Требуется сообщник. Глава 1 (Вадим Новицкий, 2011)

Глава 1

День у Кощея не задался. Был злодей мрачен, сосредоточен и чах над собственными мыслями. Он не вполне соответствовал стереотипу о собственной внешности, но замыслы лелеял поистине злодейские. Сидел Кощей на диване, в комнате, примыкающей к Тронному залу, вытянув ноги и скрестив руки на груди. Те сведения, что были получены накануне, обещали большие проблемы, и для прояснения ситуации следовало найти подходящую девушку. А таковых, как назло, под рукой не оказалось. Вздохнув, Кощей сел ровно и щелкнул по тарелке, вертикально стоявшей на подставке возле дивана.

– Покажи мне в царстве нашем девицу красную, мозгами не обделенную, дабы не стыдно мне с ней было в странах заморских показаться, – привычно отбарабанил он.

По тарелке, презрев гравитацию, забегал апельсин. Яблоки в прошлом году не уродились, а следующий урожай подходящего сорта ожидался только через три месяца. Постепенно плоское дно тарелки засверкало, но изображения не появлялось.

– И в чем, собственно, дело? – вскинул бровь Кощей и, повернувшись к висевшему на стене зеркалу, попросил: – Поясни.

– Нет подходящих, – кратко пояснило зеркало.

– Как это? – не поверил Кощей. – Что, ни одной Василисы, Настеньки, Аленушки там завалящей?

В зеркале проявилось полное аристократическое лицо дамы лет шестидесяти с легким макияжем и пронзительными бледно-голубыми глазами. Голову ее венчала уложенная высокой прической толстая седая коса, покрытая серебристой сеточкой.

– Сколько раз можно повторять: просьбы надо формулировать с максимальной точностью, – назидательно заявила дама.

– И? – вежливо уточнил Кощей.

Дама обреченно вздохнула и, близоруко осмотрев тарелку, сообщила:

– Нет у нас таких.

– Это что же, в славянских царствах, общим населением в семь миллионов человек, нет подходящей девушки?! – искренне возмутился Кощей. – Э нет, так дело не пойдет!

– Для твоих запросов – нет, – отрезало зеркало. – И потом, никто добровольно не согласится иметь с тобой дело. Твоя репутация несколько…

– Паршивая, – подсказал Кощей.

– Я бы сказала «подмоченная».

– Тьфу ты. Ладно, будем искать.

– Не понимаю, с чего вдруг такая срочность? – осведомилось зеркало. – Сидишь тут злой, растрепанный, ничего не рассказываешь…

– Опять супостаты лезут, – отмахнулся Кощей.

– Опять на Русь? – деловито уточнило зеркало.

– Теперь еще и лично меня задели, – пояснил Кощей. – Нет, такого свинства я просто не ожидал.

Дама в зеркале предупреждающе покашляла.

– То есть от франкийцев или немцев – пожалуйста, – поправился Кощей, – от Объединенного Рыцарства – легко. Но что бы англичане?

– Да, это меняет дело, – серьезно кивнула дама. – Только при чем здесь девушка? Позвал бы какого витязя – и полезнее, и доступнее.

– Так проще. Девице, если она, конечно, не полная дура, гораздо охотнее выложат все, что знают, да и подозрений она вызовет меньше. Только с умом подобрать надо.

– Ты хочешь втравить несчастную девушку в свои авантюры и при этом…

– Итак, тарелочка, – перебил Кощей, – покажи-ка ты мне… ну, скажем, детей царя Еремея.

– Кхм, – сурово кашлянуло зеркало.

– Я же сказал, будем искать, – сварливо напомнил Кощей.

В тарелочке тем временем проявилось изображение царевичей.

– Ты этих двоих пропусти, – велел Кощей. – Давай сразу к дочерям.

Тарелочка послушно переключилась на женскую половину.

– Ага, – насторожился Кощей. – Звук, пожалуйста.

Он щелкнул пальцами.

– И немедленно доложите о возвращении царя с охоты, – донесся властный голос. – Как только к воротам подъедет.

– Она что, замуж вышла?

– Полгода назад, – сухо заметило зеркало.

– Вот ведь, а я и не знал, – разочаровался Кощей.

– Дома чаще бывай, – посоветовала пожилая дама.

– Ладно, что там дальше?

На тарелочке высветилась следующая царевна.

– Дальше, – хмуро велел Кощей. – Эта скоро наследника принесет. Погоди, а кто это рядом с ней?

– Улыба, боярская дочь и наперсница.

– Так Улыба-то ничего, подходит!

– Тебе умная девушка была нужна, – напомнило зеркало. – И чтобы вела себя прилично.

– И в чем проблема?

– В том самом.

– Она же без кольца.

– О времена, о нравы! – многозначительно заявило зеркало.

– В каком смысле? – уточнил Кощей.

– В том самом, – еще многозначительнее процедило зеркало. – Ее к тетке двоюродной не просто так спровадили.

– М-да, – Кощей разочарованно помотал головой и подпер рукой щеку. – Действительно, о времена, о нравы! Надо же, даже боярская дочь!

– Есть еще Забава, – деликатно намекнуло зеркало.

– Есть еще дуб во дворе, – отмахнулся Кощей. – Толку столько же. Как рот разинет, мухи дохнут.

– Дуб не говорит, – поправило зеркало.

– Как Забаву услышит, заговорит, – заверил Кощей. – Начнет орать: «Смолкни!»

Он задумался.

– Есть у нас приличные царевны? Да вот хотя бы у Святослава! – Кощей оживленно приподнялся на диване.

– Замужем, – отрезало зеркало.

– У Стародуба?

– Тебе не подойдут, – со знанием дела отозвалось зеркало. – Сидят себе в тереме, ни бе ни ме.

– Хорошо! – Кощей начал злиться. – Пройдемся по боярам, купчихам и крестьянкам.

– Тебе с ними за границу отбывать, – напомнило зеркало.

– Обучим, – оптимистично решил Кощей.

– Удачи, – сдержанно кивнула дама. – Я так понимаю, ты собрался просмотреть все девятьсот тысяч лиц женского пола от шестнадцати до двадцати семи лет? Пусть даже по пять секунд на каждую, это будет…

– 75 000 минут, или 1250 часов, или 52 с лишним дня, – вздохнул Кощей.

– Устраивает? – высокомерно осведомилось зеркало.

– Не особо, – признался Кощей и тут же, окрыленный новой идеей, вскочил на ноги. – Но я же, замечу, тоже не лаптем по ушам бит!

И он умчался с поразительной для его возраста скоростью.

Ворвавшись в подвал, он быстро проговорил заклинание, и массивная дверь в злодейскую лабораторию гостеприимно распахнулась. Кощей осторожно прошел между столами, заставленными массой склянок и трубок, хитро сплетенных между собой, мимо огромных дубовых ящиков и бездонных бочек, в которых чавкало и булькало, на ходу буркнув одной из них «вечером покормлю». Наконец он пробрался к стоявшему в глубине комнаты секретеру и откинул крышку.

– Вот! – победно воскликнул Кощей, вскидывая руку с зажатым в кулаке кольцом. – Знал же, где-то здесь оно!

Между тем у Женьки Володиной день тоже не задался. С утра сломался каблук и идти на работу пришлось в кроссовках. Это вызвало нарекания со стороны замдиректора, имевшего пунктик на дресс-коде. Затем никто не смог найти пачку документов, сданных на проверку аудиторам, и обвинили ее. В результате последнего происшествия Женьку уволили одним днем, и на бульваре в одиннадцать часов утра сидела и рыдала безработная бухгалтерша с трехмесячным стажем работы и без перспектив трудоустройства в условиях мирового кризиса.

Какой-то сердобольный мужичок сунулся было спросить, в чем дело, но был однозначно и грубо послан и спешно ретировался. После чего позвонил Женькин парень и заявил, что между ними все кончено, так как ему в его восемнадцать лет встречаться с двадцатилетней дамой уже как-то неловко. Мама не поймет. Мобильник после такого разговора едва не полетел в урну, а Женька зарыдала еще пуще.

Наконец, гордо вскинув голову, девушка совладала со слезами, прикинула, когда же родители вернутся из круиза и успеет ли она к тому времени наладить свои дела. Времени оставалось целых три недели, и это радовало.

Оглядев себя в зеркальце и придя к выводу, что после такого потока слез выглядит ужасно, Женька отправилась к метро. Спускаясь по ступенькам вниз, она погрузилась в печальные мысли и лишь через пару минут сообразила, что обычно вокруг более шумно и суетятся люди. Знакомый вестибюль так и не появился, а сама лестница, освещенная масляными светильниками, выглядит как вход в подземелье.

– Что за черт? Кино снимают? – пробормотала Женька и развернулась, стремясь поскорее выйти из декораций.

Но в десяти шагах позади оказалась толстая дверь, запертая на засов с висячим замком. С надеждой, что просто случайно свернула в подсобное помещение, пришлось расстаться. Ощупав стену, Женька обнаружила, что та действительно каменная, холодная и почему-то мокрая.

– Мамочка, – пробормотала девушка.

Вторая стена на проверку оказалась столь же прочной и мокрой.

– Где я? – едва не плача вопросила Женька в пространство. – Люди! Кто-нибудь! Спасите!

Мысли о собственном сумасшествии ей в голову не пришли. Закралась, правда, одна мыслишка, что это все сон летним днем на лавочке. Женька сильно ущипнула себя за запястье, тут же образовался синяк, и больше никаких изменений не последовало.

– Да где же я? – в панике бормотала девушка.

Она со злостью швырнула сумку на пол. В голове мелькнула страшная догадка, что ее опоили, вследствие чего наступила амнезия, и похитили. Однако оставленная сумка в эту теорию не вписывалась, да и надпись на двери, выполненная в старорусском стиле, тоже.

В конце концов Женька взяла себя в руки, утерла глаза, размазав остатки косметики, высморкалась в салфетку и, готовясь к худшему, отправилась дальше по таинственному коридору, в глубине души надеясь, что рано или поздно он выведет ее в вестибюль станции «Трубная».

В голове мелькали догадки одна глупее другой, и, двигаясь на автопилоте, Женька прикидывала, не открыл ли кто в метро луна-парк. Затем родилась мысль, что она ухитрилась купить неправильные сигареты. Пачка тут же была извлечена из кармана и тщательно обследована. Сигареты ничем особенным вроде не пахли, а способность делать адекватные предположения окончательно убедила Женьку в ее собственном здравомыслии.

Светильники мигнули на последнем издыхании и погасли.

«Идем вперед, на ощупь. Рано или поздно люди появятся», – твердо велела себе Женька и через пару минут врезалась в запертую дверь.

Не только Кощей и Женька в этот день пребывали в затруднении. Личный маг царя Еремея тоже не испытывал подъема сил. Пытаясь сварить приворотное зелье для Забавы – девочке уже восемнадцать, пора замуж выдавать, – он капитально обжег руку и долго матерился, пока доставал нужную мазь. К тому же хрустальный шар упорно не показывал скачущих на смотрины женихов. Это наводило на мысль, что желание получить к щедрому приданому еще и Забаву не вдохновляло царевичей на женитьбу.

– Оно и правильно, – буркнул себе под нос Пресловут.

Наконец мазь нашлась, и Пресловут принялся за составление очередного заклинания для удачного замужества царевны. Обожженная рука отказалась действовать как положено, вздорная лягушка, жалобно квакнув, смылась из-под острого ножа, лишив мага своей печени, и в прыжке сбила сосуд с одной из самых едких субстанций под названием «кислота соляная, ядовитая». Как результат – дыра в столе, разлитый полуфабрикат приворотного зелья, смешавшийся с зельем перемещения. Пресловут плюнул со всей возможной сдержанностью и отправился к Еремею предупредить, что спускаться в подвал в ближайшие три дня не стоит.

Вот так все и закрутилось. Кощей использовал магию обручального кольца, чтобы появилась незамужняя девица, соответствующая его целям. Женька, благодаря его заклинанию, смешанному с неудачами Пресловута, вместо метро оказалась в подвале царя Еремея, а сам Пресловут накликал нашествие Кощея.

Злодей всея Руси уже битый час сидел в тронном зале, на троне из черного мрамора и уже откровенно скучал. Подперев голову правой рукой, он пальцами левой барабанил по подлокотнику.

Его тронный зал впечатлял. Не слишком большой по злодейским меркам, он был выдержан в строгом готическом стиле. Стрельчатые окна с узорчатыми переплетами, мрамор всех оттенков черного. На одной из стен гигантская картина, где Кощей в одиночку громил целое полчище ратников в красных кафтанах. На полу мягкий ковер ручной работы с ворсом в палец высотой. На нем, когда солнце пересекало небо и бросало лучи под другим углом, менялись цвет и рисунок. Все это Кощей придумал сам и весьма гордился собственным изобретением. Однако в данный момент было не до гордости. Прямо перед троном лежало тонкое золотое колечко, и по идее уже час назад, ступив на него правой ножкой, должна была появиться подходящая для целей Кощея девица. Но она задерживалась.

– В чем, интересно мне, дело? – пробормотал Кощей.

– Молодой человек, – донесся знакомый голос. – Если девушка столь неприлично опаздывает, стоит выяснить, не случилось ли чего.

Кощей поднял голову. В одном из многочисленных зеркал виднелось отражение все той же дамы.

– Я не «молодой человек», – сообщил Кощей. – Хватит издеваться, мне триста пятьдесят лет, и я…

– Я буду называть тебя так, как сочту нужным, – отрезало зеркало. – Меня для того и создали.

– Называть меня как тебе нравится? – саркастически перебил Кощей.

– Смотреть, чтобы ты не наделал глупостей, – холодно отозвалось зеркало.

– Уши и ногти проверять будешь? – устало спросил Кощей, решив не связываться.

– Надеюсь, что хотя бы с этим ты справишься сам, – дама в зеркале поджала губы и добавила: – И ты сделаешь самую большую глупость в своей жизни, если не соизволишь узнать, как выглядит твоя ненаглядная на ближайшие дни девушка и куда она, собственно, подевалась.

Не имея желания спорить с этой чертовой стекляшкой, преследующей его почти всю сознательную жизнь, Кощей опять щелкнул пальцами, призывая невидимых слуг.

– Тарелочку сюда, – прогремел по залу его голос.

Через секунду двери хлопнули, ветерок промчался по ковру, на котором, благодаря полуденному солнцу виднелись осенние клены с ярко-красной листвой, и перед троном, на уровне глаз Кощея, нарисовалась та самая тарелочка с катающимся апельсином.

– Найти приличное яблоко, ты, конечно, не удосужился, – укоризненно высказалось зеркало.

– Смысла нет напрягаться, – отмахнулся Кощей. – Покажи мне, тарелочка, девушку, с коей я вынужден…

– Скажи просто «суженую», – подсказало зеркало.

– «Расширенную», – хмыкнул Кощей. – Она мне что, на всю жизнь? Так, в гости съездить и лицом в грязь не ударить.

– Так, короче, – пояснило зеркало.

– Ладно, – сдался Кощей. – Слышишь, тарелочка, покажи мне эту суженую, где там ее носит. – И, отвернувшись, со вздохом добавил: – Глядишь и повезет.

Апельсин, побегав по кромке, растекся по всей поверхности, затем собрался в прежний вид, и на тарелочке проявилось изображение девушки, хмуро озиравшейся по сторонам в подземельях царя Еремея, до боли знакомых Кощею. Он там как-то провел несколько дней прикованным к стене.

Кощей задумался, как возвращать свою «суженную».

– Фигура так себе, – вздохнул он. – Грудь маленькая, сама тоже не ахти… Хотя, может, просто видно плохо. Темно там.

– Тебе что, детей с ней крестить? – осведомилось зеркало. – И потом, она просто странно одета. Ты любую бабу в штаны обряди, будет ужас какой.

– Она же оттуда, из того мира, – не унимался Кощей.

– С каких пор тебя не устраивает тот мир?

– Чего она у Еремея-то забыла? – вздохнул Кощей.

– А вот это, молодой человек, не мои проблемы, – отозвалось зеркало, и лицо дамы исчезло.

– Спасибо, дорогая, – пробормотал Кощей.

– Обращайся, – донеслось из зеркала. – И я тебе не «дорогая».

Пресловут тем временем стоял на коленях перед троном царя Еремея и бился лбом о деревянный пол.

– Что скажешь мне, маг придворный? – вопросил Еремей. – Создал ли ты зелье волшебное, как было тебе велено?

– Помилуй, царь-батюшка! – Пресловут предусмотрительно прополз пару шагов вперед и снова принялся за поклоны, стараясь попадать лбом о коврик перед троном. – Подвела меня лягушка басурманская, из дальних краев ради дела великого привезенная!

Еремей тяжело вздохнул и отослал бдительную стражу, до той поры ожидавшую повода прикончить подлого мага, за трон, дабы не мешала.

– Слышь, Пресловут, давай по делу, – предложил царь, приподняв корону и почесывая лысеющую макушку.

Был царь человеком незлобным, да и внешности самой располагающей. Под метр семьдесят, худощавый, нос картошкой, глаза голубые, как васильки в поле, бородка русая и в целом человек как человек, но ради благоденствия своей державы мог и на кол посадить, и на плаху отправить. Последнее, конечно, предпочтительнее, но все равно не хотелось, а потому Пресловут опять грохнулся лбом о коврик и взвыл:

– Не вели казнить, царь-батюшка!

– Я так понял, дело не сдвинулось, – заключил Еремей. – И что мне теперь с тобой делать, а? Забавушку-то надо замуж выдавать, как считаешь?

Пресловут опять стукнулся о коврик, но от просьб о помиловании воздержался, повинуясь взгляду Еремея.

– Может, хоть кто скачет свататься? – уточнил царь.

– Так ведь день сегодня неудачный, – оправдывался Пресловут. – Полнолуние завтра только. Может, завтра попробовать?

– Попробуй, попробуй, – благодушно согласился Еремей. – Ты вот до пятницы пробуй, а потом я тебя на кол посажу. Как тебе?

– Плохо, – выдавил Пресловут.

– Да уж, – согласился царь. – И ты на колу, и я без мага, придется местного колдуна искать. А ведь мы с тобой уже три года вместе работаем. Так что ты постарайся, Пресловутушка, постарайся, не обижай нас обоих. Все, свободен.

Стража для убедительности злобно зыркнула на пятившегося мага, многозначительно качнув алебардами, но покинуть тронный зал Пресловут не успел. В потайную дверь, расположенную прямо позади трона и ведущую в секретную лабораторию, постучали. Сперва тихо, затем стук усилился, и раздался приятный девичий голосок, едва слышимый сквозь толщу стен.

– Откройте, придурки! Ну пожалуйста! Что за идиотские шутки!

Царь из-за спинки трона уставился на дверь, маг – на царя, и только стража стояла истуканами, даже не дрогнув.

– Откройте, кому сказано! – не унимались за дверью. – Убью!

При слове «убью» двое стражников нацелили алебарды на дверь, еще двое продолжили охранять царя.

– Ты кого там прячешь? – вкрадчиво поинтересовался царь.

У Пресловута зачесалась шея в предчувствии топора, но, вспомнив, какую казнь обещал Еремей, другое место тоже почуяло опасность.

– Никого, – проблеял Пресловут. – Может, побочный эффект от заклинания?

– Интересно, что ты там наэффектил, – протянул Еремей и, пересчитав стражу, счел ее количество вполне приемлемым.

Затем дал знак Пресловуту открыть дверь.

Женька к тому времени окончательно вышла из себя и пыталась плечом выбить дверь. Правда, без особого усердия, так как биться о толстые доски собственным телом оказалось больно. Когда Пресловут произнес волшебное слово, дверь распахнулась, и девушка вылетела в тронный зал, едва успев затормозить перед нацеленными алебардами.

– А… Кино снимаете? – с последней надеждой спросила девушка и сразу поняла всю глупость подобного предположения. Не станут же, в самом деле, снимать без камер, режиссеров, да и в актеры с такими зверскими лицами не берут – люди ж заикаться начнут. После чего медленно, боясь сделать резкое движение, осела на пол, и ее сознание тихо отключилось.

– Здорово, – прокомментировал царь, задумчиво разглядывая гостью с безопасного расстояния. – Объясни-ка мне, дорогой мой, как же ты ухитрился вместо жениха для Забавы предоставить ей конкурентку, да еще басурманских кровей?

– Вроде бы по-русски говорит, – подал голос один из стражников.

– Ты, Ваня, помолчи, – предложил Еремей. – Где же ты видел, чтобы русские девицы в одежке мужской ходили, да еще стриглись аки девки позорные? А?

– Я и у басурман таких не видел, – насупился Иван. – Да только все одно она по-нашему лается. Кабы была басурманкой, так и ругалась бы на ихнем языке.

– Да ты что? – притворно удивился царь и повернулся к магу, усердно щупавшему пульс нервной девушке. – Как она там, жива?

– Жива, царь-батюшка, – согласился маг.

– Тогда прекрати ее ощупывать, может, и впрямь птица важная.

– Да я ж только сердце прослушать, – Пресловут поспешно отдернул от Женькиной груди шаловливые ручонки.

– Вот и ладушки. Вы, двое, быстро отнесите ее в… Да хоть в комнатенку. Ну ту, с решетками, где я дочерей в наказание держал. Положите на постель… Просто положите! И приставьте к ней девку пошустрее, чтобы караулила, значит. А ты, Пресловут, топай-ка в свое подземелье и не смей носа высунуть, покуда не разберешься, откель это чудо взялось.

– Там же кислота! – воскликнул маг.

– А вон там, – указал в окно Еремей, – плаха. Иди, сказал.

Все шустро поклонились, стражники чуть потолкались, споря, кто понесет наверх заморскую, или какую там, девицу. Победил Иван и гордо понес трофей, пнув напоследок напарника, чтобы под ногами не путался.

Пресловут бочком улизнул к себе.

– Ну, на сегодня с делами покончено, – решил Еремей, проводив всех взглядом. – Эй! Степанида! Квасу мне принеси!

Кощей тем временем, рассмотрев, куда девалась его «суженая», готовил план спасения. Переоделся, прицепил на пояс меч-кладенец и припомнил пару заклинаний.

– К обеду вернешься? – спросило зеркало.

– Не знаю, – отозвался Кощей, поправляя воротник. – Видишь, облака какие, лететь долго придется.

– А сразу перенестись?

– Премного благодарен. Лучше ковром до пригорода, а там уже как-нибудь.

– Как знаешь, – не стало спорить зеркало. – Я все-таки насчет обеда распоряжусь, девочку кормить надо.

Махнув рукой, мол, делай что хочешь, Кощей легко сбежал вниз по безлюдной лестнице, прихватив по пути свернутый в рулон легкий шелковый ковер.

На дворе стояло лето. Облака действительно заволакивали небо, но Кощей решил рискнуть – может, удастся проскочить до дождя. Он расстелил ковер, уселся поудобней и велел:

– Полетели. К Еремею.

Ковер послушно взмыл вверх. Сразу похолодало.

– Стоп. Давай к окну.

Ковер послушно спустился к окну на третьем этаже.

– Кто-нибудь, плащ мой киньте! – крикнул Кощей.

Из окна вылетел плащ и упал прямо на ковер.

– Так-то лучше, – кивнул Кощей, продевая руки в рукава. – Все, погнали.

Ковер шевельнулся и, набирая скорость, полетел в сторону Еремеева царства.

Женька пришла в себя в чистой светлой комнате. Бревенчатые стены пахли смолой, пол был застелен ткаными половичками, а вся мебель состояла из сундука и кровати, на которой девушка и лежала. На окнах были витиеватые кованые решетки, и это настораживало.

– Ой, мама, – пробормотала Женька.

– Проснулось! – раздался визг забившейся в угол за сундуком девчонки. – Чудо заморское проснулось!

С таким воплем девчонка вылетела за дверь и, продолжая орать, куда-то умчалась.

Женька прикрыла глаза. Сумасшедшей она себя по-прежнему не ощущала. Впрочем, все психи считают себя нормальными, и сбрасывать эту версию со счетов Женька не стала. Никаких хитрых таблеток, грибов и порошков она сроду не употребляла (кроме одной вечеринки, но это было полтора года назад), значит, галлюцинацией это все не являлось. У начитанного организма осталось всего две версии. Первая – параллельные миры, вторая – глубокое прошлое. Это не считая повреждения рассудка. Решив принять все версии как рабочие, Женька осторожно села. В дверном проеме торчали давешние стражники.

– Здрассте, – Женька постаралась улыбнуться как можно обаятельнее.

– Вставай, басурманка, – велел стражник. – К царю пойдешь.

– Сам басурманин! – возмутилась коренная москвичка, и тут до нее дошло: – К царю? Что, настоящему?

Челюсть у Женьки отвисла, но тут же пришла здравая мысль – она находится в тереме, перед ней стражник с алебардой, в красном кафтане, минуту назад вылетела девчонка в платке и сарафане. Куда ж при таком раскладе без царя? Царь обязательно должен быть. Следующая мысль было менее оптимистичной – не казнят ли здесь за ношение мужской одежды? Жанну д’Арк, к примеру, сожгли. Ох, надо было с утра юбку надеть. Впрочем, за юбку выше колен точно бы казнили.

– Настоящей не бывает, – заверил стражник.

– А как вас зовут?

– Иваном.

– А я – Евгения. – Девушка старалась выказать дружелюбие, но потребности взяли свое. – Можно мне покурить?

Стражник отступил и стукнул древком алебарды об пол.

– Ты мне эти колдовские штучки брось! – рявкнул он. – Иди давай, ждут тебя.

– Сам иди, глюк несчастный, – пробормотала себе под нос Женька, разочарованная провалом миротворческой миссии.

Миновав коридор, они спустились вниз, прямо в тронный зал, где уже собрались ожидающие.

Не узнать царя было сложно. Он сидел на троне, установленном на возвышении, на голове его красовалась корона, а чуть позади стояла охрана. По обе стороны от трона, вдоль стен, на лавках, расселись настоящие бояре – бородатые, долгополые, на головах высокие шапки, в руках посохи. По бокам царя, на тронах поменьше, – двое молодых парней. Царевичи, наверное. Один с виду на пару лет старше Женьки, второму лет двадцать шесть или чуть больше, оба в расписных красных рубахах, подпоясанных кушаками, синих шароварах и остроносых красных сапогах. Наряд показался Женьке смешным, и она прыснула, очень уж ей эта одежда напомнила азиатскую свадьбу на московском рынке.

Царя она рассмотрела после. Чего на него таращиться, на такого старого? Дядька лет за пятьдесят, глазки свои щурит хитро так, словно уже прикинул всю Женькину судьбу на десять лет вперед. В остальном как все, кроме, естественно, короны и алого плаща.

«Корзно», – вспомнила Женька мудреное название.

– Приветствую тебя, гостья незваная, заморская, – начал Еремей.

– Здравствуйте, ваше величество. – Женька лучезарно улыбнулась и сообразила поклониться в пояс, широко взмахнув рукой. А заодно украдкой осмотрела помещение на предмет бегства – мало ли что не так пойдет. Но сразу поняла бесперспективность любой попытки побега. Большие, открытые из-за жары окна справа, хоть и без решеток, были перегорожены дородными боярами зловещей наружности. За спиной несговорчивый Иван с алебардой и те два стражника, которые дверь охраняют. Дверца, через которую вывалилась из странного подвала, наверняка потайная, так как ее больше не наблюдалось. Стена за троном ровная такая, досками обитая. В общем, дело гиблое, оставалось надеяться на собственное обаяние и русское гостеприимство.

– Только я не иноземная, русская я, из Москвы. Только время другое, из будущего я, – наугад брякнула девушка.

Бояре загалдели, переглядываясь, и встал самый толстый, а потому главный.

– Брешет басурманка, аки пес поповский, – прогудел он. – Был я в той Москве зачуханной, нет там подобных нарядов.

– Говорю же «из будущего», – жалобно напомнила Женька. – Вот вы мне не верите, а я, может, могу сказать, что там у вас дальше будет.

– И что же? – насмешливо осведомился Еремей.

– А какое это княжество?

– Царство у нас, девонька, – ласково, слишком ласково заметил Еремей, боярин испуганно сел и постарался стать неприметным. – А ты в столице, городище Бранск.

– Брянск? – изумилась Женька. – Это я что же, в Белоруссии?

– Белая Русь твоя далече отсюда будет, – еще ласковей проговорил Еремей. – Сказано тебе – Бранск.

– Ясно, – ноги у Женьки подкосились, но ее подхватил бдительный Иван. – А вы царь, но в княжеском корзне.

– Есть такое, – согласился Еремей, – Корзно, правда, царское. Князь, он, знаешь, обобщенную дружину водит, в государственное управление не лезет.

– Ой, мамочка, – прошептала Женька. – Так, похоже, я не в прошлом, а в параллельном мире, да?

– Не знаю, о чем ты говоришь, – Еремей сурово сдвинул брови, – да только лучше признавайся, как ты про комнату потайную узнала и кем ты сюда заслана, каким иноземным царством и с какой целью. Иначе сама знаешь…

– Знаю, – слабо кивнула Женька, совершенно не обратив внимания, что перебила царя. – Мой меч, твоя голова с плеч.

Бояре от такой наглости с мест повскакали и затрясли бородами и посохами.

– Это что же, ведьма басурманская царю-батюшке угрожать будет? – орали они, выказывая радение за страну. – Ишь ты, мечами размахалась!

Оправдываться было бессмысленно, и Женька торопливо перекрестилась и забормотала «Отче наш», в надежде откреститься хотя бы от «басурманства». Заметив ее движение, старший царевич нагнулся к уху Еремея и что-то торопливо проговорил. Но остановить бояр не посмел. Второй царевич тоже принялся что-то говорить отцу, но сперва смерил Женьку таким взглядом, что той захотелось дать нахалу по шее. Порыв пришлось сдержать и крепко стиснуть зубы, ожидая решения своей участи.

Гвалт стоял как на базаре, все махали руками, посохами, стараясь перекричать друг друга, младший царевич горячо выговаривал старшему брату, а тот отмахивался от него как от мухи и продолжал втолковывать свое Еремею. Вдобавок в зал прошмыгнул тот самый мужик, которого Женька заметила, вываливаясь из потайного коридора.

Пресловут пробрался к Еремею и, поклонившись, торопливо заговорил, захлебываясь от счастья. Наконец Еремей, до той поры молчаливый, выпрямился и хлопнул в ладоши. Все мгновенно стихли. Бояре поплюхались на лавки, стражники вытянулись в струнку, царевичи сели как положено, гордо глядя перед собой, а Пресловут отступил и замер.

– Спасибо вам за совет, бояре верные, – возвестил Еремей неожиданным для его габаритов глубоким голосом. – Спасибо за радение в делах государственных, да только надо мне поговорить с магом моим да царевичами. Все свободны. Стража тоже.

Бояре сдержанно возмутились, стража нахмурилась. Еремей прихлопнул ладонью по подлокотнику и тихо велел:

– Вон. Ваня, останься. Будешь нас охранять.

Стража облегченно вздохнула, бояре низко поклонились и степенно вышли через высокие двустворчатые двери. Стражники удалились следом. В тронном зале остались только царь с царевичами, стражник Иван, не отходивший от Женьки ни на шаг, и маг Пресловут.

– Валяй, говори, – разрешил Еремей.

Поскольку остались все свои да странная гостья, которую, если что и казнить не жалко, он позволил себе расслабиться, сдвинул корону набекрень и с облегченным вздохом развалился на троне.

– Я? – осторожно спросила Женька.

– Цыц, – беззлобно цыкнул царь. – Пресловут пусть говорит. Илья, Елисей, слушайте внимательно. Тебе, Илья, надо привыкать дела решать обдуманно, а ты, Елисей, послушай, на пользу пойдет.

Из его обращения Женька поняла, что старший Илья, а младший, тот, который нахал, – Елисей. Оба светло-русые, синеглазые, похожи друг на друга, а ростом, видать, пошли в маму, папа им обоим в пупок дышал. Илья выглядел серьезнее, а Елисей, если бы не его нахальный взгляд, давеча пробежавшийся по Женькиной фигуре, казался более веселым и улыбался так красиво. С таким прийти к подругам – значит вызвать стойкую зависть на пару месяцев.

– Эй, гостья, – Еремей помахал рукой. – Ты слушать будешь или сразу на кол?

Его слова произвели должный эффект. Вспомнив, где находится, Женька вздрогнула и, виновато пожав плечами, опустила голову.

– Давай, Пресловут, выкладывай, – велел Еремей, сложил ладони на животе, прикрыл глаза и приготовился слушать.

Краткая речь мага сводилась к тому, что Женька и впрямь прибыла из «мира далекого, не нашенского, по времени не пересекающегося, из земель далеких, недоступных» и опасности, как таковой, собой не представляет. А попала она сюда «по чьей-то воле злобной, да только зелье приворотное из-за кислоты соляной да лягушки подлой воспрепятствовало».

– Это как? – Еремей приоткрыл один глаз, с интересом глянув на Пресловута.

– Она должна была оказаться в другом месте, – уже простым языком, без выкрутасов, пояснил маг.

– Понятно. Дальше давай.

Выяснив, что опасности Женька не представляет, Илья облегченно вздохнул, а Елисей подмигнул.

Кто вызвал гостью, осталось неизвестным. Пресловут, для проверки и уточнения испросив разрешения царя, выдернул у Женьки волосок и сунул его в стеклянную колбу, где шипела и булькала синяя жидкость. Анализ показал, что девица самая что ни на есть русская, а если и были в роду какие басурмане, то много веков назад.

– Теперь хорошая новость, ваше величество, – победно заявил Пресловут, ставя колбу на пол возле трона. – Сработало мое зелье!

– Давно бы так, – оживился царь, выпрямляясь. – Что, жених к Забавушке мчится?

– Двое, ваше величество! Одного опознать не смог, но летит сюда едва ли не на крыльях! Рассмотреть не успел, он на границе на землю опустился, теперь пешедралит.

– Ничего, тут недалече, верст пять, – отмахнулся Еремей.

– А я говорю, нельзя так близко к границе столицу располагать, – буркнул Илья. – Где это видано, за час с границы до столицы?

– Тихо там, – благодушно велел Еремей. – Мы эту границу отодвинем. Пусть только нападет кто-нибудь. А что, вот тебе и повод, и земли.

Илья закатил глаза, но смолчал.

– Второй-то жених кто?

– Первоцвета помните, ваше величество?

– Это кто ж такой? – задумался Еремей, – А! Царя Мирослава сын? Помню, как же. Забавный мальчонка был, крепенький такой, шустрый. Поговаривали, богатырем станет.

– Не уверен насчет богатыря, – уклончиво ответил Пресловут, – но к Забаве едет. Скоро оба будут здесь.

– Так, – Еремей потер ладони. – Елисей, гостью поручаю тебе.

Елисей в один миг оказался возле Женьки.

– Илья, быстро распорядись насчет встречи и всего остального…

Не успел он закончить, как в зал ворвалась сама Забава. Женька тихо ойкнула и едва успела отскочить к Елисею, пока ее не смела с пути девица среднего роста и весом килограммов сто пятьдесят.

Забава была отнюдь не страшной, лицо вполне миловидное, нормальное такое русское лицо, вот только его портили сурово сдвинутые насурьмленные брови над синими, как у царя, глазенками.

– Где он? – сразу вопросила Забава, мощной рукой сметая с пути братца.

Елисей едва не брякнулся на Женьку, но вовремя восстановил равновесие и спешно ретировался на скамейку, прихватив Женьку за руку.

– Сиди тихо, – шепнул он девушке. – Сейчас Забка начнет жениха требовать.

– Так все плохо? – сочувственно спросила Женька, проникнувшись доверием к защитнику.

– А то, – подмигнул Елисей. – Ей уже восемнадцать, так и старой девой останешься, хоть и царевна.

– Мне двадцать, – вступилась за женский род его подопечная, – и мама говорит, замуж пока рано.

– Ничего себе, – усмехнулся царевич. – Так и до правнуков не доживешь. Мне вот двадцать два, и отец ругается, что до сих пор себе жену не нашел.

– А Илья женат?

– Ясен пень. Уже три года. Он же наследник, ему положено. Ты помолчи пока.

Между тем, оглядев зал и убедившись, что женихов не видать, Забава перевела требовательный взгляд на отца.

– Скоро прибудут, – устало ответил на немой вопрос Еремей.

– А ну! Мамки, няньки, быстро ко мне! – взревела Забава и вылетела в коридор.

– Слышь, гостья, – окликнул Еремей.

– Да, ваше величество, – мелодично откликнулась Женька.

– Звать тебя как?

– Евгения. То есть Володина Евгения Александровна, – послушно ответила гостья.

– Ишь ты, с фамилией. Благородная, что ли?

– Там у всех фамилии, – дипломатично выкрутилась Женька.

– Хотя оно, может, так и удобнее, – согласился Еремей. – Ты вот что, сойдешь за иноземную гостью, вроде как для престижу. Главное, помалкивай. Ясно?

– Я прослежу, – пообещал Елисей.

– Смотри у меня, – погрозил пальцем Еремей. – Ладно, будем к встрече готовиться.

Пока Кощей летел на ковре-самолете к царству Еремея, погода наладилась, тучи разошлись, и снова засияло солнце. Приземлившись на границе, Кощей скатал ковер, запрятал его под куст, припорошив прошлогодней листвой, и решил прогуляться пешком, пока погода хорошая.

По пути он любовался лесом, по-злодейски пнул пару мухоморов и напугал стайку девчонок, собирающих ягоды, зарычав по-медвежьи. С визгом, способным напугать взаправдашнего медведя, девчонки разбежались, вздымая подолы сарафанов, к вящему удовольствию Кощея. Вскоре он вышел на проезжую часть, в смысле на более-менее укатанную дорогу, пусть и слегка размытую после недавнего ливня.

– Подвезешь, добрый человек? – остановил Кощей первого попавшегося возницу.

– Запрыгивай, – равнодушно отозвался крестьянин. – Ты откуда, из чужеземья?

Спрашивал крестьянин лениво, просто чтобы поддержать разговор на время нудной дороги.

– Да свой я, – отозвался Кощей, вольготно развалившись на сене. – Здешний.

– Да ты что? – возница соизволил обернуться и повторно оценил наряд. – По виду и не скажешь.

– По дальним странам мотался, вот и нахватался всякого.

Кощей закинул руки за голову и разглядывал облака.

– Тогда понятно, – кивнул возница, подстегивая лошадку. – Там и не такого нахватаешься. Ты, поди, к Забаве свататься?

– Ну ее, – отмахнулся Кощей, – вздорная баба.

– Оно так, да только негоже о царевне подобное говорить, – заметил возница. – К тому ж, говорят, к ней Первоцвет сватается, сын Мирослава, что с Краснохолмского царства.

– Да ты что? Повезло Забаве, – хмыкнул Кощей.

– Как сказать, – пожал плечами возница. – Здорово, видать, обоим жениться приспичило. Да и царства объединят.

– Куда там! – Кощей раздраженно согнал стрекозу, пытавшуюся сесть ему на нос. – У Еремея сыновей две штуки, стало быть, за Забаву только деньгами даст. Своей земли ни пяди не уступит. Разве что городишко какой.

Возница на оглобле отмерил пядь, подумал и согласился.

– Хоть торговлю с тамошним царством установим, и то хлеб, – сообщил он, стеганул лошадку и вытащил флягу. – Будешь?

– Самогон? Не, воздержусь, – извиняющимся тоном отказался Кощей.

– Да брось, – хмыкнул крестьянин. – Ты че, не русский?

– Русский, не сомневайся. Я лет на триста более русский, чем твои знакомые.

– Шутник, – помотал головой крестьянин. – Так че не пьешь?

– Язвенник я, – вздохнул Кощей.

– Тогда понятно, – посочувствовал крестьянин, и остаток пути Кощей сквозь дрему внимал народным рецептам избавления от жуткого недуга.

Спустя некоторое время телега остановилась неподалеку от столичных ворот.

– Все, слезай, приехали, – возвестил крестьянин.

– Так ты что, не на базар?

– Больно надо, – хмыкнул крестьянин. – Сразу видно – городской. Сам подумай, за проезд по главной дороге – плати. За въезд в ворота – плати. Да и на городские дороги полушку стрясут, мол, чтоб лошади в столице не гадили. Я лучше перекупщикам сено сдам. И проще, и выгодней.

– Ясно, – Кощей спрыгнул с телеги и поправил плащ. – Ну, прощай, человече.

– И ты прощевай, язвенник, – ухмыльнулся крестьянин. – Да в женихи к Забаве особо не рвись. У царевны нрав крутой, да и братья ее парни те еще, сестру в обиду не дадут.

– Спасибо, учту, – вежливо отозвался Кощей.

Повозка покатила своей дорогой, а Кощей, зайдя за кусты, решил сэкономить на налогах. Он щелкнул пальцами и в один миг перенесся в палаты царские. И вовремя.

Пока Кощей наслаждался красотами русской природы и вдыхал запах сена, а Женька прикидывала, во что ей выльется забота Елисея, царевич Первоцвет благополучно оплатил налоги на дороги, пошлину за въезд, за верховую лошадь, за иноземство, за меч и еще два серебряных пес знает за что и примчался к царскому терему. Бросив поводья подоспевшему мальчишке, он взбежал на крыльцо. Стражники сразу опознали в толстощеком царевиче паренька, еще не так давно приезжавшего в сопровождении нянек играть с юной Забавой. К тому же о его приезде предупредил Иван.

– Хороший парень, – сочувственно сказал один из стражников, торчавших по бокам от входа в царский терем.

– Сам виноват, – равнодушно отозвался второй. – Я бы с ним проблемами поменялся.

– Я бы нет, – подумав, решил первый.

– Может, там любовь, – парировал напарник.

– Чем черт не шутит. – Стражник почесал затылок и решил: – Наше дело маленькое, крыльцо охранять и всех, кто не жених, заворачивать.

– И то верно, – согласился второй. – Значит, ты сказал Арзамас, я говорю Суздаль.

– Ладога.

– Озеро это.

– Город тоже есть.

– Да? Ладно. Александровск. Это на севере.

– Коломна.

– Опять на «а»? Издеваешься? Амстердам!

– Москва.

Царевич Первоцвет грозным, но слегка срывающимся голосом повелел одному из слуг доложить о своем прибытии и терпеливо топтался у входа в личные покои Еремея в ожидании аудиенции.

За время его отсутствия терем почти не изменился. Все те же половички на чисто выскобленных полах, просторные коридоры, широкие лестницы с резными перилами. Вот только один из витражей на втором этаже простым стеклом заменили.

«Елисей погулял», – решил Первоцвет.

Елисей был старше его на три года и, сколько Первоцвет себя помнил, отличался нравом веселым и необузданным. Если, конечно, считать весельем таскание гостя за уши, поломанные деревянные сабли и фирменную «сливу», после которой полдня нос болел. Впрочем, все было не так плохо, тот же Елисей, когда подрастающее поколение будущих правителей отправляли погулять, мог часами рассказывать истории, от которых дух захватывало.

Лишь год назад до Первоцвета дошло, что поведение Елисея вызывалось обыкновенной завистью. Он-то первородный, а Елисею светило максимум дружину водить, в то время как даже сестры становились царицами.

Ждать пришлось недолго. Дверь распахнулась, и навстречу вышел сияющий Еремей.

– Первоцвет, родной мой! – царь распахнул объятия. – Наконец-то навестил! Давненько тебя видно не было. Как жизнь? Как батюшка с матушкой?

– Спасибо, – прохрипел царевич, до сей поры видевший царя раз пять, не больше.

Еремей, хоть и был средней комплекции, силой обладал приличной, в то время как сам Первоцвет предпочитал умные книжки читать, а не с камнями по двору бегать и не гири выжимать.

– Вот порадовал так порадовал! – продолжал вещать Еремей, отпуская царевича. – А ты вовремя, ничего не скажешь. У нас как раз столы к пиру накрыты.

– Да я, собственно, по делу, – пролепетал царевич.

– Вот за чарочкой все и обсудим. – Еремей приобнял гостя за плечи и ненавязчиво повел по коридору. – У нас сегодня тихо. Так, пирушка для самых близких. Илюша с Елисеем будут, бояр штук пять, гостья одна иноземная да Забавушка появится, давненько вы не виделись.

При упоминании о дочери хитрый царь искоса, но внимательно посмотрел на лицо гостя и остался вполне доволен результатом.

– Давай-ка умойся с дорожки, сходи куда там тебе надо, сабельку свою Ване отдай. Иван! Прими саблю!

Иван, как обычно, появился словно ниоткуда и обезоружил гостя.

– Вот и славно.

Отправив гостя приводить себя в порядок, Еремей одним прыжком оказался у дверей, шустрый прислужник едва успел распахнуть их перед царем-батюшкой.

– Как у вас, готово? – быстро спросил Еремей, обозревая комнату.

– Так точно! – отрапортовал ключник, вытягиваясь в струнку.

– Так, быстро рассаживай всех, вроде так и было, – торопливо велел Еремей, – Илюха по правую руку, Забава по левую. Елисейка, не корчь рожи, освободи место рядом с сестрой и девицу эту, Евгению, рядом посади, вроде как так и задумано. Да с другой стороны! Нечего такой пигалице рядом с Забавой делать, Первоцвет у нас сам не великан. Хотя стоп. Пусть он рядом с Ильей и Забавой садится. Так оно надежней. Остальные садитесь как хотите, но если поцапаетесь – на себя пеняйте, всех на плаху отправлю. Ну! Быстро!

Не переставая отдавать распоряжения, Еремей поправил корону и сел на почетное место во главе П-образного стола.

Женька слегка ошалела от всех этих событий и сидела тихо как мышь, стараясь игнорировать многозначительные взгляды Елисея.

«А какого черта! – сформировалась в ее голове первая здравая мысль. – Черт знает куда попала, так хоть с настоящим царевичем пообщаюсь. Каждый день, что ли? Да и парень ничего. Блондин, голубоглазый, высокий, красивый, из хорошей семьи. Бородка у него, правда, дурацкая, но, может, здесь так положено».

Она сделала вид, что смущена, и робко улыбнулась. Это сработало. Окрыленный Елисей приободрился, и вскоре завязалась светская беседа из серии «надолго-вы-к-нам-нынче-чудные-погоды-стоят».

Все уже сидели за столом, когда вошел Первоцвет. Женька вытаращилась, а затем прыснула, представив царевича рядом с Забавой, но Елисей предупреждающе наступил ей на ногу, и девушка обуздала смех.

Первоцвет был роста невысокого, метр шестьдесят, не выше, полненький и розовощекий. Было заметно, что борода растет плохо, так, пушок жиденький – Женька даже посочувствовала, наверняка царевич переживает. Вид у царевича был несколько смущенный, но взгляд умный, только очков не хватало – и все, был бы вылитый заученный студент. Каштановые волосы зачесаны на лоб, и Женька была готова поспорить, что он ими прыщи прикрывает. Но в целом впечатление о царевиче сразу складывалось благоприятное.

– Здравствовать всем вам, – Первоцвет поклонился в пояс Еремею с Ильей, потом Забаве и Елисею. При взгляде на последнего почему-то привычным жестом тронул нос, но тут же взял себя в руки.

– И тебе здравствовать, гость дорогой, – кивнул в ответ Еремей, словно и не виделись они пять минут назад. – Проходи за стол, на почетное место, отведай чем бог послал, да и расскажи, что занесло тебя в наши края.

– По делу я, ваше величество, – отозвался Первоцвет, садясь на указанное место, рядом с Забавой.

Начался пир. Помня уроки истории, Женька удивилась, как это женщины с мужчинами за столом, однако сразу прикинула, что, скорее всего, это нечто вроде семейного обеда, и успокоилась. Елисей вел себя выше всяких похвал и, накладывая в Женькину тарелку соловьиные язычки в сметане, пояснил, что побывал в разных странах, там и «научился с женщинами общаться».

Последнее высказывание прозвучало как-то двусмысленно, но у Женьки уже много часов во рту крошки не было, и она просто наворачивала еду, ухитряясь при этом улыбаться царевичу, наблюдать за застольем и более-менее соответствовать местным правилам этикета: ложку не облизывала, руки о скатерть не вытирала, а кости кидала под стол, искренне сочувствуя тем, кто будет потом убирать это свинство.

Соловьиные язычки проскочили, даже вкус не разобрала. Перепелка оказалась вкусной, и костей от нее практически не осталось, так, на один зубок. Зато лебединую ножку сбагрила под стол почти целиком – разочаровалась. Мамина утка с яблоками и то вкуснее. На гарнир поискала картошку, но ту, судя по всему, еще не изобрели, и пришлось хомякать пареную репу, оказавшуюся, к удивлению, вполне приемлемой на вкус.

Вскоре Женьку раздуло, как объевшегося поросенка, а блюда все меняли. Она благодушно догрызла заячью ножку и переключила внимание на окружающих. Елисей шепотом рассказывал о тех, кто сидел за столом, и Женька едва сдерживала смех.

– А твой брат один наследник? – рискнула она.

Илья был похож на царя гораздо больше Елисея и, если честно, то и Еремея. Классический русский витязь, прямо бери, и на картину Васнецова отправляй.

– Точно, – нехотя признался Елисей. – Отец царство бить не хочет, в одни руки передаст.

– Ясно. Майорат, значит. А ты как же?

– Как. Дружину водить буду, – буркнул Елисей.

– Ух ты! – Женька едва не подавилась. – Настоящую?

– Еще какую! – Царевича явно приободрила ее реакция. – Пять тысяч войска. Сижу, как дурак, воинские науки изучаю.

– Надо же, какой ты умный, – выдала Женька любимую женскую фразу, сработавшую и на этот раз.

Расправив плечи, Елисей принялся посвящать девушку в тонкости конного строя. Через пять минут, наслушавшись, Женька продолжала кивать в нужных местах, а сама вернулась к осмотру царской семьи.

Илья сидел с непроницаемым лицом, вежливо прихлебывая брагу из ковшика. Первоцвет переговаривался с Ильей и Еремеем, то краснея, то бледнея, то синея.

«Грибы, что ли, несвежие? – насторожилась Женька и прикинула, сколько слопала этих самых грибов. – Не. Не должно. Я б иначе давно кони двинула».

Загадка цветообразования решилась через минуту.

– Слушайте все! – Илья грохнул ковшиком об стол, и чавканье смолкло.

Вместо него раздались звуки торопливого глотания, один боярин захрипел, ему дали под дых, и кусок репы, вылетев из глотки, шмякнулся о противоположную стену и сполз вниз.

Илья встал и властным взглядом обвел зал. Сразу видно, на царя парень учится.

– Царевич Первоцвет спросил разрешения заслать сватов к сестре моей, Забаве! – возвестил Илья. – Что скажете, бояре и гости дорогие?

Ответом был согласный рев. Породниться с царской семьей каждый из присутствующих бояр был не прочь, но, с одной стороны, Забава в семье младшенькая, особых щедрот ждать не приходится, а с другой – у Первоцвета царство на пересечении торговых путей, что означало нехилое снижение налогов купцам, которым покровительствовали бояре, и отсутствие войны. Для родни расстараются, все углы сгладят, и басурмане, буде таковые на Русь попрутся (мало ли, что там в голове у кого переклинит), лишнее препятствие по пути встретят. А что придется в приданое городишко какой отдать, так и пес с ним. С русских земель все одно никуда не денется.

Бояре стучали ладонями по столу, выражая свое согласие, Женька, заразившаяся всеобщим ликованием, хлопала в ладоши, от всей души веселясь, представляя Забаву рядом с Первоцветом, а сама Забава, вопреки традициям, залилась радостным смехом.

И тут стало понятно, отчего Первоцвет так стремился к этой свадьбе. В такой смех нельзя было не влюбиться. Пусть Забава не являлась обладательницей звания «мисс Воспитание» этого царства, но за ее смех можно было простить еще и не такое. Он звенел, как заштампованно решила Женька, серебряными колокольчиками и при этом был таким заразительным, что, прозвучи он на сеансе самого крутого ужастика, любой Фредди Крюгер тихо уполз бы в норку и затаился от стыда, что его злодеяниям радуется весь зал.

Удержаться казалось невозможным. Смех отскакивал от стен и разливался повсюду. Даже степенные бояре пытались скрыть в бородах улыбки. Елисей хохотал от души, хлопая себя по коленке. Нет, он пытался и Женьку хлопнуть, вроде бы нечаянно, однако попытку взглядом пресек Илья.

– Стало быть, будут сваты! – весело крикнул Илья и залпом осушил поданный кубок вместо банального ковшика.

Все повскакали с мест и пили за сватов, под смущенными взглядами Первоцвета и Забавы. Еремей довольно улыбался, словно мартовский кот, в дополнение к основным удовольствиям получивший миску консервированного кошачьего корма.

В разгар веселья послышался шум. Все постепенно стихли, прислушиваясь.

– Куда-куда! Да за невестой, елки-палки! – донесся зычный голос, а следом звуки падающих тел.

Двери в зал распахнулись, внутрь влетел бравый стражник и проехал на спине метра три, тщетно пытаясь затормозить. Женька, которой Елисей под всеобщее веселье сунул-таки кубок с чем-то крепким, мотала головой, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд.

На пороге нарисовалась черная фигура.

– Кощей! – возопил Иван, единственный из стражников, оставшийся в зале.

– А, Ваня, здорово, – услышала Женька. – Я по делу, драться времени нет. Где тут у вас девица?

Илья с Первоцветом прикрыли спинами Забаву. Вернее, Илья прикрыл, нащупывая на столе что-нибудь тяжелое, а Первоцвет, сдвинувшись вбок, почувствовал, как грудь Забавы покоится на его плече, и покраснел, но тут же взял себя в руки, по примеру Ильи нащупывая что-нибудь тяжелее расписной ложки.

Елисей в свою очередь вскочил и ногой выбил ножку скамейки. Силы ему было не занимать, бояре посыпались на пол, а царевич подхватил импровизированную дубинку. Женька тоже свалилась, здорово хряпнувшись затылком о дерево, и на слух, превозмогая звон в ушах, пыталась понять, что же там, наверху, происходит.

Набежавшая стража, пытаясь обойти незваного гостя с тыла, отпрянула от меча, описавшего полукруг прямо перед их носами.

– Ваня, без глупостей, – прорычал Кощей. – Я на секунду, за девушкой.

– Ишь ты, сразу двое, – довольно хмыкнул Еремей, даже не потрудившись встать. – Мог бы и по-человечески.

– Да куда там, дядя, – грубо парировал Кощей. – Забаву я не трону, мальчонке оставлю. А что мне нужно, вам без надобности.

Он, рисуясь, оттолкнулся от пола и, сделав в воздухе кульбит, приземлился прямо на стол. Тут же оттолкнулся снова, и вовремя – алебарда Ивана опустилась прямо на то место, где он только что стоял, расколов блюдо с маринованной щукой. Кощей быстро скрылся за спинами гостей.

На Женькину голову был накинут старый потертый мешок, и, не успев оказать достойное сопротивление, она оказалась скручена по рукам.

– А ну оставь! – донесся крик Елисея.

– Пшел вон, сопляк, – раздался ответ.

Закинув Женьку на плечо, Кощей рванул к выходу, врезав по пути Ивану эфесом по макушке. Илья, перепрыгнув стол, ринулся на выручку гостье и даже смог дать Кощею в челюсть, но был с одного удара отправлен в глубокий нокаут, а Елисей, пытавшийся сделать подсечку, получил в колено и дико вскрикнул.

– И контрольный! – возвестил Кощей, врезав царевичу мыском сапога под дых.

Через секунду в зале было трудно протолкнуться от стражников. Даже бояре кидались в Кощея посохами. Под окнами и то размахивали острыми предметами человек двадцать – те, что в зале не поместились.

Придерживая брыкающуюся и вопящую Женьку левой рукой, Кощей правой, с зажатым в ней мечом, снова описал полукруг. Стражники отпрянули, безо всякого стеснения матерясь в присутствии царя.

– Сдавайся, сволочь, – ревел Иван. – Двор перекрыт!

– Да кому нужен твой двор!

Прорвавшись к выходу, Кощей рванул со своей брыкающейся ношей вверх по лестнице. Он ногой выбил раму, пронзительно свистнул и крикнул:

– Эй, Пресловут! Вякнешь хоть одно заклинание, в порошок сотру! Буквально!

Пресловут, выскочивший в коридор следом за Кощеем, заткнулся на полуслове и тихо слинял, якобы в поисках подходящих заклинаний. Удерживая коридор, Кощей дождался, пока подлетит ковер-самолет.

– Не брыкайся, – прорычал злодей отчаянно сопротивлявшейся Женьке, забрасывая ее на средство для бегства. – Тут до земли семь саженей. Рухнешь – калека на всю жизнь.

Он запрыгнул следом и радостно гаркнул:

– Валим отсюда, ковер! Валим быстро!

– За ним! – донесся крик Ивана.

– За мной! – громогласно согласился похититель.

– Держите его! – вопил Иван.

– И покрепче! – поддержал Кощей.

– Сволочь! – донесся затихающий рев Ивана, и последнее слово осталось за ним.

Ковер начал почти вертикально набирать высоту, спасая хозяина от стрел метких лучников. Связанная Женька с визгом катилась вниз с относительно устойчивой поверхности и уже чувствовала, как ее ноги болтаются над бездной. В последний момент Кощей сцапал ее за шиворот и крепко держал, пока летающий агрегат не выровнял полет.

– Куда собралась? Тьфу ты, – сплюнул Кощей. – Все-таки достали стрелами. Вот настырные.

Ткань мешка было ветхой, и сквозь нитки Женька смогла разглядеть, как фигура напротив выдергивает из плеча и из ковра стрелы. В ушах, прикрытых мешковиной, свистел ветер, и скорость передвижения казалась впечатляющей. Вдобавок Женька вспомнила, как долго висела с болтающимися в пустоте ногами, прикинула высоту полета и прекратила попытки к бегству.

– Соображаешь, – проревел в ухо Кощей.

Итак, при общем раскладе у Еремея из-под носа украли «дорогую гостью», у Елисея симпатичную девушку, Первоцвет с Забавой оконфузились на обсуждении сватовства, стража словила в лоб, бояре проявили себя не лучшим образом, верный Иван в кои-то веки не справился со своими обязанностями, и только Кощей, развалившись навзничь на ковре, чувствовал себя прекрасно. Ну еще бы, в его руках была девушка, способная помочь в коварных замыслах, ушел без потерь (пара стрел не в счет, хоть и больно), летит в свой замок при отличной погоде.

У Женьки на этот счет было совершенно иное мнение. Мало того, что ее занесло в Древнюю Русь, да еще, как выяснилось, какую-то параллельную, так ведь стоило более-менее осмотреться и познакомиться с нормальным парнем, как ее похищают и куда-то тащат с пыльным мешком на голове, и даже не спросив! Естественно, едва страх немного поутих, она начала орать сквозь мешковину и брыкаться как конь. Пара ударов получилась особенно удачно. Пятка угодила в силуэт, смутно видимый сквозь потрепанную ткань, и тот с воплем исчез из виду.

– Ты что, больная?! – заорал Кощей. Он едва успел схватиться за край ковра и влез обратно. – Я же чуть не свалился!

– Ты меня украл, мерзавец! Скотина! Урод! Да я тебя не только скину, еще и плюну сверху! – извиваясь в веревках, верещала, не слушая его, Женька.

Пригорюнившись, Кощей некоторое время молча слушал, пока в ругани не возникла пауза – все-таки воздуха в мешке было маловато.

– Не прекратишь брыкаться, случайно столкнешь меня. Столкнешь меня, следом рухнет наше транспортное средство, – зловеще, по-змеиному, прошипел Кощей. – А высота здесь, – он прикинул и удовлетворенно сообщил: – Верста точно будет. Так что уймись.

По Женькиным прикидкам, верста была равна, кажется, почти километру, и девушка послушно вытянулась на ковре, однако ругаться не перестала. Едва дыхание восстановилось, она продолжила монотонно излагать родословную похитителя и его сравнительное описание с представителями европейской фауны. Ее бурчание убаюкивало Кощея, и, боясь действительно задремать и потерять управление ковром, он повел рукой, пробормотал пару фраз, и Женька вырубилась на полуслове.

Кощей облегченно вздохнул и лег на живот, наслаждаясь видами с высоты птичьего полета. Любопытная ворона, недавно появившаяся в этих местах, пристроилась рядом и летела, пока хватало сил, пытаясь понять, что за диковинная птица здесь водится.

– Кыш, пернатое, не то съем, – благодушно велел Кощей, и птица смылась. – То-то же. Эй ты, девица, смотри, замок.

Он даже ткнул Женьку в бок, но та из-за мешка на голове и крепкого сна видом замка не заинтересовалась. А посмотреть было на что. Для начала замок, как и положено по легендам, возвышался на холме, посреди густого леса, был высок и черен, под стать Кощею. Хозяин обычно использовал для жилья только два этажа, тронный зал на третьем и для опытов еще пару башенок, но содержал в чистоте весь замок. Готические стрельчатые башни уходили в высоту, поблескивая огромными чистыми стеклами, в обрамлении филигранных наличников. Черепичные крыши не носили даже следа пребывания птиц и занесенного ветром мусора вроде веток, листвы или соломы. Окружал замок, как и положено, ров, наполненный водой, вот только подъемный мост с перилами давно не использовали, да и крепился он не к массивным воротам в крепостной стене, а, за неимением последней, просто к двум мощным столбам, врытым в землю. Над огромной входной дверью виднелся барельеф с батальной сценой, между этажами барельефы поменьше.

– Простенько и со вкусом, – удовлетворенно вздохнул Кощей. Не каждый день ему удавалось осмотреть свое жилище не снизу, а сверху. – Вот мы и дома.

Ковер мягко спланировал к крыльцу. Кощей закатал в него Женьку, перекинул через плечо и вошел.

– Я дома! – возвестил он.

Эхо, гулко отражаясь от стен, разнеслось по всему замку. Тут же вспыхнули свечи, в дополнение к солнечному свету, лившемуся в окна.

Кощей стоял в холле. Две лестницы, по правой и по левой стороне, полукругами шли вдоль стен и вели на второй этаж. Через каждые три ступеньки на стенах висели зеркала. Наверху в стороны уходил коридор, ведущий к жилым и рабочим комнатам. На полу холла мозаикой было выложено похищение Европы, на лестницах лежали ковровые дорожки. Под лестничной площадкой виднелись еще две резные двери, между ними – зеркало в человеческий рост в массивной золоченой раме. По бокам – огромные окна, украшенные синими бархатными портьерами, подвязанными толстыми золочеными шнурами. Такие же окна были за спиной Кощея, справа и слева от входной двери.

– Ты вернулся. Очень мило, – в зеркале мелькнуло изображение.

– Да ладно, – повинился Кощей. – Я же предупредил, что могу задержаться.

– Удачно слетал? – Зеркало перевело разговор на другую тему.

– А то! – Кощей хлопнул бесчувственную Женьку по заду, демонстрируя трофей. – Я ее в старую комнату отнесу.

– Покажи хоть, – вздохнуло зеркало.

Послушно раскатав ковер, злодей снял с Женькиной головы мешок и, держа девушку под мышки, продемонстрировал зеркалу.

– Так. Рост, значит, средний, где-то метр шестьдесят пять, фигура… Пуда три, три с половиной, в смысле килограммов пятьдесят пять – шестьдесят, – комментировало зеркало. – На мордашку симпатичная, только нос чуть курносый. И щечки такие мягкие. Стрижка вот только короткая. И волосы темно-русые.

– Ничего, замаскируем, – утешил Кощей.

– Ну смотри, – отозвалось зеркало. – Глаза-то у нее какого цвета?

– Карие. А что?

– Так ведь одежду девице шить придется!

– И?

– Такие мелочи у нас в голове не откладываются, – проворчало зеркало. – Как же цвет ткани подбирать? Или ты хочешь, чтобы она дурочкой смотрелась?

– Э-ээ… Пошел я, – заявил Кощей.

Пристроив гостью, он облегченно вздохнул и занялся своими делами. Для начала следовало ответить на письма, затем проверить, как там хозяйство ведется, выпить чашку кофе, пометить на карте новые границы Заречного царства… да мало ли дел у занятого человека, готовящегося к очередной встрече с врагами – как личными, так и прочими.

Вот так и получилось, что Женька, второй раз за несколько часов выйдя из беспамятства, оказалась в гордом одиночестве.

В отличие от киногероинь, она прекрасно помнила все последние события и потому открывать карие глазки не спешила, прислушиваясь к звукам. Посторонних, кажется, не было. Слышался только птичий щебет, шелест деревьев да трепыхание занавесок. Слегка проведя ладонью, Женька нащупала шелковую поверхность. Голова, судя по ощущениям, покоилась на подушке, все остальное – на мягкой постели.

Глянув сквозь ресницы, девушка убедилась в отсутствии злобного похитителя. Быстро сев на кровати, она огляделась основательнее. Эта комната была больше, чем в тереме Еремея. И каменная. Она больше напоминала покои во дворце, а не тереме. Кровать стояла у стены по центру, напротив камин, справа большое распахнутое окно. Возле него стол и два стула с резными спинками. Слева входная дверь (массивная, так просто не выбьешь) и, вот ведь, – настоящий туалетный столик с трюмо.

Женька спустила босые ноги с кровати и по щиколотку утонула в густом ковровом ворсе.

– Коврик, валим, – на всякий случай попыталась Женька.

Безрезультатно.

– Хрен с тобой.

Надев носки и обув кроссовки, Женька мельком глянулась в трюмо, вытащила из заднего кармана расческу и причесалась.

– Ты скажи-ка мне, трюмо, правда ль я такое чмо? – пробормотала девушка и начала искать способ побега.

Простукивание стен с гобеленами на предмет тайных ходов она оставила на потом, дабы не тревожить хозяев лишним звуком. Окно, хоть и на втором этаже, оказалось метрах в восьми над землей. За окном ров, за рвом лес, по виду – густой и страшный.

– Ничего так строят, не скупятся, – заметила Женька и перевела взгляд наверх. – Ишь ты, лепнина.

Увлекшись разглядыванием украшений, она потеряла еще пару минут, а затем вернулась к исследованиям. На очереди была дверь. Потянув ее на себя, Женька ругнулась и с досадой врезала плечом в бесчувственную деревяшку. К ее удивлению, дверь приоткрылась.

Влево тянулся коридор. На полу ковры, на стенах гобелены, на пьедесталах пара скульптур. Да, не таким представляла себе Женька жилище Кощея.

И ни души. Проскользнув к лестнице, Женька практически бесшумно сбежала вниз и огляделась. Драпать с парадного хода ей показалось глупым – наверняка злодей заколдовал двери. Но вот черный ход для прислуги поискать стоило. В сказках, конечно, о таком не упоминалось, но не сам же он, в конце концов, пол метет и окна моет. Слуги должны быть, и как-то попадать в замок и выходить из него тоже должны.

Спустившись, Женька увидела приоткрытую дверь. Осторожно прокравшись, она заглянула внутрь и расслабилась. Большая комната оказалась столовой. Белый мрамор с позолотой по стенам, камин, резной буфет, бордовые портьеры, посередине стол красного дерева персон на шесть. Рядом несколько стульев. За столом в пол-оборота расположился еще один пленник Кощея.

– Здравствуйте, – поздоровалась Женька, оглядывая собрата по несчастью.

На вид ему было лет сорок или даже больше. Высокий – это было понятно, даже когда сидел, жилистый мужчина. Обычная футболка с логотипом «Найк» открывала для обозрения подкачанные руки. Черные, слегка вьющиеся волосы закрывали шею, а на висках серебрилось несколько седых волосков. У него явно была привычка убирать волосы назад, но они все равно пытались закрыть высокий лоб. Лицо пленника было располагающим, скуластым, как у западных славян, гладковыбритым, с прямым носом, средним ртом, с чуть загнутыми кверху уголками губ. На подбородке едва заметная ямка, а глаза темно-серые, и взгляд их Женьке сразу понравился. Во-первых, умный, хоть и чуть усталый, а во-вторых, в нем таилась то ли хитринка, то ли еще что. В общем, дяденька казался отличным товарищем по несчастью.

– Здоро́во, – отозвался пленник, отложил книгу и поставил чашку. – Кофе хочешь?

– Нет, спасибо.

Женька придвинула стул и проницательно посмотрела на собеседника.

– Меня Женя зовут, – представилась она. – А вас?

– Да я… – замялся дядя.

– Да ладно, я же вижу, вы из моего мира, – утешила Женька. – Как вас звали, пока вы сюда не попали?

– Михаил Николаевич, – сдался собеседник.

– Очень приятно, – Женька протянула руку и дождалась крепкого ответного рукопожатия, отметив про себя, что рука сильная, мягкая и теплая. – Раз вы все еще тут, значит, входная дверь под заклятием или на сигнализации, а черного хода нет, – догадалась она.

– Это точно.

– Надо выбираться, – твердо решила девушка.

– Откуда?

– Да из дворца же!

– Из замка, – поправил собеседник.

– Ну из замка, – отмахнулась Женька. – Есть идеи?

– В общем, да. А у тебя?

– Так, парочка. Кстати, вы здесь давно?

– Признаться честно, давненько, – с чувством согласился Михаил Николаевич. – Поднадоело.

– Тяжело, наверное, живется? – посочувствовала Женька.

– Когда как, – уклончиво ответил собеседник.

– Ничего. Вместе мы вырвемся. А вас здешний хозяин по имени-отчеству зовет?

– Да нет.

– А как?

– Давай потом, – поморщился Михаил Николаевич. – Так какие у тебя предложения?

– Будем прорываться, – твердо решила Женька.

– Погоди, а золото? – Михаил Николаевич вскинул бровь. – Всем известно, в этом замке полно золота!

– Пусть подавится, – высокомерно предложила Женька. – Мы же не воры и не мародеры какие. Верно?

– Я – точно, но вот от девушки не ожидал…

– Да хватит прикалываться, – попросила Женька. – Значит, план такой – идем к двери и подбираем пароль…

– Здесь магия, – напомнил Михаил Николаевич и одним махом допил кофе.

– Какая разница, – поморщилась Женька. – Вы что, сказок не читали?

– Почему? Читал.

– Вот. Значит, должны знать, что «царь Кощей над златом чахнет». Пройдемся по названиям драгметаллов… А! – по-своему истолковала она взгляд собеседника. – Вы уже пробовали?

– Да, – вздохнул Михаил Николаевич.

– Значит, не получилось, – констатировала Женька, но тут же оживилась. – Во! Видели, какой дворец чистый?

– Замок.

– Вот он! Значит, Кощей его любит! Давайте попробуем!

Не дожидаясь возражений, она схватила мужчину за руку и потащила к входной двери.

– У вас есть тут что-нибудь ценное, ради чего стоит вернуться? – мимоходом осведомилась девушка.

– Полно́.

– Дороже свободы?

– Такого нет, – признался попутчик, влекомый к дверям, как сухогруз за буксиром.

– Тогда подбираем пароль, – постановила Женька, тормозя у выхода. – Итак. Дворец! Замок! Веник! Ковры! Чистота! Черт, – она с досадой плюнула и обвела взглядом холл. – Ну должно же что-нибудь сработать.

– Может, то, без чего он жить не может? – предположил Михаил Николаевич.

– Например?

– Не знаю, я на верхних этажах редко бываю. Вдруг там есть вещи…

– Точно! – воспрянула Женька. – У него бзик на зеркалах! Зеркало! Рама! Трюмо! Зеркальный коридор! Во, придумала. Амальгама!

Дверь медленно распахнулась, и одержимая азартом и свободой Женька рванула наружу, забыв проверить, идет ли следом второй пленник. Лишь возле моста ее остановила незримая преграда. Пружинило, словно надувной матрас, и пройти на мост оказалось невозможным.

– Гадство, – Женька пнула столб злобно, но четко рассчитав силы: еще не хватало ногу повредить. – А в воде наверняка плавает что-нибудь зубастое.

– Не сомневайся. Так что, сдаешься?

– Да прям! Хоть до утра проторчу, но пароль подберу, – упрямо заявила девушка. – Вы, наверное, досюда тоже доходили?

– Сколько раз, – грустно согласился Михаил Николаевич, подтянув спортивные брюки.

– Ясно.

Они расположились возле моста на мягкой травке, и Женька принялась расспрашивать о местных порядках. И в первую очередь об уборной. Получив инструкции, она скрылась на несколько минут и вернулась донельзя счастливой, словно и не пребывала в плену легендарного злодея.

– И что, даже хода для слуг нет? – с последней надеждой уточнила она, тыкая пальцем в преграду.

– Слуги в доме, – пояснил Михаил Николаевич. – Они невидимы, но дело свое знают. Золото, правда, чересчур любят.

– Да, хорошо здесь все устроено, – заявила Женька. – Особенно с невидимыми слугами здорово. Их что, правда совсем не видно?

– Представь себе, – подтвердил Михаил Николаевич и пятерней убрал волосы назад, что не помешало им вновь нависнуть надо лбом. – Пока их кормят золотом и есть позолота в доме, как в столовой, к примеру, они вылизывают весь замок.

– Вот это да, – восхитилась Женька. – Хоть монеты к делу приспособил…

– Точно. Монета распыляется при помощи заклинания, а духи впитывают молекулы золота, что позволяет им продолжать комфортное существование.

– А вы, часом, не физик? – подозрительно осведомилась Женька.

– В какой-то мере, – признался ее новый друг по несчастью. – Три курса закончил, потом надоело, в бизнес ушел.

– Оно и видно, – со знанием дела отозвалась Женька. – Все на молекулы, на формулы… Как вы выжили в волшебном мире?

– Потихонечку, – вздохнул Михаил Николаевич.

– И давно вас похитили?

– Порядочно. Собственно, это не совсем похищение было. Я тебе позже расскажу.

– Ладно, – кивнула Женька, все еще раздумывая над планом бегства. – Домой вас очень тянет, наверное.

– Есть такое.

– Ничего, прорвемся, – утешила Женька.

Под разговор они пускали по воде «блины», распугивая водомерок. Камешек, пущенный рукой Михаила Николаевича, проскакал по воде двенадцать раз, выскочил на противоположный берег и там застрял.

– Здорово! – искренне восхитилась девушка. – А здесь всегда можно так свободно перемещаться?

– Как камешек или как мы? – уточнил Михаил Николаевич.

– Как мы, конечно, – засмеялась Женька, представив, как скачет по воде. – Вы такой смешной!

– Точно, – кивнул Михаил Николаевич. – Шутник, каких мало.

Женька призадумалась.

– Все-таки я точно раньше слышала ваш голос. Вот только где – не помню. Наверное, там, в моем, то есть нашем мире. – Она чуть пригорюнилась, но быстро взяла себя в руки, решив вернуться домой, даже если ей придется взять в заложники мерзкого бессмертного старикашку. – Вы москвич? А как ваша фамилия? Может, так вспомню.

– В Москве мы точно не виделись, – заверил ее Михаил Николаевич. – Я там только по делам фирмы бываю, и знакомиться с девушками времени почти не остается, – с легким сожалением закончил он.

– Бросьте, – отмахнулась Женька. – Голос же точно знаком!

– Ладно. Бессмертный была моя фамилия, – сдался собеседник.

– У нас на работе тоже был парень, Бессмертнов… Как? – шепотом уточнила она и, стараясь прогнать страшные подозрения, затараторила: – Так вы однофамильцы с этим, настоящим?

Михаил Николаевич не сводил с нее безмятежного взгляда серых глаз, ожидая дальнейшей реакции. Женька быстро зыркнула по сторонам, уже привычно отыскивая пути к бегству. Носиться по замку, который она толком осмотреть не успела, – глупо. Бегать кругами по газону вдоль рва еще глупее.

– Значит, это вы? – выдавила Женька. Теперь понятно, отчего голос казался знакомым. Просто во время налета на терем он орал, рявкал, кричал страшно, а теперь говорил спокойно, вот и не признала, бестолочь.

– Это я. Не сомневайся.

– Ага, – Женька вцепилась в траву.

– Да Кощей я, Кощей, – подтвердил недавний собрат по несчастью, продолжая улыбаться.

– Вспомнила! – радостно заорала Женька и облегченно засмеялась: – Ну вы даете, так пугать! Вы же у нас в институте, на первом курсе, один раз русскую литературу вели! Ну помните, вы Владимира Владиславовича подменяли! Вспомнили? Вот вы меня напугали-то. – Женька помотала головой, то ли отгоняя глупые мысли, то ли осуждая одноразового преподавателя.

– Было такое, – согласился Михаил Николаевич. – Надо же, как совпало. Я и в Москву-то заглянул всего на пару дней. Но я все равно Кощей.

– Ага. А я, блин, Золушка.

– Я серьезно.

– И я. Вот сидит тут такой вселенский злодей в трениках и футболке, а потом попьет кофе и пойдет мир захватывать.

– На что он мне сдался? Значит, футболка тебя смущает, а Древняя Русь не особо?

– Ой! Тут все понятно. Ну не повезло девушке в расцвете лет… Хотя, замечу, Елисей ничего так, интересный… Но злодей в трениках – увольте.

– Зря не веришь, – ухмыльнулся Михаил Николаевич. – Ты мне нужна для относительно злодейских, естественно, замыслов. А по имени-отчеству меня так в твоем мире называли. Привычно.

Он пустил по воде очередной камешек.

– То есть я уже битый час болтаю со своим похитителем, утащившим меня из терема царя Еремея? – спросила Женька, пуская свой камень следом.

– Есть такое, – согласился Кощей. – И которого ты едва не скинула с ковра-самолета.

– Ерунда все это, – заявила недоверчивая девушка, игнорируя факты. К примеру тот, что собеседник знал о событиях на ковре.

– А если так?

Кощей встал в полный рост и залихватски свистнул в четыре пальца.

– Сюда, ковер! Эй вы, твари, а ну покажитесь!

Тут же из окна второго этажа, разворачиваясь на ходу, вылетел ковер и, войдя в глубокое пике, притормозил возле хозяина, из лесу напротив высунулся лохматый леший, стайка птиц сделала над парочкой круг почета, едва не задев их крыльями, а из глубины вод всплыл водяной.

– Не ори, – попросил он. – Глухих нет.

– Власть демонстрирую, – пояснил Кощей.

– Тогда ладно, – подумав, кивнул водяной и помахал Женьке перепончатой лапой. – Ты, девочка, парня не обижай.

И скрылся в глубинах.

Все. Мир рухнул. Страх, обида, ощущение, что ее крупно предали, и вдобавок безнадежность навалились на Женьку со страшной силой. Тело обмякло, перед глазами все поплыло, и она завизжала, зажмурившись, и забарабанила кулаками по траве. Затем из глаз фонтанчиками брызнули слезы.

Кощей, умудренный многовековым опытом общения со слабым полом, предпочел выждать, пока поток всхлипов и слез иссякнет сам. Ждать пришлось долго, из воды опять высунулся водяной, пробормотал «снова здорово» и скрылся. Потревоженный кролик – его семейство жило на холме возле моста – замер невдалеке и сиганул прочь.

– Заяц! – завопила Женька, припомнив сказки про Кощея, и бросилась следом с надеждой, что именно в этом вислоухом заключена его смерть. – Ну держись теперь! – замер вдали ее крик.

– Отличный выбор, – похвалил сам себя Кощей. – Глупая, но настырная. И нервишки ничего, – добавил он, припоминая прочих девиц.

Он встал, отряхнулся и пошел к замку.

В родном доме его встретили упреками.

– Ты издевался над бедной девочкой, – сурово заявило зеркало.

– Есть такое, – легко согласился Кощей. – Замечу, она надо мной тоже, так что мы квиты. Надо же, одежда моя ей не понравилась.

– Действительно, с чего бы это? – саркастически покачала головой дама в зеркале. – Выглядишь словно бродяжка, а ей не понравилось.

– Проверить хотел, – пояснил Кощей.

– Ты проверил, – кивнуло зеркало. – Отсюда крики слышны.

– Голосистая, – удовлетворенно заявил Кощей, поднимаясь по лестнице. Отражение следовало за ним. – Пойду переоденусь.

– Наконец-то, – сурово одобрила дама. – И сделай милость, не появляйся больше в таком виде. Ужин накрывать?

На секунду замерев, Кощей прикинул, сколько времени понадобится Женьке, чтобы понять, что гоняется она не за зайцем, а за кроликом, и что убить зверюшку у нее духа не хватит. Да и нечем.

– Через час где-то, – решил он. – Да, а вот кофе я бы еще выпил.

Ровно через сорок пять минут злая и взъерошенная Женька ворвалась в столовую.

– Отпусти меня немедленно и перенеси в мой мир! – заорала она с порога.

– ОтпустиТЕ, – поправил Кощей. – ПеренесиТЕ. Уже набегалась?

Его холодный тон чуть отрезвил девушку, и она запоздало сообразила, что от этого гада зависит ее дальнейшая судьба.

– Набегалась, – мрачно согласилась она.

– Как кролик?

– Сбежал, – процедила Женька, чувствую себя крайне глупо.

– Шустрый. Ты иди умойся, скоро ужин будет.

Говорил Кощей спокойно и, если бы не одежда, снова стал бы похож на Михаила Николаевича. Но людям с таким именем не свойственно сидеть в черных костюмах странного, хоть и элегантного покроя, в темных рубашках с приподнятым воротником, с серебряными перстнями на пальцах и в шейных платках, повязанных на манер английских лордов.

Набрав в легкие воздуха, девушка собралась нагрубить, но тут в окно спикировал стриж и, сев на плечо Кощея, что-то прокричал.

– Даже так, – уважительно отозвался Кощей. – Ладно, лети, пернатый.

– Ты… то есть вы его поняли? – Любопытство взяло верх.

– Естественно, – высокомерно кивнул Кощей.

– То есть вы действительно понимаете язык птиц и зверей и разговариваете с ними? – От такого чуда Женька на секунду забыла, с кем говорит, и подалась вперед.

– С животными? Нет, конечно! У них разум скуден. Вести беседы проблематично. Разумные особи встречаются крайне редко. Но язык понимаю. Будешь хорошо себя вести – научу. Кстати, для тебя есть интересные и, скажу прямо, неожиданные новости. Узнаешь за ужином.

Что оставалось бедной девушке? Либо ходить голодной и раздираемой любопытством, либо следовать указаниям злодея. Обещая про себя страшную месть, она отправилась приводить себя в порядок. Объявлять голодовку было излишним, для борьбы требовались силы.

Вскоре за столом собралась вся компания. То есть Кощей и Женька. Жестом Кощей указал ей на место. Мог бы и не командовать, там уже стоял прибор. Не такой, как у Еремея, а привычная тарелка, рядом вилка и нож.

– У меня родня с ума сходит, – буркнула Женька, усаживаясь.

– Возможно, – согласился Кощей. – Время здесь параллельно вашему, и позже отправим сообщение, что с тобой все в порядке.

– Надо же, какая забота, – хмыкнула Женька.

– Будешь спокойна за родных – будешь лучше работать, – пояснил Кощей.

Он даже не знал, радоваться ему неадекватности данной особы или опасаться. Пришлось отложить решение на потом, тем более что хотелось есть.

– Ты бери еду, – предложил он. – У нас без изысков, все просто.

Подавая пример, он первым положил себе на тарелку солидный ломоть ростбифа, добавил жареный картофель и кукурузу.

Ел он так, словно рос при дворе. Ухитрялся и разговаривать, и жевать; мясо нарезал так, словно в голову был встроен лазерный прицел; осанку держал. В общем, вызвал у Женьки стойкий комплекс. Но пасовать перед злодеем она не собиралась и стала вести себя так, будто в ее родном городе все так едят. Кощей, в свою очередь, с удовольствием наблюдал за попытками невольной помощницы не ударить в грязь лицом при минимальных знаниях этикета.

– Так что там за новости? – спросила Женька, отпиливая кусочек мяса.

– Елисей помчался тебя спасать, – между делом отозвался Кощей.

– Ого! Что, серьезно?!

– О да!

Вот тут завязался разговор. Даже мысли о маме, которая, не дозвонившись, начнет волноваться, вылетели из головы. Посмеиваясь про себя, Кощей подробно излагал биографию Елисея. Тема была увлекательной, и вскоре гостья совершенно перестала дуться и начала выяснять географические подробности.

– Недели через две примчится, если не заблудится, конечно, – сообщил Кощей. – Но нас здесь уже не будет. Дела ждут, не забывай. А потом сразу домой.

– Ну вот, – разочарование растеклось по Женькиной физиономии как масло. Домой – это, конечно, хорошо, но когда еще удастся побывать в параллельном мире и пережить такое приключение.

– Да ладно, – смягчился Кощей. – Все закончим, и торчи здесь сколько хочешь. А как надоест, отправишься восвояси. Устраивает? Маму твою к тому времени оповестим.

– Согласна, конечно! – оживилась Женька. – Так вы что, не собираетесь запирать меня в подвал, требовать выкуп и склонять к замужеству?

– Я не дурак, – отпрянул Кощей.

– В сказках вы именно так поступаете, – уличила Женька.

– Благодаря сказкам ты битый час носилась за кроликом, замечу, совершенно упустив из виду, что был еще какой-то сундук и все прочее, – напомнил Кощей.

Его бестактность сильно ударила по самолюбию, и Женька поджала губы.

Дальше ужин протекал в молчании.

– Смотри, – велел Кощей, когда наевшаяся Женька откинулась на спинку стула.

Он достал из кармана золотую монету, подбросил вверх и, пока она сверкала в воздухе, щелкнул пальцами. Тут же около монеты появились сгустки воздуха, хорошо видимые в летних сумерках. Монета, словно взорвавшись, разлетелась на едва заметные блестки, и духи бросились глотать их, как рыбки корм. Поев, они начали переливаться всеми цветами радуги и метаться в поисках новых крошек. Кощей запустил вторую монету.

– Вот это да! – восхитилась Женька, любуясь спиральками радуг под потолком.

– Впечатляет? – довольно спросил Кощей и похвастался: – Сам придумал.

– Здорово. Научите меня, пожалуйста, – взмолилась девушка. – И со зверями говорить.

– Как получится, – отрезал Кощей, раскачиваясь на стуле в ожидании, пока духи угомонятся и принесут, наконец, кофе. – Нужна пара сотен лет или определенное происхождение. Я, к примеру, бог. В отставке.

– Чего?!

– Потом, – отмахнулся Кощей.

Бросив зубочистку в пепельницу, он достал портсигар.

– Сигару?

– Такие не курю, – отрезала Женька, успевшая, в перерыве погони за кроликом, выкурить сигаретку.

– Это правильно, – одобрил Кощей. – Дольше проживешь.

– Как вы? – ехидно осведомилась Женька.

Духи улетели, вернее растаяли в воздухе, и перед ней появилась чашка кофе, рядом графинчик с коньяком, сахарница, блюдце с лимоном и молочник.

– Нет. Для такой продолжительности надо побольше усилий, – серьезно сказал Кощей.

– Например?

В ожидании, пока он выдаст страшную тайну, девушка щипчиками бросила в кофе пару кусков сахара и с равнодушным видом помешивала ложечкой.

– Надо есть яблоки, – назидательно перечислял Кощей, наливая себе рюмку коньяку.

– Молодильные? – насторожилась хитрая Женька.

– Сойдет и антоновка, – утешил Кощей. – Еще надо каждый день пробегать верст пять, ограничить себя в соли, есть овощей побольше, отказаться от мяса…

– Издеваетесь, да? – догадалась Женька.

– Кофе пей, – посоветовал Кощей.

Покончив со своей чашкой, он встал и с удовольствием потянулся. Рельефные мышцы проступали даже сквозь одежду. Женька невольно сравнила злодея со своим бывшим ухажером и хмыкнула. А вот Елисей, даже на фоне Кощея, заслуживал внимания.

– Спать-спать-спать, – сказал Кощей. – День был тяжелый, все вопросы завтра.

– Как скажете, – высокомерно отозвалась Женька, встала и пошла к двери, но на полдороге обернулась и спросила ехидно: – А мне как, в одежде спать или вы свою ночнушку одолжите?

– Ящик в шкафу выдвинь, там и ночнушка, и нижнее белье, – равнодушно ответил Кощей и заорал вслед покрасневшей Женьке: – Там еще панталоны с начесом, ты внимания не обращай! Это так, на всякий случай! Если надолго задержишься!

Но Женька уже взлетела по лестнице, и раздался грохот захлопнувшейся двери. Кощей довольно улыбнулся – выбор невольной сообщницы казался ему все более стоящим.

– Какова? – повернулся он к зеркалу.

– Бегает быстро, – заметило зеркало.

– А уж как орет…

– Я заметила.

– Ладно, я баиньки.

Он прошел в свою «мрачную цитадель», стукнув по пути в Женькину дверь, так просто – позлить или напугать. Но девушка, с трудом переодевшись и ополоснув лицо в тазике, уже мирно спала.