Глава 4
Зубова в Грозном знали как начальника УФСИН по Северо-Кавказскому федеральному округу. Начальник управления исполнения наказаний, поставленный Москвой, – человек видный. Но никто не помнил случая за последние семь лет, чтобы кому-то удалось навязаться ему в друзья и влиять таким образом на положение дел с осужденными. Как лицо известное, генерал – теперь уже генерал-полковник – Зубов передвигался по Грозному на «Мерседесе» с джипом сопровождения. Он входил в любые учреждения и первым выслушивал приветствия. Поэтому, когда он появился в отеле «Арена-сити» на улице Полярников, в белой рубашке и черных брюках, словом, в выходном костюме, портье совершил какой-то немыслимый трюк и администратор проявился через несколько секунд. Генерал выглядел как отпускник, и только кожаная папка под мышкой немного настораживала.
– Меня здесь ждут люди из Москвы, – сообщил он, глядя поверх голов персонала.
– Да-да, Александр Львович, – кивнул администратор. – Они в триста втором номере. Вот только…
– Что только?
– Ведут себя…
– Что такое?
– Правила гостеприимства…
– Не тяни кота за яйца.
– Избили службу безопасности, разбили вазу… зачем бить вазу?
– Кто здесь хозяин? Хозяин здесь Малибеков. Малибеков имеет претензии? – Зубов посмотрел на часы.
– Нет-нет, Александр Львович!
– Тогда зачем ты мне все это рассказываешь? Среди вас мертвые есть?
– Нет, – подумав, ответил администратор.
– Это должно быть причиной вашей искрометной радости. Вы, видимо, просто не сильно их разозлили. Веди!
Поднимаясь вслед за услужливым администратором, Зубов подумал, что еще лет десять назад этот устроившийся сюда по протекции главы тейпа чех поливал огнем колонны русских солдат. Сидел, сука, за валуном с пулеметом и бил наверняка, целясь в головы. Понятия не имел о костюме и не знал, что нож можно использовать одновременно с вилкой. А теперь работает администратором и размышляет нравственно.
Судя по описанию событий, недавно случившихся, Стольников приехал. И привел с собой кого-то еще. Это ранее не обговаривалось, но генерал и не думал противоречить капитану. Пусть делает все, что считает нужным. Лишь бы вернуть Ирину.
Постучав, администратор посчитал свою миссию оконченной и хотел улизнуть, но мстительный Зубов поймал его за локоть.
– Однако надо порядок навести, – заметил он. – А то все так из Москвы будут приезжать и вазы бить, верно? Пойдем, родной, разберемся.
В открывшуюся дверь он чеха почти втолкнул.
Узнав генерала, посветлевшие Ключников, Айдаров и Жулин встали. Однако не знали, как правильно вести себя в присутствии администратора.
– Буяним? – поинтересовался Зубов, осматриваясь.
Помимо вазы были разбиты: торшер, окно, люстра и огромное настенное зеркало. Причем последнее из перечисленных стеклянных изделий хранило на себе две вмятины, какие обычно появляются на ветровых стеклах автомобилей, когда сбитый пешеход бьет по нему головой.
– Это ничего плохого! – заверил администратор, и только сейчас Зубов заметил у него на лбу ссадину. – Ваши друзья немного поспорили, и все.
– Мы кофе попросили, а он говорит: «Сбегай и налей», – объяснил Ключников, присаживаясь на подлокотник кресла.
– Что же вы так с руководством химического министерства? – вкрадчиво полюбопытствовал Зубов, кладя руку на плечо администратора. – Ваша как фамилия?
– Усенов, товарищ генерал. Мы сейчас все приведем в порядок.
Зубов подтолкнул его в спину. Вести в Грозном распространяются молниеносно. Через два часа все, кому нужно, а самое главное, кому не нужно, будут знать, что Зубов принял приехавших из Москвы боссов химического министерства. Главное, назвать организацию «химическим министерством», а чехи сами ему название придумают.
Вообще, боссы выглядели странно для высоты своего руководящего положения. В джинсах, накачанные, коротко стриженные и одетые как для уик-энда – в цветастых рубашках и легких мокасинах. Улыбнувшись, Зубов подставился под объятия.
– Молодцы, – съерничал он. – Прибыли незаметно. Четверо?
– Столько откликнулось в течение трех часов, товарищ генерал, – объяснил Стольников. – Слава богу, Татарин и Ключ живут в Москве, а Жулин в Зеленограде. Приехали быстро.
– Вы не представляете, какой толщины в моей квартире подписка «Доски объявлений» лежит, – неожиданно для генерала сказал бывший прапорщик Жулин. – Она уже выше меня.
– При чем здесь «Доска объявлений»? – не понял Зубов.
Айдаров рассмеялся.
– Да это так, дело прошлое, – пояснил Ключ, но все-таки рассказал генералу, как они встретились.
Зубову очень хотелось сказать, что они не изменились с той поры, как он видел их в последний раз. Хотелось сказать еще и для того, чтобы быть уверенным – они не утратили тех качеств, которыми славились. Но тогда бы Зубов погрешил против истины. Все очень сильно изменились. Бывшие «срочники» Айдаров и Ключников оправданно заматерели, время превратило двадцатилетних бойцов в крепких мужчин.
– Оставим приветственные речи на потом, хорошо? – подвел черту встрече Стольников. – Как я понимаю, у нас двадцать два часа, чтобы спасти девушку. – Подойдя к столу, он наклонил его, и на пол ссыпались осколки и журналы. – Нам нужны схемы объекта, прибор для движения по тоннелю, снаряжение и оружие. Вот список.
Саша положил на стол исписанный лист бумаги.
– Чем быстрее мы это получим, тем быстрее приступим.
Зубов поднял листок, пробежал его глазами, скомкал и сунул в карман.
– Я введу вас в НИИ и проведу к лабиринту. Вот универсальный пульт, открывающий замки на вашем пути, – замок на папке с визгом разошелся. Вынув прибор, генерал протянул его Стольникову. – Это на тот случай, если откажет система доставки.
– Система доставки? – переспросил Стольников.
– Точно.
Уточнять Саша не стал. Зубов знает, когда и что рассказывать. Только поэтому он, капитан, еще жив.
– Вот так так, – удивленно усмехнулся Саша, рассматривая пульт, который без труда умещался в его ладони. – А я помню его другим.
– Время идет, приборы меняются, – объяснил Зубов. – В две тысячи первом у тебя и телефона-то не было. Теперь – главное: никаких схем не будет. Снаряжения не будет. Оружия не будет. Вы должны смешаться с заключенными. Они одеты так же, как и вы, специальной униформы для них не существует. В чем брали, в том и ходят. Все необходимое добудете там. Как – не знаю. Я не могу вас вооружать и на глазах персонала НИИ отправлять в подвал. Вы должны незаметно пройти со мной через институт и так же незаметно войти в лабиринт. Не забывайте, что люди в институте понятия не имеют ни о какой Другой Чечне.
Стольников рассмеялся, окинув взглядом приятелей.
– Да будет так. Первый раз, что ли?
– И вот еще что… – Зубов оперся на стол и опустил глаза. – Это мое личное дело. Личное. Это значит, что не будет ни вознаграждения, ни внеочередных воинских званий, ни даже благодарности в личное дело. После завершения операции, чем бы она ни завершилась, я даже не смогу легализовать вас как членов общества.
– Мы все – бывшие, – тихо произнес Жулин. – Зачем нам звания?
– Бывших среди вас не бывает, – угрюмо отрезал Зубов.
Стольникову надоела эта прелюдия. Понятно, что Зубов как утративший дочь отец пребывал в удрученно-патетическом состоянии. Но делу это никак не помогало.
– Что мы знаем из того, что может оказать услугу во время работы? Кто руководит сейчас тюрьмой, где находится девушка? Сколько там вообще человек? Где находится оружие? Я должен все знать!
– Хорошо, – согласился Зубов. – В тюрьме в данный момент находятся семьсот двадцать восемь человек заключенных. А еще сто восемь человек караульной службы и персонала, и оружие, по всей видимости, находится не у них. Теперь ты знаешь все.
– Прикольная информация, – согласился Стольников, забирая из кресла сумку. – Нам пора.
Через полтора часа, смеясь и отпуская сарказмы по поводу дорог, которые в их памяти сохранились как накатанные колеи, а теперь были почти зеркально ровными, Стольников и его бойцы добрались до института химического анализа. За одиннадцать лет их отсутствия Чечня преобразилась до неузнаваемости. Всю дорогу, сидя внутри бронированного «Мерседеса» и глядя в окна, они вспоминали развалины, груды битого кирпича, надписи краской на стенах и пулевые отверстия с домовых панелях. Вместо «Добро пожаловать в ад!» теперь красовалась реклама ведущих мировых брендов, вместо «Не стреляйте, здесь живут люди» – предложения о покупке комфортного жилья. Ехать в иномарке представительского класса по знакомым улицам было неудобно. Стольникову хотелось выбраться наружу, сесть на броню «мерина» и широко расставить ноги, поставив меж них автомат.
Но автомата не было и в ближайшее время не предвиделось. Пока ехали, Зубов разметил на коленях общий план Той Чечни. На нем ясно были обведены границы тюрьмы и подступы к ней. Из видимых препятствий по дороге, ведущей к воротам «Миража», – лишь небольшой блокпост.
– Послушайте, товарищ генерал, – повернулся Саша к Зубову. – Вот что в голове не укладывается. Ладно, зэки не знают о том, где находятся. Но конвой, охрана, обслуга тюрьмы? Они не могут попадать в Ту Чечню с завязанными глазами, как зэки? Они же ясно представляют о том, где работают, и о том, как в случае необходимости выйти из лабиринта. Иначе о какой особой секретности мы говорим?
Зубов положил на карту широкую ладонь.
– Саша! Хозобслуга «Миража» – сами зэки. Из числа тех, кто пошел на контакт, но чье прошлое простить нельзя. В этом смысле им дано некоторое послабление, хоть они и не предполагают, что выйти на волю им никогда не удастся. Они во что-то верят, и эта вера заставляет их дорожить своим местом. Оказаться снова в камере – раз плюнуть. Достаточно передать информацию или окрыситься на охранника. – Зубов вынул пачку сигарет и закурил. – С момента вашего последнего поиска прошло много времени, капитан… Теперь тоннель – не череда лабиринтов и аркад. Тоннель – это железная дорога с множеством поворотов. Но все-таки это прямая, если говорить образно. Тот пульт, что у тебя в кармане, – это просто подстраховка на тот случай, если вдруг выйдет из строя транспорт или отключится энергия в тоннеле. Сейчас, когда тюрьма в руках бандитов, возможно все… Вы сядете в скоростной вагон и через три часа окажетесь на месте. Точно так же доставляется в тоннель охрана.
– Да, охрана, – многозначительно сделав ударение, напомнил Стольников.
– Охрана считает, что тюрьма «Мираж» – совместный проект грузинских и российских властей под общим управлением России, но находящийся на территории Грузии. Дезинформация для общего пользования внутри зоны – «Мираж» находится неподалеку от поселка Телави, в долине реки Алазани.
– И кто-то верит в совместный проект Тбилиси и Москвы? – усомнился Жулин.
– Со дня открытия «Миража» была пущена дезинформация. На территории Грузии нашими спецслужбами было задержано около ста грузинских наемников, проходивших обучение в лагерях на территории Чечни и Дагестана. Задержание, допросы, аресты, транспортировка – все было сфальсифицировано от начала до конца. Бандиты считали, что их допрашивают грузинские власти. После суда…
– Который тоже был сфальсифицирован, – вмешался Ключников.
– Совершенно верно, – подтвердил Зубов решительно. – А ты хотел, чтобы он резал детей в Дагестане, а потом через десять лет вышел на свободу? Разве пылесос, чистя ковер в твоем доме, засасывает только то, что предусмотрено по закону заводом-изготовителем?
– Давайте продолжим, а то мы уже въезжаем, кажется, – попросил Стольников, видя, как перед ним распахиваются высокие стальные ворота НИИ.
– Эта сотня грузин, воевавших в бандах Басаева, Кулоева и прочих уродов, является нашей информационной опорой. Они будут стоять насмерть, утверждая, что оказались в «Мираже» после суда в Грузии. Таким образом охрана считает, что охраняет тюрьму в Грузии. А доставляется туда сквозь тоннель в горном хребте, разделяющем Чечню и Грузию.
– И что, это всегда прокатывало? Неужели информация ни разу не просочилась вне? – удивился Айдаров.
– Ну почему же, – просто согласился Зубов. – Конечно, просачивалась. Каждый день просачивается! Спецслужбы США, Грузии и общественные организации ищут «Мираж» на севере Грузии, всматриваясь в каждую пядь земли от Казбека до Гуриани. Даже на дельтапланах летают.
Мамаев хохотнул.
– С космоса фотографировали. До сих пор ищут. Пусть ищут. А охрана работает, рассказывает правду, очень похожую на байки, и аккуратно получает довольно высокую по меркам Чечни заработную плату.
– Но они должны же были рассказать, что в тоннель, ведущий якобы в Грузию, они проникают через НИИ! – не выдержал Стольников.
– Мой НИИ всегда открыт для сотрудничества. За время его работы было разоблачено более двух десятков внедрившихся агентов. Я повторяю: чтобы оказаться в институте, нужно сначала проникнуть в городок при нем. Мой «Мерседес» въехал в городок, если вы заметили, через многоступенчатую систему охраны.
Поднявшись в кабинет Зубова, они продолжили разговор. Сотрудники НИИ, охрана, рабочие, все они жили на территории городка, в котором находился детский сад, школа, магазины, получали высокую зарплату и никто не хотел оказаться вне этих стен. Сыграно на психологии местных было тонко: в условиях нужды люди держались за свои места и никто не хотел ошибиться, вновь оказавшись в родном Ачхой-Мартане или Шали, в запущенном доме, без каких-либо перспектив в жизни. С родственниками – да, встречались, выход в принципе был вообще свободный, но здесь снова работал менталитет людей, повидавших в жизни нужду. Никто не хотел частить с выходами, опасаясь быть заподозренным и уволенным. Увольнение означало возвращение из уютных квартир и удаление от магазинов, в которых килограмм баранины стоил сто рублей. В родном Ведено на фоне сияющих зданий Грозный-сити сводили концы с концами и слушали по радио новости о приезде на день рождения президента Кадырова голливудских кинозвезд, а в детском саду городка при НИИ детям на завтрак подавали красную икру, а на полдник авокадо.
Стольников вынул из кармана телефон, но связи не было.
– Пустые хлопоты, – успокоил Зубов. – Сотовая связь на территории городка есть только у меня и еще у нескольких человек, посредством которых управляются подразделения НИИ.
– Они что-то знают?
– Нет. В НИИ о Той Чечне знают только шестеро.
Ключников огляделся.
– Нас здесь вроде пятеро.
– Ты забыл о человеке, который поможет вам в «Мираже» работать с приборами и электроникой. – Зубов глянул через плечо. – Полковник!..
Дверь кабинета Зубова, ведущая в смежное помещение, открылась. Стольников обернулся и увидел Ждана.
– Лейтенант!.. – воскликнул Ключников, хохоча.
– Уже полковник, – повторил Зубов.
Одиннадцать лет назад выпускник института космических войск Ждан был одним из членов группы капитана Стольникова, побывавшей в Той Чечне.
– Значит, ты не исчез, как все, – с холодком проговорил Саша, который был удивлен, и удивление это нельзя было назвать приятным.
– Он не мог исчезнуть, – вступился генерал. – Его отец занимал высокую должность, исчезновение сына не могло пройти незаметно. Но Ждан оказался крепким орешком…
– Кто знает… – пробормотал Стольников, глядя на полковника Ждана.
Ждан изменился внешне лишь частично. Пополнел, возмужал – да, но детская непосредственность с лица не исчезла.
– И как я могу вести группу, когда в ней будет человек, который не выполняет моих распоряжений?
Зубов встал из кресла и подошел к капитану.
– Саша, это я приказал Ждану не выполнять твой приказ. Его отец – мой близкий друг, если помнишь. И я сделал все, чтобы оставить его сына в этой жизни.
Прозвучало неприятно для слуха. Без труда можно было ловить мысль о том, что оставлять в этой жизни его, Стольникова, а также Жулина и других генералу не было нужды.
Стольников промолчал. Неприятное открытие. Да и плевать. Жаль только тех ночей, когда он вспоминал Ждана наряду со всеми, думая, что тот приобрел будущее, равное для всех. Ан нет, парень двинулся по служебной лестнице, сделал карьеру, сейчас полковник. Наверняка женат, в Москве дети, собака, счет в банке на его имя, а не на другое. Крепко спит и не боится, что однажды в спальне раздастся грохот выламываемых окон и вломятся люди из спецслужбы, имеющие целью выкрасть, привести в состояние растения и заставить замолчать навсегда.
Еще минуту назад все было понятно. Сейчас же в группе появилось напряжение, и Саша опасался, что это напряжение помешает работе. Он никогда не выходил с группой на боевое задание, если сомневался в ком-то. Заменял или просто оставлял в подразделении. Сейчас ни того ни другого сделать было нельзя. Ждан – факт, не подлежащий обсуждению. А потому Стольников принял этот факт и смирился. Личные чувства в работе хороши, когда их нет.
– Женщины в тюрьме есть? – спросил он, спускаясь вслед за Зубовым на первый этаж здания. – Я на тот случай, чтобы не спутать вашу дочь с кем-то.
– Нет, там женщины не содержатся. Не для них режим…
Стольников хотел спросить, что это значит, но не стал – они спустились еще этажом ниже и оказались на цокольном этаже. Перед входом Саша заметил, что Зубов открыл своим электронным ключом тяжелую металлическую дверь. Толщина ее была не менее сорока сантиметров, и если бы не гидравлические направляющие, похожие на те, что поднимают тракторный кунг, вряд ли ее можно было открыть вручную. Оказавшись в просторном фойе, Стольников обнаружил знакомое приспособление – стол с упорами для автоматов. Здесь конвой перезаряжал оружие, надо полагать. Тут же вдоль стен стояли наполненные автоматами и снаряженными магазинами шкафы с оружием. Они были заперты, но сквозь толстое стекло хорошо были видны стройные ряды «калашниковых». Некоторые ячейки пустовали. И сейчас эти автоматы гуляли по тюрьме «Мираж».
– Почему бы нам не прихватить по одному? – предложил Жулин.
– Потому что вы не на штурм идете, а готовитесь слиться с общей массой головорезов.
– О, у нас это легко получится, – заверил Ключников. – На рожу Татарина посмотреть, так это не ему, а общей массе с ним сливаться нужно.
Запахло как в автомастерской. Стольников понял, что где-то неподалеку находится место посадки в подвижной состав. Так и вышло. Пройдя сквозь еще одни двери, они оказались на тускло освещаемой платформе. Железнодорожный перрон в миниатюре. Зубов зашел в стеклянную будку, выполняющую здесь роль кабины оператора, и задвигал рычагами. Вспыхнул свет, громыхнули двери, и к перрону мягко, едва слышно, подкатил мини-поезд из трех открытых вагончиков.
Надписи «Проверь оружие», «Пристегнуть ремни» – вызвали у всех улыбку. Кажется, только что случилось возвращение Стольникова, Жулина, Айдарова и Ключникова в те времена, когда все было подписано и на всех стенах висели инструкции на самые неожиданные темы. Например, как пользоваться фонарем «летучая мышь» или сушить валенки в сушилке.
– С возвращением, – произнес Зубов в микрофон. Его голос донесся из динамиков, закрепленных на потолке вагончиков. – Сейчас я отправлю вас к «Миражу». Окна автоматически закроются. Поезд сам остановится у платформы. Ждан все знает. Я жду вас живыми.
Он не добавил «с Ириной», и капитан едва заметно улыбнулся. Генералу хватило такта не сказать главное. Покосившись на Ждана, Стольников развалился в кресле, но ненадолго. Раздался щелчок, и откуда-то из-за спинки сиденья стали выползать стальные обручи, обхватывая его тело справа и слева.
– Это что-то вроде ремней безопасности, – объяснил Ждан, глядя в пол. Осторожно выпростав руку из ремня, он снял с плеч небольшой ранец и поставил под ноги. Определить, что находилось в ранце, было невозможно.
– А Зубов говорил, что оружия у нас не будет, – глядя мимо полковника, произнес Стольников.
– Это не оружие.
Саша едва заметно улыбнулся.
«Или лох, или луну крутит, – подумал он. – Разреши мне взять ранец, так неужели я не нашел бы в нем места для заточки и пары ножей для метания?»
Вагон был рассчитан на пятнадцать человек, так было написано над входом. Сейчас внутри его сидели пятеро. Стольников расположился напротив полковника и едва заметно улыбался. Как странно все-таки жизнь устроена. Вышли они из лабиринта одиннадцать лет назад, взяли каждый свою долю – не за ней шли, но так вышло, жить нужно было – и все разошлись, повинуясь приказу командира. И только один, сам офицер, взял долю и отправился не на вокзал, чтобы навсегда исчезнуть из памяти тех, кто его знал, а к папе. И папа все обустроил. Рискуя жизнью десяти других. И не было сомнений уже в Стольникове: эта слежка в Инсбруке – конечная фаза операции по его задержанию, начатая одиннадцать лет назад. Не могли Зубов, Ждан и его отец-генерал все обустроить четко и слаженно. Где-то случился прокол, появилась петелька, и за него мертвой хваткой тут же вцепился крючок спецслужб. Тот голубоглазый, с которым Саша говорил на лавочке – если бы не он, то Стольников уже давно лежал бы в земле. Или булькал в бочке с серной кислотой. Да мало ли способов избавиться от него, получив информацию? Обкололи бы в лаборатории ФСБ галоперидолом, сломали, и вспомнил бы капитан, как нужно всех побывавших в Чечне в одном месте собрать. И появилось бы через день объявление в «Доске объявлений», а потом – всех, всех! – и Маслова, и Жулина, схватили и превратили в трупы. Вот чем рисковал Ждан, отправляясь одиннадцать лет назад к папе за советом…
Поезд летел по рельсам, и Стольников даже не брался определить его скорость. Может, сто, может, сто пятьдесят километров в час. Скорость снижалась всего четырежды, и только на поворотах. Первые две трети пути пассажиры молчали, и только когда стало ясно, что конечная близка, Стольников махнул рукой, и бойцы поднялись, подсаживаясь поближе.
– Наша задача – марш-броском преодолеть три километра, разделяющие выход из лабиринта и тюрьму. Снаряжения нет, поэтому за полчаса, думаю, управимся.
– Три километра за полчаса? – усмехнулся Айдаров. – Это же пешком, сдувая одуванчики?
– Как было видно на карте Зубова, по пути нам встретится блокпост. Мы его обходим. На это уйдет время. Как войти на территорию «Миража» – об этом мы подумаем, когда появимся перед воротами. В любом случае нам придется дождаться темноты.
– Я открою один из входов, – бросил Ждан.
Стольников посмотрел на него.
– Очень хорошо. Значит, нам не придется терять на это время. Оказавшись внутри, расходимся и начинаем искать девушку. В тюрьме есть место, где мы можем, не вызывая подозрения, встречаться каждые полчаса?
– Да, – ответил полковник. – Я думаю, лучшего места, чем столовая, не отыскать. Она небольшая по размерам, но неподалеку есть склад с продуктами питания. Каждые три месяца в «Мираж» завозится провиант. Последний завоз был всего неделю назад, и еды там видимо-невидимо. Даже если организаторы бунта установили контроль над кухней, там будет скопище народу. В толпе лучше всего теряться…
– Жаль, ты не руководствовался этим правилом одиннадцать лет назад, – заметил Жулин.
– Олег, я тебя не спрашивал, – отрезал Стольников. – В тюрьме есть оружие, но его немного. Наверняка оно уже распределено. Таким образом, слова Зубова о том, что мы должны добыть себе оружие сами, – ничего не стоят. Оружия мы не добудем. Если только кухонный нож. Поэтому действовать придется по обстоятельствам. До обнаружения девушки автомат в руке любого из нас сразу вызовет подозрение. Ну, вот и приехали… За мной.
Поезд остановился, двери открылись, группа сошла на перрон.