Пролог
Знаете ли вы, как правильно принимать решения?
А я теперь, кажется, знаю. И все из-за того, что некоторое время назад мой хороший друг – назовем его Арнольд, – в буквальном смысле провалился под землю. Он серьезно покалечился, но все могло бы закончиться еще более трагично, если бы не его мобильный телефон, который, к счастью, функционировал в этот день. Он успел позвонить, позвать на помощь и потерял сознание…
Работаем мы в центре Москвы, живем сразу за кольцевой дорогой. Каждый день мы, как и большинство жителей столицы, полтора часа добираемся до работы и полтора обратно домой. Три часа массажа в давке автобуса и метро, накачивание мышц ног при удержании валящейся на тебя людской массы, финишное ускорение при вскакивании на подножку уходящего автобуса – все эти прелести цивилизации, думаю, знакомы большинству.
21 июля 2006 года. Лето в разгаре. Была пятница, конец рабочей недели. Мы, как и полагается, задержались в офисе, чтобы скромно отметить день рождения еще одного общего друга – скажем, Вильяма. Рестораны снимать нам не по карману, и поэтому фуршетно, стоя у стола, с шутками и прибаутками поздравили друга, пожелали ему всего доброго. Ну, в общем, как обычно.
Арнольд-то Вильяму еще ближе друг, чем я, поэтому, по всей видимости, начали они справлять значительно раньше времени, определенного начальством. Разминка не прошла даром, и к завершению полуторачасового празднования они были просто необратимо настроены запивать уже распределенную по желудкам закуску пивом у ближайшего ларька.
Глубина нашего погружения в мир алкогольных иллюзий и фантазий была различной, а посему наши дороги на этот вечер разошлись. К тому времени дома я должен был быть еще час назад. Друзья были заняты доказыванием друг другу очередных непроверяемых истин, и мне удалось благополучно их покинуть без перспективного продолжения ловить последний поезд метро.
Видимо, они в тот раз выпили и мою долю пива тоже, если возвращаясь, Арнольд, по его словам, начал активно просить водителя автобуса срочно остановиться между остановками, иначе он не отвечает за чистоту и атмосферу салона…
А Вильям у нас холостой и поэтому домой ему не обязательно. Он и поехал к очередной своей подружке в Сокольники. У нас все по-честному, если через 20 минут после принятия крайней дозы алкоголя друг ориентируется в пространстве, двигается в нужном направлении – значит, провожатый ему не требуется, и он доберется до нужного места сам.
Мы с Арнольдом рядом живем и ездим по одному маршруту. Сразу после пересечения кольцевой автодороги, так называемой МКАД, проезжаем остатки не то завода, не то фабрики какой-то. Это предприятие уже полностью разрушено, одни руины остались. Землю наверняка продали, а новое строительство на этом месте еще не начали. Вот и стоят полуразрушенные здания без окон и дверей. Забор вокруг тоже как решето. Есть там охрана какая-то, даже вроде собаки бегают, но это дальше, а здесь, ближе к дороге, видимо, и охранять-то нечего. Вид промышленной зоны, как в фильме «Сталкер».
Арнольд ехал точно в направлении дома, а когда ему приспичило, то он выскочил из автобуса как раз напротив этого завода. Но мы же интеллигентные люди. Что же, он встанет вот так у обочины и справит нужду? Нет, он пошел за забор, чтобы случайные взгляды не мешали его интимному процессу.
По его рассказу можно сделать вывод, что оказался он еще более интеллигентным, чем мы все о нем думали. Он ходил от одного укромного места к другому и никак не мог сделать выбор – то его с трассы видно, то пахнет чем-то дурным. Несмотря на страстное желание облегчиться он прошел метров 100 вглубь за забором, пока не зашел внутрь здания, в подвале которого мы его потом и нашли.
Облегчиться-то он облегчился благополучно, но когда огляделся, то увидел лестницу вниз, в подвал, и ему показалось, что книги там навалены кучей. Читать – это его хобби, вот он и подумал, что здание старое, может быть, и книги антикварные. Чего спьяну не померещится.
Арнольд, конечно, не смельчак из голливудских фильмов, которые бродят со свечкой или фонариком по самым темным местам и именно там, где обычно любят прятаться маньяки и всякая нечисть, но уж больно любопытно ему стало. В принципе еще светло было. Он сделал пару шагов по этой лестнице, а она возьми и… развались под ним. Так он с двухметровой высоты в этот подвал и рухнул, бедняга. И ладно бы просто упал и ушибся. Так вместе с лестницей развалилась и перегородка стены, а оттуда на него посыпались какие-то тяжелые деревянные ящики, и его натурально завалило. Один ящик точно по спине попал. Из-за него Арнольд теперь потерял возможность нормально двигаться.
Он еще в сознании был сначала и набрал мой мобильный номер. А я уже спать готовился. Слышу, он в трубку слабым голосом что-то невразумительное пытается сказать. Я только и разобрать успел слова подвал, завод и название ближайшей к месту остановки. А Арнольд затих, точно отключился, только тишина в мобильнике. Думаю, пропадает друг, надо ехать выручать. Жена в крик – у нас ведь частная собственность на мужей. Тем не менее, позвонил Вильяму, тот-то потрезвей оказался, да и подружка его не в настроении была. Что сказать – полнолуние! В общем, поспешили мы на выручку друга.
Вильям подъехал, когда я уже половину зданий прочесал с фонариком. Он тоже какой-то автомобильный фонарь приволок, видимо у подружки в отместку забрал.
Ходим мы, ищем друга, темно уже и свежо. Вильяму-то что, его градус изнутри греет, а я уже и протрезвел совсем. Три раза проходили мимо того злополучного здания, пока не услышали стоны Арнольда, который очередной раз пришел в сознание.
Вбежали мы внутрь, по звукам нашли ту лестницу разрушенную, заваленную ящиками. Смотрим, а на ящиках значки типа «предупреждение о радиационном заражении». Думаем, вот ведь влипли. «Отходился ты по девкам», – говорю Вильяму, а сам как чумной ящик за ящиком в сторону оттаскиваю. Они не большие, но увесистые, килограммов по пять – десять. Вильям тоже не отставал, хотя перспектива с девками его явно не стимулировала. Ящиков было много. Когда между ними я заметил лежащего Арнольда, то в сердцах с силой швырнул один ящик в сторону. Он покатился, ударился и полностью развалился. Вильям потом признался, что думал о возможном взрыве, как реактора в Припяти. Но ничего не произошло. Фонарик осветил вывалившуюся из ящика целую кучу тетрадок, книжек, блокнотов и ничего более. Нам явно повезло.
Когда мы вытаскивали Арнольда из подвала, он опять потерял сознание. Я подавал его снизу, а Вильям принимал наверху. Он уложил Арнольда на полу первого этажа и крикнул, что побежал на дорогу ловить какой-нибудь транспорт до больницы.
Я тем временем сам пытался выбраться наружу. Тут у меня в голове мелькнула странная мысль, которая в пылу спасения друга была на втором месте. Почему на ящиках с тетрадками знаки предупреждения о радиоактивном заражении стоят и почему они в стене были замурованы? Я был далек от мысли, что сами тетрадки радиоактивные и, мало того, замурованы у стен столицы. На свой страх и риск я взял одну тетрадку и раскрыл.
Это была тетрадь под номером 17. Обычная тетрадь в клеточку, большого формата, объемом 96 листов.
При беглом просмотре мне показалось, что это художественная литература, но потом я понял, что это не так. Тетрадь повествовала о закрытых работах группы наших ученых, начатых после окончания Второй мировой войны. Компьютеров тогда не было, и все свои записи они делали от руки. «Хорошо еще на русском языке», – помню, подумал я тогда. Таблицы, расчеты – все сохранилось в хорошем состоянии.
Я люблю читать всякие такие вещи, и этот беглый просмотр меня заинтересовал. Я хотел заглянуть и в другие тетради, но наверху уже суетился Вильям, остановивший частника, который за сумасшедшие деньги согласился везти пострадавшего в ближайшее лечебное заведение. На всякий случай я захватил тогда эту семнадцатую тетрадь и выбрался из подвала. «Зачем тебе это старье?» – удивился тогда Вильям.
Мы отвезли Арнольда в госпиталь, где ему оказали первую помощь. Позднее ему делали несколько операций, но все они не смогли вернуть бедолаге былую подвижность. Лечащий его профессор сказал о возможности полного восстановления функций двигательной системы только за рубежом и за очень приличный, по нашим меркам, долларовый эквивалент. Так и остается пока друг инвалидом.
А тогда всю ночь мы просидели с Вильямом в госпитале, надеясь, что все обойдется, но чуда не произошло. Приехал я домой под утро, выслушал от своей супруги очередную порцию информации о бесполезности пьяной дружбы и провалился в сон.
Проснулся я после полудня и сразу начал изучение принесенной из подвала тетради. Это была часть какого-то большого и интересного исследования, связанного с раскрытием и использованием ресурсов человеческой психики.
Я тоже вроде как ученый и мне эта тема очень интересна. И хотя полной картины действий у меня не было, в следующий же вечер я отправился на то же место, чтобы забрать оставшиеся тетради. Слава богу, что мне это удалось. Я вынес еще два пакета с семнадцатью тетрадями. Номер к номеру. Все они были в том развалившемся ящике.
А вот уже еще через день, когда я проезжал на автобусе мимо тех зданий завода и лелеял мысль забрать что-нибудь еще из того, что осталось в других ящиках, меня ждало разочарование. То ли нас заметили сторожа в тот злополучный раз, то ли медики сообщили о случившемся куда следует. Только закипела работа там, где долгие годы была тишь да гладь. И забор вдруг стали восстанавливать, и заметил я несколько грузовиков с людьми, копошившимися именно в том самом месте. Не рискнул я больше делать туда вылазки. Тем более, как мне кажется, что основную часть материала я тогда удачно присвоил.
Мое дальнейшее изучение этого научного наследия все больше увлекало и завораживало меня. Получалось следующее.
Начало работ этим совершенно закрытым подразделением «Зэд» по изучению и эффективному использованию ресурсов человеческой психики было положено где-то в конце 1940-х годов, сразу после Великой Отечественной войны. Что-то было взято из архивов побежденной Германии, что-то в разные годы добыто с помощью специальных операций нашей разведкой в странах Европы, Юго-Восточной Азии, Латинской Америки, Северной и Центральной Африки. Также велись свои отечественные исследования, изучались материалы различных сект, орденов и закрытых тайных обществ, документы из библиотек царской семьи и даже, как я понял, из личного архива Григория Распутина…
Например, в тетради под номером 17 были описаны работы, включающие:
● изучение врожденных способностей человека на основании учений, толкований, верований предков и собственных статистических наблюдений;
● определение предрасположенности человека к определенному виду трудовой деятельности и разработка методик безстрессового восхождения к высшим уровням мастерства и профессионализма;
● сопоставление различных знаковых систем с индивидуальными особенностями личности и определение условий повышения творческой активности человека при нахождении в среде определенных знаков и предметов;
● изучение визуальных и невербальных поощрительных и предупреждающих факторов (знаков) при принятии решений конкретным человеком;
● разработка методик (алгоритмов) выбора наиболее рационального, взвешенного решения из имеющихся вариантов в конкретное время и для конкретной личности.
Особый интерес вызвал у меня материал с описанием довольно сложной для понимания методики естественной внешней активизации бессознательных процессов мозга человека и получения дополнительной информации для использования при принятии различных решений. Методика не имела названия. Это уже была моя фантазия назвать ее в духе современности: «Применение собственной Пси-ДНК».
Почему ДНК? Просто выглядят очень похожими. Входной информацией для этой методики является анкета (вопросник), где человек отвечает на простые, я бы сказал, вечные философские вопросы. Всего 33 вопроса. Ответов на каждый вопрос только три – «да» («скорее да»)/«нет» («скорее нет»)/«не знаю» («очень сомневаюсь»). Физически это можно представить как цепочку из 33 звеньев, каждое из которых имеет три элемента – «да»/ «нет»/«не знаю».
При получении ответов эта цепочка наполняется смыслом. Если в каждом звене каждый ответ выделить цветом, соединить одинаковые элементы звеньев между собой, добавить им небольшой вращательный эффект, то получается симпатичная красочная картинка, называемая исследователями психологическим кодом, нечто подобное коду ДНК, только значительно короче.
Количество всевозможных вариантов этой цепочки может быть почти 5,6 × 1015, поэтому для каждого жителя Земли его Пси-код будет уникален!
По коду этой цепочки формируется рекомендательный текст, в котором описываются характерные для конкретного человека всевозможные виды и формы ощущений (осязание, обоняние, вкус, слух, зрение), благодаря которым активизируется его мозговая деятельность и может быть получена дополнительная жизненно важная информация, предназначенная для использования при решении задач любой сложности.
Думаю, эта тетрадь являлась квинтэссенцией работы ученых, но расчеты и выводы, представленные в ней, опирались на разъяснения и описания из других тетрадей под разными номерами – 7, 2, 12…, откуда их следовало брать. Поэтому при более детальном изучении всех тетрадей ко мне постепенно приходило понимание оригинальности, красоты и целостности описываемой модели Картины Мира, которую разработала группа этих замечательных ученых.
Все тетради содержали методики, описания исследований, выписки, сопоставления, выводы и т. д. А вот тетрадь под номером 18 была закончена наполовину. Она словно была дневником результатов применения методик и достижений. Верится с трудом, но при прочтении складывалось впечатление, что восстановление нашей страны и преодоление послевоенной разрухи, мощное развитие и достижение основных результатов, вплоть до освоения Космоса, во многом связаны с исследованиями этих ученых, имевших непосредственный выход на первых лиц государства и их ближайших соратников.
Говорилось, что даже в случае если полученная информация не давала точный рецепт действий на 100 процентов, то результат ее использования при принятии решения все равно был просто ошеломляющим.
Потом что-то произошло. В чем-то они серьезно прокололись и не нашли понимания. В каждом правиле есть исключения, но им этого исключения не простили. Они были обвинены в том, чего не делали, но вынуждены были взять на себя ответственность за серьезную ошибку одного очень влиятельного лица. Поэтому, не найдя дальнейшей поддержки, «ушли в еще большее подполье», перестали о себе напоминать и были забыты.
Они никогда не имели своей базы, места пребывания. Им приходилось часто перемещаться по стране. Очень трудно было подготовить смену, таких же специалистов в этой области знаний. Какой-то злой рок висел над лабораторией. Все молодые сотрудники, которых брали для обучения, погибали при самых обычных обстоятельствах, не успевая как следует овладеть сокровенными знаниями.
И хотя методика была создана и совершенствовалась, год от года специалистов оставалось все меньше и меньше. Думаю, что и последний ученый умер естественной смертью, побоявшись открыть тайну даже своим ближайшим родственникам.
Как все материалы попали в это подвальное помещение разрушенного завода, остается загадкой. Можно только фантазировать на эту тему.
Тогда мне стало ясно только одно – с этими тетрадями надо что-то делать. Почему люди не должны узнать об этой изумительно интересной и своеобразной модели устройства нашего мира, увиденной группой замечательных людей, ученых, имена которых так навсегда и останутся неизвестными для человечества? Постараться использовать оставленные ими после себя знания о скрытых возможностях человека и эффективно применять их на благо процветания своей страны, России, да и что греха таить, и ради своего личного благополучия, уверенности в будущем и душевного комфорта.
Я попытался собрать разрозненные материалы в единую книгу и представить, насколько понял сам, в том виде, в котором данная модель заслуживает внимания и осмысления.