Глава 1. День рождения
1
6 октября 1999 г.
14 часов 46 минут.
Санкт-Петербург.
Вика лежала на жёсткой кушетке в комнате, с пола до потолка покрытой белым глянцевым кафелем. Старенький треснувший плафон, висевший под потолком, на котором она сосредоточила свой взгляд, в данный момент оказался точкой опоры всей её жизни. Корчась от боли, она тщетно старалась держать себя в руках… Твёрдые бугорки снизу давили на спину, и сама поза приносила огромные неудобства. Но всё это было ничто, в сравнении с ощущениями, которые она испытывала.
Дикая боль пленила рассудок.
Я больше этого не выдержу. – думала она.
– Аааа! – вырвался сдавленный крик. Тело дёрнулось в непроизвольной конвульсии.
– Сделайте же что ни будь! – жадно глотая воздух из последних сил умоляла она. Мышцы и сухожилья выкручивало. В голове молотом пульсировала кровь.
– Мммм! Мммм!
Молодая женщина стонала, до хруста сжав зубы. Это продолжалось уже восемь часов. А после укола с каждой минутой ей становилось только хуже. Невыносимая, дикая боль пронзала тело. Перед глазами всё растекалось. Ещё немного и сознание провалится в бездонную пропасть. Но понимание происходящего не давало отключиться. Не давало уйти.
Кисти рук обхватили железные, затёртые до блеска поручни кушетки так, что костяшки пальцев мертвенно побелели. Ей казалось, что капилляры в извилинах её мозга вот-вот взорвутся от давления крови, внутри лопнут внутренние органы, а кости выпадут из суставов. От дикой боли реальность плыла, превращаясь в текучую липкую массу.
Она отказывалась верить, что это происходит с ней, именно с ней и именно сейчас, может поэтому была ещё жива. Сердце билось в бешеном ритме, с силой проталкивая кровь по сосудам. Мозг, из последних сил контролировал работу тела, заставляя самую активную его мышцу работать на максимуме своих возможностей. Она думала только об одном.
Когда же это закончится!? Когда же!? Когда!?
Худощавый мужчина высокого роста, стоящий рядом, наблюдал за происходящим. По его расчётам инъекция, сделанная роженице должна, была уже отключить её. Но желание жить ломало его планы.
– Нужно обезболивающее!
Средних лет белокурая акушерка в халате цвета аквамарин, озабоченным взглядом прилипла к стоящей рядом фигуре.
– Игорь Павлович, потеря сознания! Давление падает, плод уже пошёл!
Она в растерянности смотрела на главврача, наблюдающего за происходящим. Буньков старался не показывать своего волнения, сделал глубокий вдох и спокойно произнёс:
– Танюша, всё будет хорошо.
Ровный, уверенный голос, плавные жесты и мягкий взгляд начальника, даже в такие критические минуты действовали как пилюля успокоительного. Его худая рука, покрытая чёрными густыми волосками, потянулась к полке с обезболивающим. Отодвинув флаконы с анестезией, она сомкнулась на заранее поставленной капсуле. Этот специальный концентрированный раствор, Буньков собственноручно приготовил и поместил за стекло, как только отошли воды роженицы. Всё это время он внимательно отслеживал происходящее. Главврач держал шприц наготове. В голове всплыла медкарта пациентки, и в памяти он ещё раз прошёл по списку данных.
Виктория Попова. 23 года. Воспитанница детдома. Группа крови четвёртая отрицательная. Не замужем. Вирусных заболеваний нет. Анализы в норме. Общее состояние: здорова.
Сирота из детдома. Она!
Эта мысль вторые сутки ни на минуту не покидала Бунькова.
В начале июня позвонил Комиссар, старый приятель главврача.
« – Через четыре месяца к тебе в отделение поступит роженица. Её ребёнок откроет дверь в мир твоей мечты. Будь готов».
Позавчера, сразу после того как Вика поступила в отделение, Буньков получил сообщение от Комиссара с подробной инструкцией, как и что делать. С этой минуты он лично контролировал её состояние. Главврач на секунду замер. Эмульсия, пройдя по игле, заполнила стеклянный резервуар шприца.
– Таня, два кубика.
В этот раз голос был мрачным и холодным. Акушерка взяла шприц и аккуратным профессиональным движением погрузила иглу в вену правой руки, лежащей без сознания молодой женщины. Жидкость смешалась с кровью, с огромной скоростью разнося по телу смертельное соединение молекул.
Спазм мышц заставили резко выгнуться.
– Очнулась! Тужься!
– Ааааа!
– Ещё! Головка вышла! Тужься!
Следующий спазм скрутил её в узел.
Эффект от дозы ядовитого концентрата не заставил себя ждать. Ударом молота давление спровоцировало множественные разрывы сосудов мозга. Радужную оболочку глаз заливают реки эритроцитов, на зрачки опускается бордовая пелена.
В этот момент руки акушерки достают склизкий фиолетовый комок, ложа его на живот умирающей матери. Тишина…
Указательный палец врача ловко освобождает рот новорожденного от слизи. Первый вдох.
– Уаа! Уаа! Уаа!
Эти сладкие звуки перевернули мир. Вика вдруг перестала чувствовать своё измученное тело. Время стало густым и почти остановилось. Перед глазами летела жизнь. В застывшем мире куча последовательных короткометражных роликов, атаковали сознание.
«…Мама. Она почти не помнила её. Лишь добрые, размытые черты лица, приятный тембр её голоса. Тёплые, шероховатые руки. Мама умерла незадолго до её пятого дня рождения, не успев полностью одарить дочь всей своей материнской лаской и заботой…»
«…Засаленные, мутные коридоры, спёртый запах, которым насквозь была пропитана Питерская коммуналка. Ещё ребёнком, заходя домой с улицы, первым делом она всегда бежала к пожелтевшей от времени оконной раме, заклинившей так, что оставалась маленькая щель, сквозь которую непрерывно поступал в комнату свежий воздух. Дома дышалось тяжелее, чем во дворе, но проходило немного времени, и она постепенно привыкала к окутавшему её смраду…»
«…Папа. Человек, к которому, начиная воспринимать этот мир, она была безумно привязана и любила его так, как только ребёнок может любить родного отца. Но у папы была своя страсть, дешёвый портвейн или в лучшем случае палёная водочка. И когда он напивался, а это случалось почти каждый день, почему-то становился другим, чужим. Без видимой причины выкрикивал в её сторону несвязную брань, и с размаху бил её так, что теряя опору ребенок больно падал, получая ушибы и травмы. Со временем она научилась уходить от ударов и нырять в чёрную нишу между кроватью и полом, где сжавшись в комок, спасалась от разъярённого и любимого монстра…»
«…Люди в серой форме, она ненавидела их. Однажды они пришли домой и забрали её, разорвав связь между ней и отцом. Единственная точка опоры, в которой она так нуждалась, несмотря на постоянную ругань и побои, перестала существовать…»
Дальше мысли сыпались фотографиями.
«Темно-серое здание детдома. Осенний Лес. Однообразные дни. Собрания. Телевизор. Столовая. Подруги. Прогулки. Воспитатели. Наказания. Радость. Страдание. Горечь одиночества. Размышления. Надежда…»
Следующее воспоминание было особенно приятным, одарив после долгих лет её жизнь новым, желанным смыслом.
«…Первая и единственная любовь. Настоящий офицер и джентльмен. Он сразу стал родным. Сильный и заботливый мужчина из тех немногих, с которыми ей приходилось встречаться. Его взгляд, голос, та колоссальная энергия, в которой хотелось купаться и тонуть каждую секунду.
Пусть он только появился и сразу исчез, но она смогла полюбить его так, как вообще может любить женщина. Несмотря на тяжесть одиночества, ей удалось сберечь и пронести это неподдающееся описанию чувство до сегодняшнего дня, ни секунды не о чём не жалея. А теперь у них есть ребёнок. Их ребёнок, и когда всё это закончится, она обязательно отыщет его. Свою единственную и настоящую любовь…»
Сейчас все эти мысли приносили ей удовольствие. Как будто в мире больше нет ничего кроме удовольствия. Нет гнева, обид, нет зависти и презрения. Нет страха, трусости, стыда и чувства вины. Нет подлости и предательства. А вместо этого есть только любовь и радость…
Вика вдруг начала от души хохотать, обливаясь кровавыми слезами. Заливаясь хохотом, неожиданно для себя, она захотела простить всех. Всех, кто на протяжении всей её жизни причинял ей боль и страдания. Всех, кто разбил её юные грёзы, заставив поверить в серую, убогую действительность… И она простила.
Это подарило ей нежданную порцию новых сил. Широко открыв глаза, сквозь бордовую пелену она смотрела перед собой. Время вернулось в прежнее русло.
– Уаа! Уаа!…
– У вас мальчик. – голос Акушерки дрожал.
Вика разглядела головку с тёмными, липкими волосиками. Хотела поднять руку и прикоснуться к ней, но тело её уже не слушалось. Лица сына она так и не увидела. Только повторяющиеся короткие звуки… Но сейчас это не имело значения…
Я родила! Всё будет хорошо…
Её последняя мысль была наполнена спокойной уверенностью. С нежной улыбкой на лице Вика закрыла глаза, сделала последний вдох и отпустила этот мир на все четыре стороны…
Осколки сознания, пленённые мягким, тёплым светом, летели в чудесный, манящий тоннель. Такой волшебной лёгкости она не ощущала никогда.
2
15 часов 15 минут
Санитары-реаниматологи вынесли тело Вики, погрузив его в спецмашину. Буньков с мрачным видом рассказывал старшему смены о тяжёлых последних минутах, нехватке оборудования и ещё куче проблем, которые если их решить, в дальнейшем существенно сократят смерть рожениц. Старший смены слушал в пол уха.
Можно подумать только у них проблемы. Вчера премии лишили, а у сына скоро день рождения. На что теперь подарок покупать? Сегодня ещё футбол в восемнадцать тридцать. Наши играют…
Старший мельком глянул на часы.
Шесть вечера. Конец смены, а ещё в морг надо попасть. Ну вот, первый тайм коту под хвост. Чёрт возьми…
Он прервал главврача на полуслове, сочувственно закивав головой, сунул копию фальшивой медкарты, заранее приготовленную Буньковым себе подмышку, и быстро зашагал в сторону машины.
Минуту спустя карета скорой помощи выкатилась со двора роддома, растворившись в транспортном потоке города…
Буньков с облегчением глубоко вздохнул. Он знал, вскрытия делать не будут. Для эксгумации нужен повод.
Отец Поповой умер четырнадцать лет назад, а других родственников у неё нет. История болезни наглядно демонстрирует причину смерти.
Он заранее тщательно всё проверил.
Сейчас тело доставят в морг, нацепят ярлык с номером и через два, три дня похоронят в соответствии с социальной программой.
Всё шло по плану.
Как там малыш?
С этой мыслью главврач поспешил в палату.
После смерти Вики, Татьяна, дежурившая акушерка отпросилась. Буньков не возражал. Психологически это было тяжело, да и график был не плотным. В среднем здесь ежедневно на свет появлялись шесть – восемь малышей. Сегодня было двое уже родивших и пятеро ожидали. Татьяну сменила ещё одна штатная акушерка.
Буньков шёл по коридору роддома.
– Игорь Павлович, мне так жаль. Как вы себя чувствуете? Её уже увезли?
Причитала молоденькая медсестричка сидящая в картотеке, глядя на главврача печальными глазами…
Бунькову недавно исполнилось сорок шесть лет. Из них в этом роддоме он проработал главврачом двенадцать. За всё это время, проявляя себя как серьёзный, строгий, но заботливый руководитель, в любую минуту готовый прийти на помощь не только в рабочей обстановке, но и в житейских ситуациях. Отчего слыл честным и порядочным врачом, на которого можно было положиться, и как следствие пользовался неограниченным доверием коллектива. Коллектив роддома, не считая главврача и кочегара Григория, состоял из женщин и в знак благодарности, а потом и по привычке называли они его «феем».
– Со мной всё в порядке Настя.
«Фей» потрепал макушку медсестры своей худощавой паукообразной рукой.
– Где малыш?
– На кормлении. Пойдемте, я провожу вас…
– Не стоит.
Оборвал главврач.
– Приготовьте мне его медкарту.
И спокойно добавил:
– Побыстрее.
Настя закивала и тут же начала рыться в груде картонных карточек. Главврач прошёл по коридору в палату новорождённых. Из шести приборов работал только один, издавая характерные электронные попискивания. Буньков подошёл к люльке. Наевшись вдоволь, завёрнутый в пелёнки малютка мирно спал. Возле щеки болталась соска, по трубке которой в момент кормления поступала молочная смесь. Вошла Настя.
– Вот.
Она протянула свежую медкарту.
– Спасибо Настя.
– Что с ним будет? – шепотом произнесла медсестра, качнув головой в сторону кушетки с новорожденным.
– Не волнуйся, государство о нём позаботится. Хочешь усыновить? – серьёзно спросил Буньков. Настя смущённо улыбнулась, но не ответила.
– Иди к себе.
Голос его был мягкий и заботливый. Она кивнула и исчезла за дверью.
Главврач открыл медкарту и посмотрел данные. Внутриутробный анализ мог быть ошибочным, но сейчас все пазлы были собраны. Группа крови четвёртая, резус фактор отрицательный.
Четвёртая. Отрицательный… – сладким эхом отразилось в его голове. По телу пробежала приятная, тёплая волна.
Он смотрел на мальчика и думал, что никогда не поступил бы так. Никогда. Но сейчас это был его единственный шанс изменить навсегда всю свою жизнь. Всё было решено. В эти минуты он полностью отдавал отчёт всем своим поступкам и действиям.
Всё-таки это прихоть Комиссара. Далеко не последнего человека в государстве. Так что здесь совесть чиста.
Мысленно сняв с себя ответственность и переложив её на сторонние плечи, он почувствовал заметное облегчение. Главврач закрыл медкарту, вышел из палаты и зашагал в свой кабинет. На другом конце света от него с нетерпением ждали новостей…
Поворотом щеколды Буньков закрыл дверь своего рабочего кабинета. Немного помедлив, подошел к столу. Большим и средним пальцами правой руки побарабанил по крышке полированного дерева и сделав ещё шаг, опустился в кожаное кресло. Несмотря на уже принятое решение, где-то в глубине души, он всё ещё колебался. Мысли за и против, метались в голове. Силой воли он приказал себе расслабится, оставив место лишь холодному расчёту.
Компьютер Бунькова был единственным в роддоме с выходом в интернет. Рука легла на мышь. Главврач кликнул круглый значок @ на синем фоне, в правом нижнем углу монитора. На почте было единственное письмо. Открыв его по ссылке, он перешел на сайт.
Первая страничка:
Привычный интерфейс, рекламные баннеры, ниже поле ввода логина и пароля. Пальцы побежали по клавишам. Ввод.
Направление: медицина.
Специализация: генетика.
Форум.
Надпись вверху экрана: «Доктор вошёл».
Запрос оппонента «Сотрудник».
Сотрудник: «Готово?»
Доктор: «Приглашаю в приватное окно».
Окно приватного общения.
Доктор: «Мальчик, три восемьсот, кровь 4/-, здоров».
Сотрудник: «№ счёта?»
Доктор: «Счет отправил вам на почту.
150.000 $».
На всякий случай напомнил Буньков.
Сотрудник: «Деньги будут переведены на ваш счёт в течении часа. Курьер в пути. Готовьте посылку».
Главврач вышел с форума и закрыл страничку. После встал из-за стола, подошёл к тумбочке, расположенной под окном, на которой стоял аквариум с ленивой золотой рыбкой и выждав небольшую паузу, открыл дверцу. С нижней полки рука достала подарок одного из счастливых отцов, бутылку коньяка «белый аист». Вытянув её за горлышко, главврач наполнил почти до краёв наследие советской эпохи, гранёный стакан. Тут же залпом осушил его, пару раз резко выдохнул, занюхал пары спирта рукавом халата и водрузив бутыль на место, вернулся в кресло.
Откинувшись на спинку, Буньков минут пять дырявил взглядом скульптуру Будды, стоящую напротив стола на железном полутораметровом сейфе, стараясь ни о чём не думать. Алкоголь приятно согревал и успокаивал.
Полегчало. Мысли выровнялись. Он набрал номер банка, где обслуживался и запросил состояние своего валютного счёта. Сто тысяч долларов, красноречиво говорили о серьёзности намерений клиента. Зрачки расширились, по телу пробежала приятная дрожь. Он ещё раз попросил проверить счёт, убеждаясь, что всё уже позади и ему это не мерещится. После этого главврач открыл только что полученное письмо.
«…Остальные пятьдесят тысяч после получения посылки».
Всё. Точка. Назад дороги нет.
Стало совсем легко, и в голове под приятную мелодию в очередной раз всплыл образ домика с белым фасадом и зелёной территорией. Буньков в красках видел то, чем стремился владеть ещё со времён своей молодости, но только сейчас обретающим чёткие очертания. Договор был подписан три месяца назад, через месяц после первого сообщения от Комиссара.
Все его мысли уже не первый год были поглощены мечтой о новой беззаботной счастливой жизни в самой прогрессивной и многообещающей стране нашей планеты. На сегодня, готовность дома в Арабских Эмиратах, городе Дубай составляла 95%. Монтировали мебель, кондиционеры и прочую утварь. Риелторы ждали его, для передачи ключей. Буньков сам лично участвовал в оснащении интереснейшего в его жизни проекта на берегу Персидского залива. Первый взнос в сорок тысяч долларов был за счёт проданной в Питере квартиры. После чего главврач переехал на съёмное жильё. Остальная сумма, ожидала застройщика в момент подписания акта приёма-передачи недвижимости…
Работа у Бунькова была отдушиной, которую как ему казалось, он искренне любил. Отношения с семьёй серьёзно испортились незадолго до вступления в эту должность. С женой он официально развёлся одиннадцать лет назад, а с детьми почти не общался. В общем, в этом мире его ничего не держало. За исключением собственного, неизбежного, манящего благополучия, превратившегося уже в навязчивую идею, новой счастливой жизни…
На чашу весов было поставлено всё! Любой сбой в этой схеме, и план рухнул бы как карточный домик. Но всё шло гладко. Опыт работы выдал печальную статистику смертности, все ходы были просчитаны наперёд. Только Вика оказалась сильнее, чем он предполагал. Пришлось повозится. Буньков старался гнать прочь эти мысли. Снова откинувшись в кресле, он уделил Будде внимание, на этот раз значительно больше.
Он не знал, сколько прошло времени, и задумавшись уснул. Телефонный звонок вернул в реальность.
– Игорь Павлович, с министерства социального развития приехали.
– Спасибо, спускаюсь.
Главврач умыл лицо, развеяв сонную дымку, и спустился в приёмный покой. Он вежливо пригласил к себе в кабинет подъехавшего представителя службы «соцразвития». Уже в кабинете молодой человек среднего роста, с вытянутым носом, тонкими губами, в очках и лощёном чёрном костюме, хмурой физиономией уткнулся в медкарту и с минуту изучал её.
– Хорошо.
Равнодушно констатировал он, подозрительно косясь на дышащего перегаром Бунькова. После презрительно фыркнул и бросил на стол документы о принятие в дом малютки новорожденного.
– Я буду ждать в машине…
В просторном новеньком внедорожнике, помимо представителя министерства социального развития и водителя был коренастый мужчина в военной форме, с родинкой на носу и щербиной между верхними передними зубами. Выйдя из авто с заднего сидения, он вежливо представился.
– Старший лейтенант Шумилин. Малыша сопровождаю я.
Медсестра бережно передала ему завёрнутого в белый тряпичный конверт малютку и бутылочку с молочной смесью. Малыш проснулся и с интересом разглядывал присутствующих. Улыбаясь кукольной улыбкой, новорождённый мальчик обнажил розовые дёсны, загадочно дёргая головкой в разные стороны.
– Какой милый. Пусть он вырастет счастливым. – с надеждой сказала Настя и посмотрела на молодого офицера, аккуратно принявшего хлопковый свёрток.
– Несомненно, так и будет…
Уверенно произнёс Шумилин. Голос его был сильным и приятным. Минуту спустя, Настя автоматически прижалась к руке Бунькова, взглядом провожая выезжающий с территории роддома чёрный тонированный внедорожник.
– В социале такие крутые машины теперь?
Удивлённо спросила она.
– Наверное.
Главврач равнодушно пожал плечам и погладил медсестричку по голове.
– Идём, нас ждёт работа.
Настя глубоко вздохнула, и они вернулись в здание, где берут начало новые судьбы…
3
21 час 01 минута. Москва
Ближайшим рейсом «посылку» доставили в Москву. С аэропорта в закрытую лабораторию отделения скорой помощи НИИ Склифосовского. Оборудование было готово, пациент прибыл вовремя…
Это был 86 летний пожилой миллиардер из Калифорнии, Ричард Полдс. Президент ассоциации «Green world», некоммерческой структуры, официально занимающейся озеленением и спасением флоры и фауны планеты от болезней, пожаров и прочих бедствий. Данный пост он занимал уже 47 лет. Беспрецедентный срок правления не только для его корпорации, но и для бизнеса в целом.
Это был на редкость бодрый и трудолюбивый руководитель со своими принципами и моральными устоями, которые и составляли внутренний стержень управления, раскинувшего по всему миру свои клешни гиганта.
Рабочий день Полдса на протяжении всего срока правления начинался неизменно, с чашки горячего кофе и новостей лидеров экономик: США, Китая, государств Востока и некоторых стран Европы, сквозь которые опытная акула видела обстановку в мире в целом, просчитывая ходы наперёд.
Конкурентов и советчиков у президента компании никогда не было. Неимоверная интуиция, жёсткая дисциплина и чёткое видение причинно-следственных связей в политике и экономике, всегда давали желанные результаты. Уже через четыре года правления, Полдс пользовался поддержкой большинства конгрессменов. Через семь лет он сам был в конгрессе и в совете директоров антимонопольного комитета. По сей день, его слово имело огромный вес при принятии решений в манипуляции экономикой не только США, но и многих других стран, в том числе и за океаном…
Несмотря на благородный лоск внешней деятельности, основные доходы корпорации Полдса были от торговли оружием и медикаментами в горячие точки и страны третьего мира. Одно из секретных подразделений возглавляемой им компании плотно сотрудничало с министерством обороны США. Список стран-партнёров «Grin world» был ёмким: Вьетнам, Афганистан, Иран, Ирак, Ливия, Саудовская Аравия, Индонезия, страны Африки и многие другие государства, не избежали с ней «гуманных» контрактов…
– Как жаль, что жизнь человека ограничена столь малым отрезком времени. – говорил президент корпорации на похоронах одного из высокопоставленных чиновников. И как в воду глядел. Всё началось четыре года назад.
Ричард был плох. Третий месяц он прикован к постели и за дверями созданного им детища, злые языки поговаривают о смене руководства. Эта информация ещё больше раздражала и постепенно убивала старика. По оценке преданного, личного врача, проработавшего у Полдса последние пятнадцать лет, жить ему оставалось месяц, два, не больше. Хозяин «Grin world» зачах и сгорал на глазах. Два инфаркта за год красноречиво показывали направление движения к финишу.
В компании уже наметились кандидаты на пост правления, и завязалась скрытая от глаз общественности борьба за власть. Лидировал в этой ожесточённой схватке заместитель президента компании по вооружению, поддерживаемый верхами местной власти и некоторых сенаторов. Пару человек, метивших на пост, таинственным образом распрощались с жизнью, пыл остальных охладел. Покорно смерившись с неизбежным, они молча наблюдали за развитием событий.
Неожиданно Полдс собрал большую конференцию. И каково же было удивление присутствующих, когда вместо сморщенной мумии в инвалидном кресле, вкатываемой в зал охраной, на трибуну с пронзительным живым взглядом и бодрой походкой вспорхнул президент корпорации. Розовощёкий и улыбающийся на свой 83 день рождения он стоял перед сотнями собравшихся, говоря слова, потрясшие аудиторию.
– Мы победили смерть! – громогласно начал Полдс, медленно обходя взглядом присутствующих. Те, с недоумением, не веря своим глазам и ушам слушали хозяина.
– Я горд, представить вам «Некрохромос». Нашу новую разработку, дающую практически вечную жизнь его обладателю.
Рука подняла вверх маленький, прозрачный флакончик, наполненный светлой жидкостью.
– «Grin world» удалось расширить границы бытия, отбросив смерть за видимые горизонты. Теперь мы можем жить и творить вечно…
После непродолжительной паузы, зал разразился овациями.
Зам. по вооружению, метивший на кресло президента вылетел с корпорации в тот же день, и о его существовании вспоминали, лишь сплетничая в курилке. По кабинетам поползли различные слухи, никто не мог поверить, что такое возможно. Масса вопросов не оставляли в покое сотрудников.
Кто сыграл роль волшебника вытащившего главу с того света? Неужели это правда и жить теперь можно вечно? Возможно ли вообще такое? Что такое «Некрохромос»? И Ричард Полдс ли перед ними? У сотрудников компании в тот момент возникло куча вопросов, оставшихся пока без ответа. Но внешний вид и долгосрочные планы хозяина корпорации, постепенно развеяли все сомнения.
«Добрыми волшебниками» оказались генетики, лабораторию которых финансировал Полдс. Стволовые клетки эмбрионов и новорождённых в нужном сочетании и определённых пропорциях, вводимых в дряхлеющее тело, поворачивали вспять настигающую старость. Регенерируя процессы в клетках тела и обновляя его ткани. Неизбежная смерть нехотя пятилась назад. Биоресурсы недавно открытой сыворотки жизни, спешили на встречу обладающему финансовыми возможностями человеку.
Незадолго до своего 83-го дня рождения, Полдс получил вторую жизнь. Это был экспериментальный, но вполне успешный случай. Вытяжка из спинного мозга младенца, вернули к жизни умирающего старика.
Единственный минус этого лекарства состоял в том, что донор был обречён на гибель. Но это неэтическое недоразумение ничуть не трогало мирового манипулятора. Он был твёрдо убеждён, что несколько не начавшихся жизней, это незначительная потеря для общества, в котором есть Ричард Полдс. Президент корпорации пошёл на поправку…
Проводил большую конференцию дальновидный руководитель и политик не для блеска славы своего триумфального возвращения, а для рекламы нового, сенсационного препарата. «Некрохромос» не просто обещал, а делал невозможное. И вскоре сотни агентов приступили к поиску доноров по всей планете.
Сыворотка жизни «Grin world» была рядовому обывателю не по карману, так как стоимость её колебалась в районе 500.000 долларов, и этого хватало на 6—10 месяцев, после чего требовалась повторная инъекция. Несмотря на это клиентура росла. На официальных выступлениях президент скрывал состав чудотворной сыворотки, мотивируя это запретом на распространение информации о секретных генетических разработках.
Компания тут же приступила к более гуманным экспериментам по клонированию тканей и стволовых клеток, надеясь с их помощью, добиться нужных результатов. Но эксперименты с клонированием терпели фиаско и «Grin world» с каждым днём требовалось всё больше натуральных доноров.
Множество роддомов в отстающих странах, под покровительством корпорации, буквально превратились в поставщиков сыворотки для сильных мира сего. В некоторых городах зафиксировали заметное снижение рождаемости. Не успевшие появиться на свет младенцы и множество новорожденных, оказались расходным материалом в амбициозной погоне за вечной жизнью пожилых миллионеров. За сывороткой выстроилась очередь…
Позже, информация просочилась в прессу, разразился международный скандал. Предприятие, поставленное на конвейер и приносящее миллиарды долларов ежегодно, пришлось свернуть. Подставив мелких чиновников, Полдс вышел сухим из воды. Но расставаться с жизнью из-за шумихи, влиятельный лидер не собирался. Его агенты продолжали искать по всему миру живое лекарство, не успевшее превратится в личность. На этот раз поиски затянулись. Редкая группа крови президента компании оттягивали долгожданное продолжение праздника жизни. Десять месяцев без инъекции, Полдс ослаб и снова слёг…
Но, о чудо! Донор найден, жизнь продолжается…
4
21 час 40 минут
Поставив таймер на две минуты, хирург в белоснежном халате, принявший из рук Шумилина «посылку», включил машинку, взбалтывающую дополнительные концентраты «сыворотки жизни».
– Всё в порядке, спасибо. Вы справились лейтенант, можете идти.
– Старший лейтенант. – поправил Шумилин.
– Прошу прощения.
– С мальчиком что будет? – хмуро интересовался сопровождающий.
– Сделаем прививку, не волнуйтесь так положено и на карантин. После его распределят в дом малютки. А сейчас прошу извинить, мне пора работать.
Натянуто улыбнувшись, доктор выпроводил представителя ФСБ из кабинета, прикрыв дверь.
Убедившись, что курьер покинул территорию НИИ, хирург вошёл в операционную. Слева на животе, рядом с окном в передвижной кушетке неподвижно лежало тело миллиардера готовое к принятию долгожданной «сыворотки жизни». Два вооружённых охранника, элитного подразделения бывших морских пехотинцев ВМС США дежурили за дверью, не пропуская мимо даже мухи. Во дворе института горсть агентов дожидались босса. В ангаре Шереметьевского аэродрома техники сантиметр за сантиметром внимательно осматривали личный самолёт мистера Полдса, готовя его к очередному межконтинентальному перелёту.
Капельница в вене, на голове кислородная маска. Оставалось ввести сыворотку между четвертым и пятым шейным позвонком в хрящевую нишу спинного мозга. Пара пустяков и всё. Домой. Праздновать очередную победу над госпожой смертью.
Справа на такой же кушетке, ожидая своей участи, лежал обречённый малыш. Врач только что усыпил его, отправив в вечное сновидение. Пальцы расчехлили шприц для забора стволовых клеток и аккуратно насадили сверху иглу. В другой руке сверкнуло лезвие скальпеля.
– Ну что милый, начнём.
Хирург посмотрел на крохотное, лежащее за ширмой тело, зловеще улыбнулся и шагнул вперёд…
Полная темнота. Хоть глаз выколи. Палата, коридор, вестибюль, всё здание, улица, квартал, в мгновение утонули в непроглядной тьме. Хирург, держа шприц в руке, матюгнулся и бросился к единственному источнику света, окну. Небо затянуто тучами, лунный свет ему сегодня не помощник. Лишь вдалеке виднелись освещённые окна жилого квартала.
Секунда, вторая. В палату на ощупь врываются телохранители Полдса, замерев в дверном проёме. Третья секунда, четвёртая, пятая… Аварийное освещение тусклым, могильным светом обволакивает здание. Хирург со скальпелем, и морпехи смотрят друг на друга.
– Всё в порядке. Авария на линии, уже второй раз за месяц. Коммунальщики суки, мать их так.
Матюгаясь, спешит успокоить громил врач, шагая обратно к кушетке. Он смотрит и не поймёт. Сначала не верит глазам, потом наклоняется и растерянный взгляд бежит то по кушетке, то по полу не понимая, как такое могло случится. Всё по-прежнему, ни звука, не шума, рядом лежит тело ожидающего инъекции миллиардера. Ребёнок исчез, испарился. Телохранитель пулей вылетает за дверь, осматривая длинный коридор и сорвав с ремня рацию, вопит на английском.
– Внимание, донор исчез! Блокировать здание!
Во дворе суета. Действуя слажено, будто последние часы они только и делали, что тренировались, отрабатывая нештатную ситуацию, агенты быстро перекрывают все входы и выходы. Пути отступления отрезаны в считанные секунды. Враг в западне. В этот момент зажигается основное освещение…
Обыск идёт до утра. Проверяется всё. Помещения, подсобки, санузлы, шкафы, полки, распахиваются халаты персонала, осматриваются мешки, сумки, пакеты. Без внимания не остается не один угол, не один человек. Все, начиная от зав. отделением, находившимся в это время в НИИ, до дежурной вахтёрши, проходят доскональный осмотр и выпроваживаются из здания под присмотром агентов «Grin world».
Через десять минут после начала тревоги, на парковке клиники поместили группу ничего непонимающих уборщиков, вместе с инвентарём. В очередной раз осмотрели и рекомендовали продолжить уборку завтра. Погрузившись в рабочую машину, уборщики покинули территорию больницы. Обыск продолжился…
5
22 часа 03 минуты
Микроавтобус с нарисованными на нём девушками, держащими в руках мётла, тряпки, пылесосы и очень похожими на Мэрилин Монро, выехал на большую Сухаревскую площадь. На обоих бортах транспорта помимо яркой картинки с девицами, красовалась надпись: «Клининговая компания „Каспер“. Чистый дом – чистая жизнь». Проехав пару кварталов, бусик свернул на север, помчавшись по Новослободской.
Внутри красочного транспорта на мягких скамьях, напротив друг друга сидели пять сотрудников небольшой клининговой компании, занимающейся уборкой помещений. Две молодые студентки медицинского ПТУ Полина и Марина. Два брата, студента театрального института на подработке, Роман и Сергей. И приятный мужичок неопределённого возраста с живыми и чистыми как у ребёнка глазами, которого студенты называли дядя Женя. Водитель уверенно вёл машину по вечерней Москве.
Отличительной особенностью самого старшего в их смене уборщика было отсутствие первой фаланги большого пальца на правой руке. И ребята между собой называли его беспалый.
Дядя Женя устроился на работу неделю назад, и это было его второе дежурство. В их смене он был старший, как по возрасту, так и по должности. Коллектив оказался дружным, и в салоне царила приятная атмосфера.
– Вот дела. Документы у них пропали. А мы тут причём?
Сергей не скрывал радости от недоделанной работы и мельком кидал взгляды на девчонок. Все они были на окладе и работа, окончившаяся раньше намеченного срока, заметно поднимала настроение.
– Важные птицы, ты смотри. Выходи по одному, развернись. Ещё нагнись бы сказал, а вдруг я эти бумажки засунул куда. – тарахтел Сергей.
Девчонки хихикали. Парень был высоким, симпатичным и они с удовольствием слушали его специфический юмор. Роман молчал, прикидывая, куда можно двинуть сегодня с этими милашками.
– Ты кто? С серьёзным лицом подходит такой. – продолжал делился впечатлениями Сергей.
– Пройдем со мной, говорит. А я что, ну пойдём. Дядя Женя, а вы чего, даже воду с ведра не вылили?
Компания кинула взгляд на почти полное ведро с грязной водой придерживаемое рукой старшего уборщика.
– Вот вы дали!
– А куда воду то эту? Всех вывели и после в машину затолкали, я вылить её не успел. А ты хорош, ржать, а то сейчас сам ведро держать будешь. Я его между прочим из дому принёс. Таких нет в конторе.
– Смотри какое ведёрко большое, вы, наверное, за раз весь этаж намыть собрались. – шутил Роман.
– Ну, доиграешься ты у меня.
Дядя Женя нахмурился. Рома состряпал серьёзное лицо.
– Ладно, ладно, может анекдот расскажете дядя Жень.
Дядя Женя смягчился, сощурил глаза, и по-доброму улыбнулся.
– Командир, тормози, я на месте. Пойду ведро выливать. А анекдотами вы тут и без меня побалуетесь.
С так идущей ему улыбкой сказал дядя Женя. Водитель плавно притормозил возле обшарпанной арки. Дядя Женя поднял одной рукой ведро, которое всё дорогу держал, чтобы не пролить грязную воду. Другой рукой сжал складную швабру и вышел на улицу.
– Приятного вечера Дядя Женя. – Марина махнула рукой своему руководителю, двигаясь ближе к Сергею. Парни закивали, показывая руками неопределённые жесты.
– Развлекайтесь. Увидимся. – бросил мужичок на прощание сидящим в салоне микроавтобуса, и не спеша, вместе с инвентарём скрылся в подворотне.
6
22 часа 17 минут
Чёрная арка старого дома, словно зев сказочного чудовища поглотила крепкую фигуру. Мрачный, квадратный двор с наступлением темноты в недавнем прошлом служивший надёжным, безопасным убежищем попадавших в него жителей, сейчас густой, тёмной массой повисал над каждым, кто осмеливался сюда зайти.
Фонари, освещавшие эту крупицу цивилизации, покорно стояли вдоль тротуара, как чёрные, безмолвные свидетели хулиганского налёта, когда обнюхавшиеся растворителя подростки камнями побили во дворе все лампочки. Между домами высились бетонные плиты, четко отчерчивающие территорию мусорных баков так, что со стороны подъездов их видно не было.
Не души. Пройдя к центру двора, дядя Женя поставил ведро на выпирающий бетонный угол контейнерной площадки, опустил руку в чёрный омут и отодвинул крепление. Из грязной воды вынырнул металлический ящик. Поставив его рядом с ведром, рука набрала код цифрового замка, крышка открылась.
Внутреннее, тусклое освещение герметичного бокса, обнажило неподвижное тело, свёрнутое в комок, словно в утробе матери человечка. Положив указательный и средний палец левой руки на шейную артерию младенца, он ощупал редкий пульс погруженного в кому крохи и тут же из нагрудного кармана спецовки извлёк маленький шприц с прозрачной жидкостью. Старший уборщик на руке малютки нащупал чуть заметную вену, протёр её смоченной спиртом ваткой и аккуратно погрузил в неё тонкую иглу. Пальцы сжали одноразовый тюбик. Ещё через несколько секунд опустошённый шприц полетел в мусорный контейнер. Дядя Женя написал несколько строк на заранее приготовленном листе, с надеждой вздохнул, положил рядом с крохой бутылочку с молочной смесью и свёрнутый тетрадный лист. После поправил в контейнере реле температуры и блока подачи кислорода.
«Уборщик» аккуратно погладил чёрную копну на головке малыша, закрыл крышку на защелку, поднялся, и не спеша пробежал взглядом по периметру чёрных, обшарпанных стен с редкими светлыми пятнами прорезанных в них окон. Халат, швабра, ведро и остатки униформы, вслед за шприцом упали в мусорный контейнер. Старший смены клининговой компании поелозил по своим коротко стриженным, тёмным волосам, и сжав крепкой кистью рукоять кейса, зашагал обратно в подворотню.
Глядя по сторонам, дядя Женя двигался по тротуару, вытянув руку в сторону дороги. Замигал поворотник, выхватывая в жёлтом мерцающем свете идущую фигуру. Машина остановилась. Пассажир занял заднее сидение.
– Савеловский вокзал.
Тихо произнёс он мягким, но не терпящим возражений голосом. Шофёр молча подчинился, выруливая на мостовую. Заревел мотор старенькой волги, за окном замелькали яркие огни Москвы.
Ехали молча. Пассажир, не выпуская кейса из рук, спокойно наблюдал за дорогой. Водитель видимо изрядно уставший, просто делал своё дело, не решаясь или не желая заводить разговор с молчаливым незнакомцем.
Припарковавшись у входа в вокзал, Дядя Женя, также безмолвно рассчитался с водителем и не спеша зашагал в круглосуточный, живший своей бурлящей жизнью «муравейник».
Кругом люди. Люди идущие, бегущие, стоящие, сидящие, спешащие и ожидающие своих пригородных электричек. В этой не останавливающейся ни на секунду крупицы мегаполиса никто особо не разглядывал невзрачного мужичка безмолвно идущего по своим делам. Таких здесь, ежедневно мелькали сотни и тысячи ничем не примечательных, появляющихся и исчезающих персонажей. Лишь кассир, выдавая билет очередному пассажиру, обратил внимание на отсутствие первой фаланги большого пальца правой руки, которой тот расплачивался, держа в левой, старенький металлический кейс.