Теория струн. Глава 1. в которой Уолтер Хант и Ганнибал Мэтью едва не становятся жертвами собственной жадности, чудом выпутываются из передряги, но тут же попадают в другую. (Дмитрий Янковский, 2016)

© Дмитрий Янковский, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Уолтер Хант получил такой мощный удар кулаком в челюсть, что бьющие в глаза прожектора на миг померкли, а вот внутреннее пространство под черепом, наоборот, осветилось разноцветными искрами. Публика вокруг ринга взревела от восторга, а сам Хант, потеряв равновесие, чуть не грохнулся на ковер. Не смотря на почти полную потерю ориентации, он схватился рукой за канат ограждения и нанес мощный удар ногой назад. Он не знал, находится ли там противник, но в такой ситуации надо просто прикрыться ударами, иначе точно ляжешь от добивающего.

Повезло. Торжествующий противник ринулся добивать поверженного, как ему казалось, Уолтера, и не успел прикрыть нижнюю часть туловища. Удар ногой пришелся ему точно в пах, словно у Ханта не нога была, а ракета со специфической системой самонаведения. Здоровяк хрюкнул, взвыл, присел, согнулся пополам, а Хант, все еще не видя, только на звук, нанес два сокрушительных удара. Противник рухнул на спину, как шкаф, у которого подломились две ножки из четырех, выбив из ковра облако пыли, сверкающей в лучах прожекторов.

Ориентация постепенно восстанавливалась, и Уолтер разглядел, как в полутьме на трибунах беснуется толпа зрителей. Часть, несомненно, радовалась. Но это была малая часть. Остальные, кто поставил на здоровяка, выкрикивали оскорбления в адрес Уолтера, бросали скомканную бумагу и полупустые пивные банки.

Охранники, пару раз пальнув в воздух из ружей, толпу утихомирили, но Уолтер волновался по другому поводу. Зрители всегда чем-то недовольны, на любом раунде боев без правил. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Такая это суровая развлекуха. Зрителей в расчет брать просто глупо. Они выполняют лишь одну функцию, функцию стада, приносящего деньги в клуб «Шахматная улыбка». И оставляющего их тут. Бояться следовало не стада, а пастуха. И его волкодавов. То есть, Макса, владельца клуба, и его личной гвардии.

К тому же у Макса была вполне конкретная причина выразить недовольство, чего уж там. Они договорились с Уолтером, что тот ляжет во втором раунде и получит свои, честно заработанные, деньги. Но у Ханта имелись обстоятельства, побудившие этот договор нарушить. А значит, надо было делать ноги, пока его не прищучил Макс.

Конечно, на публике владелец клуба никакой агрессии не проявит, иначе его толпа разорвет, за проведение подставного боя. Нет, все начнется чуть позже. В раздевалке, к примеру.

Уолтер помотал головой, так как в ушах еще свистело от полученного удара, поднял руки, приветствуя зрителей, похлопал по плечу рефери, объявившего о победе, потом перемахнул через канаты ограждения и направился в сторону раздевалки. Он заметил, что его уже пасут. И не охранники, конечно, тем знать таких тайн не положено, а двое личных гвардейцев Макса с китайскими рожами.

Действовать надо было быстро. Проходя мимо здоровяка, охранявшего с ружьем выход между трибунами, Хант неожиданно схватился за ствол, и тут же зарядил верзиле коленом в пах. Бедняга согнулся, а ружье осталось в руках Уолтера. К сожалению, заряжено оно было резиновыми пулями десятого калибра, а не свинцом, но это, в принципе, тоже не плохо.

Не давая охраннику возможности разогнуться, Хант нанес ему мощный удар прикладом в челюсть, чем отправил его в глубокий нокаут, тут же вскинул ружье к плечу и, метров с двадцати, взял на прицел одного из ринувшихся к нему китайцев. Ружье грохнуло, поддав добрым пинком в ключицу, а китаец словно сходу налетел на невидимое препятствие. Здоровенный резиновый шарик так припечатал ему в грудь, что у китайца ноги от земли оторвались, после чего тот грохнулся на пол.

Не тратя времени, Хант рванул к выходу. Толпа, не понимая, что происходит, тоже пришла в движение. Но это сейчас было скорее на руку. Перепуганные, озлобленные, возбужденные зрелищем люди вскакивали со своих мест, толкались, дрались, пытались тоже пробиться к выходу. Эта стихия подхватила второго китайца, и смела с выбранного им пути.

Хант с разбегу, одним пинком, вышиб дверь и выскочил в коридор. Конечно, там уже были охранники с ружьями, но было бы совсем уж наглостью рассчитывать, что никто и никак не отреагирует на развивающиеся события. Уолтер пальнул с бедра, и вроде попал, но и с противной стороны грохнули ружья. Одна из резиновых пуль попала Уолтеру в левую руку, вызвав такой приступ боли, что у того чуть глаза из орбит не вылезли. К счастью, через двери в коридор прорвалась толпа, охранники стрелять в сторону людей поостереглись, тогда как Уоэлтер получил тактической преимущество. Пальнув с короткой дистанции в гущу охранников, он пинком открыл боковую дверь, ведущую в сортир, заскочил туда, и использовав ружье в качестве подпорки, заблокировал вход.

Рука болела немыслимо, но лучевая кость уцелелела, что, в принципе, можно было считать достижением, так как из таких передряг мало кому удавалось выйти вообще без потерь.

Сорвав с унитазного бачка крышку, Хант разбил ей оконное стекло, за которым виднелись толстые прутья стальной решетки, а за ними спасительные улицы ночного города. Хант прильнул к окну и выкрикнул:

– Ганни, я тут! Жми!

Снаружи взревел мощный мотор. Цепь, пристегнутая альпийским карабином к решетке, рыком натянулась, и вынесла последнее препятствие, отделявшее Уолтера от свободы. За дверью грохнули выстрелы, вынося из нее щепки, а из покрытых кафелем стен белые брызги. Треляли боевыми, шуточки кончились. Уолтер запрыгнул на подоконник. Несколько пуль, с басовитым шмелиным звуком, прошили воздух в паре дюймов от головы.

Выпрыгнув из окна, Хант со всех ног бросился к поджидавшей его бело-зеленой «Хонде», отстегнул от петли цепь с решеткой, и плюхнулся на пассажирское кресло. Левая рука опухла, пальцы слушались плохо.

Сидевший за рулем Ганнибал Мэтью тут же до пола вжал педаль акселератора. Из-под завизжавших задних колес вырвались облака дыма, а машина рванула вперед, как из катапульты.

– Погоня! – спокойно заметил Мэтью, глянув в зеркало заднего вида.

За ними, взревывая моторами и разгоняя ночную тьму ксеноновым светом фар, мчались два черных «Шевроле Тахо».

– На этих зерноуборочных комбайнах им за моей ласточкой не угнаться! – уверенно заявил Ганнибал. – Только пристегнись, ты и так плохо выглядишь.

Хант глянул на себя в отражение на лобовом стекле. Бой даром для него не прошел, на левой скуле виднелся кровоподтек, а глаз открывался с трудом.

– Я бы на тебя посмотрел, как бы ты выглядел после такого… – пробурчал Уолтер.

– У меня, дружище, чуть другая специализация.

Это было правдой. Если Хант пополнял свой карман за счет незатейливых азартных игр и боев без правил, то Ганни неплохо справлялся с нелегальными ночными гонками по городу, и без раздумий ввязывался в официальные покерные турниры.

– Вот и продемонстрируй, – посоветовал Уолтер.

«Хонду» занесло, и в этом контролируемом заносе Ганнибал без видимых усилий, не сбавляя скорости, вписался в девяностоградусный поворот. Водители Макса, похоже, такими навыками не обладали. Один из внедорожников в поворот не вписался, хватанул бампером фонарный столб, пронесся по тротуару, высекая бортом искры из стены здания, и значительно отстал, так как водитель, с перепуга, вынужден был сбросить скорость. Второй был половчее и, обогнав товарища, продолжил погоню.

– Одному каюк, – уверенно заявил Ганни.

– Это с чего?

– Он в столб въехал, повредил радиатор, значит, мотору жить осталось минуты две.

Позади раздался вой очереди из скорострельного «Ингрема», слева от «Хонды» из мостовой полетели искры.

– Вот этого я не люблю, – признался Мэтью, снова выкручивая руль. – Это неспортивно.

Инерционный ремень безопасности вжал Ханта в кресло, мешая центробежной силе бросить его на дверь.

– Оружие есть? – спросил Уолтер.

– Ты же знаешь, я не любитель!

– Твою мать…

Пришлось заткнуться, и положиться на водительское мастерство Ганни. Но тот, надо признать, с задачей справлялся на совесть. Один из внедорожников, действительно, отстал, и видно его не было. Другой держался на хвосте, но Мэтью не давал сидящим в нем китайцам вести хоть сколько-нибудь прицельный огонь, то и дело уходя в дрифт на крутых поворотах.

– Держится, гад, – сквозь зубы процедил Ганни. – Надо выбираться на более оживленную улицу.

– С ума сошел? Нам только в пробке застрять не хватало!

– Не дрейфь, дружище! Все будет люкс! Пробки нам не нужны, но небольшой трафик не помешает. Я то в «шашечки» играл, будь здоров, а насчет мастерства узкоглазых у меня есть некоторые сомнения.

Спорить было глупо. Ганни знал ночной Нью-Йорк лучше, чем интимные прелести собственной подружки, с которой встречался точно реже, чем гонял по городу. Вскоре машин вокруг, действительно, прибавилось.

– Ну, пусть теперь постреляют, – с усмешкой произнес Мэтью.

Сам он без видимых усилий гнал «Хонду» по дороге, обходя машины медлительных горожан одну за другой.

– Копов, наверняка, уже вызвали. – Хант добавил половник дегтя в кастрюльку с медом.

– Это мне не интересно, дружище, это мои, поверь, трудовые будни. За такой куш, как мы с тобой сейчас сорвали, мне бы пришлось гонки три провести. Если не больше. Там копов тоже никто не отменял.

– Сколько вышло? – С подачи товарища Хант вспомнил о деньгах.

– Семьдесят штук всего, по тридцать пять на рыло.

– Ни фига себе! – Хант потер руки. – В чем ты вынес такой куш?

– Узел из ветровки сделал. – Ганни жестом показал на заднее сиденье.

Там, действительно, лежал целый ворох купюр в застегнутой на молнию куртке.

– Круто.

– Ну, идея насадить на кукан Макса была твоей, – признал очевидное Мэтью. – Ставки на твой выигрыш шли один к пятнадцати, Макс накрутил. Он ведь был уверен, что ты проиграешь. Так что мы с тобой выгодно вложили деньги.

– Еще бы ноги теперь унести. – Хант поморщился, шпошевеливая пальцами травмированной руки.

– Унесем, – пообещал Мэтью.

Проскочив мост, они вылетели в расчерченные, как по линейке, кварталы Джерси. К сожалению, машин в ночной час почти не было, а разогнаться во всю мощь на темных улочках, где под колеса мог выскочить какой-нибудь бомж, Ганнибал не решался. Так что китайцы начали нагонять. Они на бампер могли принять кого угодно, без ущерба для ходовых качеств, а вот легкая «Хонда» по характеристикам прочности заметно проигрывала.

И вдруг произошло то, чего не ожидал никто. «Хонда» ярким снарядом пронеслась через перекресток на желтый сигнал светофора, тут же зажегся красный, и когда на пересечении улиц оказался «Тахо» преследователей, в него, на полном ходу, врезался огромный бронированный фургон, какие используют для перевозки банковских ценностей. Удар был такой силы, что «Тахо» сплющился и взорвался, даже не успев отлететь в сторону, поэтому по дороге закувыркался лишь смятый пылающий остов. Броневик имея большую массу, меньше отклонился от траектории, но досталось и ему. Головы водителя и сидящего рядом охранника буквально размазало по пуленепробиваемому лобовому стеклу, залив всю кабину кровью. Фургон занесло он опрокинулся на бок, и заскользил по асфальту, сметая на своем пути пожарные колонки, парковочные автоматы и пристегнутые к столбам велосипеды. Пыли поднялось столько, что она, в лучах фонарей, напоминала полноценную дымовую завесу.

Ганнибал глянул в зеркало заднего вида и хотел свернуть обратно к мосту, но Хант выкрикнул:

– Стой!

Мэтью знал друга не первый год, а потому сразу понял, что у того на уме. Он ударил сначала по тормозам, а потом врубил заднюю передачу. Воя трансмиссией, «Хонда» разогналась, развернулась на сто восемьдесят градусов, проехала перекресток и остановилась у перевернувшегося фургона. Рядом из сбитой пожарной колонки вночное небо била тугая струя воды.

Редкие прохожие разбегались, опасаясь, что стали свидетелями то ли ограбления банковского броневика, то ли разборки между бандитами. Водители так же, либо сворачивали, либо спешили проехать как можно скорее.

Из приоткрывшейся задней двери фургона на асфальт вывалился парень в черной форме и бронежилете, выронив из рук штурмовую автоматическую винтовку. Похоже, он сильно пострадал при ударе, и находился в шоковом состоянии. Ганни поднял винтовку, снял с предохранителя и пару раз пальнул одиночными в воздух. Тут же все без исключения водители начали сворачивать на перекрестке, стараясь объехать опасное место.

– Слушай, да он узкоглазый! – удивлено воскликнул Уолтер, глядя на пострадавшего.

– Китаец, – согласился Мэтью. – Или япошка, сто пудов.

– Или якут, – иронично добавил Хант.

Он, орудуя только здоровой рукой, оттащил контуженного в сторонку, и распахнул дверь фургона. Внутри лежали еще пятеро, с неестественно вывернутыми конечностями. Пол был залит кровью, а посередине, зажатый в амортизирующем станке, виднелся черный контейнер, размером со стопку книг. Больше ничего внутри не было, если не считать оброненного оружия. Ганнибал отстегнул контейнер и взвесил его в руке.

– Подозрительно легкий, – с сомнение заметил он.

– Херня, – возразил Хант. – В броневиках возят только ценные вещи. Берем и сваливаем. Там разберемся.

Все поверхности бокса были гладкими, и держать его было не за что. Пришлось Ганни сунуть его под мышку. Уолтер собрал за ремни три автоматических винтовки, которые можно было без проблем продать через знакомого дилера, после чего они с Мэтью поспешили вернуться в машину и дать деру.

– Как думаешь, что в нем? – спросил Хант, когда они устроились на сиденьях.

– В контейнере? А есть разница? – Ганни рванул машину с места, и вырулил в сторону моста.

– Может, и есть. Я-то ожидал найти в броневике кучу денег.

– Это я понял, – усмехнувшись, ответил Мэтью.

– Ну. А тут хрен знает что. Может эта хрень вообще ценности не представляет. Точнее представляет ценность для какого-нибудь толстосума. Может это трусы его любимой бабушки.

– Тогда уж панталоны! – Ганни заржал. – Что ты предлагаешь?

– Выкинуть его на хер, – серьезно заявил Хант. – Прикинь, что с нами будет, если какой-то хрен при бабосах узнает, что мы сперли панталоны его любимой бабушки? Он нам глаза на жопу натянет.

– Ну… Логика есть. А вдруг там камни? Такие, со слоновье яйцо размером. Нет?

– Ты – аферист, – хмуро ответил Хант. – Гребанный. Ты собираешься нас втравить в авантюру. Нет? А мне, может, нужна медицинская помощь

– Ой, да ладно! К утру пройдет. Первый раз, что ли, резинкой из гандономета прилетело?

– Гандономет гандономету рознь. Тут, мать его, десятый калибр.

– Ни хрена с тобой не станет! Мы еще не выкарабкались из твоего крутого замеса! От молодчиков оторвались, но Макс вряд ли забудет твое сегодняшнее выступление. Так что если кто и аферист, так это ты.

– Иди в жопу. Стремная тема. Были в фургоне бабки, или слитки с золотом, было бы чики-пуки. А так… Смотри, мы и так при бабках теперь, если от Макса успеем слинять.

– Ну, а когда кончатся эти бабки? Опять бои без правил, гонки, покер? Мне надоело надеяться на удачу, дружище. В контейнере, наверняка, что-то ценное. Даже если панталоны любимой бабушки! Раз они дороги богатому внуку, тот выложит не слабый выкуп, чтобы мы их вернули. Другие вещи в броневиках с такой охраной не возят.

– Ну… Да. Но тоже надо будет повертеться, как вшам на гребешке.

– А то мы когда-то иначе жили. Куда ехать?

– Ко мне домой! – уверенно заявил Хант.

– Херовая идея. Ребята Макса нас уже там ждут, наверняка.

– Нет, – уверенно заявил Уолтер. – Макс сам не дурак, и меня дураком не считает. Он уверен, что мы с тобой уже на полпути в Мексику или Канаду. К тебе соваться нельзя, там же, как обычно, бильдяжек полон дом.

– Не полон, а две всего. Блондинки.

– Это палево. И соседей у тебя до фига.

– Не, погоди, – Ганни задумался, продолжая вести машину. – Надо валить из города. На хер тебе домой? Смокинги твои забрать? Нет, слишком опасно. У меня есть баба знакомая в Бранчберге. Она наркоша конченная, за бабки сделает что угодно, и палить нас не будет. Будем там как у себя дома, пока поймем куда двигать, пока билеты купим.

– Наркоша? Не доверяю я таким. Есть опыт.

– Ой, знаю я про твой опыт.

– Откуда?

– Ну, рассказывали общие знакомые, – уклончиво ответил Ганни. – Слушай, что ты паришься? Мне вообще по фигу, что до нашего знакомства ты варил наркоту.

– Не просто варил, а создавал новые, уникальные, препараты!

– Да я тебя умоляю, – Ганни рассмеялся. – Сейчас не время одиночек. Сейчас корпорации придумывают новые препараты, и продают их в Нидерландах.

– Поэтому и пришлось завязать, – пробурчал Уолтер.

– И хорошо. Наркота – грязный бизнес. Калечит судьбы, и все такое. Я сам это говно не жрал, и никому не советую.

– Твоя подруга не очень к твоим советам прислушивается. Ну, ладно, хрен с тобой. Годится. Поехали к твоей наркоше. Хоть узнаю, чисто из научного любопытства, чем сейчас народ двигается.

– Продукцией голландских кофе-баров, могу сразу сказать.

– Скучно, – прокомментировал Хант. – Преступный мир уже явно не тот.

Мэтью усмехнулся, перестроился в правый ряд, вывернул на нужную улицу и поддал газу.

Через час, перекусив по дороге, они были на месте. «Знакомая баба» жила в двухэтажном домике, обнесенном невысоким забором. Судя по запущенности газона, в самом доме тоже порядком, скорее всего, не пахло. Окна были темными, без малейшего намека на признаки жизни внутри.

– А у нее хахаля никакого нет? – усомнился Хант, не спеша вылезать из машины. – Или, может, у нее притон на дому. У меня рука, так что боец из меня сегодня никакой.

– Ладно, я понял. – Ганнибал открыл дверцу. – Пойду, проверю.

Он направился к дому, а Уолтер, размяв пальцы, привел в боеспособное состояние штурмовую винтовку, чтобы прикрыть друга, если что. Прошла пара минут. Ни звука. Забеспокоившись, Хант набрал номер Мэтью. В трубке послышались длинные гудки, но никто не ответил. Уолтер убрал телефон от уха и прислушался. Из дома отчетливо слышался знакомый рингтон.

– Херово… – вслух произнес Хант.

Конечно, можно было сесть за руль, и дать деру. Почему нет? Деньги в машине, контейнер в машине. Оружия до фига. Да и рука уже полит не так сильно.

Контейнер, теперь уже ясное дело, лучше слить в ближайший кювет. Но Уолтер давно усвоил одно правило – жизнь с тобой обращается, обычно, точно так же, как ты обращаешься с другими. И если он сейчас бросит Ганни, своего лучшего друга, то ему это даром не пройдет. Как азартный игрок, Хант был склонен к суевериям, приметам и к вере в некую высшую справедливость, которая всем воздает по делам его. Он вздохнул, сунул завернутые в куртку деньги под сиденье, взял винтовку, запер машину и направился к дому. Контейнер он тоже прихватил, подозревая, что тот станет главным козырем в предстоящих переговорах.

Перешагнув порог, Хант оказался в темном холле, и тут же услышал недвусмысленный щелчок у левого виска. Так может щелкать только взводимый курок пистолета.

– Винтовку мне! – приказал мужской голос с очень заметным японским акцентом.

Сопротивляться в такой ситуации было бы не очень умно. Хант выполнил требование.

– Контейнер! – донесся менее басовитый голос с другой стороны.

Со вздохом Уолтер отдал и его.

«Хорошо, хоть деньги не взял», – подумал он.

– Вперед! – приказали слева. – Осторожно, лестница.

– Э, погодите! – Хант решил, что самое время начать переговоры. – Пушка у вас, хабар у вас. Что еще надо? Мы на броневик ваш не нападали, это ребята Макса в него впилились. А после аварии мы просто забрали эту хреновину. Теперь вернули. Какие еще базары? Разбежались, и все дела!

– Вперед, – повторили слева таким тоном, словно Хант не вносил никаких дельных предложений.

Пришлось подчиниться.

Наверху было светлее – через окна пробивался свет уличных фонарей. Взору Ханта предстала небольшая комната, скорее всего спальня, обставленная только шкафом-купе, широкой кроватью, двумя тумбочками и трюмо для нанесения макияжа, у которого стоял пуфик. На кровати восседали два хмурых японца. Ничего общего с девицей, о которой рассказывал Ганни, эти хмыри не имели. Зато в руках они сжимали пистолеты-пулеметы «Ингрэм».

– Приехали, – только и сказал Хант, едва увидел верзил. – На хер мы взяли этот контейнер?

Ганни на корточках сидел в углу. Вид у него был виноватым до крайности, как у школьника, которого учительница застала в туалете за мастурбацией.

Один из конвоиров позади Ханта достал мобильник, набрал номер и громко заговорил по-японски. На слух Уолтера это звучало как собачий лай, или как то, что япошка только и делал что кого-то приветствовал громким выкриком «Хай». Более образованный, в плане лингвистики, Ганни понимал, что это «да» по-японски.

Через минуту конвоир закончил разговор и сунул мобильник в карман.

– Едем к мистеру Таидо. – сообщил он своим, но по-английски. – Этих с собой.

– Машину в гараж загнать можно? – поинтересовался Ганнибал.

Самый здоровый из японцев, по всей видимости главный, изобразил на лице усиленную работу мыслительного аппарата, после чего коротко кивнул. Затем что-то приказал двим подчиненным по-японски. Те направились следом за Ганни.

Дергаться было бессмысленно, так что Мэтью не помышлял о побеге. Да и не мог бы он бежать, бросив Уолтера на произвол судьбы. Для него было важным просто загнать машину в гараж. Тачка приметная, тюнингованная, кому-нибудь могло прийти в голову ее угнать. Вместе с деньгами.

Покончив с этим под надзором двух конвоиров, Ганни присоединился к Уолтеру, которого вывели из дома.

– Баба у тебя, просто класс! – с сарказмом пробурчал Хант. – Интересно, господин Таидо, это, случайно, не Таидо Хокудо?

– Ну, ты загнул! – фыркнул Ганни. – Это уж было бы слишком.

К забору подкатило два полноприводных универсала «Субару» черного цвета. В один усадили Ханта, в другой Мэтью.

«По маячку вычислили, – подумал Уолтер перед тем, как машина тронулась. – Надо было сразу вскрыть контейнер, и посмотреть, что в нем. Судьба идиотов не любит. Как и жадин».