другого шанса не будет, – настаивал голем.
Лже-посол придерживал мое шатающееся тело, и я нехотя прижался к его плечу. Проглотил подступивший ком и, не прекращая повторять про себя «так надо», коснулся его шеи губами.
– Мастер Носовский, – услышал я Иринин голос, и мне совсем поплохело.
Не знаю, есть в нём кровь Волкова или нет, но язык щипало.