Глава 4
Где-то, глубоко под Ржавым королевством, где темно и сыро, где непрестанно капает вода, по винтовой каменной лестнице спускались двое – Шляпник, чьи шаги были беззвучны и разваливающийся на ходу некромонтул, с трудом ковыляющий на длинных руках.
Калео не знал, что думать. Не такого владыку тьмы он себе представлял. Совсем не такого.
С момента их встречи Шляпник ничего не сказал и не ответил ни на один из вопросов некромонтула. Тот, поняв, что лучше помалкивать, просто шел, а точнее уже волочился, покорно отставая на пару шагов.
До чего ты дошел? Посмотри на себя. Ты позор Киддера, корил себя некромонтул, боясь, что ничем хорошим эта затея не закончится.
Он рассказал про преследование, про то, что его уже заждался Жнец, обо всех трудностях путешествия и имморталистке, но новый хозяин лишь молчал и бесшумно шел вперед. Он не был человеком или магом, или представителем какой-нибудь другой расы, известной Калео.
Архонт, подумал некромонтул, вспомнив о редких, могущественных существах, вершащих волю Титанов. Нет. Он нечто более мрачное и могущественное. Тогда кто? Какой-нибудь демон или мелкий бог?
В своих сладких грезах, вызванных зовом, Калео Вагадар представлял себе все что угодно: гигантского монстра-демона, могущественную колдунью с лицом невинной девушки или ворвавшегося в мир смертных полубогов из иных измерений. Зов был таким сильным и невыносимо тянул туда, в неизвестные дали, что Калео за последние месяцы уже спланировал свое будущее на долгие годы вперед. Первым пунктом в этом длинном списке значилось новое, живое тело, которым он мог пользоваться всласть и наверстать все упущенное…
Шляпник вдруг остановился и улыбнулся, будто прочел грязные мысли нового слуги.
Лестница вскоре кончилась, приведя их к тяжелой двери, которая тут же открылась, стоило Шляпнику протянуть свою когтистую руку вперед.
– Пришли, – тихим хриплым голосом произнес он.
Войдя в комнату, Калео удивленно и несколько боязливо начал озираться по сторонам. На высоких полках по всем стенам в полумраке виднелись странного вида колбы, банки и мензурки. Большая часть из них были довольно внушительных размеров.
Алхимия, с презрением подумал некромонтул и тут же пригляделся.
Некоторые из жидкостей светились болезненно зеленым, красным или синим. Но другие Калео показались более интересными. В формалине, под толстым стеклом на него взирало множество совершенно разных глаз. Большие, маленькие, целые или почти иссохшие, как у него самого, покрытые белой пеленой гниения. Вот чья-то хорошо сохранившаяся голова, с торчащим языком, рядом какая-то непонятная рыба-ящерица, сверху – не рождённый младенец, когда-то умерший еще в утробе матери. Ядовитые железа мантикоры, эмбрионы шестилапа, щупальца длиной в человеческий рост. Мертвое уродство несовершенных, изменённых магией от кровосмешения между полукровками или, того хуже, результаты алхимических экспериментов по выведению новых видов. Примеры сочетания несовместимости такие, как человека с громадными скрюченными лапами паука и жвалами на лице или собаки-змеи-краба у которой не осталось ничего от предков. Грубое сочетание голых мышц, чешуек, хитина и клешней.
От такого даже Калео стало не по себе. Нет. Отвращение его не трогало. Некромонтула начали одолевать странные подозрения: а не станет ли он сам одной из местных достопримечательностей? Не за этим ли его так сильно призывали, чтобы он занял свое почетное место в этой страшной и восхитительной на его взгляд, коллекции? Экспонатов было так много, столь разных и безжизненных, что хоть на выставку вези. Но эта коллекция не предназначалась для хвастовства или для городских зевак, что приходили в музей или анатомический театр поглазеть на заспиртованную мертвечину.
– Ну, наконец! Явились! – прокряхтел кто-то с дальнего конца мрачного зала.
Засмотревшись на все это мертвое великолепие и мучаясь подозрениями, Калео не обратил внимания на человека, сидевшего за столом, заваленным всякими бумагами, алхимическими приборами и устройствами. Это был седой скрюченный старик, взиравший на них через комично толстые линзы очков и улыбающийся кривой ухмылкой.
– Это все ваше? – вкрадчиво спросил Калео, немного осмелел и вышел вперед.
Как он заметил, на большей части пожелтевших листов бумаги, валявшихся на полу у стола ученого, изображались всякого рода формулы и руны.
– Да! А как же?! – проворчал старик, встал из-за стола и подошел к гостю. – Ты чуть не опоздал!
Он нагнулся и начал оглядывать некромонтула, его прогнившую серо-коричневую плоть, из-под которой виднелись ребра и остатки позвоночника.
– Гниет, – заметил старик, принюхавшись. – Он точно подойдет?
Шляпник, стоявший у входа, медленно кивнул.
– Что значит «подойдет»? – переспросил некромонтул, чьи страшные подозрения казалось, вот-вот подтвердятся. – Ты хоть знаешь, смертный, кто стоит перед тобой. Я Калео…
И тут старик пнул его прямо в лицо, заставив дряблое тело опрокинуться назад.
– Передо мной еще один выскочка! – выплюнул старик. – Если бы не твои знания и гнилая кровь, то я бы никогда не стал вести дела с подобными тебе!
Некромонтул, как мог, резко поднял голову, чтобы… возможно, попытаться бежать, хотя сейчас это уже было бесполезно. Но Калео замер, увидев раскрытый листок бумаги в руке старика. Странного вида символ с изогнутыми краями захватил все его внимание. Соединенные спирали закружились перед его глазами словно змеи, и не успел Калео сказать хоть что-то, как взор его потемнел.
Западня, подумал он, теряя сознание.
Вокруг высились дома с обветшалыми крышами, пустыми окнами и опавшей штукатуркой. Большая часть местных стен были покрыты ругательными надписями, бессмысленными рисунками черепов или гениталий. Дома, старые, брошенные, мертвые, будто стоячие скелеты из кирпича и бетона, казалось, вот-вот должны были рухнуть. Обычные дома, хозяева которых пали при первой волне революционной войны. «Свобода требует жертв» один из излюбленных лозунгов, которым оправдывали себя Освободители народа.
Двадцать лет назад, когда эти пустые улицы имели названия, когда этот район почти ничем не отличался от других, именно здесь вспыхнула первая искра революций. Один молодой маг убил двух жандармов, возможно случайно, а может и нет. Кто-то говорит, что это была самооборона, якобы жандармы избивали юношу, нарушившего комендантский час, и ему ничего не оставалось, как испепелить их. Кто-то говорит, что маг начал первым и безумно хохотал, мучая представителей закона. К сожалению, доподлинно неизвестно кто прав, а кто твердит лживые слова иных лиц. Возможно, и те, и другие в чем-то правы. Казалось бы, обычное дело – взбунтовавшийся маг – в истории Серры таких, были сотни. Но считается, что именно с того бедного юноши и начался бунт. Впервые горожане восстали против власти. В то же время в зловещей тюрьме магов и политических преступников, в другой части страны произошел массовый побег заключенных, ставших в последствие Освободителями.
В Серре магов не любили издревле, и права их сильно ущемлялись. Все, кто обладал магией, считался отбросом общества, чуть ли не прокаженным. Их регистрировали в правительственных органах и отправляли в специальный интернат или закрытое гетто, по сути, в тюрьму, в которой их долгими годами пичкали таблетками, пытаясь «избавить от проклятия». Им давали препараты, подавляющие их потусторонние силы, убеждали, что так они станут нормальными и, что демоны не смогут проникнуть в их сознание. Также имелись жесткие ограничения в законе, запрет на создание семьи, личного предприятия и комендантский час – никаких прогулок после восьми вечера. Магов, нарушивших закон, отправляли в ссылку на сангумные рудники, откуда никто не возвращался, или сразу на Северную площадь, где их, на радость публике, разрывали на части. И всё это считалось необходимым злом, мерой предосторожности для безопасности общества. Нужды большинства – общественное спокойствие и порядок – важнее нужд меньшинства – свободы всеми ненавистных отбросов.
Конечно, если сравнивать с тем, что творилось сто лет назад, когда бедных магов сжигали на кострах сотнями или всю жизнь держали в темницах, почти с самого рождения это являлось относительно цивилизованными мерами. А все из-за старой войны с Телосом, с соседями с запада, где в стране вся власть находилась в руках магов. В своей жестокости Империя, возможно, была права, ведь многие маги в свое время навлекали на головы простых серран ужасные беды. В поисках могущества, бессмертия или величия, эти мудрые мужи с умным выражением лица, абсолютно уверенные в своей правоте, открывали порталы в иные миры, освобождая жутких тварей, создавали новые виды болезней и вызывали природные катаклизмы. Все ради, казалось бы, благой цели. Счет их жертвам шел на десятки тысяч. А закончилось все это бесчинство пару веков назад, когда один слишком высокомерный маг убил одного очень неосторожного императора. На следующий день его сын, занявший престол, издал страшный указ, перечеркнувший многовековой союз с западными соседями и переменивший мировоззрение миллионов серран.
Даже спустя три столетия многие серране, будь то люди или полукровки, побаивались магов. В дореволюционной Империи граждане ненавидели магов настолько, что даже сдавали своих новорожденных детей в специальные интернаты, стоило им узнать об их «проклятии». Другие шли на более… радикальные поступки в страхе перед позором общественного порицания.
В нынешнее время подобной практики не имелось. Конституция Республики дала магам равные с остальными права. Маги жили и работали, как все, но страх и недоверие предков, передавшиеся через поколения, все же остались в сердцах простых граждан.
Некоторые говорят, что тот юный маг пошел против правил, потому что влюбился в обычную девушку и шел к ней на свидание. В ту ночь влюбленные хотели сбежать из города и поселиться где-то в глубинке, пожениться вопреки запретам родителей и общества, жить ради самих себя. Но не вышло. На пути появились жандармы, которые определили мага по клейму, нанесенному на его лицо. Юноша противился, просил, умолял, чтобы его отпустили к любимой, и когда не осталось выбора, ему пришлось пойти на крайние меры. Или это вышло случайно. Никто не знает. Это лишь еще одна версия случившегося. Как говорится, городская легенда.
Факт в том, что именно на этой пустынной улице, по которой сейчас шла странная женщина в черном и маленький мальчик, начался крах целой Империи. Маленькая песчинка обвалила целую гору. Никто не любил вспоминать об этом. Никто не помнил имени того мага и то, что с ним случилось потом.
– Сколько еды! – облизнув губы, сказал мальчик. – И все смотрят на нас. Прячутся в тени.
Час назад они въехали в город и, оставив телегу с ящерицей, продолжили путь пешком. А точнее, только телегу, Марк завел бедное животное в темную подворотню и тут же сожрал. Все их совместное времяпровождение монстр в облике мальчика, не переставая, продолжал рассказывать истории о прошлых визитах в этот мир. Как оказалось, ему было несколько сотен лет. Как поняла Кера, ее спутник являлся свидетелем Войны ведьм, исчезновения Киликий и даже несколько раз встречался с самим Адамом в разных его воплощениях.
– Тоже мне пророк! – фыркнул мальчик, говоря о человеке, поступки которого изменили историю если не всего мира, то этого континента уж точно. – Десятый Адам был высокомерным ублюдком, седьмой был слишком добрым – все пытался искоренить рабство. А вот четвертый вообще был женщиной! Но больше всего меня впечатлил тринадцатый. Тиран, прикрывшись религией, захапавший себе полмира. Хорошо, что он исчез, и жаль, что я не приложил к этому свою руку.
Марк говорил, а Кера молча шла рядом. Имморталистка была слишком умна и понимала, что эту тварь рано или поздно необходимо уничтожить. Пули его не брали, а значит, Марк был существом из иного измерения, о чем он упоминал при каждом удобном случае. Возможно, он даже находился сразу в нескольких измерениях одновременно. Случалось и такое. Оружие из мира смертных мало подойдет, и поэтому нужно было слушать этот детский голосок, рассказывающий о страшных зверствах, о людоедстве, геноциде или поедании мертвых животных, чтобы, наконец, выудить слабое место монстра. Если раньше его изгоняли из этого мира, о чем Марк напрямую ничего не говорил, значит, есть способ все же от него избавиться.
– О, наконец-то показались! – улыбнулся Марк, прервав свой рассказ о драконах. – Какие-то они неаппетитные.
Говорил он о людях, медленно появляющихся тут и там из подвалов и пустых окон заброшенных домов. Ночь была стихией Керы, как и ее спутника. Местные жители проследили за ними достаточно долгое время и проявили себя, лишь пропустив гостей вглубь своего «царства», откуда те не смогут сбежать. Смердящие оборванцы, бродяги в дырявых обносках, хромающие калеки и покрытые шрамами здоровяки осторожно вывалились из своих укрытий и окружали гостей.
– Вас всех я не съем! – признался Марк с ухмылкой, когда люди окружили их плотной стеной.
– Вы забрели не в тот район, дамочка, – улыбнулся самый большой из бродяг, показывая свои гнилые зубы. – Неудачное это место для прогулки. Дай-ка присмотреться. А ты красавица! Пожалуй, мы оставим вас в живых. Дамочку – нам, а мальчика – нашему королю. Такие как раз в его вкусе! Хе-хе. Да здравствует Ржавый король!
«Да здравствует Ржавый король!», – повторила толпа и разразилась мерзким на слух смехом. То были мужчины и женщины, с грязными лицами, с жадными похотливыми глазами, отражавшими их порочную суть, с мотыгами, вилами и дубинками в руках. Пропащие души, никому ненужные, брошенные, сломанные и злые.
– Какие глазки! – произнес здоровяк и, подойдя вплотную к имморталистке, снял ее капюшон.
Седые волосы и желтые глаза женщины будто светились в свете редких факелов в руках разбойников.
– Она какая-то странная, – прошептал кто-то.
– Неместные. Сразу видать!
– У нее оружие! – возопил другой, заметив пистолеты на выпирающих бедрах женщины.
Толпа оживилась, зашумела. Но это был вовсе не страх. Эти люди, повидавшие всякого и которым нечего было терять, только обрадовались перспективе легкой наживы.
– Давай так. Тебе – их души, а мне – тела, – предложил Марк, маленьким пальчиком считая присутствующих. – Хотя их душами, наверное, и сам Дьяпар побрезгует. Хорошо, что я не брезгливый.
– Ведите нас к вашему главному, – велела Кера.
– Я и есть главный, – ухмыльнулся стоявший перед ней оборванец.
Толпа взорвалась очередной волной смеха.
Кера одним резким движением вытащила пистолет из кобуры. Не успел собеседник придумать очередную «шутку», как схлопотал пулю в живот и свалился наземь. Бездомные резко отпрянули назад, казалось, убегая врассыпную, но тут же собрались снова, готовые разорвать чужаков в клочья. Но спустя мгновение они замерли в нерешительности. А остановил их облик Марка, частично явившийся в это измерение: черная кожа, двухметровое худое тело, длинные когтистые руки, вытянутое зубастое рыло без глаз, с четырьмя узкими длинными ноздрями. Это было неполное превращение – большая часть его сил дремала где-то запредельно далеко, в ином измерении.
– А теперь слушайте сюда! – заговорила властным голосом Кера, бросив на монстра короткий взгляд. – Мы ищем одно существо. Не человека. Нам нужен такой же чужестранец, как и мы. Мы знаем, что он где-то здесь. Либо подскажите, как его можно найти, либо не мешайте и тогда не пострадаете.
Люди оглядывались друг на друга и тупо таращились на монстра. Никто не хотел умирать, но и помогать тоже желающих не нашлось. За считанные секунды толпа рассосалась. Люди попрятались в своих заброшенных домах, убегая без оглядки.
– ТЫ СЛАБАЯ! – произнес рявкающим голосом монстр, возвышавшийся на полметра над Керой.
Так вот какой ты, подумала женщина, смерила его взглядом и, отвернувшись, пошла дальше. Черный медальон, скрытый под одеждой, тихонько вибрировал, сообщая, что Калео Вагадар рядом. Но, где именно некромонтул прячется, еще предстояло узнать.
Где-то позади Марк приступил к очередной трапезе. Кере не хотелось слышать хруст ломающихся костей и чавкающий звук разрываемой плоти, но прикрыть уши руками или убежать было бы глупо. Вместо этого она просто накинула на голову капюшон и проверила свой пистолет. Еще одна душа. Старое оружие со множеством мелких рун являлось так называемым «проводником душ». Душа любого умерщвлённого этими пистолетами оказывалась запечатанной в них. Этим она и занималась у себя на родине – собирала души провинившихся и отдавала их Жнецу. А там дальше, за врата, в безызвестность, тьму.
– А ты знаешь, из нас выйдет отличная команда! – воскликнул Марк, когда догнал ее на повороте.
Монстр снова был в облике мальчика. Того самого, за душу которого Кера заключила контракт и обрекла себя на вечную охоту.
– Не вкусно. Но сойдет! – сказал Марк, вылизывая свои крохотные розовые губки. – А ты знаешь, я больше не чую нашего беглеца.
Кера остановилась. И действительно! Она больше не чувствовала присутствия Калео Вагадара. Такое могло случиться лишь в одном случае. Кере и ей подобным давалась крохотная частица тела или души беглеца. Волосы, палец, кольцо, книга, неважно что, главное, чтобы эта вещь принадлежала человеку достаточно долгое время. Таким образом имморталисты могли найти свою цель, где-бы она не находилась, пока эта самая цель была жива, точнее, пока ее душа находилась в этом измерении. Теперь же медальон, некогда принадлежавший некромонтулу, перестал вибрировать.
– Не может быть! – прошипела женщина.
– Странные вещи происходят… – задумчиво произнес Марк, глядя вниз на свои ножки. – Я чувствую что-то иное. Кого-то более… интересного.
– Ну-ка, ну-ка. Открывай глазки. Вот, хорошо.
Старик в толстых очках засмеялся. Его морщинистое бледное лицо сначала было каким-то размытым, раздвоенным, но вскоре зрение нормализовалось.
– Как дела? Ты меня слышишь, мертвяк? Киваешь? А-а-а. Сейчас. Подожди.
Он в чем-то ковырялся, что-то настраивал, смеялся и задавал вопросы. Руки старика скрывали толстые резиновые перчатки, а из одежды на нем была только его странная широкая шляпа и докторский халат. Было слышно, как он босыми ногами шлепает по мокрому полу.
– Знаешь ли, люблю простор, – объяснил старик, вкалывая какой-то укол с желтой жидкостью. – Продувает конечно, но ничего. Холод – это хорошо для органической ткани, верно? Ой, слишком много! Что-то заболтался с тобой.
В следующий раз старик принес с собой металлическую сферу с жужжащими механизмами внутри. Под тонкой решеткой виднелись шестеренки, пружинки и стрелочки, двигающиеся безостановочно.
– Это, чтобы ты был быстрым, – объяснил старик. – А ты спи. Спи, говорю.
Мертвым не снятся сны. Мертвые вообще не спят. Но…
– Ты знаешь, я же ведь ученый, – говорил старик, сидя на краю железной кровати и раскуривая трубку. – Я столько им дал, столько сделал. Кристальные двигатели, сосуды душ и прочее. Такова работа Дедалов. Наш Орден издревле радовал человечество своими изобретениями. А потом их украла Гильдия купцов и распродала всем остальным странам, стравив их друг против друга. Вот раньше были времена, при Империи! Я столько экспериментировал! Император так боялся магов, что хотел, чтобы я нашел лекарство, которое могло бы их сделать нормальными. Я скажу тебе еще больше: его собственный сын родился магом. Не просто магом, а архонтом! Это чуть не убило его. Хе-хе! Принц-маг! Такого Серра еще не знала. Ведь из-за него и началась эта гребаная война. Точнее, из-за моих экспериментов над магами, которых привозили десятками в Кводор. Но я ведь пытался их вылечить! Ха! А еще этот Кроктор Меньес! Толстый упырь, будь он не ладен! До сих пор пытается со мной тягаться! Но ничего, скоро я ему покажу. Скоро я закончу свой эксперимент!
Старик громко рассмеялся. Смех вскоре превратился в кашель, и, успокоившись, Дедал продолжил свой монолог.
– Понимаешь, никто меня не заставлял. Я – не монстр. Я – ученый. А наука требует жертв. Как, впрочем, и свобода, благополучие, счастье и все остальное. Сожри, или тебя сожрут! Придумай что-нибудь, докопайся до истины, узнай, как всё работает! И жертва всегда одна – совесть. Либо ты жертвуешь своими моральными принципами, творишь страшные вещи, нарушаешь человеческие законы, и впоследствии твои изобретения спасают тысячи жизней. Или же! Испугавшись непостижимых знаний и оберегая свой душевный покой, живешь как обычный человек, не привнеся в этот мир ничего полезного. – старик плюнул на пол. – Как ты понимаешь, я не испугался.
А потом настала долгая гнетущая тишина. Кажется, старик был пьян и, кажется, он плакал. Разглядеть было сложно.
– Я тебе рассказывал, как работал на Гильдию купцов? – заговорил он снова, спустя несколько минут. – Эти ворюги украли, присвоили мои идеи о новых двигателях дирижаблей! Чертовы капиталисты! На все пойдут ради денег.
Дальше слушать было невозможно. Стало темно, тихо, и мягкие объятия небытия снова забрали его куда-то вдаль. Когда Калео открыл глаза в следующий раз он, как выразился старик, был «готов на все сто».
– Ты меня слышишь, великий некромонтул? – саркастично спросил Дедал, снимая резиновые перчатки.
Калео кивнул и первым делом посмотрел на свои руки – обычные, человеческие, без когтей, без удлиненных пальцев, только вот кожа была какой-то белой.
– Что ты сделал? – спросил некромонтул и не узнал свой голос. – Во что ты меня превратил? А что?.. Что это? – он присел и огляделся вокруг. – Мне… холодно!
Старик кряхтя засмеялся.
– Что, не нравится? Могу в тело собаки приделать тебя, – он отошел к углу комнаты и притащил большое зеркало с колесами. – На, любуйся!
Калео не мог поверить своим глазам. Из него сделали некое подобие Зашитых – представителей особой касты из его родины. Он увидел обнаженное тело совсем юного подростка лет шестнадцати-семнадцати, с тонкими руками и ногами. Калео спрыгнул с операционного стола и, чуть пошатываясь, подошел к зеркалу. Опустив взгляд на свою грудь, прикрытую стальными пластинами, Калео понял, что механическое сердце качает по его венам искусственную кровь.
– Я установил твою душу в небольшую алхимическую капсулу, – объяснял старик. – Она у тебя в черепе, а в груди – насос. Это ненастоящее сердце, да и тело неживое уже несколько дней. Так что, будешь бледным, как труп. Хе-хе!
Калео сделал несколько шагов вперед, начиная привыкать к новым ощущениям. Он смотрел на свое новое, юное лицо, с большими голубыми глазами, длинным носом и потрескавшимися губами. Копна черных волос свисала на его плечи. Пощупав затылок, некромонтул обнаружил маленькую пластину, под которой и скрывалась капсула с его душой.
– Что вы со мной сделали? – спросил Калео, пытаясь вспомнить, как он выглядел, когда еще был живым.
В памяти возникли далекие образы глупого крестьянского мальчишки, мечтавшего о бессмертии. Времена, когда билось его сердце, когда он пас овец и помогал родителям по хозяйству. Вспомнилась и чума, унесшая жизнь всех жителей его маленькой деревушки. Потом он очнулся в холодном мертвом теле, пробужденном жрецами Третьего совета. Жрецы выбрали только Калео Вагадара, оставив гнить тела его родителей в земле. Некромонтул вспомнил неприятные события столетней давности, но вот вспомнить свое собственное лицо он не мог.
– Я дал тебе новое тело, – ответил Дедал. – Старое уже изжило свое. Кстати, капсула скрывает след твоей души, так что о преследователях можешь не беспокоиться.
– Но как? Это тело… живое. Раньше я мог вселяться только в тела мертвецов. Но этот парень еще теплый.
– Хм! – старик ухмыльнулся. – Этот парень теплый, потому что механизмы качают кровь по венам. Он был лунатиком, то есть без чувств и сознания. Пустая оболочка.
– Но что с душой? – спросил Калео, опустив взгляд ниже пояса.
– А что душа? Душа – это лишь энергия, без воли и сознания. Ты можешь жить в этом теле сколько хочешь.
– А я ведь действительно живой «на все сто»! – улыбнулся Калео, глядя на свою эрекцию. – Господин не обманул меня. Он подарил мне живое тело! Теперь я могу чувствовать! Многое предстоит попробовать: сладости, вино, женщины… – некромонтул задумался. – Я умер девственником.
– Тогда тебе надо в Ночь! – засмеялся Дедал, от которого несло алкоголем. – Только не переусердствуй. Ты нам еще нужен.
– Господин не обманул меня.
– С чего ты решил, что тебя кинут?
– Просто я думал, что вам нужно только мое тело… – Калео обвел взглядом банки с мертвечиной. – как экспонат.
– Дурак! – выплюнул старик и громко засмеялся. – Экспонат?
– Зачем я нужен господину?
– Спросишь у Шляпника сам. Хотя… – Дедал кивнул в сторону двух больших ведер с какой-то зловонной черной жижей. – Твои прошлые останки послужат для великой цели…