Тест на безопасность. Часть 2. Вторые сутки (Полина Олехнович)

– Подъем! – хриплый голос начальника экспедиции нарушил тугую тишину леса. Саливанов, Роланский и Яна Зорина вылезли из своих спальных мешков. Три пары сонных глаз уставились на Стерхова и лежавшую на его руках Веронику. Глаза девушки были закрыты, руки безвольно болтались.

Не задавая лишних вопросов, доктор помог уложить ее на спальный мешок.

– Похоже, она спит…, – осмотрев Матвееву, произнес он и поднял недоумевающие глаза на Стерхова.

– Надышалась какой-то фиолетовой дури, – коротко объяснил тот и жадно глотнул из термоса, – Надеюсь, док, ты придумаешь, как привести ее в чувство.

– А мы уже собирались вас искать, – заискивающе проговорил Роланский.

Босс смерил его презрительным взглядом:

– Что-то мне подсказывает, что мы скорее бы состарились, чем вы нас нашли. А где Абсент?

Афроамериканца искали в лесу почти два часа, но тщетно. Он словно испарился. Серая жижа под ногами быстро затягивала следы.

Начальник экспедиции приказал возвращаться в лагерь.

Развели костер. Не дожидаясь, пока сухие пищевые кубики в контейнерах полностью разбухнут, проголодавшиеся фестстеперы жадно накинулись на еду.

Матвеева, наконец, проснулась. Голова гудела, словно с похмелья. Вероника чувствовала себя девочкой-подростком перебравшей на вечеринке. Пошатываясь, она подошла к костру, вокруг которого разместились «трезвые» товарищи. Их лица выглядели подавленными и напуганными.

Матвеева ожидала вопросов и насмешек, но никто даже не взглянул в ее сторону. Лишь доктор бросил через плечо:

– Как самочувствие?

– Почти нормально. Я что-то пропустила? – с тревогой спросила она, переводя взгляд с одного лица на другое.

– Может, он свалился в реку? – предположил Саливанов, наливая из термоса кофе.

– Он мог просто заблудиться в лесу, – сказала Яна, вспоминая то, что с ней произошло ночью, то о чем она никому не рассказала, опасаясь прослыть ненормальной.

– Не исключено, – Стерхов выбросил пустой контейнер в утилизатор отходов, – но так или иначе нам придется продолжить путь. Осталось пять дней, не считая этот, чтобы найти рудники.

– Да, согласно пункту 3.1 контракта, если мы найдем ртутные руды, гонорар возрастет десятикратно, – напомнил Роланский, поправляя очки.

– Все мы читали этот пункт! – вмешалась Матвеева, – Но что если Абсент лежит где-нибудь раненый и ждет помощи? На его месте мог оказаться каждый из нас.

– Позвони в службу спасения, – с явной издевкой сказал Стерхов, – только вот со связью какие-то нелады.

– Можно оставлять метки, по ним он нас найдет, если еще жив, – не унималась Вероника.

– Ага, а еще по ним нас найдет тот, кто украл автомат. Лучше взгляни на карту своим незаменимым профессиональным взглядом и спрогнозируй, где могут залегать руды.

И снова двойственное чувство негодования из-за хладнокровного рационализма Стерхова и в то же время осознание его правоты расщепило душу девушки пополам. Сделав над собой усилие, она все же взялась за работу.

Она скопировала данные электронной карты и внесла их в специальный прибор.

Через некоторое время Матвеева подошла к начальнику:

– Если я правильно расшифровала диаграмму, нам следует двигаться к горному хребту, пересечь его каким-то образом или обойти. С той стороны, у подножия, вероятность залегания ртутных руд 97 %.

Заморосил дождь.

Фестстеперы собрали рюкзаки и отправились в путь.

Настроение у всех было отвратительным. Всего лишь за сутки группа потеряла двоих человек. Такого расклада никто не ожидал. Абсента, конечно, нельзя было назвать душой компании, но охранник и не обязан быть душкой. Зато двухметровый рост, навыки бойца и нелегально пронесенный пистолет вселяли хотя бы иллюзию защищенности. Теперь даже иллюзии не осталось.

Через несколько километров лес начал редеть. Расстояние между шампиньоноподобными деревьями увеличилось до четырех-пяти метров.

Дождь усилился. Через полчаса он превратился в ливень. Потоки воды размывали глинистую почву. Серая жижа хлюпала под ногами, налипала на обувь.

Плотная глина не пропускала влагу, и скоро уровень воды поднялся до щиколотки. Через час путники шли уже по колено в воде. А дождь все лил и лил.

Хуже всех приходилось Стерхову и Матвеевой, которые остались без шлемов.

Фестстеперы спустились в низину. Здесь вода доходила до пояса. Измученные люди еле передвигали ноги.

Но к счастью дождь пошел на убыль и вскоре совсем прекратился.

– Сергей, приборы показывают, что микробиологической угрозы нет…

Можно, я подниму заслонку шлема, – попросила Зорина, – очень хочется подышать свежим воздухом.

– Возражаю, – ответил начальник экспедиции, – Это нарушение правил безопасности. Роланский, слышали? Я сказал «возражаю». Надеюсь, вы записали это на свой диктофон?

– А что у него диктофон? Все, что мы говорим, записывается? – удивился Саливанов.

– Конечно, а вы думаете, для чего его к нам приставили? – усмехнулся Стерхов.

– Но ведь мы не подписывали информированное согласие! – возмутилась Зорина.

– Я всего лишь слежу за соблюдением правил и обязательств, прописанных в контракте, – с вызовом произнес Роланский, однако за этим вызовом чувствовался страх. Будь этот Стерхов неладен! Откуда он узнал про диктофон?

– Получается, какие-то двойные стандарты, – вмешалась Матвеева, – мы должны соблюдать правила, при этом наши права не учитываются. Я понимаю, черный ящик на самолете, но ведь пилотам о нем известно.

– Вы нас не предупреждали! Мы ничего не знали об этом! Не знали, что вы шпионите и вынюхиваете, – поддержала Зорина.

– Возможно, нам совсем не хотелось бы, чтобы сугубо личная информация стала достоянием общественности, – с нажимом произнес Саливанов.

Неизвестно во что бы вылился этот конфликт, но вдруг Яна вскрикнула.

Сначала ей показалось, что она зацепилась ногой. Но в следующую секунду девушка почувствовала, как что-то под водой тянет ее за штанину защитного костюма. Яна опустила глаза и завизжала.

В мутной воде у своих ног она увидела существо не меньше метра в длину, покрытое, словно чешуей, серебристыми пластинами. На спине и по бокам плоского тела торчали игольчатые плавники. Широко открытая пасть была усеяна несколькими рядами длинных острых зубов.

Чудовище вцепилось в штанину. Оно пыталось прокусить прочный материал, из которого был сделан защитный костюм.

Стерхов и Саливанов кинулись на помощь девушке. Но путь им преградили несколько огромных «рыб». Зубастые твари попятились назад, а потом «с разбега» бросились на мужчин, едва не сбив их с ног. Мощные челюсти сомкнулись на штанинах.

Хищная стая атаковала фестстеперов. Застигнутые врасплох люди оборонялись ножами – единственным разрешенным Экологическим Союзом оружием. Стерхов отбивался своим мачете. Но металл со звоном отскакивал от прочных пластин, защищающих тела чудовищ.

Какими прочными ни были спецкостюмы, но и они не выдержали натиска острых зубов. Клочья ткани исчезали в пасти «рыб».

Роланский, отбиваясь ногами от зубастых морд, попытался забраться на дерево – гриб. Он подпрыгнул, ухватился за края шляпки, но руки сорвались со скользкой поверхности.

Саливанов ощутил резкую боль, словно тысяча ножей вонзилось в его бедро. Мутная вода окрасилась красным. Почуяв кровь, «рыбы» начали нападать с удвоенной агрессией.

Начальник экспедиции понял, что отбиваться бессмысленно.

– Эй, слушайте меня внимательно! – заорал он, – Достаньте альпинистское снаряжение. Будем залезать на деревья.

Кое-как фестстеперы вытащили веревки с крюками. Первой забраться на грибоподобное дерево попыталась Вероника. Она закинула конец веревки с острым крюком в центр шляпки, но зацепиться не удалось. Лишь третья попытка оказалась удачной – крюк зафиксировался в прозрачной ткани дерева.

Вероника начала залезать по веревке, но хищные чудовища, вцепившиеся мертвой хваткой, повисли на ее берцах и мешали двигаться.

Стерхов с трудом отбился от нападавших на него «рыб», и пришел на выручку. Он вонзал мачете в красные выпученные глаза хищников, только это заставляло их ослабить хватку.

Один за другим с помощью проводника участники экспедиции забирались на прозрачные шляпки грибоподобных деревьев. Сначала он помог девушкам, теперь очередь дошла и до Роланского.

Только Саливанов все еще оставался в воде. Из-за кровопотери он сильно ослаб и двигался из последних сил. Вся стая окружила раненого.

– Эй, док, что ты там копаешься? – закричал ему Стерхов, подталкивая неуклюжего Роланского. Юрист мешком висел на веревке.

Но Саливанов не успел ответить. «Рыбы» сбили его с ног. Доктор оказался под водой. Крупные туши навалились на него, разрывая спецкостюм на части. Страшные зубастые пасти бились в заслонку шлема.

Бросив Роланского, Стерхов кинулся к Саливанову. Яростно размахивая мачете, начальник экспедиции отогнал чудовищ, схватил доктора за шиворот и рывком поставил на ноги. Потом кое-как дотащил обессилевшего Романа до дерева и помог ему забраться наверх.

Плоские верхушки грибоподобных деревьев предательски раскачивались и прогибались под тяжестью людей. Роланский и девушки разместились на одном дереве, а Стерхов и Саливанов заняли другое – метрах в десяти.

Фестстеперы с трудом удерживались на мокрой скользкой поверхности, боясь сорваться вниз. Мутная вода кишела зубастыми чудовищами. Выпучив красные глаза, они клацали мощными челюстями.

– Остается ждать, когда вода спадет, и эти твари уберутся восвояси: в реку или озеро, откуда там они приплыли, – сказала Яна, опасливо поглядывая вниз.

– Вы только посмотрите, во что превратился мой костюм! – причитал Роланский, демонстрируя дыры с неровными краями, – Как спрашивается, мне в этом ходит! В контракте написано, что мы будем работать, защищенные от внешней среды герметичными костюмами. Сейчас это условие нарушено. Сергей, необходимо связаться с Управлением. Они обязаны предоставить новые костюмы.

– Конечно, Роланский, но вот незадача – связи-то нет! – огрызнулся начальник экспедиции.

Саливанов, морщась, отодвинул край лоскута, прикрывавшего рану на бедре, и не сдержал стон – хищная «рыба» вырвала кусок мяса.

Стерхов присвистнул.

– Ого! Доктору требуется доктор.

– Сергей, вам придется мне помочь, – с трудом проговорил Роман. На лбу у него выступила испарина, – У меня в рюкзаке – набор мединструментов. Вам потребуется иголка и нитки.

Доктор сам продезинфицировал рану и сделал укол обезболивающего.

– Я вот тут подумал, – сказал начальник экспедиции, натягивая стерильные перчатки, – Лучше б эти «пираньи» откусили твою ногу целиком. На Земле тебе бы приделали трансплантат, и мне не пришлось бы открывать кружок кройки и шитья.

Лицо Стерхова стало серьезным и сосредоточенным. Стежок за стежком он зашивал края рваной раны.

Саливанов закусил губу. Несмотря на наркоз, боль была весьма ощутимой.

Наконец, Стерхов закончил.

– Эй, док, принимай работу…

Роман посмотрел на босса мутными глазами, вымучено улыбнулся и потерял сознание.

Лаборатория. Саливанов составляет сводную таблицу. Томилин возвращается с допроса, бледный, ссутулившийся. Такое ощущение, что из него выжали все соки.

– Они думают, что это я. Ты представляешь?! Я сотрудничаю с террористами! Я продал им вирус XQ! Бред какой-то! Рома, ты ведь меня знаешь.

Голос Томилина дрожит. Кажется, он сейчас заплачет.

Саливанов отрывается от монитора. Лицо его невозмутимо. Он очень старается выглядеть невозмутимым. Медленно разворачивается в кресле, смотрит в полные отчаяния глаза напарника.

– То есть ты хочешь сказать, что я это сделал?

Вот уже два часа фестстеперы, оккупированные стаей водных чудовищ, сидели на грибоподобных деревьях. Происходящее настолько отличалось от привычной реальности, что казалось ночным кошмаром.

Наконец, вода начала уходить. Приунывшие пленники заметно оживились.

– Как там доктор? – крикнула Яна Стерхову, который как ни в чем ни бывало жевал галеты.

– У него жар. Придется тащить его на себе. Хотя конечно, можно было бы и оставить здесь, – начальник сделал паузу и посмотрел исподлобья на Веронику. Карие глаза его смеялись, – Но боюсь, Матвеева вынесет мне мозг.

Геолог с достоинством вскинула голову.

– Господи, это просто невозможно, – запричитал Роланский, – мне уже никаких денег не надо, только бы вернуться обратно. На этой чертовой планете и минуту нельзя провести спокойно. А если что-то случится? Даже квалифицированную медицинскую помощь не получишь.

– Если вы не прекратите ныть, я столкну вас в воду, – не выдержала Матвеева.

Стерхов чуть не поперхнулся галетой:

– Ха-ха, сердобольная наша!

– Что это? Что это за гадость? – неожиданно закричал юрист, указывая на темные пятна, появившиеся на спецкостюме Матвеевой.

Такие же пятна покрыли прозрачные стволы и кроны деревьев, расползались по обмундированию фестстеперов.

Роланский принялся нервно тереть свой защитный костюм.

– Эта дрянь разрастается!

На глазах изумленных людей темные пятна увеличивались в размерах, набухали и расслаивались, образуя разноцветные наросты.

– Всем закрыть заслонки! Матвеева, надеть респиратор! – рявкнул Стерхов.

Зорина сделала соскобы с нескольких пятен и рассмотрела под микроскопом.

– Похоже на плесень…, – протянула она.

Между тем странные образования все больше разрастались, принимая причудливые формы, покрывая поверхности затейливыми яркими кружевами.

– Это даже красиво! – воскликнула Яна, зачарованная чудесной картиной.

– Не хотелось бы, чтобы эта красота выросла у меня и Матвеевой в легких, – проворчал начальник, – Как ты считаешь, респираторы нас уберегут?

– Уберегут, – ответила Яна и добавила еле слышно, – если будете меньше трындеть.

– Надо что-то делать! Надо чем-то это обработать! – нервничал Роланский, соскабливая с себя плесень, – Может щелочью?

– Спецкостюмы в дырках и трещинах, – напомнила Зорина, – не хватало нам еще и дырявой кожи, если щелочь попадет.

Несмотря на все происходящее, Яна радовалась, что оказалась здесь. Это было настоящее приключение. Приключение, о котором будешь помнить всю жизнь, снова и снова рассказывать друзьям и знакомым. Не то, что серая рутина в зоопарке. Одни и те же обязанности, нудные коллеги, у которых вся жизнь уложилась в линейку: дом-работа-дом.

Стерхов и Матвеева одновременно закашляли. Кашель не прекращался.

– Кажется, респираторы не помогли, – прохрипел Сергей и зашелся в новом приступе.

– Достаньте у Саливанова антибиотики, – посоветовала Зорина.

– Кхе-кхе, как это у врачей получается отсутствовать в самый нужный момент? – захлебываясь кашлем, начальник экспедиции отыскал в рюкзаке доктора лекарство и съел две таблетки. Кашель постепенно утих.

– Кидайте, таблетки сюда, – крикнула Яна, рядом с ней мучилась Матвеева. Сухие, лающие звуки вырывались из горла геолога, спазмы сотрясали все тело.

Стерхов прицелился и метнул упаковку с лекарством на соседнее дерево. Зорина потянулась к летящей пластинке, схватила ее, но потеряла равновесие.

Начальник экспедиции затаил дыхание. Ему уже казалось, что падение неизбежно. Вероятно, так же считали чудовища в воде. Они заметно оживились, распахнули усеянные длинными острыми зубами пасти, а некоторые даже пытались подпрыгнуть.

Только Роланский оставался безучастным. Он с невротическим усердием занимался очисткой своего спецкостюма.

В последний момент Зориной все же удалось схватить веревку, закрепленную на дереве и восстановить равновесие.

Кое-как девушка всунула таблетку в рот захлебывающейся кашлем Вероники. Но антибиотики не помогли.

Матвеевой казалось, что ее легкие разорвутся. Она хрипела, лежа ничком и судорожно со свистом вдыхала воздух.

– Сергей, у нее аллергическая реакция, – крикнула Яна, – ищите антигистамины!

– Ты в этом уверена? – засомневался Стерхов.

– Доверьтесь мне, я же биолог, а физиология животных не многим отличается от человеческой.

Она оказалась права. Противоаллергическое средство подействовало. Приступ удушья прекратился. Матвеева больше не кашляла и могла дышать нормально.

Легкая дымка на небе рассеялась. В первый раз за время пребывания на Нуклеусе Аурерусе фестстеперы увидели солнце. Оно было больше, чем на Земле, но такое же родное. Во всем своем великолепии пламенная звезда воцарилась на яблочно-зеленом небосклоне.

Уровень воды на глазах уменьшался. Чудовища, не успевшие вернуться в реку, теперь беспомощно барахтались в грязных лужах, хватая зубастыми ртами воздух.

Зорина вспомнила страшную картину из прошлого.

Мать лежит на полу, около кровати. Ее губы шевелятся, силясь что-то сказать, но вместо слов изо рта вытекает кровь.

Девушка, потрясла головой, отгоняя тяжелые воспоминания.

Стерхов дал команду спускаться. Участники экспедиции, все, кроме Саливанова, словно гусеницы сползли по веревкам вниз.

Ступив на вязкую почву, они принялись разминать затекшие суставы.

Роланский, ворча и причитая, помог Стерхову спустить раненого доктора с грибоподобного дерева.

– Пожалуйста, не бросайте меня, – тихо проговорил Саливанов, приходя в сознание.

Солнце припекало все сильней. Влага интенсивно испарялась, и вскоре лес погрузился в густой белый туман. На расстоянии вытянутой руки ничего уже не было видно.

«Такой же туман был в то утро», – подумала Зорина. И снова воспоминания навязчиво вставили перед глазами.

– Как ты думаешь, откуда у грабителей появился ключ от вашей квартиры? – спрашивает следователь, лысеющий мужчина с грустными карими глазами. Его вопрос эхом звенит в ушах, отскакивает от барабанных перепонок.

Кажется, он знает о тебе все, и это все ему ничуть не интересно. Все преступления похожи друг на друга, одинаково уродливы, одинаково бессмысленны.

Яна – подросток, сидит на стуле, обхватив колени руками. На острые плечи накинут розовый плед. Она умоляюще смотрит на детского психолога, который присутствует на допросе. Детей нельзя допрашивать без социальных работников.

Добрая женщина не выдерживает:

– Может, хватит на сегодня, – обращается она к следователю, – ребенок все-таки такой стресс перенес…

Коэффициент термостойкости защитных костюмов резко упал из-за нарушенной герметичности, фестстеперы прочувствовали всю мощь беспощадно палящего солнца.

– Не понос, так золотуха, – хрипло ворчал Стерхов.

Идти было очень тяжело. Ноги вязли в серой жиже. Горячий влажный воздух, туман, невыносимая жара – превращали любое движение в пытку.

– Прямо как в турецкой бане, – процедил сквозь зубы начальник экспедиции. Он и Роланский вели подруки хромающего доктора.

Юрист обливался потом, лицо его стало багровым как переспелый помидор.

– Я больше не могу, – жалобно заныл он, – Еще немного и я просто свалюсь.

– Да мы и пяти миль не прошли, – возмутился Стерхов, – а ты ноешь как девчонка.

– Мы не договаривались, что помимо рюкзаков придется тащить на себе раненых, – огрызнулся Роланский.

– «Не договаривались», говоришь…, – разозлился Сергей, останавливаясь. Его мощный кулак сжался, – Ладно…

Начальник толкнул юриста в грудь. Тот словно неваляшка шлепнулся в грязь и испуганно вытаращил глаза.

– Что ж оставайся здесь, передохни денек другой. Мы подберем тебя на обратном пути, – уже совершенно спокойно произнес Стерхов, сплюнул и многозначительно добавил, – Если конечно, будет что подбирать.

Вероника и Яна молча наблюдали эту сцену. Сначала Матвеева хотела вмешаться, но передумала. Она решила, что Роланскому не помешает подобный урок, он уже всех достал постоянным нытьем и неврастенией. Да и не было сил спорить с начальником.

Группа снова тронулась в путь.

Юрист некоторое время продолжал сидеть в грязи, оплакивая свою судьбу и наблюдая, как остальные фестстеперы медленно исчезают в тумане. Только когда они бесследно растворились в белых клубах пара, Роланский опомнился. Он один, в лесу, наполненном инопланетными монстрами. Никто не поможет, никто не защитит.

Он поспешно поднялся, кое-как стряхнул налипшую глинистую жижу:

– Стойте, подождите! – закричал он и торопливо заковылял вдогонку.

Никто не ответил. Туман был настолько густой, что определить направление, в котором двигалась группа оказалось невозможно. Вот теперь Роланскому стало по-настоящему страшно. Внутри все похолодело.

– Эй, подождите меня! – снова закричал он, – Мы должны держаться вместе.

Но вязкая тишина с неумолимой жестокостью дала понять: здесь никто никому не должен.

Непрошеные воспоминания, словно туман застелили глаза.

– Илья! Ты видел, как они положили плитку? – визгливо спрашивает жена, брови ее гневно изогнулись, тонкие губы сжались в едва заметную нить. Можно подумать – он сам клал эту проклятую плитку, – Ты должен был проконтролировать! Мы заплатили такие деньги!

– Я поговорю с рабочими, не волнуйся…

– Нет, ты не поговоришь! Ты разберешься по-мужски! – перебивает она, и вдруг обессилев, садится на диван, закрывает лицо руками и стонет – Илья, какой же ты все-таки тюфяк!

Как можно требовать вести себя по-мужски и при этом день за днем, каплю за каплей уничтожать в нем все мужское? Он чувствует, как сжимаются кулаки, ногти до боли вдавливаются в ладони.

Неожиданно Роланский споткнулся обо что-то лежавшее на земле. Это «что-то» издало вполне человеческий стон. Юрист опустился на корточки и протянул вперед дрожащую руку. Его пальцы коснулись теплого, гладкого и вероятно живого.

Роланский вскрикнул и отпрянул назад. Кто знает, какое существо скрывалось в тумане. Он хотел убежать, но вновь раздавшийся стон заставил его побороть страх.

Юрист приблизился и всмотрелся в белые клубы пара. То, что он увидел, можно было принять за галлюцинацию, настолько это не вязалось с окружающей обстановкой.

Прямо на серой вязкой почве в позе зародыша лежала абсолютно голая девушка. Концы ее длинных, золотистых волос утопали в грязи.

Роланский присел на корточки и осторожно дотронулся до плеча незнакомки. Стройное тело едва заметно шевельнулось.

– Эй, – тихо позвал он. Ответа не последовало. Юрист перевернул девушку на спину. Лицо удивительной тонкой красоты было испачкано. Взгляд мужчины невольно скользнул ниже.

Казалось, незнакомка крепко спит. Грудь ее равномерно вздымалась, губы были доверчиво полураскрыты.

– Эй, народ! Сергей! – донеслись до фестстеперов крики Роланского.

– Слушайте, Сергей, по-моему, пора отозваться. Он уже получил свое, – обратилась Вероника к начальнику.

– А по-моему, пусть еще поорет – зато потом будет молчать.

На лице Стерхова красовалась безмятежная улыбка.

– Эй! Я нашел человека! Девушку! – кричал Роланский.

Сергей остановился.

– Ну если там девушка… Ждите здесь.

Начальник экспедиции вручил едва державшегося на ногах Саливанова Зориной и Матвеевой, а сам скрылся в густом тумане.

Девушки, поддерживая доктора с двух сторон, напряженно вглядывались в белое ватное пространство.

Через несколько минут Стерхов снова появился, держа на руках обнаженную незнакомку с удивленными голубыми глазами. Из-за плеча босса выглядывал Роланский.

– Откуда она взялась?! – воскликнула Яна Зорина, – в Управлении же сказали, что мы первые, кто ступит на эту планету.

Начальник только пожал плечами.

– Можешь сама идти? – спросил он золотоволосую красавицу.

– Да, – тихо ответила она, вставая на ноги и стыдливо прикрываясь руками.

Вероника достала из рюкзака запасное нижнее белье и отдала незнакомке. Та торопливо натянула хлопчатобумажные леггинсы и майку.

– Как ты сюда попала? – спросил ее Стерхов с отеческой доброжелательностью.

– Я не помню, – ответила незнакомка, опуская глаза. На вид ей было не больше двадцати пяти.

– Имя – то хоть свое помнишь?

– Нет…

– Саливанов, потеря памяти – задачка для врача. Будет чем заняться, когда оклемаешься, – начальник подмигнул бледному как смерть Роману.

– Может, она вообще фантом, – предположил доктор, недоверчиво глядя на блондинку.

– Фантомы не такие приятные на ощупь, – усмехнулся Стерхов.

Непонятное чувство заскреблось у Матвеевой внутри. Она бросила оценивающий взгляд на незнакомку.

Стерхов посмотрел на карту.

– Через пару километров будет ручей. Остановимся около него.

Туман начал рассеиваться. Солнце нестерпимо палило. Серая почва высохла и потрескалась под палящими лучами, плесень съежилась, почернела, грибоподобные деревья сморщились и поникли.

Путники изнывали от жары.

Наконец, они вышли на поляну, покрытую ярко-красными мясистыми растениями. Их листья словно надувные подушки устилали землю. Посреди поляны возвышался каменистый утес, из которого бил звонкий, искрящийся на солнце ручей.

– Привал, – сухо объявил начальник, снимая рюкзак.

Анализ воздуха не выявил опасностей и Стерхов, хоть и неохотно, разрешил снять шлемы.

На обеде все внимание было направлено на таинственную блондинку.

Фестстеперы выдвигали различные версии ее появления на планете: несанкционированная высадка торговцев людьми; на Нуклеусе Аурерусе тоже живут люди.

Девушка безучастно молчала, время от времени растерянно пожимала плечами. Она ничего не помнила. Но вдруг встрепенулась.

– Мне кажется, я была с такой же группой, как ваша, – тихо сказала она.

– Неужели вы совсем ничего не помните? – спросил Роланский, поправляя очки.

– Что-то мелькает в памяти, не могу ухватить.

Девушка грустно вздохнула.

– Удивляюсь, как тебя не сожрали местные твари, – сказал Стерхов.

Незнакомка пожала плечами и умоляюще взглянула на начальника экспедиции.

– Можно, я вздремну? Умираю – хочу спать.

– Мутная она какая-то, – задумчиво произнесла Вероника, провожая хрупкую фигурку взглядом, – Есть у меня предчувствие нехорошее…

Стерхов хитро прищурился.

– Матвеева, а ты часом не ревнуешь?

Вдруг лицо его вытянулось. Над незнакомкой, которая успела уже залезть в спальный мешок, возвышалось двухметровое существо с длинными тонкими лапами и острым, как циркуль жалом на непропорционально маленькой голове.

Одновременно с криком Стерхова, уродливое существо вонзило длинное жало… в толстый красный лист. Судя по всему, люди его совершенно не интересовали.

Члены экспедиции ожидавшие увидеть трагическую сцену, облегченно выдохнули. На всякий случай Стерхов подобрал с земли увесистый камень.

На поляну вышли еще трое таких же тварей. Своими острыми хоботами они протыкали мясистые листья и с характерным причмокивающим звуком выпивали растительный сок.

Утолив голод, животные не торопясь скрылись в лесу.

Упругие красные листья пружинили не хуже батута. Яна начала на них прыгать, забыв про усталость.

– Зорина, здесь тебе не детский сад, – одернул ее Стерхов, – займись делом.

Запасы питьевой воды кончались – Матвеева и Зорина получили указание проверить воду из ручья.

– Одну пробу дайте Саливанову, – распорядился Стерхов, – пусть посмотрит – нет ли там какой заразы.

Усевшись на красный лист-подушку, доктор занимался своей ногой. Он выглядел значительно лучше. Сделал пару уколов, зашитую рану помазал регенерирующей мазью.

– Фу-у, – облегченно вздохнул он, – кажется, сепсиса удалось избежать.

Роланский возился с костром. Он был тише воды.

Найденная девушка безучастно сидела рядом, погруженная в свои мысли.

У подножия утеса ручей образовывал небольшую заводь.

– Так хочется искупаться, – вздохнула Зорина, с тоской посмотрев на гладкую как зеркало поверхность воды. Тело под костюмом было влажным от пота.

Матвеева проверила водоем эхолотом.

– Глубина небольшая. Максимум два метра. По центру… что-то непонятное. Какое-то изменение плотности.

– А давай – ка опустим подводную камеру, – предложила биолог.

Девушки внимательно следили за отображавшимся на дисплее изображением.

На дне, примерно посередине заводи они разглядели нечто формой напоминающее огромные губы.

– Это еще что? Камни? – предположила Матвеева.

Вдруг «губы» разверзлись, камера закружилась, затягиваемая водоворотом и начала стремительно опускаться в бесконечный узкий туннель, уходящий вглубь земли.

Изображение пропало.

– Пожалуй, купаться здесь не стоит, – со значением произнесла Вероника.

Начальник экспедиции нашел для себя довольно странное на первый взгляд занятие. Он обрубал спутанные в клубок стебли красных растений, распрямлял и смазывал метровые отрезки горючей жидкостью.

– Что это вы делаете? – не удержался от вопроса Роланский.

– Готовлюсь к ночи, – коротко ответил Сергей.

Закончив исследования, Яна Зорина без стеснения разделась до трусов, взобралась на выступ утеса и встала под ниспадающие струи ручья. Наконец-то! Она даже глаза закрыла от блаженства. Вода смывала грязь, стресс, усталость.

Саливанов, случайно подняв взгляд, так и застыл с открытым ртом. Он предполагал, что под защитным костюмом спрятана прекрасная фигура, но такое великолепие сразило его наповал.

Стройная как тростинка, длинноногая, грациозная Яна поймала взгляд доктора и, лукаво улыбнувшись, помахала ему рукой.

Саливанов поднялся, и не замечая боли в ноге, заковылял к ручью.

Роланский аккуратно раздул огонь. Надо следить, чтоб угли еле тлели. При экономном расходовании запасов хватит на четыре дня. Ровно столько им осталось провести на этой планете.

Он задержал взгляд на заразительно смеющихся докторе и биологе. Когда мужчина и женщина вот так смеются – это верный признак взаимного влечения.

А ведь и в его жизни была любовь. Нет, не к жене. С ней он жил из боязни что-то менять, не хотел финансовых потерь, можно приплюсовать к этому своего рода мазохизм.

А вот Анжелика…

Жизнелюбивая, энергичная – она была полной противоположностью Анны. Анжелика устроилась в контору на должность секретаря. Невысокая, с полными бедрами евреечка. Она подкрашивала курчавые волосы хной и любила яркую бижутерию.

Она относилась к нему с искренним интересом и принимала таким, как есть, не пытаясь воспитывать и менять. Для жены он был средством для достижения желаемого, для Анжелики – желаемое, ради которого все средства хороши.

Светло – зеленое небо стало белым, затем начало быстро темнеть. Суетливая ночь выгнала солнце с небосклона. Зорина и Саливанов, стоя у водопада, любовались закатом. Их тянуло друг к другу. Она жаждала новых впечатлений, восхищалась его умом и зрелостью. Он был очарован молодостью и непосредственностью. Опасность обостряет чувства и инстинкты.

– Смотрите, какая красота! – сказала девушка, указывая на появившуюся в сумраке россыпь цветных огней. Они выписывали замысловатые узоры на фоне потемневшего неба.

– Действительно потрясающе! Кстати, можно и на «ты», – губы Саливанова расплылись в улыбке мартовского кота.

Гораздо больше, чем небо, его интересовало лицо Яны. Он читал его, как книгу. Все в нем было гармонично: чувственные губы, бесстыдно жаждущие страстей, точеный самовлюбленный носик, уверенные в своей исключительности дуги бровей. Лишь глаза не вписывались в общую картину. Они были слишком холодными для этого милого, почти детского лица. Глаза, в которых трудно было представить сочувствие или нежность. Это несоответствие еще сильнее будоражило доктора.

– Ты, наверное, любимица в семье, – вкрадчиво предположил он.

– У меня нет семьи, – спокойно ответила Зорина. Она уже давно привыкла к этому вопросу, – и парня, кстати, тоже нет.

Матвеева подошла к костру и заварила чай с мятой. Роланский и Стерхов протянули свои кружки.

– Восхитительно! – с чувством произнес юрист, отпивая глоток. За двое суток это было первое положительное высказывание, слетевшее с его уст.

– Это бабушка меня научила, – польщено улыбнулась Вероника. У костра стало спокойно и уютно, почти по-домашнему.

– Надо бы позвать… эту…, ну эту девушку…, – сказал Роланский, кивая в сторону одиноко сидящей незнакомки.

– Раз уж она не помнит свое имя, давайте сами назовем ее, чтоб хоть как-то обращаться, – предложила геолог, – например, Светлана. Она ведь такая светленькая…

Лицо Стерхова внезапно помрачнело.

– Нет, только не это имя. Так звали мою сестру… Она погибла.

– О-о, мне очень жаль, извините…, – Матвеева не знала, как сгладить неловкость.

– Ничего, забудь.

– Мне кажется, или этот фейерверк? – возглас Роланского разрядил напряженную тишину.

Начальник поднялся, хмуро посмотрел на небо. Матвеева встала чуть позади. Ей вдруг захотелось прижаться к его широкой сильной спине, укрыться от тревог и опасностей.

Саливанов и Зорина уселись на валуны возле ручья, наслаждаясь до дрожи в теле предвкушением страсти. Предвкушение приносит больше наслаждения, больше будоражит кровь, чем то, что уже «вкушаешь».

– Болит? – спросила Яна, осторожна проводя пальцами по бедру Романа.

– Когда ты так касаешься, я забываю о боли и обо всем на свете, – ответил он, накрывая прохладную руку девушку своей горячей ладонью.

Разноцветные огни были все ближе. Они складывались на небе в причудливые узоры, словно в калейдоскопе.

– Что это, метеоритный дождь? – встревожено спросила девушка, заглядывая доктору в глаза.

– Все сюда! Быстро! – громко закричал Стерхов. Было в его тоне нечто, заставляющее подчиниться беспрекословно.

Не прошло и минуты, как вся группа собралась у костра.

– Теперь слушайте меня внимательно, – грозно произнес начальник экспедиции, – вопросы будете задавать потом. Встаньте в круг и возьмитесь за руки.

На лицах фестстеперов появились недоуменные улыбки.

– Это что, какой-то ритуал? – недовольно проворчал Роланский. – Я не намерен…

– Я сказал: вопросы – потом! – рявкнул Стерхов.

Роланский побледнел, сжался и послушно встал в круг вместе с остальными.

– Теперь, – продолжил начальник экспедиции, заняв место между Яной и Вероникой – чтобы не случилось, не отпускайте руки…

Больше ничего сказать он не успел. Цветные огни окружили группу. Что-то ударило по барабанным перепонкам. По кругу пробежала волна беспокойства. Каждому нестерпимо захотелось спрятаться, убежать куда глаза глядят. Лица исказила мука.

Матвеева не могла больше терпеть. Ультразвук просверливал голову. Одна мысль стучалась в висках: «Бежать, бежать прочь!»

Вероника попыталась вырваться, но Стерхов до боли сжал ее руку.

– Стоять! – прорычал он.

Роланский со стоном опустился на колени, Яна прижалась головой к плечу Саливанова, новенькая стояла, крепко зажмурив глаза, и до крови кусала губу.

Цветные огни медленно кружили вокруг фестстеперов.

– Терпите, не отпускайте руки! – хрипел начальник экспедиции.

Вдруг мясистые листья-подушки раздвинулись, и на поверхность выбрался меховой шар размером с крупную собаку. Только по небольшим, поблескивающим в полумраке глазам можно было определить, что это животное.

Существо встало на задние лапки, беспокойно повертелось в разные стороны, подскочило и побежало, подпрыгивая на пружинящих листьях. Тут же огни, словно стая пчел налетели на него. Раздался короткий писк. Через минуту светящаяся стая взмыла в небо и умчалась прочь.

Члены экспедиции с ужасом смотрели на доблеска обглоданные кости – все, что осталось от пушистого зверька.

– Эти огни встречаются и на других планетах. Мне рассказывали о них старые опытные проводники. «Салют смерти» – вот как это называют. Никто толком не знает, какова его природа: живые ли это существа или … Бог весть что.

Потрясенные недавним происшествием фестстеперы, сидели вокруг костра и как завороженные слушали Стерхова.

– Ультразвук этих тварей вызывает у человека и животных тревогу, панику, неконтролируемое желание убежать, спрятаться. «Салют смерти» реагирует на движение – набрасывается на жертву.

Держаться за руки – это лучший способ противостоять. Ощущение, что ты не один снижает уровень тревожности, не позволяет панике завладеть мозгом. Да и к тому же рядом может оказаться кто-то менее восприимчивый к ультразвуку, тот, кто вовремя удержит…

Стерхов выразительно посмотрел на Матвееву.

– Значит, с нами могло случиться то же, что и с тем несчастным пушистиком, – тихо произнесла Яна.

– Когда же, в конце концов, появится связь! – простонал Роланский, нервно теребя встроенный в шлем коммуникатор. – Мы, практически безоружные, брошены на произвол судьбы!

– Но не оставят же они нас здесь?! – как-то не уверено спросила Зорина.

– Возможно, нас уже ищут, – поддержала ее Вероника.

– Сергей, а вы что скажете? – пристально всматриваясь в сумрачное, суровое лицо начальника экспедиции, спросил Саливанов.

Стерхов неторопливо помешал угли. Он явно тянул с ответом.

– Поживем – увидим, – наконец, неохотно ответил начальник экспедиции, не поднимая глаз.

Довольствуясь светом от костра, фестстеперы кое-как латали порванные защитные костюмы.

Тихая, почти незаметная блондинка подошла к Стерхову, безуспешно пытавшемуся вставить нить в игольное ушко.

– Давайте, я вам помогу, – предложила она. Отсветы пламени падали на ее хрупкую фигурку, на бледное лицо в венке золотистых волос, придавая сходство с ангелом.

– Глупо отказываться, когда такая красотка просит, – ответил начальник в характерной манере.

Матвеева бросила в сторону девушки недобрый взгляд.

– Можете называть меня Лилей, мне нравится это имя, – со смущенной улыбкой произнесла таинственная блондинка, ловко орудуя иглой.

Бросили жребий. Первую половину ночи выпало дежурить Стерхову, вторую – Роланскому.

Фестстеперы натянули палатки и улеглись в спальные мешки.

Жизнь в лагере замерла. Однако планета продолжала жить своей жизнью. Из леса периодически доносились протяжные трубные звуки – вероятно, кричало какое-то животное.

Ближе к полуночи из прикрытых мясистыми листьями нор выползли пушистые существа. Начальник экспедиции смутно различал их очертания в темноте. Близко они не подходили, опасаясь огня.

Стерхов заполнил электронный журнал и задумался:

«А все-таки стойкие ребята попались, не то что в прошлый раз. Ни самоубийств, ни поножовщины. Даже в милосердие играют. Но как там оно дальше сложится… Стоп. Первое правило проводника – не привязываться к группе».

Стерхов следовал этому правилу не только в работе, но и в жизни. Когда ни к чему не привязан, ничего и не страшно потерять. Ты свободен.

Вдруг глаза разглядели в темноте силуэт человека. Тень метнулась между палатками.

Начальник экспедиции протянул руку к пистолету, заткнутому за голенище. Это оружие он всегда брал на крайний случай, никто из членов экспедиции не должен был о нем знать.

В темноте что-то зашуршало, раздались странные причмокивающие звуки.

«Какая-то дикая сволочь пожирает наши запасы», – решил Стерхов. Тихо ступая по листьям – подушкам, он пошел на шум. Вскоре стало ясно, что звуки раздаются из палатки Саливанова.

Решив, что жизнь доктора в опасности, начальник экспедиции, сжал пистолет в руке, включил фонарик на рукаве защитного костюма на полную мощность, чтобы ослепить непрошеного гостя, и резким движением распахнул палатку.

Стерхов готов был увидеть, что угодно, но только не сцену из фильма для взрослых с доктором и Зориной в главных ролях.

Начальник экспедиции на какое-то время потерял дар речи. Девушка испуганно вскрикнула и спряталась в спальном мешке. Саливанов глупо моргал глазами.

– Вот, черт! – громко ругнулся Стерхов и поспешно вернулся к костру.

Через пару минут черный силуэт вновь мелькнул между палатками – Яна возвращалась восвояси.

Проводник криво усмехнулся и покачал головой. Часы показывали два. Его дежурство закончилось.

– Что, уже пора? – Роланский застонал, нащупал очки, кое-как протерев стекла, надел. Сейчас он люто ненавидел Стерхова, потревожившего крепкий, блаженный сон.

– Если что, разбуди меня, – сладко зевнув, сказал начальник и, покряхтывая, залез в свой спальник.

Еще до конца не проснувшийся юрист оглядел вверенную ему территорию. В нескольких метрах от лагеря копошились пушистые зверьки. Из меховых шаров с любопытством глядели горящие в темноте глаза.

Роланский решил прогнать их от греха подальше. Он взял один из заготовленных Стерховым факелов, поджег от костра и, сделав грозное лицо, сделал несколько шагов в сторону животных. Они как по команде замерли и настороженно уставились на человека.

– Пошли прочь! Прочь, я сказал! – размахивая факелом, прикрикнул юрист и для большего эффекта топнул ногой.

Меховые шары кинулись врассыпную.

Довольный собой Роланский вернулся к костру, голова отяжелела и как-то сама собой опустилась на толстый лист-подушку. Юрист не заметил, как задремал.

Он проснулся от ощущения чужого взгляда. Открыл глаза и испуганно ахнул. Рядом с ним на корточках сидела таинственная блондинка. Лицо ее словно окаменело, глаза горели нечеловеческой злобой, в руке была зажата вилка.

Рот девушки начал уродливо кривится, она замахнулась, целясь вилкой в глаз юриста. С неожиданной прытью мужчина откатился в сторону, избежав удара. Недоумение в его глазах сменилось ужасом.

Обезумившая девушка, потеряв равновесие, упала на бок, но быстро вскочила и снова бросилась на Роланского. Она опрокинула его на спину и опять попыталась попасть вилкой в глаз. Но юрист перехватил ее руку.

Внешне хрупкая, беззащитная Лиля, как она просила ее называть, оказалась на удивление сильной. Преодолевая сопротивление, рука с вилкой неумолимо приближалась к глазному яблоку мужчины. Острые зубья отражали пламя костра.

Роланский опомнился и закричал что было мочи:

– На помощь! Помогите!

В тот же миг златоволосая красотка отпрянула, схватила оставшийся с ужина контейнер с едой и, как ни в чем не бывало, принялась есть.

Разбуженные криком фестстеперы повылезали из палаток.

– Что произошло? Что случилось? – спрашивали они наперебой.

– Она, она…хотела выколоть мне глаза! – с трудом проговорил юрист, указывая на Лилю, спокойно поглощавшую пищу. На ее ангельском личике читалось недоумение.

Вероника, Яна и Саливанов хором захохотали, они хватались за животы, не в силах успокоиться.

– Ой, Роланский, ой насмешил, – захлебываясь смехом, выговорил доктор.

– И присниться же такое! – немного успокоившись, сказала Матвеева.

– Может, она хотела съесть ваши глаза? – сострила Яна, и все трое снова прыснули. Блондинка тоже расхохоталась.

Только Стерхов стоял с хмурым, сердитым лицом.

Обескураженный Роланский махнул рукой, поняв, что ничего не докажет.

– Идиоты! Еще поплачете, – пробубнил он себе под нос.