Глава 6. Блудный муж, а также о женщинах с тенью и без тени
– Давайте еще по рюмочке. – Алиса потянулась за коньяком. – Но позвольте спросить! Ведь, судя по возрасту, вам тогда было что-то около сорока пяти лет, вас бросил муж, это еще, «чудо» с «лужей», которое издевалось. Как же вы не сломались?
– Хороший вопрос! – Ольга сделала паузу. – Но с мужем-то все было понятно. Его грубость, оказывается, имела причину. У него появилась молодая любовница. Она пришла к нему работать на завод в один из отделов. Жила в общежитии. Муж сделал ее директором заводской столовой, по тем временам
– должность хлебная. Говорили, девица с норовом, непредсказуемая. Видимо, ему со мной стало скучно. Возраст у него был опасный. Знаете, это когда мужчина подсознательно хочет жить сначала и, как представитель вида высших млекопитающих, сам того не замечая, пугается, что может уже не успеть осеменить большое число самок. Начинает суетиться… Обычный зов природы! Тут ему попадается ушлая «возлюбленная», особенно если мужчина с деньгами, и наш герой-любовник путает последние гормональные бури с великой любовью.
– Грубо, но… так бывает… Хотя бывает и по-другому, – возразила Алиса и решила добавить: «Редко, но случается действительно великая любовь».
Но не успела. Начальница ее опередила: «не услышав» возражения, она продолжила:
– Более того, мой озабоченный «герой-любовник» не оказался джентльменом: стал менять квартиру. И не в нашу пользу с сыном. В результате я оказалась в однокомнатной. А сын после вуза решил остаться в Москве. Снимал жилье у милой женщины. У нее – дочка, хорошая девочка. Женился на ней. Родилась внучка. Мне некогда было особо жалеть себя. Я некоторое время жила у молодых – помогала. Вернувшись домой, занялась докторской диссертацией. Потом сын эмигрировал в Америку.
– Это внешняя сторона вопроса. Что вы чувствовали при этом?
– В это время меня очень поддерживал сын. Он – замечательный! А как женщина – я училась быть одна. Это ведь только в сериалах если героиню бросает неверный муж, то сразу находится утешитель – принц на белом коне. В жизни обычно если исчезает один, то и другие пропадают. А уж если и появляются, то все сразу.
– Это точно! – подтвердила Алиса. – Ну и научились быть одной?
– Да! Хотя было очень непросто! Но я стала ценить свой уютный дом, свое одиночество, благодаря которому стала свободной, в том числе и от множества домашних обязанностей, связанных с пребыванием рядом мужчины. Главное, я поняла, что нельзя эмоционально ни от кого зависеть. И даже не в плане глубоких чувств. А просто: хочешь праздника – устраивай его себе сама. А если придет мужчина, который подарит тебе этот праздник, тоже хорошо… Не придет… Да и ладно… Жизнь прекрасна! Я долго потом никого к себе не подпускала. Знаете, ведь я была привязана к бывшему мужу и получила «пощечину», любила Виктора и наткнулась на издевательское отношение. Слишком хорошие уроки получила, поэтому и научилась любить себя.
– Как у Пушкина, – усмехнулась Алиса, – мне так нравятся строчки из «Евгения Онегина», как раз по этому поводу!
И она с иронией и одновременно с грустью продекламировала.
Трудов напрасно не губя,
Любите самого себя,
Достопочтенный мой читатель!
Предмет достойный: ничего
Любезней верно нет его.
– Вот-вот! – отреагировала начальница. – Более того, я научилась избегать отрицательных эмоций. И когда меня кто-то пытается «грузить» ненужным, я раздражаюсь, так как очень берегу свой комфорт и материальный и моральный.
– А что сейчас с бывшим мужем? Он не пытался вернуться?
– Пытался. История стара как мир. Когда началась приватизация, его молодая жена умудрилась приватизировать имущество на себя. И после очередного скандала выставила «нищего» на улицу. Завод к тому времени практически не работал. А потом и вовсе пришли новые хозяева. Старый директор оказался не у дел. Как сейчас помню: за мной только начал ухаживать Алексей Петрович – тогда бравый кавалер…
– Он и сейчас крепкий мужчина. Румяный…
– Это гипертонический румянец. – Ольга грустно улыбнулась. – Нет, время идет. Причем с катастрофической быстротой. Как не пыжься. В общем, иду я домой с букетом моих любимых красных роз, а бывший муж на лавочке сидит с чемоданом. Я тогда еще подумала, что плохо, когда муж уходит к другой, но еще хуже, когда этот блудный персонаж возвращается.
– Его не было жалко? Ведь в том, что вы расстались, была и доля вашей вины.
– То есть? – Начальница недоуменно уставилась на Алису. – Я ему не изменяла!
– Но хотели изменить… Если бы не были холодны к мужу из-за увлечения Виктором, кто знает, может быть, он и не попался бы на удочку молодой хищницы.
– Я вас умоляю!!! – громко воскликнула Ольга. – После двадцати лет брака, а может раньше, все мужья и жены с кем-нибудь мысленно изменяют… А то и не мысленно! И периодически бывают холодны друг к другу… Только не все уходят из семьи!!!
Алиса поняла, что начальница злится.
А та уже возмущенно говорила дальше:
– Знаете, сколько раз я пыталась спастись от Виктора в объятиях мужа!? Только не было тех объятий! А если и были, то – «на скорую руку», чтобы отстала! Муж стал равнодушен ко мне задолго до моего увлечения! А вот когда у меня появился Алексей – он надумал вернуться! Спустя пятнадцать лет!!!
Алиса поняла, что затронула больную тему, и попробовала ее свернуть:
– В общем, не простили?
Неожиданно лицо Ольги снова сделалось бесстрастным. Словно приступа злости не было и в помине… Она равнодушно произнесла:
– Почему? Простила. Но не настолько, чтобы обременить себя заботой о нем. Снова жарить котлеты! – Ольга усмехнулась. – Я бы ничего не приобрела для себя, поверьте, кроме хлопот. Тем более что передо мной сидел чужой пожилой человек. Хорошо, что на тот момент была жива его мама, к которой он в конце концов и пошел жить.
– С сыном видится?
– Редко. когда тот приезжает в Россию.
– А с вами?
– Зачем? Я боюсь стариков.
– Как это?
– Знаете, есть разные люди: один никогда не будет стариком. И умрет молодым, даже в сто лет. А другой: с сорока – дед. От дедов плохо пахнет – немытым телом, старой квартирой, ветхой одеждой, безнадегой, отсутствием будущего. Я так боюсь этого запаха! Особенно когда такой «поэт и гусар», как мой бывший муж, вмиг становится стариком и носит сандалии «прощай, молодость»!
– Алексей Петрович не дед?
– Нет! – Лицо начальницы смягчилось. – Он хороший.
– Мы все радуемся, глядя на вас.
– Потому что он зрелый человек, умный, цельный, талантливый, а главное – добрый! Я после Виктора к молодым мужчинам стала относиться с большим подозрением. Вот вы, Алиса Львовна, уверены в том, что знаете, о чем на самом деле думают Иванов и Петров, когда вьются вокруг вас?
Алиса сначала не поняла, о каких Иванове и Петрове идет речь, – так резко начальница сменила тему. Потом до нее дошло, что Ольга имеет в виду Гошу и Кешу! То есть Георгия Андреевича и Иннокентия Александровича. Их фамилии были действительно Иванов и Петров соответственно, что давало им повод лишний раз покуражиться. Алиса сама видела, как однажды в кафе они картинно представились двум кокетливым девицам: Георгий Штольц[22] и Иннокентий Купершток[23]. Улучив момент, Кеша продекламировал:
– Наследник Пушкина и Блока,
я – сын еврея Куперштока!.
После чего одна из девиц неделю звонила на кафедру, требуя к телефону «Куперштка», время от времени меняя сочетания букв в этой фамилии, чем довела до истерики Ирину Георгиевну, уставшую отвечать, что здесь такой не работает и не живет. Гоша, и Кеша тогда очень повеселились… выдвигая перед коллегами самые дикие гипотезы о личности звонившей. Алиса их не выдала.
– Почему вьются? Мы друзья и коллеги! – недоуменно возразила Алиса.
– Это для вас они друзья. А вы для них, возможно, желанный сексуальный объект.
– Ну нет! – засмеялась Алиса. – Эдиповым комплексом они точно не страдают. У них бурная личная жизнь.
– Хорошо! Тогда, возможно, им просто льстит, что такая интересная, умная женщина общается с ними «на короткой ноге».
– За комплименты спасибо!
– Бросьте, Алиса Львовна. Вы прекрасно знаете себе цену.
И Ольга Николаевна продекламировала:
– «…Окруженная поклонниками, я привыкла воспринимать мужчин как некий обязательный и привычный фон: они существовали для того, чтобы дарить цветы, говорить комплименты… или оглядываться на меня на улице» [24]. Это и про вас. Понимаете, я ведь тоже была красивой женщиной. Но не умела пользоваться своими привилегиями. Не умела чувствовать себя красивой. Я вижу, как вы мастерски держите всех мужчин кафедры в особом тонусе. А Ивана и Петрова приблизили к себе, потому что они молоды и хороши собой, что для фона очень важно…
Алиса была очень удивлена. Если бы не мягкое, непривычное выражение лица начальницы, она бы решила, что находится у нее на «ковре». В голову пришла мысль: «Похоже, это "месть" за комментарии по поводу ее вины в разводе…»
А Ольга продолжала:
– Но! Бойтесь! Играете с огнем! Вдруг Иванов объяснится вам в любви? Уверены ли вы, что ваши чувства и чувственность будут в такой же крепкой рациональной узде, как сейчас, и вас не постигнет та же участь, что меня с Виктором?
Алиса помолчала, потом усмехнулась:
– Только буду рада! – Ей явно не нравился разговор, но она решила его продолжить, так как не могла понять цели своего визита.
– Вам не безразличен Георгий Андреевич? – удивилась Ольга.
Алиса засмеялась.
– Позвольте придать нашему разговору философский смысл. Я искренне позавидовала вам, когда вы покрылись румянцем, рассказывая о своем молодом мучителе. К сожалению, не помню, когда я так краснела…
И продолжила после секундной паузы:
– В свою очередь спрошу: были ли в вашей женской, тайной эмоциональной жизни более восхитительные минуты, чем те, когда вы сидели с Виктором на крутящихся стульях в кулинарии? Я говорю про минуты, когда вы думали, что он вас любит?.. Я называю это звуками небесной флейты…
– Считаете, что лучшее в моей жизни было связано с таким ничтожеством, как он?! – Ольга задумалась, потом, словно оправдываясь, продолжила. – Поверьте, я знавала и другие более всепоглощающие мгновения, из области, как вы говорите, небесной музыки… Но то другая история…
Алиса смотрела на спокойное лицо начальницы и недоумевала. Потом решилась сказать, потому что чувствовала, как подступает раздражение. Это ей не нравилось. Она ровно и тихо произнесла:
– Вы пригласили меня поговорить о моих отношениях с молодыми мужчинами? Прочитать мне мораль?
– Боже упаси! Не упрощайте меня… Вы даже представить себе не можете, о чем я собираюсь еще рассказать. Извините, если я взялась учить вас жизни. Это, как говорится, мои «броуновские мысли» [25], неожиданно свернувшие на Иванова и Петрова.
– Зачем же тогда так подробно рассказывали о Викторе?
– Чтобы быть уверенной, что, когда я расскажу то, ради чего пригласила, у вас не будет мысли, что ситуация, в которую я недавно попала, была, хоть на каплю, мной спровоцирована. Ибо ситуация щекотливая, невероятная и, я бы сказала, противоестественная.
Но Алиса была задета. Ей надоело безупречно «держать спинку», и она перешла на стиль речи, который иногда любила продемонстрировать:
– Вы меня снова заинтриговали. Но раз уж пошла такая «ботва», проясню свою позицию. И пусть буду нескромной! Мне кажется, что я – просто тупо интересный человек. И Иванов с Петровым тоже – тупо интересные люди. И нам вместе – тупо интересно. Кроме того, у нас совместные проекты: научные статьи вместе пишем, и не только… Даже если я что-то про себя и не понимаю и моя подсознательная цель – создание свиты, «фона»…то сколько мне осталось гарцевать: максимум лет пять? А после – «фон» как дым развеется!
– И вы впадете в депрессию! – усмехнулась Ольга.
– Не дождетесь! – уже со спокойной улыбкой отреагировала Алиса. – Я стану умной, ироничной, обаятельной зрелой женщиной, законодательницей стиля. Таких мало в нашем обществе…
Гостья понимала, что начальнице хочется услышать продолжение: «таких, как вы, Ольга Николаевна!». Но Алиса этого не сказала. Она не считала начальницу обаятельной – считала ее «улиткой», которая наслаждается своим «домиком». А в «домике» все уютненько: и работа, и квартирка, и даже поклонник, поднимающий самооценку. Это не было осуждением – просто констатация факта. Поэтому, вздохнув, Алиса добавила:
– Если серьезно… то очевидно же: когда исчезает «фон», становится ясно, кто действительно друг, а тем более понятно, кто по-настоящему любит!
– Вы не ответили на вопрос об Иванове! – Начальница лукаво смотрела на Алису.
Гостья сделала вид, что ничего не замечает. По-доброму улыбнулась и произнесла:
– Итак – представим Иванова в роли как бы влюбленного в меня… – Алиса сделала акцент на слове «как бы» и сразу же добавила: – Оговорюсь… Сравнение с Виктором здесь неуместно. Георгий Андреевич – хороший человек. И если он вдруг (что трудно себе представить) признается мне в своих чувствах и моя душа откликнется на признание (что не менее трудно представить), я с благодарностью переживу эти мгновения, и все, что потом, возможно, последует. Или не последует! И запомню на всю жизнь! Главное, чтобы эти объяснения и прочие переживания не коснулись моей семьи. Надо всегда помнить, что женщины с тенью обыкновенно дурно кончают [26].
– Однако женщине должно быть неприятно без тени. – Ольга явно провоцировала гостью.
– Вечная наша женская дилемма, – вздохнула Алиса. – Поэтому, с одной стороны, я вам по-своему завидую, а с другой – нет! Если честно, я бы хотела влюбиться, но… безответно…
Алиса хотела продолжить: «…только в адекватного человека, можно и в Иванова», но передумала. Это могло навредить той психотерапевтической «паутине», которую она невольно стала плести вокруг Ольги после ее рассказа о Викторе и его выходках. Надо было заставить начальницу взглянуть на ситуацию по-другому, поэтому гостья сделала паузу, ожидая вопроса.
Вопрос последовал тут же:
– Безответно?! Что может быть хуже безответной любви?
Алиса улыбнулась.
– Почему-то считается, что вершина отношений – это восхитительный секс с элементами романтики между близкими людьми, которые верны друг другу и которые не могут друг без друга жить. Так ведь пишут в женских романах?
– Пожалуй… – подумав, сказала Ольга.
– А много вы в жизни видели таких вершин? В жизни – то романтики, то секса, то верности, то понимания не хватает. Чего-то всегда мало! Поэтому не стоит искать полной и постоянной гармонии между людьми. Тот, кто ее ищет, всегда разочаровывается. Ибо финал любых отношений, как правило, прозаический. И хорошо, если эта «проза» основана на ответственности, взаимопонимании и комфорте, с чудесными воспоминаниями о прошлых страстях. Хуже, если после ухода страсти приходится ложиться на рельсы, в прямом или переносном смысле! Представьте себе, что Виктор ответил бы вам взаимностью. Жили бы сейчас с ним!
– Боже упаси!!! – вырвалось у начальницы.
– Видите! И ваша реакция понятна. Так что надо радоваться способности испытывать сильные чувства. способности создать себе иллюзии. Ожидание счастья дает такую возможность! Безответная любовь стимулирует позитивную фантазию. Дает нам незабываемые ощущения! И иногда проносится через всю жизнь. Сколько, благодаря этому, написано прекрасных стихов и песен!
Больше всего Алиса боялась, что начальница выведет ее на чистую воду, вспомнив о понятии «сублимация» [27]. Именно сублимацию сейчас усиленно рекламировала гостья, невольно занимаясь психотерапией. Алиса понимала, что в ее словах не все правда. Ужас заключался в том, что «психотерапевт» и сама не знала, где она лукавит. Но чувствовала, что говорить надо именно это и именно так. Ольга должна была перестать считать своего несостоявшегося любовника главной трагедией жизни.
– То есть я должна быть еще и благодарна Виктору? – наконец изумленно отреагировала начальница.
Алиса с облегчением вздохнула и с воодушевлением ответила:
– В некотором смысле – да! – Она улыбнулась и продолжила: – Хоть он и мелкий пакостник…
– За что?!!
– За то, что избавил вас от себя! И, главное, за иллюзию счастья! Пусть хоть и кратковременную. За то, что вы слышали флейту… Другим этого не дано! – Алиса вздохнула. – Я давно поняла, что очень важно, что тебе объясняются в любви, не менее важно – кто и почему. Но самое важное – что ты при этом чувствуешь!!! Помните, как опять же у Александра Сергеевича: «Ах! Обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад» [28].
Конец ознакомительного фрагмента.