Тироль и тирольцы
В широком смысле название Тироль означает историческую область, занимающую как австрийские, так и итальянские земли. По отношению к Австрии так называется одна из трех самых крупных провинций, высокогорный район, прорезанный цепями Центральных Альп и ограниченный с соответствующих сторон грядами Северных и Южных Альп. Из множества здешних рек, среди которых имеются довольно крупные притоки Рейна и Дуная, особую роль играет Инн. Широкая, но не слишком полноводная, она втекает в Австрию из Швейцарии, подходит к Инсбруку и, пересекая Тироль с запада на восток, формирует естественную границу с Баварией. Значимость этой реки настолько велика, что ее название перешло и на главную долину (нем. Tal) края, разделенную водным потоком на две непохожие части. Если в верхней, лежащей к западу от Инсбрука, господствуют скалы и снежные вершины, то нижняя, уходящая далеко на восток, покрыта холмами с широкими, пологими склонами, зеленеющими практически круглый год к радости пастухов, земледельцев и любителей пеших прогулок.
Обширную (12 700 км2) территорию бывшего графства Тироль населяет около миллиона человек, и неудивительно, если учесть, что лишь десятая часть его земель пригодна для жилья, наполовину меньше – для землепашества и совсем ничего – для выращивания винограда. Впрочем, упорные тирольцы умудрились производить этот полезный продукт, невзирая на климат и скудость почвы. Однако главным их занятием с давних пор является разведение овец и коров. Обделив человека, скоту здешняя природа подарила сочный корм, хотя и на труднодоступных участках. Почти все тирольские пастбища лежат на склонах гор. Именно вершины, а не люди, – истинные хозяева края, почти треть которого относится к заповедной зоне, охраняемой законом и надежно защищенной от воздействия цивилизации.
Альпийская симфония
Являясь крупнейшим транспортным узлом Европы, Тироль делит свои границы с Италией, Германией, Швейцарией и другими австрийскими областями, включая Зальцбург. Восточный Тироль географически отделен от западных районов и попасть в него можно через итальянскую долину или по шоссе Фельбертауерн, которое оборудовано множеством туннелей. Недавно открылся еще один 14-километровый туннель, пересекающий горный массив Арльберг и обеспечивающий бесперебойное сообщение между Тиролем и австрийской провинцией Форарльберг. Общеевропейское значение имеет проходящая через Инсбрук автомагистраль в долине Инн. Подобная ей трасса помогает преодолеть горный перевал Бреннер гораздо быстрее, чем столетие назад, когда европейцы путешествовали в основном на поездах.
Судя по заметкам в старинных путеводителях, железные дороги в то время работали с полной нагрузкой. Билеты распродавались полностью, перед прибытием поезда на перронах скапливалась плотная толпа, в которой были равны все – и шахтеры, и высокопоставленные чиновники.
В давке пассажиру больше, чем деньги и общественное положение, помогала ловкость, а также предусмотрительность: солидных пассажиров, особенно с багажом, просили прибывать на станцию заранее, чтобы успеть пробиться к вагону и занять указанное в билете место. Тогда, как и сейчас, европейские поезда ходили точно по расписанию, делая очень непродолжительные остановки. В отсутствие вагонов-ресторанов путникам приходилось запасаться провизией и не рассчитывать на прогулки в течение пути, чтобы не пропустить отхода поезда.
Горный массив Арльберг
Дорога к станции Бреннер медленно поднималась до отметки 1300 м. Потрясающие виды из окон наводили на мысль о самой железной дороге, о грандиозности предприятия и трудностях, с которыми пришлось столкнуться всем ее создателям – от автора проекта до землекопа. Она была проложена по плану инженера Этцеля, но тот не дожил до воплощения своего труда, и дело покойного к августу 1867 года завершил инженер Томен.
До перевала железная дорога поднималась по склонам гор, пересекая романтическую местность с огромными острыми утесами, ущельями, скрывавшими в своей, казалось, бездонной глубине реку Силль, удалявшуюся от дороги только за станцией Бреннер. После дикой Силльской долины живописный вид берегов реки Эйзах позволял отвлечься от мрачных предчувствий, благо полотно в этом месте отлого понижалось и пассажиры замечали, что поезд не пересек ни одного моста, а в окнах ни разу не промелькнул виадук – непременный спутник любой высокогорной трассы. Проявив отменное знание географии, Этцель обошелся без этих сооружений, поэтому колоссальная стройка была завершена всего за 3 года. Несмотря на внешнюю простоту, стоила она дорого, в основном из-за 23 туннелей, пробитых в твердых породах, часто не по прямой, а полукругом. Некоторые из них служили отводами талых вод и лежали рядом, но в различных плоскостях: параллельно железной дороге, частью ниже ее, а частью выше. Подле рельсов можно было увидеть желоба; красиво выложенные камнем, они были устроены на всякий случай, который, впрочем, наступал ежегодно во время разлива горных ручьев. В целом безопасная, Бреннерская железная дорога в некоторых местах, чаще на крутых подъемах, не имела ограждений, поэтому жизнь пассажиров целиком зависела от внимания машиниста. Работы по ее благоустройству не закончились в XIX веке. Вначале самые опасные места были укреплены сосновыми фашинами, положенными крестообразно одна на другую, затем пространство между ними заполнили землей, верх покрыли дерном, а он со временем зарос травой. Таким образом была предотвращена опасность схода грунта и значительно улучшен вид самого сооружения.
Грандиозные пейзажи Тироля невольно вызывают мысли о том, насколько тяжел в этих местах труд строителей
Даже теперь, с появлением превосходных шоссе, многие путешественники предпочитают поезд автомобилю. Действительно, гораздо приятнее ехать по «бархатным» рельсам, полулежа в бархатном кресле, медленно потягивая пиво, любуясь альпийскими красотами через большие окна. В Австрии поезда делятся на категории с чуть заметной разницей в убранстве и никакой в обслуживании: ЕС (евро-сити), IC (интер-сити). Они курсируют между крупными городами страны, перевозят пассажиров в другие части Европы и делают минимум остановок. В последнее время появились специальные вагоны для детей, инвалидов, велосипедистов или автомобилистов. Большой популярностью пользуются ночные экспрессы с лежачими местами, а также подобия русских электричек с сидячими местами, следующие с множеством остановок на короткие расстояния.
Раньше путешественники не задерживались в Бреннере надолго. Лишь немногие решались переночевать в единственной гостинице, сделав остановку ради водопада, получившего такое же название, как и перевал. Сегодня, как и столетие назад, все стремятся в просторную Эйзахскую долину, услышав об удивительно красивом водопаде, которым теперь можно любоваться из окна автомобиля.
Путешествие по автомагистралям Тироля не требует разрешения властей и напрасно, ведь тому, кто следует по горным трассам, нужны определенные человеческие качества, например смелость. Покрытие австрийских дорог, кстати, достойных только высшей оценки, позволяет развивать скорость, значительно превышающую ту, что обозначена на ограничительных знаках. Однако воспользоваться этим решаются немногие, ведь небольшая ширина и бесконечные повороты делают быстрое передвижение опасным и по большей части бессмысленным, поскольку в этом случае водитель не сможет любоваться пейзажами. Картины заснеженных альпийских вершин, прикрытых густыми хвойными лесами у подошвы и сияющих ледниками на высоте, суровые, застывшие от мороза скалы, словно заколдованные водопады, достойны того, чтобы не только хорошо рассмотреть их, но и запомнить. Наиболее крутые подъемы, подобные тому, который предшествует леднику Штубай, зимой приходится преодолевать с помощью цепей, надетых на задние колеса автомобиля.
Снежные вершины, доступные взору, но не досягаемые для полезной деятельности, возвышаются над цветущим краем
Расположив Альпы в центре материка, природа разделила ими романские и германские народы, но мощный рубеж не помешал развиваться ни тем, ни другим. Люди умело воспользовались тем, что было дано им свыше, и создали культуры, хотя в одно время и различные, но в равной мере высокие. Просвещение проникло в самую глубину гор, где, несмотря на бесконечные войны, процветали города и окружавшие их многолюдные деревни, которым земля в благодарность за любовь и заботу дарила богатый урожай.
Тирольские Альпы густо заселены от горных подножий до верхних долин. Раньше пастухи проникали со стадами повсюду, где могли найти хотя бы скудное пастбище. Между тем природа, с готовностью предложив человеку свои дары, установила четкие границы: на определенной высоте зубчатые вершины гор вздымаются совершенно свободно, словно демонстрируя непобедимую силу. Именно там природа гордо отказывается служить людям. Пустынная, доступная взору, но не досягаемая для какой-либо деятельности область вечных снегов лежит посреди цветущего края, вызывая страх и одновременно привлекая, особенно тех, кто находит себя в борьбе с силами более могущественными, чем он сам.
Одно из примечательных местных явлений составляет южный ветер под названием фён (нем. Fon). Налетая из пустынь Африки зимой или в начале весны, поток горячего воздуха охлаждается ледниками и, сгущаясь, падает в долины, чаще всего по ночам. Самое интересное происходит перед его приходом, когда на горизонте, опять же на юге, появляются легкие пестрые облака, которые задерживаются у горных вершин. Вечером солнце заходит на красном небе без характерного сияния, и облака еще долго сохраняют пурпурный оттенок. Нетрудно заметить, что наступившая ночь необычайно удушлива, месяц окружен красным туманным светом, а звезды светят намного ярче. К утру воздух становится прозрачным, трава не покрывается росой и горы, оказавшись на синевато-фиолетовом фоне, кажутся ближе. Затем начинает дуть порывистый, неожиданно холодный ветер, и после нескольких минут тишины налетает фён, низвергаясь потоками теплого воздуха, которые быстро превращаются в ураган.
Легкие облака у горных вершин – предвестники фёна
Буря не прекращается несколько дней: по склонам гор катятся сломанные деревья, тяжелые пласты растаявшего снега падают, отрывая куски скал, камни засыпают ручьи, угрожающе потрескивают стены и крыши деревянных построек. В старину каждая деревня назначала на такие дни смотрителей, чтобы те ходили по домам и следили за печами и каминами, поскольку при урагане для пожара достаточно одной искры, попавшей на благодатную почву. Считалось, что фён сильно влияет на психику людей и животных. Сначала он просто раздражает, потом ввергает в уныние, а в конце расслабляет, сравнивая разумное существо с растением. Он иссушает зев и легкие домашних животных, заставляя их метаться в тщетных поисках прохлады; в такие дни в лесу не видно и не слышно птиц, а человеку приходится мириться с дурным настроением. Несмотря на все неприятности, горцы не сетуют на теплый ветер, особенно весной, ведь после 10–12 часов его работы, как в сказке, исчезает снег, в том числе и плотные снежные массы, которые солнце не в состоянии растопить и за 2 недели.
Летом и осенью самое досадное явление – рунзы (нем. Runs), как принято называть разливы горных ручьев. Похожие на лавины водные потоки свергаются с крутых выступов гор и с ревом устремляются в долины по руслам, едва заметным или вовсе сухим в другое время. После нескольких часов такого «извержения» ложе ручья делается похожим на небольшую, но глубокую (до 3 м) реку, окаймленную по обеим сторонам высокими грудами камней.
Иногда природа дарит горцам не страшные, а весьма любопытные и даже полезные явления, подобные загадочным ключам, которые начинают и прекращают струиться в определенные промежутки времени. Раньше это казалось мистикой, но постепенно люди поняли, что разгадка скрывается в процессе таяния снега, точнее в его неравномерности. Действуя сильнее, чем обычно, лучи солнца растапливают снег, отчего вода переполняет источник, стекая вниз по дополнительным каналам. Изредка такой ключ наполняется влагой высокогорного озера и тогда, как получилось с ручьем Энгстленальп, он течет только днем, «закрываясь» на ночь. Подобные источники могут действовать в течение лета, к радости жителей ближайших деревень, получающих возможность устроить дополнительную мельницу.
Не менее интересны так называемые ветряные дыры (нем. Wetterlocher), которые не так уж и редко встречаются в альпийских горах. Летом из них веет холодом, а зимой, напротив, тянет теплом, словно от печи. Завершая трещины скал, эти отверстия сообщаются с проломами в глубине утесов, где температура воздуха противоположна той, что наблюдается снаружи. С давних пор альпийские пастухи использовали «ветряные дыры» для хранения молочных продуктов или устраивали в них нечто напоминающее винный погреб. С появлением холодильников необходимость в том отпала, да и само явление утратило привлекательность, поскольку перестало быть загадкой.
Не уничтожая подобные постройки, тирольцы сохраняют в своей жизни романтику
Жизнь во времена, когда тайны природы с научной точки зрения может объяснить любой школьник, стала спокойнее, проще, но, увы, утратила романтику. Чтобы хоть как-то возместить эту потерю, тирольцы хранят предания, чаще всего связанные с горами. По одной из легенд в пещере Коловратсгёле, обнаруженной в 1845 году на границе Тироля и Зальцбурга, покоится император, правда неизвестно какой, может, Карл Великий, но, вероятнее всего, Фридрих Барбаросса. Рассказывают, что он был похоронен живым, в глубоком сне, чтобы в нужный момент заняться восстановлением Священной Римской империи. Рассказчики не уточняют, откуда Барбаросса, а тем более Карл, мог узнать о ее гибели, но для создания имиджа места такой пустяк значения не имеет. Кстати, похожие предания существуют на Рейне и в других районах, отмеченных пребыванием этих великих личностей.
Представления о тирольцах часто ограничиваются стереотипами. Неглубокий взгляд связывает типичного обитателя австрийских Альп с ружьем, горными лыжами, узкополой шляпой с забавно торчащим перышком и заливистой трелью йодля, знакомой по рекламе шоколада «Альпенгольд». Таким тирольский крестьянин действительно был, но давно, когда время тянулось так же медленно, как с камня на камень переступали овцы и коровы, от которых еще столетие назад зависело благополучие края. Руладами в песнях без слов и смысла заливались пастухи, чтобы напомнить животным о себе, предупредить коллег о движении стада или просто скоротать день, казавшийся слишком длинным в безмятежном спокойствии Альп.
Сегодня настоящий тирольский йодль с его характерными переливами на высоких тонах можно услышать в деревенском хоре, где, кстати, присутствуют и знаменитые головные уборы. Во времена империи власти находились от Тироля слишком далеко, за хребтами и перевалами, поэтому местные горцы защищались от разбойников сами. Подобно тому, как весь край, по сути, являлся отдельным государством, так и разбросанные по долинам деревни существовали по законам своих общин, наделенных в том числе правом самообороны.
Узнав о приближении врага, крестьяне вооружались, кто чем мог – топорами, кольями, рогатинами, но чаще ружьями, – и, собравшись в небольшую армию, вставали на защиту своих поселений. В Тироле ополченцев называли шютценами (от нем. Schutz – «защита»). Как и обычным солдатам, им полагалась форма, точнее всего два ее элемента: шляпа и безрукавка, надетая поверх обычной крестьянской рубахи. Бойцы разных отрядов отличались цветом и особым заломом головных уборов, а также вышивкой на жилете.
Монархи не донимали тирольцев налогами, но в случае войны требовали от них самых метких шютценов. Составляя особые подразделения, со временем отряды альпийских стрелков (нем. Gebirgsjager) преобразовались в элитарную часть австрийской армии, которая, как известно, воевала часто. Во время Первой мировой войны они входили в состав вооруженных сил Германии, принявшей помощь союзников в связи с трудностями на Итальянском фронте. Именно тогда эмблемой альпийских стрелков стал нежный цветок эдельвейс. В сражениях Второй мировой войны горцев использовали практически на всех фронтах там, где требовались альпинистские навыки. В 1939 году их дивизии помогли вермахту захватить Польшу, а затем были срочно переброшены в Норвегию, где предотвратили масштабный десант союзных войск. Неизвестно, смог бы Гитлер так быстро завоевать Европу, не будь его солдатами храбрые сыны Тироля. В 1941 году они проторили путь вторжения на Балканы, помогли немцам разоружить армию Греции. Еще живы участники памятной операции на Крите, где несколько дивизий альпийских стрелков буквально спустились с неба, сыграв решающую роль в захвате средиземноморского острова. Только благодаря их участию в операции «Барбаросса» войскам удалось дойти до Кавказа, и если бы не альпийцы, на вершине Эльбруса не развевался бы нацистский флаг.
Нашивка с изображением эдельвейса – эмблема альпийских стрелков
В отличие от немцев служившие в вермахте тирольцы не стыдятся прошлого, более того, ревностно хранят боевые традиции. Опыт, полученный на фронтах Второй мировой, успешно применяется ими в современных боевых действиях: доныне существующая бригада альпийских стрелков является единственным формированием в НАТО, способным воевать в условиях высокогорья. В эту бригаду, прекрасно подготовленную и вооруженную самыми современными средствами ведения боя, помимо снайперов, входят альпинисты и разведчики-лыжники. Немалую ее часть составляют контрактники из Тироля, вышедшие из тех самых шютценов, каких и сегодня можно встретить в каждой тирольской деревне.
Утверждение, что тирольцы – хорошие лыжники, отнюдь не раскрывает суть их отношения к этому виду спорта. Передвижение на лыжах для них – не спорт, а исполненная философии часть жизни. Коренные обитатели Альп не признают наезженных трасс и отвергают подъемники, предпочитая карабкаться среди острых камней, тонуть в глубоком снегу, рискуя жизнью, перепрыгивать через трещины. Пеший путь наверх, к заветной вершине порой занимает несколько дней. Ночевать приходится в тесных зимовьях, где можно разжечь очаг и разогреть принесенную с собой еду. Для настоящего альпийца единоборство с горой – занятие не менее привлекательное, чем спуск, немыслимый без победы на подъеме.
Теперь общинники не берутся за ружье при виде чужака и не выбегают с кольями навстречу врагу, благо тот не тревожит альпийские долины уже более полувека. Однако к неожиданностям «горячие австрийские парни» готовы всегда, в чем не раз убеждались иностранные туристы. Служба нынешних шютценов проходит в сельских кабачках или, как их принято называть, гастхаузах. Неспешно прихлебывая пиво, бойцы обсуждают местные новости, смотрят футбол, не забывая оглядываться по сторонам, высматривая незнакомые лица. Почти во всех заведениях дружинникам отводится отдельный стол, присесть за который хозяин не позволил бы даже президенту: вдруг у шютценов будет объявлен срочный сбор. Кроме разведки, всякая деревенская община Тироля берет на себя и другие, не менее важные дела. По давней традиции шютцены составляют добровольную пожарную команду, духовой оркестр и церковный хор. Если первому коллективу работа выпадает редко, то двум последним приходится трудиться и в будни (репетиции), и в праздники (выступления). На торжественные мероприятия принято надевать национальный костюм, увенчанный легендарной тирольской шапкой.
На праздники в Тироле принято надевать народный костюм, обязательно с шляпой, увенчанной забавно торчащим перышком
В одежде жители Тироля, как и все австрийцы, отличаются элегантностью, хорошим вкусом и явным пристрастием ко всему натуральному. Естественность в данном случае касается не только материалов, но и форм, исходящих от народного костюма, до сих пор не утратившего всенародной любви. Черты традиционного наряда и сегодня различимы в городской толпе. Шнуровка, вышивка, красно-зеленые цвета и даже перышки присутствуют на современных вещах, не только украшая их, но и вызывая дефицитные ныне чувства доброты и патриотизма. В Австрии никого не удивляет вид женщины в платье с пышными рукавами, как не кажется чудаком мужчина в зеленом охотничьем пиджаке: здесь костюм вчерашнего дня является приметой дня сегодняшнего.
Если население равнин приспосабливает одежду к требованиям эпохи, то горцы, которые любят свой край на уровне инстинкта, бережно хранят каждую деталь, вызывающую в памяти старые добрые времена. Здесь все еще актуальна символика, возникшая в пору, когда страна была разбита на десятки небольших государств. Жители каждого княжества старались выделиться во всем, в том числе и в одежде. Выражая пристрастие к ярко-зеленому и алому цветам, они чаще выбирали синий, возможно, из-за дешевого способа окраски. Среди материалов наиболее выгодными считались лен, кожа, мех и тирольская шерсть лоден, привлекавшая своей прочностью и сопротивлением влаге. В старину традиционный костюм рассказывал о владельце то, о чем сегодня умалчивает даже паспорт. Он выдавал возраст хозяина, указывал на профессию, общественный статус, семейное положение. Количество детей, например, отражалось в узорчатой вышивке пиджака.
Живя в окружении такой красоты, тирольцы обладают хорошим вкусом и пристрастием ко всему натуральному
Превращение некоторых видов народной одежды в городскую произошло не без помощи высшей знати. Так, благодаря Габсбургам в середине прошлого века рабочий костюм лесничего преобразился в элегантный костюм для охоты: одна из множества статуй императора изображает его именно в таком виде.
Во времена республики, когда люди активно избавлялись от всего, связанного с монархией, старый охотничий костюм не вышел из обихода. Вместе с новым названием – альпийский смокинг – он обрел политическую значимость, став парадным облачением политиков. Русского президента очень трудно представить в косоворотке, а австрийского канцлера легко не только вообразить, но и увидеть в серо-зеленом пиджаке и шляпе с перьями.
В отличие от одежды народов других европейских стран австрийскому костюму выпала долгая и счастливая жизнь. Местные модельеры предлагают согражданам вполне современные наряды, но с традиционными элементами. Из альпийской символики особой популярностью пользуются эдельвейсы, «расцветающие» в виде вышивок или аппликаций, выбитые на пряжках, пуговицах и ювелирных украшениях. Стилизованные под охотничий наряд платья и пиджаки смотрятся не менее элегантно, чем банальные английские костюмы. Отменный вкус создателей вкупе с мастерством портных делает такую одежду товаром, высоко ценимым на международном рынке. Не исчез с городских улиц и альпийский смокинг, более того, в несколько измененном варианте он прочно вошел в женский гардероб. Возможно, австрийцы лучше других народностей понимают, что дух старины умаляет негативное воздействие современной среды с ее бешеным ритмом и постоянными стрессами. Народная одежда способствует умиротворению, доброте, приближает своего владельца к природе и, если рассуждать высокими категориями, дает ощущение незыблемости бытия, какое исходит от старинной архитектуры.
Замки долины Инн
Европа раннего Средневековья была краем густых непроходимых лесов, бурных рек и бескрайних территорий, многие из которых все еще оставались terra incognita, то есть неизвестными, следовательно, никому не принадлежавшими землями. Всякий искатель приключений, имея коня, доспехи, острый меч, но главное – желание разбогатеть, мог присвоить себе любую местность, какую рисовало воображение честолюбца. Такие кампании предпринимали тысячи молодых рыцарей, однако удержать завоеванное удавалось лишь единицам, как правило, тем, кто находил поддержку князей, в чьи владения номинально входил облюбованный район. Покровитель ничем не рисковал, ведь в случае неудачи погибали чужие люди, зато победа гарантировала ему часть добычи, а зачастую и право владения вновь образованной державой.
Судя по тому, насколько сложной уже тогда была система владения землей, меч в борьбе за нее являлся веским, но отнюдь не решающим аргументом. Для того чтобы закрепить за собой добытое оружием, предводитель отряда вместе с воинами брал в поход крестьян, привлекая их обещанием свободы и земли, которые на родине были им недоступны. Рискованное предприятие сулило выгоду определенным категориям населения, в частности нищим или младшим сыновьям, лишенным права пользоваться наследным имуществом. В чужом краю поселенцы все это получали, поэтому крестьянский обоз часто следовал впереди дружины или отправлялся в путь заранее, чтобы, забравшись в какой-нибудь недоступный горный район, выбрать место для себя или, как случалось чаще, обжить склоны холма для хозяина.
Берега реки Инн теперь обжиты лучше, чем во времена графов Андехс
Именно так в X веке значительная часть Тироля вместе с долиной Инн, щедро наделенной лугами, пастбищами, лесами, перешла к баварским графам Андехс. Скорее всего, они устроились по германской традиции посреди уже существовавшей деревни, в усадьбе, известной под названием фронгоф (от нем. Fronhof – «барский двор»), и поначалу жили в укрепленном господском доме, окруженном сараями, кузницами и прочими бытовыми постройками. Подобные поселения негласно выражали закон раннего Средневековья: господин должен защищать от врага своих крестьян, а тем надлежит его кормить и одевать. В данном случае поддерживать заведенный порядок никому из них не составляло труда. Воинственные на родине, в Австрии германцы воевали редко, не всегда охотно. Земледельцев здесь никогда не утруждали повинностями, а знать не требовала слишком многого, только то, что была в состоянии износить, съесть и немного отложить в запас. Самое необходимое для жизни – еда, одежда, оружие, армейское снаряжение, примитивная утварь – производилось в усадьбе. Иногда графское семейство навещал заезжий купец и глава семьи покупал для своих женщин шелка, бусы, кольца или серьги с драгоценными камнями, пряности, зеркала или стеклянную посуду, словом, роскошь, которая в скудном количестве проникала с Востока.
Беззаботное существование иногда нарушали междоусобицы. В 1133 году после одной малой войны графская усадьба на берегу Инн превратилась в развалины, а Андехсы переселились на юго-восточную окраину Инсбрука, где вскоре возник и поныне украшает местность величественный замок Амбрас (нем. Ambras).
Он располагается довольно далеко от магистрали, однако подъехать к нему можно и на автомобиле, и на трамвае. В последнем случае путешествие получается не столь быстрым, зато более романтичным: нужно выйти на конечной станции, не пожалев около получаса на прогулку по пешеходной дорожке. Пугающе длинный на первый взгляд, этот путь покажется коротким тому, кто сразу заметит, что шагает не по лесу, а по английскому парку, в искусственной чаще которого скрывается жилище графов Андехс. Впрочем, чтобы увидеть его уже в самом начале пути, особой внимательности не требуется, ведь Амбрас венчает 200-метровую гору, господствуя над всей округой. От подножия холма по склону поднимается небольшой городок, давший название замку.
Амбрас на гравюре XVIII века
Удобное расположение определило древним стенам долгую жизнь. С юго-востока городу меньше всего грозило нападение внешнего врага, зато именно с этой стороны в Тироль прибывали друзья, вернее, почетные гости, из Вены. Со смертью последнего Андехса крепость, когда-то олицетворявшая славу и могущество Тироля, осталась без хозяев. Заброшенная и уже начавшая ветшать, она могла бы погибнуть, если бы не попалась на глаза Фердинанду II Габсбургу, эрцгерцогу Австрийскому и по совместительству графу Тироля, проделавшему дальний путь, чтобы вступить во владение горным краем.
Портрет Филиппины Велзер в книге Г. Ноэ «Природные представления и виды», 1876
К 1566 году развалины преобразились в импозантный замок, достойный красавицы Филиппины Велзер, которая была всего лишь дочерью аугсбургского горожанина и невенчанной супругой, поэтому не могла жить в официальной резиденции правителя. Фердинанд взял ее в жены, не расторгая первого брака, однако супружество было настоящим: в торжественной церемонии бракосочетания отсутствовало только венчание – часть немаловажная, но, как оказалось, для создания семьи вовсе не обязательная. Впрочем, после 19 лет совместной жизни влюбленные все-таки предстали перед алтарем. К тому времени уже выросли два их сына, которые не имели права наследовать богатства и титул отца, зато могли рассчитывать на хорошие должности. Так и случилось впоследствии, когда младший герцог Андреас стал епископом, а Карл – маркграфом одной из областей Священной Римской империи.
Сомнительный статус не позволял Филиппине поселиться вместе с мужем, и тот предоставил ей замок графов Андехс, где она провела много счастливых лет. Прекрасная хозяйка Амбраса не стремилась обрести больше, чем имела. Видимо, ей хватало любви царственного супруга, большого дома и тихого, мирного существования среди людей, высоко ценивших ее добродетели. Далекая от придворной суеты Филиппина умела лечить и помогала каждому, кто нужался в помощи. В замке часто собирались знатные гости, которых, помимо прочего, привлекали восхитительные застолья с шедеврами знаменитого на всю округу повара госпожи Велзер.
Верхние строения Амбраса предназначались для жилья
Фердинанд II вошел в историю как рьяный борец за чистоту католической веры, и во многом благодаря ему Тироль избежал протестантства. С неменьшим энтузиазмом он занимался светскими делами, например образованием и медициной. В отличие от жены и некоторых европейских монархов (Генрих VIII Английский), эрцгерцог не практиковал, зато экспонатам собранной им естественно-научной коллекции могли бы позавидовать университетские профессора.
Подобно парку, каменные строения Амбраса разделены на две части – нижнюю и верхнюю, – связанные между собой огромным Испанским залом. Верхний замок, возведенный на месте старой постройки, предназначался для жилья, а в Нижнем, имевшем входные ворота и просторный двор, эрцгерцог хранил свои коллекции. Будучи поклонником искусства и страстным собирателем редкостей, Фердинанд оставил после себя уникальные вещи, ставшие основой современного музея. Потомки добавили к этому немало живописных шедевров, а также собрание древностей, куда вошли и бронзовые бюсты римских императоров, сделанные для гробницы Максимилиана I в Придворной церкви. Большая часть коллекции Фердинанда разошлась по венским музеям, но меньшая все же осталась в Амбрасе.
В Нижнем замке эрцгерцог Фердинанд II хранил свою живопись
Если раньше обо всех помещениях замка не знал даже хозяин, то сегодняшний посетитель может зайти в любой зал, спуститься в подвалы, осмотреть башни и другие когда-то стратегически важные постройки. Никто не помешает ему задержаться в кунсткамере или изучить старинное оружие, вначале хранившееся в замковом арсенале, а ныне выставленное на всеобщее обозрение в Рыцарском зале.
Богатая коллекция живописи включает в себя галерею портретов членов дома Габсбургов, владевших Амбрасом в 1400–1800 годах. Особый интерес вызывает образ самой экстравагантной владелицы замка, красавицы Филиппины Велзер, которую мастер запечатлел в виде купальщицы. Среди множества прекрасных полотен выделяются работы великих живописцев Петера Пауля Рубенса и Диего Веласкеса. Несколько царственных лиц увековечил лондонский придворный художник Лукас Кранах. Кроме того, в портретной галерее имеется много изображений других европейских князей, в том числе кисти таких знаменитых мастеров, как Тициан и Ван Эйк.
Построенный в эпоху Возрождения, Амбрас считается чудом европейской архитектуры. Это утверждение относится в основном к Испанскому залу, созданному итальянцем Джованни Лучезе в 1571 году и ставшему самой ранней ренессансной постройкой в немецкоязычных странах. Каждого, кто видит его впервые, потрясают не столько размеры, сколько роскошь декора: мозаичные двери, резной деревянный потолок, настенная живопись с изображением сцен из жизни Тироля, портреты тирольских графов, начиная от Альберта фон Гёрца и заканчивая Фердинандом II. Трудно не согласиться с тем, что такая отделка прекрасно подходит для музыки барокко, и она действительно звучит здесь на больших концертах, которые устраиваются каждое лето.
В отсутствие знатных владельцев Амбрас нисколько не утратил былой привлекательности. Люди приходят сюда не только ради произведений искусства, но и просто отдохнуть, благо величина парка позволяет совершать уединенные прогулки, как в свое время делал эрцгерцог. По его желанию сады у Верхнего замка были разбиты во французском вкусе: ровные дорожки, цветы, четкой формы кустарник, доныне обрамляющий путь к таинственному гроту Вакха. Западная часть с большим прудом, лугами и лиственными деревьями была оформлена по-английски. Обширные участки с востока уже тогда являлись заповедной зоной с искусственным водопадом и высокими деревьями редких пород. Спустя столетия этот уголок все еще хранит первозданный вид и даже обитатели в нем прежние: павлины, важно взирающие с берега озера на плещущихся в воде уток и гусей.
Мощные стены и главная башня замка Брук видны издалека, но, лишь подойдя ближе, можно заметить упирающийся в подошву горы каменный мост (нем. Brucke) – сооружение когда-то настолько важное, что владельцы решили назвать в честь него весь замок. Входные ворота открывают путь к внутреннему двору, наделенному правильной прямоугольной формой. В давние времена сюда на полном скаку заезжали всадники, чтобы, передав лошадей слугам, взлететь по узкой лестнице, от которой, как и от всех средневековых построек, не осталось даже воспоминаний. Теперь старый дворец нельзя увидеть даже на рисунках, но разрозненные его части сохранились и даже стоят на первоначальных местах. Наружные стены замка обрамлены оловянным венком; главной башне сопутствует опоясывающая стена с двумя ротондами, откуда открывается великолепный вид на реку Изель, долину и близлежащий городок Лиенц.
Мост у входных ворот дал название крепости
Несмотря на почтенный возраст, Брук является удачным примером сочетания старого и нового. Построенный в конце XIII века, сегодня он интересен не только средневековым обликом, но и вполне современным содержанием: в многочисленных помещениях выставлены почти все работы тирольских художников Альбина Эггер-Лиенца и Франца фон Дефреггера. Тем не менее особую ценность составляют старые вещи, настоящие раритеты, собранные сиятельными графами Гёрц (Горицкими), которые построили замок и жили в нем до упадка династии в начале XVI века.
Родоначальником Горицко-Тирольской династии считается Майнхард II, старший сын графа Горицкого Майнхарда и графини Тирольской Адельгейды. Став после смерти отца правителем обеих держав, он довольно быстро приобрел влияние в Германии, еще более усилив его после женитьбы на вдове императора Конрада IV. Молодой граф стал первым, кто сумел освободиться от власти Зальцбурга и вступить в борьбу с духовными князьями, прежде всего с претендовавшим на тирольские территории архиепископом Бриксена. Талант полководца обеспечил ему победу, желанные земли, а также наследственную должность викария. В 1271 году Майнхард II разделил добытое в боях со своим младшим братом Альбрехтом, отдав тому Горицию, а себе взяв Тироль и таким образом разбив династию на две ветви. Отложив меч, граф с головой погрузился в хозяйство и, судя по бурному развитию края, действовал очень успешно. Известно, что он трепетно относился к искусству, поощрял торговлю, лично следил за устройством дорог и всячески способствовал горному делу. В правление Майнхарда II Тироль получил право чеканить собственную монету, что дает основание говорить о становлении суверенного тирольского графства.
Благодаря графам Гёрц на краю крепости Брук появились ворота с полуциркульной аркой и высокая, отдельно стоящая романская башня. В центральной части был построен тяжеловесный романский дворец, к которому примыкала возведенная в том же стиле капелла с красивыми, сохранившимися доныне фресками.
В каждом средневековом замке имелось отведенное для церковной службы помещение – молельная комната или отдельно стоящая часовня. Для благочестивого рыцаря место поклонения Богу было такой же необходимостью, как меч. К числу обитателей богатого замка принадлежал священник, которому, помимо духовных обязанностей, вменялись и светские – писаря и наставника графских детей. Чаще всего замковая капелла находилась на самом слабом участке крепости – у ворот, чтобы люди получали божью помощь прямо во время осады или штурма. В молельнях, связанных с жилыми постройками, зачастую возводились хоры для хозяев. В двухуровневых часовнях господа располагались на втором этаже и во время службы наблюдали за капелланом, стоявшим вместе с остальными обитателями замка, через отверстие в полу. Капеллы подобного рода устраивались в больших княжеских замках, наделенных значением резиденции. Иногда они служили фамильными склепами, а в идеале, как всякое святое место, могли быть убежищами, правда, случаи, когда при захвате крепости защитники спасались в церкви, истории не известны. В обстановку капеллы замка Брук, по обыкновению, входили простые скамьи, небольшой алтарь и, в качестве обязательного украшения, фрески с библейскими сценами или изображением патрона.
Сторожевая башня замка Брук
В пору Высокого Средневековья (около 1480 года) графы Гёрц стали правителями Тироля, что не замедлило сказаться на их благополучии. В этот период родовое гнездо сильно разрослось. Сначала появилась двухэтажная капелла с острыми дугообразными ребристыми сводами и красивой росписью местного живописца, аристократа Симона фон Тайстена. Затем возникли новые жилые здания с уютными комнатами, в которых господа переживали зиму, не боясь замерзнуть в постели.
В средневековых замках вообще было темно, холодно и сыро. Богатые домовладельцы спасались множеством печей, хозяевам победнее о тепле оставалось только мечтать. Люди старались держаться поближе к единственному камину, а тот, располагаясь в большом зале первого этажа, грел лишь вблизи себя и остывал, как только угасало пламя. Место у самого огня занимал глава семьи с супругой, остальные сидели или стояли позади. Удаленные концы главного зала, как и верхние помещения, в отсутствие каминов и печей отапливались примитивно: раскаленные угли в железной корзине давали очень скудное тепло.
От зимнего холода страдала даже высшая знать и в солнечном Тироле. В жизнеописании Маргариты Гёрц упоминается замок одного аристократа, принимавшего гостей в «зале душном и низком, с голыми стенами, с полом чуть прикрытым суконной подстилкой. Консервативный хозяин презирал такие новшества, как оконное стекло. Молодой жизнерадостный Альберт фон Андрион, незаконный брат Маргариты, смеялся над скупостью того, кто в зимнюю стужу забивает окна досками, отчего огромная комната напоминает погреб. Все помещение было закопченным от камина, свечей и смолистых факелов. Сидевшие рядом бароны недовольно ерзали на скамьях, ворча: “Один бок поджаривается, другой стынет”. Господа покашливали, сопели, у некоторых разболелась голова в этой неприютной душной пещере, где так отвратительно воняло навозом; запах в жилые помещения проникал из конюшен. Однако поданные кушанья – дичь и рыба – были приготовлены отменно и подавались целыми грудами; вино также радовало тонким вкусом».
Ротонды к крепостной стене пристроили господа фон Волькенштайн
В 1500 году со смертью графа Леонхарда фон Гёрца замок перешел в собственность императора Максимилиана I. Несмотря на высокое звание, новому владельцу всегда недоставало денег, и он спасался от кредиторов тем, что закладывал недвижимость. Таким образом Брук попал к господам фон Волькенштайн, владевшим замком до конца XVI века. Сохранив все старые сооружения, они возвели еще одну стену с двумя ротондами и устроили второй внешний вход.
В следующем столетии Брук стал местом заседания городских судей и складом оружия. Затем в покоях замка поселились монахини, а в 1783 году, разогнав женский монастырь, император Иосиф II объявил замок собственностью государства и разместил в нем казармы, а потом и госпиталь.
В 1827 году бургомистр ближайшего городка Лиенц выкупил замок, чтобы использовать его в качестве загородного дома. Сын градоначальника, видимо не нуждаясь в дорогостоящей даче, решил разместить в замке пивоварню и постоялый двор. В то время основной достопримечательностью города служили башни Максимилиана, как было принято называть крепости-форты, окружавшие город неправильной формы кольцом. Небольшие, но достаточно мощные, они соединялись между собой подземными ходами и строились для того, чтобы враг не смог разрушить переправу через реку. К концу века, с появлением особо мощной артиллерии, система оказалась бесполезной, поэтому форты решено было снести.
Подземные ходы были частично уничтожены, и теперь невозможно представить их общую длину и прочие параметры. Вообще, о таких сооружениях существует много преданий, в большинстве своем никак не связанных с реальностью. Разумеется, подземелья существовали, но лишь немногие из них уводили за пределы замков и могли использоваться при побеге. Не подтверждаются слухи о ходах, ведущих в другие города или даже в соседние замки. Самое большее, что могли позволить себе средневековые замковладельцы, – туннели с входами в шахтах колодцев, подземные галереи под зданиями одной крепости либо, как в Лиенце, подземные ходы между фортами. Основой того, что фигурировало в рыцарских романах и страшных историях, служили обычные погреба или коридоры с открытыми пещерами в конце, где господин хранил свои богатства.
Накануне Первой мировой войны после смерти последней владелицы Брук вновь стал имперским и приобрел соответствующий вид. Перестроенный по образцу баварских королевских замков, он смотрелся очень романтично. Власти Лиенца уже в 1942 году организовали музей и выкупили опустевшее строение, как только отгремели сражения Второй мировой войны; с тех пор он находится в ведении города.
Почти неприступная твердыня Куфштайн
В распоряжении близлежащего города находится и бывшая имперская твердыня Куфштайн (нем. Kufstein). Занимая наиболее тесный участок долины Инн, замок стоит на правом берегу реки, прямо перед крутой 400-метровой скалой. Будучи одним из самых ранних укрепленных пунктов Тироля, он, подобно другим крепостным сооружениям Средневековья, в первую очередь предназначался для обороны и только во вторую – для жилья. Император назначил ему роль форта на границе Австрии и Баварии, не предполагая, что создал извечный предмет спора между этими странами.
Европейские летописцы впервые рассказали о Куфштайне в 1205 году, назвав мощную постройку владением епископов Регенсбурга. Через столетие, перейдя к герцогам Баварским, церковная собственность стала светской, к 1415 году была еще больше укреплена и вдобавок украшена. Господствуя над одноименным городком, лежащим у подножия Кайзерских гор, тогда замок выглядел живописно, хотя и не так романтично, как дома графов Рейнских, предпочитавших неприступные скалы.
В следующем веке, когда роль Куфштайна в оборонительной системе Австрии сильно возросла, спор за право обладания им вылился в настоящую войну, известную истории как борьба за баварское наследство. Выиграв ее, император Максимилиан I мог бы присовокупить к своим владениям Крысиную гору и баварские судебные округи Китцбюэль и Куфштайн. Не сумев решить дело миром, он решил атаковать. В 1504 году замок был обстрелян маленькими пушками, ядра которых, как выяснилось, не оказывали никакого действия на толстые стены. По слухам, комендант крепости, капитан Ханс фон Пинценау, поддразнивал противника тем, что громко приказал своим солдатам бросить оружие и взять в руки… метлы, чтобы сметать пыль, поднимавшуюся после обстрела, единственную неприятность, которую причиняли ему имперские войска.
К счастью для императора, капитан еще не мог познакомиться с трудами итальянца-философа Никколо Макиавелли, предостерегавшего современников от подобного рода ошибок: «…одно из лучших доказательств благоразумия состоит в воздержании от угроз и оскорблений словами кого бы то ни было. Мудрый полководец должен запретить солдатам оскорблять врага бранью, ведь обидные фразы не приносят ему никакого вреда, и только не ослабляют, но, напротив, придают ему больше силы, побуждают к большей осторожности, вызывают ярость, заставляя думать о мщении». Позднейшие историки в поисках подтверждения этих мудрых слов обращались к осаде Куфштайна.
Императорская башня Куфштайна получила столь почетное имя из-за мощного вида и надежности в обороне
Взбешенный издевками, Максимилиан решил использовать все самое мощное из того, что имелось в арсеналах Тироля. Новые осадные орудия были доставлены из Инсбрука по реке, и, когда флотилия причалила к берегу, у защитников крепости сразу сменилось настроение: вновь прибывшую артиллерию составляли колоссальных размеров пушки, наделенные именами собственными и ядрами весом 100–150 кг. После 3 дней артобстрела Куфштайн лежал в руинах, а насмешник Пинценау вместе с соратниками расстался с головой. Замок сильно пострадал, правда, тотчас после захвата император приказал не только восстановить разрушенное, но и построить новое, значительно усилив слабые части всей оборонительной системы. Именно тогда на месте старой башни возникла огромная оборонительная башня круглой формы, по праву получившая имя императора.
Один из самых блистательных монархов из рода Габсбургов, Максимилиан имел много поклонников и столько же врагов. Будучи храбрым воином, умным политиком и любимцем женщин, он сумел обрести власть, охватившую почти всю Европу, отчего даже циничный Макиавелли считал его совершенством. Вся жизнь императора прошла в беспрестанной борьбе, в которой он большей частью одерживал победу, во многом благодаря своей решительности и таланту организатора. Считается, что до него в средневековой истории не существовало понятия «армия». Военные силы того времени составляли наемные войска и конные отряды дворян. Если первым кое-каких успехов помогал достигать профессионализм, то вторые, представляя собой тяжело вооруженную и оттого плохо маневрирующую кавалерию, неизменно проигрывали, складывая оружие перед всеми, кто умел пользоваться ружьем. Нелегко было заставить этих донкихотов перейти к современным методам ведения войны: рыцари отказывались брать в руки «вульгарный мушкет», заявляя, что благородный воин никогда не изменит боевому коню, мечу и копью.
Максимилиан посчитал бесполезным модернизировать старую гвардию и создал новую – армию ландскнехтов, – призвав на контрактную службу народ, в основном из Тироля. Теперь под императорским стягом выступали пешие крестьяне и ремесленники. Они являлись на службу с собственным оружием, сами судили и наказывали, получая жалованье, размер которого командир оговаривал с цеховым старшиной. Подобно ремесленникам, солдаты Максимилиана объединялись в профессиональные союзы, благо борьба за свои права в их случае не только не составляла труда, но и, напротив, дарила минуты отдыха: только ландскнехты могли прекратить наступление ради того, чтобы предъявить хозяину требование о повышении зарплаты. Совершенно иной была и структура войска. В отличие от рыцарей, крестьянское войско разделялось на полки и роты. За каждым подразделением закреплялось установленное число пушек, пик, алебард, мечей, мушкетов. Они не пользовались щитами, сражались согласно разработанной императором тактике, которая обнаруживала сходство с современными планами сражений.
Позднее один из военных историков заметил, что «своей реформой последний рыцарь Максимилиан выкопал могилу рыцарству как военной силе». Перед наступлением ландскнехты обстреливали позиции противника из пушек, за артподготовкой следовал ружейный огонь, потом войско начинало штурм, используя только холодное оружие, причем тяжело вооруженных алебардистов прикрывали маневренные роты копейщиков. Рыцари, скрывавшиеся за ветхими стенами, ничего не могли противопоставить такой тактике. Стоило императору выиграть несколько сражений, и все поняли: в Европе не осталось неприступных крепостей, доказательством чему послужила осада Куфштайна.
В памятном 1504 году этот замок достался победителю вместе с окрестностями, куда в том числе входили Козлиный холм и Крысиная гора. В последующие века на них и других возвышенностях возникли укрепления, и таким образом был защищен не только город, но и вся долина. Сам Куфштайн в течение столетий претерпел немало перестроек. Его территория расширялась, старые сооружения сменялись новыми, крепкими, но не изящными, как это было в имперских замках, отчего крепость приобрела крайне брутальный вид. В некоторых местах ее стены достигали 7-метровой толщины, достаточной для того, чтобы выдержать обстрел и разместить пушки, которые в давние времена были очень велики.
Мощная, романского вида твердыня с белоснежными стенами возвышалась посреди города, который в течение веков образовывал с ней единое целое, в итоге сформировав неприступную крепость. Даже сегодня, когда замку уже давно ничто не угрожает, проникнуть в него очень нелегко. Единственный путь к воротам – довольно узкий, восходящий в гору крытый переход с несколькими изгибами. Раньше по нему поднимались пешком, а теперь посетители могут воспользоваться подъемником.
Во дворе, справа от входных ворот находятся Лисья башня и колодец, выдолбленный в скальном грунте на 68-метровую глубину, то есть до грунтовых вод реки Инн. Ворота рядом с церковью старой крепости ведут во двор новой, туда, где начинается нижняя замковая казарма, откуда можно пройти на второй этаж жилой башни и посмотреть на колоссальный Орган героя. Самый большой в Европе (4307 труб), этот музыкальный инструмент был установлен в 1931 году, чтобы по замыслу создателей воспевать подвиги тех, кто погиб на Первой мировой войне. Так и происходило вначале, но после окончания более кровопролитной Второй мировой войны к старым героям присоединились новые, и орган приобрел иное, гораздо более глубокое значение. Отреставрированный и налаженный, теперь он играет каждый день, ровно в полдень, всякий раз собирая вокруг себя толпу зрителей.
Кроме того, основной части замка принадлежат бастионы и казематы, как в данном случае принято называть пуленепробиваемые помещения с очень толстыми стенами. Оригинальные названия бастионов, видимо, связаны с происходившими в них событиями: Лошадиный, Хвост павлина, Цитадель Иосифа. Все они относятся к 1703 году, когда баварцы проникли в замок, сумели его захватить и затем преподнесли своему королю драгоценный подарок. Куфштайн относился к Баварии до 1805 года, затем был занят французами, а потом, опять же в качестве презента, перешел к австрийцам, как оказалось, навсегда.
В начале XIX века старый Куфштайн смотрелся романтично
Лестница у жилой башни ведет к увенчанной зубцами ротонде. Поднявшись еще немного, можно попасть во внутренний двор верхней казармы, где сегодня находятся музей и трехзвездочная гостиница. От порога музея открывается доступ к мощной многоэтажной Башне императора. Частично разрушенная во время осады 1504 года, она была восстановлена и долго была тюрьмой. В середине XIX века здесь томились борцы за свободу из Вены и подчиненных Австрии стран – Польши, Венгрии, Италии. На тюремном кладбище сохранилась могила германского патриота Фридриха Листа, застрелившегося на глазах у конвоиров в знак протеста против невыносимых условий содержания. К политическим преступникам иногда присоединялись уголовные, особо опасные, например легендарный венгерский капитан, разбойник, воровавший скот, – Росца Зандор.
Повод к открытию музея предоставили археологи, которые в 1905–1907 годах вели раскопки в ближайшей долине. Со временем к найденным тогда предметам присоединились другие, уже другого плана и других эпох. Сегодня в мрачных залах Куфштайна располагается единственный в Тироле планетарий и постоянно работают выставки, освещающие развитие местного общества от первобытного человека до личности, достигшей успеха в таких культурных сферах, как естествознание, техника и, конечно, искусство.
В замке Тратцберг хватает места и для жилья, и для размещения музея
Небольшой музей крепости Тратцберг (нем. Tratzberg) не богат ни древностями, ни полотнами старых мастеров. Выставочных залов в нем немного, поскольку владельцам требуется место для жилья: замок, выстроенный в 1500 году, до сих пор находится в частной собственности. Он стоит недалеко от городка Швац, на высоком берегу Инна, располагаясь на середине пути от Куфштайна до Инсбрука. Попасть в замок можно, проехав по автотрассе, а затем, оставив машину на большой стоянке, пройтись пешком по асфальтовой дороге или лучше по лесу, через широкий ручей Йен, таким образом немного сократив путь. Тем, кто не желает совершать 20-минутный переход, предложена альтернатива – миниатюрный поезд.
История замка началась в XIV веке, когда графам Андехс понадобился форпост для защиты северных рубежей от баварцев. С 1491 года, после того как пожар уничтожил большую часть жилых строений, в крепости обосновалась семья местных ремесленников, разбогатевших на переработке серебра и меди. Их сменила Анна Богемская, вдова герцога Тирольского Генриха. Однако своим вторым рождением замок обязан эпохе Ренессанса и более всего Максимилиану I, для которого внушительное, созданное для обороны строение было всего лишь охотничьим домиком.
Тем не менее деньги на ремонт и новое строительство поступали регулярно и такую же щедрость император проявлял в отношении убранства. Его заботами крепость была расширена, жилые постройки увеличены в высоту, и весь комплекс приобрел впечатляющий готико-ренессансный вид, который, к счастью, не пытались изменить последующие владельцы. С XVI века ими являлись известные всей Европе купцы Фуггеры – сказочно богатый, по-королевски важный род, владевший большей частью серебряных копий Тироля, а также медными и железными рудниками как в самой стране, так и за границей. В лучшую пору их многочисленные предприятия обслуживало около 30 тысяч человек; легко догадаться, какие чувства питали соотечественники к столь активным работодателям, впрочем об этом свидетельствуют памятники, воздвигнутые Фуггерам благодарными жителями Шваца. В 1848 году замок приобрел граф Энценберг, чьи потомки владеют им до сегодняшнего дня. С конца прошлого века Тратцберг является единственным домом графа Ульриха Гесс-Энценберга и его жены Катарины. Именно они провели масштабную реставрацию, превратив родовое гнездо в доступный публике музей.
Взобравшись на 100-метровую высоту, замок удобно располагается на хребте скалы, добавляющей красоты и без того живописному сооружению с белыми стенами, острыми башнями, гордо вздымающимися над лесной чащей. Архитектура нынешнего Тратцберга обнаруживает стиль, переходный от высокой, или пылающей, готики к ренессансу в альпийском его варианте.
Заботами Ульриха и Катарины Гесс-Энценбергов крепостной ансамбль приобрел готико-ренессансный вид, особенно впечатляющий во внутреннем дворе
Попасть в него можно с западной стороны, пройдя через красивый портал или миновав северные ворота, открывающие вход в романтический внутренний двор с низкими аркадами. Наиболее интересные части замка – это арсенал с коллекцией древнего оружия, королевская комната с подвесными балками, в которой жила, оплакивая умершего супруга, Анна Богемская.
Для туристов открыты покои Максимилиана, где сохранились созданные специально для него интерьеры. В спальне императора на втором этаже вначале потрясает изумительной работы резной потолок и только потом обращают на себя внимание живописные сцены рыцарского турнира кисти Ганса Шауфелайна (XVI век). К той же эпохе принадлежат мозаичная дверь и отделка комнат, где жили члены семейства Фуггер. Сильное впечатление производит парадный зал – конструктивно-художественный шедевр XV века. Огромное помещение, растянувшееся почти на 300 м в длину, украшено генеалогическим древом императора Максимилиана I и 148 портретами остальных Габсбургов. Промежутки между лицами и фигурами монархов заполняют живописные олени, написанные безымянным художником в натуральную величину; для красоты и удобства к головам животных прикреплены рога-подсвечники.
Памятные надписи на стене капеллы в Тратцберге
В отличие от многих средневековых замков здания Тратцберга сохранили детали и частично окраску эпохи Возрождения. Немеркнущая красота ренессансной архитектуры особенно заметна ночью, когда включается подсветка и жилище графов Гесс-Энценберг превращается в сказочный дворец. Залитые ярким светом, из темноты выступают низкие крепостные стены, дворец и стройная Башня лестниц – самое сильное укрепление замка, как нельзя лучше подходящее для хранения музейных сокровищ. Расположенная с юго-восточной стороны крепости, ныне она заключает в себе выставку культурных ценностей Тироля. Посетители музея могут узнать об истории, владельцах и многочисленных помещениях Тратцберга непосредственно от гида или с помощью аудио– и видеозаписей на нескольких языках. Специальные программы предусмотрены для детей, которым представляется иной, но не менее интересный взгляд на сам замок и тех, кто его создавал.
Инсбрук: мост, соединивший народы
Одна из сторон жизни тирольской столицы вряд ли нуждается в представлении. Многие знают, что Инсбрук – центр зимнего туризма, первоклассный горнолыжный курорт, дважды (в 1964 и 1976 годах) удостоенный чести принять Олимпийские игры. Окруженный самыми высокими вершинами Европы, он привлекает и любителей активного отдыха, и тех, кто, устав от городского шума, мечтает провести отпуск наедине с природой. Однако далеко не всем этот город известен в качестве музея под открытым небом, насыщенного памятниками и красивой архитектурой. Восемь веков существования определяют его особую, торжественную и вместе с тем домашнюю атмосферу.
Давняя культурная традиция ощущается в каждом здании средневекового центра, будь то романский замок, готический собор или дворец, радующий взор барочными завитками. В Инсбруке действительно есть на что посмотреть: легендарная Золотая крыша, Триумфальная арка, императорская резиденция Хофбург с портретами Габсбургов, величественный собор Святого Иакова, мрачная с виду церковь Святого Суда с черными статуями и выразительной росписью, изображающей борцов за независимость Тироля. Эта живопись появилась после разгрома наполеоновских войск, когда горное графство уже давно находилось в составе Австрии, а его обитатели все еще не смирились с утратой свободы. Может показаться, что они проявляли неблагодарность, ведь до Габсбургов в городе не было по-настоящему красивых сооружений, ведь правители бывали здесь редко, поскольку имели постоянную резиденцию в замке Тироль.
Переулок Бадгассе – один из экспонатов музея под открытым небом
Первыми цивилизованными обитателями долины Инн стали римские ветераны. Построенная ими колония Вельдидена располагалась на самом берегу реки, в месте, где та сливалась со своим притоком Силль. После ухода легионеров в поселок изредка наведывались христиане, которые приходили сюда, чтобы вдали от преследователей воздать мольбы своему единственному Богу и его матери, Деве Марии. В начале нового тысячелетия, когда редкие молебны превратились в шумное паломничество, монахи-премонстранты (Белые каноники) решили основать монастырь, получивший старое, римское название, правда, на языке германцев оно звучало несколько иначе – Вильтен. В хрониках появление обители относят ко второй половине XII века; это же время считается и датой основания светского поселения, которому предстояло стать столицей Тироля.
Глава ордена премонстрантов вначале собирал своих учеников на поляне, якобы указанной ему свыше (лат. Pratum monstrantum). Видимо, таким же способом пользовались его последователи: небо выбирало для монахов очень красивые, плодородные и, главное, выгодные места, каким, в частности, была долина Инн. Удобная для земледелия, защищенная горами, она к тому же располагалась вблизи перевала Бреннер, а тот в здешней части Альп был единственным проходом для торговых караванов. По этому пути с античных времен средиземноморские торговцы везли товары в Германию и далее на север Европы. Кроме горной, здесь существовала и речная переправа, которой купцы пользовались бесплатно до появления моста через Инн, как с немецкого языка переводится название Инсбрук. Именно такое название летом 1239 года дал рыбацкому поселку герцог Оттон Андехс, торжественно присвоивший ему статус города.
Имея высшую власть, светские правители руководствовались советами духовных отцов, коими «на мосту» всегда были настоятели монастыря Вильтен. После Реформации число премонстрантских общин сократилось наполовину, но тирольское братство уцелело и до сих пор процветает за крепкими стенами обители. Сегодня, как и сотни лет назад, их можно узнать по белым одеждам: туникам, наплечникам и четырехугольным беретам, в дополнение к которым, выходя на улицу, монахи-премонстранты надевают плащи и широкополые шляпы.
Концерт в базилике Вильтен
Известно, что в церкви монастыря долго хранился древний образ Богоматери. Где он теперь, не знает никто, а нынешние паломники стремятся к изображению Мадонны с младенцем, возраст которого не превышает 200 лет. Немногим старше и само здание, известное миру архитектуры как прекрасная базилика Вильтен. Претерпев множество реконструкций, оно приобрело свой нынешний вид в середине XVIII века, когда в европейском искусстве господствовал стиль рококо. Интерьер базилики празднично украшен золотом, стилизованными раковинами в обрамлении причудливо изогнутых завитков. Мастер Гюнтер из Аугсбурга придал великолепие потолку, разрисовав его сценами из жизни Девы Марии, чья статуя помещена в центральном алтаре между 4 колоннами.
По неточным сведениям, две колоссальные статуи у портала изображают основателей монастыря, монахов Гаймона и Тирса. Во внешнем дворе находится могила скрывавшегося здесь в 1848–1849 годах князя Александра Гогенлоэ по прозванию Чудотворец. Представитель древнего рода, уходящего корнями в эпоху короля франков Конрада, так увлекся богословием, что принял духовный сан. Причисляя себя к иезуитам, он проповедовал в Германии, где пользовался любовью народа, но среди братьев по вере имел множество врагов. Известность еще более увеличилась после выступления в качестве исцелителя от недугов. Ватикан такую деятельность запрещал, поэтому Чудотворцу пришлось бежать. Он нашел приют в Тироле, куда, не зная сам, удалился навечно. Приняв монашество, князь Александр уже не относился к высоким персонам, которые с удовольствием и часто навещали монастырь. Братья из Вильтена не бедствовали, жили, отказывая себе не во многом, а гостей угощали так, что завтраки из форели с имбирной подливкой, кур в миндальном молоке, десерта и конфет «на дорожку» изысками не считались.
Конец ознакомительного фрагмента.