1 Природа и структура трансакционных издержек в неформальной экономике
1.1 Институты и структура неформальной экономики: теоретический анализ
Неформальная экономика1 – сложное и парадоксальное явление, в котором переплетаются различные аспекты общественных отношений (социальноэкономические, политические, законодательно-правовые, вопросы этики, морали, психологии и т. д.), составляющие важнейшие стороны жизнедеятельности социума.
Детальные исследования неформальной экономики проводились преимущественно в странах третьего мира2. Это было связано с устойчивым восприятием неформальной экономики как некой дисфункции, сфера которой тем обширнее, чем менее развита страна [1]. Вариантом было также признание неформальной экономики остаточным явлением доиндустриального этапа истории цивилизации. В последние годы, интерес к этому феномену, «открытому» английским социологом К. Хартом более четверти века тому назад, значительно возрос, что объясняется несколькими причинами:
– во-первых, пришло понимание того, что игнорирование неформальной экономической деятельности искажает масштабы и динамику макроэкономических процессов, а это в свою очередь, ведет к неадекватной государственной экономической политике;
– во-вторых, раскрытие сути неформальных экономических отношений проясняет механизмы функционирования «реальной» экономики.
По мере развития исследований неформального сектора обозначилось два подхода к концептуализации данного явления [1]. Согласно первому подходу, акцент делается на характере деятельности предприятий неформального сектора. Природа неформального сектора связывается с глобальными процессами децентрализации и реорганизации производства и трудового процесса. «Горизонтальные сети, а не вертикальная бюрократия, становятся новыми моделями эффективных организаций»3. Растущая конкуренция вынуждает предприятия искать пути выживания. Выжить можно, повышая гибкость и снижая издержки, в том числе связанные с привлечением труда. Таким образом, неформальность порождается потребностью в экономии издержек, актуализированной выходом конкуренции на новый, глобальный уровень. Деформализация4 трактуется как универсальная экономическая потребность любого хозяйствующего субъекта [2]. Однако возможности удовлетворения этой потребности значительно выше у малых, семейных, недокорпорированных предприятий, чем у крупных. Поэтому за малыми предприятиями закрепляется понятие неформальный сектор, хотя далеко не все такие предприятия тотально или частично нелегальны. Есть и абсолютно соответствующие формальным требованиям. Также как не все крупные предприятия полностью или частично легальны. Между понятиями «неформальность» и «нелегальность» при таком подходе нет жесткого соответствия. Нелегальность (полная или частичная) не является при таком подходе конституирующим элементом неформального сектора, скорее, это его сопутствующая характеристика, производная специфической формы организации производства, выработанной как ответ на рост конкуренции в условиях избытка низкоквалифицированной рабочей силы [1]. Второй подход тяготеет к неолиберальной концепции5 и определяет неформальный сектор в контексте его преступания через закон. В рамках данного подхода, отношение предприятий к государству является основным различием формального и неформального секторов и, следовательно, фокусом анализа становится нелегальность неформалов. Далее, как правило, следуют рассуждения о неадекватности законов, об избыточности регламентации, о завышенности налогового бремени и пр. Неформальный сектор объявляется производным «меркантилистской политики»6 правительства (терминология Э. де Сото). Понятно, что легко и относительно безопасно нарушают закон небольшие предприятия и самозанятые, которых и определяют как неформальный сектор.
Таким образом, выходя, в конечном счете, практически на одни и те же эмпирические объекты, эти подходы используют разные концептуальные схемы и, соответственно, разные критерии для выделения неформального сектора. Второй подход объясняет поведение хозяйствующего субъекта невозможностью соблюдать требования легальности (долго, дорого, хлопотно), тогда как первый подход связывает уход в неформальное пространство с потребностью снижать издержки и повышать гибкость фирмы в условиях глобальных вызовов современности. Подходы различаются тем, какова природа силы, выталкивающей предприятия за рамки закона: потребность выжить в условиях растущей конкуренции и структурных особенностей рынка труда или неадекватность закона. С точки зрения второго подхода, громоздкость норм и законов порождает неформальность [3].
С точки зрения первого подхода это не совсем верно. Характер законов, конечно, влияет на развитие неформального сектора, но его природа заключена в структурных особенностях рынка труда развивающихся стран, в приходе западного капитала и втягивании стран третьего мира в глобальный экономический порядок. Деятельность вне регулятивных рамок дает возможность производить товары и оказывать услуги в структурной среде, характеризуемой отсутствием возможностей высоких заработков и избытком рабочей силы. По этой причине политические решения, реформирование законодательства могут влиять, но не могут определять развитие неформального сектора. Неформальную экономику конституирует несоблюдение или уход от установленных формальных правил экономического поведения, будь то коммерческое лицензирование и регистрация, трудовые контракты, процедура кредитования, социальное страхование и т. п.
Неформальная экономика не подчинена формальным институтам экономической жизни. Под институтами понимаются «правила игры в обществе или, выражаясь более формально, созданные человеком ограничительные рамки, которые организуют взаимоотношения между людьми» [4]. Но эти правила могут поддерживаться за счет как универсальных, так и партикулярных норм и санкций, что определяет деление формальных институтов на общие законы и распространяемые только на участников контракты. В соответствии с рисунком А.1 приложения А, неформальные институты по степени охвата делятся на всеобщие социальные нормы и ограниченные участниками деловые договоренности.
Неподчинение формальным институтам не означает внеинституциональность поведения экономического агента. Институциональное пространство в этом случае формирует в соответствии с рисунком Б.1 приложения Б, множество неформальных институтов, направленных на снижение трансакционных издержек, а именно – институты взаимодействия контролеров и контролируемых, институты неформального экономического взаимодействия, коррупция, рутина, реципрокция, мафия и др. При таком понимании, неформальная экономика не сводится к экономике неформального сектора, представляя собой гораздо более сложное и разветвленное понятие, включающее и особый тип хозяйствования, и специфический характер социальных отношений, и скрытый механизм корректировки формальных норм [5]. Ведь дистанция от формального права вырастает не из плохих законов или низменной природы человека. Погружение в неформальное – единственно возможная форма существования формального.
С точки зрения специфики методологии исследования можно выделить следующие подходы к изучению проблематики неформальной экономики:
1) подход с позиции неоклассической экономической теории;
2) неоинституциональный подход;
3) социально-экономический подход.
Первый подход предполагает рассмотрение неформальной деятельности как варианта модели «экономического человека»7, осуществляющего свой выбор рационально, с учетом ограниченных ресурсов. Принцип оптимизирующего поведения означает, что субъект сознательно планирует свою деятельность, выбирая из различных вариантов тот, при котором отношение выгод к затратам будет максимальным. Поскольку неоклассическая экономическая теория использует в качестве измерителя затрат и выгод исключительно стоимостные показатели, то институциональные, структурные, культурные и т.п. оценки практически элиминируются.
Попыткой восполнить недостатки данного подхода стала теория неоинституционализма, уделяющая особое внимание, как возможностям, так и ограничениям, предоставляемым институтами для оптимального использования ограниченных ресурсов. Наиболее ярким примером применения неоинституциональной теории стала концепция Э. де Сото, согласно которой, неформальная экономика является следствием чрезмерного меркантилизма и высокого давления со стороны государственной бюрократии на предпринимателей. Нерационально выстроенная правовая и государственная система порождает высокие трансакционные издержки входа и продолжения дела на легальном рынке, которые создают мощные стимулы для самоорганизации хозяйствующих субъектов, занятых в неформальном секторе [6]. Масштабы развития неформального сектора, по Э. де Сото, зависят от «цены подчинения закону»8: чем она выше, тем более вероятно развитие неформального сектора, и наоборот. А. Н. Титов в отношении концепции Э. де Сото приводит следующие возражения:
– во-первых, целенаправленная «меркантилистская» политика государства может способствовать созданию достаточно эффективной экономической системы;
– во-вторых, трудно представить, что предприниматели, принимающие решение о вхождении на легальный или внелегальный рынок, в полной мере располагают всей необходимой информацией о трансакционных издержках.
В рамках социально-экономического подхода следует выделить исследования, посвященные анализу неформальной экономики в современной России, к которым относятся работы И.М. Клямкина, Л. М. Тимофеева, Р. В. Рывкиной, рассматривающие неформальную экономику как системное явление, охватывающее различные виды экономической деятельности [7]. Особенности и разновидности самозанятости как важнейшей составляющей неформальной экономики изучены в работах В. М. Жеребина [8].
Одним из центральных направлений изучения неформальной экономики стала проблематика «социального капитала»9, который обеспечивает сети безопасности или дополнительные возможности занятости. В качестве самостоятельных факторов в контексте сетевых структур, влияющих на функционирование неформальной экономики, выделяются норма доверия и солидарности. Особое внимание при этом уделяется рассмотрению проблемы соотношения межличностного и институционального доверия. Предполагается, что чем выше уровень межличностного и институционального доверия, тем выше уровень социального капитала и тем меньше возникает предпосылок для неформальных хозяйственных практик, и наоборот. Низкий уровень институционального доверия влияет на слабую выраженность таких социальных норм, как честность и уважение к закону [9].
Неформальные отношения в экономической сфере возникают в связи с определенными нормами и правилами, которые государство устанавливает в качестве обязательных для выполнения субъектами хозяйственной деятельности. Особое распространение неформальные отношения получили в обществах с так называемым «азиатским способом производства»10. Активное стремление верховной власти поставить под непосредственный контроль результаты хозяйственной деятельности населения, создает стимулы для развития неформальных отношений в хозяйственной сфере11. Капитализм как система сложился в результате формализации тех экономических практик, которые в средние века считались по большей части неформальными. Так, протестантизм легитимировал стремление к максимизации прибыли в качестве общепризнанной нормы поведения, труд стал трактоваться как законное средство приобретения богатства, ценовая, продуктовая, инновационная конкуренция перестала рассматриваться как незаконные практики, ростовщичество стало законным делом, способствовавшим развитию банковского бизнеса, источником кредитования промышленности [10]. В то же время, наиболее криминальные виды деятельности (пиратство, коррупция), мешавшие эффективному функционированию капиталистической экономики, были постепенно поставлены вне правовых рамок.
Неформальная экономика, будучи сложной системой, состоит из качественно разнородных сегментов, номенклатура и качественные характеристики которых различаются у разных авторов12. Но, не смотря на терминологическое разнообразие, содержательно исследователи солидарны в понимании сущности изучаемой проблемы [5]. По мере развития в России рыночных отношений и, соответственно, сближения природы и формы ее неформальной экономики с западными аналогами, отечественные исследователи начинают придерживаться западных парадигмальных договоренностей. Так, В. В. Радаев в соответствии с таблицей В.1 приложения В, картографирует неформальную экономику по степени легальности, выделяя в ее составе следующие сегменты:
– легальная (неофициальная) экономика (белые рынки) – действия вне законодательного регулирования и не в ущерб иным агентам рынка;
– внеправовая экономика (розовые рынки) – действия вне законодательного регулирования по причине его отсутствия, однако вопреки интересам других рыночных агентов (финансовые пирамиды, монополизация рынка при отсутствии антимонопольного законодательства и пр.);
– полуправовая экономика (серые рынки) – создание легального продукта, но с использованием нелегальных средств;
– нелегальная, криминальная экономика (черные рынки) – достижение нелегальных целей нелегальными средствами [11].
Два последних сектора составляют, по мнению В. В. Радаева, теневую экономику. «В этой классификации, – как отмечает С. Ю. Барсукова, – примечательно, во-первых, сведение в единый сегмент домашней экономики и реципрокных обменов, во-вторых, выделение «розовых» рынков за счет ввода дополнительного критерия ущемления интересов рыночных агентов, т. е. зоны нарушений рыночного права за счет вакуума формальных норм»13. При всей объективности приведенного варианта сегментации, Л. А. Колесникова в качестве серьезного недостатка, делающего его применение для российских условий некорректным, – выделяет попытку описать неформальную экономику с использованием только формальных институциональных ограничений (закон, права хозяйствующих субъектов) [3]. Тем самым, происходит абсолютизация закона и прав хозяйствующих субъектов вне рассмотрения этих категорий в корреляции с таким неформальным институциональным ограничением, как нормы, обычаи, мораль. Такая сегментация неформальной экономики достаточно условна, поскольку ни один из ее подтипов в реальной жизни в чистом виде не встречается. Переплетены и находятся в постоянном движении связанные с ними экономические формы и отношения. Тем не менее, приведенная классификация, по мнению С. Ю. Барсуковой, позволяет рассмотреть проявления неформальной экономики не только в экономической, но и социальной сфере, не только в современном, но и в историческом аспекте.
Предлагаемая нами структуризация неформальной экономики, в соответствии с рисунком Г.1 приложения Г, позволяет выделить в ее составе следующие основные сегменты, значимые для данного исследования: домашнюю экономику, теневую экономику (в рамках которой выделяется криминальная и вынужденная внелегальная экономики14). Особое значение для данной работы имеет выделение в составе вынужденной внелегальной экономики – «серой» экономики малого и среднего бизнеса, одной из форм проявления которой являются стратегии, связанные с уклонением от налогов.
В рамках предложенной структуризации неформальной экономики15, в соответствии с рисунком Д.1 приложения Д мы выделяем два типа экономического поведения. Первый тип редуцируется до слова «вопреки» и сводится к использованию разнообразных приемов и схем работы в целях полного или частичного игнорирования формальных норм хозяйствования. Это могут быть нарушения правил регистрации предприятий, сокрытие прибыли от налоговых органов, работа без необходимых лицензий и сертификатов, трудовой наем с нарушением трудового права, искажение статистических показателей работы предприятия и т. д., что можно трактовать как целенаправленное нарушение легальных требований власти к бизнесу. Таким образом, сознательные нарушения формальных институтов рынка конституируют эту область экономической практики [12]. Однако есть иной способ оказаться за пределами влияния этих институтов. Трудно представить общество, в котором создавались бы законы, регламентирующие распределение внутрисемейных обязанностей и режим домашнего труда, а создаваемые для внутрисемейного потребления блага облагались бы налогом. Эта сфера экономики оказывается не регулируемой формальными институтами рынка не в силу сознательного уклонения, а ввиду особой природы деятельности, относящейся к приватной сфере. Расположение этой деятельности можно редуцировать до слова «вне». Другими словами, если понимать под неформальной экономикой совокупность хозяйственных отношений, не отражаемых в официальной отчетности и формальных контрактах, то разумно выделять деятельность, игнорирующую контрактное право, и деятельность, не предполагающую формализованного контракта как основу взаимодействия. Формализованный контракт не является единственной формой институционализации хозяйственной практики, поскольку регуляция экономической жизни может основываться на традиции, взаимопомощи, солидарности, доверии как специфических формах социальных отношений. Из этого следует вполне очевидное деление неформальной экономики на два качественно разнородных блока, редуцируемых до понятий «вне» и «вопреки» [1].
Соответственно, внелегальную (нелегальную, внезаконную) экономику пытаются легализовать, создать приемлемые условия ее формализованной игры с государством, местной властью, профессиональными сообществами и т. д. Криминальную экономику пытаются упразднить, что если и возможно, то лишь в определенной степени. Разделение теневой экономики на криминальную и вынужденную внелегальную экономику оправдано еще и тем обстоятельством, что «непроизводственные» виды криминальной активности (организованная преступность, рэкет и пр.) вообще спорно относить к экономическим проблемам. Важно отметить, что игнорирование формальных институтов не означает, что теневая экономика пребывает во внеинституциональной среде. Вакуум игнорируемых норм заполняются внелегальной системой правил, функционально зачастую дублирующих корпус отрицаемых норм. Создание предпринимателями внелегальной системы правил можно трактовать как экономическое и социальное конструирование альтернативной институциональной среды бизнеса. Выгодность подобного конструирования для предпринимателей определяется возможностью посредством использования иных ресурсов и иных схем расчетов нести существенно меньшие трансакционные издержки по сравнению с теми, что предполагаются в рамках легальной экономики [6].
Вне формальных институтов рынка оказывается и хозяйственно-приватная жизнь. Но она не однородна с точки зрения того, какова структурная единица, организующая жизнь «вне закона». Часть продуктов и услуг, производимых силами домохозяйства, потребляется внутри семьи16, а часть распределяется по каналам социальных сетей. Различие не сводится к дихотомии «внутри – вне». Хозяйственная практика семьи регулируется иными социальными нормами, чем ее коммуникативное пространство. И хотя и в том, и в другом случае эта практика не предполагает получение дохода, но ограниченная рамками домохозяйства, она не нуждается в трансакциях [5]. Внеконтрактность этой сферы является нормой общества, а не результатом стремления его участников повысить доходность деятельности. Институциональная среда домашней экономики17 и межсемейных обменов служит не функциональной альтернативой формальных экономических институтов (как в теневой экономике), а восходит к социальным отношениям, укорененным в механизмах социализации и интернализации социальных норм.
Таким образом, в рамках описанной структуры неформальной экономики, сложилось множество институтов, направленных на снижение трансакционных издержек, а именно – институты взаимодействия контролеров и контролируемых, институты неформального экономического взаимодействия, коррупция, рутина, реципрокция, мафия и др. При этом, трансакционные издержки обусловлены функционированием как формальных, так и неформальных правил и норм хозяйствования. На основе сложившейся структуры неформальной экономики выявлены направления нейтрализации ее основных (базовых) норм и правил. В качестве критерия нейтрализации неформальных правил и норм выступает – хозяйствование «вопреки рыночным институтам» и «вне рыночных институтов».
Основные термины и понятия: неформальный сектор; неформальная экономика; деформализация правил; институт; формальные и неформальные институты хозяйствования; «цена подчинения закону»; «цена внелегальности»; модель «экономического человека»; «социальный капитал»; межличностное доверие; институциональное доверие; сетевые структуры; «азиатский способ производства»; формализация; институциональная среда; легальная экономика; внеправовая экономика; нелегальная экономика; полуправовая экономика; формализованный контракт; нейтрализация.
1. Неформальная экономика в различных типах экономических систем.
2. Домохозяйство как институт трансформационной экономики.
3. Неформальная экономика и сетевая организация пространства в России.
4. Причины развития неформальной экономики: мировой опыт.
5. Неформальная экономика: институциональный механизм воспроизводства.
1. Дайте определение понятию «неформальная экономика».
2. Каким образом разграничиваются категории «неформальный сектор» и «неформальная экономика»?
3. Каковы причины появления неформального сектора экономики?
4. С чем связана природа неформального сектора экономики?
5. Раскройте содержание понятия «институт».
6. Каковы критерии типологизации неформальных институтов?
7. Охарактеризуйте подходы к изучению неформальной экономики: неоклассический, неоинституциональный и социально-экономический.
8. Опишите модель «экономического человека», действующего в «тени».
9. Почему неформальные отношения получили широкое распространение в обществах с «азиатским способом производства»?
10. Какие сегменты выделяют в структуре неформальной экономики (охарактеризуйте структуризацию неформальной экономики, предложенную В. В. Радаевым)?
11. Какие институты сложились в рамках неформальной экономики?
12. Какие виды неформальной деятельности выделяются в рамках теневой экономики?
13. Назовите критерии нейтрализации неформальных правил и норм в разных сегментах неформальной экономики.
1.2 Структурный анализ трансакционных издержек в нелегальной экономике
Функционирование институтов (как формальных, так и неформальных) в большинстве случаев связано с ненулевыми трансакционными издержками18. Это дополнительные издержки, которые в противоположность трансформационным издержкам19 не связаны с процессом производства продуктов и услуг, а представляют издержки обслуживания самого процесса обмена. В экономической литературе, в соответствии с таблицей Е.1 приложения Е, представлены разнообразные трактовки категории трансакционных издержек. В кратком определении, трансакционные издержки представляют собой издержки, сопряженные с присвоением, спецификацией и защитой прав собственности, построением структур управления, заключением и обслуживанием деловых соглашений.
Подобно тому, как трение мешает движению физических объектов, распыляя энергию в форме тепла, так и трансакционные издержки препятствуют перемещению ресурсов к пользователям, для которых они представляют наибольшую ценность, распыляя полезность этих ресурсов по ходу экономического прогресса. В экономической системе, в соответствии с рисунком Ж.1 приложения Ж в качестве источников трения можно рассматривать оппортунизм, асимметрию информации, ограниченную рациональность, неопределенность, «трение» на политическом рынке, специализацию и разделение труда, которые в совокупности определяют динамику трансакционных издержек.
Определяя трансакционные издержки в наиболее общем виде как «издержки трения» в экономической системе (издержки на соединение ресурсов в целях производства и потребления) можно предположить, что для экономик одинакового масштаба с одинаковым уровнем развития общественного разделения труда они должны быть равны. Различие в уровне трансакционных издержек в разных типах экономических систем происходит от наложения на систему общественного разделения труда определенной формы собственности, институционального устройства, в связи с чем основополагающим является деление трансакционных издержек на общественные и частные.
Трансакционные издержки можно разделить на два вида в зависимости от их носителей – субъектов экономики, их оплачивающих:
– общественные, бремя которых разделено на все общество и их оплачивает государство в целом. Это разработка хозяйственного законодательства, содержание органов государственного управления, налоговой, таможенной службы, охрана правопорядка, законодательная защита прав собственности;
– частные, производимые на уровне отдельных хозяйствующих субъектов, которые, в свою очередь, делятся на издержки, которые несет сам субъект, собирая информацию для сделки и издержки, которые несут специализированные информационные посредники.
При любой рыночной сделке неизбежны оба названных вида трансакционных издержек, они переплетены между собой и дополняют друг друга. Общественные трансакционные издержки несет государство в целом, частные – это издержки фирм и домохозяйств. Оба типа трансакционных издержек могут быть как явными (видимыми, имеющими прямое денежное измерение) так и неявными (имплицитными, имеющими только относительное, альтернативное выражение).
Руководствуясь определением состава трансакционных издержек К. Эрроу, можно заметить, что в рыночной системе при определенном уровне развития общественного разделения труда издержки по недопущению других агентов экономики к использованию данного блага и издержки, связанные с обменом информации выше, чем в командной экономике с таким же уровнем развития, общественного разделения труда, где главную часть трансакционных издержек составляют издержки неравновесности, поскольку здесь отсутствует гибкий механизм урегулирования спроса и предложения и диспропорции закрепляются и усугубляются жесткими планами. Отсюда – неэффективность распределения ресурсов в командной экономике, постоянные дефициты, т. е. высокие общественные трансакционные издержки, значительная часть из которых является неявными, не имеет прямого денежного выражения (например, потери времени, связанные со стоянием в очередях, ожиданием, нормированием потребления).
Деление трансакционных издержек на частные и общественные позволяет также выявить дополнительный стимул к совершенствованию хозяйственных связей в рыночной экономике. Именно частные трансакционные издержки в наибольшей степени являются явными, влияют на финансовые результаты фирм, на благосостояние домохозяйств, так как представляют собой реальные вычеты (расходы). В этом заключается дополнительное преимущество рыночной системы перед командной экономикой.
Любой институт20, возникает как реакция на присутствие трансакционных издержек, чтобы минимизировать их воздействие, увеличив тем самым выгоды от обмена. Издержки по осуществлению трансакций выступают главным фактором, определяющим структуру и динамику различных экономических институтов21 [4].
Трансакционные издержки22 однако, характерны не только для рынка, но и для любой системы экономических отношений. Отсутствуют они лишь в экономике Робинзона Крузо, где нет обмена правами собственности и контрактов как таковых. В экономике с двумя и более участниками, трансакционными издержками следует считать все затраты сверх и помимо собственно издержек производства. Чем сильнее в экономике интенсивность обмена, тем выше при прочих равных условиях уровень трансакционных издержек. Виды трансакционных издержек многообразны. В соответствии с таблицей И.1 и рисунками И.1, И.2 приложения И, можно выделить классификации трансакционных издержек:
– П. Милгрома и Дж. Робертса, согласно которой, институты решают проблемы мотивации и координации в условиях неопределенности выбора и ограниченной рациональности агентов;
– О. Уильямсона, систематизирующую трансакционные издержки на основе критерия «ex ante» и «ex post», и дополняющую классификацию Милгрома-Робертса (последняя классификация не учитывает качественную оценку трансакционных издержек в конкретной сделке);
– К. Менара, учитывающую в составе трансакционных издержек: издержки вычленения, масштаба, поведения, а также информационные издержки.
В каждой классификации, трансакционные издержки могут быть связаны как с официальными (формальными) платежами (например, уплатой государственных пошлин), так и с нелегальными выплатами (допустим, платой за теневое обналичивание средств), с приобретением обычных (всеобщих) прав и получением индивидуальных льгот и привилегий. Они могут выступать как дополнительные неокупаемые расходы, а могут экономить трансформационные или совокупные издержки [1].
Существуют трудности с операционализацией и измерением отдельных элементов трансакционных издержек23. Весомая часть таких издержек имеет неформальный характер, не фиксируется в договорах и отчетах. В тех случаях, когда трансакционные издержки фиксируются в официальной бухгалтерской отчетности, их зачастую невозможно отделить от производственных издержек. Проблемы возникают и в процессе интерпретации динамики трансакционных издержек, поскольку одна и та же деловая стратегия может приводить к снижению одних и росту других издержек. Например, установление неформальных связей с представителями органов государственной власти вызывает дополнительные расходы, но экономит средства при решении бюрократических вопросов. К тому же снижение определенных элементов трансакционных издержек (например, расходов на информацию или обучение персонала) не всегда является регламентируемой целью. Дополнительные издержки (скажем, расходы на рекламу) могут приносить и дополнительные выгоды – в ближайшей или отдаленной перспективе.
Понятие эффективности хозяйственных институтов выходит за пределы нейтральной и объективной калькуляции издержек – трансформационных и трансакционных. Многие ее важные параметры связаны с тем, как сами агенты расценивают существующие правила с точки зрения своей практической деятельности. В. В. Радаевым была сделана попытка систематизации тех элементов, из которых складывается оценка эффективности правил деятельности [13]. С точки зрения хозяйственных агентов в их число входят:
– выгодность/затратность выполнения правила – велики ли относительные трансакционные издержки его соблюдения или несоблюдения;
– степень формализации правила – степень детализации, с которой прописаны и утверждены условия его соблюдения;
– прозрачность правила – насколько оно непротиворечиво и понятно хозяйственным агентам;
– сложность соблюдения правила – велики ли необходимые для этого организационные ресурсы;
– соответствие правила долгосрочным интересам хозяйственного агента;
– степень всеобщности/специфичности правила – в какой степени оно контекстуально, легко ли переносится из одного рыночного сегмента в другой;
– эффективность поддержания правила – насколько сильны и регулярны формальные и неформальные санкции при его несоблюдении;
– укорененность правила – высока ли степень его соответствия привычным, устоявшимся практикам деятельности в данном сегменте рынка;
– справедливость правила – насколько оно удовлетворяет хозяйственных агентов с точки зрения моральных оценок.
Таким образом, для анализа эффективности институциональных образований нужен более широкий и более сложный набор инструментов, нежели это предусмотрено традиционными вариантами экономической теории. Наряду с калькуляцией издержек и выгод, требуется анализ нормативной базы и степени фактического соблюдения правил, а также совокупности оценок и установок, выработанных хозяйственными агентами по отношению к этим правилам [13].
Возникновение новых правил влечет для заинтересованных сторон новые трансакционные издержки (на изменение поведения, на защиту правила и что немаловажно – на приобретение знания об этом правиле) и перераспределяет выгоды. В этом случае, в полном соответствии с теорией Д. Норта, вокруг этих правил складываются институты, позволяющие снизить трансакционные издержки, связанные с существованием писаного правила [4]. Пути снижения этих издержек разнообразны, но можно выделить три функции этих институтов:
– снижение издержек следования правилу;
– снижение издержек нарушения правила;
– снижение издержек защиты правила.
Правила игры, по которым совершаются внелегальные сделки в экономической сфере, существенным образом отличаются от конституции рынка в первую очередь делением субъектов сделки на «своих» и «чужих»24. В отношении «своих» действуют социальные механизмы предотвращения оппортунизма, господствуют нормы доверия и взаимопомощи. Напротив, по отношению к «чужим» оппортунизм становится нормой, не исключено использование насилия, если «они» слабее. Поэтому внелегальная экономика очень близка к модели «дикого» рынка»25, базирующегося на «завистническом соперничестве»26, о котором писал Т. Веблен [14]. Двойственность стандарта поведения негативно сказывается на самих субъектах внелегального сектора – они «вынуждены постоянно вести двойную игру и живут под бесконечным стрессом» [16]. Наконец, внелегальная экономика максимально фрагментирована и мозаична, она не принимает форму цельной системы и исключает существование единой и обязательной для всех участников рынка конституции. Альтернатива высокой цене подчинения закону также оказывается слишком дорогой.
Высокие трансакционные издержки обмена легально зафиксированными правомочиями не всегда позволяют наиболее эффективным собственникам овладеть необходимыми правомочиями собственности. Означает ли это, что обмен не происходит вообще и экономические агенты смиряются с тем, что структура собственности остается неоптимальной? Нет, не означает – поиск альтернативного решения осуществляется в виде попыток экономических агентов специфицировать права собственности и организовать обмен ими внелегально, т. е. без участия государства. Внелегальность – отказ индивидов от использования в организации повседневной деятельности норм писаного права (закона) и обращение к неписаному праву, т. е. к нормам, зафиксированным в традициях и обычаях, и выходящим за рамки права (личностным) механизмам разрешения конфликтов по поводу обмена и защиты прав собственности27. Именно так находится выход из тупиковой ситуации, когда государство в процессе первоначальной спецификации прав собственности не может наделить ею потенциально наиболее эффективных собственников, а обмен правомочиями невозможен из-за запретительно высоких трансакционных издержек, связанных с действием в рамках закона.
Понятие внелегальной деятельности позволяет подчеркнуть те общие черты, которые присущи и уклоняющемуся от уплаты налогов частному лицу, и предпринимателю, совершающему мошенничество в особо крупных размерах. А. Н. Олейник отмечает некоторые из этих общих черт [28].
Во-первых, совершение сделок вне правовых рамок означает фрагментацию рыночного пространства и усиление тенденций к локализации, к установлению сетевого капитализма. Лишь нормы, закрепленные в законе, способны обеспечить господство принципов универсализма и формирование единого рыночного пространства в масштабах всей страны. Национальный, тем более международный рынок функционирует на основе приоритета закона, он легален по определению. Напротив, локальные рынки не исключают внелегальной направленности.
Во-вторых, отказ от обращения к закону при совершении сделки равносилен неуважению, если не прямому нарушению интересов ряда экономических субъектов, напрямую или косвенно в ней участвующих.
В-третьих, неуважение к «правилам игры», закрепленным в законе, не означает отрицание любых рамок во взаимодействиях. Однако если присутствие закона гарантирует минимизацию интерференции между сферами повседневной деятельности, то его отсутствие, напротив, создает предпосылки для применения принципов и критериев справедливости одной сферы в других областях деятельности. Теневые сделки нередко отражают логику семейно-родственных отношений. Иными словами, традиционный, или «домашний» мир становится основой для экономической деятельности.
С точки зрения выполняемых функций, по мнению С. Ю. Барсуковой, к трансакционным издержкам следует относить следующие виды затрат [1]:
– платежи за получение прав собственности (регистрация, лицензирование);
– платежи за доступ к материальным, финансовым и интеллектуальным ресурсам (а не оплата собственно ресурса);
– издержки заключения и поддержания контрактных отношений с партнерами (поиск информации о партнерах; распространение информации о себе; ведение переговоров; оформление сделок и контрактов, включая наем работников; оказание неформальных услуг и помощи; введение льгот и неприменение санкций);
– издержки спецификации и защиты прав собственности (плата за юридические консультации и аудиторские проверки; оплата судебных и арбитражных расходов, охранных услуг и обеспечения безопасности бизнеса);
– издержки обслуживания теневых операций (расходы по оформлению ухода от налогов, обналичиванию средств и пр.).
Практически все перечисленные трансакционные издержки могут быть связаны как совершенно легальными платежами, так и с нелегальными выплатами. Недостаток информации об этих издержках очевиден, но приходится учитывать и следующие обстоятельства: – часть трансакционных издержек не подвержена прямому измерению (например, затраты времени на стояние в очередях и заполнение многочисленных отчетных форм);
– многие издержки связаны с неформальным обменом услугами, не сопровождающимися непосредственными денежными проплатами;
– трансакционные издержки часто невозможно отделить от производственных издержек;
– трансакционные издержки включают множество весьма разнородных элементов (легальных и нелегальных), и их сложение порождает дополнительные проблемы [11].
Итак, вопрос о масштабах трансакционных издержек не предполагает простого количественного ответа, потому что, во-первых, многие издержки не поддаются простой калькуляции, а во-вторых, масштаб издержек вариативен в зависимости от сферы деятельности. Эти затраты могут проходить как в легальном, так и в теневом формате. Фактически любой легальной трансакционной издержке противостоит ее нелегальный функциональный двойник. Например, оплате услуг арбитража противостоит стоимость услуг местного авторитета, а плате за патент – откуп от проверяющих органов. «Складывается впечатление, что в «тени» живет параллельный мир со своими профсоюзами, судами, правовыми нормами, который во многом эффективнее официального мира»28. Легальные трансакционные издержки определяют «цену подчинения закону»29, то есть издержки законопослушного поведения. В соответствии с таблицей К.1 приложения К, они включают в себя:
1) издержки доступа к закону;
2) издержки продолжения деятельности в рамках закона.
Первая категория издержек включает в себя: затраты на регистрацию юридического лица, на получение лицензии, на открытие счета в банке, на получение юридического адреса и выполнение иных формальностей. Вторая категория издержек законопослушного поведения связана с необходимостью: выплаты налогов; выполнения требований закона в области трудовых отношений (длительность рабочего дня, минимальная заработная плата, социальные гарантии);
выплаты судебных издержек при разрешении конфликтов в рамках легальной судебной системы. Следует подчеркнуть, что цена подчинения закону включает не только прямые денежные затраты, но и затраты времени на выполнение тех или иных процедур30. Причем именно эта составляющая в целом ряде случаев бывает особенно велика. Поиск альтернативного решения осуществляется в виде попыток экономических агентов вести свою деятельность нелегально, т. е. без участия государства [16]. Таким образом, существует прямая зависимость между высокой ценой подчинения закону и значительными размерами внелегальной экономики.
Поскольку совершение обменов во внелегальном режиме также связано с издержками, то экономя на одном типе издержек, действующие во внелегальной экономике субъекты несут бремя других издержек – они вынуждены платить «цену внелегальности», которая складывается из нескольких элементов:
1) издержки, связанные с уклонением от правовых санкций;
2) издержки, связанные с трансфертом доходов;
3) издержки, связанные с уклонением от налогов и начислений на заработную плату;
4) издержки, связанные с отсутствием законодательно зафиксированных прав собственности;
5) издержки, связанные с невозможностью использования контрактной системы;
6) издержки, связанные с исключительно двусторонним характером внелегальной сделки;
7) издержки доступа к внелегальным процедурам разрешения конфликтов.
Издержки, связанные с уклонением от правовых санкций, включают: оплату услуг налоговых и иных финансовых консультантов; выгоду, потерянную в результате ограничения размеров производства и рекламы (чем больше предприятие и чем активнее оно ведет рекламную кампанию, тем больше у него шансов попасть в сферу внимания контролирующих органов); издержки на ведение «двойной» бухгалтерии и потери от возникающих в этой связи трудностей учета и контроля на предприятии.
Издержки, связанные с трансфертом доходов предполагают, что все экономические субъекты платят косвенные налоги и инфляционный налог (это касается использования наличных денег при внелегальных обменах), но трансферты носят односторонний характер – в отличие от легальных экономических субъектов, внелегальные не могут обратиться к государству за защитой нарушенных прав собственности. В эту категорию издержек также включают трудности, связанные с получением кредита, поскольку скрывающие свою деятельность субъекты не могут обосновать свою кредитоспособность на основе баланса, отчета о прибылях и убытках и т. д.
Издержки, связанные с уклонением от налогов и начислений на заработную плату обоснованы тем, что уклонение от выплаты подоходного налога, обязательных платежей в фонд социального страхования и пенсионный фонд позволяют предприятию экономить на оплате труда, но при этом снижают стимулы к замещению труда капиталом и техническому перевооружению. Кроме того, процедура взимания налога на добавленную стоимость (НДС) ограничивает сферу внелегальной деятельности только крайними звеньями производственной цепочки – розничной торговлей и начальными этапами обработки сырья, поскольку именно на этих этапах производственного процесса выигрыш от невыплаты НДС достигает наибольшей величины.
Издержки, связанные с отсутствием законодательно зафиксированных прав собственности вызваны тем, что внелегальная спецификация прав собственности может осуществляться только в рамках социальных структур путем социальных санкций и персонификации отношений. Так как права собственности устанавливаются и защищаются социально (на основе традиционного соглашения), а не легально (на основе гражданского соглашения), поэтому издержки обмена и защиты правомочий чрезвычайно низки лишь при условии, что все трансакции совершаются внутри социальной структуры – клана, семейно-родственной или соседской общины, национальной диаспоры и т. д. В любой сделке с участием человека «со стороны» социальные механизмы защиты прав собственности перестают действовать. Следовательно, передать правомочие можно только строго ограниченному кругу людей, среди которых не обязательно найдется покупатель, готовый заплатить наивысшую цену (т. е. наиболее эффективный собственник правомочия). Помимо невыполнения теоремы Р. Коуза, результатом ограничения обмена правомочиями кругом определенных лиц является и невозможность капитализировать право собственности, свободно продавать правомочия. Э. де Сото использует термин «омертвленный капитал»31 для описания зафиксированных внелегально прав собственности: этот капитал нельзя использовать в качестве залога, инвестировать в него, свободно продать, а иногда и просто передать по наследству.
Издержки, связанные с невозможностью использования контрактной системы основаны на том, что внелегальная процедура заключения контрактов затрудняет реализацию долгосрочных проектов, в которых участвуют многие экономические субъекты. Ведь стимулом для вложения средств в долгосрочный проект является не личная репутация участвующих в нем людей, а уверенность в том, что права инвесторов будут защищены. Действительно, при возникновении необходимости пересмотра контракта участники не могут обратиться в суд или арбитраж, который должен принять во внимание все детали сделки, в чем не заинтересована ни одна из сторон [16].
Издержки, связанные с исключительно двусторонним характером внелегальной (нелегальной) сделки вызваны стремлением к сокрытию деятельности и ее результатов от закона, что побуждает максимально ограничивать круг участников внелегальной сделки, которая носит преимущественно двусторонний характер. Третьи лица, чьи интересы потенциально затрагиваются сделкой, исключены из круга ее участников и, следовательно, их интересы в ней не учитываются. Иными словами, право на запрещение вредного использования остается, как правило, вне сферы регулирования внелегального права.
Конец ознакомительного фрагмента.