Толкование на Евангелие от Матфея. В двух книгах. Книга II. Беседа L (Иоанн Златоуст)

Беседа L

Изъяснение 14, 23–36. Для чего Христос попускает ученикам обуреваться волнами и страхом. – Бог посылает сильнейшее испытание, когда хочет избавить от опасностей. – Сила любви Петра ко Христу; его маловерие. – Действие чуда на учеников и народ. – Христос и ныне предлагает Себя всем в Евхаристии. – Евхаристия ничем не отличается от вечери, совершенной Самим Христом. – Евхаристия требует совершенной чистоты от приступающего к ней. – Милостыня угоднее Богу, чем богатые приношения в храм.

1. Для чего Господь восходит на гору? Чтобы научить нас, сколько удобны пустыня и уединение, когда нужно молиться Богу. Для того Он часто уходит в пустыни и неоднократно проводит там ночи в молитве, уча нас избирать такое время и место, которые бы нас располагали к спокойной молитве. Пустыня есть матерь безмолвия, покой и пристань, укрывающая нас от всякой тревоги. Итак, Христос для молитвы взошел на гору; а ученики опять борются с волнами и претерпевают бурю, как и прежде. Но тогда во время бури Христос был с ними на корабле, а теперь они одни. Господь постепенно и мало-помалу ведет их к большему и приучает переносить все мужественно. Поэтому-то, когда они в первый раз подвергались опасности, был с ними, хотя и спал, чтобы тем самым успокоить их; теперь же, ведя их к большему терпению, поступает иначе: уходит от них, попускает буре застигнуть их среди моря, так что им не оставалось никакой надежды к спасению, и на всю ночь оставляет их бороться с волнами, – чем, думаю, хотел тронуть жестокое их сердце. Таковое действие должен был произвесть страх, возбужденный как бурею, так и ночным временем. Сверх сердечного умиления, Господь располагает их к сильнейшему желанию быть с Ним и непрестанному памятованию о Нем. Вот почему Он не тотчас явился к ним, но, как говорит евангелист, в четвертую стражу нощи, иде к ним Иисус, ходя по морю (Мф. 14, 25), – чем научал их не искать скорого избавления от окружающих бедствий, но мужественно переносить все, что ни случится. Но когда они ожидали избавления, страх еще более увеличился. Видевше Его ученицы по морю ходяща, говорит Евангелист, смутишася, глаголюще, яко призрак есть; и от страха возопиша (Мф. 14, 6). Господь и всегда так поступает: когда хочет прекратить бедствия, насылает другие, тягчайшие и ужаснейшие. Так было и в настоящем случае: кроме бури, и явление Христово устрашило их не менее бури. Христос не рассеял тьмы и не вдруг открыл Себя ученикам, чтобы продолжительностью страха укрепить их, как сказал я, и приучить к терпению. Так поступлено было и с Иовом. Когда Богу угодно было прекратить его страх и искушение, попустил, чтобы последнее страдание было тягчайшим. Я разумею здесь не смерть детей и слова жены, но укоризны рабов и друзей. Равным образом, когда Бог хотел Иакова избавить от бедствования на чужой стороне, попустил, чтоб открылись новые беспокойства и непрестанно увеличивались. Тесть настиг его на пути и угрожал смертью, а потом брат, хотевший перехватить на дороге, поверг его в крайнюю опасность. Так как человеку невозможно вынести искушений продолжительных и сильных, то Господь, желая, чтобы праведники приобрели больше, пред окончанием их подвигов увеличивает испытания. Так поступил Он и с Авраамом, назначив ему последним искушением заклание сына. И несносное делается сносным, когда налагается на человека при дверях, незадолго до освобождения. Так поступил Христос и в настоящем случае: не прежде открыл Себя апостолам, чем они возопили. Чем более увеличивалось беспокойство, тем приятнее для них было пришествие Христово. Потом, когда возопили, абие же, говорит Евангелист, реме им Иисус, глаголя: дерзайте, Аз есмь, не бойтеся (Мф. 14, 27). Эти слова рассеяли страх и внушили смелость. Апостолы не узнавали Его по виду, как по причине чудесного хождения, так и по причине ночного времени; поэтому Он открывает Себя посредством голоса. Что же делает Петр, везде пламенный, всегда предупреждающий других учеников? Господи, говорит он, аще Ты еси, повели ми приити к Тебе по водам (Мф. 14, 28). Не сказал: помолись и призови на помощь Бога; но: повели. Видишь ли, сколько жара, сколько веры – хотя Петр от того и подвергается часто опасностям, что домогается чрезмерного? Так и здесь он просил слишком многого: впрочем, из одной любви, а не из хвастовства. Не сказал: вели мне идти по волнам; но что говорит? Повели мне приити к Тебе. Никто не любил столько Иисуса. Это доказал Петр и по Воскресении Христовом. И тогда он не стал ждать, чтобы идти вместе с другими, но побежал вперед. Впрочем, он обнаруживает в себе не одну любовь, но и веру. Петр был уверен, что Иисус может не только Сам ходить по морю, но вести и других, и желает скорее быть близ Него. Он же рече: прииди: и излез из корабля Петр, хождаше по волнам, – и шел к Иисусу. Видя же ветр крепок, убояся, и наченутопати, возопи глаголя: Господи, спаси мя! И абие Иисус, простер руку ят его, и глагола ему: маловере, почтоусумнелся еси? (Мф. 14, 29–31) Это происшествие чудеснее прежнего, потому и случилось после. Когда Христос показал, что Он Владыка моря, Он производит пред учениками другое удивительнейшее знамение. Прежде Он запретил только ветрам, а теперь и Сам ходит по водам, и другому дозволяет сделать то же. Но если бы повелел то вначале, Петр не принял бы с таким расположением, потому что не имел еще такой веры.

2. Итак, для чего Христос позволил Петру? Для того, что, если бы сказал ему: не можешь, – Петр, по своей горячности, и здесь стал бы противоречить. Поэтому Христос и убеждает его самым делом впредь быть осторожнее. Но Петра и это не удерживает. Итак, сошедши с корабля, обуревается волнами, потому что убоялся; вот что произвело волнение, а страх произошел от ветра. Иоанн говорит, что хотяху прияти Его в корабль, и абие корабль бысть на земли, в нюже идяху (Ин. 6, 21). Эти слова показывают то же самое, то есть: что Иисус взошел на корабль тогда уже, как ученики приблизились к берегу. Итак, Петр, сошедши с корабля, шел к Нему, радуясь не столько тому, что ходит по водам, сколько тому, что идет к Иисусу. Но победив трудное, он едва не потерпел вреда от легчайшего; я разумею стремительность ветра, а не моря. Такова природа человеческая: часто, успев в великом, затрудняется малостью!

Как Илия пострадал от Иезавели, Моисей от египтянина, Давид от Вирсавии, так и Петр. Сначала, объятый еще страхом, он осмелился идти по водам; а против усилия ветра и притом находясь уже близ Христа, устоять не мог. Так бесполезно быть близ Христа тому, кто не близок к Нему верою. Это обнаружило также разность между учеником и Учителем и утешило прочих. Если они негодовали на двух братьев, то тем более вознегодовали бы на Петра, потому что еще не удостоились принять Святого Духа. После принятия Духа они стали иными и во всем уже уступают первенство Петру; ему предоставляют право говорить в собраниях, хотя он менее других был искусен в слове. Но почему Господь не велел уняться ветрам, а Сам простер руку и поддержал Петра? Потому что нужна была Петрова вера. Когда с нашей стороны есть недостаток, то и Божественное действие останавливается. Итак, желая показать, что не стремление ветра, но Петрово маловерие произвело такую перемену, Господь говорит: маловере, почто усумнелся еси? Следовательно, он легко устоял бы против ветра, если бы в нем не ослабела вера. Потому-то Господь, поддержав Петра, и не остановил дуновения ветра, желая показать, что ветер не вредит, когда крепка вера. Как птенца, который прежде времени вылетел из гнезда и готов упасть наземь, мать сажает к себе на крылья и опять уносит в гнездо, – так сделал и Христос. И влезшим им в корабль, тогда преста ветр (см.: Мф. 14, 32). Раньше при подобном случае говорили: кто есть человек Сей, яко и ветры и море послушают Его? (Мф. 8, 27) А теперь говорят иначе. Сущии в корабли, говорит Евангелист, пришедше поклонишася Ему, глаголюще: воистину Божий Сын еси! (Мф. 14, 33). Видишь ли, как Господь мало-помалу вел всех выше и выше? Оттого, что Сам ходил по морю, велел другому сделать то же и спас его от опасности, вера в учениках весьма уже возросла. Тогда запретил Он морю, а теперь не запрещает; но иначе, в высшей мере, показывает Свое могущество. Потому и говорили: воистину Божий Сын еси. Что ж? Запретил ли Он говорить так? Совершенно напротив, даже подтвердил сказанное тем, что с большею властью и не по-прежнему стал исцелять приходящих к Нему. И пришедше, говорит Евангелист, приидоша в землю Геннисарефскую. И познаете Его мужие места того, послаша во всю страну ту, и принесоша к Нему вся болящия. И моляху Его, да токмо прикоснутся воскрилию ризы Его: и елицы прикоснушася, спасены быша (Мф. 14, 34–36). Теперь приступили к Нему не с такими уже просьбами, как прежде: не зовут Его в дом, не домогаются, чтобы прикоснулся рукою или приказал словом; напротив, с возвышеннейшим любомудрием и с обильнейшею верою просят об исцелении. Кровоточивая жена всех научила любомудрию. Между тем евангелист, желая показать, что Иисус Христос давно уже не был в этой стране, говорит: познавше мужие места того, послаша во всю страну ту, и принесоша к Нему вся болящия. Однако время не только не истребило веры (в народе), но еще увеличило ее и сохранило во всей силе. Итак, прикоснемся и мы к краю одежды Христовой, вернее же сказать, – если хотим, мы можем иметь всего Христа. Нам предложено ныне и Тело Его, – не только одежда, но самое Тело, чтобы мы не только прикасались, но и ели и насытились. Приступим же с верою, приступим все немощные. Если прикасающиеся к краю одежды Его привлекали на себя чудодейственную силу, то не гораздо ли в большей мере привлекут ее приемлющие в себя всего Христа? Приступить же с верою – значит не только принять предложенное, но прикоснуться к нему с чистым сердцем, с таким расположением, как бы приступали к Самому Христу Что в том, что ты не слышишь гласа Его? За то ты видишь Его, тебе предлагаемого; или, лучше сказать, и голос Его слышишь, потому что Он говорит чрез евангелистов.

3. Итак, веруйте, что и ныне совершается та же вечеря, на которой Сам Он возлежал. Одна от другой ничем не отличается. Нельзя сказать, что эту совершает человек, а ту совершал Христос; напротив, ту и другую совершал и совершает Сам Он. Когда видишь, что священник преподает тебе Дары, представляй, что не священник делает это, но Христос простирает к тебе руку. Как при крещении не священник крестит тебя, но Бог невидимою силою держит главу твою, и ни Ангел, ни Архангел, ни другой кто не смеет приступить и коснуться, так и в Причащении. Если один Бог возрождает, то Ему одному принадлежит дар. Не видишь ли, что и у нас желающие кого-либо усыновить не рабам вверяют это дело, а сами являются в суд? Так и Бог не Ангелам вверил дар, но Сам присутствует, повелевает и говорит: не зовите Отца на земли (см.: Мф. 23, 9). Говорит это не для того, чтобы ты не почитал родителей, а чтобы предпочитал им создавшего тебя и принявшего в число детей Своих. А Кто дал тебе большее, то есть предложил Самого Себя, Тот тем более не почтет недостойным Своего величия и преподать тебе Свое Тело. Итак, послушаем, иереи и миряне, чего мы удостоились, послушаем и ужаснемся! Христос дал нам в пищу Святую Плоть Свою, Самого Себя предложил в жертву: какое же будем иметь оправдание, когда, принимая такую пищу, так грешим? Вкушая Агнца, делаемся волками! Снедая овча, бываем хищны как львы! Таинство это требует, чтобы мы были совершенно чисты, не только от хищения, но и от малой вражды. Это Таинство есть Таинство мира; оно не позволяет гоняться за богатством. Если Господь не пощадил для нас Самого Себя, то чего будем достойны мы, когда, дорожа богатством, не щадим души своей, за которую Он не пощадил Себя? Для иудеев учредил Бог праздники, чтобы они ежегодно вспоминали о Его благодеяниях; а тебе, так сказать, каждый день напоминает о них чрез это Таинство. Итак, не стыдись креста. В нем заключены наша слава, наши Таинства; этим даром мы украшаемся, им хвалимся. Если я скажу, что Бог простер небо и землю, расширил море, послал пророков и Ангелов, я не выражу в такой мере Его благости. Верх благодеяний Его состоит в том, что Он не пощадил Сына Своего для спасения отчуждившихся от Него рабов. Итак, ни Иуда, ни Симон не должны приступать к этой Трапезе, потому что оба они погибли от сребролюбия. Будем же избегать этой пропасти и не почтем достаточным для спасения, если, ограбив вдов и сирот, принесем золотой и украшенный драгоценными камнями сосуд для святой Трапезы. Если ты хочешь почтить жертву, то принеси душу свою, за которую принесена жертва; душу свою сделай золотою. Если же она хуже свинца и глины, а ты приносишь золотой сосуд, какая из того польза? Итак, будем заботиться не о том одном, чтобы принесть в дар золотые сосуды, но о том, чтобы принесть от праведных трудов. Такие приношения, добытые тобою без любостяжания, дороже всяких золотых. Церковь – не на то, чтоб в ней плавить золото, ковать серебро; она есть торжественное собрание Ангелов. Поэтому мы требуем в дар ваши души, – ведь ради душ принимает Бог и прочие дары. Не серебряная была тогда трапеза, и не из золотого сосуда Христос давал пить Кровь Свою ученикам. Однако же там все было драгоценно, все возбуждало благоговение, потому что все исполнено было Духа. Хочешь почтить тело Христово? Не презирай, когда видишь Христа нагим. И что пользы, если здесь почтишь Его шелковыми покровами, а вне храма оставишь терпеть и холод, и наготу? Изрекший: сие есть Тело Мое (Мф. 26, 26) и утвердивший словом дело, сказал также: вы видели Меня алчущего, и не напитали (см.: Мф. 25, 42); и далее: понеже не сотвористе единому сих меньших, ни Мне сотвористе (Мф. 25, 45). Для этого таинственного тела нужны не покровы, а чистая душа; уды же Христовы, то есть, нищие, имеют великую нужду в нашем попечении. Научимся же быть любомудрыми и почитать Христа, как Сам Он того хочет. Почитаемому приятнее всего та честь, которой Он Сам желает, а не та, которую мы признаем лучшею. И Петр думал почтить Господа, не допуская Его умыть ноги; однако же это было не почтение, а нечто тому противное. Так и ты почитай Его тою честью, какую Сам Он заповедал, то есть истощай богатство свое на бедных. Богу нужны не золотые сосуды, а золотые души.

4. Говоря это, не запрещаю делать богатые вклады: требую только, чтобы вы, вместе с вкладами и даже прежде них, творили милостыню. Хотя Бог приемлет и вклады, но гораздо лучше милостыню.

Там один только приносящий получает пользу; а здесь и приемлющий. Там дар бывает иногда поводом к тщеславию; а здесь все делается по одному милосердию и человеколюбию. Что пользы, если Трапеза Христова полна золотых сосудов, а Сам Христос томится голодом? Сперва напитай Его алчущего, и тогда уже употреби остальное на украшение Трапезы Его. Ты делаешь золотую чашу и не даешь чаши студеной воды. Что в том пользы? Делаешь для Трапезы златотканные покровы, а Христу не даешь и нужного для прикрытия. Какой плод оттого? Скажи мне: если ты увидишь человека, не имеющего у себя необходимой пищи, и вместо того, чтоб утолить его голод, обложишь только стол серебром, поблагодарит ли он тебя за это или, скорее, огорчится? Еще: ты видишь человека, покрытого рубищем и окостеневшего от холода, и вместо того, чтобы дать ему одежду, ставишь золотые столбы, говоря, что делаешь это в честь его: не скажет ли он, что ты над ним насмехаешься, и не почтет ли это крайнею обидою? То же представь и о Христе, когда Он, как бесприютный странник, ходит и просит крова, а ты вместо того, чтобы принять Его, украшаешь пол, стены, верхи столбов, привязываешь к лампадам серебряные цепи, а на Христа, связанного в темнице, и взглянуть не хочешь. Говоря это, не запрещаю и в том быть щедрым, но советую также не оставлять другого, или даже и предпочитать последнее. За неисполнение первого никто никогда не был осужден, а за неисполнение последнего угрожает геенна и огнь неугасимый и мучение вместе с демонами. Итак, украшая дом Божий, не презирай скорбящего брата; этот храм превосходнее первого. Те утвари могут похитить и неверные цари, и тираны, и разбойники; а что сделаешь для брата, алчущего и странного и нагого, того и сам диявол не может похитить: оно сбережется в неприступном хранилище. Почему же Сам Христос говорит: всегда нищия имате с собою, Мене же не всегда имате? (см.: Мк. 14, 7) Потому-то особенно и нужно быть милосердными, что не всегда имеем Его алчущего, а только в настоящей жизни. Если же хочешь вполне постигнуть смысл этих слов, слушай: Христос говорит здесь не ученикам, как представляется с первого взгляда, а слабой жене. Так как она была еще несовершенна, а ученики приводили ее в сомнение, то Господь сказал это в ее ободрение. А чтобы показать, что действительно сказал это в ее утешение, присовокупил: что труды даете жене? (см.: Мк. 14, 6). Мы всегда имеем Его с собою, как Сам Он говорит: се, Аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Мф. 28, 20). Из всего этого видно, что Христос сказал те слова единственно для того, чтобы запрещение учеников не иссушило в жене прозябшей тогда веры. Поэтому не будем ссылаться теперь на то, что сказано было с особенным намерением; но, прочитав все узаконения о милостыне, данные и в Новом, и в Ветхом Завете, употребим все старание, чтобы приложить их на деле. Милостыня и грехи очищает, как сказано: дадите милостыню, и се, вся чиста вам будут (Лк. 11, 41). Она важнее жертв: милостихощу, анежертвы (Ос. 6, 6). Она отверзает Небеса: молитвы твоя и милостыни твоя взыдоша на память пред Бога (Деян. 10, 4). Она нужнее девства. Так одни девы были изгнаны из брачного чертога; так другие введены были в него. Зная все это, будем сеять щедро, чтобы с большим изобилием пожать, и получить будущие блага, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава вовеки. Аминь.