Средимосковская встреча
С высоты птичьего полета Москва была похожа на большую снежинку. Только эта снежинка была не того холодного голубого цвета, к которому привык Сципион. Москва сияла красными, желтыми, зелеными, какими угодно огнями, но все они были теплыми.
Сципион не любил тепло, и еще он не любил города, потому смотрел вниз неприязненно и брезгливо. В его отношении к Москве, как и к любому другому городу, было что-то первобытное. На ее месте он предпочел бы увидеть черноту непроходимых лесов или болот, а еще лучше каменную пустыню.
Сципион восседал на спине огромного орла. Исполинская птица взмахивала широкими крыльями, и эти мерные движения вводили ее седока в полусонное задумчивое состояние. Из-под надвинутого на глаза капюшона Сципион оглянулся на свой эскорт. На почтительном расстоянии за ним следовали четыре ворона. Они были почти невидимы на фоне ночного неба, но взгляд Сципиона, привыкшего к темноте, легко различал их. Каждый ворон был больше взрослого человека. На первый взгляд все они были похожи, но только не для Сципиона. Он как никто другой хорошо знал своих верных слуг.
Ближайшим по правую руку летел старый ворон. Его перья подернулаь седина. И немудрено – ворону шел двести шестьдесят седьмой год. Несмотря на почтенный возраст, седовласый ворон мог дать фору любому молодцу. По опыту и расчету равного ему было не найти. Недаром он дожил до своих лет и пользовался особым расположением Сципиона. Седовласый казался спокойным и невозмутимым. На самом деле он видел и слышал все, что происходило кругом, и неотрывно следил за малейшим жестом своего Хозяина.
Слева от Сципиона летел угрюмый широкий в крыльях ворон-черняк. Его оперение было особенно темным. От него не отражалось ни мерцание звезд, ни огни ночного города. Казалось, что любой свет исчезает в нем навсегда, так же как исчезали в нем крики и стоны его жертв. Ворон-черняк был глух к ним, и Сципиону иногда казалось, что это действительно так. За свою долгую службу у Сципиона этот ворон произнес не более трех десятков слов. А когда это происходило, вырывавшиеся из его глотки звуки заставляли сжиматься сердца и застывать в венах кровь. Единственное, что в ночи выдавало присутствие темного ворона – это едва слышные хлопки крыльев и металлический блеск на правом крыле. Эта блестящая полоса была у него с рождения. Каждый раз, когда черный ворон принимал человеческий облик, на его руке неизменно появлялся страшный кастет. Снять его никому не удавалось. Поэтому за глаза ворона прозвали Кастетом.
Вслед за Кастетом летел страдающий отдышкой толстяк. Сципион недолюбливал его за постоянные жалобы на свое воронье житье, но отказаться от его услуг не мог и держал при себе. Толстяк обладал необыкновенным нюхом на опасности и ловушки, но лучше всего ему удавалось находить золото. Он мог учуять его хоть под землей, хоть за сотню верст, и тогда между ним и драгоценным металлом лучше было не вставать. Толстяк шел к нему напролом до тех пор пока не получал вожделенное сокровище.
Четвертым, и последним в эскорте был молодой ворон. Сципион призвал его к себе недавно. Он заменил погибшего в недавней стычке верного, но туповатого Треклюва. Исполнительный был, но… дурак. Так и сгинул со всеми перьями.
Молодой ворон впервые забрался так далеко от родных мест и с удивлением озирал открывшийся внизу большой город. Вращая головой, он не заметил, как отбился от стаи и спустился ниже. В тот момент, когда Молодой разглядывал освещенные улицы пригородов столицы, на него налетел припозднившийся подмосковный грач. Местный пернатый испугался встречи с таким гигантом и кубарем полетел вниз, раскидывая перья и что-то хрипло крича на своем языке. В эскорте услышали шум. Седовласый требовательным «Кар-р-р!» призвал Молодого вернуться в строй и тот незамедлительно исполнил приказ.
Внизу проплыла широкая полоса кольцевой автодороги. Слева черным пятном раскинулся парк Лосиный остров. Под ними прямой линией светилось Ярославское шоссе. В этот поздний час оно было пустынно. Редкие машины спешили спрятаться во дворы, а пешеходов не было вовсе. Шоссе вело в центр. Вдоль него и направился вороний кортеж.
Неожиданно на их пути вспыхнул фейерверк. Обычный фейерверк. В любое другое время на него никто бы не обратил внимания, но только не сейчас. Опадая фейерверк застыл в форме стрелки. Она указывала вниз. Когда ее последние искры растаяли в воздухе, в небо взлетел новый фонтан огней. Он поднялся выше, и был ярче. На самом пике своего полета он сложился в форме руки с направленным вниз указательным пальцем. Видение тут же распалось, и, осыпаясь вниз, опять превратилось в стрелку. Затем исчезла и она.
Сципион проследил за знаками. В том месте, откуда взлетали фейерверки, он увидел длинный автомобиль, а рядом с ним – три или четыре фигуры.
– Кажется, нас встречают, – проговорил Сципион и, не оборачиваясь, махнул рукой. – Вниз!
Орел расправил крылья и стал спускаться. Через минуту его когтистые лапы высекли искры перед самым носом белоснежного лимузина. На капоте машины сиял металлический значок «ВI». «Хозяин столицы» стоял рядом с автомобилем и, театрально отставив в сторону трость, с надменной улыбкой взирал на незваных пришельцев.
Сегодняшней ночью Вельзеве был в костюме кремового цвета. Длиннополый пиджак и необычного кроя брюки, по его личному мнению, должны были символизировать его высочайшее пренебрежение ко всему устаревшему, а также недюжинный артистизм и прощение всякому, кто ослушается его. Голову Вельзевея покрывал высокий в тон костюма цилиндр с широкой атласной лентой. Шею «великого артиста», каким он сам себя считал, обвивал легкий белый шарф, повязанный на манер франтов восемнадцатого века.
Сципион не спешил спускаться. Он сидел на спине орла, и с высоты рассматривал Вельзевееву свиту. Его взгляд остановился на Галеине. Тот несколько настороженно, но с любопытством тоже глядел на Сципиона. Главный помощник Вельзевея много слышал о «Владетеле северных лесов», но никогда не видел его живьем. Галеин даже вытянул шею, но капюшон Сципиона не давал разглядеть его лучше.
Позади Галеина стояли два габаритных телохранителя. В каждом из них было килограмм по двести живого веса, а может и не живого – слишком механическими и угловатыми были их движения. Квадратные подбородки, сгорбленная шея и качающиеся у колен кулаки делали их похожими на больших неповоротливых обезьян. Низкий лоб и тупой упертый в одну точку взгляд говорил о том, что в этот момент в их головах не было ни одной мысли. Как и подобает телохранителям самого Вельзевея, они были одеты в отличные костюмы. Несмотря на сто десятый размер, одежда была им мала и трещала по швам. Может, как раз по этой причине телохранители были столь неподвижны. Единственное, что отличало их от мебели – они постоянно жевали.
Закончив осмотр, Сципион вернулся к Вельзевею. Законодатель московской моды был очень разозлен тем, что ему испортили вечер, а теперь еще заставляют ждать. Недовольный затянувшейся паузой, он начинал заметно нервничать. Наконец, не выдержав, Вельзевей воскликнул.
– Ты так и будешь сидеть на своей птице или спустишься к нам?
Сципион ухмыльнулся. Перекинув ногу через шею орла, он пружинисто спрыгнул на землю. На его сапогах тонко пропели шпоры. Он потянулся, и под темной накидкой хрустнули затекшие суставы. В нем оказалось не менее двух метров роста. Худая бледная ладонь с шестью невероятно длинными пальцами протянулась к орлу, и потрепала того по шее.
– Хороший, Орлик! Молодец!
Тот в ответ вздрогнул и издал приглушенный клекот. Орел не сводил взгляда с Вельзевея и его слуг. Широкие крылья угрожающе били по земле. В любое мгновение он готов был кинуться на защиту своего хозяина.
– Ну-ну! Успокойся! – гладил его Сципион. – Здесь все свои. Здесь нам рады. Видел, какие в нашу честь салюты запускали? Правда, Вельзевей, ты ведь рад мне?
С этими словами он откинул капюшон. Невольный стон вырвался из груди Галеина. Он увидел лицо живого мертвеца – ни волоска, ни бровей. Впалые щеки и нос Сципиона, иссиня темная в пятнах кожа и холодный неживой блеск глаз – вот что скрывал темный капюшон.
Вельзевей тоже не на шутку испугался. Он давно не видел Сципиона и отвык от его облика. Сделав над собой огромное усилие, он взирал на Сципиона широко открытыми глазами.
– Спасибо, что встретил! – ледяным голосом продолжал Сципион. – Надеюсь, ты не будешь против, если я немного погощу у тебя?
К Вельзевею вернулся дар речи.
– Все зависит от того, зачем ты явился, – ответил он не очень дружелюбно, и тщательно скрывая дрожь в голосе. Затем прокашлялся и добавил уже более уверенным тоном. – Может, объяснишь, чем обязан твоему внезапному появлению? Насколько помню, я тебя не приглашал.
Сципион будто не слышал его. Он обвел взглядом широкий проспект.
– Вижу, ты хорошо устроился! Здесь есть, где разгуляться. Последний раз, когда мы с тобой встречались… М-м-м, когда же это было… Не напомнишь? Если мне не изменяет память, сто пятьдесят лет назад. Да-а-а… Сейчас я точно вспомнил, в те времена на этом месте был лес. – Сципион повысил голос. – МОЙ лес! Не подскажешь, почему так произошло, что ты украл его? Украл мой лес. А в придачу к нему поля, реки, озера… Всего… Подайте-ка мне список, – он протянул руку, в которую стоявший за его спиной Седовласый услужливо вложил увесистый сверток.
Сципион церемонно развернул его. Список оказался очень велик. Его конец выскользнул из рук Сципиона и, упав землю, покатился. Несмотря на то, что их разделяло расстояние в добрых тридцать шагов, Сципионов свиток остановился лишь упершись в новенький ботинок Вельзевея. «Хозяин Москвы» вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Терпеть выходки выжившего из ума лесного старика было ни в его правилах.
– Прекрати этот цирк! – выкрикнул Вельзевей. Дрожа от бешенства, он стукнул тростью. – Это не твой лес, не твоя река и все, что там еще у тебя написано. Это мой город, и здесь все принадлежит мне. А ты!… Ты нарушил Договор и должен…
– О, ты вспомнил про Уговор? – несуществующие брови Сципиона поползли вверх. – А я думал, ты давно забыл о нем. Тогда как ты объяснишь все это?
Сципион показал на стоящие вдоль проспекта дома.
– Ровно сто пятьдесят лет два месяца и тринадцать дней назад мы с тобой подписали Уговор…
– Договор, – поправил его Вельзевей.
– Не перебивай меня! – рявкнул Сципион. – Мы подписали Уговор. Я поклялся не вмешиваться в твои дела, а ты должен был не соваться ко мне. И что я вижу? С каждым годом твой город становился все больше. Сначала тебе понадобилось место для новых жителей, потом для этих фабрик и заводов, затем еще, еще и еще. Все эти годы ты нарушал наш Уговор, а я наблюдал. Я молчал, когда ты забирал мою землю. Я молчал, когда ты забирал моих людей. Когда тебе становилось мало, ты брал снова.
С каждым словом голос Сципиона становился все громче.
– И теперь пришло время платить.
Визг Вельзевея разорвал ночной воздух.
– Молчать! Молчать! Иначе…
– Что «иначе»? – оскалился Сципион. – Что ты сделаешь мне, жалкий фигляр? Ты, который не знает и сотни заклинаний. Ты, который всю жизнь прятался за спинами других. Ты, который, – Сципион брезгливо скривился, и его страшное лицо стало еще ужаснее. – Который пудрится и красит ногти…
Вдруг он остановился.
– Ах, извини! – Сципион изобразил уважение и сложил на груди шестипалые ладони. – Я и не заметил – твой наряд! Где ты взял такую шапку? Когда-то в цирке я видел, что из таких доставали кроликов. Неужели ты взял ее, чтобы показать мне фокус? Выходит я зря сомневался в твоих способностях? – лицо Сципиона исказила беззубая ухмылка. – Что же – я посмотрю. Очень мило с твоей стороны показать, что ты еще на что-то способен.
Вельзевея не задел его выпад.
– Полегче! Что бы ты не говорил, а здесь хозяин я. Я – Вельзевей Первый и никто другой. Времена, когда дела делались по старинке давно прошли. Сейчас все делается по-другому. Взгляни на календарь, если, конечно, знаешь, что это такое. Мы живем в двадцать первом веке. Никто давно не верит в сказки. Никто не колдует и не шепчет заклинаний. Никто не насылает тучи саранчи и не превращает людей в соль. Сейчас совсем другое время.
– Какое же? – Сципион показал на темные окна домов. – Что изменилось? Может быть эти люди? Они придумали что-то такое, что может меня остановить? Кто мне помешает стереть этот проклятый город с лица земли, если я того пожелаю? Покажи мне хоть одного, кто достоин моего мизинца.
– Ты слишком высокого мнения о себе и о своих способностях! – Вельзевей высоко поднял голову. – Если ты не расслышал в первый раз, я повторю – все изменилось. Ты вылез из пещеры, где подтирался листком, а в мире это давным-давно делают…
– Как?
Вельзевей не ожидал такого вопроса и на секунду смолк.
– Не важно, – поспешил продолжить он. – Послушай меня – не лезь в мой город, а я не буду лезть в твое болото. Ты говоришь, что я украл у тебя людей. Может быть, но я не звал их. Если они прибежали ко мне, значит, они сами того захотели. Знаешь такую штуку – «демократия» называется. Кто что хочет, тот то и делает.
– Плевал я на твою демократию! Ты нарушил Уговор, и ты за это ответишь. А если не хочешь по-хорошему…
– Не пугай меня, Сципион. Ты слишком отстал от жизни, – Вельзевей изобразил сочувственную гримассу. – Если твое колдовство, как у старины Хоттабыча, в твоих волосах, то открою тебе тайну – у тебя их больше не осталось, – довольный своей шуткой он рассмеялся. – Поэтому, лучше возвращайся туда, откуда пришел. Пора тебе уяснить – сейчас все в мире решают деньги. И еще новые, я бы сказал, высокие технологии.
Сципион не верил своим впалым ушам.
– Ты в своем городе совсем спятил! Деньги никогда не имели для меня никакого значения. Мне нужны не деньги, а души.
– Души очень хорошо покупаются за деньги, – отрезал Вельзевей. – Если бы ты хоть иногда вылезал из своей пещеры, то знал бы, что миром гораздо проще управлять с помощью вот этих бумажек, – Вельзевей достал из кармана пачку купюр. – И вот таких маленьких чудо-устройств, – он повернулся к Галеину и взял из его рук портативный компьютер.
Сципион уставился на непонятную блестящую штуковину.
– Стоит мне одним пальцем коснуться здесь, – продолжал Вельзевей. – И завтра в Москве будет новый мэр, а нажму вот тут, и половина города встанет в пробках. А если захочу…
Его прервал гортанный смех Сципиона.
– Ха-ха! Стоило для этого выдумывать всякую дрянь и тыкать в нее пальцами. Город отшиб тебе последние мозги. Ты забыл, что желания исполняются по одному хлопку ладоней.
Вельзевей сделал жест, словно хотел избавиться от назойливой мухи.
– Ты так ничего и не понял! И я еще раз убедился, что тебе здесь не место. Забирай своих птичек и возвращайся туда, откуда пришел. Я прощаю тебе нарушение Договора и отпускаю.
– Как бы не так! – процедил Сципион. – У меня есть кое-какое дело в этом городе, и я его закончу. Хочешь ты того или нет.
Его рука вытянулась вперед. Из растопыренных пальцев выскользнуло что-то блестящее и повисло на серебряном шнуре. Это был амулет. И без того бледное лицо Вельзевея побелело еще больше.
– «Смертный шип», – невольно вырвалось у него.
– О, я вижу, ты узнал его, – довольным голосом протянул Сципион. – Да, это он. Но не бойся – он не для тебя.
Амулет посверкивал металлическими краями. Он состоял из двух частей – темной и светлой. Обе половинки были прочно соединены. Их края, больше напоминающие острые шипы, были закручены в противоположные стороны. В центре светлой половины была буква «М», в центре темной – «И».
Как только амулет выпал из ладони Сципиона, теплая московская ночь стала прохладной. Казалось, что этот маленький кусок металла забирал тепло у всего вокруг. Вельзевей передернул плечами. Он смотрел как завороженный, не в силах оторвать взгляда от тускло сверкавших граней. За его спиной Галеин с беспокойством оглядывался по сторонам, не понимая, почему вдруг стало так холодно. Даже толстокожие телохранители на какое-то время перестали жевать, но потом снова вернулись к своему делу.
Спустя минуту Вельзевей снова обрел дар речи и постарался принянь как можно более невозмутимый вид.
– Можешь пугать этой штукой маленьких детей. А сейчас – убирайся из моего города!
– Да как ты!.. – Сципион взмахнул рукой.
Он целил в Вельзевея. Плотный сгусток воздуха, настолько плотный, что в нем искажались предметы, вырвался из пальцев Сципиона. Он мог бы размозжить Вельзевею голову, если бы не его телохранитель. С непонятно откуда взявшейся молниеносной реакцией квадратная махина встала между соперниками и приняла на себя всю мощь удара. Покачнувшись на ногах-столбах, он устоял на месте, но поплатился правой рукой. Она с хрустом оторвалась от его тела и отлетела назад.
Воздушная волна, срикошетив от первого телохранителя, лишь слегка задела Вельзевея, сбив с его головы цилиндр. Намного хуже пришлось Галеину. Его крепко швырнуло и если бы не густая крона стоящих неподалеку деревьев, неизвестно чем бы закончился его полет.
Вельзевей не сразу понял, что произошло, и осторожно ощупал прическу. В это мгновение над ним пронеслась вторая воздушная волна. Она вернула Вельзевея к реальности, и тогда он закричал.
– Огонь! Убейте их! Убейте всех до одного!
Его слова потонули в грохоте выстрелов. Оба телохранителя открыли шквальный огонь по Сципиону, орлу и поднявшимся в воздух Воронам. Те кружили над головами, грозя в любой момент нанести удар. Вельзевеева охрана как щит закрыла своего хозяина. Выставив перед собой три из четырех оставшихся рук, телохранители стреляли изо всех пальцев, каждый из которых был по совместительству стволом пулемета. Они изрыгали очереди разрывных и зажигательных пуль, погрузив округу в невыносимый грохот и шум. В ближайших домах зазвенели стекла, со стен полетела штукатурка. Стволы деревьев трещали, с них падали оторванные ветки.
– Убейте их! – закрывая руками уши, вопил Вельзеей.
Через минуту он осмелел настолько, что стал подхватывать с земли еще горячие гильзы и бросать их в сторону Сципиона.
Несмотря на ожесточенность схватки, противники не смогли нанести друг другу серьезных повреждений. Только оторванная рука телохранителя говорила о том, что здесь никто не намерен шутить. Вороны зигзагами носились на фоне темного неба и никак не попадали в прицел. Сципион окружил себя и своего Орлика прочной невидимой защитой, сквозь которую не могли прорваться ни пули, ни снаряды. Его собственные попытки добраться до Вельзевея тоже были безуспешны. Телохранители стояли как вкопанные. Словно живая стена, они никого не подпускали к своему Хозяину. А он в свою очередь искал пути, чтобы ретироваться с поля боя, где его макияжу могли нанести непоправимый урон, но пока не находил их.
После нескольких попыток достать Вельзевея, Сципион понял их бесполезность. Его собственная защита становилась все слабее и вскоре могла не выдержать. Нужно было что-то делать, и он решил прибегнуть к отвлекающему маневру. Длинные пальцы сложились в хлестком щелчке. Асфальт у ног Сципиона вспучился и поднялся волнами. Как круги от брошенного в воду камня асфальтовые валы понеслись к Вельзевею. С глухим ревом они подкатили к телохранителям и раскидали их в стороны. Лавина мелких камешков ударилась о землю, подняв в воздух тучи пыли.
Воспользовавшись минутной заминкой, Сципион вскочил на орла. Его черная накидка разлетелась по крыльям. Шпоры вонзились в бока птицы, и та взмыла в воздух. Следом за ней последовали вороны.
Когда пыльное облако стало редеть, Вельзевей увидел, что его противников больше нет.
– Хватит! Хватит! – он заколотил руками по широким спинам своей охраны. – Вы что, не видите, что там пусто?
Выстрелы прекратились. За Вельзевеем послышались шаркающие шаги. Он обернулся и увидел Галеина. Тот, держась рукой за окровавленный бок, ковылял к своему господину.
– Где же ты был все это время? – с нотками сарказма спросил Вельзевей. – Как всегда пришлось все делать самому. И, конечно, я показал ему, кто здесь хозяин. Что ты скажешь на это?
Он задергал руками, словно боксируя с невидимым противником. Галеин не мог вымолвить ни слова. Его лицо перекосило от боли. Было видно, что каждое движение дается ему очень тяжело. И все же он нашел силы и прошептал.
– Вы были великолепны, милорд!
– Я это знаю! И никому не позволю нарушать границу моих владений! – Вельзевей запальчиво помахал тростью в небо. – Иначе я за себя не отвечаю.
Вдалеке послышался вой полицейских сирен. Вельзевей понял, что здесь делать больше нечего. Опустив глаза на свои ботильоны, он недовольно поморщился – те были в серой пыли.
– Фу! – он потопал ногами. – Моя новая обувь. Даже не успел к ней привыкнуть.
Он развернулся и, не говоря больше ни слова, поспешил к лимузину. За ним заохал Галеин. Последними, подхватив оторванную руку, двинулись телохранители. У автомобиля не было дверей. Вместо них по бокам лимузина открывались два больших проема. Каждый телохранитель встал против каждого из них и словно по команде шагнул внутрь. Они не исчезли внутри автомобиля, а слились с ним в одно целое. Снаружи остались только гладкий металл и бронированное стекло, и ни какого намека на дверь. Мотор взревел, и мощная машина сорвалась с места. Скрипя покрышками на резком повороте, она развернулась и помчалась в сторону центра.
Не успел лимузин скрыться из вида, как из соседнего переулка выехали три одинаковые необычного вида тягачи. Они двигались быстро и почти бесшумно. Складывая на ходу антенны и расчехляя ряды мощных прожекторов, тягачи приблизились к месту недавнего сражения. На дверях автомобилей была нарисована разрезающая тучу молния, а под ней цифра «0».
Прожектора зажглись, и тягачи начали свою работу. Два автомобиля двинулись вдоль домов, освещая их стены и окна. Под действием необычного света пулевые отверстия и разбитые стекла зарастали на глазах. Все принимало свой прежний вид. Третья машина работала на проезжей части. В ее задачу входило вернуть на место вздыбленный и разбросанный по округе асфальт. Единственное, что было не в силах чудо-машин, это приделать на место обломанные ветви деревьев. Их попросту засосали в большой специальный бак, в котором перемололи и, добавив еще пару ингредиентов, как удобрение рассыпали по газонам. Через несколько минут все было сделано. Лишь черный след от покрышек лимузина напоминал о том разгроме, который устроили здесь два старых противника – Вельзевей и Сципион. Как всегда группа обнуления сработала быстро и четко.
Дверь одной из машин отворилась, и из нее выскочил пес Аркан. Рядом с ним спрыгнул на землю капитан Правдин. Вой полицейских сирен приблизился настолько, что пора было затыкать уши. В преддверии появления представителей правопорядка, огромные тягачи мгновенно покрылись слоем мельчайших зеркал и стали почти невидимы. Со стороны могло показаться, что на пустынном проспекте находятся только двое – человек и собака.
В нескольких шагах от них остановились красно-синие огни полицейских автомобилей. Из первого вышел подтянутый, но уже слегка полноватый майор. Сделав несколько шагов, он недоуменно огляделся и вперил грозный взгляд в Правдина.
– Вы что здесь делаете?
– Гуляем, – невозмутимо ответил тот. – Или это запрещено?
– Нет, но сейчас поздно, и это подозрительно…, – прорычал полицейский, но был прерван.
– Подозрительно, если бы мы прятались или скрывались. А мы стоим, то есть гуляем – подходи, становись рядом. Мы не против. Проспект большой – всем места хватит. Разве не так?
С этим спорить было трудно. По звучавшим в голосе Правдина ноткам гулять в три часа ночи было обычным делом. И незачем задавать глупые вопросы? Спесь мигом слетела с полнощекого майора. Он даже засомневался в справедливости своих требований. Нерешительно потоптавшись на месте, полицейский стал извиняться.
– Понимаете, такая работа, всех допра… спрашивать.
Немного помявшись, он решился на последний вопрос, просто так, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– Вы тут случайно никого не видели?
Спросил, а сам бочком попятился к машине, но не тут-то было. Ответ Правдина окатил его как холодной водой и заставил остановиться.
– Видели. Такое видели, что и не каждому расскажешь, – капитан призвал к себе пса. – Правда, Аркаша?
Пес утвердительно кивнул. Майор застыл на месте, держась за ручку дверцы. Путь назад был отрезан. Теперь он просто был обязан задавать вопросы. А что оставалось делать? Окончательно теряя уверенность, он заискивающе спросил.
– А мне расскажете?
Напарники переглянулись. Правдин будто спрашивал у Аркана, можно ли доверить этому полицейскому, пусть даже майору, их тайну. Наконец, посовещавшись, они решили.
– Да, мы расскажем вам, – согласился Правдин.
– И что же это было? – прочищая пересохшее горло, спросил полицейский.
– Но мы же договорились рассказать только вам. Они пусть закроют уши.
Майор обернулся к своему кортежу. Крыши и капоты машин были усеяны головами его подчиненных.
– Скройтесь! – нетерпеливо прикрикнул он, и полицейские фуражки.
Потом нетвердой походкой подошел ближе и, не зная к кому обратиться, выдавил.
– И?
Правдин, озираясь словно их мог кто-то подслушать, прошептал майору на ухо.
– Здесь были орел и четыре ворона.
– Четыре вороны? – с недоумением повторил полицейский.
– Не четыре вороны, а четыре ворона, – поправил его Правдин. – Вы же взрослый человек – должны разбираться в таких вещах. Такие огромные. И орел. Тоже вот такой.
Правдин развел руками, показывая, каких размеров были птицы. На этот раз Аркан не поддержал своего напарника и, несогласно рявкнув, обежал круг, показывая каким большим на самом деле был орел. Потом, расставив лапы, постарался показать размах его крыльев, но в этом не достиг больших успехов. К тому же его прервал капитан.
– А я что говорю? Конечно, он был огромный, – он нарисовал в воздухе воображаемый круг. – Это я только его глаз показал. А крылья… его крылья были вот такими.
Широко шагая, он принялся ходить по дороге.
– … три, четыре, нет вот такие. Пять шагов. Да, точно. А клювище какой был!
Капитан выставил перед собой руки и показал что-то смахивавшее на пасть аллигатора. Рядом с ним нетерпеливо залаял Аркан.
– Что опять не так? – возмутился Правдин.– Хочешь сказать, что я говорю неправду?
Аркан громко отвечал на своем языке. Майор затравленно переводил взгляд с одного на другого. Это было ни на что не похоже – человек спорил с собакой, какого размера глаза у орла! Просто идиотизм какой-то. Конечно, кому еще взбредет в голову слоняться по ночному городу. Только вот таким… Голова майора начинала медленно кружиться. В этот момент Правдин, словно что-то вспомнив, стукнул себя по лбу.
– Ну, конечно. Как же я мог забыть. Мы не рассказали, какие у него были когти.
– Когти? – сдавленно пропищал покрывшийся испариной майор.
Он только и думал, как быстрее избавиться от этой парочки полуночных придурков. Вытирая вспотевший лоб, он то и дело оглядывался на спасительный кортеж. Там к лобовым стеклам полицейских машин прижались округлившиеся от удивления два десятка пар глаз.
– Да, знаете, такие когти – настоящие, орлиные. Он стоял вот здесь и сркёб ими. Смотрите, вот след! – рявкнул Правдин, указывая прямо под ноги побледневшему майору.
Тот как заяц с жалобным криком отскочил в сторону.
– Нет, здесь. Точно! – крикнул Правдин и снова ткнул пальцем под ноги полицейскому. И без того уже затравленный тот подплясывал как на горячих углях. – Вы еще не видели, какие он высекал этими когтями искры. Вот так. Фур-рх! Фур-рх! У меня аж мурашки. Вот такущие мураши.
Капитан повернулся к Аркану.
– Ну, это ты – у тебя лучше получится.
Пес только этого и ждал. Готовясь сделать прыжок, он прижался к земле, и это стало последней каплей. Виляя толстым задом, майор несся к своей машине и, махая фуражкой, что-то громко кричал. Хлопнула дверца и, взвыв сиренами, полицейские рванули прочь.
Правдин бежал следом за уносившейся кавалькадой.
– Подождите, мы еще не рассказали о воронах. Вы не записали их особые приметы.
Рядом с ним, весело лая, скакал Аркан. Правдин остановился и радостно рассмеялся.
– Дай лапу, друг! Есть и в нашей работе хоть какие-то развлечения.
Аркан поднялся на задние лапы и стукнул напарника по подставленной ладони.
– Вот так! А теперь по машинам. Ночная смена закончена. Пора возвращаться.
Тем временем орел и четыре ворона набрали высоту.
– Высокие технологии, говоришь, – скрежетал редкими зубами Сципион. – Хорошо! Посмотрим, что ты ответишь на высокое колдовство!
Он направил орла к высокому зданию, которое давно заприметил. Это была башня «Меркурий».
***
Тим проснулся от необычного звука.
– Алиса, – позвал он и пошарил рукой по кровати.
Кошки не было. Зато что-то стоялло в квадрате окна. Присмотревшись Тим различил силуэт птицы. Она неуклюже переминалась на лапах. Ее когти скользили по подоконнику и неприятно скрежетали. Птица взмахивала крыльями, и каждый взмах сопровождался металлическим лязгом. Ее клюв рыскал по комнате.
Заметив Тима, птица на мгновение замерла и тут же кинулась на него. Но не успела она оторваться от подоконника, как ей навстречу метнулась гибкая кошачья тень. Она вцепилась в непрошенную гостью и повалила на пол. Раздался дикий вой и сдавленное хрипение. Клубок шерсти и перьев, издавая лязг, визг и шипение, кубарем покатился под Тимову кровать.
Еще не проснувшийся Тим прижался к стене, но толчки из-под кровати скоро выбили из него сон. Под ним зазвенело разбитое стекло, послышался треск распоротой ткани, и в следующую секунду комнату наполнило облако пуха. Из него выскочила помятая птица. Она доковыляла до середины комнаты и попробовала взлететь, но не успела.
– Рр-р-мяу!
Алиса снова была рядом. Со страшным воем она вонзилась незваной гостье в горло. Резкими движениями птица поднялась в воздух, но неверные взмахи крыльев отбросили ее к зеркалу. Перья скользнули по стеклу, высекая сноп искр. Последним усилием пернатая хищница сбросила кошку и добралась до окна.
Ее когти заскрипели по подоконнику и… застряли. Как она не старалась, одна лапа прочно завязла в коварной щели. Птица гремела, звенела и лязгала клювом, но вырваться из плена не получалось. Тим смотрел на все широко открытыми глазами и, наконец, понял, что дальше рассиживаться нельзя. Под окном стоял веник. Тим схватил его и со всего маху ударил по копошившемуся комку перьев.
– Пошла отсюда!
Это помогло. Птица подскочила и, грузно перевалившись через подоконник, упала во двор.
На полу послышалось жалобное мяуканье. Там сидела Алиса и тяжелыми движениями лизала окровавленный бок. Вокруг нее кружился пух. Опадая на пол, он увязал в луже крови. Тим бросился к кошке.
– Алиса! Алисочка!
В комнату вбежала Василиса.
– Что случилось?
– Здесь была… птица, – Тим от волнения не мог говорить. – Алиса дралась… и она улетела…
Тетка бережно подняла кошку и направилась к двери. Тим последовал за ней, но на пороге Василиса повернулась.
– Оставайся! Закрой окно и ложись спать.
– Но я…
– Никаких «но», – твердо проговорила тетка. – Я сама о ней позабочусь, а ты спи. Завтра утром обо всем поговорим.
В комнате царил полнейший беспорядок. Улегшись на край кровати, Тим пошарил рукой по полу и вскрикнул. С порезанного пальца капала кровь. Обмотав его первой попавшейся тряпкой, Тим достал из шкафа фонарик.
У кровати, среди осколков разбитых банок и в пухе из вспоротой перины, лежало перо. Оно было металлическим. На твердом стержне тускло поблескивало стальное опахало. Одна его сторона оказалась острой как бритва, а другая была покрыта маленькими, но прочными железными крючками.
Тим провел пером по полу. На паркете осталась тонкая линия. Ого! На одной из полок шкафа нашлась пустая коробка от давно выброшенной шариковой ручки.
«Вот так будет лучше, – подумал Тим. Вкладывая туда перо. – А теперь спать».
Несмотря ни на что, день новоселья подошел к концу.