Глава 3. Ликвидация
1
9 мая 2005 год
Шли годы. Тимур рос в семейном кругу Василискиных здоровым и любимым сыном. Жизнь текла своим чередом и в большинстве своём была проста и обыденна. Ничего особенного не происходило. В пять лет мальчик ходил в садик и был в меру скромным и любознательным ребёнком. И вот однажды, одним ничем не примечательным днём, после обеда он лёг к себе в кроватку и задремал…
То, что происходило перед его взором, не вписывалось в шаблон привычной обыденности. Он ещё не успел полностью погрузиться в сон, но в то же время и не бодрствовал… Сквозь мутную пелену взгляд видит залитую солнцем комнату. Мальчишка не понимает, что происходит. Ощущение, неподдающееся описанию, окутывает его с головы до пят. С одной стороны, хочется пробудиться и развеять эту необъяснимую иллюзию. С другой, что-то, намертво зацепившись за подсознание, изо всех сил затягивает его в сновидение.
Проснуться не удалось. Смирившись с тем, что выход в реальность закрыт, мальчуган резко меняет тактику, переключив внимание с пробуждения на ещё более глубокое погружение в сон. Но и тут неожиданно сталкивается с непреодолимым препятствием. Вход в царство Морфея оказался залит вязкой, липкой массой. И ему не под силу преодолеть эту паутинообразную субстанцию, в которой тело и сознание липло и вязло всё глубже. Хотелось позвать на помощь, но, испугавшись, он просто забыл, как это сделать.
Выбившись из сил, Тимур вынужден был отпустить контроль над происходящим. Он остановился, огляделся вокруг и осознал, что застрял. Застрял между сном и явью, в этой бесконечно малой плоскости, которая сейчас являлась для него целым миром, и ничего не мог с этим поделать. Перед ним внезапно появилась сфера…
Видение это вызвало противоречивые чувства страха и восторга одновременно. Страх от неведомого зрелища, таящего в себе нечто необъяснимое, на фоне которого герой ощущал себя беспомощным и уязвимым. С другой стороны, сфера пыталась открыть ему какую-то запретную дверь, за которой его ждало что-то большое и значимое. Из глубин памяти он достал воспоминание о том, что эта встреча не была первой, но как только сфера оказывалась рядом, желая приоткрыть ему священную тайну, Тимура как бы отводило в сторону. Бывало он засыпал и не помнил продолжения, но чаще просыпался, понимая, что её уже не вернуть…
Вдруг комната, где он прилёг подремать, исчезла, словно кто-то вмиг убрал всё, оставив только тусклый белый свет. Ребёнок как будто был подвешенным в пространстве.
Она была совсем близко. С нечёткой, размытой оболочкой, мутная, играющая внутри оранжевым светом и насыщенная неведомым знанием, сфера медленно плыла в пространстве, издавая гул, словно фонивший ядерный реактор. Страх, получив инъекцию успокоительного, отступал, а вместо него появилось просто детское любопытство. Мальчишка, не отдавая себе отчёта, застыл и, как кролик возле удава, послушно ждал финальной сцены. Взгляд приближался к поверхности этого непонятого и одновременно великолепного шара, внутри которого…
Он уже физически ощущал, что через мгновение получит в своё распоряжение великую тайну, способную дать ответы на все интересующие его вопросы и объяснить Всё. Вообще Всё!
Впечатлённый ощущением такой магии, Тимур мысленно спросил.
– Что это?
Он ещё даже не успел осознать свой собственный вопрос, как ответ, не заставив себя ждать, пришел сам собой. В этом странном, лёгком воздухе, наполненном «сферическим шумом», он парил, обволакивая его сознание.
«То, из чего сделан мир… То, из чего сделан мир…»
Эта невидимая смесь, созданная из непознанного, висела в пространстве и всё сильнее, шипящим эхом пропитывала ещё чистый лист детского разума. Взгляд уже ласкал оболочку, готовый отдаться манящему образу, проникнуть в его глубины и получить заветный приз тайного знания…
Вдруг всё вокруг завибрировало. Его начало сильно трясти. Сфера вместе с этим пограничным миром рассыпалась на куски, вокруг царил хаос.
Кирилл тряс малыша за плечи, а Таня прикладывала холодный компресс сыну на лоб.
– Проснись! Проснись!
Первые секунды Тимур ничего не понимал. Он смотрел на людей, вытворявших невесть что с его телом, и не узнавал их. Он сам забыл, кто он и откуда взялся.
Таня обтирала его лицо смоченным в холодной воде полотенцем и причитала. Кирилл, убедившись, что сын очнулся, прижал его к себе и долго не отпускал. Несколько секунд спустя разорванные, растрёпанные лоскуты неведомого мира соединились в знакомую картинку его комнаты, где после обеда он прилёг и задремал в своей кроватке. Какое-то время они сидели молча.
– Ну ты напугал нас! – обеспокоенно начал отец семейства.
– Боже мой! Ты смотри, на нём лица нет.
У Тани на глазах были слёзы. Испуганная, она молилась, твердя про себя заученные ещё в детстве библейские молитвы.
Маленький Тимур действительно был мертвецки бледен, по лицу струились капельки холодного пота. Но перестав дёргаться в конвульсиях и вздохнув несколько раз полной грудью, он, медленно шевеля синими губами, еле слышно пробормотал:
– Не нужно было меня трогать…
Таня взяла его на руки, прижала к себе и влажной от пота рукой гладила волосы.
– Всё хорошо, малыш, всё хорошо.
Это же время
Москва,
Центральное управление ФСБ
Комиссар ещё раз мысленно отсканировал информационное поле и открыл глаза. Идентификация объекта завершена.
Значит ты теперь Тимур Василискин… Первый контакт за более чем пять лет. Не густо. Ну, этого достаточно.
Он сухо подытожил собственную мысль, поднялся с кресла и зашагал к выходу из кабинета…
В здании на Лубянке-2, всегда кипевшей своей тайной жизнью, сегодня, 9 мая, несмотря на понедельник, особой активности не наблюдалось. Страна отмечала 60-ю годовщину победы над фашистской Германией, и подавляющее большинство сотрудников, отдавая дань аппарату, кормившему их и их семьи, добросовестно трудились на Красной площади, вокруг неё, в городе, стране и за её пределами. В здании оставались только дежурные и перегруженные недоделанными срочными делами оперативники. В постоянно бурлящих коридорах сегодня властвовала тишина, изредка нарушаемая стуком башмаков и хлопками дверей.
Седовласый старик, отчеканив по повидавшему жизнь паркету добрую сотню тяжёлых шагов, вошёл в приёмную. Увидев его, белокурая секретарша опустила голову, делая вид, что очень занята. Без стука он целенаправленно открыл дверь и оказался в кабинете. Бесшумно пройдя по ковру, он остановился перед начальником отдела управления собственной безопасности ФСБ.
Полковник Прохоров сидел за старым громоздким столом, заваленным картонными и клеёнчатыми папками, внимательно штудируя какой-то выцветший документ. Вошедший волчьим взглядом скользнул по столу и впился в глаза субъекта, находившегося напротив него.
Глянув на Седого, хозяин кабинета оторопел. Этот взгляд мог означать только одно. Что-то шло неладно, а точнее – из рук вон плохо. Прохоров старался контролировать свою речь.
– Что-то случилось? – с наигранной непринужденностью поинтересовался он.
– Пять с половиной лет назад вы получили задание – сопроводить новорождённого ребёнка из Петербурга в Москву.
От этого спокойного зловещего голоса у полковника побежали по спине мурашки. Если Седой кого-то поощрял, из его уст лилась мелодичная музыка, уносившая объект поощрения в самые глубины его довольного эго. Но если случался прокол, это было настоящее мучительное испытание для любого. Даже повидавший жизнь Прохоров чувствовал сейчас необъяснимое чудовищное давление.
– Посмотрите, товарищ полковник, каков был последний пункт инструкции этого задания.
Полковник порылся в файлах компьютера, найдя то, что искал. Изо всех сил стараясь не показывать своего явного волнения, он медленно читал.
– Совместно с представителем фармацевтической компании сопроводить новорожденного до НИИ Склифосовского, проконтролировать доставку до отделения патологии новорожденных. Проследить за процедурой усыпления. Доложить об исполнении задания руководству. Покинуть объект.
Полковник добросовестно зачитал инструкцию пятилетней давности и вопросительно глянул на нависшую над столом фигуру. Взгляд Седого сверху, словно бур, погружающийся в каменистую породу, сверлил хозяина кабинета. Пауза, сопровождавшаяся бегающим взглядом последнего, затянулась. Прохоров нервно сглотнул. Седой повторил:
– Проследить за процедурой усыпления. А уже после покинуть объект. Исполнял Шумилин?
– Он самый. Что-то не так?
– Последний пункты инструкции ваш сотрудник почему-то проигнорировал. И объект каким-то образом остался жив.
– Вы ничего не путаете, Комиссар? Мне доложили, всё прошло гладко. Если это так, то…
– Он жив и это так! – резко и сухо повышенным тоном прервал его Седой, утверждая очевидное. Ему не нужно было что-то объяснять, он знал. Просто знал и всё.
– Но даже если так, это же ребёнок, какую угрозу он может нести? И что за таинственная история такая? Может, вы всё же посвятите меня в это тёмное дело, и всё будет проще и понятнее?
Прохоров пытался защищаться и хотел знать, что за «козу» ему подсунули в тот злополучный день.
Седой почти вплотную приблизил своё изрытое морщинами лицо к лицу Прохорова. Полковник смотрел в волчьи не моргающие глаза. Голову сдавило…
– Нам противостоят определённые силы, товарищ полковник, вникать в структуру которых вашему отделу не нужно. А излишнее любопытство может иметь далеко идущие и нежелательные последствия. Всё, что от вас требуется, это профессиональный подход и чёткое выполнение инструкций. Только так наше государство, а в данном случае и мир в целом, будут чувствовать себя в безопасности.
С каждым произнесённым словом «гостя» Прохоров ощущал нарастающее чудовищное давление в своей черепной коробке, словно это были не слова, а тиски, сжимавшие его голову. Из носа струйкой побежал ручеёк. Обогнув губу, он скатился к подбородку. Капли крови, срываясь с лица полковника, разбивались о потёртый, лежащий на столе документ, превращаясь в жирные бордовые кляксы. Начальник отдела собственной безопасности ФСБ вынул из кармана платок и, прижав его к носу, покорно произнёс.
– Да, конечно…
В начале октября 1999 года ему было поручено, на первый взгляд, странное и нелепое задание – перевести новорожденного младенца из Петербурга в Москву, в НИИ Склифосовского, передать его представителю международной фармацевтической компании и проследить за процедурой усыпления. Получив задание, будучи исполнительным управляющим спец мероприятиями службы внутренней безопасности, в то время майор Прохоров недоумевал. Никаких подробностей ему не сообщили. Разговор с начальством оказался размытым и уклончивым.
« – Вам дано задание, товарищ майор, выполняйте!» – последняя фраза вышестоящего руководства пресекла дальнейшие попытки получить какую-то информацию, касающуюся этого странного и даже абсурдного задания. Несмотря на необъяснимую нелепость приказа, Прохоров подошёл к нему со всей ответственностью. Мало ли что ему неизвестно и непонятно! Приказ есть приказ, и даже в такой форме, раз уж его отдали сверху, обсуждению он не подлежит.
Прямое исполнение этого задания легло на плечи недавно поступившего на службу в органы безопасности старшего лейтенанта Шумилина. Посвящать новичка в подробности дела майор не счёл необходимым. И задание для непосредственного исполнителя выглядело, как сопровождение новорождённого. Пункт «усыпления» начальник убрал во избежание лишних вопросов, надеясь, что всё пройдёт гладко.
« – Лев Николаевич, вам всё понятно?» – сухо и официально поинтересовался Прохоров после изучения Шумилиным всех инструкций.
« – Так точно, товарищ майор. Будет сделано.»
В предыдущих заданиях коренастый исполнительный старший лейтенант показал своё мастерство и надёжность. Никаких нареканий в его сторону не имелось, и Прохоров с облегчением и спокойной душой переложил на Шумилина бремя ответственности.
Как и ожидалось, старший лейтенант приказ исполнил чётко. Лично сопроводив «груз» до НИИ Склифосовского, он добросовестно доложил руководству о выполненном задании. Дальнейшие полномочия органов госбезопасности по контролю над новорожденным на этом заканчивались, так как были переданы комитету здравоохранения.
Последствия намеренно убранного последнего пункта инструкции сейчас костью в горле встали у полковника…
Седого на Лубянке величали «Комиссар». Официально он давно уже был за штатом, но по требованию руководства постоянно курировал все основные направления деятельности службы безопасности. Может, поэтому, а может, потому что тот обладал неимоверной внутренней силой, спорить с ним никто не смел. Если вам что-то было поручено, за это необходимо было нести полную ответственность, иначе бед не оберешься.
За всё время работы в ФСБ, а это более сорока лет, у Комиссара ни разу не было сбоя или ошибки. Он был прямолинеен, конкретен и требователен. На всех собраниях и планёрках его всегда ставили в пример. Считалось, если в деле Комиссар, оно будет успешным. Имидж профессионала, подтверждённый временем, поднимал до небес его абсолютный авторитет.
Седой обладал каким-то врожденным даром видения, и от его чуткой интуиции не уходила ни одна деталь, ни одна мелочь. Поговаривали, что он даже может читать мысли, и за эту особенность персонал старался избегать встречи с человеком, на лице которого за сорок лет службы никто и никогда не видел улыбки.
– Что требуется? – осторожно поинтересовался Прохоров, стерев кровь с лица и рукавом кремовой форменной рубашки размазав её по лежавшему на столе документу.
– Как только пакет с инструкциями ляжет вам на стол, покажите весь свой профессионализм, товарищ полковник.
И, сделав акцент на слове полковник, Седой также бесшумно скользнул по ковру и растворился за массивной дубовой дверью.
2
26 июля 2005 года
– Ну что, девчонки и мальчишки, нас ждёт райский отпуск!
Кирилл вытянул руки с белыми открытыми конвертами вперёд и с улыбкой до ушей смотрел на супругу с сыном.
Таня с нескрываемым восторгом, от души радуясь и хлопая в ладоши, кричала:
– Ураааа!
А Тимур с подобранными на полу цветными флажками в руках, в такт протяжного пения мамани, подпрыгивал и вертелся на месте. В этот момент всем было весело и радостно. Светлое помещение их комнаты ещё больше озарялось восторгом смеющихся людей. В конвертах были билеты на остров Кипр и в Греческую столицу город Афины.
Их ждали лучшие номера в лучших отелях полного пансиона. Изысканная местная кухня, коктейли-шедевры от кипрских барменов, тёплый морской воздух, развлечения круглосуточно для детей и взрослых…
Ежегодный отпуск Василискиных проходил, как правило, в их загородном доме. Полезно, по-летнему интересно и однообразно. Посёлок «Новый», просторная веранда, речка, сад, огород, фрукты, мухи, шашлыки. В общем, привычное загородное безделье.
Сразу после Нового года они твёрдо решили устроить себе настоящее, достойное глянцевых журналов приключение. Честно копили свои кровные денежки, и в этот раз впервые воспользовались банковским кредитом. Когда глава семейства вернулся из турагентства, сжимая в ладонях долгожданный, запланированный маршрут в сказочный мир отдыха, аура их жилища заметно посвежела и засияла радужными переливами. На этой волне Кирилл сделал сыну серьёзный подарок.
– Иди ко мне, Тима.
Отец протянул руки навстречу. Радостный сын прыгнул в объятия папы.
– Сегодня ты обретаешь особый статус и посвящаешься в группу войск специального назначения. Теперь ты гордость и отрада нашей Отчизны и надёжная защита нашей семьи,
– громко и торжественно произнёс Кирилл, положив руки на ещё пока хрупкие мальчишеские плечи.
– Скоро у тебя состоится настоящее боевое крещение. В знак этого я как представитель десантных войск награждаю тебя именным боевым жетоном.
Кирилл надел на шею Тимуру тонкую металлическую цепочку с висевшем на нём овальным жетоном. Такой же носил он сам. На жетоне была гравировка с именем и фамилией Тимура, его дата рождения, группа крови и резус-фактор. «Тимур Василискин, 06.09.1999, 04 Rh-». В придачу к этому взрослому подарку отец вручил сыну игрушечный пистолет с пластмассовыми пульками. Мальчишка прыгал от радости.
– Я десантник! – картавя, вопил он.
– Вылетаем 31 июля, то есть послезавтра! – Кирилл схватил новоиспечённого бойца войск спецназначения, подбросил пару раз вверх и, прижав к себе, расцеловал…
В этот день, как и весь следующий, они готовились к грандиозному отпуску. Целый месяц такого желанного необычного отдыха. И не где-то в Подмосковье, а в лучших отелях Средиземноморья.
Настроение у всех Василискиных было радостное и приподнятое, и даже горячие споры о том, какой купальник взять с собой, и какая сумочка больше подходит к вечернему платью, были не в состоянии омрачить его. На душе было так здорово, что порой закрадывались сомнения, а будет ли отпуск так же хорош, как приготовление к нему? Но эти сомнения были похожи на сомнения счастливчика, выигравшего крупную сумму в лотерею и решающего, в какой же валюте получить свой выигрыш…
В ночь на 1 августа семья Василискиных вместе с группой летевших с ними из Москвы туристов благополучно приземлились на Кипре в аэропорту города Ларнака. Первое впечатление покорило обоняние. Вокруг пахло отдыхом. Непривычно тёплый влажный ночной воздух манил к морю ещё с трапа самолёта. Успешный трансфер, и в три часа ночи они, довольные, как новоиспечённые миллионеры, расположились в просторном номере пятизвёздочного отеля. Отпуск начался…
Вечно улыбающиеся киприоты с порога отеля угощали гостей местными напитками и сладостями. Казалось, рай не где-то на небесах, а в этом милом, необъятном холле чудесного отеля. Номер их был действительно шикарным. Светлым, просторным с двумя пугающими своими размерами кроватями и огромным телевизором на белоснежной тумбе. Ванная комната поражала своими размерами и оснащением. Терраса, кресла, холл впечатляли масштабами и роскошью. Каждое утро ваза с фруктами от доброжелательного персонала. Атмосфера комфорта пропитывала значимостью каждого гостя отеля.
– Да это же рай! – с утра проснувшись, с порога номера кричал довольный Кирилл…
СПА, сауны, аквапарк, тренажёрный зал, детский городок, пляж, рестораны, весёлые аниматоры, тёплое чистое голубое море и воистину райская атмосфера. За всем этим блаженством было незаметно, с какой нещадной скоростью переворачивались листы календаря, сокращая сказочное пребывание на отдыхе. Дни неумолимо летели вперёд. Погода была чудесная, ни облачка. Загар покрыл их тела красивым бронзовым окрасом. Каждое утро десятки служащих шныряли вокруг отдыхающих, создавая для них комфорт и райские условия, выполняя любые пожелания. Шезлонги на берегу, бары на пляже, море, бассейны и фонтаны, вся эта забота об отдыхающих на протяжении первой половины отпуска обволакивала чувством бесконечного блаженства…
Однажды Тимур пожаловался на то, что устал и хочет поспать в номере, где всегда работал кондиционер. После обеда он прилёг отдохнуть и незаметно начал проваливаться в сон, но вдруг поймал себя на мысли, что это не сон, а чудное видение, которое он не успел досмотреть у себя дома в Подмосковье…
Он снова «застрял» между сном и явью. Но сделал это намеренно. На этот раз страха мальчик почти не ощущал, если не считать лёгкого опасения за то, что может проснуться и видение исчезнет. Всё повторялось так же, как и три месяца назад. Она была рядом. На этот раз появившаяся из неоткуда туманная сфера переливалась внутренним светом и казалась ещё красивее. Теперь гул, исходивший от неё, был приятной музыкой в исполнении нового друга.
– Что это?
«То, из чего сделан мир… То, из чего сделан мир…».
Эти слова без звука уже более чётко слышались в аморфном киселе знакомого пространства. Взгляд вплотную приблизился к оболочке. Точнее, к той энергетической плёнке, из которой она была соткана.
Как красиво.
Наслаждаясь, Тимур плотно прижался к сфере. Мгновение, и он пересёк эту грань… Он внутри.
Здесь бурлящий свет наполняет его сущность, пьяня знаниями и открывая панораму вокруг. Ощущения обострились и наполнились чем-то очень родным и в то же время незнакомым. Пока ничего не понимающий мальчишка наслаждается нахлынувшей на него информацией и наблюдает с центра сферы за тем, что происходит за пределами этого удивительного пузыря. Он видит, как летит по бескрайнему простору с невообразимой быстротой в неуязвимой капсуле вокруг огромного, кипящего, пламенного ядра, на неимоверном от него расстоянии. Как пассажир центрифуги, поставив воспроизведение записи своего полёта на возможный максимум. Непередаваемое ощущение.
Вот это карусель!
В эти мгновения перед ним мелькали слова, знаки и формулы, пока ничего для него не значащие. Было тепло и приятно. Тимуру захотелось выйти за пределы сферы и подлететь к центральному гигантскому сияющему ядру. Он физически ощущал его манящее притяжение, но тут его неожиданно выбросило и понесло в противоположную сторону спиной вперёд. Прочь от долгожданного места встречи. Сначала Тимур испугался, что снова не сможет понять, для чего он здесь, но всё же решил довериться своему видению и просто наблюдал.
Он уже прилично удалился, обнаружив, что сфера была не одна. Время заметно ускорилось. Ещё несколько похожих шаров с невероятной скоростью неслись вокруг сияющего ядра, обгоняя друг друга, то исчезая, то появляясь, и образовывая своими орбитами оболочку уже другой сферы, внутри которой происходило это чарующее зрелище.
Время ускорялось. Сферы неслись всё быстрее и удаляясь дальше в неизвестность, открывали совершенно потрясающую панораму. Таких сфер с закупоренными в них мечущимися частицами, наполненных бешеной энергией, было бесчисленное множество. Между собой они соединялись плотными цилиндрическими, почти прозрачными светящимися мостами, состоящими из чистой энергии.
Участник своего же видения удалялся все дальше и дальше, быстрее и быстрее. Монотонный гул превратился в хор «поющих горошин». От всех этих головокружительных скоростей, выбрасывающих чудовищное количество энергии, вокруг мерцало переливающееся сияние. Словно сказочная фея махнула волшебной палочкой, и всё вокруг озарилось добрым, ласкающим глаз светом…
Он уже был совсем далеко. Сейчас весь этот конструктор походил на раскалённую, многослойную решётку, которая, удаляясь, только разрасталась. Всё пространство вокруг было заполнено вибрирующими сферами. От этой картины его отбрасывало дальше и дальше, уже так далеко, что это яркое огромное поле, казавшееся бесконечным и нёсшееся перед его глазами, тускнело и вскоре слилось в единую мутную плоскость и наконец стало совсем чёрным…
Какое-то время мальчик не понимал, летит он или остановился и смотрит в непроглядную мглу. Но вот в погасшей пустоте замелькали блики, с каждой секундой становясь ярче. Теперь этот чёрный бездонный круг, стоявший перед его взором, обрамляла серая, влажная, лучистая, казавшаяся живой ткань.
Чёрное Солнце с серыми лучами? – подумал Тимур.
Но не успел развить эту мысль, как, удалившись ещё дальше, увидел вокруг серого круга молочное поле, пронизанное кровавыми ручейками, посреди которого и находилось его «чёрное Солнце». Огромные створки медленно сомкнулись, закрыв загадочную панораму… Вот они снова раскрылись, и, удалившись от этой картины ещё, он понял, что это. Это был …глаз.
Тимур вылетел наружу из зрачка глаза и сейчас рассматривал всю картину в целом. Он нёсся всё дальше и дальше от этой необъяснимой реальности, а глаз продолжал медленно хлопать веками, обрамлёнными канатами ресниц, то закрывая, то обнажая чудесный мир, из которого он только что прибыл.
Глазная впадина, надбровная дуга, нос, волосы, губы, ухо, подбородок… Тимур глядел на появляющееся лицо, внимательно рассматривая знакомые черты.
Он всё удалялся и удалялся от непонятной для него панорамы. Картина сглаживалась, перед ним появилось лицо…
Какое знакомое лицо. Очень знакомое.
Время вернулось в свою исходную точку.
– Мама?!
Тимур сильно удивился, узнав обладательницу лица.
– Господи. Да что ж с тобой такое?!
Таня стояла на коленях на полу и держала его за руку с мольбой смотря на, как ей казалось, обезумевшего сына, с совершенно пустым взглядом, молчаливо глядящего в пространство сквозь неё.
– Тима. Тимочка. Сынок! Что с тобой?
Таня забормотала себе под нос что-то из библии…
– Мам, представляешь, я только что был в твоём глазу, в самой глубине! Я их видел! – после небольшой паузы, обдумав увиденное, объяснял Тимур.
– Кирилл! С сыном что-то не так. Нужно пойти к врачу. В этом отеле наверняка должен быть хороший терапевт.
– Да, идём прямо сейчас.
Кирилл наблюдал за бледным сыном, обливавшимся холодным потом. Его возбуждённый взгляд блуждал по номеру. Он был где угодно, но только не с ними.
– Да нет же. Я видел их! – пытался объяснить им свои видения взбудораженный мальчишка.
– Пап, мам! Я их видел! Да послушайте же!
Он окончательно очнулся от наваждения и понял что-то очень важное. Но как выразить это словами, не знал… Да и кто будет слушать с виду спятившего пятилетнего ребёнка!
– Что ты там мог видеть!? А ну рассказывай давай! – в упор смотря на него, требовал отец.
Глядя на рассерженного и испуганного родителя, Тимур осёкся о его взгляд, и уже не так уверенно произнёс.
– Ну… То, из чего сделан мир…
3
– Такое часто бывает с детьми во время смены климата и обстановки. Понимаете, температура, воздух, влажность, запахи, звуки, окружающие картины… Даже вкус имеет значение. Все пять чувств, которыми ребёнок воспринимает окружающую действительность, проходят сейчас своеобразные экзамены, – с приятным акцентом рассказывал до неприличия загорелый терапевт отеля, лет пятидесяти, с причёской из ковбойских фильмов семидесятых годов и тоненькими, чёрными с проседью усиками.
– Вот таблетки. Принимать два раза в день, утром перед завтраком и вечером перед сном. Попьёт и всё пройдёт. Они помогают адаптации к климату.
– Ой, спасибо, доктор!
Таня благодарно кивнула.
– Пожалуйста. Будут вопросы, заходите. С вас сорок долларов.
– Но у нас же страховка есть, – выдвинул аргумент возмущенный Кирилл.
– Страховка – это гарантия при несчастных случаях. А ваш случай очень даже счастливый.
Врач улыбнулся во весь рот своей белоснежной улыбкой и так стоял несколько секунд, испытующе глядя на Кирилла.
Спорить отец семейства не стал и протянул деньги. Доктор взял купюры и аккуратно прикрыл за туристами дверь…
– Ну, вот видишь, сынок, что врач сказал. Это от смены климата. Но не волнуйся, теперь есть лекарство и скоро всё пройдёт.
Было время ужина.
– Ладно, – согласился поникший Тимур.
Может, это действительно так.
И сожалея, что не нашёл поддержки со стороны самых близких для него людей, побрёл вместе с ними в ресторанчик, где его ждал утешительный приз. Печенье с изюмом и вкусный молочный коктейль.
* * *
Москва Центральное управление ФСБ
Седой открыл глаза.
Пора кончать с этим. Игра затягивается…
В кабинете Прохорова Комиссар положил конверт на массивный стол.
– Все инструкции здесь.
Он испытующе смотрел в глаза полковнику.
– Самолёт через два дня. На время операции спрячьте вашу сентиментальность на самую верхнюю полку «тайного архива», – предупредил Седой.
– Если что не получается, не стесняйтесь просить помощи.
– Конечно, Комиссар. Всё предельно ясно. Будет сделано.
Сейчас полковник был готов на многое, лишь бы избавить себя от компании вездесущего смотрителя за безопасностью.
– И в этот раз без ошибок, господин полковник.
Взглядом он сделал контрольный выстрел в глаза хозяина кабинета и, как всегда, бесшумно растворился за дверью.
Прохоров тут же вызвал к себе Шумилина…
На днях группа под его руководством вычислила банду террористов, готовящих подрыв жилого здания. Капитан играл роль курьера по передаче денег за взрывчатку. Грамотно отработав свою роль, он обеспечил группе спецназа возможность чётко и быстро нейтрализовать преступников.
– Товарищ капитан. Поздравляю! – Прохоров пожал руку сотруднику, отметив его заслуги в завершенном на днях задании.
– Лев Николаевич, послезавтра в аэропорту Ларнака, на Кипре, чартерным рейсом в Афины следует группа русских туристов. Ситуация в стране не стабильна, выступаем в качестве страховки. Инструкции здесь.
Полковник похлопал по папке, из которой торчали распечатанные на принтере листы.
– Никаких приключений. Стандартный контроль, и готовим вам погоны майора.
После инструктажа Шумилина, Прохоров доложил Седому о начале операции.
Седой вызвал к себе одного из оперативных сотрудников и через пять минут провёл личный инструктаж.
– Лейтенант, слушай меня внимательно. По плану операции подчиняешься капитану Шумилину. По факту выполнения задания лично мне. Вот здесь все инструкции.
Он протянул конверт лейтенанту.
– Операция совершенно секретная. По каждому этапу задания докладывай своему руководителю обо всём происходящем. По факту жду от тебя лично сообщение о выполненном задании. Как понял?
– Всё понятно, товарищ Комиссар. Будет сделано.
4
13 августа 2005 г., Кипр
Последняя их ночь в отеле веяла особой романтикой. На улице ни ветерка, полнейший штиль, а море походило на гигантское зеркало, в котором отражались звёзды и светлый диск луны. Тимур уснул незадолго до полуночи. А Таня с Кириллом ночью гуляли по тёплому морскому песку. Кирилл вспоминал время, когда они первый раз встретились. Перед ним стояла та милая четвероклашка, с дерзким взглядом, полным жизни и уверенности. Теперь это родная, неотразимая и вечно желанная женщина. Уже под утро, стоя на берегу опустевшего пляжа, она смотрела ему в глаза, лукаво улыбаясь.
– У меня задержка больше месяца. Вчера сделала тест. И знаешь, что?
– Что?
– Две полоски.
– Ты беременна?!
Кирилл ушам не верил.
– Не может быть! Шутишь!
– Сама поверить не могла. Ещё дважды проверила. Точно.
Опомнившись, очумелый муж нёс её на руках до самого номера. Свободные и счастливые, обнявшись, они уснули на террасе…
Проснувшись в 6 утра с волшебным впечатлением от вчерашней новости о скором пополнении в их семье, Василискины помурлыкали друг дружке тёплые слова и после вместе начали упаковывать свои чемоданы, изрядно потяжелевшие от кипрских сувениров. Ожидая трансфер возле рецепции, родители перекидывались тёплыми взглядами, наслаждаясь атмосферой вокруг и обществом друг друга, а Тимур возле входа в отель гонял голубей. Полукругом высаженные пальмы и рядом фонтан с красно-жёлтыми рыбками, словно из какой-то сказки, возвращали Таню и Кирилла в беззаботное детство, а прилетевший ветерок ласкал их загорелые лица, приятно обдувая лёгкой утренней прохладой.
Ещё две недели рая в Афинах. В городе богов.
Их ждёт Греция. Настроение пестрило воспоминаниями о проведённых днях на Кипре и предвкушением от предстоящего отдыха…
– И почему нельзя вот так вот отдыхать, когда захочешь? Представляешь, решили вдруг ни с того ни с сего и поехали куда глаза глядят, – рассуждала Таня, бурно жестикулируя.
– Как все-таки здорово вести даже такой вот пансионный образ жизни. Ну пусть в отеле, не своя вилла, конечно, но всё же. Полная свобода, делай что хочу. Кирюха!
Она обняла мужа и чмокнула его в кончик носа.
– Работать потому что нужно. Ра-бо-тать, – отчётливо по слогам произнёс Кирилл.
– Я вот сейчас стою и понимаю, как всё устроено. Мы должны работать, создавая и поддерживая всё то, чем живём и наслаждаемся. А теперь представь, что было бы, если б не нужно было работать? Отдых, только отдых…
– Ты эти мысли брось давай. Как не работать-то? И вообще о работе ни слова. Мы в отпуске…
Глянцевый сине-белый автобус сделал дугу и остановился возле группы отдыхающих. Водитель заботливо помог туристам загрузить чемоданы на нижней площадке автобуса, а сами путешественники расположились в свежем прохладном салоне.
– Прощай, отель. До встречи. Тебя мы не забудем…
5
– …Нет, постойте. Это какая-то ошибка. Вот смотрите, у нас чартер Москва – Ларнака —Афины – Москва. Всё заказано и оплачено. Мы семьёй летим.
– Да, да, я всё понимаю, но ничем помочь не могу. Ваш рейс отменён, а заменить билеты мы не имеем права. Только через своего представителя. Извините, пожалуйста, – объяснила на ломаном русском девушка в форме и повернулась к следующему пассажиру.
– Понимаете, тут такое дело, – не унимался Кирилл, настойчиво дёргая её за рукав.
– Нам лететь нужно, а что там у кого отменили, это, знаете ли, не наша забота. Позовите того, кто может решить эту проблему.
Девушка секунду смотрела на упрямого русского туриста, поднесла рацию к губам и что-то пробормотала на местном наречии. После указала на пустующие рядом кресла.
– Присядьте, к вам сейчас подойдут.
Ожидали не долго. Через пару минут к ним действительно подошёл человек в штатском сером костюме с большим бейджем, висящем на синем шнуре на шее. «Дмитрий. Россия».
– Привет, земляки. Что случилось?
Внимательно выслушав проблему, представитель сочувственно покачал головой, пригласив следовать за ним. В просторном кабинете с белыми стенами и кондиционером Василискины терпеливо ждали, пока их спаситель говорил по телефону.
Без акцента, – про себя отметил Кирилл. – Из наших.
– Хлопцы, накладка получается. Я, конечно, всё понимаю, но у меня вариант только один. Чтобы вам сейчас улететь, придётся пойти на небольшую авантюру.
– Что вы имеете в виду?
– У нас два отказных пассажира на Афины. Вместо них можно вас посадить. Пацан будет прицепом. Ух, герой!
Он протянул Тимуру карамельку из вазочки. Мальчик с улыбкой принял угощение.
– Чтобы избежать вынужденной бюрократии, что задержит вас здесь, как минимум, на сутки, вы полетите под именами греков. Так, конечно, не принято, но учитывая ситуацию… В общем, я всё организую, не беспокойтесь. Греческая семья сдавать билеты не будет, а на борт вас проводит стюардесса, в аэропорту Афин встретит наш агент по туризму и всё оформит как следует. Так проще, быстрее и выдумывать ничего не надо. Ну как?
Он одарил туристов доброй, искренней улыбкой.
Идея показалась Кириллу странной, но не лишённой смысла.
– Раз вариантов других нет, мы вынуждены положиться на вашу компетентность.
– Отлично, – вновь улыбнувшись, подытожил Дмитрий и ушёл, попросив их подождать. Вскоре он вернулся с билетами.
– Мистер Илиан Гаммер и миссис Анреа Гаммер, – зачитал он на билетах. – Прошу вас.
Дмитрий протянул билеты Кириллу.
– Ваш сын не указан, но место для него будет свободно. Всё в порядке. Угощайтесь.
Он протянул им вазочку с карамельками.
– Спасибо вам, Дмитрий, вы нас выручили.
– Приятного отдыха. Не стойте, идите, регистрация уже закончилась, вас ждут на посадку. Вон та девушка, – уже без так идущей ему улыбки показал представитель России на симпатичную блондинку, ожидающую Василискиных возле терминала досмотра…
Они проходили к посадочному сектору мимо дверей с надписью WC.
– Я писать хочу.
Тимур схватил себя за ширинку и качался из стороны в сторону.
– Тань, будь здесь, мы быстро.
Подойдя к девушке, Таня объяснила ей ситуацию и осталась стоять с сумками…
По-взрослому отлив в унитаз, Тимур наскоро сполоснул руки и побежал на выход.
– Пап, я к маме, догоняй.
С разбегу он ногой пнул входную дверь туалета, выскочил в зал и тут же врезался в стоящего в белых льняных штанах человека. Ударившись лбом о его ногу, мальчишка, с трудом сдерживая равновесие, чуть не повалился на пол. Дверь закрылась, мужичок, стоящий перед ним, присел на корточки.
– Привет, шустрик. Куда бежишь?
– Здрасьте.
Тимур подозрительно покосился на присевшего перед ним дядю, но, заглянув в глаза незнакомцу, успокоился и улыбнулся.
– Извините, я не заметил вас.
– Ничего страшного.
Голос и взгляд незнакомца были приятными и располагающими.
Мужичок, как фокусник, сделал движение вокруг головы Тимура и будто из-за его уха извлёк шарик размером с теннисный мяч. Пацан обомлел. Снаружи шарик был матовый, а внутри играл чудным оранжевым светом. Шарик очень напоминал ему сферу из его видения.
– Держи. Если вдруг тебе станет страшно, не выпускай его из рук, он поможет. – сказал незнакомец абсолютно серьёзно.
Загадочный дядя протянул шарик Тимуру правой рукой, на которой не было первой фаланги большого пальца.
– Хорошо, – сказал Тимур, не отрывая взгляда от шарика. Он подкинул его на руке и обомлел. Шарик поднялся в воздух и медленно, словно пушинка, опускался вниз. Он поймал его в раскрытые ладони и, подняв глаза, хотел спросить, почему он такой лёгкий и тёплый. Но мужичок уже куда-то исчез…
Как и обещал Дмитрий, стюардесса проводила на борт семью Василискиных. Седьмой ряд от кабины пилотов, места D,E,F. Тимур занял место возле иллюминатора, дабы не пропустить чарующий миг взлёта и набора высоты, который так полюбился ему две недели назад во время первого в его жизни свидания с небом.
Посередине сидела Таня, с краю возле прохода расположился отец семейства. Кирилл достал из кармана стограммовую чекушку виски и, хрустнув золотистой пробкой, откупорил её.
– Тебе нельзя, дорогая, теперь я пью за двоих. Да здравствует Греция!
Толкнув шепотом тост, он цокнул зубами и, погладив жену по животику, опрокинул содержимое бутылочки из горлышка. Весело побулькав в бутыльке, виски, согрев пищевод, уютно расположилось в желудке. Таня прижалась к мужу. Большей радости, чем сейчас, испытывать им, пожалуй, не приходилось…
« – Уважаемые пассажиры, наш полёт будет проходить на высоте 11000 метров над уровнем моря…
…Кислородные маски находятся над вашими головами и в случае необходимости будут выброшены автоматически…
…На борту лайнера курение запрещено на время всего нашего полёта…
…Пристегните привязные ремни…»
Стюардессы завершили традиционный инструктаж на английском и греческом языках и заняли свои места в начале и конце салона аэробуса.
– Танюха! Класс! Греция!
Он, довольный, трепал супругу за щёку.
– Да хорош тебе.
Таня игриво шлёпнула его по руке.
– Уважаемые дамы и господа, после набора высоты вам будут предложены прохладительные напитки и закуски. Командир корабля и экипаж желают вам приятного полёта…
9.07 утра. Колёса лайнера оторвались от земли…
* * *
Один из техников, обслуживающих рейс 522 авиакомпании «Гелиос», следующий маршрутом Ларнака – Афины – Прага, сел на заднее кресло серого седана на парковке аэропорта.
– Готово, – еле слышно прохрипел он тихим басом сидящему за рулём.
– Люди, рекомендовавшие вас, гарантировали отменное качество работы. Ведь это так?
– Много вопросов, господин незнакомец, – продолжал хрипеть голос сзади.
– Хорошо.
Тот, что за рулём, протянул технику плотный конверт.
– Оставшаяся сумма. А теперь забудь всю эту историю.
– С удовольствием, – кинул «техник» на прощание и выхватил конверт. Дверца машины захлопнулась.
Как только «пассажир» исчез из виду, водитель снял с шеи синий шнурок и отложил бейдж с надписью: «Дмитрий. Россия» в сторону. После этого он завёл мотор и выехал с парковки. Пальцы набрали номер прямой линии. На том конце сняли трубку.
– Шумилин, слушаю.
– Товарищ капитан, задание выполнено. Через пару часов наши земляки будут любоваться Афинами.
– Хорошо, лейтенант, возвращайся на базу.
Дмитрий выехал с аэропорта и направился в сторону шоссе. В контактах телефона он нашел имя «Комиссар» и нажал вызов…
6
«Одетый в белую, прошитую золотыми нитями тогу, словно римский император, Кирилл шёл по райскому саду, утопающему в зелени и залитому солнечным светом. Пышные деревья с разноцветными спелыми плодами повсюду попадались на его пути. Но он был не голоден и спокойно игнорировал эти божественные дары. Чудесные, сказочные птицы, в унисон переливаясь мелодичным пением, создавали неповторимый хор, звучащий по всей округе. Эта природная свирель окутывала аурой спокойствия и умиротворения. Величественные павлины, распушив сказочной красоты хвосты, вальяжно переваливались по сочной, зелёной траве.
Кирилл знал, куда идёт. Там за дивным садом, в мраморном фонтане, раскинувшем свои хрустальные струи, посреди водоёма с прозрачной, как слеза, водой играли белые лебеди. Чудные создания, не мыслящие жизни друг без друга. Их игры завораживали и навеивали влюблённым юношам и девушкам, находящимся вокруг, благодатное упоение. Рядом с чудо-озером в плетённом из ротанга кресле, спиной к нему сидела девушка. Кирилл приблизился к ней, а она, как будто чувствуя его приближение, поднялась и шагнула навстречу.
– Танюшка!
– Кирюха!
Голоса их были нежны, а улыбки радостны. Светлые локоны волнами раскачивал лёгкий ветерок, а изящная, спрятанная под материей фигура манила. Таню окутывала белая просторная туника, из-под которой виднелся округлый животик. Он бережно погладил его.
– У нас будет девочка.
Сейчас улыбка её походила на улыбку Джоконды с известной картины Леонардо да Винчи.
Чистый ангел, – подумал Кирилл, взяв жену за руки…
В одно мгновение руки её стали сухими и холодными и, как капканы, крепко обхватили его ладони. Солнечные лучи исчезли, небо вмиг обволокли серые, ватные тучи, сверкнула молния. Холод пронзил тело, а гром мощным ударом оглушил его.
Он глядел ей в лицо. Вместо глаз жены на него смотрели чёрные впадины разложившегося трупа, а на месте живота зияла дыра. От пугающей неожиданности он рефлекторно подался назад, но крепкие костяшки не выпускали его ладони. Кирилл судорожно задёргался, а череп откинул нижнюю челюсть и злобно, громоподобно захохотал»…
Самолёт сильно тряхнуло. Кирилл открыл глаза и кинул взгляд вправо. Ничего не понимающие жена и сын озирались по сторонам, только что проснувшись. На часах 11.02. По расписанию они уже 15 минут как должны были стоять на афинской земле. Веяло холодом.
– Что это?!
Таня посмотрела в иллюминатор в тот момент, когда боинг провалился в воздушную яму и дал резкий крен влево. Послышался чей-то крик, привычное освещение погасло, уступив место аварийному мерцанию. Температура в салоне падала, с потолка посыпались кислородные маски. Шум вокруг нарастал. Лайнер немного выровнялся, но тут же нос его снова провалился, и он стремительно начал терять высоту.
– Внимание! Сохраняйте спокойствие! У нас небольшие технические проблемы.
Через динамики прорывалась сквозь поднимавшуюся панику англоязычная, срывающаяся на крик речь стюарда.
– Пристегните ремни и воспользуйтесь кислородными масками!
Последняя фраза слилась с криками пассажиров. Кто-то орал: «Мы все умрём!». В салоне началась паника.
Обрывки кошмарного сна Кирилла уже не тревожили, он быстро оценил обстановку, проверил, пристёгнут ли ремень у жены с сыном, помог им надеть кислородные маски и в два прыжка оказался рядом с кабиной пилотов возле стюарда. Юноша сжимал в руке переговорное устройство и тщетно сквозь всё нарастающий шум продолжал успокаивать пассажиров. Температура продолжала падать. В салоне было как в морозилке. Холод напористо давил со всех сторон.
Сейчас сознание и тело экс-десантника прибывало в полной боевой готовности, как в те критические минуты, когда в военном самолёте АН-24 он с командой спецназа покидал вражескую территорию.
– Сейчас же сядьте на место! – рявкнул с трудом державший себя в руках юноша, убрав от лица кислородный баллон. Кирилл прислонил кислородную маску к своему лицу, сделал несколько вдохов, чтобы не потерять сознание, и перешёл на английский.
– Сори.
Он замахнулся и с отмашкой в четверть силы шлёпнул стюарда ладонью по щеке. Щелчок. Кирилл встряхнул его за плечи и продолжил беседу на английском языке.
– Имя?!
– Андриан.
Выпалил и без того шокированный стюард, глядя на решительного пассажира.
– Герметизация нарушена! Как пилоты?!
– Не знаю! Не отвечают!
– Доступ есть?! – Кирилл кивнул в сторону двери кабины пилотов.
– Нет! Связи с пилотами тоже нет! Будто вымерли все! – выкрикивал обезумевший парень, схватившись за собеседника.
– Ясно.
Кирилл прислонился к дверце кабины пилотов и самую долгую в его жизни минуту, чертыхаясь, подбирал цифры к двери управления воздушным кораблём.
Некоторые варианты открытия дверей пассажирских лайнеров остались в его памяти ещё со времён компьютерных игр. В голове всплывали коды виртуальных замков из авиасимуляторов. Первый код, осечка. Второй, третий, четвёртый. Настойчиво перебирая всплывающие в памяти комбинации цифр, Кирилл механически жал кнопки. На двадцатой или тридцатой, он уже не помнил какой по счёту попытке, замок щёлкнул. Дверь поддалась. Открыв её, он почувствовал на себе сильную атаку холода. Температура в кабине была ниже минус двадцати градусов. Оба пилота сидели в креслах и были без сознания. Кислородные маски бесполезно болтались над их головами. На приборах кристаллизовался белый иней.
– Нужно посадить самолёт! Твоя помощь потребуется! – крикнул Кирилл стюарду, добавив: – Я мигом!
Оценив скорость и угол падения, он схватил с полки стопку одеял и пулей метнулся обратно в салон. В салоне стояла гробовая тишина. Те, кто не успел надеть кислородные маски, потеряли сознание. Их тела обмякли в креслах. Остальные с выпученными глазами, схватившись кто за поручни, кто за спинку впереди стоящего кресла, мысленно взывали к высшим силам.
– Укутайтесь живо! – приказал бывший десантник жене, положив ей на колени пару тёплых, свёрнутых пледов.
– Тимура обмотай! Будет очень холодно!
Он отдал оставшиеся пледы сидевшим сзади и застывшим от страха детям. С кислородными масками на лицах от холода они сжались в комочки и с надеждой смотрели на подбежавшего Кирилла.
– Держитесь, – твёрдо сказал он и побежал обратно в нос лайнера. Самолёт ещё раз сильно тряхнуло. Кирилл успел схватиться за переборку салона, с трудом держась на ногах. Андриану повезло меньше, его подкинуло и стукнуло головой об угол проёма кабины пилотов. Тело стюарда неестественно дёрнулось и, без признаков жизни ударившись о пол, застыло.
– Чёрт!
Кирилл отодвинул тело бортпроводника и закрыл за собой дверь кабины пилотов. Словно в первом своём боевом крещении, снял тело командира экипажа, уложив его на пол, надел наушники, кислородную маску, отключил хулиганивший автопилот, взял штурвал в руки и потянул его на себя…
Десятки раз он профессионально сажал эту модель боинга на своём авиасимуляторе. Но сейчас был жестокий экзамен – сделать это в неисправном самолёте, в реальности и в одиночку.
Лайнер, как неподатливый, необъезженный жеребец, почувствовавший силу натягивающей узды, начал нехотя, медленно выравниваться. Кирилл отметил для себя, что управление самолётом сильно отличается от управления военным АН-24. Ещё несколько секунд он осваивался с системой управления, и тут увидел в воздухе по обоим бортам истребители F-16 греческих военно-воздушных сил.
« – Рейс 522, ответьте… Рейс 522…»
Непрерывно лилась в наушниках поочерёдно греческая и английская речь. Военные пытались связаться с терпящим бедствие боингом.
Значит, о проблеме известно.
– Мэйдэй, Мэйдэй, Мэйдэй. Рейс 522 авиалиний Гелиос Эйрвейз Афины. Салон разгерметизирован, требуется ближайшая посадочная полоса.
Кирилл ещё трижды повторил сообщение, пока понял, что обратная связь отсутствует.
« – Рейс 522, ответьте… Рейс 522…»
Слившись с гигантской железной птицей, он кружит над ландшафтом, без связи с землёй и рехнувшейся приборной панелью.
Холод даже сквозь плед медленно сковывал его. Не было карты маршрута. Приборы, покрытые пушистым инеем, барахлили. Впереди виднелись горы, лесополосы и редкие равнины, места на которых для посадки боинга катастрофически не хватало. Знак на табло: «отключение левого двигателя».
Сильно чихнув и выпустив мгновенно растаявшее черное облачко, левая, висевшая под крылом турбина замерла. Кислород перестал поступать, лёгкие сдавило. Он чувствовал, как всё его тело немеет и отказывается слушаться.
Впереди, перед горой, он увидел ровное поле. Окостеневшими пальцами Кирилл из последних сил понизил мощность единственного двигателя, выровнял самолёт относительно горизонта, выпустил шасси, выдвинул закрылки и приготовился к посадке.
Чувства притупились и ядовитый туман окутал его. Единственный пилот пассажирского боинга потерял сознание.
7
«…Обжигающее пламя, чёрный густой дым, страх и беспомощность. Девочка задыхается. Там, за зарослями пылающего кустарника, кто-то зовёт её. Она бежит навстречу. Бежит долго, но приблизиться никак не может. Она старается изо всех сил, но движения ее скованны и медлительны. Огонь крадётся всё ближе, и вот усилия её вознаграждены, Ира почти на месте. Какие-то несколько метров отделяют её от сидящего на траве мальчика с потерянным, безразличным взглядом. Ей очень хочется его спасти, ей ничего не стоит схватить его за рукав и вытянуть из пекла.
Вот она рядом, ещё пару метров – и он спасён. Невидимые силы не подпускают её к нему, уберегая от гибели. Опаляемая жаром, она изо всех сил кричит:
– Держииись!!!
Но уже поздно. Языки пламени ненасытно пожирают незнакомца. Взгляд его устремлён в бесконечность, кожа плавится, тело падает и, превратившись в тёмно-серое пятно, растворяется».
Маленькая Иришка кричит, просыпается и, обхватив голову руками, долго смотрит в угол комнаты, тряся головой и не произнося ни слова…
Этот ночной кошмар преследовал ребёнка с момента, когда она только начала себя помнить. Спастись от ужасного сна не помогли ни лучшие врачи, ни опытные психологи.
Совет знакомого терапевта, которого они посетили накануне, показался Ириной маме дельным, но как им воспользоваться, она не представляла.
– В ближайшее же время вам нужен отдых, – серьёзно сказал врач. – Смените обстановку, отправьтесь куда-нибудь. Желательно подальше от дома. Кошмары в детстве, к сожалению, – вещь обыденная. Но такие частые и повторяющиеся – это уже аномалия. Отдохните, а после добро пожаловать в гости, посмотрим, что я смогу ещё сделать для малышки…
Всё получилось, как в кино, само собой. Удача. Только так Инна объяснила себе это событие. Настроение, ларёк, лотерейный билет. И вот он, джек-пот её жизни. Путёвка на двоих. Она и её дочь Иришка едут в Грецию…
Две недели спустя Инна Владимировна, бухгалтер Воронежского дома искусств, её дочь Ирина и гид по имени Тимон поднимались по извилистой дороге на небольшую гору в районе Грамматико, недалеко от Афин. Инна обожала горы и всё что с ними связано. Стены их квартирки в Воронеже были увешаны фотографиями гор, скалолазов, снежных вершин, горных равнин и прочей высокогорной поэзией, не дававшей бухгалтеру покоя. Она грезила Альпами и мечтала покорить заветные взметнувшиеся ввысь многокилометровые холмы.
Шло время. Быт в городе и постоянная работа превращали её мечты в несбыточные. Но каково же было её удивление, когда она получила известие о выигрыше путёвки на двоих в один из отелей в Афинах! Но не это невероятное событие взбудоражило её, и даже не новость о том, что в Греции есть горы. Они с дочерью едут в путешествие, далеко, далеко. Возможно, как и обещал врач, ужасам её ребёнка придёт конец…
8
– Мааам! Ну скоро это закончится, мне надоело, я устала уже. Когда мы вернёмся в отель? Там, наверное, уже блинчики напекли.
Четырёхлетняя Ира в цветастом платьице и с белой косынкой на голове остановилась. Глядя на маму, она топнула ножкой по выжженной солнцем траве, подняла большущие карие глаза к небу и капризно спросила: – Что мы тут с тобой делаем? Я есть хочу, – картавя по-детски и тряся в сторону мамы своей маленькой ручонкой, не унималась девочка.
Тимон, их элегантный и проворный русскоговорящий гид, которого туристы наняли рядом с отелем, с приятным греческим акцентом повествовал об истории Греции, местных курьёзах, достопримечательностях, традициях и красивой жизни. Солнце пекло, а ветер, заблудившись у подножья горы в долине, в ближайшее время показываться не собирался.
– Всё, привал…
В течение часа гид и его туристы поднимались на одну из гор в районе Грамматико. Инна поставила сумку с запасами продуктов на жёлтую траву, ладонью размазала по виску капли пота. Пш-шик. Открыла литровый пластиковый бутыль прохладной минеральной воды, протянув его дочери.
– Пей, солнышко. Никуда не убегут твои блинчики.
Она запустила руку в сумку, достала блестящий куб и ловко развернула его.
– Это не блины, конечно, но сейчас тоже очень кстати будут.
На блестящей фольге красовались бутерброды с сыром, отдавая расплавленным жирным блеском. Иришка схватила бутыль, присосалась к нему как пиявка и, не отрываясь, опустошила почти половину.
– А-ах, – громко выдохнула она и протяжно рыгнула, выпустив скопившиеся газы.
– Фу, как некрасиво.
Инна с упрёком смотрела на дочь. Та, не говоря ни слова, подняла бутерброд и, довольная, глядя на мать, принялась жевать его. Гид стоял рядом. Стерев тыльной стороной ладони капельки пота со лба, он пристально смотрел вперёд.
– Прошу, – предложила Инна, протягивая гиду бутерброды. Тимон не ответил. Вместо этого он выпрямился, приложил ладонь ко лбу и устремил взгляд в голубой горизонт. Жевавшая бутерброд женщина встала и присоединилась к гиду. В небе висело тёмное пятнышко, похожее на самолёт.
Они стояли в прозрачной, тяжёлой от жары тишине, нарушаемой только стрекотанием цикад. Пятно приближалось. Взгляд был прикован к летящему в их сторону боингу и две точки по его бортам. Железная птица гордо парила в небе. Чуть слышно вдали заурчали турбины.
– Обычно этот маршрут закрыт для полётов. Скорее всего, учения, – словно рассказывая очередную историю, разъяснял Тимон.
– Наш президент собирался проводить крупномасштабные учения по борьбе с терроризмом. Видимо, начались.
Гид некоторое время, гордо задрав подбородок, вглядывался вдаль.
– Уважаемые гости, – он с улыбкой обратился к двум единственным слушателям.
– Нам посчастливилось наблюдать фрагмент операции, проводимой спецслужбами Греции. Прошу внимания.
Ира вместе с бутербродом подошла к маме и взяла её за руку. Фигурки туристов, стоя на зелёном холме, внимательно наблюдали необычное зрелище.
С минуту картина почти не менялась. Пятнышко висело в воздухе. Вот оно стало немного больше, ещё больше.
– Пассажирский боинг, по бортам его ведут F-16. Истребители греческих ВВС, – комментировал со знанием дела Тимон.
– Аварийная ситуация. Воздушный контакт. Совместная работа военной и гражданской авиации…
Ещё с минуту под толковые реплики гида туристы с интересом глядели в небо, где разворачивался интригующий спектакль. Ближе, ещё ближе. Одна из турбин лайнера выпустила быстро растаявшее чёрное облако. Самолёт стремительно приближался к ним. Несколько жутких мгновений, и он пересёк критическую отметку, позволяющую избежать катастрофы. Все, оторопев, смотрели на резко терявший высоту самолет…
Военные истребители, задрав носы, рёвом вспороли воздух над их головами в ту секунду, когда лайнер рухнул у подножья горы в полукилометре от взобравшихся на гору туристов. Лязг, скрежет, вспышка, грохот. Бутерброд упал, прижавшись сыром к жёлтой траве. Почва под ногами колыхнулась, как во время землетрясения. Сильнейший гул и нереальное зрелище испугом сковали тела, не давая опомниться.
Гид, женщина и маленькая девочка, не веря своим глазам, глядели на огромный чёрный шар копоти, взмывавший в небеса…
9
10 секунд до катастрофы
Тимур от холода свернулся клубком и смотрел на тёплую мерцающую сферу, зажатую между его ладоней. Он не понимал, что происходит, не слышал шума, царившего вокруг, не чувствовал, как прижалась к нему мама. Стало тяжело дышать, ладони механически разжались. Тёплый шарик выскользнул из рук и, как пушинка, опускался вниз. Он аккуратно лёг на пол и двигался под соседнее сидение.
«Если тебе вдруг станет страшно, не выпускай его из рук, он поможет», – вспомнил Тимур слова незнакомца.
Мальчуган одним движением отстегнул свой ремень, набрал полные лёгкие идущего по трубке воздуха, сорвал с лица кислородную маску и нырнул вниз за своим талисманом.
Вот он.
Рука сомкнулась на загадочной сфере в момент оглушительного хлопка. Вспышка. Зрение застелила яркая пелена непроглядного света…
Удар. Корпус лайнера надломился между шестым и седьмым рядом, где сидела семья Василискиных.
…В следующие пару секунд, которые показались Тимуру бесконечными, ощущения были донельзя обманчивые. После вспышки и грохота звук отключился, оставив лёгкий звон в ушах. Всё происходило как в замедленной съёмке. Тело Тимура подхватили и понесли нежные невидимые руки. Со стороны он смотрел чудовищное немое кино…
Вместе с ползущим, оторвавшимся от пола креслом, под которым он ловил подаренный странным незнакомцем шарик, Тимур медленно пятился по воздуху спиной вперёд, словно кто-то намеренно вынимал его из упавшей на землю гибнущей машины.
Сверху, сквозь разлом в обшивке лайнера салон заливал солнечный свет. Перед ним наперегонки плыли сотни летящих с полок и из рук пассажиров предметов: сумки, журналы, одежда, одноразовые стаканчики и ещё масса фрагментов многочисленной ручной клади. Вместе с кислородными масками парила кукла Барби, которой играли сидящие сзади девочки во время взлёта. Вот книга в серой обложке, её листал перед посадкой седой дядя в очках с большими линзами. Чей-то мобильный телефон и ручка летели вдоль салона.
Всё двигалось по намеченной обречённой траектории…
Тело Тимура, не подчиняясь законам физики, пятилось точно в разлом обшивки лайнера, словно высвобождаясь из пасти гибнущего железного гиганта, в миллиметрах от его алюминиевых острых как бритва зубов. Кресла, на которых они сидели, проплывали под ногами. Лучи солнца плавно легли на плечи, теплом пропитывая остывшую одежду. Таня в неестественной позе сидела с вытянутыми вперёд руками. Видимо, она хотела дотянуться до сына, забравшегося под сиденье.
Отлетев от железной птицы метров на десять, сквозь разлом в корпусе Тимур разглядывал остальных, мчащихся навстречу смерти соседей, по несчастью. Вместе с оторванными частями салона они двигались по смятому фюзеляжу. Он не узнавал ни одного из них. После первого удара о землю тела всех пассажиров, как по команде, скрючило и после выбросило вверх.
Неужели они не видят этого?
Нечто, по тёплому густому воздуху неумолимо тянуло в неизвестность. В момент удара о землю крен был вправо. Крыло надломило. Из топливного бака фонтаном летит струя жидкости, а покореженная от столкновения с землёй турбина воспламеняет её. Месиво из плоти, ткани, пластика и металла медленно озаряется гигантской керосиновой вспышкой.
Хвост самолёта, видимо, решивший не участвовать в этой безумной сцене, отсоединился и как отдельный летательный модуль парил рядом с воспламеняющейся изувеченной массой. Помятый фюзеляж гибнущего гиганта изогнулся, слегка поднялся над землёй и ещё раз лёг на брюхо. Дьявольский, огненный дракон оставшимися в левом топливном баке парами вырвался на свободу, разбрасывая массу осколков своим могучим телом.
Тимур, как запущенный катапультой каскадёр, летел вдоль поля. Обломки лайнера тысячами астероидов заполняли всё вокруг, чудом не задевая его. Сюрреалистичную огненную картину, скрывая от его взгляда, обволакивало чёрным облаком. Сейчас он верил, что это сон…
Такого не может быть по-настоящему. Это всё не правда! Это сон! Конечно, сон, мне снится кошмар.
Он немного успокоился.
Всё, хватит, пора просыпаться. Сейчас я закрою глаза и открою их…
Он откроет их где угодно, но только не в этом аду.
Наверное, мы ещё в отеле. Да в отеле. Сейчас утро. С мамой и папой я пойду в ресторан объедаться своим любимым печеньем с изюмом и тем вкусным молочным коктейлем. Пора…
Тимур старался зажмуриться. Веки, как заржавевшие от времени створки, медленно ползли навстречу друг другу.
Получилось.
Вместе с темнотой закрытых глаз исчезло и ощущение замедления. На мгновение он ощутил скорость своего полёта. Услышал фрагмент оглушительного грохота, рухнувшего с неба боинга, но глаза открыть уже не успел.
Хруст. Удар. Пустота.
10
В это же мгновение
– Не может быть!!!
Инна рефлекторно схватила гида за рукав. Она видела то, что никогда даже не пыталась себе представить. В голове всё это не укладывалось. На её глазах потерпел крушение пассажирский лайнер.
– Учения???
Она повернулась к Тимону.
– Он разбился, да? – округлив и так большущие глазки испуганно интересовался ребёнок.
– Идём. Нам нужно идти.
Не меньше туристов шокированный гид с выпученными глазами механически поднял девочку на руки. Они повернули обратно, рысцой скользя по тропе в сторону катастрофы. Сумка-термос и бутерброды остались плавиться на выжженной солнцем траве.
Спуск и обходная вокруг горы дорога заняли около двадцати минут. Они в районе падения. В пути никто не проронил ни слова. Первые пожарные машины облепляют горящие обломки, разбросанные на сотни метров, орошая их струями воды и пены. К месту падения безостановочно стягиваются колонны техники. Рой мерцающих синих маячков. Полиция, пожарные, врачи… Крики и возгласы спасателей, шум гудящего пламени и падающей воды режет уши. Люди в форме ограждают район падения яркой лентой.
Навстречу им бежит полицейский.
– Стойте, сюда нельзя!
Он махал руками, показывая запрещающие жесты.
– Мы всё видели.
Гид объяснялся с полицейским на родном языке, Инна стояла рядом. Тимон рассказывал, свидетелем чего они стали. Маленькая Ира, задрав голову, какое-то время глядела на высокого, как столб, полицейского, а когда устала стоять с поднятой головой, отвернулась…
Звук трагедии, как и все звуки вокруг, исчезли. Она слышала только своё дыхание и биение своего сердца. Девочку передёрнуло. Из-за стоящего вдали пылающего кустарника кто-то беззвучно манил её. Несколько секунд она вглядывалась сквозь огонь, потом незаметно шагнула назад, развернулась и уже без оглядки мчалась навстречу своему ночному кошмару.
Пламя пылало повсюду. Переводя дыхание и откашливаясь, она всматривалась сквозь чёрный дым. Растёкшиеся остатки авиационного топлива сжигали всё на своём пути.
Где ты? Где?
Несомненно, это был её ужасный сон, но только уже здесь, наяву. Та же трава, редкие деревца, пылающие кусты, густой дым режет глаза, блики света и запах гари. Всё сходилось точь-в-точь.
Где ты?
Судорожно бегая глазами из стороны в сторону, она искала его. Он должен быть где-то рядом.
Я спасу тебя! Спасу!
Тимур сидел под деревом, крона которого уже вовсю пылала. Взгляд был устремлён в бесконечность, на лице выражение полного безразличия. Ещё несколько секунд и одежда на нём вспыхнула бы ярким пламенем.
– Вставай, вставай!
Маленькая Иришка пыталась растормошить обречённого героя из своего страшного сновидения, дёргая его за рубашку. Жар, безжалостно пожирая всё вокруг, набрасывался на них разъярённым демоном. Казалось, волосы на голове вот-вот начнут плавиться.
– Вставай же говорю!!! – кричала она что было сил. Времени не оставалось. Ира с силой схватила мальчика за воротник и волоком по траве потащила прочь из преисподней. Пять метров, десять. Жар спадал, ветерок обдувал их. Двадцать метров, тридцать. Крохотная девочка, стиснув зубы и сжав на воротнике Тимура дюймовые пальчики, не останавливаясь, тянула его в сторону от бушующего пламени.
Всё. Они в безопасности. Она ещё раз вспомнила свой сон.
Это был неправильный сон. Я спасла его. Спасла!
Улыбнувшись сама себе, она смотрела ему в глаза. Два замученных, выдохшихся хрусталика таких же, как у неё, тёмных карих глаз повернулись навстречу. Не произнося ни слова, он глядел в упор на свою спасительницу.
Красивый мальчик. Самый Красивый из всех, что я встречала в жизни. Только помятый и странный какой-то.
Но это уже не имело никакого значения. Он жив. Она спасла его…
Им навстречу мчались мама, Тимон, пара врачей и тот самый, высокий полицейский из сказки о дяде Стёпе…
После этого события ночной кошмар Иришку больше не тревожил, ей снились только добрые сны.
11
Афины. Три дня спустя
– Здравствуйте.
Начальник отделения центральной поликлиники г. Афины, приветствовал вошедшего в строгом чёрном костюме гостя.
– Да, добрый день. Мужчина показал удостоверение. После того как начальник отделения внимательно изучил, с кем имеет дело, спрятал его в нагрудный карман.
– Приветствую вас, господин посол, проходите.
– Где мальчик? – мягко поинтересовался посол.
– С ним всё в порядке, сейчас врач окончит осмотр, и его приведут.
– Благодарю.
– На самом деле очень необычный случай. Ребёнок не просто не разговаривает, а вообще слабо реагирует на внешние раздражители. Пустой взгляд, полная апатия, вялое состояние. Наши врачи провели обследование, все жизненно важные органы и функции организма в норме. Мальчишка будто в затяжном шоке. На правом бедре и плече небольшие ссадины. Знаете, у меня сын такого же возраста, так вот, когда он с футбола домой приходит, то помят ещё больше бывает.
Врач натянуто улыбнулся.
– Здесь на травмы грешить нельзя. Необъяснимый шок и полная амнезия. Нашли его недалеко от места падения самолёта. Авиакатастрофа. Может быть, он стал свидетелем этой чудовищной трагедии и подсознание блокировало короткую память. Такое бывает. Крайне редко, но бывает. Хотя в этом случае я затрудняюсь ставить окончательный диагноз.
Никаких документов при нем, разумеется, не оказалось. Единственное, что натолкнуло на мысль о его российском гражданстве, так это жетон на шее: «Тимур Василискин 06.10.1999г. группа крови 04 RF-».
– Очень похоже, что это его данные. А жетон прям как у десантника.
Начальник поликлиники внимательно смотрел на российского посла.
– Дело очень тонкое и деликатное. Мы проверили информацию по всем отелям, постояльцам и гостям города. Ближайшее время никаких заявлений о пропаже детей не поступало. Это может звучать нелепо, но существует вероятность того, что под шумок кто-то просто пытался избавиться от ребёнка. Я говорил с нашим консулом. Политическая ситуация внутри страны не стабильна, и очередной международный скандал может ещё больше её усугубить. А выдумывать красивую историю, знаете, просто нет времени и сил…
– А вот и мы.
Начальник медицинского центра улыбался.
Тимур шёл как лунатик, смотря сквозь пространство пустым взглядом, но твёрдой и уверенной походкой. Не останавливаясь, он прошёл мимо начальника медицинского центра, подошёл к российскому послу, взял его за руку и равнодушно уставился вперёд.
– Вот! Смотрите. Точно, это ваш.
– Не волнуйтесь, мы всё уладим. Все расходы и бумажную волокиту по его оформлению российская сторона возьмёт на себя.
– Прошло три дня. За это время заявлений со стороны жителей и гостей города не поступало. Все внутренние контакты подтверждают это. Мальчик ваш.
– Его передадут российским властям и устроят в соответствии с нашим законодательством. Процедура вам знакома. Информация об этом закрытая, и известна только нам. Сейчас он жив, здоров и в безопасности. А это главное.
– Да. Это самое главное. Благодарю за понимание. Если что-то понадобится, я всегда к вашим услугам. Всего доброго. Удачи вам и мальчику.
– Не стоит, вы настоящий профессионал. Я буду на этой линии, и всегда рад вас слышать.
Российский посол протянул греку визитку.
– Спасибо вам. Звоните, как будут новости. До встречи.
Посол улыбнулся, чуть заметно кивнул головой и правой рукой, на которой отсутствовала фаланга большого пальца, взял мальчика за руку. Вдвоём они медленно зашагали по коридору к выходу на улицу, где их ждала машина.
Уже в дороге российский посол развернул леденец в виде красного петушка и дал его Тимуру. Через минуту после дегустации угощения мальчишка заснул.