Глава первая
Российская Федерация; Новорубинск
Некоторое время назад
Капитан Кармазин давно и неплохо знал командира батальона подполковника Броневича. Знал и доверял, потому что только Броневич каким-то немыслимым способом добывал в вышестоящих штабах разведданные о шедших караванах из ущелий соседней Грузии. Чаще всего бока трудолюбивых мулов и лошадей натирали мешки с сушеной коноплей, а точнее, с самыми ценными – верхними частями этого растения – измельченными в строго определенной пропорции шишками и листьями. Случалось, что караваны перевозили оружие, боеприпасы, средства связи и медикаменты. Дважды группе Кармазина удавалось подстеречь и уничтожить тамошние «посылки» для чеченских амиров. Одна была полна оружия, боеприпасов и взрывчатки; другая состояла из конопли и медикаментов.
Представители других видов разведки нередко подводили, выдавая устаревшие сведения. И тогда злой и уставший Кармазин возвращался на базу ни с чем.
Последняя операция началась после очередного известия от Броневича – стало быть, появлялась надежда на удачный исход многодневной охоты. Стало быть, вновь очередная посылка с оружием или страшным зельем, туманящим мозги молодежи и позволяющим чеченским амирам добывать большие деньги, не дойдет до адресата.
И вот он, долгожданный миг – один из бойцов передового дозора наконец-то просигналил: «Внимание! Вижу цель». Бойцы моментально приготовились к бою.
Воевать капитан Кармазин умел. Причем не по тем правилам и канонам, что преподавали в академиях. В чеченских горах и лесах они срабатывали редко – полевые командиры бандформирований придерживались своих устоев, своих методов ведения войны. Потому и приходилось учиться заново, вырабатывать новые тактические приемы.
Два снайпера расположились на небольших возвышениях по обеим сторонам тропы. Двум бойцам капитан приказал занять позиции чуть дальше, чтобы ударить с тыла и отрезать каравану путь к отступлению. Остальные растворились в «зеленке». Рядом с командиром остался лишь Толик Игнатьев, а чуть левее залег юный лейтенант Павлов – новобранец отряда, беспрестанно отодвигавший мешавшую ветку.
«Волнуется салага, – жевал сухую травинку Кармазин. – Не привык еще к нашим сумасшедшим будням. Ничего… Десяток-другой выходов, и станет таким же, как все».
Сколько уж подобных засад было организовано им за время службы на Кавказе! Крошил со своими молодцами банды, выслеживал главарей бандитских формирований, громил такие же караваны… В основном грамотно продуманные операции проходили успешно – в конце концов, и сам Кармазин был отличным профессионалом, и парней отбирал в свое подразделение не с улицы. Но случались и осечки. Редко, но случались. Сейчас, по его убеждению, все должно было срастись.
Наконец, в плотных зарослях мелькнула чья-то тень, спустя несколько секунд на тропе нарисовался сутуловатый кавказец. Тяжело дыша, он озирался и неуклюже переставлял длинные ноги. За ним, вровень с первым мулом, осторожно продвигался другой – чуть моложе, пониже ростом и половчее. Следом один за другим из-за поворота, огибавшего поваленное дерево, появлялись навьюченные животные и сопровождавшие их вооруженные люди…
До заранее обозначенного Кармазиным рубежа – угловатого валуна, вросшего в землю посреди лесной проплешины, оставалось немного. Сейчас тощий мужик, возглавлявший караван, поравняется с ним и…
– Давай, дрищ, давай, – ласково поглаживал пальцем спусковой крючок капитан. – Еще десять шагов. Девять. Восемь…
Однако не дойдя двух метров до своей смерти, тот вдруг оглянулся и встал. Рука нетерпеливо скользнула за пазуху, потянула из кармана пачку сигарет. А к поляне уже подходили другие вооруженные боевики, парочка из которых расторопно шмыгнула в кусты – должно быть, осмотреть прилегавшую местность.
Первый выстрел Кармазина должен был послужить сигналом для остальных бойцов группы. Караван рубежа не достиг – старший объявил привал. Теперь медлить нельзя: если конвой разбредется в стороны от тропы, то задача многократно усложнится. Уже сейчас капитана беспокоили те молодцы, что исчезли из поля зрения.
Он коротко взглянул на Игнатьева, занимавшего неплохую позицию справа. Тот понял командира без слов и, неприметно кивнув, уполз в «зеленку».
«Там будет порядок! А вот слева один Павлов. Черт! Кто же знал, что они решат тут устроить перекур!» – лихорадочно размышлял Кармазин, с трудом отыскивая в зарослях хорошо замаскировавшегося снайпера Димку.
«Духа видишь?» – знаком спросил он у него.
«Нет», – мотнул тот головой.
Зато молодой лейтенант, смекнув о причине беспокойства командира, вовремя подсуетился.
«Цель вижу!» – просемафорил он и с умоляющим ожиданием смотрел на капитана.
«Ладно, – скрепя сердце подумал тот, – не маленький уже, не курсант. Пора и ему доверять в серьезных моментах».
И, дозволив Павлову заняться отошедшим в заросли бандитом, поймал в прорезь прицела грудь закурившего сутулого кавказца…
Резко крутанувшись во сне, Кармазин свалился с постели и больно тюкнулся затылком об пол. Лежа на полу, он несколько секунд глазел в темный потолок, тяжело дышал и силился понять, где находится.
– Фу-ух, – вытер он со лба холодный пот и принял сидячее положение.
Кармазин был дома – в своей скромной квартирке, оставшейся от родителей, на окраине Новорубинска. За окном темно, светящиеся зеленые цифры на часах показывают половину четвертого. Значит, скоро рассвет.
К Станиславу давно привязалась привычка просыпаться ночью через каждые два часа. В мирной жизни это ужасно раздражало, потому что, внезапно вернувшись из сладкого небытия, опять заснуть было чрезвычайно трудно: он лежал, ворочался, гнал прочь тяжелые мысли о трудной судьбе и неизменности смерти… Зато в горах Кавказа внутренний будильник не раз спасал. Собственно, там эта привычка и появилась. За исключением особо секретных миссий, его группа перемещалась в светлое время; часиков в девять вечера выбирали место для ночлега, разбивали бивак, ужинали и около десяти отбивались. Таким образом, первая смена дозоров всегда происходила в полночь, вторая в два. В четыре, если предстояло топать дальше – поднималась вся группа; если по плану торчали на месте – дозор менялся еще разок, остальные спали до шести.
Голова после выпитой вечером водки была тяжелая, в висках стучало, во рту пересохло.
С трудом поднявшись, он направился на кухню.
– Выпей, Стасик, «Ессентуки № 17» – удиви печень, – бормотал он, открывая дверцу холодильника.
Не глядя достав бутылку минералки, Кармазин надолго припал к ее горлышку…
Проклятый сон, наполненный живыми воспоминаниями о чеченской войне, беспокоил редко. Но, как говорится, редко да метко – картинки и действия являлись с такой реалистичностью, что выматывали по полной. Словно заново возвращался в то время и в ту местность. Как правило, это случалось накануне важных событий, являясь апофеозом внутренних треволнений.
Утром предстояло ехать в центральный офис компании, куда Кармазин пытался устроиться на работу. Компания небедная: бомжей, алкашей и проходимцев с улицы не берут. Имеет автопарк грузовых «газелей» и занимается перевозкой крупногабаритных грузов: мебели, холодильников, техники… В общем, всего того, что не помещается в обычную легковушку. У Стаса было универсальное водительское удостоверение – со всеми категориями. Позвонив накануне в офис, он долго отвечал на вопросы менеджера по кадрам, пока не получил добро прибыть на очное собеседование и предварительное ознакомление с контрактом.
Вдоволь напившись, он подошел к окну с видом на обшарпанную кирпичную стену соседнего дома и агентство ритуальных услуг. Ночью слева горел единственный желтый фонарь, освещавший проход между домами. В проходе не было ни души. Город спал.
– Ничто не может нарушить течения размеренной жизни в Новорубинске, – вздохнул Кармазин и поплелся в комнату. – Даже легализация однополых браков на другом континенте…
Упав на кровать, он повернулся на бок. В запасе оставалось пара часов. Нужно было отдохнуть и встать относительно свежим.
– Надеюсь, пленка закончилась и кошмары из прошлой жизни больше не приснятся, – прошептал он, засыпая.
Подразделение спецназа отчаянно сопротивлялось.
Небольшая группа Кармазина слаженно и за полминуты ухлопала почти всех людей Мансура. Тот сразу понял: на крохотной полянке его караван столкнулся с настоящими охотниками-профессионалами. Сам он так и остался лежать под ветвями большого куста, сжимая в одной руке автомат, а в другой портативную рацию, изредка издававшую противное шипение. Не сделав ни единого выстрела, почти не двигаясь, дабы не обнаружить себя, хитрый чеченец лишь осторожно осматривался да истеричным шепотом поторапливал по радио Араба. Его отряд двигался по тому же маршруту после отдыха и переформирования в Панкийском ущелье.
Наконец запоздавший отряд Араба подошел.
Он появился в тот момент, когда стрельба утихла, а Мансур наблюдал из-под куста за неверными, решившими обследовать поляну и убедиться в гибели караванного конвоя.
Да, Араб был мастером подобных комбинаций. Многолетнее участие в войне, которую он начал рядовым воином у Бараева; бесчисленные вылазки, налеты, теракты, засады на дорогах… Все это в результате сложилось в огромный боевой опыт удачливого полевого командира. Сегодня его умению организовывать сложные операции мог бы позавидовать любой выпускник Российской академии Генерального штаба.
Люди Араба появились неожиданно и сразу обрушили шквал огня на четверых русских бойцов, которые обследовали поляну. Эти четверо погибли сразу. Следом моджахеды подавили огонь двух спецназовцев, оказавшихся позади каравана. Остатки группы Кармазина приняли бой. Занимая выгодную позицию, они отвечали короткими очередями из автоматического оружия и снайперских винтовок и тоже изрядно потрепали отряд Араба. Его моджахеды напирали с южной стороны; не жалея патронов, давили; пытались обойти поляну по скальным уступам и взять спецназовцев в клещи. Но те отчаянно отстреливались.
Скоро и с той и с другой стороны в ход пошли гранаты. Схватка грозила стать затяжной…
Однако все решил последний воин Мансура. Тот самый, что был послан им в сторону от тропы – осмотреть местность. Именно его находчивость и решила исход поединка на дне лесистого глубокого ущелья.
Несмотря на приличный похмельный синдром, утром Кармазин проснулся за полчаса до прозвеневшего будильника.
– Раньше встанешь – больше выпьешь, – протер он глаза, направляясь в ванную комнату.
Впереди его ждали скудный завтрак, короткие сборы и забитая автотранспортом дорога до компании, в которую он намеревался устроиться водителем.
У выхода из квартиры он остановился, уставившись на ключи от автомобиля, лежавшие в коридоре на тумбочке. В крови наверняка оставался алкоголь, да и запашок после вчерашней пьянки был изрядный. Однако на миг представив, как в троллейбус нахлынет приличная толпа граждан, презирающих пешие прогулки и не накопивших денег на личный транспорт, как сомнет, сплющит, утрамбует, обнимет, Стас решительно сгреб связку ключей и вышел в подъезд…
Вообще-то он надеялся на то, что собеседование станет простой формальностью. С какой стати ему будут трепать нервы и задавать сложные вопросы из университетской программы? В его воображении собеседование должно было выглядеть примерно так: начальник отдела кадров вызовет старого усатого шоферюгу. Тот спросит, как работает двигатель внутреннего сгорания; Стас, конечно же, красочно опишет его устройство.
После чего кадровик скажет:
– Опишите степень своей адекватности.
– Я не делаю селфи, – ответит он с ехидным лицом.
– Вы приняты.
Громко заиграют фанфары, ему выдадут грузовой автомобиль, и на следующий день он отправится развозить счастливым гражданам мебель, газовые плиты и холодильники…
В назначенное время Кармазин сидел на удобном стуле в кабинете шикарного офиса. Сидел и скучал. Верно говорят: в море человек страдает от жажды, а в многолюдном офисе – от одиночества.
В кабинете был сделан свежий ремонт: белоснежные жалюзи на окнах, глянцевый натяжной потолок с яркими светильниками, на полу красивая плитка; новенькая офисная мебель. По стенам висели плакаты с фотографиями сверкавших лаком грузовых автомобилей и оптимистичными лозунгами типа: «Воспользуйтесь услугами нашей компании, и ваш груз будет доставлен в целости и в срок!» Под лозунгами были начертаны номера контактных телефонов.
Впрочем, Станиславу было не до плакатов и лозунгов – он держал в руках типовой контракт и старался дышать в сторону от менеджера по кадрам, которым оказалась холеная девица в белой блузке. Позади Кармазина на стульчике дожидался своей очереди мужчина лет тридцати в потрепанном костюме советского интеллигента. Он был невысокого роста, щупл и ровно подстрижен; верхнюю часть лица «украшали» очки в тонкой оправе.
«Неужели и этот устраивается водилой?» – подумал Стас, увидев его в кабинете. Он прошел собеседование раньше и теперь, вероятно, ожидал результат.
Сегодня Кармазин был чисто выбрит, причесан, одет в единственный приличный костюм, и его внешность полностью соответствовала лоску и новизне кабинета, выдержанного в бело-синих тонах. Особенно во внешнем прикиде выделялись его часы – настоящий швейцарский шедевр, некогда подаренный его заместителем – старшим лейтенантом Труниловым. Стальной водонепроницаемый корпус, выпуклое сапфировое стекло, наличие сложных функций, лунный календарь, автоматический механизм с сертификатом хронометра, ограниченная серия и прочие приблуды.
Да, внешность ему подправить удалось, но выхлоп после вчерашнего остался приличный. В общем, он знакомился с условиями, а в угнетенном этанолом мозге складывались эпические картинки…
Собеседование началось с анкеты, которую вручила девушка-менеджер.
– А на хрена водителю анкета? – вежливо поинтересовался бывший спецназовец.
– Так положено. Заполняйте или покиньте кабинет, – так же вежливо ответила она.
На ее блузке висел бейдж, на нем было напечатано имя – Елизавета.
«Елизавета – родом из глубокого кювета», – поморщился Станислав и напряг отравленный алкоголем мозг. Надо было покопаться в истории собственной жизни, извлечь из нее и зафиксировать на бумаге наименее опасные повороты…
Покончив с анкетой, он принялся изучать контракт…
– Прочитали? С условиями согласны? – не отрываясь от компьютерного монитора, интересуется девушка.
– В процессе, – проглатываю строчку за строчкой.
Лицо девушки с нитками выщипанных бровей и жирно накрашенными ресницами его не интересовало – уж слишком отчетливо на нем написано презрение ко всему человечеству.
Девица была заурядной представительницей тупых офисных стерв. Длинные ноги, глаза по пятаку, губки бантиком, сиськи четвертого размера. И юбка из папиного галстука. Кармазину хорошо известен данный типаж: запредельный ЧСВ (чувство собственной важности), диплом платного отделения усть-козлоярского экономического колледжа и патологический синдромом вершительниц человеческих судеб. Такая родную маму не пожалеет ради того, чтобы трахнуться с местным боссом. А потом, пользуясь доступом к начальственному телу, уничтожит всех его врагов. Но начнет, конечно, со своих.
– Где вы работали раньше? – цедит она сквозь ровные зубки.
А вот об этом распространяться не стоит. Во-первых, принадлежность к довольно редкой профессии может повредить трудоустройству. Во-вторых, он давал подписку о неразглашении секретной информации, связанной с предыдущей специальностью.
Решил назвать последнее место работы – там ничего секретного не было.
– Новорубинский водоканал.
– Кем вы работали?
– Водителем.
– Каков стаж вашей работы водителем?
Стас посмотрел на свою трудовую книжку, к которой мадам даже не притронулась. И нагло соврал:
– Около десяти лет.
– С условиями ознакомились? – щелкала она длинными ноготками по клавиатуре.
– Заканчиваю…
Крепкие матерные словечки так и рвались из уст связанного Кармазина. Этим словечкам не мешали ни разбитые губы, ни сочившаяся солоноватая кровь, которую поминутно приходилось сплевывать.
Да что от них было проку?.. Материться следовало раньше, когда готовил и натаскивал прибывшую из училища молодежь.
Мало готовил и натаскивал. Недостаточно был строг и требователен. Редко наказывал. А таких, как Павлов, надо было не наказывать, а гнать в три шеи из спецназа.
Впрочем, теперь поздно горевать. Теперь хорошо бы помолиться за спасение или уповать на удачу, на счастливый случай. Однако надежд на чудеса становилось все меньше и меньше.
Трех выживших бойцов куда-то вели по скользкой пыльной тропе. Руки их накрепко скручивала длинная веревка, образующая единую связку; глаза закрывали плотные повязки. Ноги для самостоятельного передвижения оставались свободны, да от этого легче не становилось.
Первым в связке, спотыкаясь, шел капитан, вторым шагал его заместитель Толик, замыкающим плелся молодой Павлов.
«Идиот! Салабон! – зло сплюнул Кармазин накопившуюся во рту кровь. – Из-за его нерасторопности и слабости пришлось бросить оружие и поднять руки…»
Способных продолжать бой у лесной проплешины оставалось трое: Игнатьев, раненый Димка и сам Кармазин. Не много, если рассчитывать на благополучный финал. Но и не мало, для того чтобы испортить «ченам» настроение. Втроем они еще поспорили бы с бандой. Ох, как поспорили, если бы не слабак Павлов!
Признаться, капитан посчитал его убитым, когда тот, нырнув в заросли за ушедшим в сторону от тропы бандитом, надолго пропал из виду.
Лучше бы его там убили!
Грех так рассуждать, но… мальчишка оказался жив. Мало того, бандит обезоружил лейтенанта и, прячась за обмякшим телом, выволок из кустарника, приставив к горлу длинный клинок.
Вот тогда-то, увидев обезумевшие от страха и полные страдания глаза молодого подчиненного, Станислав и хрястнул с досады своим автоматом о камень. Затем медленно встал, подняв руки.
Встал и Толик. А раненый Димка подняться не смог.
В тексте трудового договора Кармазин не нашел ничего нового. Полное отсутствие прав компенсировалось высокой степенью ответственности. Контракт буквально пестрил жирным курсивом, коим были обозначены всевозможные запретительные меры и строгие кары за их нарушения. Такие слова и фразы, как «штраф», «запрещено», «подлежит административному наказанию», «работник несет ответственность», «покрывает убытки за простой» и тому подобное – встречались на каждой странице по десятку раз.
Когда Кармазин завершил ознакомление с грозным документом, то захотел спросить Елизавету: «А не должен ли я отправиться в Южную Америку собирать сахарный тростник и знать наизусть песню негров из «Рабыни Изауры»?..
Тактично умолчав о неграх, он произнес другое:
– Есть несколько вопросов.
– Да, я слушаю.
– Требуют прояснения несколько пунктов.
– Что именно вам не понятно?
– Вот… в пункте 4.2 «Выплата заработной платы и иных платежей, связанных с трудовой деятельностью Работника осуществляется Работодателем путем перечисления денежных средств на банковский счет Работника».
Глядя в монитор, девушка высокомерно улыбается:
– И что же неясного в этом пункте?
– Дело в том, что у меня нет банковского счета, – признался Станислав. – И, честно говоря, никогда не было.
– Это не проблема. Мы открываем счет в партнерском банке каждому, кто устраивается в нашу компанию. Если вы нам подойдете, то через две недели после оформления вам выдадут банковскую карту.
– Хорошо. Тогда последний вопрос.
– ?
– В разделе «Заключительные положения» есть некий странный пункт… А вот он – нашел: «В случае наступления естественной смерти Работника, а также смерти по болезни или смерти вследствие несчастного случая Работодатель берет на себя обязанность захоронить тело на общем кладбище ближайшего населенного пункта…»
Елизавета снова одарила насмешливым взглядом.
– И что же в этом пункте вас смутило?
– Все мы смертны – тут вопросов нет. Но, предположим, я не хотел бы, чтобы мое бренное тело после смерти хоронили черт-те где. Неужели нельзя доставить его в Новорубинск?
– Можно, если вы расстанетесь с жизнью в радиусе пятисот километров от нашего города. Но если это произойдет дальше, то извините – будете захоронены там, где нарушили Правила дорожного движения.
– Занятно. А если нарушу не я? Или вы не в курсе, сколько по нашим дорогам сейчас разъезжает сумасшедших придурков?
– В курсе, но поделать с этим вопросом ничего не могу. Увы, это правила нашей компании.
– Понятно. И как часто у вас гибнут люди? – на всякий случай спросил Стас.
– Случается. Но не чаще, чем в других компаниях…
Тоска брала от таких разговоров. Хотелось помереть где-нибудь среди звезд на космическом корабле, но он понимал, что сдохнуть придется на этой мелкой планетке среди идиотов…
Глубокую философскую мысль прервал появившийся в кабинете мужчина. Вошел он по – хозяйски – решительно и без стука, после чего прямиком направился к столу Елизаветы.
Та, завидев его, подскочила как ужаленная, растянула в подобострастной улыбочке губки и ангельским голоском сказала:
– Здравствуйте, Сергей Вадимович. Очень рада вас видеть.
Кармазин молча взирал на вошедшего.
Сорокалетний мужик был высоким и грузным, с лощеным белокожим лицом, покрытым реденькой и довольно противной на вид бороденкой. Одет он был в дорогой костюм, на груди тоже мотался бейдж, но надписи Стас не разглядел.
– Как дела в вашем отделе? – негромко поинтересовался он у Елизаветы.
– Вот опять пришли устраиваться, – столь же тихо ответила она, кивнув на посетителей.
– Разве у нас есть вакансии?
– Одна.
– Выходит, один из них двоих лишний?
– Выходит, – вздохнула девица.
– И ты не знаешь, кого из них выбрать?
Услышав этот вопрос, капитан сжался и почуял неладное.
Тем временем Сергей Вадимович распрямился, потянул носом воздух и, покрутив головой, посмотрел на Кармазина.
– Вы вчера что-то отмечали? – ядовито прищурившись, спросил он.
– На дне рождения был, – с ходу соврал Стас. – Мне же сегодня не садиться за руль.
– А где гарантия, что вы сегодня опять не найдете повод что-нибудь отметить? Лиза, в общем, так… того оформляй, – кивнул Сергей Вадимович на очкарика. – А этому товарищу верни документы.
– Да положить мне на вас с размахом, – сгреб Станислав трудовую книжку с паспортом и, не прощаясь, покинул кабинет.
Домой он ехал, пребывая в самом поганом настроении. Уж слишком много надежд он связывал с профессией водителя в той проклятой компании, из которой его только что вежливо турнули. И даже немного привык к той мысли, что со дня на день начнет заниматься извозом крупногабаритных грузов, что все в его жизни наладится и не придется скитаться в поисках временной халтуры. Ведь денег в кармане оставалось ровно на одну попойку в ресторане на перекрестке Осенней и Затонской. Ну, может быть, еще на поход в магазин за продуктами. А что делать дальше?..
Припарковав старенький «Форд» на привычном месте, он вошел в подъезд своего дома, поднялся по лестнице на нужный этаж. Провернув в замке ключ, вошел в квартиру, доставшуюся ему от родителей.
Папа по профессии был строительным инженером и получил это жилье, когда ему стукнуло тридцать. Умер он в относительно молодом возрасте, прожив в этом новеньком на тот момент доме всего семь лет. Мама дожила до шестидесяти.
Разувшись, Станислав прошел на кухню и включил электрический чайник. Устало опустившись на стул, обвел взглядом скромную обстановку прихожей и кухни…
Он никогда не был приверженцем роскоши. Даже когда наезжал сюда в отпуска из «горячих точек», имея на кармане приличные деньги, предпочитал тратить их с умом, а не на дорогие вещи. К примеру, купил для мамы автоматическую стиральную машину, так как старая советская начала барахлить, да и требовала для обслуживания немало усилий. В другой раз уговорил, когда мама пожаловалась на боли в желудке, положил ее в клинику на обследование, а затем оплатил дорогое лечение. Последним вложением была замена окон и двери на лоджию – расторопные ребята за пару дней демонтировали рассохшиеся деревянные и поставили современные пластиковые.
Сделав чай, он прошел в зал и уселся в старое, но удобное кресло. Пить горячий напиток не торопился – сидел, положив голову на высокую спинку, и вспоминал…
Еще до его рождения папа с мамой на пару лет уехали в Мурманскую область с четкой целью: заработать на шикарную машину – «ЗАЗ 965», именовавшийся в народе «горбатый Запорожец».
В небольшом городке на берегу Белого моря отец без труда нашел работу по специальности, мама устроилась в библиотеку. Им выделили комнату в двухэтажном доме. Из обстановки в ней была только подслеповатая лампочка, видавший виды кухонный стол да одна табуретка.
Сложив в углу свои пожитки, они бросили посередине комнаты матрац и затеяли семейный совет, поскольку следовало налаживать быт, ведь жить тут предстояло два года.
После жарких дебатов министра экономики с министром финансов было принято следующее решение: на обстановку и прочие необходимые в быту вещи тратить в месяц не более ста рублей. Сто пятьдесят откладывать на сберкнижку, остальное – на питание.
Набросали план покупок. В первый месяц следовало приобрести кровать и посуду. В следующий – платяной шкаф, стол и полку для книг. В третий – шкаф для посуды, стулья и ковер. Далее следовали: стиральная машина, столовый сервиз, газовая плита вместо убогой электроплитки, настенные часы. А завершали длинный список люстра с радиоприемником.
Принеся домой первую зарплату, папа уехал на пару дней в командировку. А вернувшись, увидел, что вместо кровати и посуды мама успела купить и привезти стиральную машину, сковороду, кастрюлю, две ложки и… радиолу с пластинками. На тарелки, по ее словам, уже не хватило – лимит в обозначенные сто рублей был исчерпан.
Вначале папа был очень удивлен.
– Как же ты могла перепрыгнуть на шесть месяцев вперед и купить радиолу?! – сердился он. – У нас же был четкий план! А кровать, а посуда?..
И тогда мама выдала свою коронную фразу, после которой у папы кончались все аргументы:
– Считай, что я тебя уговорила.
А когда в пустой полутемной комнате заиграла музыка, доносимая радиоволнами с «далекого материка», папа и вовсе размяк и заулыбался.
В жилище почти ничего нет – одна сковородка с парой ложек. Но зато есть шикарные штучки, резко повышающие качество жизни: стиральная машина и радиола. Что удивительно, соседи по двухэтажному дому смотрели на их организацию быта с презрительным удивлением и крутили пальцем у виска: что за легкомыслие – на полу, но с музыкой! А между тем, из соседских комнат доносилась ругань, а из комнаты родителей Стаса – джаз.
Почему-то Станислав запомнил эту незамысловатую историю на всю жизнь и так же всегда старался перепрыгнуть через «ковры, кровати и столы». Перепрыгнуть и сразу прикупить «радиолу». Просто в какой-то момент он понял: жизнь слишком коротка и нужно поступать не как написано в строгом плане, а так, как пожелает душа. Именно поэтому в двух комнатах доставшейся от родителей квартиры стояла старая мебель, но имелись две шикарные плазменные панели и новенький музыкальный центр. В ванной комнате обитали отличная стиральная машина и душевая кабина с парогенератором. На кухне был полный набор современной техники: высоченный шведский холодильник, микроволновая печь, итальянская кофе-машина, мультиварка…
Кстати, свою мечту его родители все-таки воплотили в жизнь – проработав в Мурманской области ровно два года, купили «горбатого Запорожца» и вернулись в Новорубинск, где вскоре родился Станислав. А потом вся семья еще десять лет ездила на этой машине в Крым, Сочи и Абхазию.