Глава 4. Станция Киры
Санитарно-гуманитарная станция представляла собой бетонное двухэтажное здание, правая часть которой была большим помещением, с въездом для транспорта и небольшими расположенными один за другим окошками выдачи гуманитарной помощи. Помещение использовалось и как гараж и как склад. Слева был медицинский блок, где оказывали посильную помощь больным, попутно брали анализы и изучали развитие мутаций у остатков местного населения. А на втором этаже жил весь коллектив станции.
– По одному! По одному! Всем хватит! – кричала Кира, в толпу щемящихся и толкающихся мутантов.
За окошком стояли лаборанты доктора, сканировали бирки на руках и выдавали по одному ящику гуманитарной помощи на человека.
– Пит! Остаешься за главного, я в сан часть!
Кира быстро и уверенно пошла в противоположную сторону, на ходу одевая халат.
– Катя! За мной!
Худенькая белобрысая девушка послушно пошла за доктором.
Ник сидел на ящике возле вездехода и смотрел, как командует доктор Кира.
– Пит, Катя, постоянно новые люди, – думал он, единственный кто тут безвылазно находится это док.
Кира снова вошла, поправляя хвостик на голове и направилась к Нику.
– Ник, милый, еще два часа, окей? Раздадим, закроем и поедем. Ребята сейчас загрузят анализы, а мы с тобой попьем чай, идет?
– Ууу, – промычал недовольно Ник.
– Ну, пойдем! Ты же не откажешь девушке? – сказала Кира, пытаясь изобразить из себя смущенную девчонку.
Ник рассмеялся, глядя на эту комичную сценку.
К слову, Кира была стройная женщина, лет тридцати семи, и достаточно хорошо выглядела для своего возраста.
– Ну ладно, пошли, – проговорил Ник сквозь смех.
Кира села напротив Ника, энергично размешивая чай в кружке.
– Что у вас нового? Сто лет не была в «Обители».
– Все также, сыро, грязно.
– А ребята?
– Джафар ворчит, Нелли причитает, а профессор со своей свитой не вылезает из бункера. Виктор по-прежнему пробы собирает, Шульц по своим антеннам носятся, Рик если не взрывает, то спорит с Виктором или молчит как всегда.
– Я смотрю весело у вас как, – улыбнулась Кира. А я не успею привыкнуть к одним, как других присылают.
– Да, уж, только и делаю, что твою гильдию вожу на площадку и обратно.
– Скоро, кажется, и возить некого будет. Вон шесть человек осталось, не считая охрану.
– Не захотели возвращаться?
Кира порывшись в выдвижном ящике стола, втащила бумагу.
– На вот, полюбуйся.
Ник бегло прочитал – В связи со сложным экономическим положением в стране… так, так, так… правительством страны не выделен бюджет… ммм… проводится частичное сокращение персонала… отделения Международной ассоциации химико-биологического контроля…
– Вот так! Скоро одна тут останусь. Боюсь, Нордмана та же участь ждет.
– Да езжай ты домой, не женское это дело.
– А кто меня там ждет? – с грустью проговорила Кира, Нелли к внукам поедет, старик тоже, Нордман к жене и детям, Шульц тоже, Витю невеста ждет, Рик с Никой уедут, ты… а ты молодой, у тебя все впереди, – уже с улыбкой продолжила она.
– Ой, ладно уговорила, переезжай ко мне, – пошутил Ник.
Дверь открыл один из лаборантов, и отчитался об окончании мероприятий.
– Ну все, можно ехать, – сказала Кира, убирая со стола.
– Я пока прогрею машину, – ответил Ник, выходя из кабинета.
Помещение наполнилось гулом, работники с не довольствием посматривали на вездеход, выпускавший клубы выхлопных газов.
Кира спустилась в теплом комбинезоне, и теперь уже не была похожа на делового доктора.
Ворота со скрежетом откатились, и машина выкатилась наружу.
– Как же мне они надоели, проговорила она, их показушность, лицемерие, все одинаковые, даже внешне. Откуда они берутся! Такое ощущение, что их там клонируют и отправляют ко мне. Даже поговорить не с кем Ник!
– Зомби, Кира, зомби, они всегда были, массовое сознание. Ешь – что дают, делай – что все делают, живи так – как показывают. Сознательное рабство. Это политика.
– Скорее бессознательное. Это конечно началось давно. К примеру…. Вот ты Ник, любишь читать?
– Ну, я же не родился с гаечным ключом в руках, кроме сертификата механика, у меня есть гуманитарное образование, и не поверишь, мне предлагали остаться на кафедре зарубежной литературы.
– Я не хотела тебя обидеть, – Кире стало немного неловко, – я не о том. Вот вспомни, что писали еще 70 лет назад, ведь еще тогда многие увидели, куда катится наше общество.
– Унифицированное и шаблонное, – добавил Ник.
Кира задумалась.
– Я иногда думаю, почему там… Во «внешнем» мире. Я никогда не встречала таких…
– Каких таки?
– Таких как ты, как Вик, как Рик.
– А где бы мы встретились Кира. Максимум на приеме у тебя. И вряд ли бы мы там разговаривали о жизни.
– И тут ты прав. Мы люди закрытые, не выбрасывающие на показ, на всеобщее обозрение то, что свято храним в себе. Нам не нужно всеобщее одобрение. Мы умеем мыслить самостоятельно. Не подражаем, не подстраиваемся…
– А ты когда-нибудь пыталась стать как все?
– Да, но я другая, это не замкнутость, это не комплексы, я просто другая. Мне скучно, а то и противно быть частью массы.
– Представляю, как нелегко было твоим родителям, когда ты была подростком, – пошутил Ник.
Кира улыбнулась и продолжила, – а ты, ты никогда не чувствовал себя одиноким?
– Всегда… всю жизнь, и сидя в четырех стенах и с веселой компанией друзей. Раньше это чувство прямо разрывало меня, что-то горело внутри. Но позже, я старался держать в себе всю эту бурю недовольства что ли… Потом повзрослел, жизнь то не сказка, и в большем счете старался просто выжить в этом мире, найти свой уголок. Стал сдержанней, стал остывать, но иногда срывался и делал какие-нибудь, глупости.
– Какие? – полюбопытствовала Кира.
– Нуу… просто нервный срыв. Представь что перед тобой река, она бурная, холодная и широкая. Ты точно знаешь что утонешь, дойдя до середины. Ты можешь найти мост, а можешь поплыть. Что ты сделаешь?
– Знаешь, иногда так и хочется поплыть… – Кира снова погрузилась в мысли, смотря на бесконечную дорогу, вырываемую из покрова тьмы лучами фар и поедаемую вездеходом.
Путь в неизвестность, думала она, вот так и бродим мы одни во тьме. Кто-то ищет мосты через реку, слышит ее шум, видит ее, фотографируется на ее фоне. А кто-то погружается в нее, ощущает ее мощь, глотает ее воды, противопоставляет ей свои силы, борется, движется и скрывается под пеной волн…
– Ник. А как бы ты хотел жить? – спросила Кира, выйдя из-под гипноза дороги.
– Как человек, – недоумевая, ответил Ник.
– А как он должен жить, по-твоему?
– Осознанно. С целью. Не как животное. Не подумай что я мазохист, но безделье – вырождает в человеке всю его человечность. Я не говорю, что всех надо загнать в шахты и заставить вкалывать по двадцать четыре часа в сутки, но и превращать человека в домашнего кота тоже не следует. Это же умственная, в первую очередь деградация, которая в последующем приведет к тому, что останутся одни животные и потребительские инстинкты.
– Я поняла. Ты любишь свое дело?
– Да.
– Ага, ты занимаешься своим любимым делом, плюс работаешь на благо науки. Так получается, ты живешь, по-человечески.
– Знаешь, по сути, да, только не хватает основного – человеческих условий для работы. Когда не мерзнешь в полуразрушенном ангаре; когда не пытаешься реанимировать запчасть, которую давно уже пора отправить на свалку. Когда элементарно – инструмента нет! И оплату как сейчас, чтобы забыть про насущные проблемы.
– Значит, заниматься любимым делом не завися от финансовых обстоятельств?
– Как всегда, весь мой поток сознания – одной фразой, – ответил, Ник с улыбкой.
– Я читаю твои мысли, – сказала Кира, нарочно прищурив глаз, и сверля взглядом Ника.
Ника всегда забавляло, когда Кира валяла дурака.
– Кир, а сама что думаешь?
– Я вот думаю, как бы все было замечательно, если бы мы встретились не сейчас и не такими: потрепанными, остывшими и избитыми судьбой. А тогда, когда нам это нужно было больше всего на свете. Ну почему Ник, почему все приходит так поздно… – погрустнев, продолжила Кира, знаешь Ник, вот за это я тебя и люблю. За то, что можно поделиться с тобой мыслями, о которых другие стараются не думать.
– А встретила бы ты меня лет десять назад, точно не полюбила бы, а пять лет назад… ну может стали бы приятелями, но не больше. Все что мы пережили, все через что мы прошли и сделали нас теми, кто есть мы сейчас.
– Счастье несчастных, – констатировала Кира.
– Знаешь, а как по мне, это самые счастливые годы, за все время моей, уже взрослой, жизни. Меня все тут устраивает за исключением твоих подопечных и ужасного состоянии базы. Я впервые спокоен, за все эти годы. Я впервые занимаюсь любимой работой, вношу вклад в науку, путешествую по неизведанному миру как первооткрыватель, вокруг красивая, дикая природа, замечательный коллектив. Да, честно говоря, уже и не думал, что вот так буду ехать и вести интеллектуальную беседу с умной и красивой девушкой.
– Всегда – пожалуйста, – ответила Кира, без смущения, но с умной – ты погорячился. Откуда в тебе столько мудрости, я поражаюсь.
– Повзрослел, ответил Ник, кто-то взрослеет раньше, а кому-то как мне надо до тридцати по граблям ходить…
Послышался хлопок и из под капота повалил пар…
– Ну нет, только не сейчас, – Ник устало положил голову на руль.
– Что случилось, – Кира испуганно посмотрела на Ника.
– Посветишь? – сказал он, повернувшись лицом к Кире.
– Хорошо, – Кира достала фонарь из набедренного кармана комбинезона.
Ник поднял крышку капота, и клубы пара взвились вверх.
– Патрубок лопнул, док, считай, что это разрыв вены, надо наложить жгуты и остановить кровь.
– Окей, буду твоим ассистентом, – ответила она.
Ник открыл ящик с инструментами, отдал Кире весь необходимый инвентарь и на половину исчез под капотом. Время от времени он высовывал руку для смены инструмента.
– Жгут!
– Есть жгут.
– Хомут!
– Еще!
– Отвертка!
– Пассатижи!
– Чего?
– Ну, типа зажима там стоит.
– Ааа, вот, держи!
– Адреналин 2 кубика!!!
Кира машинально, начала было рыться в ящике, но поняла шутку и рассмеялась.
– Ты все там? Пульс есть?
– Жить будет, – проскрипел Ник, выбираясь из недр моторного отсека, но требуется госпитализация. Пойдем, замерзла, наверное. Мне-то не привыкать, каждую неделю что ни будь, отламывается.
– С тобой хоть куда, – радостно провозгласила Кира, взбираясь в кабину, умничка, любое корыто заведешь!
Двигатель вновь загудел, и вездеход продолжил движение.
Земля вновь скрывалась под колесами, и фары разрезали темноту, а вдали виднелись одинокие красные огни обители.