Секретная часть
Он смотрел из окна «кэпэпэ» на тайгу, думал о службе и мечтал о доме:
«Начало апреля, а снег растаял. Скоро май – и домой. Как эта служба надоела!? Мечтал ведь попасть в «десантуру» или на границу, совершать подвиги, а попал в эту, богом забытую секретную часть. Скорее странную, чем секретную: две казармы и полигон. Полигон и спортгородок у нас отличные, и озеро есть для всевозможных тренировок на воде и под водой. Всё равно, частью её трудно назвать: нас тридцать человек, старший прапорщик Эдик Юдин, повар Яшка и три здоровых парня с кличками вместо имён, вечно куда-то пропадающих. Зато всем этим хозяйством командует, подумать только, настоящий полковник Игорь Иванович Крюков.
Места здесь красивые. Где бы увидел сосны, достающие верхушками до неба? А кедры? Об этом отдельный разговор, если б не они скука была сильнее, а так осенью «шишкуешь», и всю зиму грызёшь кедровые орешки. «Шишковать» – странное слово, сразу даже смысла не понять. Оказывается – это, когда десять здоровых парней берут бревно и со всего размаху ударяют по кедру и на них, словно с неба, сыпется лавина кедровых шишек.
Два года нас учат уничтожать диверсантов в тайге, в горах, на воде и под водой, в самых немыслимых ситуациях. Я со своим отделением смогу уничтожить, по крайней мере, взвод любых головорезов, а с этими странными парнями ни разу не справился, даже если они действовали в одиночку. Похоже, не нас готовят обезвреживать диверсантов, а их для каких-то непонятных целей.
Странное что-то происходит в части в последнее время, парни эти стали пропадать навсегда. Полгода назад пропал Тёмный, вместо него появился Кондор, но и он недавно исчез, затем Шерхан и остался один Тэс. Да и тот неизвестно на кого похож – всё лицо в шрамах, говорят, где-то обгорел и ему сделали пластическую операцию. Теперь этот странный гражданский с проверкой из Москвы, а за два предыдущих года сюда никто не приезжал – к нам никто не имеет право приезжать.
Пусть делают, что хотят – недолго осталось. Как там на гражданке? Светка замуж вышла. Беда небольшая, другую найду, красивее. Быстрей бы вернуться. Зайду домой в «парадке» со значками и лычками старшего сержанта, обмотанными красной блестящей нитью, а в руках дембельская спортивная сумка с альбомом и подарками. И всё это готово, хоть сейчас уезжай».
– Товарищ старший сержант, полковник едет, – отвлёк его от грёз голос «духа» Аршавина.
– На место, бегом! – буркнул Пашка и побежал встречать командира.
Командир части вышел из белой «Волги», развел широкие плечи и направился в свои владения.
– Товарищ полковник, за время вашего отсутствия происшествий в части не случилось. Дежурный по части старший сержант Ревенков, – чётким голосом доложил Павел.
– Вольно! Позови ко мне в канцелярию Юдина и…, – командир на секунду задумался, – сержанта Кончинова. Машину не забудь отогнать.
– Есть! – он козырнул, посмотрел вслед Крюкову и подозвал Аршавина. – Так, «мухой», нашёл Юдина и Кончинова и в «канцелярку» их к полковнику, затем машину отгонишь и помоешь!
Солдат убежал, а Пашка вновь задумался:
«Почему командир вызвал именно Кончинова, он ведь «черпак», а все дела в части решают «дембеля», в основном, он, Андрей Бабин или Влад Галич. Мог бы дело поручить Андрюхе или Владу. Опять что-то не так».
Минут через двадцать он увидел идущего к нему на «кэпэпэ» сержанта Кончинова. Что-то изменилось в нём? Походка непререкаемого авторитета и глаза какие-то хитрые.
– Пшёл в канцелярию! – крикнул тот на своего старшего товарища по оружию.
– Что!? – опять загадки, но глаза «черпака» так и горели от удовольствия.
– Я кому сказал, бегом в канцелярию! – с улыбкой повторил тот.
– Кончинов, жить надоело? – рявкнул Пашка, но сам не зная почему, со всех ног побежал в казарму.
Забежал в канцелярию, столкнулся с сержантом Бабиным, тот сильно ударил его по плечу, затем обнял:
– Пашка, домой! – и убежал.
– Не понял?
В канцелярии за столом сидел прапорщик Юдин и, улыбаясь, смотрел на вошедшего. Молодой писарь что-то писал в военном билете, рядом стопкой лежали другие.
– Старший сержант Ревенков, ты сейчас похож на «дебила», свалившегося с Луны, – весёлым голосом произнёс Юдин – Военный билет на стол и бегом!
– Куда?
– Домой, Паша, домой. На сборы дан час. Тебе осталось, – прапорщик посмотрел на часы, – сорок девять минут. Будешь стоять столбом – поедешь в «хэбэ». Вопросы – есть?
– Ты это, серьёзно? – Пашка бросил на стол военный билет и умчался.
Казарма была похожа на сумасшедший дом: «дембеля» кричали, «духи» и «карантин» крутились вокруг них, исполняя последние приказы, больше похожие на просьбы. «Черпаки», без пяти минут «старики», с ухмылкой наблюдали за происходящим, но за этими ухмылками светилась нескрываемая зависть.
– Холкин, – крикнул Пашка своему «карантину».
– Я? – появился тот, словно из-под земли.
– Во-первых, за всё плохое, что я сделал тебе за эти полгода, награждаю тебя комплектом значков вместе с «хэбэшкой» и дембельскими сапогами. Во-вторых, быстро принёс мою «парадку» и аккуратненько распаковал. Ты, почему стоишь? Бегом! «Дедушка» домой опаздывает. Эй, у кого машинка, шею подравнять? Горячая вода есть?
Через полчаса старший сержант Ревенков «при полном параде» выходил из казармы, рядом шёл Холкин и нёс дембельскую сумку. Все «дембеля» стояли в строю, а перед ними с гордым видом взад-вперёд ходил самый крутой «дух», вернее, уже «черпак», рядовой Жилин. Он злобно посмотрел на Пашку и крикнул:
– Бегом в строй!
– Виноват, товарищ рядовой! – показано испуганным голосом произнёс старший сержант Ревенков. – Этого больше, не повторится.
– Ладно, прощаю в последний раз, – Жилин ещё раз оглядел строй и громко крикнул. – Равняйсь! Сми-и-ирно! Нале-е-ево! Домо-о-ой шаго-о-ом, марш!
Строй «дембелей» сделал первый шаг, и тут же раздались звуки марша «Прощание славянки». Они сделали ещё несколько шагов, и строй распался.
Как трудно прощаться даже с теми, с кем прослужил полгода, а с кем-то ведь и год, и полтора. Паша подошёл к Кончинову.
– Ты, Ильюх, извини, за полтора года всякое бывало.
– Да брось ты, Паш! Пиши!
Они обнялись, пряча в плече друг друга скупую мужскую слезу. Тут появился командир, и отбывающие вновь встали в строй. Полковник обвёл их взглядом и громко произнёс:
– Два года вы служили в этой части, а сейчас сядете в автобус, старший прапорщик Юдин отвезёт вас на железнодорожную станцию города Красноярска и посадит в поезд, а там сами добирайтесь до своих родных городов.
Он достал из папки конверты, откашлялся и продолжил:
– Благодарю вас всех за службу и надеюсь на «гражданке» вы найдёте своё место в жизни. Здесь по пятьдесят тысяч рублей, этих денег вам хватит на дорогу и небольшие подарки родным. В дороге не пейте, ведите себя достойно. Вас с таким нетерпением ждут дома! Теперь самое главное. Ребята! Прошу, забудьте об этой части и никогда не вспоминайте. Поверьте, так надо.
Он вручил каждому конверт и пожал руку. Павел посмотрел в глаза командиру, как много в них грусти, и ему стало жалко этого пожилого человека.
Через десять минут автобус увозил их домой, а они столпились у заднего стекла и смотрели на удаляющегося Игоря Ивановича, сержанта Кончинова и, ставшего «черпаком», Аршавина. Никто из них не знал, отчего так неожиданно отправили домой, но какое-то шестое чувство подсказывало: полковник, на свой страх и риск, спас их от каких-то крупных неприятностей. Поворот, и огромная сосна разлучила с тем, что навсегда останется частицей их жизни.
А командир долго смотрел на пустую дорогу. Десять лет, каждые полгода он отправлял таких же ребят домой, но эти были последние. И ему так захотелось уехать с ними домой «на дембель». Но не будет у него никогда «дембеля», ведь в отличие от них, Игорь Иванович знал, что скрывается за двумя словами: «секретная часть».
– Кончинов, где Тэс? – спросил он у сержанта.
– Возможно, на полигоне, товарищ полковник.
– Найди и позови ко мне!
– Есть, товарищ полковник!
Игорь Иванович зашёл в свой кабинет, снял фуражку, расстегнул китель, открыл сейф и достал папку. Раньше там лежало три-четыре похожие, теперь одна, и та не ляжет обратно, а будет уничтожена, как и её хозяин. Он сел за стол, положил перед собой то, что являлось, чьей-то судьбой и задумчиво уставился в стену.
Когда начались эти неприятности? Наверно, полгода назад, на международной встрече представителей служб безопасности разных стран по вопросу борьбы с международным терроризмом. Кто-то из руководителей какой-то иностранной службы заявил, что Россия сначала должна уничтожить у себя банду Халимова, а затем бороться с международным терроризмом. В этом была большая доля правды – о зверствах этой чеченской банды писали не только российские газеты и журналы, но и крупные зарубежные. Банда являлась крупным хорошо вооружённым формированием, имеющим хороших командиров, железную дисциплину и большую финансовую поддержку со стороны международного экстремизма. Крупные соединения не могли развернуться в горной местности, где дислоцировались основные силы банды, а мелкие спецподразделения не могли выполнить задачу по её уничтожению. После совещания пришёл приказ с самого верха: уничтожить банду любой ценой. Тут вспомнили про Крюкова Игоря Ивановича и его ребят. В Москве в очень «высоком» кабинете ему приказали: «любой ценой, любыми средствами и в самое кратчайшее время».
Приказ был выполнен, но средства оказались запрещённые всеми существующими договорами и конвенциями. А его подчинённые, выполнившие приказ, сразу не смогли вернуться обратно, застряв в горах. Вслед за его ребятами на место боя прибыли спецназовцы, постреляли в воздух и похоронили боевиков в братской могиле. На следующий день в прессе появилось сообщение: «Сегодня ночью спецподразделениями российской армии была уничтожена банда полевого командира Халимова. С нашей стороны потерь нет». Раньше потери были, примерно, один к одному, а теперь уничтожена вся банда, а потерь – нет. Целая армия корреспондентов, наших и зарубежных, бросились собирать подробности такой блестящей операции. На полосах газет всё чаще и чаще стали появляться словосочетания: «суперподразделение», «новое оружие», «секретный газ» и тому подобное.
А сделавшие это ещё оставались в горах и ждали помощи. Но самый большой их начальник, испугавшись за свою судьбу и карьеру, вместо приказа: «помочь» отдал приказ: «уничтожить». У них не было ни одного шанса остаться в живых, но из троих погиб один, к тому же был уничтожен секретный вертолёт типа «чёрная акула», и «дамоклов меч» остался висеть над его частью.
Прошло около двух месяцев, шум вокруг той операции не затихал, но был найден путь, как успокоить руководство страны и ненасытных на сенсации журналистов. Начались переговоры с очень влиятельным командиром боевиков Аласхановым о прекращении им боевых действий и сдаче оружия. Всё хорошо, но вместе с бандой Халимова погибли шесть человек из его многочисленной родни, и их гибели он простить не мог. Аласхановым были поставлены условия: ему отдают тех, кто убил родственников, а он разоружает своих бойцов. В знак искренности, половина его воинов сложили оружие.
Игоря Ивановича вновь вызвали в Москву к прямому начальнику генерал-майору Бережкову и сам ничего незнающий об игре, генерал отдаёт приказ: «уничтожить полевого командира Аласханова, но запрещённые международной конвенцией методы не применять». Случившееся далее, заставило упасть «дамоклов меч». Полковника там не было, но по рассказам своих ребят всё представлял в мельчайших подробностях.
Шерхан, Тэс и Кондор стояли у чайханы в небольшом чеченском городке и ждали человека, который отведёт их Аласханову. За столиками сидела разношерстная публика, и никто не обращал на них внимания.
– Не нравится мне всё это, – проворчал Шерхан, задумчиво рассматривая посетителей.
– Что именно? – спросил Кондор, думая о чем-то своём.
– Нас словно в ловушку толкают.
– Давайте, на всякий случай, в сторону отойдём! – вмешался в разговор Тэс. – Вдруг начнётся заварушка, опять кого-нибудь не так убьём или лишних наубиваем.
Они отошли в сторону, стараясь не бросаться в глаза, и продолжали терпеливо ждать, стоя в тени огромного дерева. Человек, которого они ждали, появился в самый разгар чаепития и, подойдя к ним, спросил:
– Вам нужен породистый скакун? – это был пароль.
– Да, наш друг днём и ночью думает о нём, – произнес отзыв Шерхан.
В ответ тот, громко выкрикнув непонятные им слова, полез в карман. Что это «смертник» они догадались сразу и стали действовать быстро, безошибочно и безжалостно.
Удар Шерхана был смертелен, и он начал осторожно опускать тело «проводника» на землю. Кондор развернулся в сторону чайханы, понимая, кто-то всё равно должен привести в действие «адскую машину» или наклонившийся старик, или выглядывающий из-за угла джигит, или стоящий за прилавком чайханщик. Три выстрела слились в один. Он отгадал, и взрыва не последовало.
– Командир у них за оградой машина, – крикнул Тэс, увидев двух выбегающих с автоматами боевиков, и несколько раз выстрелил им по рукам и ногам.
Они делали свою обычную работу, не оглядываясь назад, зная, кто-то всегда прикрывает твою спину, одновременно делая то, что надо делать в данной ситуации. Шерхан одним прыжком перемахнул двухметровый забор и очутился у микроавтобуса, откуда через мгновение выпало бесчувственное тело шофера. Тэс подтащил раненых и забросил в салон, словно дрова. Кондор на ходу запрыгнул в открытую дверь машины, продолжая держать под прицелом всех, находящихся в поле его зрения. Кто-то, из сидящих за столиком, вскинул автомат, но тут же раздался выстрел и тот упал.
Тэс сделал раненым уколы, но не обезболивающие, а «обезволивающие» и те стали отвечать на его вопросы.
– Нам километров десять-пятнадцать в гору, – сказал он, уяснив остановку. – Затем марш бросок столько же.
– Напрямую нельзя? – не оборачиваясь, спросил Шерхан. – По дороге их пост попадётся, опять стрельба, а мы и так шуму наделали.
– Мне приходилась здесь бывать, – взял инициативу в свои руки Кондор. – Давайте лучше марш-бросок совершим! Сейчас километра три проедем, затем километров двадцать пробежимся и на месте будем.
– Но там где-то река протекает? – кивнул головой Тэс.
– С помощью веревки переберёмся.
– Ладно, если знаешь, командуй! – согласился Шерхан.
– Сейчас спустишься, за ущельем нам направо, а им налево, там обрыв, – начал операцию Кондор.
В самом конце спуска Шерхан сбавил скорость, подождал, пока друзья выпрыгнут, повернув машину влево, выпрыгнул сам.
Через три часа их малочисленный отряд был на месте. Выследив один из дальних дозоров боевиков они, с помощью взятых в плен часовых, уяснили обстановку и вскоре были в непосредственной близости от ставки Аласханова.
– Тэс, их здесь человек тридцать. Что будем делать? – спросил Шерхан, зная, какой будет ответ.
– Я по ветру зайду, они кучно сидят, там все и останутся, а вы лесок обогните – штаб, похоже, за тем бугром.
– Учти, они должны умереть от пуль или от ножа, а не от твоей дряни!
– Умрут, как полагается, – усмехнулся Тэс и добавил. – Если всё нормально пройдёт, я вон ту машину захвачу и жду вас внизу у оврага, там справа дорога.
– Давай!
Кондор снял охрану, а Шерхан, убедившись, что Тэс нейтрализовал основную группу, зашёл в огромную штабную палатку. Двумя выстрелами убил телохранителей и очутился рядом с полевым командиром:
– Аласханов, ты, говорят, возмущался, что мы банду Халимова неправильно уничтожили? Так и быть, по всем правилам умрёшь.
Он выстрелил ему два раза в голову и вышел из палатки.
На обратном пути они попали в засаду, и их трофейную машину подожгли зажигательными пулями. Шерхан и Кондор выскочили, а Тэс, сидящий за рулём, направил автомобиль на боевиков, успев, изрядно обгоревший, выскочить из него за секунду до взрыва. Друзья безжалостно уничтожили оставшихся чеченцев, и вместе с Тэсом благополучно оторвались от погони.
Вскоре Шерхан и Кондор были в части, а Тэс в лучшей клинике Красноярска, где ему отлично провели пластическую операцию, сделавшую его даже симпатичней.
От выстрелов, произведённых по Аласханову, зашаталось кресло очень большого начальника – генерал-полковника Заманского. Вызвал он Бережкова и между ними произошел, примерно, такой разговор:
– Вот что, Владимир Георгиевич, влипли мы с тобой по самые уши.
– Я выполнял ваши приказы.
– Так-то оно так, но связаны мы с тобой одной верёвочкой. Или вместе выберемся, или в дерме захлебнёмся, но тоже вместе.
– И на сколь глубоко мы завязли? – поинтересовался Бережков.
– Я говорю: по самые уши. Этим делом заинтересовался, – он указал пальцем на потолок, – а журналисты и прочая братия ищут доказательства существования твоих супердеверсантов. Вернее, в их существовании никто не сомневается, просто ищут. А кое-кто пытается найти связь между этими событиями и подобными, случившимися ранее и не только у нас, но и за «бугром». Могут ведь и найти. Всевозможные демократы из Думы тоже к поиску подключились. Придётся, как не жаль, бойцов уничтожить, а часть расформировать. Действуй!
И вот теперь полковник смотрел на последнюю папку, а самое неприятное – уничтожить её, вместе с хозяином поручено ему. За всю долгую службу Игоря Ивановича не было случая, когда он отказался бы выполнить приказ, но и подлецом никогда не был.
«Все равно его убьют, – мысленно успокаивал он себя. – Не зря прислали ко мне этого «гражданского», а приказы выполнять надо».
Полковник понимал, и его жизнь весит на волоске, и нужно выбрать быть живым подлецом или шансов дожить даже до конца недели, мало.
Дверь открылась, зашел высокий крепкий парень, ничем не примечательное лицо с едва заметными свежими шрамами, на губах дерзкая ухмылка, а в глазу непоколебимая вера в свои силы.
«Взять прямо сейчас и выстрелить. Интересно, готов он к такому повороту? Этот парень всегда и ко всему готов и на миг, но опередит меня. Умру от какой-нибудь его гадости, а он скажет, мол, у полковника с сердцем плохо, а то просто – выстрелит быстрее и говорить ничего не будет».
– Тэс, приготовь кофе! Разговор есть.
Полковник почувствовал, как ему стало холодно.
«Не май-месяц», как говорят солдаты», – про себя усмехнулся он.
В кабинете был камин, сделанный каким-то умельцем с незапамятных времён и в нём дрова, заботливо приготовленные Эдиком Юдиным. Осталось лишь поднести спичку, что полковник и сделал.
Как хорошо сидеть в кресле, когда тепло согревает ноги, забыться бы на часочек, но вошел тот, которого он должен убить. В руках позолоченный поднос, на котором стояли, такие же позолоченные чашки и кофейник, и кабинет сразу наполнился ароматом настоящего кофе. Из этого сервиза они всегда пили вместе с ним, возвратившись с задания. И так захотелось сделать глоток, но солнце светило в глаза Тэсу, а его руки были заняты, и не было у него в запасе того мгновения. Палец командира лёг на спусковой курок, рука рванулась вверх, сейчас выстрелить в своего подчинённого, выполнит приказ и никто этому не помешает. Всё! Но луч солнца, отразившись от зеркальной поверхности кофейника, сильно ударил по глазам полковника, на секунду заставив закрыть их. Открыв глаза, Игорь Иванович увидел, что парень стоял двумя шагами левее, одной рукой держал поднос, а другой пистолет, направленный на него. Всё тело обмякло, и он с шумом бросил своё оружие на старенький палас. Тэс, словно ничего не случилось, подошёл к столу, налил в чашки кофе, сел.
– Пей, командир! – произнёс он с улыбкой.
– Я хотел тебя убить – таков приказ.
– Я догадался. Видно сильно вас достали?
– Тебя всё равно убьют, но рад, что это сделаю не я, – произнёс Игорь Иванович, почувствовав облегчение.
– Ума у них не хватит.
– Хватит. Этот гражданский не просто так здесь околачивается, он по твою душу пришёл. У него в этом деле опыт огромный, и о тебе ему кое-что рассказали.
– Шерхана и Кондора убили? – поинтересовался парень с иронией в голосе.
– Убили.
– Интересно, как?
– Кондору дали задание, что-то очень щекотливое сделать за границей, и послали группу, убрать его тихонько во время перехода. Тихо не получилось, получилось очень громко, но всё же убрали.
– А Шерхана?
– С тем оперативно управились: посадили в вертолёт вместе с одним «опальным» полковником и взорвали в воздухе вместе с экипажем.
– Игорь Иванович, а ведь вас тоже убьют, – задумчиво произнёс Тэс, делая из чашки очередной глоток бодрящего напитка.
– Со мной сложнее будет.
– Это почему?
– О тебе, кроме этой папки, не в одном документе, ни одного слова нет, даже в твоём родном городе. Убьют, и никто не вспомнит, а для моего убийства, надо какую-нибудь автокатастрофу организовать, хоть для вида.
– Так организуют.
– Поживём – увидим! – усмехнулся полковник.
– А сейчас что будем делать?
– Вот твой офицерская книжка, сейчас запишу: «уволен в запас».
Он взял авторучку, тщательно всё заполнил, затем взял папку и бросил её в камин.
– Всё! Все печати на месте. Начинай новую жизнь, если сможешь. Я твоё имя, и фамилию оставил прежнюю, и часть оставил, в которой ты до этого служил. Наша часть ведь не существует, и не существовала никогда, но и та была столь секретная, что ни один военкомат не посмеет справки наводить. Забирай из сейфа все деньги, здесь около двух миллионов рублей, считай, это премия за твою безупречную службу. Можешь забрать всю свою «дрянь», кроме тебя ей никто пользоваться не умеет, а то кто-нибудь, не разобравшись, погибнет.
– А вы как, Игорь Иванович?
– Я в молодости автогонщиком был – аварий не боюсь. Давай собирайся!
Тэс взял офицерскую книжку, деньги, сходил в свою комнату и минут через пять зашел проститься.
– Словно на обычное задание иду, – с грустью произнёс он.
– Обычных заданий у тебя не было. Прощай!
– Прощайте!
– Да, на всякий случай, скажу тебе одну вещь, – остановил его полковник. – На территории части я спрятал огромную сумму денег в долларах, в надежде, пока их не найдут, меня не тронут, а их никто не найдёт и через сто лет, даже случайно, кроме тебя. Да и то – едва ли.
– Денег то много?
– Мы здесь не бедствовали, и приносимые вами никуда не сдавались. В общем – полтора миллиона долларов.
– Не плохо. Счастливо вам!
– Постарайся выжить!
Неделю назад капитана Зонова вызвали в управление. Про него редко вспоминали, но если вспомнили, значит, кого-то нужно убрать. За столом сидел человек в гражданском костюме.
– Садитесь! – он кивнул на стул.
– Спасибо!
– Сразу перейдём к делу. Нужно ликвидировать одного человека.
– Я понял.
– Не черта ты не понял. Его просто так не возьмёшь и дай бог, если ты выполнишь это задание, – человек в «гражданском» перешёл на «ты».
– Кто он?
– Вроде тебя, но более крупного масштаба.
– Я тоже не новичок, – криво усмехнулся капитан.
– Ладно, не обижайся, но шансов у нас, в лучшем случае, пятьдесят на пятьдесят, и то, если он тебя не раскусит. Раскусит – практически, никаких. Всё, что потребуешь, тебе предоставят. Связь с Бережковым. Ко мне вопросы есть?
– Никак нет!
– Выполни, капитан! В долгу не останусь.
И вот теперь Зонов сидел и ждал последней команды. Он был уверен – это у парня не было ни одного шанса. Наконец, тот вышел от своего командира живой и невредимый и направился к машине, стоящей в лесу. Капитан достал спутниковый телефон, набрал номер.
– Он живой, направляется к своей машине, похоже, хочет исчезнуть.
– Кончай с ним и сразу доложи!
– Есть!
У него не было винтовки с оптическим прицелом, и он не заложил взрывчатку в его машину. Капитан достал болончик, в нём был секретный газ РХ-6, с недавних пор применявшийся против террористов для освобождения заложников. Весь секрет газа заключался в том, что человек должен моментально заснуть, если кто-то пытался сопротивляться, то действие газа увеличивалось многократно и могло привести к смертельному исходу. Тот уже применялся, все засыпали, и никакой противогаз не спасал. Быстрей всех удавалось разбудить детей, через пять-десять минут они чувствовали себя прекрасно. Сложнее было с взрослыми, но и они через полчаса, после пробуждения, чувствовали себя нормально. Плохо было людям, страдающим бессонницей, и бодрствующим террористам – те иногда не просыпались.
Зонов открыл вентиль и отошёл от болончика. Ветер дул в сторону жертвы, а газу столько, что можно усыпить целый полк. Он подождал пятнадцать минут, как положено по инструкции, затем ещё пять – на всякий случай, вытащил пистолет и пошёл смотреть, что получилось. Картина, представшая перед глазами, заставила улыбнуться: парень лежал у раскрытой двери автомобиля, тело было изогнуто в судорогах, глаза раскрыты, но зрачков не видно.
«Зря ты так сопротивлялся», – мысленно посочувствовал Зонов, достал телефон и набрал номер.
Генерал Бережков не отходил от телефона и, зазвеневшую трубку, схватил моментально.
– Да!
– Задание выполнено! – услышал он голос капитана Зонова.
– Подробней, эта линия не прослушивается.
– Я его газом отравил, лежит у моих ног, глаза «навыкате».
– Выстрели два раза в голову и возвращайся! – генерал тут же услышал два выстрела.
– Всё! Исчезаю, – произнёс голос на другом конце, и раздались гудки.
Полковник Крюков целый час просто сидел и ждал. Звуконепроницаемые стены кабинета отгородили его от всего мира. Он не знал, что делать, события выходили из-под контроля. Зазвеневший телефон напомнил ему, что он пока ещё командир части.
– Товарищ полковник, это сержант Кончинов. Машина Тэса горит, потушить невозможно.
– Немедленно отойдите от машины!
– Товарищ полковник, она не взорвётся, от неё ничего не осталось.
– Кончинов, отведи всех от машины, немедленно! Тебе ясно?
Через минуту он был на месте, машина догорела, сержант безуспешно пытался отогнать солдат. Игорь Иванович внимательно посмотрел на подчинённых и подошёл к машине. Всё, что могло сгореть – сгорело, один дымящийся остов автомобиля и обгоревшие тело, у запястья которого лежали дорогие швейцарские часы, они потемнели, но продолжали отсчитывать время. Это были часы Тэса.
Крюков ещё раз внимательно всех осмотрел, взглянул на труп, и отчего-то усмехнулся. Тут же лицо вновь стало серьезным.
– Кончинов, выройте могилу, и похороните его прямо здесь! – приказал он.
– Товарищ полковник, просто так похоронить?
– Выполняйте!
– Есть, товарищ полковник!
Крюков медленно возвращался обратно, он понимал, события теперь будут развиваться с такой стремительностью, что лучше не спешить – больше шансов выжить. Он взглянул на небо. Темнело.
«Успеют ли ребята похоронить и, что с ними будет в дальнейшем? – думы у полковника были тяжелыми. – Дурных начальников много».
Тут он увидел, бегущего ему навстречу, младшего сержанта Летяго, дисциплинированного, но не умеющего постоять за себя, парня. Что-то сильно изменилось в его осанке – уверенность в своих силах так и светилась на лице.
«Ах, так ты «дембелем» стал!?» – вспомнил Игорь Иванович и улыбнулся.
– Товарищ полковник, на «кэпэпэ» вас ждет старший лейтенант Мамонтов, – произнёс тот чётким командирским голосом.
– Я всех предупреждал: никого не подпускать к части. Вдруг он диверсант? Сейчас придем, а весь личный состав твоего наряда мёртв.
– Это едва ли, товарищ полковник!
Лейтенант лежал на животе, руки за голову, рядом с автоматом стоял рядовой Аршавин. Крюков подошёл, улыбнулся:
– Поднимите его!
Старшему лейтенанту было около сорока, он был командиром соседней части, находящейся в ста километрах отсюда.
– Товарищ полковник, что же это твориться? Я только подошёл, слова не успел сказать и сразу на земле очутился.
– Нечего вам здесь делать.
– Так у меня приказ: весь личный состав вашей части переходит в моё подчинение. Вот, пожалуйста! – он достал какую-то бумагу и протянул полковнику. – Там подпись командующего округом.
Игорю Ивановичу могли приказывать всего два человека, третьим был президент. Командующий округом в эту «тройку» не входил, но как Крюков в этот момент был рад лейтенанту.
– Как вас по имени и отчеству? – поинтересовался он.
– Николай Павлович.
– А теперь давайте, Николай Павлович, подробней, чем занимается ваша часть?
– Кроликов для нужд российской армии разводим. Не улыбайтесь, товарищ полковник, дело это нужное!
– Я не улыбаюсь. Продолжайте!
– Сегодня пришло сразу три приказа: об увеличении поставок шкурок кроликов вдвое; о переходе личного состава вашей части в моё распоряжение, только номера части, в приказе не было. Я позвонил командующему, а он сказал, чтобы ехал к вам и задавал поменьше вопросов. И вот я здесь.
– А третий? – с улыбкой спросил полковник, чувствуя, как приятно вести разговор с этим лейтенантом, незнающим обо всех этих секретных делах.
– Что третий?
– Приказ.
– А! Мне присвоили звание капитана, но погоны не успел сменить.
– Что же, капитан, поздравляю! Пойдём, отметим это дело.
Игорь Иванович, подняв голову, улыбнулся солнцу. Это длилось всего секунду, он опустил голову и строгим голосом позвал:
– Младший сержант Летяго!
– Я, товарищ полковник.
– Кончинова позови, прапорщик Юдин вернётся, тоже ко мне!
– Есть, товарищ полковник!
Из окна «кэпэпэ» высунулся Аршавин с телефонной трубкой в руке:
– Товарищ полковник, вас к прямому телефону.
Крюков взял трубку.
– Слушаю, Владимир Георгиевич!
– К тебе сейчас какой-то Мамонтов приедет.
– Уже приехал.
– Тем лучше, немедленно отправляй личный состав к нему, а сам завтра утром, – пауза была совсем короткая, – ко мне! Всё!
По этой короткой паузе и безразличному тону генерала Игорь Иванович догадался – до Москвы ему не доехать.
Полковник Крюков ехал на аэродром на своей «Волге». Дорога была длинная – более двухсот километров. Этот путь он проезжал много раз, много нелегких дум передумал за это время, но на этот раз дорога казалась особенно длинной, а думы особенно тяжелыми.
«Может зря «шарахаюсь» от каждого грузовика? Всё обойдётся, доеду до самолёта, долечу до Москвы, дадут новое назначение, женюсь, наконец-то, и буду жить припеваючи».
Впереди показался грузовик. Игорь взглядом обвёл опушку леса, тело слилось в единое целое с машиной, как во время автогонок в далёкой молодости, но машина равнодушно проехала мимо.
«Почему я решил, что меня уберут, просто отправят на пенсию и всё. Отправят! Даже, если всё обойдётся, буду до конца жизни готовить всевозможные диверсии, а то и сам участвовать в них. И в рай после смерти не попаду, а ждёт меня самый жаркий уголок ада, и все мои начальники будут там вечно со мной. Лучшей доли мы не заслужили».
Краем глаза полковник увидел выбежавшую из леса женщину, по изодранному виду догадался, она от кого-то убегает. Действительно, из леса за ней выбежали двое парней. Вот первый догнал её, сшиб и стал бить ногами, подбежал второй, схватил за волосы и ударил головой об землю. Жестокость этой сцену отвлекло Игоря Ивановича на какие-то секунды от реальности.
Гружёный КамАЗ на большой скорости выехал на полосу встречного движения, превратив машину полковника в бесформенную груду железа.