Только мы. *** (Иар Эльтеррус, 2012)

Покосившись на яркое солнце, Михаил поправил маску на лице, плотнее запахнул меховой капюшон и, наклонившись, чтобы не сдувал ветер, двинулся к снегоходу. Погода, несмотря на весну, а недавно начался ноябрь, резко ухудшилась. Впрочем, в Антарктиде она и летом не слишком радовала, но на то она и Антарктида. Если честно, Михаилу здесь несколько поднадоело, хотя в свое время он рвался в эту экспедицию изо всех сил – для гляциолога[4] нет лучшего места для исследований. Да и городская суета изрядно достала. Однако за время зимовки он сильно устал и теперь с нетерпением ожидал окончания смены, когда корабль сможет пробиться сквозь льды и забрать отработавших свой срок. Впрочем, к зиме Михаил сова планировал вернуться сюда, только отдохнет как следует там, где тепло.

Забравшись в снегоход, он уложил в багажное отделение контейнер для проб и бур, затем с облегчением стянул с лица маску и жадно напился из термоса горячего чая. Программа на сегодня еще не выполнена, сейчас передохнет, и надо продолжать. Результаты обнадеживают, по крайней мере, после проведенного на месте предварительного анализа.

– Миш, что у тебя, порядок? – раздался из динамика рации голос дежурного, Сашки, весельчака и балагура, чьи шутки помогали коротать монотонные дни во время метелей и буранов, а они зимой были частыми гостями.

– Все нормально, – бросил он в микрофон. – Сейчас еще пару проб сниму и двину домой.

– Ты там не задерживайся, ветер усиливается. Как бы не буран…

– Успею, – немного неуверенно сказал Михаил.

– Хорошо, буду на связи.

Отдохнув, гляциолог принялся заносить результаты проб в свой ноутбук, что много времени не заняло. Однако кое-какие данные настораживали, похоже, невдалеке все же есть каверна. Интересно было бы взять пробы льда с глубины, это могло бы прояснить кое-что. В последние два месяца Михаил топтался неподалеку, пытаясь определить границы каверны, но никак не мог этого сделать, какие-то мелочи обязательно мешали. Но теперь, похоже, он своего добился. Хорошо бы уговорить начальника станции на серьезное исследование каверны – может вообще удастся найти вмерзшие в лед древние формы жизни, уж слишком много органики в пробах, которой здесь быть, как будто, не должно. Нужно обязательно выяснить – почему.

Определившись по составленной им карте возможных границ каверны, Михаил сдвинул снегоход с места и направился к наиболее перспективной зоне. Он очень надеялся, что сейчас наконец-то выйдет на саму каверну, надоело бесцельно снимать пробу за пробой. Возможно, зря он не доложил о своих догадках начальнику станции, но хотелось сначала найти, а потом уже хвастаться.

Через четверть часа Михаил добрался до намеченной точке и, захватив бур с контейнером, надел маску и выбрался наружу. Злой ветер сразу бросил в лицо горсть колючего снега, но натолкнувшись на маску и очки, бессильно зашуршал по парке. Быстро пробурив скважину, гляциолог на месте просмотрел первичные результаты, использовав портативный анализатор. Отлично, органики во льду еще больше, значит, он на верном пути.

Снова забравшись в снегоход, Михаил, весело насвистывая, двинулся вперед в том же направлении, по пути внося данные в ноутбук. Глухой треск снизу заставил его встрепенуться и, резко нажав на тормоз, дать обратный ход. Однако гляциолог опоздал – треск усилился, снегоход накренился, закачался и, бессильно вращая гусеницами, рухнул куда-то вниз.

– М-мать твою!.. – только и успел выдохнуть Михаил, ударившись лицом об экран ноутбука.

Затем сильный толчок сдернул его с кресла и швырнул на стену. И все померкло…

Когда Михаил со стоном открыл глаза, снегоход все еще скользил куда-то вниз по наклонной плоскости. Фары, скорее всего, разбились, поэтому ничего вокруг видно не было. Двигатель молчал.

– Бл…ь! – в сердцах выругался Михаил. – Вот это попал…

В этот момент снегоход на что-то наткнулся и остановился. Михаил снова ударился и отчаянно заматерился, вытирая потекшую из носа кровь. Немного придя в себя, он нащупал фонарь и включил. Судя по всему, машина перенесла аварию относительно неплохо, по крайней мере, стекла не разбились, а это давало надежду на выживание. Правда только в случае, если удастся завести двигатель. Он поспешил к панели управления и повернул ключ. Стартер немного поработал впустую, а затем Михаил с облегчением услышал ровный шум двигателя. Слава Господу! Еще потрепыхаемся.

Заработала одна фара – уцелела, как ни удивительно. Но черт возьми, куда он попал?.. Снегоход мало того, что провалился сквозь лед в каверну, так еще и долго куда-то скользил по наклонному тоннелю. И где он теперь? Через стекла мало что было видно. Что ж, хочешь не хочешь, а придется выходить – необходимо осмотреться. Однако прежде всего Михаил должен сообщить о случившемся на базу – самостоятельно выбраться отсюда вряд ли получится.

– База, база! – включил он рацию. – Здесь Лазарев. Вы меня слышите?

– Очень плохо, – сквозь шум помех ответил едва слышный голос. – Мишка, это ты?

– Я, – изо всех сил закричал в микрофон гляциолог. – Провалился в каверну!

– Что?! Куда?!

– В подледную каверну. Сам выбраться могу…

– Да где ж ты ее нашел, дурня кусок?! – послышался из динамика голос начальника станции.

– Я ее уже несколько месяцев пас… – повинился Михаил. – Хотел сперва найти, а потом доложить. Вот только она меня первой нашла… – попытался пошутить он.

– Нет, ну не идиот ли? – риторически вопросил неизвестно у кого начальник. – Каверну сам разработать решил… Ох…л, что ли?.. Забыл, что это Антарктида?! Ладно, чертушка, давай свои последние координаты. Пеленг мы взяли.

Михаил передал.

– Часа два продержишься?

– Двигатель работает, так что без проблем.

– И то хорошо, – пробурчал начальник. – К выходу только поближе постарайся подобраться. Мы сообщим, когда будем на подъезде.

– Только сами сюда не угодите! – предупредил Михаил.

– Ты нас за кого принимаешь? После тебя, небось, такая дырища осталась, что только слепой не заметит. Эх-ма, опять снегоход списывать придется… Как же вы меня достали, хмыри вы долбаные! И гляди мне, не шарься там, а то опять куда-то залезешь.

– Но надо же поглядеть, где я оказался. Хоть пробы возьму. Я чего к этой каверне привязался-то? Пробы возле нее уж больно интересные были – море органики. А что тогда в самой каверне?

– Лады, пробы возьми. – В голосе начальника появился интерес. – Но осторожно, не провались еще глубже. И карманную рацию чтоб с собой захватил!

– Обязательно захвачу, – пообещал обрадованный тем, что гроза миновала, гляциолог. Он знал, чем заинтересовать начальника, тот тоже был фанатом науки. Потому-то Михаил и не сообщил ему заранее о каверне, а то бы начальник сам ринулся искать.

– Все, спасатели отправились, – послышался из рации голос Сашки. – Ну ты, бродяга, и выдал! Лады, буду на связи. Если что, сразу связывайся!

– А то! Пока.

Михаил сунул в карман рацию, подготовил бур и выбрался из снегохода. И очень удивился – было тепло, едва ли ниже минус пяти. Воздух оказался на удивление свежим и пах чем-то странным, но неуловимо знакомым. Однако чем именно, гляциолог понять не смог.

Включив мощный фонарь, Лазарев осмотрелся. Снегоход стоял около дыры, из которой, похоже, и выскользнул. А вот место, где он оказался, немало удивило – почти идеально круглый сплюснутый зал казался рукотворным, слишком правильные формы он имел.

– Что за хрень?.. – от удивления Михаил даже присвистнул, ему о таком в Антарктиде слышать не приходилось, хотя байки ходили разные, порой самые невероятные.

Он подошел к ближайшей стене и дотронулся до удивительно ровной, словно отполированной стены. Однако это оказался лед, ничего необычного. Но почему тогда он такой гладкий? Возможно, когда-то давно здесь был гейзер, а потом вода ушла, оставив эту каверну? Трудно сказать без анализов.

Решив обследовать всю каверну, Михаил двинулся вдоль стены, то здесь, то там беря пробы. Каверна оказалась не слишком велика, всего лишь около пятидесяти метров в диаметре. И везде лед стен был столь же гладкий. Снова оказавшись у снегохода, только с другой стороны, он подумал, что надо бы глянуть, что там в центре, хоть и не надеялся увидеть что-либо интересное.

Направив луч фонаря в центр, Михаил сразу понял, что ошибся – луч переломился в гранях огромного кристалла и заиграл разными цветами по стенам каверны. Несколько мгновений гляциолог стоял, открыв рот, а затем, забыв обо всем, ринулся к кристаллу. Подойдя к нему, Лазарев осторожно дотронулся, ожидая встретить все тот же лед, но с изумлением обнаружил, что нет. Перед ним находился то ли горный хрусталь, то ли еще что-то – он не был особо силен в геологии. Что за чудеса? Откуда этот кристалл здесь, посреди вечных льдов?!

Он обошел кристалл по кругу – тот был выше самого Михаила почти на полметра, да и диаметр был примерно таким же. Форма – очень правильная, словно кто-то неизвестный тщательно огранил его с какой-то целью. Почему-то гляциологу безумно захотелось дотронуться хотя бы до одной из граней кристалла голой рукой. Он понимал, что это глупость, но ничего поделать со своим желанием не мог. Неуверенно стащив рукавицу, Михаил на мгновение помедлил и, выдохнув, коснулся кристалла указательным пальцем. Тот, как ни странно, оказался теплым. Не понимая, зачем он это делает, гляциолог вжал ладонь в одну из граней этого чуда.

И словно молния ударила ему в глаза. Все вокруг исчезло в разноцветном вихре, вокруг вспыхивали и гасли звезды, кружились планеты, само время остановило свой ход. А затем в память ровными кирпичиками начали укладываться сжатые пакеты информации, которых он пока не понимал, но это было неважно – придет время, поймет. Также потоком текли странные образы, иногда возникали лица разных людей. Одно из них Михаил даже узнал – знакомый, кажется, по ролевым играм, которыми он недолго увлекался в юности. Но так ли это? Опять же пока неважно.

Кирпичики продолжали складываться в цельную картину, от которой у Михаила волосы встали дыбом. Мир находился на грани гибели. Почему-то он сразу в это поверил, сам предполагал нечто подобное, наблюдая за происходящим. Слишком страшна была окружающая реальность, люди забыли обо всем, кроме материального успеха, поставив его во главу угла. Потому-то он и не мог долго жить в городе – слишком противно было видеть, как даже старые друзья превращаются в потребителей. Однако теперь он понимал ясно причины и следствия происходящего. Еще можно остановить гибель, еще не совсем поздно, и кое-кто пытается это сделать. Но им нужна помощь. Для того древние и оставили здесь информационный кристалл, чтобы однажды он сыграл свою роль. Кем были эти древние? Его это мало интересовало. Главное – другое. Сделать, что должно.

Михаил отступил на шаг, и кристалл в то же мгновение рассыпался в пыль. Однако не весь – на полу лежали двенадцать крохотных, почти невидимых в лучах фонаря вытянутых кристалликов. Гляциолог осторожно собрал их и положил во внутренний карман парки. Почему-то он был полностью уверен, что не потеряет ни один – это попросту невозможно. И никто из тех, кто не должен, их не увидит. Едва заметная улыбка раздвинула губы человека, впервые в жизни точно знавшего, что должен делать.

– Михаил! – внезапно заговорила в кармане рация. – Мы уже рядом. Дырку видим. Что у тебя со снегоходом? Можешь подогнать поближе, вдруг удастся вытащить?

– Хорошо, попробую, ждите, – ровно ответил он.

Если бы кто-нибудь в этот момент увидел глаза Михаила, то немало бы удивился – в них вспыхивали золотистые искорки. Что-то в нем менялось, и менялось необратимо. И ему это нравилось. Мозг выходил на изначально заложенный режим работы, используя уже не один процент клеток, а значительно больше. Мышление стало четким, ясным, логичным. Сейчас он мог вспомнить любую строчку из когда-либо прочитанной книги.

Забравшись в машину, Михаил легко развернулся в зале и двинулся к наклонному тоннелю. Он ничуть не удивился, когда снегоход без проблем начал подниматься – иначе и быть не могло. Минут через пять впереди появилось светлое пятно, и вскоре машина с натугой перевалила через ледовый порожек, оказавшись снаружи. Навстречу ей кинулись люди.

– Живой, чертяка! – обрадованно похлопал выбравшегося из снегохода Михаила подбежавший первым начальник. – Эх, дать бы тебе в зубы за все хорошее!

В это мгновение раздался скрежет, все вокруг содрогнулось, и лед невдалеке от них осел на несколько метров вниз. Из дырки, в которую провалился Михаил, выбросило фонтан ледяных осколков. Каверны больше не существовало.

– Ну ты в рубашке родился… – с трудом произнес начальник через несколько секунд. – Вовремя выцарапался, да еще и снегоход вытащил… Ладно, давай быстрей на базу, буран вот-вот начнется.

– Когда будет первый борт на «большую землю»? – поинтересовался Михаил, которому в Антарктиде делать было уже нечего.

– Через пару дней, а что? Смена-то закончится через три недели…

– Хорошо. Просто мне срочно надо домой.

– Виктор, езжай с Михаилом, – распорядился удивленный и обеспокоенный начальник. – Если что, сразу сообщи, на буксир вас возьмем.

Вскоре два снегохода двинулись в путь. Михаил удобно развалился на пассажирском кресле рядом с Виктором, сидевшим за рычагами, и незаметно для того улыбался. Он почему-то был полностью уверен, что через три-четыре дня покинет Антарктиду. Навсегда.