Глава 2
Колечко, колечко
Прогладив валиком очередной свисающий сверху лист обоев, я потрогал надетое на безымянный палец левой руки дедово кольцо. Кажется, оно уже не холодное, а примерно соответствует температуре тела. Значит, ничего непоправимого не случилось, и вскоре меня ожидает, если можно так выразиться, второй подход к снаряду. Ибо первый вышел каким-то неподготовленным и бестолковым. Впрочем, назвать его совсем уж безрезультатным не поворачивался язык.
Неделю назад, найдя в тайнике кольцо и бумагу, я сел разбираться в мелких дедовых закорючках и вскоре понял почти все, что там было накорябано.
Итак, в конце тридцатых годов каким-то образом к деду попало это кольцо, конкретики он не приводил. И дед обратил внимание, что если его надеть на левую руку и пощупать пальцами правой, то оно кажется холодным. Но при этом палец, на котором надето кольцо, ничего подобного не чувствует! В общем, так было почти год, а потом вдруг кольцо начало ощутимо теплеть, и опять это можно было почувствовать только пальцами правой руки. Вот, значит, лег как-то дедушка спать, а перед сном опять пощупал кольцо – теплое! – и слегка повернул его. После чего мгновенно заснул, а проснулся почему-то в лесу. Прямо на землю была постелена казенная простыня, под головой подушка, сверху наличествовало одеяло. И все! Никаких признаков военного городка, где он лег спать, вокруг не наблюдалось. Более того, в ста метрах обнаружилось настоящее море – во всяком случае, оно имело соленую воду и простиралось до горизонта. Был примерно полдень, погода стояла теплая, так что дед не стал расстраиваться тем, что из одежды на нем одни трусы, а решил исследовать место, где он столь непонятным образом оказался. Залез на дерево, посмотрел вокруг и увидел, что рядом есть не то низкая гора, не то высокий холм. Поднялся на него и с изумлением обнаружил, что находится на острове!
Тем временем потихоньку вечерело, небо заволокло тучами, и дед отправился вниз, к своим постельным принадлежностям. Когда он достиг поляны и, усталый, присел на простыню, начался дождь. Правда, он скоро кончился, но стало заметно прохладнее, и дед задумался. Вообще-то он допускал, что все происходящее ему снится, но просто так сидеть и мерзнуть, дожидаясь момента пробуждения, ему быстро надоело. Он пощупал кольцо – не холодное, но и не теплое. После чего рассудил, что необычный сон начался с поворота этого кольца. Так, может, если лечь и повернуть его в обратную сторону, сон прекратится?
Дед два раза повторил в своей писульке, что ему почему-то было немного боязно поворачивать кольцо. Имелось ясное ощущение, что еще рано, оно должно нагреться как минимум до той температуры, что была при засыпании. Но он все-таки повернул, после чего услышал что-то вроде далекого колокольного звона и заснул на мокрой простыне под мокрым одеялом, а проснулся на своей кровати, причем белье было почти сухим. Он встал, соображая, приснилось или нет ему все происшедшее. Потом посмотрел на свои ноги. Они были гораздо чище, чем тогда, когда он лез под одеяло на поляне, но все же грязнее, чем когда ложился спать. И на них остались царапины, приобретенные при восхождении на холм. С другой стороны, к простыне ничего не пристало, а она ведь валялась прямо на траве и еловых иголках!
Дед понял, что заснуть ему не удастся, оделся и попытался снять кольцо, но оно не слезало. В общем, тогда оно в первый раз спасло ему жизнь. Потому как дед лег спать поздним вечером двадцать первого июня сорок первого года. И в четыре часа утра, когда на спящий военный городок посыпались бомбы, он был одет и на ногах, отчего и остался в живых, в отличие от большинства своих сослуживцев.
Дед был уверен, что кольцо хранило его всю войну. Он счастливо избежал не только смерти, но и серьезных ранений, а те, что все-таки случались, заживали ну очень быстро. В общем, он носил его всю жизнь, практически ничем не болея, и все это время кольцо было одинаково холодным на ощупь. И, несмотря на регулярные повороты, больше не отправляло своего носителя неизвестно куда – то ли в необычайно яркий сон, то ли в какой-то иной мир.
Однако где-то за месяц до написания письма оно стало холодить и тот палец, на котором было надето, причем чем дальше, тем сильнее. Вскоре холод стал нестерпимым, и дед попробовал его снять – оно слезло без всяких усилий. В общем, явно давало понять что-то вроде – попользовался, пора и честь знать. Чай, уже больше ста лет живешь на свете! Дед был в общем-то согласен, поэтому сел писать сначала завещание, по которому все его имущество переходило мне, а потом и эту бумагу. Почему-то он был абсолютно убежден, что я найду тайник и кольцо, даже если мне ничего о них не говорить.
И я его действительно нашел! Немедленно по завершении чтения, отринув сомнения, решительно напялил кольцо на палец. И сразу потрогал его правой рукой – надо же, действительно холодное! После чего попытался снять, но оно не слезало, хотя надевалось вроде без всяких усилий. Что же, подумал я, пока все подтверждается.
На следующий день я, придя на работу, первым делом измерил температуру наружной поверхности кольца. Термопара показала тридцать четыре градуса, тепловизор на полградуса больше. А по ощущениям получалось, что там никак не больше пятнадцати градусов! Ладно, подумал я тогда, кольцо действительно непростое. Когда оно там у деда нагрелось – через пару лет непрерывного ношения? Нет, кажется, всего через год.
Однако у меня оно начало теплеть уже через три дня. Я снова потыкал его термопарой и исследовал через тепловизор – те же тридцать четыре. Но рука ясно говорила мне, что там от сорока четырех градусов до сорока шести. Ведь я электронщик, специалист по мощным инверторам, и до этого несколько лет подряд щупал транзисторы, определяя их нагрев, пока начальство не расщедрилось на тепловизор. В общем, у меня сложилось впечатление, что кольцо готово к работе, но наобум и в одних трусах бросаться в какой-то новый мир я не собирался. Мало ли, а вдруг он действительно существует!
После работы я заехал в спортивный магазин, где купил многолезвийный туристический нож, небольшой топорик, компас, непромокаемых спичек и кучу всяких лесок, поплавков, крючков и грузил. Дома сразу надел жилетку со множеством карманов, в которой занимался ремонтом, и разложил все купленное – лишь топорик не лез внутрь, его пришлось засунуть за боковой хлястик. Места оставалось еще много, и я начал распихивать по карманам все подряд. Пассатижи? Туда их, лишними не будут. Шурупы? Аналогично, пара горстей точно не помешает, и к ним нужна крестовая отвертка. Ее в малый боковой карман, мини-ножовку «Фрезер» в большой, мультитул в нагрудный. Чего еще? Ага, несколько зажигалок, спичек не так уж и много. Скотч? Тоже пригодится, место еще есть. Блин, чуть не забыл наган! И патроны, в последнем кармане еще есть место для двух пачек.
В общем, вскоре я, бряцая всяким железом, зашел в пока не затронутую ремонтом комнату и, как был, прямо в кроссовках, лег на кровать поверх покрывала. Ну, с Богом!
Я повернул кольцо и почувствовал, что неудержимо засыпаю. Последний обрывок мысли был – ага, действ…
И тут же наступило пробуждение. Я поднял голову и огляделся. Сверху – небо между ветками не то сосен, не то елок. Подо мной – покрывало с кровати, куда я плюхнулся, и подушка. Я не голый, одежда на месте, причем почти вся. Кроме самого главного – жилетки с множеством полезнейших вещей! И почему-то кроссовок, в новом мире я оказался в одних носках. В общем, положение мое было почти как у деда. С одной стороны, имелось преимущество – на мне не только трусы, но и джинсы, майка, рубаха и носки. С другой – когда деда перенесло, в месте финиша было тепло, а здесь прохладно, не очень светло и довольно мокро. Похоже, недавно прошел дождь – при каждом порыве ветра с веток падают капли. И, кстати, ремень от джинсов тоже куда-то пропал, обнаружил я. Интересно, что сейчас – утро или вечер?
Оказалось, что вечер, потому как минут через пятнадцать еще больше стемнело. Я нашел довольно густые кусты неподалеку от места своего приземления и задумался. Если перетащить туда покрывало и подушку, а сверху набросать веток, то получится какое-то подобие шалаша. Вот только можно ли тащить туда покрывало – вдруг его нельзя трогать, если хочешь вернуться? Думай, голова, думай, совсем скоро начнется ночь.
Мерзнуть в кустах мне не улыбалось, поэтому я быстро решил, что покрывало в механизме переноса не участвует – ведь сам его недавно купил на рынке за семьсот с чем-то рублей. А вот место – очень даже может быть!
Я наломал веточек и, воткнув в землю пять штук, пометил место, где лежало покрывало. Пять потребовалось потому, что один конец его оказался загнут и на обозначение места сгиба ушло две веточки. Затем достал из кармана джинсов ключи с брелоком-фонариком – это было все, что мне осталось от технических благ цивилизации. После чего свернул покрывало и отправился устраиваться на ночь. И что мне, дураку, помешало сунуть в тот же карман хотя бы одну зажигалку?
Короче говоря, ночь прошла без сна и, так сказать, весьма разнообразно. Я кутался в покрывало, пытаясь согреться, и несколько раз чуть не вылез добывать огонь. Удержало только то, что в темноте, даже при наличии не до конца севшего фонарика, искать кремни было бесполезно, а добывать огонь трением надо уметь, и даже тогда это вряд ли получится, потому как все вокруг мокрое.
Три раза начинался дождь, причем в последний раз он не только начался, но продолжался около часа, из-за чего я окончательно промок. И, вдобавок ко всем неприятностям, кольцо было совершенно холодным.
Однако, как говорится, все на свете имеет конец, а колбаса – даже два конца. Кончилась и ночь незнамо где. Нет, ясности по поводу моего местопребывания не прибавилось, но настало утро, вышло солнце, я ожил и, захватив покрывало, отправился вперед, где между деревьями просвечивала вода. Дневное светило поднималось быстро, и я сох почти с той же скоростью. В общем, еще до полудня ко мне вернулся оптимизм, а сразу после него кольцо начало помаленьку нагреваться.
Не знаю, получилось бы у меня не повернуть его, если бы это случилось ночью, когда я вовсю стучал зубами, но теплым днем решение не требовало особого мужества. Буду ждать, пока кольцо не достигнет требуемой температуры, а сейчас можно позагорать или в море искупаться – а то когда еще доведется. Бухточка небольшая и со сравнительно узким входом, вряд ли тут водится что-либо одновременно и крупное, и хищное. Заодно можно будет посмотреть, нет ли в воде кого-нибудь съедобного, а то ведь организм напоминает, что пора бы и перекусить. В конце концов, суши я ел, так почему бы и не отведать просто сырой рыбы, без всякого японского колорита? Насчет омаров я не загадывал, ибо толком не представлял себе, как они выглядят не в консервированном виде. И сильно ли кусаются в процессе поимки.
Вода оказалась довольно теплой, и я вволю наплавался и нанырялся. Вот только рыб мне не встретилось, всего лишь пару раз на пределе видимости что-то мелькнуло, но на границе песка и камней нашлась приличная колония мидий. Я помнил, что среди двустворчатых моллюсков нет ядовитых, да к тому же пробовал мидий в детстве, когда отдыхал в Новомихайловке. Помнится, сожрал целых две штуки сырыми, но на третью меня не хватило, больно уж сильно они воняли какой-то гадостью наподобие керосина. Однако ни отравления, ни даже поноса тогда не последовало, и теперь я, натаскав приличную кучу ракушек, приступил к трапезе.
Правда, поначалу у меня не получалось открыть раковины – ни руками, ни используя ключ от квартиры. Тогда я стал просто разбивать их камнями, выгребая содержимое половинкой раковины. Как ни странно, в сыром виде и без всяких приправ мидии пошли очень даже ничего!
После обеда меня потянуло в сон, и я, оттащив покрывало к кустам и сходив за подушкой, вздремнул в тени пару часов. А проснувшись, обнаружил, что кольцо нагрелось уже градусов до сорока. В общем, жизнь была прекрасна, но почему-то, несмотря на весьма сытный обед, снова хотелось есть. Недолго думая я набрал еще примерно полкило мидий, съел или, точнее, сожрал их, после чего напился воды из маленького ручейка, впадающего в бухту. Попытался добыть огонь при помощи камней, но безуспешно. А потом просто немного прогулялся по берегу моря, не ставя перед собой никаких исследовательских целей. За всеми этими занятиями незаметно наступил вечер, кольцо догрелось до нормы, и я, разложив покрывало точно на том месте, куда оно перенеслось, пристроил подушку, лег и повернул кольцо. Миг – и вокруг меня снова квартира, то есть возвращение состоялось! Или просыпание, это еще не до конца ясно.
Тут я почувствовал, что лежу на чем-то твердом и неудобном. Встал и, подняв покрывало, обнаружил на одеяле свою жилетку, набитую железом. Кроссовки тоже валялись у кровати. Пожалуй, это все-таки не сон. Хотя… почему носки такие чистые – я же в них шастал по лесу? И к покрывалу, как у деда, не прилипло ни травинки. Да, но царапины на руках, которые я получил, ломая ветки, никуда не делись! Впрочем, это ничего не доказывает. Они могли появиться, например, в результате самовнушения, как стигматы, которые вроде как относятся к более или менее доказанным явлениям, я про это читал в «Лезвии бритвы» Ефремова. Стоп, но смола к рукам, она что, прилипла тоже в результате чисто волевого усилия? Нет, это же не деньги. Вот они действительно так липнут, особенно если бюджетные и в достаточно крупных количествах, а руки чиновные, но здесь явно не тот случай ни по одному из пунктов. Получается, я натурально где-то побывал! Но если так, то почему жилетка, которая была на мне надета, осталась на месте, а подушка – нет? И ремень от джинсов, и кроссовки путешествовать со мной почему-то отказались, в отличие от носков.
Минут через десять усиленных размышлений у меня родилась гипотеза, состоящая в том, что переносу подвергаются только предметы, непосредственно контачащие с моим организмом. Теперь оставшиеся на месте кроссовки, ремень и жилетка получали вполне правдоподобное объяснение – они же нигде не касались моей кожи. В отличие от всего остального, с чем я оказался на лесной прогалине. Да, но тогда почему перенеслась подушка, ведь с головой контактировала только наволочка? И ключи в кармане джинсов тоже как-то не очень соответствовали выстроенной картине.
Немного подумав, я сделал небольшое дополнение. Если я касаюсь предмета, внутри которого находится еще один или несколько, то переносу подвергается всё. Причем «внутри» – понятие не абсолютное, полной герметичности явно не требуется – и наволочка, и карман от нее весьма далеки. А отсюда следовал оптимистичный вывод – в следующий раз с собой можно будет взять застегивающуюся на молнию сумку! Или даже под завязку набитый рюкзак.
Осталось только проверить – а станет ли кольцо вновь нагреваться? Я хоть и не очень сильно, но подозревал, что у деда оно сработало всего один раз из-за того, что он слишком поспешил с обратным переходом.
И вот три дня спустя после возвращения появилось доказательство, что это, скорее всего, так оно и есть. Кольцо начало теплеть.
Если бы Екатерина Арнольдовна была способна впасть в отчаяние, то, вне всякого сомнения, она именно это и сделала бы. Какое утонченное издевательство – впервые в жизни ей предстоит обратить на себя внимание мужчины, к которому у нее вообще нет никаких претензий!
Статный и красивый, как его дед.
Явно неплохо воспитан и образован.
Иногда даже можно увидеть признаки душевного благородства.
И, кажется, добрый.
Почему же такой не встретился ей лет шестьдесят назад?
Да потому, что он мне тогда был не нужен, не стала хитрить сама с собой старая дама. Но сейчас – зачем ему нужна я, в восемьдесят-то пять лет? Выбор прост – или достаточно быстро найти ответ на этот вопрос, или смириться с тем, что моя долгая и, не будем кривить душой, временами даже счастливая жизнь подошла к концу.