Глава 7
Две секунды.
Прошло две секунды, прежде чем присутствующие в небольшом помещении, где проходило прослушивание, замолчали, и взоры всех до единого обратились ко мне.
Не знаю, как так вышло, возможно, случайно, возможно, потому, что где-то на подсознательном уровне я и собиралась в первую очередь отыскать глазами этого человека… В общем, так оно и получилось.
Две секунды.
Шейн стоял, громко смеясь и запуская клочком бумаги в согруппника у другого края стола. В ответ на это ему в лицо тут же прилетело несколько бумажных шариков. Остальные парни тоже смеялись, наперебой доказывая что-то друг другу, отчего в зале было очень шумно.
Правду говорят – мужчины, как дети. Ведь передо мной не маленькие мальчики и даже не подростки. Взрослые парни. Заявленные серьёзные музыканты. Любимцы миллионов. И если бы не напряжённая ситуация (для меня), возможно, это их поведение даже вызвало бы улыбку. Но сейчас… я просто не знаю, что такого должно произойти, чтобы мои туго сжатые губы смогли растянуться.
Громкая речь недоумка и смех всех остальных оборвались ровно через две секунды после того, как двери за моей спиной захлопнулись. Шейн застыл в неестественной позе, с остатками улыбки на лице и высоко поднятыми бровями. На этот раз он был без кепки: пепельного цвета волосы застыли волосок к волоску в виде идеального, по рокерским меркам, беспорядка – эдакий гламурный одуванчик. Уши в металле, колечко в брови, стильная и почему-то безумно яркая одежда, хотя в предыдущие несколько раз видела его исключительно в чёрном. А сейчас… Да чего уж там – прямо глэм-рокер какой-то!
Едва удержалась, чтобы не фыркнуть – положение не выигрышное.
В моём сознании секунды превращались в минуты, чему была несказанно рада. Мне нужно было время, чтобы принять, осмыслить, собраться и действовать. Несмотря на кровь, бурлящую в ушах, и сердце, с грохотом стучащее о рёбра.
Высокая фигура Шейна очень медленно опустилась на стул. Также демонстративно медленно он сцепил пальцы в замок, слегка наклонившись к столу, и продолжил сверлить меня своими демонически-чёрными глазами, как последнюю заразную дрянь на этом свете.
Сглотнула.
Не позволю недоумку самоутверждаться за мой счёт.
Натянула на лицо каменную маску и сделала шаг вперёд.
Калеб сидел по правую руку от Шейна и выглядел… Вот же ж… даже не знаю, какое слово подобрать. Он был удивлён – это точно. Очень-очень удивлён! Несколько прядей тёмных волос падали на глаза, но это не помешало мне разглядеть замешательство в их серебряном блеске.
Захотелось завязать себя в морской узел и смыть в ближайшую канализацию.
Мы, конечно, никто друг другу, но сейчас жалею, что не рассказала ему об участии в шоу, когда была возможность, – на одно недоумевающее лицо было бы меньше.
– Номер «322», Тейт Миллер! – объявил кто-то, чей голос не имел никакого отношения к «великолепной пятёрке», и ассистент в жёлтой майке положил на стол перед каждым из судей по листу бумаги, наверняка с информацией обо мне.
Парень-азиат, если верить Википедии, – кореец, видимо, не припомнив случая в аэропорту, скользнул по мне мимолётным взглядом и уставился в профайл. А остальные участники FB, не считая Калеба и э-т-о-г-о, глядели с придиркой и будто бы что-то припоминая.
Лучше не вспоминайте. Пожалуйста.
Ага, конечно…
Лицо парня с иссиня-чёрными волосами будто бы прозрело! Глаза заискрились, он каркающе усмехнулся, скрестил руки на груди и бросил нетерпеливый взгляд на Шейна, который даже ухом не повёл, потому как сверлил глазами дыру в моём лбу.
– Сталкер, – будто вынес приговор, вдруг произнёс Шейн угрожающе тихо. Хищная опасная улыбка медленно рождалась на его губах. Приподняв голову, откинулся на высокую спинку стула и с самым высокомерным видом на свете сложил руки на груди, при этом продолжая испепелять меня взглядом хищника, вот-вот готового попробовать свою добычу на вкус.
Тихо и очень медленно зашипел:
– Очевидно, никакое впечатление не может перейти в сознательный опыт, если ему не удастся проникнуть в мозговые полушария и вызвать там те или иные процессы.
– Аристотель? – приподнял бровь парень с чёрными волосами.
– Уильям Джеймс, – ответила я, жёстко глядя на Шейна, сняла Гибсон с плеча и смело расстегнула чехол.
Для тех, кто не понял, – Шейн только что назвал меня тупой.
Уничтожающее всё и вся выражение на лице лидера группы ничуть не изменилось. Зато Калеб наконец соизволил улыбнуться, видимо, усвоив информацию о том, что я не призрак, раз умею говорить и действительно участвую в шоу.
– Тейт Миллер.
От неожиданности вздрогнула, так как из-за «великолепной пятёрки» не исследовала помещение на наличие других людей. А они тут были! Например, мистер Вонг, в амплуа а-ля Элвис Пресли, заседал за столом в противоположном углу зала и с задумчивым видом изучал листок бумаги с моим профайлом. Соседний стул занимал пожилой мужчина с седой бородой длиной до первой пуговицы кожаного жакета, а уши по количеству металла не идут ни в какое сравнение даже с ушами недоумка.
– Тейт Миллер, – повторил мистер Вонг и, наконец оторвав взгляд от профайла, посмотрел на меня. – Сейчас включатся камеры, – указал на операторов в разных углах помещения, – ведите себя естественно и просто делайте то, зачем пришли, – широко улыбнулся и взглянул на Гибсона. – Прошу, подключайте инструмент и приступайте к исполнению, после чего мы немного поговорим. Помощь нужна?
Я слабо улыбнулась:
– Помощь подключиться?
Мистер Вонг кивнул.
– Нет, спасибо. Наверняка справлюсь.
Клянусь, только что прозвучал смешок Шейна.
– Джаред, напомни-ка мне, что там по графику после съёмок шоу? – раздался его издевательский голос. – Хотя нет, подожди, тут же есть более проинформированные люди, – глумливо рассмеялся и кивнул в мою сторону лохматой шевелюрой. – Эй, сталкер, что там у нас по графику?
Шумно выдохнула, закатив глаза. Спокойно. Я здесь не для того, чтобы собачиться с кретином, у которого налицо полное отсутствие мозгов! Я здесь, чтобы играть, и я сделаю это.
– Я готова! – объявила, глядя на мистера Вонга.
В этот момент включились камеры и студийный свет нескольких прожекторов.
Мистер Вонг кивнул:
– Прошу вас, станьте в центр, представьтесь и сообщите, что собираетесь исполнить, после чего приступайте.
Так и сделала. Ещё раз проверила звук гитары, коротко откашлялась и бросила последний взгляд на судей. Шейн напоминал самое мерзкое, самое противное и самое надменное существо из всех, что только можно вообразить! Взгляд говорил лишь одно: «Ну, давай, ничтожество, облажайся, и я с удовольствием это прокомментирую».
Глубоко вздохнула и уже почти повернулась к центральной камере, как почувствовала взгляд Калеба. Этот парень не выглядел безразлично или высокомерно, как большинство участников FB. Калеб казался таким… простым. Будто сосед с противоположной улицы, с которым мы знакомы тысячу лет, пришёл поддержать меня на прослушивании. Удивительно…
– Тейт Миллер, – сказала я в камеру.
– Что будете петь, мисс Миллер? – с улыбкой поинтересовался куратор шоу.
Твёрдо взглянула на него:
– Я не буду петь.
Фырканье со стороны судей. Я не поддалась искушению показать Шейну средний палец и даже голову в его сторону не повернула; смотрела на Вонга.
– Я буду играть, – повернулась к камере и объявила: – Metallica «Battery».
Дяденька с бородой резко вскинул на меня глаза – наконец-то удостоив мою персону вниманием. Со стороны FB полетели смешки; хохот Шейна звучал громче всех.
Мистер Вонг продолжал улыбаться:
– Очень интересно! Вы уверены?
– Это одна из самых сложных композиций у данной группы, – озадаченно изогнув бровь, сипловатым голосом произнёс бородатый дядечка.
– Знаю, – ответила я, перекидывая ремень через плечо.
– Вы настолько в себе уверены? – поинтересовался мистер Вонг.
Который раз за день мне задают этот вопрос?..
Решительно взглянула ему в глаза:
– Я могу начать?
– Очень интересно! – звонко протянул куратор шоу, потирая ладони. – Что ж, прошу, начинайте.
Повернулась к судьям, именно такие были указания насчёт второго этапа конкурса: я должна играть для них.
– Эй, принцесса, – криво улыбаясь, протянул Шейн, – если облажаешься, а ты облажаешься, я позабочусь, чтобы твоё выступление показали по телеку первым и с самого начала до конца.
– Вырежьте это! – скомандовал мистер Вонг операторам. – Шейн, ты не должен так говорить с участниками шоу.
– Она не участник, – фыркнул Шейн, заведя руки за голову, принимая расслабленную позу, – она – сталкер.
– Это тоже вырежьте, – устало добавил куратор, массируя указательным пальцем висок.
– В профайл посмотри, – раздался жёсткий голос Калеба, обращённый к Шейну, – она прошла первый тур.
– Прошла, – нехотя согласился тот и заинтригованно вздёрнул брови, – но вот каким способом…
И я заиграла!
Мне не было страшно. Я больше не нервничала. Сердце вернулось к нормальному ритму, потому что теперь… им управляла музыка… Она была везде. Во всём теле. Музыка рождалась в моей голове, текла по венам до самых кончиков пальцев и била по струнам, рождая волшебство. Игра на гитаре – моё волшебство.
Я растворялась в её звуках, покидала этот мир, сама становилась музыкой. Это была эйфория. Это незабываемо. Это бесподобно и ни с чем не сравнимо. Музыка – моя жизнь. Моя гитара – моя жизнь. И сейчас моя «крошка» со мной, а значит, во мне не осталось места для сомнений и неуверенности. Я играю так, как умею, – неидеально, но вкладывая всю душу.
Начав с лёгкого перебора, невесомо задевала кончиками пальцев новёхонькие струны, закрыв глаза, не думая ни о чём. Пока не пришло время показать мощь настоящего рока! Рока легендарной группы!
Барабаны застучали в голове! Бас-гитара творила невероятное! Это слышала лишь я, но меня слышали все. И я играла! Играла, как всегда выкладываясь на полную, независимо от того, где это происходило: на репетиции, на улице, на концерте, или здесь – на прослушивании.
Ритм звучал безупречно! В нём я была уверена на все сто! А когда началось соло, я открыла глаза и сосредоточила взгляд на грифе. Это была самая сложная часть и никогда и ни за что не скажу, что играю её безупречно. Играю так, как чувствую. Так, как могу и умею это делать.
Гитара завывала. Кончики пальцев наполнялись огнём. Приятным огнём. Это была сама лучшая боль на свете. Барабаны по-прежнему звучали в голове, и ритм-гитара, которая стала фоном для моего соло. Ладони становились влажными, капельки пота сбегали по вискам и спине, я чувствовала, как к ней прилипает футболка. Но это всё было неважно, только не теперь, когда я и музыка стали одним целым!
Я ни на кого не смотрела, только на гриф моего Гибсона. Соло-партия закончилась, и я вновь вернулась к быстрому ритму. К очень быстрому! К такому, что хотелось сорваться с места, запрыгать, как сумасшедшая, и затрясти головой, как это бывает в клубах на концертах. Я играла всё быстрее и быстрее, ударяя по струнам со всей мощью, со всем усердием… Гибсон горел и плавился в моих руках, барабаны разрывали голову изнутри – это была наша совместная партия. И вот последние аккорды… резкие, мощные, я вложила в них всю себя без остатка и, напоследок ударив по струнам, резко подняла гитару в воздух.
И наступила тишина. Везде. В помещении. В моей голове.
Камеры продолжали снимать то, как часто я дышу, высоко вздымая грудь. То, как капельки пота рисуют дорожки по всему лицу, то как дрожат руки, но не от волнения, а от адреналина… Смогут ли зрители это понять?..
Смогут ли судьи это понять?
Не знаю, сколько длилась пауза. Тяжёлое рваное дыхание – всё, что слышала я. И я всё ещё была там – в эйфории, и улыбалась самой широкой, удовлетворённой улыбкой на свете. Это был миг счастья. Я всегда счастлива, когда играю.
Кто-то откашлялся. Мистер Вонг поднялся на ноги, твёрдо кивая головой:
– Что ж, мисс Миллер, это было… впечатляюще, должен признать.
Бородатый дядечка выглядел задумчиво. Он почёсывал бороду и пожёвывал нижнюю губу, глядя на мои дрожащие от восторга руки.
Судьи. Конечно же, здесь ведь ещё и судьи имеются.
Тяжело дыша, повернула голову к ним, всё ещё не в силах побороть улыбку.
Глаза Калеба были самыми странными… На этот раз они блестели больше обычного, но в них не было уже знакомой мне теплоты, они казались… такими пристальными, внимательными, заворожёнными…
Однажды я была на концерте Three Days Grace – одной из моих любимых групп, и вот примерно таким же взглядом, порядка десяти минут не двигаясь с места, я глядела на их вокалиста, не в силах поверить, что наконец увидела Адама собственными глазами. Понятия не имею, почему вдруг это сравнение родилось в моей голове… Наверное, адреналин по мозгу слишком больно ударил.
Парень-азиат и длинноволосый блондин многозначительно переглядывались, кивая друг другу и делая пометки в блокнотах. Судья с иссиня-чёрным хаером волос выглядел сдержанно удивлённым, словно пытается держать марку мировой знаменитости, но так, чтобы не казаться законченным скрягой.
Итак. Шейн.
Ноль эмоций. Вообще никаких. Пустое лицо. Пустые глаза. Как у куклы. Искусственный человек, манекен. Даже презрение к надоедливому сталкеру куда-то пропало, словно я и не играла только что перед ним и для него. Для всех них. Словно и нет меня на этом месте. Словно я и есть – пустое место.