Фрагмент 20
Главный инженер химического народного предприятия имени Роберта Лея Рихард Хоффмайер внимательно смотрел на гостя, приглашенного им свою виллу.
– Интересно вы рассуждаете, пастор. И чего, по вашему мнению, больше в человеке – человека или животного?
Седовласый сухопарый пастор Шмидт тихо улыбнулся.
– Скорее буддистам пристало рассуждать о подобном, а не христианам. Но думаю, что и животного, и человеческого в людях отмерено поровну.
Хоффмайер кочергой со свастикой поправил в камине дрова. Ранняя весна 1945 года выдалась зябкой.
Кроме него и пастора, на вилле никого не было, прислугу он предусмотрительно отпустил.
– Почему так? – спросил Хоффмайер, не оборачиваясь.
– В противном случае что-нибудь одно давно бы уже победило.
– Вы рассуждаете, исходя сугубо из здравого смысла. Но ведь далеко не всегда миром правит здравый смысл.
– А что, по-вашему, правит миром?
Пастор теперь улыбался не только тихо, но и мудро.
– Для вас это, видимо, должен быть Господь Бог, – вымолвил Хоффмайер. – Для буддистов – колесо сансары, карма, реинкарнация. Для нацистов – НСДАП, для коммунистов – заповеди истинного строителя светлого будущего.
– Вы знаете все ответы на все свои вопросы… или не все?
«Скучно знать все ответы, – подумал Хоффмайер. – Гораздо интереснее было бы узнать, зачем Мелинда нарядила меня в маску Анубиса. Она точно одарена прихотливым и богатым воображением. Мне гораздо больше импонировала ипостась Сержа Фаберже, чем образ безупречного штандартенфюрера из немецкой разведки. Но все это пройдет. Когда-нибудь…»
– Скоро здесь будут русские, – заметил пастор.
«Русские уже давно здесь», – мысленно усмехнулся Хоффмайер-Фаберже.
– К тому времени вы уже окажетесь в Швейцарии, – произнес Фаберже вслух. – Я приготовил вам хорошие лыжи. И коридор на границе. Дойдете?
– С божьей помощью, – улыбнулся пастор.
– Разумеется, – усмехнулся Хоффмайер. – В вашем досье имеется пометка, что вы несколько лет занимались лыжным спортом …
– Мы, немцы, любим с дотошностью изучать досье на близких, – улыбнулся пастор.
«А кто ж не любит», – горько подумал Фаберже.