Глава 4
Подготовка и психология
После выполнения задания в Сент-Эвале 22-я эскадрилья вернулась в Норт-Коатс 8 мая и возобновила патрулирование голландского берега. 42-я эскадрилья в Лошаре контролировала норвежское побережье и Скагеррак. Обе эскадрильи наносили удары по «Лютцову» в июне, но лишь Ловитту из 42-й удалось добиться успеха.
Через два дня после атаки на «Лютцов» Гиббс поразил торговый корабль водоизмещением 600 тонн недалеко от Текселя. Он патрулировал морской путь с двумя другими самолетами. Когда Гиббс оторвал взгляд от Текселя и взглянул на море, он подпрыгнул от радости, увидев большой конвой почти под своим крылом слева. Гиббс тут же сделал разворот для атаки головного корабля, а Кемп и Байт в других двух самолетах наметили свои собственные цели. При приближении со стороны берега они либо остались незамеченными, либо их принимали за своих. И снова Гиббсу удалось приблизиться к цели на расстояние сброса торпеды, не подвергаясь обстрелу. И даже когда начался заградительный огонь, самолет Гиббса не понес урона, так как стреляющие не были уверены, что это настоящая атака. Поэтому Гиббсу удалось нацелить торпеду с более близкого расстояния, чем возможно при плотном огне.
С момента обнаружения цели до запуска торпед прошло всего несколько секунд. Результат – точное попадание в середину корпуса корабля. Таким образом Гиббс утвердился в своем мнении о том, что секрет успешной торпедной атаки – произвести сброс с близкого расстояния. Но только используя фактор неожиданности, можно занять идеальную позицию для стрельбы, не будучи сбитым и не отклонившись от цели из-за плотного заградительного огня.
Ирландец Кемп, влетевший в гавань Бреста вслед за Кеном Кемпбеллом, был сбит в этом бою. Это единственная потеря самолета во время атаки, когда Гиббс выполнял роль ведущего.
В конце июня эскадрилья перебазировалась на остров Торни. Дневное патрулирование голландского побережья становилось все более важным. Это был один из самых результативных способов беспокоить врага, препятствуя проходу судов, но немцы быстро усвоили этот урок и усилили охрану своих конвоев, что сделало дневные атаки довольно опасным делом. 22-й эскадрилье надлежало проводить операции над Каналом против конкретных целей при поддержке истребителей, а новой 86-й эскадрилье «бьюфортов» оставалось патрулировать голландские острова, проводя операции главным образом ночью. Наступал конец целого периода войны. Торпедные удары все еще проводились с новой базы, но у французского берега корабли встречались редко, и, хотя иногда эскадрилье все-таки удалось проводить атаки, результаты были минимальными.
Изменение оперативных условий, отсутствие атмосферы «ищи и наноси удар», сокращение числа атак неминуемо повлияло на изменение характеров служащих эскадрильи. Пилоты стали менее отчаянными, менее инициативными. Заметным исключением был молодой австралиец, который прибыл в эскадрилью вместе с четырьмя другими пилотами в июне, – Джонни Ландер. Он быстро зарекомендовал себя как способный и целеустремленный пилот, немного склонный к отчаянным действиям. Ландер стал прямым наследником Дика Бьюмана и Кена Кемпбелла. Он также стал единственным из четырех новых пилотов, кому удалось пережить это лето.
В течение лета произошло много печальных промахов даже при хороших погодных условиях, и экипажи эскадрильи не могли не заметить, что ВВС все больше внимания уделяет бомбе как противокорабельному оружию, утрачивая веру в торпеду: ее производство дорогостояще, применение ограниченно и требует долгой и специальной подготовки персонала. Вторая группа «бленхеймов» продолжала наносить удары по кораблям до конца года, когда тяжелые потери заставили командование бомбардировочной авиации прекратить операции. Однако бомбардировки продолжали «хадсоны», успешно действовавшие по ночам. Была сформирована еще одна эскадрилья «бьюфортов» – 217-я, но за исключением действительно больших целей торпеды редки использовались.
По крайней мере один человек все же сохранил веру в торпеду – Пет Гиббс. Успешно закончив службу, он покинул 22-ю эскадрилью в сентябре 1941 года и занялся подготовкой новых торпедистов. Ему повезло выжить, но он продолжал скучать по жизни в эскадрилье и все еще искал шанс продемонстрировать успешное применение торпеды. Ходили слухи, что эскадрильи «бьюфортов» будут использоваться в Средиземноморском бассейне, и Гиббс, даже не заглядывая в карту, знал, что эта узкая, окруженная землей полоска моря, по которой пойдет все морское снабжение корпусов Роммеля в Африке, может стать удобным местом для применения торпед.
Нервно истощенный за двенадцать месяцев службы в 22-й эскадрилье, Гиббс считал строгий распорядок подготовительных курсов еще более угнетающим. Он уже был ведущим летчиком эскадрильи, а теперь стремился стать командиром эскадрильи «бьюфортов».
Но его шанс был еще впереди.
Первые «бьюфорты» были доставлены прямо в действующие эскадрильи, и пилотам пришлось проходить переподготовку непосредственно на аэродромах. Некоторые из них провели неделю на Бристольском авиационном заводе в Филтоне, обучаясь работе на новой машине. Но уже к концу 1940 года производство «бьюфортов» было достаточным для того, чтобы открыть в Чивеноре, возле Барнстепле в Девоне, оперативный центр переподготовки. Здесь формировались и проходили подготовку новые экипажи. Отсюда их переводили в центр подготовки торпедистов в Эбботсинхе возле Глазго. Завершив здесь свое обучение, они направлялись в одну из эскадрилий «бьюфортов».
Когда экипажи прибывали в Чивенор, это были уже полностью подготовленные летчики. Пилоты не только получали здесь свои крылышки, но и умели управлять двухмоторным самолетом. Штурманы и стрелки-радисты получали свои крылышки позже. Фактически большинство стрелков-радистов прибывало непосредственно из артиллерийской школы, где к их форменным курткам стрелков крепилась только половина крылышка.
Отсев происходил уже во время набора на различных стадиях. Во время отборочного интервью и медицинской комиссии, на первых курсах, при выполнении упражнений, тестов и прохождении экзаменов число учащихся постоянно сокращалось, пока, наконец, не будет сдан последний экзамен и крылышки ВВС станут гордо красоваться на мундире. Непрекращающийся процесс отбора снова вступал в силу, когда летчиков приписывали к той или иной команде. В результате этого, казалось бы, нерегулируемого процесса командование получало нужных ему людей, а на курсах подготовки всегда имелись вакантные места. Вместе с тем по мере возможности учитывались и личные способности и качества людей. Экипажам подразделений береговой авиации предписывалось проводить долгие часы в монотонных полетах над однообразным морем, для выхода на встречу или на цель в конце длительного пути. Штурманы должны были быть тщательно подготовлены к управлению самолетом только по расчетам, без каких-либо ориентиров, в течение многих часов. Исходя из этого, многие штурманы, закончившие подготовительные курсы с отличными оценками, были направлены в подразделения береговой авиации. Радистам тоже предстояло научиться передавать срочные сообщения после долгих часов радиомолчания. Пилотов отбирали скорее по их надежности, упорству и выносливости, чем по отточенным навыкам пилотирования.
Эти люди, закончившие различные школы подготовки, разбросанные по всей стране, спешили в Чивенор за день-два до начала новых курсов, встречаясь в поездах в конце своего путешествия.
– Вы, случайно, не в Чивенор?
– Конечно!
Возможно, пилотов не очень заботил состав их экипажей. Большинство из них об этом практически не задумывалось. Они предполагали, что в течение нескольких последующих месяцев им удастся подобрать нужный состав. Летчики скромничали в оценке своих полетов, не понимали, почему один человек должен полностью доверять другому в воздухе, и не чувствовали себя достаточно уверенно, чтобы попросить другого присоединиться к его экипажу. Возможно, многие догадывались, что им потребуется хороший штурман. Со своей стороны штурманы легко сближались с пилотами, вскоре завязывалась крепкая дружба, и после этого все внешние трудности только укрепляли их союз.
Еще прочнее скрепляли этот союз радисты и стрелки. Как правило, их уровень образования и менталитета был несколько ниже, чем у пилотов или штурманов. Им не хватало основ образования или способности к обучению, чтобы сдать экзамен на пилота или штурмана. Некоторые уже переступили через возрастной порог подготовки пилотов. Другие всячески старались получить звание пилота, но не сумели сделать это ввиду различных особенностей темперамента или недостатка здоровья. Некоторые просто поспешили пройти ускоренную подготовку на радистов и стрелков, вместо того чтобы ждать несколько месяцев для поступления на курсы пилотов. Они боялись, что война закончится еще до того, как они смогут подняться в воздух. Но в большинстве случаев должность стрелка-радиста позволяла людям, не достигшим высот в пилотировании, принять участие в войне в воздухе.
Но хотя этот человек был готов вручить свою жизнь в руки другого, играть роль подчиненного и даже называть себя пассажиром, как оно зачастую и было, пилот-радист, учитывая разносторонний опыт прежней жизни, обладал достаточной долей смекалки и способностей. Он хотел присоединиться к ВВС, он хотел летать. Его привлекала романтика полета. Он был очарован крылышками, которые ему могли дать только ВВС, и, если получал их, был на вершине блаженства. Естественно, ему давали только половину крылышка, но это было гораздо лучше, чем вообще ничего. Многие так утверждали.
Конец ознакомительного фрагмента.