Девушка, выходившая из высоких резных дверей храма – из сумрака на яркий свет дня, – была воплощением задумчивости, скромности и благочестия. Длинная юбка, кофта с глухим воротником и длинным рукавом, платок, закрывающий ее лицо почти целиком, – все говорило о желании девушки не привлекать к себе внимания и соблюсти правила, предписанные ревностной прихожанке. Об этом же говорили и ее глаза, опущенные долу.
Она сделала всего несколько шагов по улице, как вдруг мертвенная бледность покрыла ее лицо. Девушка остановилась, не в силах сделать дальше ни шагу. И вместо крови в жилах потек ледяной азот.
– Что с тобой? – забеспокоилась идущая рядом с ней подруга.
– Ничего. Все в порядке, – успокоила ее тихоня.
– Какое там «в порядке»! Ты белее мела. И руки вон холодные.
– Говорю тебе, все нормально…
– Постой! А ты, часом, не беременна? – не унималась подруга, заподозрив неладное.
Ответа не последовало.
Беременна? Боже, какая чушь! Да будь она сто раз беременной, это не могло сравниться с тем ужасом, который охватил ее, когда она, подняв на минуту глаза, перехватила взгляд высокой старухи в темной одежде, которая прошла мимо.
– Она видела! – простонала девушка. – Она меня видела!
– Кто? Да кто тебя видел? – заволновалась подруга.
– Она! Понимаешь: это была ОНА!
– Кто? Где?
– Там. Уже ушла. Но она меня узнала. И так смотрела!
– Может быть, тебе показалось?..
– Нет! И теперь она все расскажет им!
– Может быть, не станет.
– Станет! Я ее знаю! Вероника, я пропала!
– Ну расскажет! Ну и что? Что они могут тебе сделать?
– Что? – эхом повторила девушка. – Да что угодно. И смерть еще будет самым легким выходом…
Ее плечи обреченно поникли. Тоненькая фигурка словно усохла под толстой кофтой. И даже длинная юбка теперь почти мела подолом уличный тротуар, по которому веселый беззаботный ветерок гонял бумажки. И словно почувствовав настроение девушки, небо внезапно затянулось тучами. Еще несколько минут назад сверкало солнце. И вдруг оно скрылось, похолодало, и вдали раздался первый угрожающий раскат грома.
Приближалась гроза.
Глава 1
Весна в этом году выдалась дружная. Солнце светило так, словно вознамерилось отыграться за все холодные зимние месяцы. Хотя, сказать по правде, и они-то не были слишком холодными. Но весна все равно старалась изо всех сил.
На деревьях распускались почки, громко пели птицы, и смертельно чесалось в носу от поднимающейся противной сухой пыли, содержащей остатки реагента. Смешанный с солью и песком, он еще совсем недавно покрывал улицы города, сейчас, сметенный к краям дорог, но не смытый дождем, вызывал приступы аллергического чихания у бедных горожан.
К числу последних принадлежала и Леся. Глаза у нее постоянно слезились. Нос покраснел и распух. А когда к тому же еще и поднялась температура, девушка поняла: нужно срочно спасаться.
– Да, выглядишь ты неважно, – констатировала Кира, вызванная в качестве независимого медицинского эксперта. – Но где гарантия, что за городом тебе станет лучше?
В ответ Леся душераздирающе чихнула и простонала:
– Где угодно, но только не тут! Мне кажется, я умираю!
– А что говорят врачи? Вдруг это обычная простуда?
Леся помотала головой и снова чихнула.
– Когда я сижу дома, то все ничего. Еще сегодня утром я встала бодрая и веселая. А сейчас вышла в магазин за твоим любимым тортиком и… и… и… Ап-чхи! Вот видишь?
– Будь здорова!
Леся кивнула.
– Буду, буду! – и шмыгнув носом, просипела: – Вышла на несколько минуточек и… и… и… ап-чхи! Хочешь тортика?
– Спрашиваешь! – оживилась Кира. – С шоколадным кремом, орехами и безе?
– Да, твой любимый. Без бисквита.
– Обожаю! Давай-ка сюда!
И подруги плавно переместились на кухню. Леся приняла таблетку. И к тому времени, когда закипел чайник, нос ее приобрел почти нормальные размеры, форму и окраску.
– Но не могу же я постоянно глотать химию, – сказала она жалобно, выкладывая почти треть торта на тарелку Киры. – Мне нужно уехать из города. Хотя бы на время.
Кира с одобрением следила за действиями подруги.
– И куда ты хочешь поехать? – проглотив первый кусочек, осведомилась она.
– За город!
– Я понимаю, но куда именно? В санаторий, пансионат, дом отдыха?
Леся пожала плечами.
– Мне все равно. Лишь бы там под ногами не валялась эта гадость.
– Но надолго мы с тобой уехать тоже не можем, – напомнила ей Кира. – Туристический сезон набирает обороты. И скоро у нас в фирме будет куча дел. Одна Катюшка не справится.
– Вот поэтому-то я и тороплюсь. А насчет сроков… Ну что же, чтобы прийти в себя, думаю, мне хватит и двух-трех дней.
Этот разговор происходил во вторник. А уже в среду подругам позвонила еще одна их не слишком близкая, но все же подруга – Ласка. На самом деле девушку звали Всеславой. Родители Ласки были историками и потому назвали свою единственную дочурку на древнеславянский манер. Сама Ласка от своего имени была отнюдь не в восторге. И с самого раннего детства всячески пыталась его изменить. Она была Славкой, Веськой и даже Васькой.
В третьем классе Всеслава перешла в другую школу. И тут с легкой руки и длинного языка главного заводилы и хохмача Генки Шута она и стала Лаской.
И в самом деле девочка походила на этого зверька – гибкая и подвижная, да и личико у Ласки было маленькое, близко посаженные глазки хищно поблескивали. Особенно когда выросшая Ласка предвкушала возможность заработать или познакомиться с симпатичным и небедным мужчиной. В общем-то Ласку нельзя было назвать красавицей. Да и характер у нее был неважный. Но при всем при этом у нее всегда был ворох поклонников.
– И как у тебя это получается? – завидовали ей значительно более симпатичные приятельницы, тоскующие без кавалеров. Ласка же неизменно купалась в мужском обожании и никогда не оставалась ни на Новый год, ни на 8 Марта без подарка и прочих знаков внимания.
В ответ Ласка только смеялась.
– Никогда не спорьте со своими мужчинами, только и всего! – поучала она подруг. – Казалось бы, так просто! Да? Но современные женщины часто забывают это золотое правило наших бабушек. За что и расплачиваются одиночеством.
Ласка же, сидя за праздничным столом или стоя в очереди к горнолыжному подъемнику, вела себя только так: какую бы чушь ни несли сидящие рядом с ней мужчины, она и ухом не вела. Если уж совсем невмоготу становилось, вступала в разговар с другими женщинами. А с мужчинами только флиртовала, не пытаясь сразить их своими познаниями в области философии, истории или литературы. Мужчины это ценили. И потому возле Ласки неизменно вились многочисленные и зачастую вполне приличные кавалеры.
– И вовсе их у меня не толпы! – возражала Ласка. – Я люблю только своего Петю. А остальные мужчины – просто мои друзья. Верные и надежные. Не всегда же Петя может уделить мне достаточно времени. Да и финансов. Надо его щадить.
Так или иначе, но по сравнению с Лесей и Кирой личная жизнь Ласки была огнедышащим вулканом. У них же – глухой штиль. Кавалеры, с которыми они знакомились в последнее время, были типичное не то. Слушать их треп было скучно, целоваться – противно, показаться с ними на людях – стыдно. Мимолетные романчики так и не заканчивались ничем серьезным. Встреча в кафе или другом общественном месте – и прощай, милый глупый мальчик.
Кира так и ответила Ласке, когда та поинтересовалась, с кем они встречаются.
– Так это же чудесно! – воскликнула Всеслава.
Ее неприкрытое ликование покоробило Киру.
– Могла бы хоть из вежливости сделать вид, что тебе обидно за подруг, которые одиноки и несчастливы в любви, – укорила она Ласку.
– Ой, я совсем не в этом смысле! Просто хочу пригласить вас на этот уик-энд на дачу! А будь вы обременены серьезными кавалерами, это было бы весьма затруднительно.
– С каких это пор ты обзавелась дачей?
– Это не моя дача. Это дача моего Пети.
– Ты уже упоминала это имя. Но кто он такой?
– Мой новый бойфренд. То есть не так чтобы очень новый, мы встречаемся с ним уже почти три месяца. Но вы его еще не видели.
– Три месяца? Значит, у вас с ним серьезно?
– Еще не знаю! – засмеялась Ласка. – Но на эти выходные он приглашает меня к себе на дачу. А чтобы я чувствовала себя комфортно, предложил взять с собой подруг. И я сразу же вспомнила про вас с Лесей! Вы же мои подруги, да?
– Да.
В голосе Киры прозвучало легкое сомнение. Но она вспомнила, что Лесе нужен свежий воздух. И повторила уже более уверенно:
– Да, конечно, мы твои подруги.
– И вы поедете?
– Если приглашаешь, конечно, поедем. А кто еще будет на этой даче?
– Я так поняла, что родные и друзья Пети. Он хочет меня с ними познакомить.
Кира удивилась:
– Он везет тебя знакомиться со своими родителями?
– Не с родителями, – перебила ее Ласка. – А с родными.
– Хорошо, он везет знакомить тебя с родными, но при этом предлагает взять еще и двух подруг?
– А что такого? Помнишь, как в кино, ну этот старый фильм – «Москва слезам не верит»? Там они тоже все втроем приехали знакомиться. Родители жениха еще Муравьеву за свою будущую невестку приняли. Ах, какая сцена! Лица у родителей чуть не на все шесть соток вытянулись! Гениальный фильм. А тут недавно мы с Петей ходили в кино и…
И Кира отключилась, прекрасно зная, что теперь минут десять Ласка будет рассуждать о кино, а вклиниться в ее монолог не мог никто. И Кира лишь время от времени восклицала, изображая удивление, возмущение или восторг. Правда, не всегда к месту, но Ласка и не нуждалась в собеседнике.
С темы кино Ласка плавно перешла на психологию, и Кира снова отключила свой слух.
– А затем на занятиях я познакомилась с Петиной сестрой.
– Что? – очнулась Кира. – С кем ты познакомилась?
– Ты чем меня слушала? – обиделась на нее Всеслава. – Я же тебе битый час рассказывала, какие мы, бабы, дуры. Представляешь, эта девица – Петина сестра – несколько лет назад выскочила замуж за какого-то мужика, который ее бил смертным боем все эти годы, а удрать от него она решилась только неделю назад.
– И что?
– И страдает, дуреха, теперь. И чтобы лучше разобраться в самой себе, пошла на те же курсы, что и я. Нас Петя обеих на них отправил.
– Там вы с ней и познакомились! – радостно закончила Кира. – Видишь, я все помню, что ты мне рассказывала.
Ласка хмыкнула:
– В общем, говори мне: да или нет. Ждать вас в пятницу на даче или как?
– Что за «или как»? – возмутилась Кира. – Я тебе уже сказала! Разумеется, мы приедем!
Всеслава моментально повеселела. И призналась Кире, что на самом деле очень им с Лесей будет благодарна, если они поедут. Потому что в натуре трусит, собираясь знакомиться с семьей своего любимого мужчины. Вдруг она им не понравится? Или они начнут обсуждать ее? Или еще чего?
– А главное, – поделилась Ласка своей тревогой, – вдруг они запретят Пете встречаться со мной? Или начнут вставлять нам палки в колеса?
Но как показало будущее, Всеславе следовало бояться совсем не этого.
В пятницу вечером на даче собралось общество вполне демократичное. Сам Петя – он же хозяин вечеринки по случаю представления невесты (Всеслава уже считалась его невестой!) родным и знакомым. Впрочем, из родных на даче присутствовала только его сестра. А с ней Всеслава успела познакомиться раньше.
Старшее поколение семьи Пироговых было представлено весьма умеренно – престарелым дедулей, который был глух, как тетерев, и рано отправился на покой, оставив молодежь веселиться, как им захочется.
Таким образом, у мангала с шашлыком собралось восемь человек: Петя с Лаской, Кира и Леся, сестра Пети Маруся и еще одна девушка – Алена. Прекрасно понимая, что четверым девушкам будет скучно без кавалеров, Петя предусмотрительно пригласил двух своих друзей.
– Маловато на нас четверых, – высказалась Кира, обращаясь почему-то к Лесе.
– Но все лучше, чем совсем никого!
Впрочем, вскоре выяснилось, что Маруся и Алена в брачном марафоне не участвуют.
– Ну, Маруся – понятно, она у нас дама замужняя, хоть с мужем и в ссоре. А ты почему с нашими мужчинами даже словечком перекинуться не хочешь? – приставала к Алене Кира.
– Мне нельзя, – отводя глаза, бормотала Алена.
– Боишься?
– Нельзя мне! Я тоже замужем!
– Ого! – восхитилась Кира. – Похоже, вокруг нас все замужем.
Но Леся не торопилась с выводами.
– А где же твой муж? – спросила она у Алены.
Этот простой вопрос вызвал в девушке бурю неадекватных эмоций. Она покраснела. Потом из ее глаз брызнули слезы, и она опрометью помчалась в дом.
– Что это с ней? – оторопела Кира.
– Зря вы у Аленки про ее мужа начали спрашивать, – озабоченно произнесла Маруся. – Ой зря! Теперь она весь вечер проплачет!
– Да что с ней?
– Это все я виновата! – убивалась Маруся. – Должна ведь была вас предупредить. Но раз так получилось, хотя бы сейчас скажу. В общем, муж у Аленки умер. Погиб. Недавно погиб. Месяца еще не прошло.
– Как – погиб?
– Ужасная смерть, он словно в мясорубке побывал, – не слишком охотно призналась Маруся. – И Алена поэтому сейчас ужасно переживает.
– Ехала бы домой переживать, – буркнул Петя, тоже наблюдавший эту сцену.
Он немного выпил и стал несдержан.
– Что ты говоришь?! – набросилась на него сестра. – Ты же знаешь, что она не может туда вернуться! Ей некуда идти!
– Это еще не основание, чтобы жить тут! Скорбь ходячая! Глаза бы мои на нее не глядели!
– Как ты можешь так говорить? – еле сдерживалась Маруся. – Она моя подруга! И, между прочим, она не у тебя живет, а у меня. Вспомни, этот дом наполовину принадлежит мне!
– Только содержу его я один и почему-то целиком.
– Ты меня куском хлеба вздумал попрекать? – покраснела Маруся.
– Лично тебя – нет! Ты моя сестра, и я просто обязан заботиться о тебе, коли твой муж оказался на это не способен. Но только о тебе одной! А твоя Алена явилась и спокойно уселась на мою шею. И еще все веселье моим гостям портит!
– Мне кажется, – процедила сквозь зубы Маруся, – веселье тут портит совсем даже кто-то другой!
Но Петя уже закусил удила. Утащив Марусю в сторону, он еще долго продолжал бубнить. До подруг доносились только обрывки фраз:
– Может быть, у них так и принято, а я не согласен! Пусть убирается! Мне лишние, да еще чужие проблемы не нужны!
Кира неодобрительно покачала головой:
– А этот Петя вовсе не так хорош, как мне показалось вначале.
– Главное, что нашу Ласку его поведение совсем не расстраивает.
Всеслава и в самом деле не принимала Петиных слов близко к сердцу. Она вертелась возле мангала и горячо обсуждала с Виктором и Данилой, как лучше приготовить мясо. Вопросы кулинарии были одной из очень немногих тем (еще воспитание детей, организация семейных праздников и культовые обряды), где Всеслава позволяла себе высказать собственное мнение в разговоре с мужчинами. И даже принималась отстаивать его с тем большей горячностью, что делать ей это приходилось нечасто, а как всякая женщина, она обожала настаивать на своем.
– Эй! – встревожилась Кира. – Пока мы тут судачим, эта невеста наших кавалеров заграбастает. Ишь, как охаживает их, сердешных.
И подруги взялись отгонять разошедшуюся Всеславу от мангала и мужчин.
– Иди, иди отсюда! А то там твой Петя того и гляди с сестрой вконец рассорится! Мы слышали, они уже дом делить стали.
Всеслава была девушкой очень практичной. И прекрасно понимая, что жених, имеющий в качестве приданого целый дом, гораздо лучше жениха только с половиной дома, немедленно помчалась разнимать брата с сестрой.
Освободившись от докучливого общества брата, Маруся пошла успокаивать Алену. А Всеслава что-то такое интересное напела Пете на ухо, потому что он повеселел и выразил желание продолжить вечеринку. Алена тоже вскоре спустилась. Но продолжала оставаться мрачной. И когда шашлык был готов, отказалась его есть, снова разрыдалась и умчалась к себе наверх. Да еще перед этим с такой силой оттолкнула предложенную ей тарелку, что та отлетела в сторону. А аппетитные кусочки хорошо промариновавшейся свиной шейки упали на землю.
– Это уже не лезет ни в какие рамки! – возмутилась теперь и Кира. – Что на этот-то раз случилось? Чем ей шашлык не угодил?
Маруся поджала губы. И промолчала. Петя угрюмо жевал мясо. На этот раз даже усилий Всеславы не хватило, чтобы привести его в бодрое состояние. Петя был страшно зол. Выпитая водка ударила ему в голову. И поведение Алены он воспринял как личное оскорбление. Так что пятничные посиделки пришлось свернуть. Настроение у всех было испорчено. Да и друзья Пети оказались совсем некомпанейскими ребятами. Отпахав по четырнадцать, а то и шестнадцать часов в день, парни после выпитых под шашлычок ста граммов захотели поспать. Ухаживать за девушками они были просто не в силах.
– Простите, девчонки, – заплетающимся языком пробормотал Виктор. – Завтра мы сможем вас развлечь. А сегодня ни на что не годимся. Даже анекдот рассказать сил нет.
Данила уже давно дремал, так что его с трудом удалось растолкать, чтобы отвести в комнату. Видя, что его приятели удаляются, Петя помрачнел окончательно. У него даже вырвалось глухое проклятие в адрес некоторых чумовых дамочек, которые сначала доводят своих мужиков до могилы, а потом льют по ним слезы. Вид у него при этом был такой злобный, что подруги почувствовали себя весьма неуютно.
– Вы не беспокойтесь, за ночь я его взбодрю, – прошептала на ухо подругам Всеслава. – Завтра будет как огурчик. Милый и приветливый. Вы увидите, каким он может быть забавным!
Подруги вежливо промолчали и пошли спать. Им Петя забавным вовсе не показался.