ПРЕДИСТОРИЯ ВОПРОСА
Техногенетика, как наука о техногенах – универсальных формах существования и развития систем обращения информации и энергии в природе и технике, и соответственно – о единых законах их проектирования, была начата автором в конце 1970-го года работой над дипломным проектом [3.1]. Это было по сути также и началом новой дуалистической концепции в учении об окружающем мире, изложенной в виде геометрического описания типовых (универсальных) усилительных структур в природе и технике, или «технических генов», тех немногих «кирпичиков», из которых, как оказалось впоследствии, сложено всё многообразие окружающего нас мира.
Дело в том, что именно дуализм, как многополярность и множественность определений одних и тех же технических объектов, непосредственно обусловил универсальный характер усилительных структур и качество последних как техногенов. Огромный познавательный потенциал такого подхода был отмечен ещё в глубокой древности как его адептами, так и весьма яростно противостоящими им консервативными «прогосударственными» течениями [41].
Опыт разработки завершённой теории электричества [3.6], также базирующейся на данном методе, подтвердил, что такое понимание окружающего мира неизбежно должно придти на смену исчерпавшему себя монистическому мировоззрению. Мировоззрению, породившему взаимно изолированные представления физики и техники, исчисления энергии и информации, и в целом жёстко раскалывающему мир человека на плохо совместимые начала. Мировоззрению, по существу глубоко политическому, ибо не зря же на плаху и костры государственной политики древних легли труды и головы таких великих мыслителей, как Сократ, Протагор, Анаксагор, и весьма прозрачно отражённому лозунгом «Разделяй и властвуй!»
В 1974—1976 годах, в связи с началом работы над кандидатской диссертацией в НИИ Вычислительной Техники, автором было разработано объединяющее понятие информации-энергии, и сформулированы принципы её количественного измерения в объектах природы и техники. По существу, тем самым была начата математизация техногенетики – создание основы теории единого исчисления информации и энергии [3.3; 3.4], как двух равноценных аспектов совершенно новой, уже физико-технической категории превращений окружающей среды. Категории, впервые объединившей законы самоорганизации естественного физического мира и законы создания искусственных объектов.
Причём данное развитие техногенетики было предпринято на основе предугадываемого уже далеко не одно к тому времени десятилетие ценностного представления некоей «универсальной меры» – грядущего знамения ХХ-го века, понятия информации [22]. Математический подход на базе ценностной тенденции представлялся мне тогда реальной перспективой для синтеза в будущем технических и физических представлений, и соответственно – для новых интерпретаций физических феноменов, исходя из физико-технических аналогий. А если говорить откровенно – то и для новых открытий в физике, превращающейся в технофизику со всеми вытекающими отсюда возможностями «сочинения» рукотворных законов этого теперь уже явно искусственно созданного нами для самих себя мира чисел.
Непосредственно это и привело, в связи с давно назревшими проблемами монизма в электротехнике, к изобретению в конце 1976 года трансформаторов, работающих на постоянном токе [1], к открытию второго вида электромагнитного поля [2] в свободном пространстве электрических машин, а спустя двенадцать лет, в связи с учёбой автора в аспирантуре ВЭИ [27] – к коренной реформе фундаментальных основ классической теории электричества. Дальнейшая диверсификация исследований физики ЭМ поля позволила в дальнейшем обнаружить существование в полевой форме материи уже выявленных ранее в технике универсальных усилительных информационно – энергетических структур, подчиняющихся законам техногенетики, что в корне изменило представление о формах существования жизни в целом и о связи феномена человека с окружающей средой, с её эволюцией и катастрофами [2.2, 2.4, 2.5].
Теория информации – энергии, а далее – последующая разработка на основе техногенетики класса преобразователей энергии «силовые трансформаторы постоянного тока» и соответствующая им реформа теории электричества в целом не встретили каких-либо открытых возражений научного характера. Причём весьма существенной естественной поддержкой и подтверждением их адекватности стал первичный характер всех разработок, до появления которых не было никаких аналогов им в поле зрения академической науки. (Хотя понятия ценности информации и усиления в процессах её преобразования казалось бы уже вполне для этого достаточно заметно начинали проявляться в хорошо известных теперь эссе Харкевича и Шрейдера.)
В итоге же по сути была найдена и исследована в различных её проявлениях единая тензорная структура Мира, «построенная» на весьма немногих по своей разновидности техногенов, что качественно опередило ожидания будущего даже у апологетов синергетики. Никто и не предполагал, что последняя выведет на феномен существования в реальном пространстве такого беспредельного космического объекта, как Универсальная Вселенская Матрица (УВМ), сверхсложная интеллектуальная система (СС), построенная из естественных «апериодических кристаллов». Предшествующие намёки на нечто подобное содержатся разве что в санскритском повествовании о системе управления Мира бесконечным сонмом космических Богов, удивительным образом напоминающей структуру УВМ и давшей повод для диверсификации идей техногенетики в сферу соционики. Пример бионики дал автору повод для использования законов развития СС в области идей конструирования «второй Природы» – искусственной СС на базе атомарного синтеза апериодических кристаллов
При обращении автора за апробацией новых идей в достаточно авторитетные академические инстанции, оппоненты негативного плана так и не смогли указать никаких материалов, порочащих новизну, все противопоставленные ссылки [П.3.4] относились к трудам публикаторов, появившимся уже после подачи автором в эти инстанции работ по техногенетике. Причём именитые претенденты на первенство дали свои мысли в виде разрозненных и существенно искажённых фрагментов первоисточника, без ссылок и в отрыве от цельного представления о предмете нового учения.
По итогам участия автора в конференциях, выставочных мероприятиях и патентной деятельности в течении более тридцати лет, в поддержку начатых им направлений постепенно высказались все наиболее близкие к ним научные, технические и юридические центры России – МОНИПТ, МЭИ, ВЭИ, Госкомизобретений, а также отраслевая структура АН СССР в МЭИ по вопросам кибернетики электрических систем, созданная ещё академиком Бергом.
Теория ценностной информации – энергии и информационно—энергетических структур распространялась через редакции ведущих научных и научно – популярных изданий [3.2], академические семинары [4.1], и таким образом в науке постепенно формировалась совершенно новая естественно-научная парадигма в сфере обращения ценностных понятий информации и энергии… 30 лет назад отдельные её элементы, в порядке использования материалов дипломного проекта автора, уже присутствовали в учебных курсах ПТИ и ЛПИ [5, 6], преподаваемых бывшими руководителями дипломного проекта автора. Однако никаких совместных работ с данными «соавторами» у автора книги никогда нее было. Ценностной информационно-энергетический подход затем стал практиковаться и в трудах многих других отечественных публикаторов [7.1—7.7].
За рубежом же, что также подтверждает возникновение первоисточника именно в России и первичность авторских инициатив, подобные разработки никем и не предпринимались [7.8 – 7.10]. Работы, которым автор посвятил большую часть своей жизни (СТПТ), ставя целью апробацию на практике законов и методов техногенетики, оказались более счастливыми в отношении вопросов приоритета, так как схемотехнические решения в них, в отличие от теоретической идеологии, более опознаваемы и даже патентабельны. Они были продолжены отдельными специалистами, хотя практически тоже без ссылок на первоисточник (в случае информационно-энергетической парадигмы это было повсеместно), включая экспертов ВНИИГПЭ с десятилетним опытом уничтожения первоисточника [8], создавших себе имя в науке на безымянной компиляции и развитии в своих изданиях идей автора.
Попытки же критического оппонирования им, кстати говоря, вполне логически приводили к отрицанию даже вполне корректных трактовок законов сохранения [7.2]. Символично также, что рацпредложения таких «учеников», продвинутые, к примеру, через ВНИИГПЭ в качестве изобретений похожих СТПТ, оказалась… неработоспособными [9]. Автор расценивает подобные аспекты диверсификации его работ как естественное подтверждение их первичности и актуальности.
В сущности, здесь наблюдается наиболее эффективный, и в той же мере – пикантный французский метод «инноваций» из истории картофелеводства. (Французский король складировал американские клубни в загородном манеже с дырой в задней стене и с часовыми у передних ворот. Тогда как в России «чёртовы яблоки» насаждались в приказном порядке, и в стране соответственно вспыхнули стихийные картофельные бунты.)
В 1996 году теория составного электромагнитного поля, отражающая законы техногенетики в пространстве полевых параметров Мира, и разработки в классе СТПТ, как наглядный результат практического приложения её методов, были поддержаны серебряной оценкой международного жюри в Женеве [10], особенно важной для нового направления тем, что бронзовую медаль в той же номинации заслужили труды Всесоюзного Электротехнического Института [11], предпринятые в рамках устаревшей парадигмы. В плане же философского контекста настоящей работы, в ней продолжена серия персонифицированных эссе исторического характера, начатая в первой книге с позиции анализа переживаемого сейчас цивилизацией пограничного состояния и обсуждения роли личности в этот период истории, что позволяет лучше понять не только предлагаемые здесь идеи, но и вызов многих новых инициатив в науке в целом в свете смены уже самой парадигмы существования земной цивилизации. (В смысле перехода России к кардинально новому, к седьмому её технологическому укладу, минуя пятый и шестой уклады развивающихся стран и США [26]).
Хочу также отметить, что кроме философских причин, к общедоступному изданию своих идей меня побудили случаи их «эксклюзивного внедрения» представителями не только недобросовестной «научной элиты», но и откровенно негуманитарных структур и околонаучной культуры [П. 1]. Как бы в подтверждение концепции литературного эссе первой книги, оказалось, что инициаторами этой клановой экспансии применялись детерминированные методики потребительского отношения к гражданам, полностью игнорирующие вопросы чести, здоровья, а нередко – и самой жизни новатора [П. 2]. В связи с этим автор имеет повод выразить надежду, что его инициатива в книгоиздании будет иметь не только научное значение, но и в какой-то мере побудит общество опираться на более гуманные начала в своём корпоративном мышлении, и что мир Земли всё же выйдет на совсем иной путь развития, нежели тот, которым он шествовал все последние тысячелетия.