Глава 3
Лакс, или Как найти подходящего спутника
Часа два мы с Фалем бродили, вернее, бродила я, а он порхал по селу, изучая местные достопримечательности, каковых здесь не обнаружилось. Зато я, следуя ориентировке, выданной сильфом, нашла лавку, в которой торговали всякой всячиной – галантереей, посудой и прочими товарами, включая отрезы сукна и готовую обувь. Сапоги хоть и имелись в ассортименте, но мужские, из грубой кожи, шитые, по всему видать, на одну ногу. То, что предлагали в местной торговой точке дамам, описанию и вовсе не поддавалось. Здешний женский пол предпочитал рассекать босиком или в таких чоботах, какие я и на похороны прабабушки не надела бы. Обманутая в лучших чувствах, покинула лавку в своих собственных тапках, оставив огорченного привередливостью магевы лавочника мучительно соображать, а, собственно, чего именно мне понадобилось в его заведении: купить, поглазеть или вовсе сглазить. Деньги позванивали в кармане, но толку от этого было мало, если не считать чувства собственного удовлетворения: всего полдня в новом мире, а на хлеб успела заработать и крыша над головой имеется.
Но я решила, что, когда из села уходить соберусь, в лавку надо будет наведаться, запастись походными шмотками: котелок купить, ложку, миску, одеяло, фляжку для воды. Надеюсь, хоть на этот элементарный список моих монеток хватит, если, конечно, пропустить мимо ушей все «легкие» намеки-просьбы Фаля заглянуть в ту лавку, где он тырил сласти. Я не собиралась поощрять его проказы, а то сильф пузо будет набивать, а репутация намокнет у меня.
– Почтенная магева! – ставший уже почти привычным вопль-обращение (и чего они так орут, неужто здешние маги все поголовно слабослышащие, так сказать, издержки профессии?) прервал мои «сапожные» терзания.
От широкого, раскоряченного во все стороны двухэтажного здания ко мне, переваливаясь с боку на бок и отдуваясь, спешил лысенький толстячок в широких темных штанах, перевязанных ослепительно-зеленым широким поясом, и в светло-серой, щедро вышитой по распашному вороту рубашке, ну точно мячик с полоской посередине!
Я приостановилась, а то схлопочет жирдяйчик инфаркт микарда, а всю вину на меня свалят. Толстяк докатился до меня и, отдуваясь, начал разговор:
– Славный вечер, почтенная магева, солнышко так припекает! Не желаете ли в тенечке посидеть, ягодничка холодного испить прямо со льда, или, может, винца под пирожки медовые?
– Пирожки у него вкусные, – поддакнул мне в ухо вездесущий Фаль столь мечтательно и просяще, что проигнорировать зов карманного напарника было бы верхом предательства.
– Так ты местный ресторатор? – догадалась я и тут же поправилась, не дожидаясь вопроса от недоуменно нахмурившего жиденькие бровки мужика: – То есть кабатчик, трактирщик, хозяин постоялого двора?
– Точно-точно, постоялый двор держу в Больших Кочках, – радостно закивал мужичок, хитро щурясь и поглаживая объемистый живот.
– А присутствие магевы у тебя в кабаке резко поднимет выручку, поскольку поглазеть на меня не только приезжие, полсела соберется, – хмыкнула, уперев руку в бок.
Розовенький, как молодой поросеночек, кабатчик заметно выбледнился, моментально вспотел, уставился на меня испуганными, бегающими глазками и что-то заблеял. Я ухмыльнулась и похлопала его по плечу:
– Да не переживай ты так, – снисходительно утешила мужика. – Ничего плохого в разумной расчетливости нет, выгода ведь у нас будет обоюдная: у тебя выручка, у меня напиток с пирожками. Пить и правда охота. Ягодничек – это что-то типа компота или сока?
– Так точно, почтенная магева, – закивал дядька, почуяв, что гроза прошла стороной, и, стелясь предо мной красной дорожкой, проводил до самых дверей заведения, плотно прикрытых, чтоб не впускать дневную пыль и жар внутрь.
Просторное полутемное помещение встретило приятной прохладой и тихим, сдержанным гулом голосов немногочисленных посетителей. Деревянные столы с короткими лавками занимали почти все пространство зала, кроме левого угла с лестницей, ведущей на второй этаж, и правого – со стойкой. Там показывали округлые бока уложенные одна на другую бочки, висели полки с кружками и глупо моргал дюжий детина, то ли вышибала, то ли бармен с мордой, которая кирпича просит. Из кухни помимо вездесущего чада доносились весьма приятные ароматы.
Приседая на полусогнутых и лучась своей лучшей улыбкой, кому-то, может, и показавшейся очаровательной, но по мне больше походящей на оскал больного бешенством пса, хозяин попытался усадить меня на лавку в самом центре залы. Так, чтобы любопытствующему народу, потихоньку потягивающему спиртное из кружек, лучше было видать магеву.
– Мне это место не нравится, аура у него плохая, – отказалась я от почетного права поиграть в рождественскую елочку, – лучше вот в том углу слева присяду. Туда мне и компот свой с пирожками тащи, попробую, стоит ли у тебя задерживаться.
Трактирщик не стал настаивать, убоявшись, что я вовсе уйду, умчался лично собрать почтенной магеве на стол. Я как раз успела бросить сумку на вторую свободную лавку у своего места, когда он водрузил на стол целое блюдо со сдобными румяными пирогами, запотевший кувшин ягодника только из погреба и не кружку (мамочки, щедрость и честь какая!) – медный пузатый бокал к нему.
Вежливо кивнув мужику, дескать, ступай, дядя, нечего мне в рот заглядывать, наполнила бокал синеватым прохладным соком, пригубила. Вкусно! Точно голубики и ежевики одновременно в рот взяла, холодит и язык чуть-чуть пощипывает. Не раздражает, а так, в самый раз, поддразнивает, чтобы еще глоточек сделать захотелось. Взяла первый пирожок, смотрящий на меня, и откусила. Ха, рубленое яйцо, печенка и какая-то душистая трава. Очень неплохо! Набивший рот одновременно со мной сильф восторженно вострепетал крылами и попытался расплыться в улыбке, одновременно пережевывая угощение. У талантливого парня получилось.
Так мы с ним в два рта и четыре руки принялись создавать рекламу местной ресторации. Да уж, не знаю, как другие заведения общепита в этом мире, но данный захолустный трактирчик своей кухней не уступал никакой нашенской пирожковой, переделанной в кафе-бар или ресторан быстрого обслуживания.
Люди пили, ели, исподтишка бросали на меня заинтересованные взгляды. Но поскольку угол я для себя выбрала самый укромный, а занимать ближайшие столы никто не решался (вдруг я огнем плеваться начну или ядом!), то и ощущения микроба под микроскопом я не испытывала. Они кушают, я кушаю, они пытаются меня украдкой разглядеть в полумраке, я открыто пялюсь на них. Еще неизвестно, кто на кого смотреть пришел!
И так мы ели, а зал постепенно наполнялся народом, шум усиливался. Тем временем сильф, опробовавший все разновидности пирожков у меня на тарелке, решил поразмяться и проинспектировать кухню. Известив меня о своих намерениях, он кометой взмыл под потолок и был таков.
В общем гаме я даже не расслышала, как по лестнице спустился еще один человек и мягко опустился за свободный стол слева от меня. Надо же, нашелся храбрец. Мужчина или парень, – сразу не разобрать, поскольку худощавый, невысокого роста, а маленькая собачка, как известно, до старости щенок, – оказался рыжим. Это бы первый рыжий, которого я увидела в здешних пенатах. Вот только если мои волосы отливали темной медью, то его отличались светлой рыжиной молодого лисовина.
Мне почему-то сразу захотелось их потрогать. Но лапать посторонних мужчин даже с самыми благородными намерениями проверки качества волосяного покрова – как-то не совсем прилично. Уж на что я нахалка, а тут почему-то смутилась и отвернулась, но слышала краем уха, как парень позвал одну из девиц, обслуживающих зал, потом, обильно пересыпая речь шутками и комплиментами, заказал еду.
Я сунула нос в кружку, словно проверяя, осталось ли что на дне, и задумалась, съесть еще один пирожок или сразу подсесть к рыжему познакомиться. Он, судя по всему, нездешний, может, что полезное для себя узнаю и с симпатичным парнем потреплюсь. Действительно симпатичным, если судить на мой вкус, а уж что мои представления о прекрасном ни капельки не соответствуют общепринятым, я давно убедилась и ничуть, кстати, об этом не жалела. А что жалеть! Если на то, что по вкусу приходится, меньший спрос, так в этом для меня только польза, свободнее зона охоты! Всегда мне нравились худощавые, жилистые парни с неправильными чертами лица. Вот у этого лисовина даже длинный нос не портил обаятельной хитроватой физиономии, скорее еще больше делал его похожим на лиса, только глаза – не зеленые, как положено зверю, а голубые, посверкивали.
Решив для себя начать действовать после пирожка, впилась зубками в сдобный, сочащийся мясным соком бочок и едва не подавилась от сдавленного шипения и звонкого вопля: «Вор!» – раздавшихся слева от меня с одновременным бряцанием и бумканьем (это на пол свалилась моя «маленькая сумочка»).
Рыжий не пытался бежать, он зажимал на ладони широкий порез и глядел на меня отчаянно-дерзким взглядом загнанного в угол зверя. Над ним вился Фаль, так и норовя крохотными кулачками измордовать человека. Что удивительно, тот видел моего мотылька и пытался увернуться. Сложив два плюс два, я начала действовать. Подняла с пола сумку и водрузила ее на стол, загораживая обзор любопытным, дернула парня за рукав блекло-зеленой рубахи с глухим воротом, усадила на лавку подле себя, отмахнулась от зудящего и ярящегося сильфа, кивнула в сторону собравшегося было мчаться ко мне на всех парах трактирщика и потребовала у вора:
– Дай руку.
Рыжий прикусил губу, но руку протянул решительно, словно к огню притронуться собирался. Мои пальцы схватили теплую ладонь, уложили ее на столешницу, глаза машинально отметили длинные тонкие пальцы. В памяти всплыли полыхающие знаки рун. Выбрав одну из них, шепнула:
– Иса, – призывая силу руны, попыталась остановить кровь. Ток живительной влаги постепенно превратился в редкие алые бусины, а потом и вовсе иссяк. С моих губ слетели названия трех целительных рун, и широкий порез затянулся красной корочкой шрама, которая побледнела и истончилась прямо на глазах.
– Фаль, – не отпуская руку парня, позвала сосредоточенно пыхтящего у меня на плече и обижающегося, что ему не позволили закончить бой, сильфа, – а почему он тебя видит? Неужто тоже маг?
– Нет, – пренебрежительно зафыркал мотылек. – Этот ворюга, о, прекрасная Оса, всего лишь на четверть эльф, потому и имеет дар зреть волшебные создания.
– Ответ принят, – кивнула я, приняв к сведению новую информацию, и обернулась к напряженно изучающему поверхность стола новому знакомцу.
– Зачем ты полез ко мне в сумку? Неужто решил, что я тут самая подходящая жертва?
– Любопытство проклятое, – скривил губы рыжий, изумленно изучая исцеленную руку, сжимая и разжимая кулак, вертя ее во все стороны, – не мог удержаться. Ни разу к магам в сумки заглядывать не доводилось, а тут такой шанс представился. Вот в ловушку и угодил…
– Да какая это ловушка, – засмеялась я и достала свой почти просохший платок из кармана джинсов. Бедная тряпочка, как ей тут достается! Обмакнув платок в ягодник, принялась затирать кровавые следы воровства на ладони парня, потом на столешнице, поясняя между делом: – Просто ножик, когда я сумку встряхнула, лег лезвием вверх. Но вообще-то хорошо, что ты первый туда полез, ведь могла бы порезаться.
– Ты не стала поднимать тревогу, собираешься покарать меня сама? – прищурив голубые глаза, обреченно поинтересовался вор, нервно заерзав на лавке.
– На кой ляд мне тебя карать? Местных денег и украшений в сумке все равно не было, а за то, что полез, куда не просили, сам себя покарал на славу, – усмехнулась я и, сунув в руку парню надкушенный пирог, посоветовала: – На, съешь и успокойся. Никаких опытов над тобой проводить не планирую, человеческие жертвоприношения и прочие кровавые извращения не по моей части.
Машинально жуя предложенное угощение, рыжий оторопело спросил:
– Как мне отплатить тебе, магева?
– Вряд ли у тебя случайно завалялась лишняя пара женских сапог моего размера, – задумчиво сказала я и примолкла, посмотрев в изумленные глаза собеседника. Тут же, тряхнув головой, уточнила: – Нет, что, серьезно завалялись?
– Ты могущественная магева, – прошептал вор в состоянии, близком к панике. – И как только узнала? Неужто мысли читаешь?
– Ни в коем разе, исключительно интуиция, то есть внутреннее предчувствие, – постаралась оправдаться я. – Не боись, твои мысли – твоя интеллектуальная собственность, я на нее не покушаюсь. А если какая дурь в башку лезет, то это опять-таки не моя вина, ничего тебе не внушала.
– Спасибо, – кивнул парень, тут же кривовато улыбнулся и предложил: – Пойдешь сапоги примерить или тебе их вынести?
Не слишком веря в сапожное мастерство здешних земель, твердо заявила:
– Без примерки обувь не берут!
Провожаемые заинтригованными взглядами посетителей, мы вдвоем, а если считать сильфа, то и втроем, поднялись на второй этаж и вошли в маленькую комнатку рыжего.
– А тебя и правда Оса зовут? – с опасливым интересом спросил парень, роясь в сваленных в углу вещах.
– Так тоже зовут, если не нравится, можешь Ксюхой звать.– Я пожала плечами и присела на кровать. Соломенный матрас все-таки лучше жесткой лавки, от которой потом весь зад болит. Такого тыла, на котором как на подушке сидеть можно, мне, похоже, никогда не отъесть. Сама именем нового знакомца интересоваться не стала, захочет – назовется, а нет, так и не надо. Вон буду его хоть Лисом звать.
– Я Лакс, – подавая мне какую-то мягкую скатку светло-шоколадного, чуть светлее, чем его узкие штаны, цвета, сказал вор.
– Вот и познакомились, – ухмыльнулась я и присвистнула, развернув поданный сверток.
Оказалось, что это были сапоги. Мягкие бархатные голенища (никогда бы не поверила, что так можно кожу выделать, если бы не увидела сама) ласкали руки. Аккуратный, чуть скругленный носок, маленький каблучок, и нигде ни стежка не видно, как эту красоту делали, не разберешь.
– Эльфийская работа, – прокомментировал Фаль, пока я, подвернув джинсы, натягивала обновку и просила мысленно: «Только бы оказались впору!» Потому как, если бы сапоги были малы, я их намеревалась разнашивать до упора, а если велики, носить хоть на дюжину носков, ибо расстаться с такой прелестью сил мне уже не хватило бы.
Но чудеса все-таки случаются на свете. Сапоги эльфийского производства оказались мне впору, словно неведомый мастер шил их специально для меня. Такое ощущение возникло в жизни только однажды, когда я примеряла в посещенном на спор бутике дорогущие итальянские туфли. Вскочив с кровати, покрутилась на месте, притопнула, проверяя каблук, покачалась с носка на пятку, подскочила с довольной улыбкой:
– Восхитительно! Где ж ты, интересно, раздобыл такую прелесть и для кого?
– Хотел подружке подарок сделать, – кисло скривился Лакс.
– Девка, которая гуляет от такого щедрого и симпатичного парня, как ты, просто неблагодарная дура! Наплюй на нее! – посоветовала я.
– Ты же говорила, что не читаешь мыслей? – мигом встопорщился рыжий, напружинясь, как готовый броситься в драку или прыснуть в кусты кот.
– Зачем мне их читать, у тебя и так все на морде написано, – рассмеялась я.
– Симпатичный, значит? – мигом успокоившись, хитро прищурился рыжий вор, переваривая комплимент, доставшийся от магевы.
– А то! – энергично кивнула я, понимая, что иногда капелька лести нужна каждому из нас, а бывают минуты, когда лести требуется целый бочонок, чтобы воспрянуть духом. Фаль оскорбленно фыркнул, так, что мне тут же пришлось уверять мотылька в том, что ему, красавцу, никакие симпатичные люди не конкуренты.
– И далеко ли магева направляется? – словно бы невзначай, для поддержания светской беседы, осведомился Лакс.
– Сама не знаю, – честно ответила я и услышала неожиданный ответ:
– Вот это да! Стало быть, нам по пути! Ты когда собираешься из Кочек ехать? – живо поинтересовался новый знакомый.
– Думала, завтра, вообще-то я пешкарусом передвигаюсь, – улыбнулась столь интересному повороту дела: кажется, рыжий вор решил составить мне компанию. Вот только с какого перепуга ему такая мысль в голову взбрела? Не от лицезрения же моей неземной красоты…
– Чем? – Лакс попытался сообразить, какое колдовское приспособление имеет в виду шизанутая магева.
– Своим ходом, а если на большие расстояния, то не по своей воле, куда судьба закинет, так что ни кареты, ни телеги, ни лошади в личной собственности не имею. Вот потому так радуюсь твоим сапогам, – обстоятельно объяснила я. – Думала, правда, над тем, чтобы отрастить такие же крылья, как у Фаля, но боюсь, будут проблемы с составлением заклинаний, против законов гравитации даже с силами магии не слишком попрешь.
– У меня есть заводная кобылка, смирная, если хочешь? – приняв мои слова за чистую монету, предложил Лакс таким тоном, что мне сразу стало ясно: ему самому этого смерть как хочется. Пожалуй, даже больше, чем мне.
– Если ты в счет оплаты за несанкционированное кровопускание, то не надо. – Ради проформы слегка посопротивлявшись, я поправила задравшиеся края джинсов.
– Нет, – неожиданно смутился вор.
– А тогда чего ты так к магеве прилип? – слетев с моего плеча, задиристо вопросил сильф, до сих пор молча слушавший наш разговор со смешанным выражением любопытства и неодобрения на мордочке. – Или в воровские свои дела втянуть ее хочешь?
– Нет, – снова повторил Лакс и, нервно сплетая и расплетая пальцы, одним духом выпалил: – Просто я чую, что лучше этого в моей жизни может ничего не случиться, вот оно, чудо. Я хоть всего на четверть эльф, а судьбу распознать умею. Разум говорит: рядом с тобой, магева, интересные дела творятся, не заскучаешь, может, и я чем помочь смогу, а сердце поддакивает: если отвернусь и мимо пройду, всегда жалеть буду. А теперь дураком меня назовите, коль хотите, только сразу скажите, вместе я с вами или как?
– Почему бы и нет, – мало что уяснив из сумбурной речи парня, пожала я плечами. – Кто я такая, чтобы против чужой судьбы идти? Присоединяйся, а как устанем друг от друга, всегда разбежаться сможем, чай, не привязанные. Пока местность плохо знаю, ты за проводника да советчика сойдешь. Что думаешь, Фаль, права я?
– Если он судьбу чует, не должны мы его гнать, – неожиданно серьезно отозвался мотылек, совершив то ли круг почета, то ли полет-сканирование вокруг рыжего вора.
– Вот и ладушки, хоть лошадь и я понятия трудно совместимые, но как-нибудь перекантуемся, – иронично улыбнулась я, так как имела за плечами всего пару-тройку экспериментов по части конных поездок на короткие дистанции, и хлопнула Лакса по плечу. – Заодно сразу посоветуй, чего мне следует в здешних маг… лавках прикупить в дорогу, а лучше пойдем вместе и выберем.
Лакс просиял, прям как Фаль перед блюдом с пирожками, и охотно согласился сопровождать меня в походе по лавкам, уже за одно это ему можно было ставить прижизненный памятник. Кто пытался хоть разок прошвырнуться со своим парнем по магазинам, тот меня поймет.
Рыжий запер дверь в свою комнату, и мы снова спустились на первый этаж трактира. Без магевы обычный вечерний гудеж полным ходом набирал обороты. Парочка мужиков, кажется, сельчан, из тех, которые сидели спинами к лестнице, уже успели набраться настолько, что, отставив кружки, перешли к оскорблениям. Особенно громко их было слышно в малость притихшем при нашем появлении обществе.
– Ты, боров плешивый! – загудел один из кряжистых крестьян, грозно насупив лохматые брови, а второй, и впрямь лысый как мячик мужик, возмущенно отозвался:
– Я боров? А сам-то ты кто? Сам хряк вонючий!
– Ну зачем же ссориться, если вы родственники, – мимоходом бросила, покровительственно потрепав спорщиков по головам.
Таверна сотряслась от громового хохота, вызванного моей незамысловатой шуткой, машинально слетевшей с языка при воспоминании о старом анекдоте. Спорщики вылупились на потешающуюся толпу, переглянулись, покраснели до ушей, а потом и сами начали подхихикивать, растерянно поглядывая друг на друга.
Трактирщик вынырнул из-за стойки и колобком покатился к нам, заранее расплывшись в разлюбезнейшей улыбке.
– Спасибо за угощение, хозяин, – поблагодарила я, кивнув в сторону блюда с последними пирожками и полупустым кувшином… Ой, нет, блюдо уже опустело, а на плечо мне бухнулся стряхивающий крошки с мордочки Фаль. Ну обжора! Но, с другой стороны, не пропадать же добру, лучше в нас, чем в таз. Успокоив себя старой поговоркой, я спросила: – Сколько с меня?
– Как можно, почтенная магева, – замахал пухлыми руками мужичок. – От чистого сердца угощение ставил! Денег с вас не возьму, вот если только, – хитрован сделал вид, что застеснялся, и подобрал слова подипломатичнее, – вы поколдовали бы чуток, а?
– Поколдовали, говоришь? Что ж, поколдую. – Я задумчиво улыбнулась, если бы нахал-трактирщик знал меня подольше, счел бы за лучшее торопливо отказаться от услуг магического рода, а так он только радостно закивал головой, точь-в-точь кукла на пружинке. Была у меня в детстве такая, пока я ей башку не оторвала, случайно, конечно, потом она долго в коробке валялась: тулово с вылезшей пружинкой в одном углу, головка в другом.
Аккуратно, чтоб не напороться на лезвие, выловила из сумки за рукоять агрессивный ножичек. Быстро он специализацию поменял: был шинковочным на кухне студентки, а в новом мире стал атамом кровожадной колдуньи. Лакс и Фаль молчали, лишь глаза от интереса горели двумя парами фар: те, что зеленые, совсем крохотные, те, что голубые, побольше – и наблюдали за происходящим. Я огляделась, примерилась, где сподручнее поработать, и, по-хозяйски пройдя за стойку (мордоворот поспешно подался в сторону, чтобы ненароком его не задела), залезла на лавку. Поднятая рука легла как раз на свободное место поверх полок с кружками. Надавив на рукоять, старательно нацарапала одну-единственную руну – тейваз. Значений у нее много, но рисовала я, держа в памяти одно, и энергия знака отозвалась в теле чистой упругой волной.
– Готово, хозяин, – нарочито громко объявила, чтобы слышало каждое ухо в зале, да и до кухни дошло. – Пометила я сие место знаком, великую силу имеющим!
Будь у трактирщика хвост, он бы вилял им от нетерпения, словно пес, выпрашивающий ароматную подачку, а так только подался ко мне, едва не вывернув шею.
– Знак сей – великая руна справедливого суда, – я сделала театральную паузу, – одарит тебя честь по чести, ибо мощь знака в правде. Как отныне в доме этом хлебосольном к люду пришедшему относиться будут, так и тебе отзовется. Полной мерой по щедрости своей и гостеприимству награду получишь!
Завершив краткую прочувствованную речь и не обращая внимания на отвисшую челюсть хозяина, все еще пытавшегося просечь, в чем именно его накололи, а что накололи, он звериным нутряным нюхом уже учуял, убрала ножик в сумку.
– А пиво черное у них разбавленное, – весьма своевременно протянул кто-то из завсегдатаев и гулко рыгнул.
Пробка одной из бочек то ли от этого звука, то ли сама по себе вдруг вылетела, и пенный черный поток щедро полился на пол. Детинушка – морда кирпичом, кинулся подбирать затычку и унимать извержение ценной, пусть и разбавленной жидкости.
Лакс широко, от уха до уха, ухмыльнулся и, подхватив меня под руку, повел к дверям. Фаль залился довольным смехом:
– Ой, Оса, ты здорово придумала! Такая шутка даже эльфу никогда бы в голову не пришла!
Судя по довольной мордашке сильфа, мне отвесили изрядный комплимент. Проказливый мотылек считал себя причастным к происходящему и гордился поступком магевы как своим собственным.
Мы вышли с постоялого двора под радостный гомон торопящегося обсудить чудо народа и тоскливое, как по покойнику, подвывание трактирщика, сообразившего-таки, что теперь он никого ни обжулить, ни наколоть без ущерба для себя не сможет. А нечего было к магеве с дурацкими просьбами приставать!
Короче, не чувствуя ни малейших угрызений совести, я, поскольку никаких туристических супермаркетов в селе не успели понастроить, отправилась в лавку, где осмотрелась еще с час назад. Лакс по дороге постарался выяснить, что именно нам нужно прикупить, и получил мой магевский ответ:
– Все, что сочтешь нужным в дороге. Покупай так, как будто у меня ничего нет, а если что вдруг в двух экземплярах окажется, я скажу. Так проще, чем по каждой фигне совещание устраивать, – заявила я и, побренчав немногочисленными монетками в кармашке, добавила: – Надеюсь, денег хватит, не будет ведь лавочник с магевы три шкуры драть.
– Деньги на сборы дорожные невелики, – беспечно отмахнулся Лакс, – если надо, я из своих добавлю, не тревожься, магева Оса.
Парень относился к вопросам финансов с легкомыслием человека, привыкшего тратить средства без счета, а в случае необходимости быстро разживаться вновь. Но поскольку я ни воровать, ни жить на наворованные новым приятелем деньги не собиралась, ответила, выгребя из кармана всю наличность и рассыпая ее на ладони перед длинным носом рыжего:
– Постарайся все же уложиться в эту сумму.
Голубые глаза мельком окинули кучку монет, значение которых я пока не удосужилась выяснить, мгновенно подсчитали, чуть прищурились:
– Тут с лихвой на сборы достанет, если, конечно, ты не из золота-серебра да шелка-бархата вещи заказывать станешь.
– Нет, я не настолько привередлива, – постаралась убедить компаньона.
Да и к чему капризничать, ведь сроду не имела в обиходе предметов из драгметаллов, не считая нескольких серебряных цепочек, пары браслеток, тройки колечек да бабушкиной серебряной ложки, убивающей все известные микробы ничуть не хуже прославленного «Доместоса». Всегда предпочитала обычную бижутерию: и дешевле, и не так жалко, если доведется потерять или сломать.
До лавки вполне приличным шагом (в новых сапожках ноги просто летели над землей!) дошли к самому закрытию, лавочник уже вытаскивал из-под порога брус, собираясь вешать его на дверь. Были ли тут установлены четкие часы работы, или дядя действовал по принципу: солнышко садится, и мне на отдых пора, – не знаю, но для столь дорогих клиентов он, конечно же, сделал исключение. Сию же минуту с завидным энтузиазмом согласился нас обслужить, не знаю, правда, чем энтузиазм был вызван в большей степени: то ли денежку срубить хотел, то ли прогневить волшебницу опасался. Но заниматься психоанализом и выяснять мотивацию поступков торговца мне совершенно не хотелось, я с интересом следила, как сноровисто снует по небольшому помещению с кучей полок, уставленных и увешанных всякой всячиной, Лакс. Оглядывает, что-то прикидывает, что-то откладывает, иной раз даже выносит на свет, что-то берет и вываливает, вываливает на прилавок самые разные вещи. Фаль сновал у вора между рук золотисто-рыжим огоньком, но с какой целью, я так и не уяснила, то ли просто мешался, то ли в самом деле проверял качество потенциальных покупок.
В скором времени Лакс выбрал для меня почти невесомую кружку да фляжку с пробкой, не металл, не керамика, сплетенное то ли из бересты, то ли из чего-то другого настоящее произведение народных промыслов. К посуде я отнесла также помесь глубокой тарелки и миски из чего-то типа жести и деревянную ложку. От грубого ножа отказалась, заявив, что мой колдовской атам годится и для вполне утилитарных целей. Вор отложил и две скатки шерстяных не то пледов, не то одеял, отрез плотного сукна, кожаную сумку, некий гибрид рюкзака и мешка для обуви да еще кое-чего по мелочи. Время от времени рыжий бросал на меня задумчиво-испытующий взгляд, наверное, соображал, откуда я такая взялась – без рюкзака в походе, и не возоплю ли возмущенно по поводу недостаточного качества или изысканности вещей, но вопросов при постороннем не задавал.
Управились с выбором товара быстро и еще быстрее расплатились, когда Лакс с вежливой улыбкой попросил лавочника назвать честную цену за все покупки разом, поскольку почтенная магева спешит. Настроившийся всласть, несмотря на досадное присутствие колдуньи, поторговаться с посетителем, так сказать, отдохнуть душой после рабочего дня, лавочник погрустнел, но ответил:
– Семь бронзовок за все.
Лакс повернулся ко мне. Какие именно из моих монет именовались бронзовками и натуральное это их название или сленг, вон как у нас доллар и баксом, и капустой кличут, я понятия не имела, а потому отдала вору всю горсть монет, пусть сам расплачивается, а я погляжу.
Парень выбрал из горки две крупные денежки круглой формы с бронзовым отливом и три квадратные поменьше того же цвета, остальное возвратил мне. Лавочник принял деньги, ссыпал их в кошель на поясе, а товарного чека, разумеется, не дал, но, с другой стороны, на фиг мне сейчас чек, здесь вряд ли есть комитет по защите прав потребителей. До такого высокого уровня здешним торгово-денежным отношениям еще расти и расти, тут, коли товар негодный попадется, дашь продавцу в морду, деньги назад заберешь, коли сила позволяет, и вся недолга. А если прошляпил или комплекция не та, сам и лопух.
Лакс сноровисто, гибкие пальцы так и мелькали в воздухе, собрал все теперь уже мои шмотки, часть засунул в сумку, часть прикрепил снаружи маленькими ремешками, и привычным жестом забросил себе на плечо.
Когда мы вышли из лавки на окрашенную ярким закатным румянцем улицу, парень спросил:
– Ты не передумала завтра отправляться?
– Нет, – решительно покачала я головой. Дороги нового мира тянули к себе с магнетической силой. Полоумные создания, которые меня вытащили с кухни и сюда забросили, еще неизвестно когда вернутся, а до тех пор хотелось поглазеть на здешние красоты и мерзости, но на первое все-таки больше. Теперь, когда и спутник нашелся подходящий, мешкать не стоило.
– С утра в путь? – кривовато улыбнулся мне Лакс, чуть склонив голову.
– А чего откладывать, пора высиживать! – бодро ответила я, против воли подавив могучий зевок, грозящий разворотить скулы. – Ты мои шмотки, чтобы туда-сюда не таскать, пока придержи, а утром я от Торина к постоялому двору приду, и поедем.
– Договорились, почтенная магева, – кивнул вор, а я фыркнула:
– Слушай, рыжий, не долби ты мне мозги этой «магевой», лучше по имени зови. Я не обижусь.
– Хорошо, почтенная магева, – с хитрой лисьей ухмылкой кивнул Лакс и заработал легкую (успел, зараза, уклониться!), пришедшуюся по косой оплеуху. Мягкие рыжие волосы взметнулись, открывая чуть заостренные маленькие уши.
– Вау!! – моментально забыв о подколках, протянула я. – Это у тебя настоящие эльфийские уши или смесь?
– Чего? – не понял Лакс, но для порядка нахмурился, соображая, а не желает ли магева его унизить.
– Уши, спрашиваю, у тебя точь-в-точь как у эльфов или получились не человеческие и не эльфийские, а средние, потому что ты полукровка? – попытала я счастья еще разок под глумливое хихиканье Фаля, у которого уши были как заостренные локаторы.
– Средние, – буркнул обидевшийся Лакс. – А коли не нравятся, рубить все равно не буду!
– Зачем рубить? Такие классные ушки к твоей рыжине – форменный лис получается, того гляди, хвостом махнешь и в лес, – рассмеялась я и заверила оскорбленного вора: – Нет, не переживай, мне нравится. Честное слово, красиво!
– Ну, коли так, – на сей раз парень улыбнулся по-настоящему, – завтра налюбуешься вдосталь! Доброй ночи, Оса!
– И тебе того же, впрочем, парень ты молодой, можно и веселой ночки пожелать! – махнула я рукой и, насвистывая, направилась к дому потомка гномов, в котором меня ожидал первый гостеприимный ночлег этого мира. Интересно, показалось или нет, что Лакса мой ответ смутил самую малость? Скромный вор – это забавно. А может, в этом мире не принято так открыто беседовать об интимной стороне жизни или не принято болтать о таких вещах с магевой? Хотя должно бы быть наоборот, мы же, я магов имею в виду, тут вместо надзорного суда и докторов. Хотя наверняка не скажешь. Чего я тут узнать-то успела за полдня? Почти ничего, зато развлеклась на славу, так, что даже устала. Впрочем, устала не только я. Фаль, снова приземлившийся на мое плечо, клевал носом, хоть честно и пытался таращить зеленые глазищи. Впрочем, получалось у него плохо, как у совы, разбуженной в неурочный час.