Глава 6
– Я называю это увольнением по-американски. В нашем обществе слишком сильно ценится личность, мистер Булман, но и не менее этого ценятся интересы каждой компании. Главное, что компания ведет свою деятельность, не нарушая закона и обычаев. Еще важнее – она должна вносить свой вклад в процветание экономики страны. В итоге, что мы получаем? – Джеймс Бишоп сделал паузу. – Конфликт, мистер Булман. С одной стороны, у нас стоит личность со своими интересами, а с другой – компания.
– Вы хотите сказать, мистер Бишоп…
– Джеймс.
– Вы хотите сказать, Джеймс, что мое увольнение связано с интересами компании?
– Вы, скажем так, не отвечаете, вернее, перестали отвечать их ожиданиям от того, какой они видят свою компанию в будущем. Так что сейчас ваше место занимает человек, который более всего подходит для этого. Но и он не защищен от того, что произошло с вами. Если, в очередной раз, политика изменится, то кто знает, возможно, и он перестанет подходить.
– Я понимаю…
– Это хорошо, что вы понимаете, мистер Булман.
– Можно просто Норман.
– Норман. К сожаленью, подобная практика прекращения трудовых отношений очень распространена, а значит, такие случаи не являются чем-то диким и вопиющим. Вы раньше сталкивались с увольнением?
– Нет. Никогда.
– Сколько вы проработали там?
– Шесть лет.
– И что вы сейчас ощущаете?
Норману казалось, что он еще не готов ответить на подобный вопрос. Он прекрасно знал ответ, но еще сомневался в самом Джеймсе Бишопе, как человеке, которому он был готов рассказать о своих чувствах, личных и даже стыдливых.
– Опустошенность, мистер Бишоп.
Джеймс не стал второй раз подправлять Нормана, чтобы тот называл его по имени.
– Хорошо, – сказал психолог. – Этого достаточно. Расскажите о своей семье.
– О моей семье… – Норман задумался. Для него переход от личных ощущений после увольнения к рассказу о семье был слишком резким. Он готовился к тому, что Джеймс попросит его рассказать подробнее о своих переживаниях. – Ну, у меня супруга, Сандра, и у нас есть маленькая дочь, Синди.
– Сколько лет вашей дочери? – спросил Джеймс, улыбнувшись.
– Недавно исполнилось пять лет.
– Вы живете в доме или в квартире?
– В доме…
– И наверняка выделили для дочери самую большую комнату?
– О-о, еще бы, – усмехнулся Норман. – Когда мы с женой смотрели этот дом и зашли в ту комнату, то каждый из нас подумал об одном и том же – здесь будет стоять детская кроватка.
– Большое устроили новоселье?
– Было достаточно много народу. Родственники, друзья… Как обычно, знаете ли, – Норман откинулся на стуле и посмотрел в окно. – Но больше всех родственников было у Сандры. А еще я тогда узнал, как много у нее подруг.
– А ваши… – на мгновение Джеймс запнулся. Он хотел спросить про друзей самого Нормана, но подумал, что сейчас это не самая хорошая идея, – ваши родители там были?
– Был отец. Он специально приехал из Чикаго.
– Вы родом оттуда?
– Да.
– Как вы познакомились с вашей супругой?
– Это было в аэропорту.
– Серьезно?
– Да. Не совсем обычное место для знакомства, я думаю. Я возвращался из Остина в Чикаго после фестиваля. В зоне ожидания вылета она села рядом со мной, а потом мы разговорились. Как оказалось, она тоже была на этом фестивале и теперь спешила обратно к родителям.
– Что за фестиваль?
– Музыкальный. В основном там играли джаз, блюз и рок.
– А почему именно Остин? Это практически другая часть страны.
– Мне порекомендавали. Да и в то время просто хотелось вырваться из дома подальше.
– Понимаю. Родительский надзор.
– Не то слово какой… Но больше всего досталось Сандре. У вас с родителями было так же, мистер Бишоп?
Джеймс, как и всегда, внимательно слушал, что ему отвечал клиент, но на вопрос, заданный ему Норманом о его родителях, он сразу не ответил. Джеймс переменился в лице, и на Нормана он теперь смотрел так, как будто не понял вопроса.
– Нет. Я с этим не сталкивался. Так значит, вы любите музыку? – Джеймс сразу задал другое направление в разговоре.
– Люблю, но когда я был моложе, любил ее гораздо больше. Могу я задать вам один вопрос, мистер Бишоп?
– Конечно.
– К чему все это?
– Что вы имеете в виду?
– К чему все эти вопросы? Нет, я заранее прошу у вас прощения, мистер Бишоп, но вы не хуже меня знаете, для чего я к вам пришел. Так зачем вам знать о моих родителях, или о причинах моего посещения именно Остина, или о том фестивале, который я там когда-то посетил?
– Вы правы, Норман. Я прекрасно знаю о целях вашего визита ко мне. Главное – вы тоже это знаете… – последнее утверждение Джеймс сказал с нотой сомнения, и Норман это почувствовал.
– Да, я знаю… – сказал он и нервно сглотнул. Как бы сильно Норман не старался в этот момент скрыть нервозность, Джеймс прекрасно все понял, включая и то, что Норман прилагал неимоверные усилия, чтобы подавить свое волнение. Невзначай он посмотрел на его горло, по которому кадык, поднявшись и немного задержавшись, медленно опустился обратно.
– Вы уверены, Норман? Вы точно знаете, чего вы хотите?
– Я хочу перестать бояться…
– Чего именно?
– Всего, мистер Бишоп. Последние четыре месяца для меня прошли очень тяжело. Признаюсь, мне еще никогда не было так тяжело, как в последнее время. С тех пор, как я узнал о своем увольнении, у меня все начало валиться из рук. Я…
– Вы не пробовали найти другую работу? – перебил Джеймс.
– Конечно пробовал.
– И я так понимаю, вы и здесь столкнулись с проблемами?
– Не то чтобы столкнулся с проблемами, просто… Почему-то после пережитого мной потрясения, а для меня увольнение с работы было большим потрясением, я стал думать как-то по-иному… Вы понимаете?
– Нет, прошу вас объяснить.
– Я всегда считал, мистер Бишоп, что, имея надежную работу и надежный заработок, я защищен. Я и моя семья. Но иллюзия состояла в том, что я видел свою работу как раз такой, самой надежной, но это было не так. У меня не было никакой защиты. Я постоянно действовал, не видя, что на самом деле я кручусь во всем этом, как одинокий, беспомощный человек, все время находившийся в гнилой лодке, без крыши над головой, среди бескрайнего океана, в котором в любую секунду мог накатить шторм.
Нормана словно подменили. Если раньше он старался отвечать на вопросы Джеймса кратко, то теперь он не ограничивал себя в одних лишь словах, предназначенных только для того, чтобы передать смысл собеседнику. Теперь он заговорил, как настоящий мыслитель, имевший за плечами определенный опыт и впервые ощутивший горечь от того, что иногда преподносит жизнь. Норман продолжал:
– И вот я здесь, в вашем офисе, сижу перед вами. Признаюсь, я никогда раньше не посещал психолога, мистер Бишоп. Вы первый.
– Как вы думаете, Норман, мог бы я стать и последним?
– Я бы хотел на это надеяться…
– А от чего это зависит, по-вашему?
– От того, насколько правильно вы выстроите работу со мной и от того, насколько правильно и верно я буду выполнять ваши рекомендации.
– Я не соглашусь с вами, Норман. Все зависит от вас и только от вас. Вы уже стали осознавать, в каком мире нам приходится жить. И это еще до того, как вы посетили меня. Это хорошо. Но теперь, за вами стоит выбор – пускать все на самотек или стараться занять место у руля. Выбор есть всегда, Норман. Он есть всегда. Так что выберете вы?
– Я выбираю последнее, мистер Бишоп.
– В таком случае, я вам больше не нужен.
Джеймс поднялся со своего мягкого кресла, ожидая, что поднимется и Норман. Он собирался пожать ему руку, однако Норман продолжал сидеть, еще не поняв, что их разговор закончен.
– Но, подождите… Мистер Бишоп, я…
– Что?
– Я не знаю, как мне действовать. Ваш метод… – Норман остановился, надеясь, что психолог поймет все сам.
– Зачем он вам? – напрямую спросил Джеймс. – Поймите одно, Норман – вы выбрали место у руля, а значит, вы сами должны определять, что вам делать и как. Но вы вновь пытаетесь переложить задачу по решению ваших проблем на кого-то другого. Именно сейчас – на меня.
– Вы хотите сказать, что довериться вам, значит пустить вещи на самотек?
– Именно. Если вы остановились на втором варианте, то действуйте сами. Я уверен, вы прекрасно с этим справитесь, потом еще и я попрошу у вас совета. Но если вы начнете думать о первом варианте, то вы попросту можете потерять время, выбрав его. Мой вам совет – поговорите с вашей супругой. Перестаньте от нее все скрывать. Она заслуживает того, чтобы вы говорили ей все напрямую. Если вы оба поймете, что вам действительно требуется моя помощь, то вы можете прийти ко мне еще раз. Вдвоем.
Норман, так и не пошевелившись, смотрел снизу вверх на мистера Бишопа недоумевающим взглядом. Он, никогда не посещавший психологов, имел представления о том, как строится их работа, вернее, как она должна строиться. Поведение же мистера Бишопа полностью противоречило его представлениям.
– Мистер Бишоп, я не совсем понимаю вашу логику…
– Вы и не сможете ее понять, Норман. Не сможете. Вы даже не добились ответа на свой вопрос.
– Какой именно вопрос?
– Вы спросили меня о том, почему я задаю вам вопросы, которые, на ваш взгляд, не имеют никакого отношения к обсуждаемой проблеме.
– Так почему?
– Потому что ваши ответы помогли мне узнать о вас больше. Когда я спросил про ваших родителей, вы упомянули только отца, но не мать. Это может означать, что вы воспитывались только им. Я прав?
Джеймс вел разговор аккуратно, соблюдая спокойный тон. В его выражениях чувствовалось, что он только высказывает предположения, а не что-то похожее на факты, в которых он был полностью уверен. К тому же, Джеймс допускал, что он мог ошибаться в своих суждениях.
– Да, мистер Бишоп, вы правы. Меня вырастил отец. Но что с того?
– Я упомянул про родительский контроль после того, как вы сказали, что вам хотелось вырваться подальше от дома. Ведь на тот момент вам было около двадцати трех лет, согласитесь, в этом возрасте человек должен вести самостоятельную жизнь. Но ваш отец так увлекался вашим воспитанием, что, когда вы достигли этого возраста, он все равно продолжал следить за вами. Естественно, вас это осточертело, и поэтому вы уехали. А те родители, которые слишком заботятся о своих детях, не давая им возможности самим решать за себя, при каждом удобном случае не упустят возможности что-то проконтролировать. Он слишком много в вас вкладывал, Норман, слишком много вам давал, а уже потом он следил, чтобы вы делали все правильно, все так, как он от вас и ждал. Если бы он этого не делал, то ни о каких желаниях уехать из дома вы бы не заговорили.
Джеймс сел обратно в кресло и продолжил:
– Что касается вас, Норман, то вы привыкли, что вас контролируют. Вы ждете, что за вас решат ваши проблемы. На сознательном уровне вы взрослый, самостоятельный мужчина, имеющий работу, и вы с гордо поднятой головой идете вперед, приобретая дом в ипотеку для себя и для своей семьи. Но на уровне подсознания вы остались все тем же юношей, который устал от родительского контроля, но который полноправно продолжает ждать, что, в случае возникновения проблемы, ее решит за вас отец. За вас никто ничего не решит, Норман. Ни ваш отец, ни я, ни кто-либо другой. Все в ваших руках.
На следующий день после встречи с Норманом Булманом.
Джеймс лег на спину рядом с Верной. Только что они закончили заниматься любовью, и Верна со спины перевернулась на правый бок, обняв одной рукой Джеймса. Погрузившись в свои мысли, они недолго помолчали, пока первым не решил заговорить Джеймс.
– Знаешь, что больше всего привлекает в человеке?
– Что?
– Загадочность.
– Загадочность? Я думала, что загадочность только раздражает.
– Нет. Именно это. А еще нестандартность.
– Да уж, нестандартности тебе не занимать.
Верна медленно провела пальцами по губам Джеймса и сказала:
– Ты стал слишком много работать.
– Я всегда много работал, – Джеймс повернул голову к Верне и добавил: – Но завтра я весь день пробуду с тобой.
Верна, улыбнувшись, спросила:
– Несмотря ни на что?
– Несмотря ни на что.
Уличные дороги и тротуары заливал дождь, и из приоткрытого окна в комнату проникал свежий, прохладный ветер. Джеймс и Верна слушали, как крупные дождевые капли ударялись о металлический карниз. Они оба чувствовали умиротворение и приятную усталость от проведенного за работой дня. Сейчас Джеймс находился в том состоянии, когда голова была наполнена безмятежным туманом, в котором растворялось сознание, пока не наступит сон.
Конец ознакомительного фрагмента.