Глава 1
ОБОРОНА ГОРОДА
Шел третий месяц войны. Конец сентября 1941 года. Деревья покорно и печально, порошили багряной листвой. Опавшими листьями осень щедро выстилала все леса, поляны, дороги, парки. И когда налетал ветер, облака мертвой листвы, легко кружили и неслись на восток, тогда казалось, что над унылой осенней землей бушует багряная метель… И совсем не верилось, что буквально недавно молодежь безмятежно танцевала на танцплощадке Парка Горького танго «Утомленное солнце»…
Харьков, еще не забывший вкус и темп столичной жизни, занимал важное место в военно-стратегических планах фашистской Германии. Крупнейший индустриальный центр СССР. Третий в стране железнодорожный узел. Через этот центр пролегали пути к Донбассу и на Кавказ. Город закономерно привлекал особое внимание гитлеровцев. Гитлер называл его «замком, запирающим украинское пространство».
С началом войны в городе было введено военное положение. Все трудоспособное население принимало участие в мероприятиях по упрочению обороноспособности Харькова. К строительству укреплений на подступах к городу, было привлечено 200 тысяч человек. Харьковчане перечислили во вновь созданный Фонд обороны, более 11 млн. рублей. Был сформирован 85-тысячный корпус народного ополчения. В связи с приближением немецких войск, в городе проводилась эвакуация промышленных предприятий и населения. На Восток был отправлен весь подвижной состав Южной железной дороги. В горд Кзыл-Орда Казахской ССР был перемещен Харьковский университет. Комитет обороны не исключал захвата города противником, и поэтому было принято решение создать оперативную инженерную группу с задачей – массовыми минновзрывными заграждениями содействовать войскам Юго-Западного фронта в обороне Харьковского промышленного района, а в случае продвижения противника заминировать и разрушить аэродромы и другие объекты военного значения.
Эта задача была возложена на главного специалиста – минера Красной Армии полковника И. Г. Старинова…
Москва. Вторая половина сентября 1941 года.
Направляясь к начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза Б. М. Шапошникову, полковник Старинов заранее продумал заявку на необходимые силы и средства, и решил, во что бы то ни стало добиться получения самых по тому времени управляемых мин и опытных партий электромеханических взрывателей и замыкателей замедленного действия.
На совещании, которое в Генеральном штабе проходило именно по этому вопросу, слово взял начальник Генерального штаба:
– Войска Юго-Западного фронта упорно обороняют занимаемые ими рубежи, – сказал маршал, – но противник стремится, во что бы то ни стало в самое короткое время захватить Харьковский район, не дать нам полностью эвакуировать промышленность большого города. В помощь войскам Ставка решила направить в Харьков большую группу минеров. И вы, вероятно, знаете об операции «Альберих», – продолжал он, – которую провели немцы во Франции в марте 1917 года, во время отхода на линию Зигфрида. За пять недель они произвели массовые разрушения и минирование на площади около 4000 квадратных километров. Вам, полковник, – обратился маршал к полковнику Старинову, – придется выполнить работы по заграждению в большем масштабе. С собой вы возьмете группу командиров для укомплектования штаба оперативно-инженерной группы, инструкторов, а также необходимые минно-подрывные средства. Саперные части вам будут выделены командующим Юго-Западным фронтом.
Маршал внимательно посмотрел заявку представленную полковником Стариновым, задал ряд вопросов, и утвердил список состава оперативно-инженерной группы.
Для комплектования штаба группы были выделены 3 командира, окончивших Военно-инженерную академию им. В. В. Куйбышева, и 12 командиров закончивших Курсы особой техники.
В состав группы включалось подразделение специального минирования под командой подполковника В. П. Ястребова. С ним полковник Старинов познакомился еще в 1938 году во время испытания самых совершенных по тому времени минновзрывных устройств.
– На этом совещание закончено, – сказал маршал, и, прощаясь, сказал:
– Обращаю внимание, ваше, товарищи на то, чтобы не было несчастных случаев. Помните, что ваши мины должны быть безопасны для советских граждан.
На следующий день, рано утром группа полковника Старинова выехала в Харьков. Проезжая через Орел, полковник Старинов сделал запланированную остановку, где в партизанской школе взял в свою оперативную группу несколько опытных инструкторов, получил горючие и смазочные материалы и образцы изготавливаемой там минновзрывной техники.
В Харьков группа прибыла рано утром. Полковник Старинов сразу же явился к начальнику инженерных войск Юго-Западного фронта генерал-лейтенанту Г. Г. Невскому и доложил о задачах приданной ему оперативной группы, о силах и средствах, которыми она располагает.
Просмотрев заявку на воинские части фронта, необходимые для выполнения задач поставленных Ставкой, генерал невесело усмехнулся:
– Ну и запросы у вас. Где я вам возьму десять батальонов для устройства минновзрывных заграждений. Мы можем выделить только пять батальонов и одну роту, и то при условии, что ваша группа будет ставить заграждения не только на дорогах, аэродромах, но и минировать заблаговременно подготавливаемые оборонительные рубежи. Я буду просить маршала Тимошенко сосредоточить в ваших руках руководство всеми работами по минно-взрывным заграждениям на подступах к Харькову.
Генерал ознакомил командный состав группы с обстановкой на фронте. Севернее Краснограда противник находился всего в 50–55 километрах от города. На других участках линия фронта проходила в 100–150 километрах от города.
После отхода от Киева наши части с трудом сдерживали атаки вражеских войск, которые рвались к Харькову. Промышленные предприятия, учреждения и население города эвакуировались.
В ночь на 3 октября командный состав группы закончил составление плана и заявки. Было уже далеко за полночь, когда полковника Старинова принял генерал-лейтенант Невский. Тщательно изучив план, генерал Невский его завизировал. Полковник Старинов попросил генерала пойти с ним к командующему фронтом Тимошенко.
Маршал внимательно просмотрел план, и усмехнулся, – что-то вы сильно размахнулись, смотрите, сами не подорвитесь.
С этими словами он утвердил план.
От командующего фронтом полковник Старинов поехал в обком КП (б) У.
«ЭМКА» нырнула в темную ночь. Город был погружен в кромешную темноту. Только видны были затемненные фары движущихся навстречу автомашин. Дом проектов казался бесформенной глыбой, уходящей в черное небо. Машина остановилась у знакомого подъезда.
В обкоме кипела напряженная работа. Он напоминал огромный армейский штаб. В трудных условиях отступления наших войск под натиском противника, Харьковский обком сумел мобилизовать население на строительство оборонительных сооружений, формировал и готовил партизанские отряды и диверсионные группы, заблаговременно создавал подпольные организации. Руководил эвакуацией, подбирал кадры не только для фронта, но и для тыла, с тем, чтобы эвакуированные предприятия возможно быстрее начали работу на новом месте. И все это делалось в считанные дни и часы.
Прием посетителей был в самом разгаре. Полковник Старинов уже приготовился ждать своей очереди, но тут вышел помощник секретаря, и обращаясь к нему, сказал:
– Товарищу Епишеву о вас доложено. Он примет вас сразу, после этих четверых товарищей, – помощник секретаря указал на сидящих рядом с полковником посетителей.
Войдя в кабинет, полковник Старинов представился, кратко изложил утвержденный Военным советом фронта план заграждений и сказал, что выполнение его в значительной мере зависит от того, насколько быстро и полно предприятия Харькова сумеют обеспечить нас необходимой техникой.
Посмотрев заявку на корпуса для мин замедленного действия, мины-сюрпризы, буры и другие к ним принадлежности, секретарь обкома сказал:
– Заявка у вас небольшая, но времени мало, промышленность перебазируется в глубокий тыл, однако все необходимое наши предприятия изготовят.
Прекрасно зная город, его окрестности, наиболее важные и уязвимые места автомобильных и железных дорог, секретарь обкома дал Старинову советы, которые очень помогли оперативной группе в выполнении задания Ставки.
В ходе обсуждения этого вопроса, секретарь обкома обратился к полковнику с просьбой оказать помощь специальными инженерными средствами, отдельным организациям города, которые занимаются минированием промышленных предприятий.
А. А. Епишев отметил, что промышленные здания и другие остающиеся материальные ценности необходимо привести в такое состояние, чтобы оккупанты не могли ими воспользоваться, и не могли их разграбить.
– Кроме наших частей, эти задачи будут выполнять местные группы подрывников, а позже партизанские отряды, диверсионные группы и подпольные организации, – дополнил секретарь обкома, внимательно следя воспаленными глазами за полковником. – Но у них, к сожалению, мало инженерных средств, и им надо бы помочь и выделить как можно побольше мин, зажигательных снарядов, ручных гранат, научить ими пользоваться и изготовлять их из подручных материалов. Для подготовки наших партизанских отрядов очень мало времени, а их еще надо перебросить в тыл врага, чтобы они быстрее вышли в лесные районы и качали действовать. Некоторые наши отряды будут снабжены и средствами радиосвязи.
В заключение секретарь обкома предложил полковнику Старинову оставить заявку.
– Завтра зайдите в горком, и все будет сделано, – сказал он. – Если понадобится помощь обкома, сразу обращайтесь, поможем.
На следующее утро оперативная группа Старинова сразу начала размещать заказы на корпуса, взрыватели, буры и другие необходимые детали. И куда бы представители оперативно – инженерной группы не обращались, всюду на указанных горкомом предприятиях, знали про эти заказы и готовы были немедленно приступить к их выполнению.
Конструкторы электромеханического и паровозостроительного заводов с помощью инженеров оперативной группы всего за трое суток разработали проекты, а рабочие изготовили первые образцы. По этому спецзаказу было сделано нужное количество буров, мин-сюрпризов, которые взрывались при снятии с них тяжести. Эти мины должны ставиться сбоку или сверху наиболее крупных мин, а также некоторых минных корпусов, заполненных шлаком и металлоломом. «Сюрпризы» ставились также и в других местах, где противник мог искать мины с целью прикрыть основное минирование.
Корпуса мин и отдельные детали к ним были заказаны на Харьковском электромеханическом заводе. Конструкторы ХЭМЗа улучшили предложенные оперативной группой элементы мин, сделав их более простыми, герметичными и удобными в их установке.
Задания опергруппы выполнялись в чрезвычайно сложных условиях. С заводов продолжалась эвакуация оборудования. Цеха заметно пустели там, где недавно стояли станки, остались только бетонные фундаменты. Многие станки демонтировались и готовились к погрузке. И эта работа шла на глазах руководителя оперативной группы полковника Старинова. Он подошел к рабочим штампующим корпуса мин, и поинтересовался, как их будут изготовлять в ночное время, и предложил отвести станок одному из них домой.
– Спасибо. Нас уже дома не ждут. Ждать некому, жена работает в ночной смене, сыновья на фронте, а он, с товарищем ночует на заводе. Некогда нам ходить домой, товарищ полковник, не то время, – негромко отказался тот.
В цехе, где шла сборка корпусов мин в ночное время, работала бригада в количестве 12 человек. Старинов наблюдал, как ловко и аккуратно молодая работница закладывала резиновые прокладки, обеспечивающие герметизацию корпусов мин. Она была так увлечена работой, что не заметила, как бывший рядом со Стариновым подполковник Ястребов взял стоявший сбоку корпус.
Подошел мастер. Разговорились.
– Продукцию, товарищи офицеры, мы выдаем с опережением графика, – сказал мастер. – Самое главное, – продолжил он, смотрим, чтобы качество было отличное. А награда за работу для всех нас одна, – скорей бы разгромить врага.
Внезапно взвыла сирена воздушной тревоги, но работа в цехе не прекращалась… Группа испытывала острый недостаток взрывчатых веществ. Пришлось применять аммониты. Для минирования использовались и авиационные бомбы. Выделенные для минирования осколочные заградительные мины и 152 мм снаряды поступили перед самым оставлением Харькова и не были полностью использованы.
Выполняя указания Военного совета фронта, полковник Старинов связался с командирами железнодорожных бригад, полковниками Степановым, Кабановым и Павловым, которые активно включились в минирование объектов на своих железнодорожных участках.
… 16 октября 1941 года, на следующий день после окружения войск Юго-Западного фронта в районе Киева, Государственный комитет обороны СССР постановлениями 681 «Об эвакуации предприятий города и области, № 685 «Об эвакуации женщин и детей города», утвердил график и план эвакуации предприятий и населения города и области. 30 сентября 1941 года решением горкома партии начата эвакуация поголовья скота, сельхозтехники и собранного урожая. На переброску промышленности, сельского хозяйства и населения отводилось чуть меньше месяца…
Первой была начата эвакуация крупнейших стратегических предприятий: Паровозостроительного, тракторного и авиационного заводов. ХПС перебрасывался в Челябинск, где на базе тракторного завода был создан «Танкоград». ХТЗ перебрасывался в Сталинград, а ХАЗ – в Пермь. К 20 октября 1941 года эвакуация промышленных объектов была практически завершена – их города в тыл было отправлено 320 эшелонов с оборудованием 70 крупных заводов, был полностью вывезен подвижной состав Южной железной дороги.
Отправка людей проводилась централизованно по заявкам предприятий и организаций. В первую очередь эвакуировались партийные и управленческие кадры, специалисты, квалифицированные рабочие, научные и медицинские работники, а также члены их семей.
Эвакуация еврейской части населения централизованно не проводилась, что дало возможность ряду исследователей обвинять советскую администрацию в попустительстве трагедии Дробицкого Яра. Но, тем не менее, к моменту оккупации город покинуло более 90 % евреев. Однако фактически была сорвана реализация постановления ГКО об эвакуации женщин и детей. Всего к 20 октября из города было эвакуировано 56 санитарных поездов и 225 эшелонов с людьми…
… В соответствии с директивой Ставки, командование фронта отдало приказы штабам армий об отводе войск к 20 октября 1941 года на промежуточный рубеж обороны Обоянь – Мерефа-Змиев-Балаклея-Барвенково. Отход соединений фронта проводился по трем расходящимся направления: белгородскому (40-я и 21-я армии) харьковскому (38-я армия) и изюмскому (6-я армия). Согласно штабу фронта 38 – я армия должна была до 23 октября удерживать свои позиции на расстоянии 30–40 километров от Харькова, способствуя завершению эвакуации и других проводимых в городе мероприятий.
Однако планы советского командования были сорваны немецкими войсками: 19–20 октября части 55-го армейского корпуса захватили ключевой пункт обороны Люботин, а передовые дозоры достигли пригородов Харькова – Покатиловки и Песочина. Попытка наспех организованного советского контрудара восстановить положение провалилась. В течение следующего дня, воспользовавшись несогласованностью отхода соединений 38 армии, 101 дивизия вермахта занимает Дергачи, а части 11 армейского корпуса 17 немецкой армии – Змиев. Отступавшие советские части были отброшены от города в северу и югу. В обороне образовалась брешь. К исходу 20 октября 1941 года штаб Юго-Западного фронта получил указание от заместителя начальника Генштаба А. М. Василевского удерживать район Харькова в течение двух-трех дней.
Для непосредственной обороны Харькова были привлечены 216 стрелковая дивизия, 57 бригада НКВД, Харьковский полк народного ополчения, отдельные батальоны местных стрелковых войск, противотанковый отряд. Наиболее боеспособной частью среди всех частей гарнизона была 57 стрелковая бригада НКВД, под командованием полковника М. Г. Соколова, имевшая высокий уровень боевой подготовки и хорошо укомплектованная автоматическим оружием. 216 стрелковая дивизия, под командованием полковника Д. Ф. Мокшанова, была сформирована в начале октября 1941 года из призывников и военнослужащих тыловых подразделений, не имела боевого опыта, однако была хорошо вооружена. Харьковский полк народного ополчения и батальоны местных стрелковых войск состояли из местных жителей разных возрастных категорий, записавшихся добровольцами, и имели слабый уровень боевой подготовки. Личный состав был вооружен исключительно винтовками. Отдельный (бронетанковый) полк имел в своем составе 47 единиц бронетанковой техники устаревших типов. Общая численность войск гарнизона города Харькова составляла 19898 человек при 120 орудиях и минометах…
… В городской черте Харькова, включая территории железнодорожных станций и аэродромы) было установлено 162 мины замедленного действия. В основном, это были объектные мины, взрывающиеся по истечении заданного отрезка времени. Так, у фундамента трех наиболее крупных емкостей для горючего, были установлены 3 объектные мины по 45 кг каждая. И 12 объектных мин с зарядами по 2 кг каждая, возле стенок менее крупных емкостей.
Харьковский электромеханический завод, – было установлено четыре объектные мины. Одна мина со сроком замедления 45 суток и весом 150 кг, была установлена на глубине 2,5 метра у фундамента самого мощного кузнечного пресса.
В штабелях склада металлопроката было установлено 10 мин-ловушек…
Всего в период 15–24 октября в районе Харькова было установлено около 2000 мин замедленного действия, в том числе около 500 противотанковых и 1500 объектных, около 1000 мин-ловушек, 30 тысяч противотанковых и свыше 5000 ложных мин.
Радиомины были установлены на следующие объекты:
– Холодногорский виадук.
– Усовский виадук.
– Железнодорожный мост.
– Отдельно стоящий дом по улице Дзержинского № 17.
– Здание штаба Харьковского военного округа.
– Диспетчерская с узлом связи аэродрома Гражданского Флота…
…На автотрассе Харьков-Полтава было установлено 7 объектных мин в зданиях, имевших отношение к дорожно-ремонтным службам, со сроками замедления 25–27 суток. Взорвались все семь мин. И только при взрыве последней мины в здании автодорожного техникума, было убито 7 и ранено 12 украинских полицейских. Шесть других взрывов произошли в пустующих зданиях, поскольку немцы были предупреждены одним из местных жителей, что здания минированы…
При проверке дороги Харьков-Чугуев немцы отыскали 9 мин. Обезвредить смогли только четыре. Остальные пять пришлось подорвать…
Были заминированы четыре аэродрома:
– военный аэродром на северной окраине Харькова,
– аэродром Гражданского Воздушного Флота у станции Основа,
– военный аэродром у поселка Рогань,
– аэродром в городе Чугуеве.
При контрольном осмотре аэродромов в октябре 1943 года было установлено, что возле взлетно-посадочных полос взорвались 12 объектных мин.
В местах стоянок самолетов удалось обнаружить следы только двух воронок, образовавшихся в результате взрывов объектных мин.
Не было совсем обнаружено следов взрывов десяти мин, установленных в местах стоянок самолетов и у взлетно-посадочных полос.
Следов взрывов мин на других объектах аэродромов установить не удалось, так как большинство этих объектов было разрушено советской авиацией в период оккупации Харькова…
Каждый день сотни вагонов с промышленным оборудованием уходили на восток. Эвакуировался в глубокий тыл страны и электромеханический завод. Некоторые тяжелые станки невозможно было вывезти. Поэтому решили заминировать здание одного цеха. Мины были установлены у фундамента мощного пресса. Над зарядом поставили две мины-сюрприза, взрывающиеся при попытке снять с них груз. Место установки мин замедленного действия было тщательно замаскировано. Еще три мины установили в других цехах завода. Они должны были, не разрушая зданий, вывести из строя оборудование. Расчеты оперативно-инженерной группы оправдались, – во время оккупации на заводе произошло четыре взрыва.
Склад с десятками тонн проката был заминирован минами-сюрпризами. После взрыва одной из мин при попытке воспользоваться запасами склада, немцами был выставлен ряд табличек с надписями «Внимание! Русские мины!» Эти таблички так и простояли до освобождения города нашими войсками.
Большие трудности возникали при минировании объектов внутри города. Некоторые работы производились на глазах местного населения и поэтому приходилось ставить мины, имитируя устройство оборонительных сооружений, дзотов. Много мин было поставлено в местах предполагаемых стоянок самолетов, под взлетно-посадочной полосой. С помощью буров, изготовленных для спецгруппы харьковскими рабочими, минеры ставили мины на глубину свыше одного метра и надежно маскировали их. А чтобы ввести противника в заблуждение, спецгруппа имитировала «неудачные» подрывы некоторых ангаров, а внутри них, под полом, ставили мины замедленного действия, пол восстанавливали и маскировали, заливая его отработанным маслом. Применяли и другие военные хитрости, подрывая отдельные участки взлетно-посадочных полос. Оседавшая тогда пыль надежно маскировала всю работу по минированию в радиусе на десятки метров.
Минировать аэродромы специалисты группы начали еще тогда, когда на них базировались наши самолеты. После того как авиация покинула их, были заминированы ангары и другие служебные помещения, емкости горючего и смазочных материалов.
Полковник Старинов давно хотел посетить партизанскую школу, созданную Харьковским обкомом. Начальником школы был его хороший знакомый по Испании полковник Кочегаров. И вот, перед самым оставлением Харькова, Старинов посетил эту школу. Порядок в ней был образцовый, как в хорошем военном училище. Кочегаров знал дело и был способным администратором. Старинов передал ему значительное количество минно-подрывных материалов, и харьковские партизаны успешно использовали ее в тылу врага.
26 октября 1941 года Харьковский полк под командованием комбрига Зильпера и батальонного комиссара Тимеца, отходил по Старосалтовскому шоссе. С полком отходила и оперативно-инженерная группа полковника Старинова, которому комбриг и комиссар передали список людей представленных к награде.
К полудню обоз 1-го батальона, в котором непосредственно следовала оперативно-инженерная группа, шла по бездорожью, невылазной грязи. Автоматчики противника мелкими группами обстреливали обоз и выводили из строя лошадей. Положение было очень тяжелым. Много имущества было брошено, либо уничтожено.
Всю спецгруппу тревожила мысль, вдруг противник найдет мину, вдруг она взорвется при извлечении и будет убито только несколько солдат.
По прибытию в Воронеж группа подвела итоги проделанной работы. Всего за время операции по созданию заграждений на подступах к городу и в самом Харькове было поставлено только батальонами, включенными в состав оперативно-инженерной группы Ставки, свыше 30 000 противотанковых и противопехотных мин, свыше 2000 мин замедленного действия различного назначения, десятки сложных приборов, которые позволяли взрывать мины в любое время без подхода к объекту. Около 1000 мин-сюрпризов, взрывающихся от различного вида внешних воздействий, а также несколько тысяч макетов мин.
Город был оккупирован 24–25 октября 1941 года силами 6 армии вермахта под командованием Вальтера фон Рейхенау, 55 армейским корпусом Эрвина Фирова, который и стал комендантом города. Обер-бургомистром был назначен полковник Петерскнотте, который вскоре передал свои полномочия Ф. И. Крамаренко. Последний оказался плохим администратором, и не сумел справиться ни с задачами снабжения, ни с советским подпольем.
В первые дни оккупации активно работала немецкая контрразведка. Она распространяла слухи о легком обнаружении мин замедленного действия. И это было небезосновательно. К сожалению, некоторые начинали верить в это…
Из разведдонесений поступавших из Харькова в Воронеж, стало известно о первых больших взрывах в городе, и в частности, о том, что в доме № 17 по улице Дзержинского (ныне Мироносинская) расположился командир 68-й пехотной немецкой дивизии, генерал фон Браун. Он являлся в то же время и начальником Харьковского гарнизона. Особняк его сильно охранялся.
И перед тем, как генералу в нем расположиться, особняк был осмотрен лучшими саперами дивизии.
Вот как гитлеровцы хвастались тогда перед оккупированным населением города…
– Русские иваны не имеют хорошей головы! Они заложили большую мину со всякими взрывателями, но грамотный немецкий офицер инженер-капитан Карл Гейден все разглядел, умело извлек адскую машину. Теперь господин генерал фон Браун чувствует себя в доме совершенно спокойно, – с гордостью заявляли немецкие пропагандисты местным жителям.
От таких данных поступающих в Воронеж, полковнику Старинову приходилось несладко. На него уже недобро посматривали и сотрудники военной контрразведки.
Но вот, по заданию Военного совета фронта ночью 14 ноября 1841 года, генерал-лейтенант Невский, полковник Старинов и подполковник Ястребов подъехали к Воронежской радиостанции. Операция началась. Переданные по радио сигналы сделали свое дело.
Ровно в 3 часа 30 минут, мощные взрывы потрясли оккупированный врагом Харьков. Один из них привел в исполнение приговор фашистскому палачу генералу Георгу фон Брауну, и многим высокопоставленным офицерам его окружения. Сапер инженер-капитан Карл Гейден, под чьим руководством разминировали здание и обезвредили ложную мину, заложенную под кучей угля в котельной особняка, был разжалован. В отместку за этот взрыв немцы повесили пятьдесят и расстреляли двести заложников – харьковчан…
Оккупанты неистовствовали, но взрывы важных военных объектов продолжались.
По неполным данным, на минах, установленных при отходе из Харькова, подорвались десятки вражеских поездов, более 75 автомашин, 28 танков, танкеток и бронеавтомобилей, было уничтожено свыше 2300 вражеских солдат и офицеров, два генерала. Минеры разрушили много мостов, путепроводов. А когда враг их восстановил, то девять из них было взорвано вторично. В результате взрыва мин оккупанты не могли использовать ряд участков на железных и автомобильных дорогах, а также аэродромы Харьковской области…
В саду Шевченко аллею от Ветеринарного института до памятника Шевченко немцы превратили в воинское захоронение для высоких военных чинов. В Харьковском парке были похоронены минимум два фашистских генерала. В ноябре 1941 года – взорванный советским полковником Ильей Стариновым Георг фон Браун. И в июле 1943 года, командир 6-й танковой дивизии Вальтер фон Хюнерсдорфф, раненный 14 июля под Белгородом во время Курской битвы и умерший после операции в Харькове 19 июля. На его похоронах присутствовал фельдмаршал фон Майнштейн.
Немцы собирались устроить на аллее парка «пантеон германской славы». Но после окончательного освобождения города в августе 1943 года, оккупационное кладбище было уничтожено.
Однако, вернемся к середине и второй половине 1941 года…
Над затихшим городом висела тонкая пелена редкого тумана. Дремала недавно начавшаяся война. Редко и лениво ухали пушки. В сторону Белгорода, не боясь советских зениток, летели, тяжелые немецкие бомбардировщики. Но, буквально часа через два, все резко изменилось. Началась беспорядочная стрельба.
Части 300 – й стрелковой дивизии, входившей в состав 38 армии, к октябрю 1941 года несли большие потери. Потери несла и 57 бригада НКВД, бывшая в составе этой дивизии.
Части бригады занимали оборону на Полтавском шоссе. Передний край обороны проходил по северному берегу реки Лопани. Северная его часть была в руках советских войск, южная – у противника. С наблюдательного пункта оборудованного по ту сторону железнодорожного вокзала, на возвышенности, хорошо просматривалась вся впереди лежавшаяся местность. Примерно в 300 метрах от переднего края обороны между домами стояли три тяжелых танка «КВ» и шесть 76-миллиметровых орудий, предназначенных для ведения огня наводкой по танкам противника. Бойцы бригады считали их оплотом всей обороны. Стрелки и пулеметчики с большим уважением относились к расчетам этих орудий и особенно к танкистам.
Утром 17 октября артиллерия противника открыла сильный огонь по всему переднему краю нашей обороны, а его авиация наносила бомбовые удары главным образом вдоль Полтавского шоссе. Вражеские снаряды рвались повсюду. Горели дома на северной окраине города. Свыше десяти немецких танков на большой скорости пошли в атаку вдоль шоссе. За ними шла вражеская пехота. Наша артиллерия, находившаяся на закрытых позициях, открыла огонь, но несколько фашистских танков прорвались сквозь боевые порядки немногочисленной пехоты и устремились к мосту через речку, впадающую в Лопань у окраинной деревушки Чутово. У первых же домов они были встречены метким огнем танков «КВ» и уничтожены.
Два немецких танка подбили прямой наводкой артиллеристы. Остальные остановились, открыв огонь с места. Началась артиллерийская дуэль. В нее включились наши пулеметчики, уничтожая вражескую пехоту, которая залегла вокруг своих танков и окапывалась.
Бой длился до позднего вечера. Противник несколько раз переходил в атаку. С наступлением темноты вражеские танки отошли в южную часть села Чутово, а пехота осталась на занятом рубеже.
В этот же вечер из боевого охранения вернулись разведчики бригады, – старший лейтенант Колесниченко, сержант Гурин и рядовые Макарчук и Зубарев. Доложив командиру бригады полковнику Соколову сведения о противнике, они вернулись на боевые позиции, где остались для ночного наблюдения. У самой Лопани повстречались с саперами, уходившими на задание по минированию моста.
Уже пять дней и ночей продолжались бои на окраинах города, его улицах и площадях. Главный удар трех полностью укомплектованных немецких пехотных дивизий, усиленных артиллерией и танками и поддержанных самолетами приняли на себя части 216 стрелковой дивизии, 57 – й бригады НКВД и Харьковский полк народного ополчения, оборонявшиеся на западной окраине города. 300-я дивизия вела оборонительные бои в районе поселка Основы.
В составе 57 бригады вели бой с противником и ее разведчики во главе со старшим лейтенантом Колесниченко. Теперь у него в подчинении был весь разведвзвод, насчитывавший всего восемь активных бойцов, трое из которых были, хотя легко, но ранены.
Этот бой начался рано утром, и Колесниченко не успел увести своих бойцов в расположение роты. Как только загремели немецкие орудия, он отвел разведчиков в окопы ближайшей стрелковой роты, которая не насчитывала и полного взвода.
– Останетесь с нами? – искательно кричал ему в самое ухо ротный командир – молоденький лейтенант, судя по новому обмундированию, недавно окончивший военное училище. Колесниченко в ответ согласно кивнул головой, хотя толком и не понял вопроса.
В окопах было темно, пыльно, угарно. Над траншеей бушевал огневой ураган. Землю по-прежнему давил и встряхивал артиллерийско-минометный обстрел.
– Немцы! – разнесся над окопами крик. К бою-ю-ю! И поднялась такая ружейная и автоматно-пулеметная трескотня, что даже крика не было слышно.
Немцы снова обрушили силу своего огня на передний край нашей обороны.
– Танки!..
Один из них уже вполз на бруствер окопа. Вот он качнулся, и квадратное днище танка прокатилось через окоп, обдав солдат вонючим жаром.
Сержант Гурин, схватил связку гранат, и, привстав над окопом с силой бросил ее в корму танка, и скатился на дно окопа.
– Есть!.. Горит сволочь! – пронеслось над окопами.
И вдруг мгновенно установившуюся тишину нарушил вопль какого-то солдата:
– Ротного убило!
– А ну цыц, малявка! – басом прогудел огромного роста старшина. Я ваш ротный. Понял?..
Солдат поднял голову и встретился с суровым взглядом воспаленных старшинских глаз.
– Слушаюсь, товарищ старшина!
– Вот так-то! Марш на место. И поведя голову вдоль окопа, гугукнул, словно в трубу, – Я ваш командир! Старшина Вовк. Чтобы знали все! Танки забрасывать гранатами и бутылками с горючей смесью. Пехоту расстреливать! Вести из винтовок прицельный огонь!
– Товарищ старшина, подскочил к великану сержант! Где тут у вас разведчики! Их требует к себе командир бригады…
В это время трескуче грянул винтовочный залп. Словно швейные машинки зашумели ППШ разведчиков. Справа, из уцелевшего, хорошо замаскированного дзота, зло бил пулемет «максим»…
Быстро сгущались сумерки. Серии ракет взлетали над Лопанью. Черная вода тускло блестела возле берега. Свет ракет рваными клочьями падал на землю.
Конец ознакомительного фрагмента.