Глава третья
Российская Федерация; Новорубинск
Некоторое время назад
Костин вернулся в Новорубинск поздней осенью. Замысел с исчезновением удался – после трехмесячной отсидки в маленьком уральском городке о нем забыли и родственники, и друзья, и бывшие сослуживцы. Все они полагали, что он трагически погиб: утонул в море вблизи крымского побережья, перебрав с алкоголем на яхте. Выпить он любил, отдыхать предпочитал с размахом, так что никто особенно не удивился.
Спустившись по трапу самолета в аэропорту Новорубинска, Костин направился на стоянку такси. Вынув из кармана сотовый телефон, он по пути набрал номер давнего школьного друга – Сашки Соболева. Впрочем, Сашкой он был в детстве и юности, а с середины лихих девяностых для большинства жителей областного города стал Александром Алексеевичем. Для большинства, но не для самых близких друзей.
– Здорово, Сашка, – не сдержав улыбки, сказал он.
– Валерка, ты?! – обалдел товарищ, услышав по телефону голос «погибшего».
– Да, Санек, не удивляйся, это я, – спокойно произнес Костин, ожидая подобную реакцию.
– Но как же так? Я ведь был на твоих похоронах!
– Забудь. Это инсценировка. Нам надо встретиться и кое-что обсудить.
– Дык это… Приезжай!
– Ты дома?
– Да.
– Понял. Через час буду. И никому обо мне ни слова. Понял?
– Само собой. Жду…
В школе Соболев был отъявленным двоечником, драчуном и прогульщиком. Кое-как получив аттестат, он даже не предпринял попытку куда-либо поступить и продолжить учебу. Откосив от армии, связался сначала с мелким криминалом, затем стал членом крупной бандитской группировки, возглавляемой криминальным лидером Борисом Кабаковым по прозвищу Кабан. Однажды крупно влетел после разборки со стрельбой, но каким-то чудом избежал уголовного наказания. Второй раз из лап следственных органов его с большим трудом вытащил Костин. В третий раз Соболеву от следствия, суда и колонии отвертеться не удалось. К тому времени Костин уже имел и деньги, и влиятельных знакомых. После нескольких звонков и встреч он умудрился договориться с какими-то чинами, и однокласснику прилично скостили срок, а немногим позже вообще выпустили по УДО.
– Вообще, самые главные проблемы в тюряге – это телевизор и азартные игры, – радостно делился впечатлениями вновь обретший свободу Сашка. – Ты можешь проиграть в карты кучу денег и не отдать. Тебе надают дюлей или порежут, но ты все равно будешь должен.
– А при чем тут телевизор? – подливал ему водки товарищ. – Разве в колониях есть телевизоры?
– В колониях общего режима жить можно. Возле каждого отряда есть «локалка» – дворик для отдыха и курения, внутри барака комната отдыха с телевизором – в вечернее время смотри, сколько хочешь, только не переключай программу. Из-за этого периодически случаются махачи…
На самом деле Костина мало интересовали тонкости жизни в местах лишениях свободы – он считал себя достаточно умным и осторожным человеком, чтобы когда-нибудь облажаться и загреметь на нары. Внимая Соболеву, он не испытывал эмоций и даже подпер ладонью щеку, как заскучавший слушатель. На самом деле он думал о своем. Ему позарез требовался надежный помощник, для которого не существовало таких глупых и несущественных преград, как совесть, честность, законы, добропорядочность.
– В общем, скажу так: телевизор, Валера, на зоне – святое.
Валера не слушал – он был на своей волне.
– Валера, очнись!
– Да-да, Санек. Давай-ка еще выпьем…
После очередной порции крепкого алкоголя Валерий Григорьевич озвучил свое предложение. Немного подумав, бывший одноклассник согласился.
Они быстро сработались: Костин изредка подбрасывал поручения, связанные с выбиванием долгов или же с оказанием психологического давления. Соболев со своими головорезами их исполнял, за что получал неплохое вознаграждение. Оба подобным сотрудничеством были весьма довольны. И хоть основному исполнителю все же пришлось несколько раз сходить на зону, криминальная связка не распалась и после каждого освобождения возобновляла свою работу.
Дом Александра располагался в двенадцати километрах от Новорубинска – на живописном берегу Волги, в селе Приволжское.
Огромный участок в полгектара, фонтан, летний бассейн, цветочные клумбы, аккуратные дорожки, хвойные растения и прочие атрибуты сытой и не совсем честной жизни. В центре участка высился двухэтажный особняк – вычурный снаружи и навороченный внутри. С баней и бассейном в подвальном помещении, со шведским лифтом и отделанной кипрским мрамором гостиной, с кинозалом, бильярдом и другими прелестями продвинутой цивилизации. Костин не раз бывал в этом доме. Да и как иначе, если данный архитектурный шедевр возводился на деньги, добытые в том числе и с его помощью?..
Из аэропорта Валерий Григорьевич доехал до Приволжского на такси. Высадить его он предусмотрительно попросил за пару кварталов до цели. Рассчитавшись, прихватил сумку и пешком направился до нужной улицы.
– Ну, здорово, покойничек, – открыв калитку, хмыкнул Соболев.
Они не виделись несколько месяцев. За это время Сашка не изменился – такой же высокий, крепкий и смуглокожий, по темпераменту и наглости похожий на кавказца.
– Типун тебе на язык, – приобнял старого товарища Костин. – У тебя пожрать что-нибудь есть?
– Найдем.
– Пошли, я просто подыхаю от голода.
– Проходи…
Пока Сашка накрывал стол, Костин принял душ, переоделся в свежий комплект белья.
– Зарекался никогда не пользоваться услугами российских авиакомпаний, – проворчал он, появившись в гостиной. – Так нет же – опять вляпался.
– Чего так? – разливал бывший одноклассник холодную водку.
– Душно, тесно, ужасное обслуживание. А вместо нормальной жрачки предлагают такое убожество, что блевать хочется.
– Чего ты от них хочешь? Российский сервис…
Приятели уселись за стол, накатили по рюмке ледяной водки. Соболев живо интересовался, с какой целью Валерий инсценировал свою гибель.
Неспешно закусывая, тот отвечал:
– Броневича помнишь?
– Твоего босса?
– Да.
– Ну, как помню?.. Пару раз видел.
– Так вот, он меня знает слишком хорошо. Если бы я не «умер», то он постоянно оставался бы на стрёме, ожидая от меня подвоха. Удвоил бы охрану, уволил бы из компании тех, кто был со мной накоротке. А так… нет меня – нет проблем.
– Значит, ты собрался ему отомстить?
– А ты как думал?! – грохнул кулаком по столу Костин. – Найду подходящего человечка, подготовлю его, выберу время и… в один прекрасный день у компании «Берег» сменится руководство. Вот такая продуктивная месть с часовым механизмом.
Александр наполнил рюмки водкой и согласно кивнул:
– Все правильно – обиды прощать нельзя. Мы с тобой хоть и христиане, но другую щеку под оплеуху подставлять не станем.
– Вот и я об этом же. Обживусь немного под другим именем, пораскину мозгами и займусь Броневичем по полной программе.
– Ты говори, если что – помогу.
– Да, без твоей помощи мне не обойтись. Бригада в порядке?
– А чего ей будет? Лапа, Мартын, Мельник… все живы и здоровы. Только свистни – через полчаса будут здесь.
– А Серега Казаков?
– И Казак в норме. Пьет, правда, сволочь много, но это от безделья. А что, у тебя для моей бригады намечается работенка?
– Не сейчас. Но будет – обещаю.
– И как же ты хочешь отомстить Броневичу?
Проглотив водку, Костин подпалил сигарету, затянулся и, выпустив дым к лепнине высокого потолка, сказал:
– К сожалению, подобраться к Броневичу через зятя не получилось. Задумка была гениальной, да исполнение не очень. Кто знал, что Добарин – простой учитель математики – окажется расчетливым смазливым альфонсом!
– Да, быстро его Броневич раскусил.
– Что там Броневич! Дочка и та все поняла через два года совместной жизни. Кстати, где он теперь?
– Ты о толстяке Добарине?
– Да.
– Понятия не имею. Поговаривают, будто уехал в Москву и нашел там новую пассию.
– Точно не знаешь?
– Вот те крест. – Сашка хаотично потыкал себя в грудь.
– Ладно, верю. Вот урод! Я столько связывал с ним надежд.
– Может, найти и…
– Не стоит. Скоро у нас будет много работы.
Александра ехала на своем «Ауди» в школу по знакомому маршруту: коттеджный поселок Посад – пригород – оживленный центр Новорубинска – улица Рихарда Зорге. Занятий в конце лета не было, вместо них почти ежедневно проходили нудные совещания, заседания педсовета, методические летучки…
– Господи, как я от всего этого устала! – прошептала она. – Скорее бы первое сентября и нормальная работа! Ну почему все так?! Человек в двадцать пять лет должен быть счастлив! Просто счастлив по определению! Потому что получил образование, стал самостоятельным, работает…
Девушка была на грани срыва. Бесконечная череда малоинтересных и формальных мероприятий выматывала и не оставляла времени на личную жизнь. Никаких просветов. А ведь пару лет назад все обстояло иначе: она носила короткую мальчишескую стрижку, встречалась с любимым человеком, выезжала на выходные из Новорубинска. А отпуска неизменно проводила на берегу теплого моря.
«Ответственности тогда было меньше, а свободы больше, – вздохнула девушка, перестраиваясь в правый ряд. – Поторопилась я с защитой диссертации. Поторопилась. Вот и осталась у разбитого корыта. Все есть: и должность, и уважение. А в душе холодная пустота. По сердцу кошки скребут – выть порой хочется. И личной жизни – не больше, чем у мумии…»
Александре – дочери подполковника Броневича – недавно исполнилось двадцать пять. Окончив местный университет, она осталась в аспирантуре, блестяще защитила кандидатскую диссертацию, после чего устроилась преподавателем русского языка и литературы в одну из школ Новорубинска. Там быстро снискала авторитет среди коллег-учителей, вследствие чего полгода назад была назначена завучем.
О прямоте и категоричности суждений Александры в среде педагогов ходили легенды. Она могла сказать все, невзирая на лица, и это «все» сходило ей с рук. И причиной тому был вовсе не отец – один из богатейших и влиятельных людей Новорубинска. Причина заключалась в том, что она не лезла в руководители, отгораживалась от сомнительной чести быть чьей-то протеже и тщательно оберегала свою независимость. К тому же по праву считалась талантливым учителем.
Она была высокой голубоглазой девушкой с идеальной фигурой и мягкими, приятными чертами лица. Неудивительно, что при такой внешности в студенческую пору на нее заглядывалась большая часть сокурсников противоположного пола.
Ее бывший супруг Андрей Добарин, напротив, не был смазливым красавчиком. Будучи ровесником Александры, он учился в том же университете на физико-математическом факультете. Она его практически не знала. Или не замечала. Учился он еле-еле, часто прогуливал лекции. Зато исправно посещал все студенческие тусовки, любил выпить и повеселиться.
Их знакомство завязалось на последнем курсе, когда руководство университета определило группу активистов для проведения выпускного вечера. Возможно, так сложились обстоятельства или Добарин проявил смекалку, но ему и Александре поручили заказ, закупку и доставку в банкетный зал праздничных тортов. Вместе обзванивали кондитерские цеха, вместе ездили, вместе договаривались…
Добарин умел производить впечатление, умел красиво говорить. И вскоре простые дружеские отношения переросли в глубокие чувства.
Владимиру Броневичу Андрей не понравился сразу – пройдя немалый жизненный путь, он научился безошибочно определять фальшь. Несколько раз намекнув дочери о своей оценке, он натолкнулся на непонимание и обиду.
– Папа, прошу, не надо обморочных мизансцен и получасовых лекций о духовном обнищании современной молодежи, которая в опере и керамике разбирается как стадо свиней в апельсинах, – отрезала она.
Подумав, отец решил не противоречить Александре. «Пусть будет по ее, – подумал он. – В конце концов, штамп в паспорте – не проблема. Лишь бы детей заводить не торопились». И в этом вопросе его желание полностью совпало с мнением молодых.
Свадьбу решили сыграть осенью. Половину медового месяца провели в Испании. Вернувшись, поселились в новенькой «однушке», купленной им в подарок Броневичем. В общем, старт для совместной жизни был вполне нормальным. Работайте, живите, любите друг друга и думайте о будущем своей семьи…
Не заладилось. Через некоторое время Добарин стал прикладываться к бутылке и приходить домой позже обычного. Саша пыталась с ним говорить по-хорошему – не подействовало. Тогда с ним побеседовал Броневич, и на пару месяцев тот «исправился». Давил на него и Костин – ведь ему зятек владельца компании нужен был для воплощения своих черных замыслов. И не только давил. Подкидывал денег, сулил большое будущее, если планы исполнятся…
Но и это не помогло – через два года Андрей пошел вразнос: пить стал пуще прежнего, растолстел, завел на стороне любовницу, перестал приносить домой зарплату… В итоге Александра подала на развод, собрала его вещички и выставила за дверь.
Так и закончилась ее короткая семейная жизнь. А вместе с ней рухнули и надежды Костина.
«Ауди» повернул на улицу Рихарда Зорге, подрулил к школе и ткнулся в свободное местечко у правого тротуара. Девушка вышла из машины, оправила юбку, поставила авто на сигнализацию и неспешно направилась к парадному входу школы…
Сложные интриги были не по части прямолинейного и бесхитростного Соболева. Замерев с незажженной сигаретой, он глядел на одноклассника.
– То есть ты хочешь опять провернуть тот же прием? – спросил он, наконец щелкнув зажигалкой.
– Да-да, Санек, – засмеялся Валерий Григорьевич. – Почему бы нет?! Девчонка обожглась на первом браке, но не ходить же ей вечно незамужней! Так недолго и в старых девах остаться. Ей ведь уже двадцать пять стукнуло, а для девушки это почти критический возраст, верно?
– Ну, не знаю. Ты ведь тоже обжегся с первым ее женишком. Сколько бабла ему совал, а в итоге… Ищи его теперь.
Конец ознакомительного фрагмента.