Глава II. Роль триединства в историко-философских концепциях
2.1 Триадичность в античной философии (156).
2.2 Триадизм в концепциях гностицизма и неоплатонизма (171).
2.3 Развитие тринитарного мышления в средние века (184).
2.4 Философы Возрождения о троичности (201).
2.5.. Триединство в философии Нового времени (222)
2.6 Русская философия о триединстве и сущности Троицы (249).
2.7 Философское осмысление отношения лиц в христианской Троице. Современный взгляд на историю вопроса (317).
2.8 Герменевтическая триада (326).
2.9 Концепция трех миров К. Р. Поппера (339).
2.10 Проблемы синергетической креативной триады (348).
2.11 Триединство и «золотое сечение» (368)
2.1 Триадичность в античной философии
Именно философы Древней Греции первые стали триадически мыслить о природе сущего и о сущем в природе, таким образом осуществив беспрецедентный выход из религиозных форм мышления. Они не только искали триады в природе, а задумывались о них как о сущем, его многообразии и нашли философские формы его выражения.
Постоянно сталкиваясь с эмпирическим многообразием конечного, первые философы размышляли над тем, существует ли конечное вечно, есть ли что-либо объединяющее во многообразии конечного, то сущее, которое не является конечным, временным, преходящим. Важными категориями для ответов на эти вопросы в древнегреческой философии становятся единое и многое. Объединяя их, мыслители Древней Греции видели мир как единое целое, как то третье, которое связывает, объединяет и представляет великое древнегреческое Единое.
Многое – это, безусловно, первое, что дано в опыте, но оно познается тогда, когда в нем обнаруживается единое. Если есть в философии единое, то только оно может быть познанием сущего внутри многообразия конечных вещей. И именно единство в греческой философии, имеющее своим предметом «единое» «многообразия» «сущего», должно стать для нас предметом исследования в первую очередь, и эти три категории во взаимосвязи представляют собой философскую мыслительную триаду, которая приводит древнегреческих мыслителей к триалектике как определенному способу мышления.
Философы Древней Греции исходили из предметного мира как из чего-то заведомо данного, задумываясь о его происхождении и в нем самом постигая предметную сущность. Посредством философии происходило преобразование данных чувственного восприятия, рождение абстрактной мысли. В первых философских школах Древней Греции сущее познается в природной форме, в стихиях (Милетская школа), но от определенности явления философы шли вглубь его, при помощи силы мысли внутри эмпирической определенности они увидели «начало» мира – «архе»: Фалес (ок. 625–547 г. до н. э.) – в воде, Анаксимандр (ок. 610–540 г. до н. э.) – в апейроне, Анаксимен (2-я половина VI в. до н. э.) – в воздухе.
«Архе» – то объективное, которое имеет разную форму у этих философов, но выражает одно и то же первоначало. Объективное «архе» у первых философов не было лишено субъективности, их субъектом выступало духовное первоначало, которое заставляло материальное начало двигаться и созидать мир. По свидетельству Стобея, Фалес полагал, что «элементарную влагу пронизывает божественная сила, приводящая воду в движение».[185] Более того, мы имеем свидетельства, что первый философ полагал: «бог-это ум (voys) космоса, а Вселенная одушевлена и одновременно полна божеств; элементарную влагу пронизывает божественная сила проводящая воду в движение… Фалес первым объявил душу вечно движущейся или самодвижущейся субстанцией».[186] Таким образом, с самого начала в философии не отделяется духовное от материального, а рассматриваются эти две категории вместе, более того, духовное представляется внутренней силой для материального, само являясь самодвижущим, следовательно, самоопределение мира происходит внутри материи за счет духовного. Видимое начало-архе (воду) следует понимать как первоэлемент, которым наполнен весь мир, но в космогонии Фалеса он является третьим элементом, которому предшествуют Бог и космос, притом, Бог – это ум космоса.
Анаксимандр «началом и элементом сущих вещей полагал бесконечное (απειξογ) первым, введя это имя начала, которым он считал не воду и не какой-нибудь другой из так называемых стихийных элементов, но некую бесконечную природу, из которой рождаются небосводы, миры и находящиеся в них космосы…»[187] Возникновение он объясняет «не качественным превращением первоэлемента, но выделением противоположностей вследствие вечного движения» Из этого третьего – вечного движения – постоянно возникали противоположности, которые порождали его же, но в новой форме. Кроме того, Анаксимандр выдвигал идею устройства мира как вечного возвращения, повторения: «испокон бесконечного веку повторяется – по кругу все одно и то же».[188] И эго «одно и то же» для Анаксимандра есть Целое, которое покоится. Диоген Лаэртий подчеркивает, что «он утверждал… что части изменяются, а Целое (= универсум) неизменно».[189]
Анаксимен, как и Фалес, предлагает природный первоэлемент (воздух) в качестве начала, но подробно объясняет, как за счет противоположных его действий – сгущения и разрежения образуется мир как третье – целое. Он также подчеркивал важную идею о том, что душа человека и космос имеют одну субстанцию. «Как душа наша, – говорит он, – сущая воздухом, скрепляет нас воедино, так дыхание и воздух объемлют весь космос»,[190] – отмечает Плутарх.
У Пифагора (II пол. 6 в. – нач. 5 в. до н. э.) по свидетельству его многочисленных учеников в качестве архе выступает число. Среди сакральных чисел он выделяет «три», используя его для триединого представления о мире, как утверждает это пытавшийся воспроизвести учение Пифагора в эпоху Возрождения, после средневекового умалчивания христианской Церковью достоинств античной философии, Н. Кузанский. Более близкий к нам по времени А. В. Сухово-Кобылин, изучая математику и философию, отмечает, что «…Пифагор (дал) человеческому уму две первые триады: триаду линий, т. е. треугольника, и триаду чисел или числовую троицу…; первая триада… пифагорова теорема… составила краеугольный камень… математики, а его вторая триада чисел, являющая собою Закон процессирования единицы в троицу, составила универсальный закон высшей, т. е. спекулятивной философии».[191]
Конец ознакомительного фрагмента.