Глава 25
Рейчел Секстон медленно шла по хабисфере рядом с Майклом Толландом. Мэрлинсон и Мин отстали на пару шагов. В голове у агента НРУ царил туман, окутавший мысли дымкой неопределенности.
– С вами все в порядке? – участливо поинтересовался Толланд.
Рейчел взглянула на него и слабо улыбнулась:
– Да, спасибо. Просто… так много всего.
Она вернулась мыслями к печально знаменитому открытию НАСА 1996 года, носящему кодовое название ALH84001, – оно представляло собой метеорит с Марса, который, как считало космическое агентство, содержал окаменелые следы бактерий. Однако всего через несколько недель после триумфальной пресс-конференции, устроенной руководителями НАСА, несколько независимых ученых выступили с убедительным опровержением. Они доказали, что «следы жизни», обнаруженные в камне, на самом деле были не более чем результатом земного загрязнения. Доверие к компетентности НАСА оказалось подорвано. Газета «Нью-Йорк таймс» немедленно воспользовалась этим, обвинив агентство в обнародовании «не всегда проверенных данных».
В том же самом издании, которое напечатало опровержение ученых, палеобиолог Стивен Джей Гулд обобщил проблему ALH84001, указав на тот факт, что аргументы НАСА носили скорее полемический и логический характер и не были «истинными», как, например, не вызывающие сомнения кость или раковина.
Но теперь не оставалось ни малейшего сомнения, что НАСА удалось наконец обнаружить самые надежные доказательства. Ни один, даже самый скептически настроенный, ученый не мог выступить с опровержением этих свидетельств. НАСА уже не раздувало какие-то непонятные и туманные домыслы, не пыталось строить аргументацию на основе увеличенных фотографий якобы обнаруженных микроскопических бактерий. Агентство предоставляло самые настоящие образцы метеорита, в которых невооруженным глазом можно разглядеть отпечатки биологических организмов. Надо же! Равноногая вошь! Ни много ни мало!
Рейчел усмехнулась: подростком она обожала песню Дэвида Боуи, в которой речь шла о «пауках с Марса». Разве можно было предугадать, насколько прозорливым окажется этот странноватый рок-кумир? Он словно предсказал великий момент астрофизики.
Рейчел шагала, напевая про себя строчки из песни. С ней поравнялся Корки Мэрлинсон:
– Ну как, Майк уже успел похвастаться насчет своего документального сериала?
– Нет еще, – созналась Рейчел, – но я с удовольствием послушала бы.
Корки похлопал Толланда по плечу:
– Вперед, мой мальчик! Расскажи красивой девушке, почему в этот важнейший для истории науки момент президенту понадобилась именно такая подводная телезвезда, как ты!
Толланд застонал:
– Корки, может, не стоит?
– Ну хорошо, тогда объясню я, – согласился тот, втискиваясь между Рейчел и Майком. – Как вы, возможно, знаете, мисс Секстон, сегодня вечером президент устраивает пресс-конференцию, чтобы поведать всему миру о метеорите. А поскольку значительная часть человечества состоит из недоумков, то господин президент и попросил Майка встать рядом и все популярно разъяснить.
– О, спасибо тебе, Корки, – не выдержал Толланд, – очень мило с твоей стороны. – Он посмотрел на Рейчел: – На самом деле Корки хочет сказать, что, поскольку вопрос заключает в себе массу научных подробностей, президент вполне справедливо решил, что небольшой документальный сериал о метеорите – всего несколько коротких выпусков – поможет сделать информацию более доступной для населения Америки. К сожалению, далеко не все наши сограждане успели получить ученую степень по астрофизике.
– Вы, конечно, еще не в курсе, – снова принялся ехидничать Мэрлинсон, – а я вот недавно узнал, что президент нашей страны – страстный поклонник программы «Удивительные моря». – Шутливо сокрушаясь, он покачал головой. – Зак Харни, главный человек свободного мира, заставляет секретаршу записывать серии на видеомагнитофон, а потом расслабляется после напряженного трудового дня.
Толланд пожал плечами:
– Что я могу на это сказать? Только то, что господин президент обладает хорошим вкусом.
Рейчел начала понимать, насколько интересен и хитроумен план президента. Политика базируется на игре средств массовой информации, и Рейчел уже могла себе представить тот интерес и доверительность, которые обеспечит пресс-конференции появление на телеэкране всеми любимого ведущего Майкла Толланда. Для нанесения своего главного, мощного, удара Зак Харни точно и безошибочно выбрал подходящих людей. Скептики окажутся в трудном положении. Как они смогут оспорить слова президента, если их подтверждают несколько наиболее уважаемых в стране ученых и самый любимый телеведущий?
Мэрлинсон пояснил:
– Майк уже снял фильм для всех нас, гражданских, равно как и большинство специалистов НАСА. И ставлю на кон свою Национальную медаль: готов спорить, что следующая в его списке – вы.
Рейчел обернулась к нему:
– Я? О чем вы говорите? Для этого нет никаких оснований, я не могу этого делать хотя бы по роду своей работы.
– Тогда зачем же президент вас сюда прислал?
– А вот этого он мне еще не объяснил.
На губах Мэрлинсона расцвела улыбка.
– Вы ведь сотрудница аппарата разведки Белого дома? Причем именно та сотрудница, которая занимается анализом поступающих сведений. Так?
– Вы правы. Но к науке я не имею ни малейшего отношения.
– Кроме всего прочего, вы еще и дочь человека, который умудрился всю свою избирательную кампанию построить на критике действий НАСА, в частности, на чрезмерной трате этим агентством денег налогоплательщиков.
Рейчел чувствовала, что приближается бурная развязка.
– Вам придется признать, мисс Секстон, – вступил в разговор Мин, – что ваше участие в фильме придало бы ему совершенно новое звучание и новые краски, не говоря уж о большей степени доверия зрителей в этом случае. Если президент прислал вас сюда, то скорее всего ему нужно ваше участие – в той или иной форме.
Рейчел снова вспомнила слова Уильяма Пикеринга, тревожившегося о том, что ее попробуют использовать против собственной воли.
Толланд взглянул на часы.
– Нам нужно спешить, – проговорил он, направляясь в центр хабисферы, – уже скоро.
– Что скоро? – не поняла Рейчел.
– Самое главное событие. НАСА пытается поднять метеорит на поверхность. Это произойдет с минуты на минуту.
– Что, эти парни в самом деле вытаскивают камешек весом в восемь тонн из слоя льда толщиной в двести футов?
Мэрлинсон выглядел счастливым.
– Но вы же не думали, что НАСА собирается оставить подобную находку там, где она лежит уже невесть сколько, скрытая льдами?
– Нет, конечно, но… – Рейчел оглянулась. Никаких следов крупномасштабного, как можно было бы ожидать, подъемного оборудования заметно не было. – Но как же именно они собираются это осуществить?
Корки гордо задрал нос:
– Без проблем. Вы ведь находитесь в месте, буквально набитом учеными-ракетчиками!
– Ерунда! – осадил товарища Мин. – Доктор Мэрлинсон просто очень любит вешать людям лапшу на уши. А правда состоит в том, что все здесь только этим и заняты – думают, как бы половчее вытащить метеорит. А лучший вариант принадлежит доктору Мэнгор.
– Я не знакома с доктором Мэнгор.
– Это гляциолог из Университета Нью-Хэмпшира, – пояснил Толланд. – Четвертый и последний из независимых ученых, собранных здесь президентом. Мин прав, Мэнгор умнее всех.
– Хорошо, – заинтересовалась Рейчел, – и что же именно предложил этот парень?
– Не парень, – поправил Мин, явно смутившись. – Доктор Мэнгор – женщина.
– Ну, это еще надо доказать, – проворчал Мэрлинсон. Он искоса взглянул на Рейчел: – И кстати, доктор Мэнгор скорее всего примет вас отнюдь не любезно.
Толланд сердито взглянул на товарища.
– Точно-точно! – подтвердил тот. – Конкуренция ей вовсе не понравится.
Рейчел растерялась, ничего не поняв.
– Простите… О какой конкуренции вы говорите?
– Не обращайте на него внимания, – посоветовал Толланд. – К сожалению, Национальный научный комитет почему-то не понял, что Мэрлинсон – полный идиот. Вы с доктором Мэнгор прекрасно поладите. Она прекрасный профессионал, считается одним из самых авторитетных гляциологов мира. Несколько лет она жила в Антарктике, изучала движение льдов.
– Странно, – вставил Корки, – а я слышал, что университет добился гранта и отправил ее подальше, во льды, чтобы хоть немного пожить спокойно и мирно.
– А вам известно, – почти закричал Мин, принявший все эти разговоры близко к сердцу, – что доктор Мэнгор там едва не погибла? Она потерялась в бурю и целых пять недель питалась одним тюленьим жиром – пока кто-то ее не нашел!
Мэрлинсон и здесь не смолчал. Наклонившись к гостье, он прошептал:
– Говорят, никто особенно и не искал.