Теория социальных систем. Том 3. Теория экономики социальных систем. Раздел 1. Антисоциальная природа современных экономических концепций (В. С. Соловьев, 2013)

Глава 1.1. Негативные социальные последствия монетаристского подхода и рыночного регулирования экономики

В настоящее время экономические концепции, применяющиеся в практической деятельности, нельзя отнести к отраслям научных знаний, построенных на теоретических разработках, вследствие целого ряда причин. Прежде всего, за теоретическую основу всех экономических построений безосновательно принято понятие частной собственности на средства производства и результаты кооперативной деятельности, которое противоречит самой сущности объективно совместной организации жизнедеятельности человеческого общества. Более того, в целях укрепления института частной собственности извращена сущность денег. Вместо универсального стоимостного показателя любых результатов человеческой деятельности деньги превращены в самостоятельный продукт и товар. В результате богатство и благосостояние общества стало оцениваться и измеряться абстрактными деньгами, обозначаемыми капиталом. Это принципиально изменило целевую парадигму жизни человека в обществе, исключив из нее объективную основу совместной деятельности и заменив ее на индивидуальные потребительские ценности в виде накопительства денег.

Акцент в экономике в угоду собственникам капитала сместился в сторону отраслей, сущность которых составляют финансовые, торговые операции и рекламная деятельность, позволяющие зарабатывать деньги без всяких полезных социальных результатов в виде реальных социальных продуктов потребления. Вследствие чего появились слои населения, паразитически живущие не на трудовые доходы, а как рантье – на проценты с капитала, доходы от игровых спекуляций на биржах и т. п.

Обоснование такого положения нашло свое подтверждение в широко распространенном монетаристском подходе к экономике. При этом накопление и увеличение виртуального частного капитала происходит независимо от динамики экономики производства реальных продуктов потребления.

Фетишизация денег и ориентация экономики на финансовое благополучие незначительной части населения, очевидно, отражают идеологию богатейшего класса и асоциальную суть экономических подходов.

Удовлетворение индивидуального потребительского спроса, а не социальных потребностей населения в корне меняет сущность построения экономики общества. В основе подобного построения экономики лежат частные (локальные) и частнособственнические интересы отдельных производителей и предприятий торговли в получении виртуальных денежных доходов в форме прибыли от реализации продукции, нетрудовых доходов от различных форм хозяйственных отношений (штрафы, пени, компенсация неполученных доходов, упущенной прибыли и т. п.). Естественно, на первый план выдвигаются отрасли нетрудовых доходов квазидеятельности[5] (валютные спекуляции, ростовщичество, операции с «ценными» бумагами, ссудным капиталом и другие финансовые операции, азартные игры, включая игральные автоматы, лотереи[6]), сфера торговли, где наиболее удобно и легко производить манипуляции с ценами, занимаясь спекулятивной деятельностью. Распространение этих отраслей в определенной степени обусловлено и объективными причинами. В результате научно-технического прогресса вследствие механизации, автоматизации и компьютеризации производственных процессов в структуре экономики сокращается количество работников, непосредственно занятых в материальном производстве, при одновременном увеличении числа занятых коммерческой (торговой) деятельностью и предоставлением различного рода посреднических услуг. Все это увеличивает стоимость продуктов потребления без увеличения их физического объема.

Еще больший масштаб замены производственного сектора экономики отраслями, не производящими реальный продукт, прослеживается в рамках мировой экономики в так называемых «развитых» странах Европы, Северной Америки, где вместо реального сектора экономики[7] (перемещенного в страны Латинской Америки, Азии, Африки) гипертрофированно развивается сфера услуг (торговля, посреднические, консалтинговые, юридические услуги, рекламная деятельность, средства массовой информации и т. п.), деятельность которой не увеличивает массу товаров народного потребления, а только необоснованно увеличивает ее стоимость, формируя огромные массы фантомных виртуальных денежных средств, не подкрепленных реальным национальным валовым продуктом. Кроме этого, баснословные сверхприбыли частнособственнического капитала в форме денежных средств, не подкрепленных реальной произведенной массой товарной продукции, представляют собой также виртуальные денежные средства.

Объем виртуальной денежной массы, дополненный различными заменителями денег – квазиденьгами (ценные бумаги, облигации, векселя, акции и т. п.), настолько велик, что деньги, с одной стороны, превращаются в товар, который поступает на финансовый рынок (не в сферу обращения, т. е. превращения денег в товар – продукт потребления), где с ним совершаются спекулятивные операции, ростовщические (кредитные) операции, а с другой стороны, используются для игровых операций с заменителями денег на фондовых биржах. Несмотря на то что в этой сфере занято огромное количество людей, подобные занятия представить как разумную человеческую социально полезную и необходимую деятельность нельзя.

Между тем социальные и экономические последствия такой квазидеятельности гораздо глубже, чем бесполезная трата человеческой энергии и жизни людей, занятых в этой сфере. Прежде всего, когда появляются «пустые» деньги, принципиально изменяется сущностная основа денег как всеобщего универсального эквивалента при осуществлении взаиморасчетов в сфере обращения: деньги превращаются в средства для спекулятивных и ростовщических операций. Наполнение экономики большим количеством пустых бумажек, называемых деньгами, обусловлено еще и тем, что национальные валюты многих стран в настоящее время не обеспечены ни золотым запасом, ни другими материальными ценностями казны и потому представляют собой простые печатные банкноты денежных знаков.

В действительности деньги в соответствии со своим функциональным предназначением должны выполнять чисто расчетную (абстрактную, виртуальную) функцию экономической (стоимостной) интерпретации результата производственной деятельности – готовой продукции в форме товара – только в сфере обращения для перевода его в продукт потребления. Товар – это реальный продукт человеческой деятельности, предназначенный для реализации (обмена), основной характеристикой которого в сфере обращения является стоимость (экономическая характеристика), это временная форма существования продукта производства в сфере обращения, ограниченная временем процесса превращения товара в продукт потребления. Продукт производства поступает на рынок в форме товара и теряет эту форму после реализации товара и превращения его в продукт потребления. Деньги же не являются ни продуктом (результатом) деятельности (производства), ни продуктом потребления.

Превращение денег в товар – это основа инфляционных процессов, когда объем денежных средств, не обеспеченных товарной массой валового национального продукта, постоянно и бесконтрольно растет и естественным образом приводит к финансовым кризисам в мировом масштабе. Кроме того, наличие большого количества «пустых» денег и легкость их приумножения без всякого производительного труда порождает целую гамму финансовых схем их приложения в различных формах финансовой квазидеятельности (валютные спекуляции, ростовщичество или кредитование, спекуляции ценными бумагами и т. п.), доведенных до полного абсурда в так называемом ипотечном кредитовании сроком до 20–25 лет. Формирование реальной экономики и организации жизнедеятельности в текущем времени за счет оплаты их в будущем возможно только в условиях, когда финансовые средства приобретают виртуальный характер и не связаны с экономической оценкой произведенных материальных ценностей.[8]

Таким образом монетаризм современных экономических «теорий» заменяет производительный труд, составляющий реальную основу существования и развития общества, абстрактной финансовой деятельностью,[9] а результат труда в форме произведенных продуктов потребления пустыми виртуальными финансовыми накоплениями в форме «финансовых пирамид». Фантомность финансовых пирамид обусловлена тем, что в качестве основного источника финансовых накоплений совершенно необоснованно принимается прибыль, не имеющая под собой никакого реально созданного продукта. При этом в качестве обоснования подобного положения используется некорректная классификация организованной деятельности, разделяющая все организации на коммерческие и некоммерческие.

Коммерческая, или торговая, деятельность относится к сфере обращения. Именно в сфере обращения формируется так называемая прибыль как превышение продажной стоимости продукции над затратами на ее производство и реализацию. Вместе с тем в сфере обращения реализуются торговые (меновые) отношения, включающие покупку и реализацию продукции, вообще всех производственных организаций (операции товар – деньги и деньги – товар). Каждая организация представляет собой систему различных типов, классов и видов деятельности, где коммерческая деятельность является неотъемлемой частью организованной деятельности. Все организации (не только чисто торговые) объективно занимаются коммерческой, или торговой, деятельностью (покупают материально-сырьевые, трудовые, информационные ресурсы, различные комплектующие, необходимые для своей деятельности, продают свою продукцию и услуги обществу) и с этих позиций являются, как и все прочие, коммерческими.[10] Однако торговая деятельность, наряду с другими видами организационной деятельности, предназначена лишь для локального обеспечения нормального функционирования организации на основе самоокупаемости затрат, но не для получения прибыли.

Более того, существует множество производственных организаций, у которых превышения стоимости реализуемой продукции (услуг) и, соответственно, появления прибыли в принципе не может быть. Таковы, например, организации социального обеспечения (дома престарелых, приюты, психиатрические больницы и т. п.), воспитания (ясли, детские сады), образования (школы, гимназии, лицеи, средние специализированные училища, высшие учебные заведения), здравоохранения и медицины, академической науки, организации и предприятия органов правопорядка, разведки, пограничной и противоракетной обороны, армии, флота, авиации, военно-промышленного комплекса и т. п. Тем не менее все эти организации объективно занимаются коммерческой, или торговой, деятельностью и с этих позиций являются, как и все прочие, коммерческими.

Подобная некорректность приводит к совершенно необоснованному утверждению о том, что главной целью коммерческих организаций является получение прибыли. В действительности целью любой социальной (общественной) организации, включая торговые, является производство конкретной продукции (услуг) определенной номенклатуры, количества и качества. Экономический результат при этом определяется на принципах хозрасчета, т. е. самоокупаемости затрат. Однако такой декларативный подход к получению прибыли как к ничем не обоснованной надбавке к реальным затратам наиболее удачно вписывается во все другие виды хозяйственной квазидеятельности, которые в действительности ориентированы не на производство духовных или материальных продуктов социального потребления как результата разумной организованной деятельности человека, а исключительно на получение личной выгоды, удовлетворение корыстных интересов собственников капитала.

При этом, исходя из частнособственнических интересов в получении сверхприбылей, по отношению к потребителям осуществляется прямой ценовой диктат с помощью различных маркетинговых технологий, включая рекламную деятельность, действенность которой искусственно завышается в отношении как сферы обращения, так и производства.

С социально-экономической точки зрения агрессивная рекламная деятельность вообще безнравственна и недопустима. Прежде всего реклама направлена на те продукты потребления, производство которых значительно превышает реальный спрос и реализация которых затруднена. Реклама подчеркивает только положительные качества продуктов, замалчивая о их недостатках.

Потребление продуктов индивидуального потребления осуществляется каждым человеком самостоятельно, исходя из своих потребностей и собственных возможностей. При этом расходы на производство и реализацию этих продуктов человек сам, добровольно оплачивает, приобретая их в сфере обращения. Потребление рекламной продукции, в отличие от всех прочих продуктов индивидуального потребления, агрессивно навязывается населению, независимо от его желаний,[11] путем включения ее в структуру потребляемой не только материальной, но и духовной продукции, снижая эстетические и нравственные качества последней. Хотя потребляется такая рекламная продукция вынужденно всем населением, однако стоимость ее оплачивается только потребителями рекламируемых товаров, так как расходы на рекламу заранее включены в стоимость товаров, существенно и необоснованно повышая их цену.[12] Кроме того, искусственное включение рекламы непосредственно в тексты политической, научно-технической, духовной аудио– и видеоинформации, не только снижает ее качество и ценность, но и самое главное – приводит к определенной деградации нравственных качеств и уровня личностного развития человека, искусственно занимая свободное время граждан потреблением ненужной продукции, т. е. наносит прямой вред нации.

Между тем самые негативные социальные последствия от рекламной деятельности, как и других видов квазидеятельности, заключаются в том, что в этих сферах занято большое количество трудящихся, бесполезно расходуется большое количество материальных ресурсов и, соответственно, огромные финансовые средства не только рекламодателей, финансовых и биржевых корпораций, но и труд целой армии работников средств массовой информации, деятелей культуры. Появились целые отрасли экономики, которые заняты производством абсолютно бесполезной с социальной точки зрения продукции.

Непроизводительное использование трудящегося населения и ресурсов, социальный и экономический ущерб, наносимый обществу производством рекламной продукции, позволяют обозначить его как квазидеятельность. Деятельность, которая с точки зрения социальной полезности является вредной (асоциальной), а с точки зрения экономики – экономически неэффективной, должна быть исключена из перечня разрешенных видов деятельности в обществе. Соответственно, реклама может быть только социальной и производится за счет общественных средств, а также в форме различных буклетов и других информационных печатных изданий, в объеме, необходимом для конкретных покупателей-пользователей этой продукции, которые приобретают ее добровольно в случае необходимости. Финансовая деятельность должна осуществляться строго для осуществления взаиморасчетов и кредитных операций.

Для обоснования монетаристского подхода в экономических концепциях вместо научного понятийно-категориального аппарата используется вульгарная терминология, рассчитанная на потребительскую идеологию низкого уровня.[13]

При этом в качестве «теоретических» постулатов используются мифологизированные конструкции, не подкрепленные логическими рассуждениями, которые предлагается принимать на веру как аксиомы.

К подобного рода мифологическим постулатам относят такие расхожие выражения, как «свободная конкуренция – основа эффективной организации производства», «спрос рождает предложение», «реклама – двигатель торговли» и многие другие. Более того, по многим таким положениям написаны целые трактаты.[14]

Рассмотрим некоторые из них на предмет правомерности и обоснованности использования.

Наиболее распространенным социальным мифом, положенным в основу современных экономических теорий, является утверждение о том, что конкуренция является основой развития организаций и формирования эффективной экономики. Основной тезис сторонников этой идеи заключается в том, что именно конкуренция обеспечивает выживание организации за счет соревновательности и соперничества с другими организациями и потому является стимулом и основой экономического развития. В действительности свободная конкуренция как немонополизированного, так и монополизированного производства все свои усилия направляет не на снижение издержек производства и повышение его эффективности, а на манипуляцию ценами в сфере обращения. Между тем понятие конкуренции как объективной соревновательности вообще бессмысленно. Абсолютно все производственные организации даже одной отрасли, выпускающие одну и ту же продукцию по одним и тем же государственным стандартам, различаются не только по характеристикам используемых трудовых ресурсов, природно-климатическим и инфраструктурным условиям, территориальному размещению, но и вообще по всем без исключения технико-технологическим параметрам производственных процессов. Поэтому соперничество между ними объективно не может быть реализовано и не имеет смысла. Стремление к самостоятельному повышению экономической эффективности производственной деятельности каждой отдельной организации является лишь необходимостью соблюдения требований объективных социальных законов синергии и самосохранения.

Уникальность трудовой составляющей каждой организации по численному составу, структуре, личностным (профессиональным, национальным, половозрастным, экономическим, ментальным и др.) характеристикам работников организации не вызывает сомнений (каждый человек уникален, а тем более уникальна каждая композиция трудовой составляющей производственной деятельности). Однако каждая организация точно также является неповторимой и по всем другим технико-экономическим характеристикам: номенклатуре и объемам производства готовой продукции; составу, структуре, технико-технологическим характеристикам машин, механизмов, технологического оборудования; химическому составу, свойствам и качеству сырья и других материально-технических ресурсов, конструктивным, объемно-планировочным решениям административно-бытовых, производственных и вспомогательных зданий, сооружений; планировке и оборудованию территории и т. д. Кроме того, организации функционируют в различных социально-экономических и инфрастуктурных условиях внешней среды, используют различные транспортные схемы. Таким образом, объективно, затраты на производство одинаковой продукции различаются, независимо от внутренней эффективности организации производственных и трудовых процессов, которая также, безусловно, оказывает определенное влияние на уровень производственных затрат. Компенсировать объективные различия практически невозможно, поэтому стихийное самостоятельное децентрализованное регулирование экономики в форме свободной конкуренции – нонсенс.

В действительности декларация конкуренции и теоретические построения экономики на ее основе преследуют только одну цель – монополизацию необоснованных сверхдоходов в руках олигархов путем искусственного манипулирования ценами, независимо от уровня удовлетворения потребностей всего общества. «Свободная» конкуренция базируется на принципах самовыживания, когда могут использоваться любые способы, даже несовместимые с нравственностью и моралью. При этом так называемые «неэффективные» производители разоряются, происходит целенаправленная монополизация частного капитала и концентрация производства, независимо от уровня удовлетворения социальных потребностей, исходя из частных, а не социальных интересов. В результате этого формируется общество с извращенной потребительской идеологией, где в качестве образцов для подражания используются структура и уровень потребления олигархического класса населения с нетрудовыми доходами.

В соответствии с объективным законом организации жизнедеятельности общества – законом синергии – комбинирование, объединение и концентрация производства всегда экономически эффективнее отдельных разрозненных производителей. Однако в тех случаях, когда общий уровень социального потребления продуктов первой жизненной необходимости не может быть удовлетворен монопольными производителями, нужно использовать всех производителей, независимо от их локальных технико-экономических показателей деятельности. В этом случае регулирование цен на эти классы продукции должно осуществляться не в виде свободной конкуренции, а с социальных позиций в форме государственной внутриотраслевой и межотраслевой политики, исходя из обеспечения принципов окупаемости затрат каждого производителя, независимо от индивидуального уровня затрат.

Наиболее ярко это иллюстрируется в электроэнергетической отрасли, где производство электроэнергии непосредственно обусловлено потребительскими запросами, которые колеблются как в течение суток, так и по временам года. Причем электроэнергия относится к нескладируемым видам продукции и ее нельзя произвести в запас «на склад». Поэтому в целях гарантированного обеспечения электроэнергией всех без исключения потребителей все колебания производственной нагрузки как по условиям безопасности, так и по технико-технологическим параметрам реализуются за счет небольших электростанций и отдельных электроагрегатов малой мощности, хотя и имеющих неудовлетворительные технико-экономические показатели, по сравнению с самыми крупными эффективными агрегатами. В этих случаях социальная эффективность производства обеспечивается за счет системного формирования среднеотраслевой цены, учитывающей индивидуальную эффективность каждого предприятия отрасли. Стимуляция каждого производителя к снижению затрат на производство и повышению его эффективности может быть обеспечена только путем установления индивидуальных заданий по снижению затрат относительно плановых расчетных нормативных показателей каждого конкретного производителя.

Именно такие принципы организации эффективной системы были основой социалистической экономики в Советском Союзе, когда большинству производственных организаций (за исключением отраслей образования, здравоохранения, социального обеспечения, правоохранительной и судебной системы и ряда других) устанавливались плановые задания по снижению себестоимости продукции в размере 7–12 % от планируемых индивидуальных нормативных затрат.[15] Поэтому каждая организация была вынуждена обязательно разрабатывать план организационно-технических мероприятий по снижению себестоимости продукции. В подобных планах отражались возможности повышения эффективности производства не только по всем составляющим производственных процессов (материальным, трудовым, техническим, финансовым затратам на всех стадиях их «жизненного цикла»), качеству продукции и объемам производства, но и по сокращению продолжительности последних, или экономии социального времени. В разработке и реализации планов организационно-технических мероприятий не только участвовали работники и специалисты системы управления, но и использовалась добровольная инициатива всех рабочих, в связи с чем материально поощрялась работа по рационализации и изобретательству. При этом реальная экономия затрат имела принципиально иную социальную природу, чем виртуальная прибыль, получаемая в результате формального манипулирования ценами на рынке при так называемой конкуренции, исходя из частных, локальных интересов. Если в условиях конкуренции манипулирование ценами приводит к формированию виртуальных финансовых средств, не подкрепленных реальными созданными материально-духовными ценностями, то прибыль, получаемая за счет снижения производственных затрат, представляет собой реальную экономию социальных ресурсов, или обоснованные потенциальные возможности общества на осуществление расширенного производства и улучшение качества жизни.

Более того, при плановой централизованной экономике в принципе не может быть разорения и ликвидации никаких организаций, имеющих социальную значимость,[16] невозможны кризисные явления, наличие незанятого трудоспособного населения. При индивидуальном подходе к каждой организации появляется возможность использовать различные категории населения с ограниченными возможностями. В условиях объективно социального характера и искусственной многоуровневой организации жизнедеятельности общества реализация так называемого самоуправления и самоорганизации отдельных производителей практически невозможна, так как все организации как элементы общественных мега– и метасистем объективно являются открытыми системами и, соответственно, не могут существовать вне социальных форм организации другого уровня и независимо от других организаций. При этом именно внешняя среда определяет условия и возможности существования и развития каждой организации.

Как правило, отсутствие конкуренции увязывается с ограничением свободы и развития частной инициативы и предпринимательства. При этом утверждается, что любое общественное (государственное) управление сдерживает частную инициативу, не позволяет раскрыться способностям человека. Логическим продолжением этого тезиса является утверждение о том, что только частная собственность способна действительно раскрепостить человека, высвободить его инициативу, а завершающим выводом – государственное управление экономикой неэффективно.

Иллюзия эффективности частной собственности искусственно создается на основе примеров успешного развития частнособственнических монополий в США. Однако при этом не нужно забывать об истории и подлинных источниках возникновения монополистического капитала. Источником любого крупного капитала являются кровь, обман, финансовые махинации, грабежи, бессовестная эксплуатация наемного труда. Никакая честная конкуренция собственно в сфере производства за счет индивидуального труда не может привести к росту капитала, достаточному для монополизации рынка. Эффективность (экономичность) производства при любой форме собственности обеспечивается не владельцами капитала, а грамотным управлением. Более того, система управления производством только тогда работает эффективно, когда ее работники не преследуют частных, корыстных интересов, т. е. когда не являются собственниками. В основе управления производством лежат технико-технологические нормы производственных процессов и безопасность труда работников, соблюдение которых всегда требует соответствующих затрат. Управление собственностью (капиталом) не имеет ничего общего с управлением производством и непосредственно к производству не имеет никакого отношения, так как осуществляется в сфере квазидеятельности (сфере финансовых операций), осуществляется совершенно на иных принципах (принципах азартных игр) и преследует иные цели (приращение капитала и увеличение прибыли любой ценой, даже в ущерб производству, прежде всего за счет беспощадной эксплуатации не только рабочих, но и управленческого персонала, за счет экономии любых затрат, включая и расходы на охрану, и безопасные условия труда).

Управление производством, основой которого являются технологические способы производства продукции (услуг) и которое базируется на овеществленной системе технологического оборудования, машин и механизмов, всегда осуществляется в рамках технологического времени производственного цикла, рассчитываемого на длительный период, исходя из сроков службы (эксплуатации) материально-технической основы производства. Управление капиталом, или финансовыми ресурсами, всегда осуществляется в текущем (реальном) времени, исходя из сиюминутной выгоды и в принципе не может рассчитываться на длительную перспективу, так как для этого нет никакой основы.

Поэтому только профессионально грамотное осуществление управления технологическими производственными процессами[17] при любых формах собственности является залогом экономически эффективного производства. Более того, только при общественной обезличенной собственности на средства производства можно обеспечить социальный синергетический эффект, который не является простой суммой оптимумов отдельных производств, так как проявляется не на стадии отдельных производств, а в форме межотраслевого системного эффекта как социальная польза при потреблении (использовании) продуктов индивидуального потребления, представляющих собой совокупность результатов различных видов и классов производств.

Таким образом, принципы «свободной»[18] конкуренции по существу являются лишь завуалированной формой защиты и обоснования олигархической (!) частной собственности как единственно возможной формы построения «эффективной» экономики общества, построенной на принципах «свободного предпринимательства». В действительности «свободное предпринимательство» жестко обусловливается отраслевой структурой производства в соответствии с технологическими переделами[19] на основе удовлетворения общей потребности, рассчитываемой по межотраслевым балансам на государственном уровне.

Одновременно с этим постоянно в современных экономических «теориях» декларируется еще одни тезис построения эффективной экономики, реализующей принципы свободной конкуренции, на основе всемерного развития так называемых организаций малого бизнеса. Вопросы функционирования и экономики малого бизнеса уже частично рассматривались в работе.[20] Здесь отметим только особенности организаций малого бизнеса и их роль в экономике государства применительно к заданной теме.

Организации малого бизнеса по своей природе представляют собой мелкое ручное кустарное производство ремесленного типа (естественно, на современном уровне механизации и автоматизации трудовых процессов), состоящее из нескольких производственных операций небольшой продолжительности. Для обеспечения существования (выживания) организаций малого бизнеса продолжительность производственного цикла изготовления продукции (услуг) объективно должна составлять от нескольких часов или дней до нескольких месяцев, так как небольшой размер стартового капитала не позволяет создать полноценный производственный цикл с продолжительностью изготовления готовой продукции больше года.

Организации малого бизнеса в экономике любого государства занимают определенную нишу, в которой небольшие объемы потребления в силу уникальности эксклюзивной продукции или услуг потребления экономически непривлекательны для массового индустриального производства. Как правило, выживаемость малого бизнеса возможна только в сфере сервиса в небольшом ареале спроса, ограниченном объемом производства этой продукции (услуг) при условии отсутствия реальной конкуренции со стороны индустриального производства. Примитивный и короткий по времени цикл производства продукции организаций малого бизнеса не позволяет реализовать высокий уровень операционального разделения и кооперации труда (по А. Смиту – высочайшей производительной силы человечества), небольшие объемы производства не позволяют использовать систему высокопроизводительных машин. Поэтому технико-экономические показатели деятельности организаций малого бизнеса априори всегда уступают показателям крупного индустриального производства. Для выживания в этих условиях организации малого бизнеса вынуждены экономить на всех затратах, которые не имеют непосредственного отношения к технологии производственных процессов: технологической подготовке производства,[21] охране труда, технике безопасности, операционном контроле качества, социальных условиях труда и т. п.

В настоящее время в результате автоматизации и компьютеризации производственных и управленческих процессов интеллектуальный труд заменяется функциональной симплифицированной операторской деятельностью, а в структуре производственной деятельности наибольший удельный вес занимают трудозатраты в сфере услуг, направленной на удовлетворение индивидуальных потребностей. Эта сфера реализуется в основном за счет огромного количества организаций малого бизнеса и индивидуальной трудовой деятельности. Однако трудозатраты сферы услуг, несмотря на то что в ней занято большое количество трудоспособного населения, практически не увеличивают объем производства реальных продуктов потребления, а только увеличивают стоимость этих продуктов, т. е. приводят не к увеличению национального богатства в виде реальной материальной и духовной продукции, а лишь к росту абстрактной виртуальной стоимости валового национального продукта. Однако люди потребляют не стоимостные характеристики продуктов, а собственно сами продукты. Поэтому рост объемов услуг сферы потребления приводит к нерациональному и неэффективному использованию ограниченного трудового ресурса общества.

Рост объемов сферы услуг в структуре человеческой деятельности целесообразен только тогда, когда общая эффективность трудовой деятельности населения не снижается. Это происходит в том случае, если объем трудозатрат, вытесненный из сферы производства в сферу услуг, не приводит к снижению объемов производства продукции за счет повышения производительности труда в этой сфере.

Апологеты конкуренции в эйфории рассуждают уже о конкурентоспособности урбанизированных поселений, как будто изменить природно-климатические и географические условия жизни и созданную веками систему техноценоза на более удобную и привлекательную – это реализуемая проблема.

Абсурдность утверждения «спрос рождает предложение» подтверждается следующим. Человек потребляет только искусственные продукты, созданные трудом человека в организованных кооперативных формах трудовых процессов. Поэтому спросить то, что еще не произведено, просто невозможно – у этого «продукта» даже нет названия. «Жизнь» любого продукта начинается со стадии идеи, которая сначала реализуется в форме конструкции, затем проектируется производство продукции, строятся предприятия по ее производству только потом осуществляется само производство и возможен спрос на продукцию. Реализация последовательности стадий «жизненного цикла» продукции в зависимости от ее конструктивной и технологической сложности может занимать от нескольких лет до нескольких десятилетий. Поэтому в реальной действительности все происходит с точностью до наоборот. Сначала изобретаются новые виды изделий. Причем творческая и научно-техническая деятельность происходит сначала в образах фантастических предположений, затем приобретает эскизные конструктивные формы с предварительными общими расчетами, и только через длительное время получаются вещественные материализованные уникальные изделия.[22] Переход к массовому производству в большей степени происходит благодаря энтузиазму и индивидуальным усилиям авторов идей, чем потребностям человека и спросу на эту продукцию.

Причем только производство продукции в массовых масштабах позволяет целенаправленно формировать спрос за счет различных маркетинговых технологий. Здесь необходимо различать спрос, порождаемый индивидуальными потребностями в соответствии с требованиями «моды», и массовым потреблением, искусственно формируемым в обществе в институциональном виде на государственном уровне, независимо от потребностей и желаний отдельных граждан. Такое положение касается подавляющего большинства продуктов индивидуального потребления, обеспечивающих психофизиологическое здоровье населения: основных продуктов питания, всех видов энергии (электричество, тепло, вода, канализация), услуг воспитания, образования, здравоохранения, медицинского обслуживания, охраны порядка и правозащиты, жилищно-коммунальных, социального обеспечения и т. п., на качество и нормы потребления которых не только устанавливаются государственные стандарты, но и выдаются государственные разрешения на их производство и потребление.

Взаимосвязь спроса и предложения нашла теоретическое отражение в определении так называемой точки безубыточности. Абстрактные построения кривых спроса и предложения в действительности не имеют под собой никаких оснований. Объем производства продукции только в исключительных случаях может изменяться непрерывно в соответствии с теоретическими кривыми нормального распределения. Чаще всего график экономических затрат на производство продукции имеет ступенчатую форму, и изменения осуществляются скачкообразно. Изменения кривых предложения рассчитываются, исходя из неизменности так называемых условно-постоянных расходов, к которым относят затраты на управление, амортизационные отчисления, расходы на содержание и ремонт оборудования, зданий и т. п.[23] В условиях массового и серийного производства продукции доля условно-постоянных расходов в структуре производственных затрат настолько незначительна, что почти не влияет на себестоимость продукции при изменении объемов производства. Наоборот, при производстве высокоинтеллектуальной продукции кораблестроения, самолетостроения, ракетостроения и т. п. затраты на научные исследования, конструкторские и проектно-технологические работы составляют основу производственных процессов и условно-постоянные расходы составляют от 1 000 до 10 000 процентов от прямых затрат, поэтому себестоимость продукции существенно зависит от объемов производства. При минимальных объемах производства здесь себестоимость продукции чрезвычайно высока, однако случайный спрос никоим образом не может существенно влиять на объем производства и, соответственно, стоимость продукции. В этих условиях только серийное и массовое производство, гарантированное государственными, стабильными во времени закупками продукции, независимо от уровня текущего спроса продукции на потребительском рынке, может обеспечить эффективность производственных процессов. Таким образом, так называемые кривые предложения просто-напросто не могут быть построены, и в реальной практике не рассчитываются.

Эффективность производства объективно может быть обеспечена при постоянном стабильном характере производственных процессов. В то же время спрос и потребление продукции не являются постоянными на различных территориях и в местах компактного проживания людей, объективно изменяются во времени как в течение суток, так и в различные периоды времени года. Более того, сравнивать спрос и предложение по какой-либо продукции вообще невозможно в силу целого ряда обстоятельств.

Производство и потребление продукции никогда не совпадают по времени их осуществления: производство во времени всегда существенно опережает потребление, т. е. производство и спрос объективно осуществляются в различных временных и экономических условиях.

Производство продукции всегда осуществляется концентрированно в жестко определенных социально-экономических, природно-климатических и технико-технологических условиях, обусловленных конкретным географическим местом расположения, материально-технической основой предприятия, инфраструктурой, и в жестко установленное определенное календарное время, определяемое технологией производственных процессов. Каждое производство продукции всегда уникально как по составу, качеству, техническому состоянию технологического оборудования, машин и механизмов, характеристикам трудовых ресурсов, задействованных на предприятии, качеству потребляемых материально-сырьевых ресурсов и т. п., к тому же объективно изменяющимся во времени.

Потребление продукции рассредоточено по территории земли независимо от государственных границ, всегда осуществляется децентрализованно, индивидуально, объемы, условия, время потребления разнообразны и неопределенны. Потребление продукции, если оно технологически неразрывно не связано с процессом производства, никогда не ориентировано на конкретного производителя.[24]

Поэтому в условиях даже небольшого количества производителей, размещение которых обусловлено определенными природно-климатическими условиями и исторически сложившейся системой техноценоза, и неопределенного количества индивидуальных потребителей, находящихся в разных частях земного шара в местах компактного проживания людей, построить даже теоретическую (не говоря уже о нормализованных статистических рядах) хоть какую-то кривую спроса практически невозможно. Более того, чисто технически повсеместно изучить спрос продукции или рассчитать его вообще не представляется возможным. Таким образом, определение кривой спроса является абсолютно нецелесообразным и бессмысленным.

Теоретические концепции, построенные на изучении спроса и формировании на этой основе экономики общества, в действительности отражают лишь вульгарный подход так называемой «рыночной экономики», ориентированной на индивидуальные потребительские интересы.

Уже само понятие «рыночная экономика» абсурдно по своей сути. Жизнедеятельность любого цивилизованного общества представляет собой неразрывное единство трех стадий искусственной организации жизнедеятельности: производства продуктов потребления, обмена продуктами производства и потребления (использования) этих продуктов.[25] Взаимосвязь этих трех стадий организации жизнедеятельности может быть представлена в абстрактной стоимостной интерпретации, которая обозначается термином «экономика». Иначе говоря, жизнедеятельность общества, реализуемая в совокупности всех трех этапов и описываемая в стоимостных показателях, представляет собой экономику. Рынок, или сфера обращения, где происходит обмен продуктами производства, независимо от формы обмена (чистого товарного, менового или товарно-денежного), является неотъемлемой частью организованной жизнедеятельности, или экономики, любого цивилизованного общества. Особенности функционирования сферы обращения, так же как и других стадий экономики, обусловлены разумной сущностью (смыслом) организации деятельности этих сфер, принципами организации и системой управления. Иначе говоря, любая экономика априори является рыночной и никакой другой быть не может. Поэтому все рассуждения о переходе к рыночной экономике абсурдны. Речь в действительности может идти только о системах управления экономикой в целом и сферой обращения, или рынком, в частности.

Централизованная система производства и распределения продукции не исключает и в принципе не может исключить наличия сферы обращения. Любая распределительная система – это всего лишь своеобразная форма реализации товарно-денежных отношений, где сам товар свободно обменивается на деньги, но только в нормируемых количествах, независимо от размеров денежных средств у покупателя. Даже в условиях централизованного производства нескладируемой продукции (тепловой, электрической энергии, питьевой воды, бетона, раствора и т. п.), когда производство осуществляется только тогда, когда возникает потребительский спрос, при недостатке производственных мощностей (в условиях дефицита) потребительские запросы лимитируются в соответствии с установленными социальными приоритетами потребителей. В любом цивилизованном государстве даже при попытке введения простого натурального обмена необходимо вместо стоимостных показателей все равно вводить какие-то другие эквиваленты соизмерения вещественных и духовных результатов труда. С этих позиций стоимостные показатели, пока человечество не придумало другие адекватные и простые интерпретаторы результатов человеческого труда, являются вполне пригодным и эффективным средством в сфере обращения. Все проблемы системы обращения в форме товар – деньги – товар, независимо от централизованной или децентрализованной системы управления этой сферой, заключаются только в способах определения стоимостных показателей цены, принимаемой в качестве всеобщего универсального эквивалента. Более того, децентрализованной «свободной» системы управления как производством, так потреблением и рынком в принципе в цивилизованном обществе быть не может, так как абсолютно все взаимоотношения во всех социальных сферах жизнедеятельности институционально нормативно регулируются на уровне государства. Любая свобода поведения каждого члена общества во всех жизненных проявлениях нормативно устанавливается в рамках допустимых границ, и контролируется соблюдение этих норм системой правоохранительных органов.

Централизованная система планового распределения продукции в сфере обращения (на рынке) объективно является наиболее эффективной социальной формой цивилизованной организации удовлетворения потребностей населения с учетом социальных приоритетов и наличных возможностей производителей. Именно плановая общественная система производства и распределения позволяет избежать кризисных явлений в экономике (перепроизводства продукции, демпинговых и спекулятивных манипуляций) за счет социального регулирования цен (проведения государственной политики цен), справедливого с социальной точки зрения удовлетворения дефицитного спроса, и самое главное – социально обоснованного экономического развития отраслевого производства в соответствии с динамикой общественного спроса.[26]

Если исходить из аксиомы, что жизнь является основной целью, сверхценностью человеческого общества, то, очевидно, единственно разумной основой построения экономики является организация производства продуктов индивидуального потребления человека для удовлетворения потребностей, обеспечивающих жизнь общества в целом в различных формах его производственной и территориальной организации. Как уже указывалось ранее, производственные организации (организации по производству необходимых продуктов потребления человека) являются основной и единственной формой существования и развития человека в обществе. Поэтому основой построения экономики общества является создание и развитие производства продукции в объемах, необходимых для удовлетворения жизненных потребностей всего населения государства, а не отдельных его членов. По существу и характеру организационно-экономических, производственно-технологических взаимоотношений такая экономика объективно может быть только общественной, или социальной.

Создание новых предприятий по производству продукции индивидуального и промышленного назначения всегда опирается на национальные общественные потребности в ней. При этом производственная мощность предприятий, производящих продукцию потребления, рассчитывается исходя из изменения потребности в определенной перспективе в рамках территориальных границ предполагаемого ареала обслуживания в соответствии с прогнозируемой демографической ситуацией в стране. Естественно, в первую очередь это касается внутренних потребностей населения собственного государства.

Монетаристский подход и рыночное регулирование экономики вполне логично дополняются широко распространенным тезисом «реклама – двигатель торговли». Мифологичность этого тезиса можно объяснить тем, что научных исследований по поводу эффективности различных видов рекламной деятельности путем сопоставления затрат на рекламную деятельность с увеличением объема продаж и получением прибыли на практике не проводилось, и нет необходимости в таком анализе. Это обусловлено тем, что затраты на рекламу включаются в стоимость продукции и потому всегда окупаются, так как оплачиваются потребителями продукции. Таким образом, это просто пустая декларация, не имеющая смысла. Более того, как уже указывалось ранее, рекламная деятельность с позиции социальной эффективности является асоциальным видом и должна быть исключена из разрешенных видов деятельности.

Подводя краткие итоги изложенного, можно сделать некоторые выводы.

В основу современных концепций в области экономики, построенных на принципах монетаризма и стихийного рыночного регулирования, положено понятие частной собственности на средства производства и результаты совместной организованной человеческой деятельности, что отражает сугубо классовый подход олигархической верхушки общества. С этих позиций подобные подходы не могут использоваться в качестве теории социальной экономики. Необоснованная замена основы созидательного производительного труда на индивидуальные потребительские ценности в виде накопительства денег принципиально приводит к искажению парадигмы разумной организации совместной жизнедеятельности людей. В связи с изменением сущности денег и декларированием потребительской идеологии жизни в структуре экономики реальная производственная деятельность замещается различными видами квазидеятельности в сфере финансовых операций. В результате социальная экономика превращена в абстрактную финансовую пирамиду. В угоду собственникам капитала основной целью организованной деятельности в современных экономических «теориях» провозглашено не производство продукции потребления, а получение прибыли, абстрактной стоимости, никак не отражающей реального созданного социального продукта как результата совместной деятельности. При этом получение прибыли в корыстных интересах всячески завуалировано за счет использования некорректных положений и различных мифологических конструкций.

С одной стороны, некорректные «теоретические» основания, которые используются в качестве постулатов, очень легко воспринимаются, усваиваются без глубоких профессиональных знаний и принимаются на веру без достаточно серьезных оснований. С другой стороны, это производится преднамеренно учеными – апологетами частной собственности в целях защиты классовой и сословной структуры общества и завуалирования истинной социальной картины. Этому способствует и тот факт, что попытки создания теории общественной (социальной) экономики, как правило, представляют собой утопические описания, так как производятся в отрыве от системы политического устройства общества и прежде всего системы государственного управления.

Глава 1.2. Феномен частной собственности как основа построения антисоциальной экономики

В настоящее время все экономические теории монетаристского и рыночного толка построены исходя из представлений о частной собственности на средства производства, организационные условия и результаты производственной деятельности (труда) как собственности одного или нескольких владельцев. Понятие частной собственности имеет глубокие корни, уходящие еще в основы рабовладельческой экономики, когда устанавливалось право индивидуального, частного владения не только рабом, его жизнью, но и, соответственно, всеми результатами его труда.[27]

Постепенно собственность на человека-раба приобрела форму крепостного права (например, в России и Европе). Разница заключалась лишь в том, что рабов кормили и содержали, а крепостного вынуждали делать это самостоятельно.

С течением времени собственность на человека стала признаваться антигуманным и неприемлемым признаком организации цивилизованного общества, однако использование результатов труда в интересах всех граждан общества так и не получило своего признания. Для этого есть определенные объективные социально-политические основания.

«Частная собственность, как противоположность общественной, коллективной собственности, существует лишь там, где средства труда и внешние условия труда принадлежат частным лицам. Но в зависимости от того, являются ли эти частные лица работниками или неработниками, изменяется характер самой частной собственности. Бесконечные оттенки частной собственности, которые открываются нашему взору, отражают лишь промежуточные состояния, лежащие между обеими этими крайностями».[28]

Частная собственность работника на средства и условия производства есть основа мелкого ремесленного способа производства. Исторически процесс развития общества обусловливается уровнем развития производительных сил и совершенствованием форм организации производства путем перехода от ремесленного и механизированного мануфактурного производства к машинному и автоматизированному индустриальному. Ремесленный труд заменяется операциональным механизированным трудом в мануфактуре на основе использования системы машин. При этом частная собственность отдельных работников на средства и условия производства исчезает и заменяется частной собственностью хозяина мануфактуры, который уже непосредственным участником производственного процесса не является, а выступает только собственником (владельцем) средств, предметов и условий производства. При этом непосредственный работник превращается в наемного.

Когда происходит количественная концентрация операционально разделенной деятельности и создается качественная основа для применения силовых (энергетических) и рабочих машин, мануфактура, как переходная форма организации труда от мелкого кустарного ремесленного производства к капиталистическому, практически исчезает, неизбежно превращаясь в крупное машинное производство, так как не может конкурировать со специализированной и кооперированной формой индустриального производства. Индустриальное производство может быть реализовано только как крупное машинное производство, так как в его технологической основе всегда лежит система узкоспециализированных по операциям машин. Одновременно частная собственность мануфактуры вытесняется частнособственническим промышленным капиталом.[29]

Уничтожение карликовой собственности многих мелких производителей и превращение индивидуальных и раздробленных средств производства в крупную капиталистическую собственность индустриального производства, с одной стороны, происходит в результате научно-технического прогресса в соответствии с объективным законом социальной организации общества – законом синергии. С другой стороны, концентрация и комбинирование производства в форме крупной капиталистической частной собственности монополистических организаций в погоне за жаждой наживы приобретает уродливые формы,[30] не имеющие ничего общего с повышением социальной эффективности производительных сил общества, так как получаемый экономический эффект используется не в интересах развития общества, а для удовлетворения индивидуальных частных интересов собственников капитала. При этом превращение в гигантскую собственность немногих происходит любыми доступными средствами и противозаконными способами.

Монополизация промышленности в руках немногочисленных представителей частного олигархического капитала позволяет получать необоснованные сверхприбыли за счет беспощадной эксплуатации наемных работников и проведения экономической политики в частных интересах небольшой кучки олигархов. Неуемная жажда легкой наживы только от владения собственностью не знает границ, и поэтому дальнейшая концентрация капитала происходит уже за рамками государственной экономики путем создания транснациональных корпораций под лозунгом глобализации мировой экономики. Более того, размещение современных производств в экономически отсталых странах, с одной стороны, казалось бы, способствует повышению общего уровня производительных сил[31] на планете, но с другой стороны, в действительности приводит к снижению общего уровня социально-экономического развития и социальной эффективности экономик всех стран. Это происходит за счет использования колониальных принципов организации перемещенного производства в этих неразвитых странах и несправедливого распределения полученных социальных результатов труда в корыстных интересах частнособственнического капитала, разрушения структуры собственных национальных экономик за счет сокращения реального сектора экономики и перемещения рабочих мест из организаций материального производства в сферу услуг, и как следствие, снижения уровня профессионального и личностного развития населения экономически развитых стран.

Увеличивается пропасть между уровнем жизни подавляющей части населения всех стран, включенных в глобальную экономику, и интернациональной олигархической верхушкой, которая попирает национальные государственные интересы в угоду собственным, ориентированным на безудержное накопление частнособственнического капитала. Это неизбежно настолько обостряет социальное напряжение в обществе, что может привести к социальной революции.[32]

Между тем именно частная собственность на средства производства и результаты общественного труда является основой формирования фиктивной экономики «развитых стран» на принципах монетаризма в виде финансовых пирамид. Представление финансовых средств как особого специфического вида продукта позволяет использовать их в качестве товара на финансовых рынках. Однако сами по себе финансовые средства в любых формах (золоте и других драгметаллах, денежных знаках или их заменителях) не являются ни продуктом как результатом совместной человеческой деятельности, ни продуктом потребления человека как таковым (если при этом деньги и ценные бумаги не рассматривать как печатную продукцию). Стоимость как экономическая категория является по сути всего лишь абстрактной расчетной условной характеристикой продукта производства, необходимой для эквивалентного обмена на другие продукты, а денежные знаки и их заменители – всего лишь материализованные овеществленные носители количественных измерителей стоимостных характеристик. Поэтому стоимостные показатели выступать в форме самостоятельного товара без самого продукта не могут в принципе.

Формирование экономики, построенной на частной собственности и ориентированной на удовлетворение индивидуальных потребностей, приводит к целому ряду негативных социальных последствий. Во-первых, появляется целый класс трудоспособного населения, занятого в сферах квазидеятельности, который, например, Веблен относил к «праздному классу».[33] При этом выхолащивается сама идея разумности человеческой деятельности. Необоснованно высокие виртуальные нетрудовые «доходы» выхолащивают само понятие производительного труда и результатов труда, нравственные представления о целесообразности человеческой деятельности, социальной полезности результатов труда. Во-вторых, высокие нетрудовые доходы собственников капитала объективно приводят к формированию извращенных потребностей этой части населения и их семей, и соответственно, к созданию экономически нецелесообразных с социальной точки зрения производств для удовлетворения этих демонстративных потребностей богатейшей части населения. Это в целом снижает эффективность использования социального трудового потенциала общества, приводит к социальному расслоению общества по уровню жизни, создает социальные напряжения в обществе. В связи с тем что нетрудовые доходы образуются в громадных количествах и в основном формируются в правящей элите олигархов, декларируется и фактически реализуется экономика потребления и производства, ориентированная на уровень потребления и вкусы именно «праздного класса», в структуре экономики появляются отрасли, производящие продукты потребления представительского класса, когда функциональное назначение продукта утрачивается и подменяется сугубо демонстративными качествами: часы, усыпанные драгоценными камнями, лимузины, роскошные особняки, золотые унитазы и т. п.

Частная собственность на средства производства приводит к несправедливому распределению результатов общественного труда и соответствующему ограничению доступа основной массы населения к созданным их трудом материальным и духовным ценностям. Это позволяет за счет средств, недополученных трудящимся населением, не только удовлетворять извращенные потребности небольшой кучки собственников капитала, но и создавать неоправданно роскошные условия труда и жизни для себя и мелкобуржуазной прослойки клерков, управляющих (громадные виллы, помещения офисов, зданий и т. п.). Естественно, на производство данных продуктов бессмысленно затрачиваются ограниченные трудовые и материальные ресурсы. В тоже время миллионам людей не хватает средств для удовлетворения насущных физиологических потребностей, нормальных условий жизни, многие умирают от нищеты и голода, существует огромная масса беспризорных детей, бездомных, а основная масса трудоспособного населения прозябает в нищете.

Объективное развитие экономики на основе концентрации индустриального производства в результате научно-технического прогресса осуществлялось в направлении всеобщего универсального разделения труда на отдельные специализированные операции и кооперативной формы их объединения при организации совместного труда. Именно операциональная специализация и кооперация труда является основой индустриализации и автоматизации производственных процессов, обеспечивающих наиболее производительную форму организации жизнедеятельности. В условиях индустриального производства, в отличие от ремесленного способа организации труда, результат индивидуального труда уже не представляет собой законченного готового продукта и не является товаром, поэтому не может поступать в сферу обращения. Более того, в структуру продукции помимо труда основных производственных рабочих объективно включается труд вспомогательного персонала, инженеров, специалистов, управленческого персонала не только данного предприятия и других организаций, предоставляющих сырье, материалы, энергию, профессионально подготовленные кадры, финансовые средства, обеспечивающих питание работников, медицинские, жилищно-коммунальные услуги и т. д., но и результаты деятельности многих предшествующих поколений людей в виде научных знаний, опыта и т. п.

Другими словами, в настоящее время любой готовый продукт, независимо от формы организации производственных процессов, объективно представляет собой совокупный социальный результат труда многих непосредственных и косвенных участников производственного процесса, включая результаты труда предыдущих поколений людей. С этих позиций ни средства производства, ни здания и сооружения, ни результаты производственной деятельности объективно не могут быть частными, локальными показателями (результатами) и принадлежать одному человеку или нескольким людям, а являются общественной собственностью. Причем социальный характер труда объективно проявляется даже при так называемой индивидуальной форме организации производства,[34] созданные другими, но и знания, опыт, навыки предшествующих поколений людей. При этом каждый человек сам потребляет продукты, изготовленные другими социальными организациями, точно также как и производит их совместно для других людей. То есть все продукты человеческой деятельности – как с точки зрения их производства, независимо от формы организации труда, так и с позиции их назначения (потребления) – объективно являются социальными.

Таким образом, любой продукт и по природе своего происхождения, так и по назначению является социальным, т. е. имеет общественный характер. С этой точки зрения все результаты человеческой деятельности являются общественной (всеобщей) собственностью, т. е. принадлежат всем.

Более того, даже использование частной собственности, представленной средствами производства и недвижимостью, не может осуществляться как индивидуальное потребление, а может быть только совместным, общественным. Даже дворец, вилла, гостиница, крупный универмаг, больница, не говоря уже о каком-либо индустриальном промышленном производстве, не могут быть предметом индивидуального потребления, так как объективно для их эксплуатации используется большое количество работников.

В принципе реального частного результата индивидуального труда никогда не хватит для приобретения в собственность не только зданий, сооружений, но и средств производства. Тем более что средства производства в производственном процессе могут использоваться только в системе с другими, так как отдельные станки, машины, механизмы, транспортные средства, средства механизации и т. п. проектируются и создаются только для выполнения отдельных узкоспециализированных функциональных операций. Естественно, для использования средств производства во взаимосвязи с организационными условиями деятельности одновременно необходимо большое количество работников, т. е. этот процесс всегда объективно является социальным. Если представить, что каждый станок, каждый метр коммуникаций и т. п. имеет своего собственника, то практически никакой совместной производственной деятельности организовать просто невозможно. Более того, управление любыми производственными системами всегда требует соответствующей не менее сложной системы управленческой деятельности, которая не может быть в полном объеме реализована на индивидуальном уровне. Частная деятельность в настоящее время может быть реализована только в форме ремесленного производства, на основе которого проблемы выживания невозможно решить даже на уровне отдельной семьи. Экономика современных государств в принципе не может быть построена на базе натурального хозяйства, основанного на частной собственности.

Однако в реальной действительности объективные факторы не принимались во внимание и предопределенность частной собственности на имущество, средства производства и результаты труда всегда отражала социально-политический характер отношений между различными слоями общества, обусловленными социальным устройством общества, закрепленным институционально. С одной стороны, это определялось сословными признаками, основанными на социальном происхождении, с другой – наследственными и безо всяких научных оснований утверждалось как «естественное» состояние бытия человеческого общества. Так, например, протестантизм вообще провозгласил такое положение вещей божественным устройством мира. Все это приводило к тому, что обоснование частной собственности в теоретических концепциях вообще отсутствовало, а частная собственность априори принималась как естественная компонента устройства мира.

Исторически власть имущие (кроме Советского Союза) всегда относились к наиболее обеспеченным слоям общества и поэтому никогда не были заинтересованы в устранении частной, в том числе и своей, собственности. Тем более что для решения государственных задач по производству вооружения, содержанию армии, полиции, ведению захватнических войн, организации выборных кампаний, референдумов, переписи населения и других мероприятий гораздо проще «получить» (отнять) соответствующие средства у богатой части населения, чем у бедного народа, и так измученного поборами в казну.

Поэтому в настоящее время частная собственность на материально-техническую базу производства и результаты труда наемных работников, по сути, более изощренная форма такого же, как и раньше, грабежа населения, сохранения неравноправного, а точнее, бесправного положения большинства трудящихся, когда обеспечение собственной жизни работника и его семьи предоставлено самому трудящемуся в рамках установленной по усмотрению собственника капитала платы за труд, а результаты его труда (собственно, по большому счету его жизнь) принадлежат капиталисту.

Права граждан, провозглашенные и зафиксированные в конституциях государств, у которых экономика базируется на неприкосновенности частной собственности, без права самим трудящимся распоряжаться результатами своего труда, остаются пустой декларацией. Свобода реализовать свои права выражается лишь в возможности объединяться в различные профессиональные союзы для борьбы за свои права, которые уже продекларированы в основном законе страны. Вместе с тем все решения принимаются собственниками средств производства и собственниками продуктов наемного труда исходя из своих частных, а не общественных интересов и не в пользу последних. При этом постановления властных органов, независимо от выборной, назначенной, наследуемой или узурпированной формы ее приобретения, объективно предопределяются интересами частного капитала небольшого числа олигархов, к которым в определенной степени относится и сама власть.

С правовой точки зрения управление и распоряжение общественной собственностью, которая обозначается как государственная, должно осуществляться государственными органами власти.

Собственность – это исторически определенная общественная форма присвоения результатов человеческого труда: материальных и духовных благ. Как уже отмечалось ранее, объективный характер общественной собственности на результаты человеческой деятельности обусловлен универсальным разделением труда на отдельные узкоспециализированные операции и соединением их в форме кооперации в рамках процессов производства, специализированных по различным классам и видам продукции. Частных индивидуальных результатов производственной деятельности и, соответственно, собственности на эти частные результаты, т. е. частной собственности, в принципе быть не может.

Тем не менее в настоящее время в зависимости от принципов и схем распределения общественного продукта, законодательно устанавливаемых на уровне государства, различают две формы собственности: общественную (общую, социальную), или государственную (социалистическую),[35] и частную. Кстати, разделение собственности на общегосударственную (федеральную) и муниципальную (отдельных урбанизированных и сельских территориальных образований) недостаточно корректно, так как продуктами муниципальных предприятий могут пользоваться не только жители данного поселения, но и любые граждане, находящиеся в данном поселении (даже граждане других государств). Здесь происходит смешение понятий собственности и характера использования общественного продукта. Использование социальных продуктов труда может осуществляться только в двух формах: индивидуального потребления каждым человеком и совместного использования многими людьми. Подавляющее большинство социальных продуктов, приобретаемых (или передаваемых)для потребления (использования)как в первичной ячейке общества – семье, так и в основных формах существования человечества – производственных организациях, объективно используется только совместно (продукты питания, производственные здания, жилые и другие помещения, технологическое оборудование, машины, механизмы, бытовая и организационная техника и т. п.), как общественные (социальные) продукты потребления, кроме небольшого количества продуктов, используемых сугубо для личного использования (предметы одежды, гигиены и некоторые другие). Однако и в том и в другом случае продукты индивидуального потребления не меняют форму общественной собственности и не превращаются в частную. Причем под определение частной собственности попадают, как правило, только социальные продукты длительного использования,[36] относящиеся к средствам производства и материально-техническим условиям жизни и деятельности. Хотя произведенные продукты индивидуального потребления ни законодательно, ни в научной и методической литературе вообще не характеризуются с позиции собственности, однако по сути без всяких на то оснований они (как бы естественным образом) предполагаются частной собственностью хозяина – владельца капитала, которой он распоряжается по своему усмотрению.

Как показал опыт Советского Союза, помимо частной собственности, возможен и другой путь концентрации и комбинирования производства, объективно обусловленный достижениями научно-технического прогресса на основе создания общественной (государственной, общенародной) собственности, позволяющий более эффективно использовать экономические преимущества объективных процессов развития экономики в интересах всего общества. При этом проблемы глобализации экономики в мировом масштабе могут решаться путем отраслевой специализации национальных экономик исходя из природно-географических особенностей различных территорий государств, но прежде всего в пользу основных работников реальных секторов экономики: инженерно-технических работников, рабочих и крестьян.[37] Благодаря этому обеспечивается не только реальное повышение производительных сил всех государств, входящих в объединение, вследствие рационального использования национальных особенностей экономики и использования полученных социальных результатов не на удовлетворение уродливых частнособственнических интересов небольшой кучки олигархов, а на реальное социально-экономическое развитие всего объединения государств и, соответственно, на личностное развитие всех слоев населения.

Исторически первоначальная стадия создания общенародной (государственной) собственности может происходить также, как и первоначальное накопление капитала, – насильственным путем в форме экспроприации и национализации частной собственности в результате революции.[38] Однако в дальнейшем этот процесс осуществляется целенаправленно и планомерно, исходя из государственных интересов в соответствии с политическим строем.

В то же время наряду с развитием индустриального машинного производства, основанного на общественной собственности, при относительно небольших объемах потребительского спроса отдельных видов продукции и услуг (работ), для которых до настоящего времени нет целесообразных технико-экономических индустриальных, машинных вариантов решений, могут сохраняться ремесленные формы организации труда. В настоящее время так называемые «малые предприятия», или организации «малого бизнеса», составляют особый класс производственных организаций. Это объективно обусловливается тем, что в результате операционального разделения труда и специализации деятельности неизбежно появляются такие операции или группы операций, а также отдельные виды работ, которые по объему, составу, структуре и характеру (содержанию, потребительским качествам) экономически или технически не могут быть машинизированы и реализованы как индустриальное производство. Эти области деятельности «естественным» образом заполняются не машинным, а ремесленным производством (в современных условиях – механизированным, т. е. с применением ручных механизмов, так называемых средств малой механизации: электрифицированным, пневматическим, гидравлическим инструментом). Причем эти ручные операции, виды работ или продукция должны быть или настолько простыми и легкими, что замена их на соответствующие машины экономически нецелесообразна, или настолько сложными, что их техническая (машинная) интерпретация в настоящее время просто неосуществима (нет технических решений) или экономически невыгодна с точки зрения общественно полезных затрат. Следовательно, основными факторами организации деятельности и существования мелких производителей являются те, которые обусловливают неэффективность в данных конкретных исторических и пространственно-временных рамках осуществления машинных форм организации производства, т. е. индустриального производства, и экономическую сопоставимость затрат организаций малого и крупного производства.

Так, например, в Советском Союзе основу экономической системы составляла социалистическая (общественная, общенародная) собственность на средства производства в форме государственной (общенародной) и колхозно-кооперативной собственности. Социалистической собственностью являлось имущество профсоюзных и иных общественных организаций, необходимое для осуществления их уставных задач.

Государству принадлежали основные средства производства в промышленности, строительстве и сельском хозяйстве, средства транспорта и связи, банки, имущество организованных государством торговых, коммунальных и иных предприятий, основной городской жилой фонд, а также другое имущество, необходимое для осуществления задач государства. В исключительной собственности государства находились земля, ее недра, воды, леса. Вся произведенная продукция также относилась к общественной собственности, и поэтому их экономическая стоимость (цена) устанавливалась и регулировалась общественной властью на основе государственной ценовой политики, осуществляемой в интересах всего общества, а не в интересах отдельных (локальных, частных) производителей продукции. Более того, производство некоторых видов продукции социального назначения (услуги детских садов, пионерских лагерей, санаториев, школ, больниц, приютов, психлечебниц и т. п.), где задания по снижению (экономии) затрат, в отличие от всех прочих организаций сектора экономики, не устанавливались,[39] дотировалось из государственного бюджета. При этом всем гражданам эти услуги предоставлялись бесплатно или за символическую плату (например, путевка в детский оздоровительный лагерь на смену составляла 10–15 % от месячной заработной платы одного из родителей).

В личной собственности граждан могли находиться лишь предметы обихода, личного потребления и подсобного домашнего хозяйства, жилой дом и трудовые сбережения. Но имущество, находящееся в личной собственности, не должно было служить средством для извлечения нетрудовых доходов.

Между тем четкого научно обоснованного определения понятия «частная собственность» до сих пор нет. Трактовка частной собственности из области правовых норм социально-политического устройства общества определяет ее как собственность одного или нескольких лиц. На каком основании общественный продукт труда из общественной собственности вдруг превращается в частную, принадлежащую отдельным членам общества? Таких научных обоснований нет.[40] Как уже указывалось ранее, в качестве оснований используются сословные, наследственные признаки, якобы «заработанные» предыдущими поколениями в результате неравноправного распределения результатов труда и т. п. И хотя все они подкрепляются государственной нормативно-правовой системой, однако всегда имеют антисоциальный, сугубо политический характер, так как властные полномочия на государственном уровне (кроме Советского Союза при его социалистической ориентации) всегда осуществляются олигархической верхушкой в своих интересах.[41] При этом привилегия на частную собственность по существу нарушает требования всех объективных социальных законов организации жизнедеятельности общества: законов синергии, самосохранения, анализа-синтеза, динамики, информированности-упорядоченности, композиции-пропорциональности.[42]

Самое главное при господстве частной собственности – это нарушение объективно основного принципа совместной организации жизни людей в обществе – принципа гражданского равноправия. Очень часто принцип равенства прав подменяется понятием справедливости. Справедливость – это категория морально-этического и социально-политического характера, связанная с представлением о неотъемлемых правах человека, прежде всего о соответствии трудового вклада и оплаты труда, социальном положении и социальной значимости, преступлении и наказании, правах и обязанностях. Многочисленные попытки обосновать нормы справедливости до сих пор, по существу, остаются пустыми декларациями, так как отсутствуют теоретические основы определения реальных результатов и затрат труда. Парадокс этой ситуации заключается в том, что справедливость – это обеспечение равноправия всех граждан независимо от их индивидуальных особенностей, т. е. так называемая «уравниловка». Предложения по обеспечению разумных соотношений на основе договоренности всех или полномочных представителей (?) между собой – это полнейшая утопия,[43] которую невозможно не только реализовать на каких-либо согласованных теоретических основаниях, но даже осуществить технически.

Положение усугубляется тем, что в настоящее время экономика большинства стран трактуется с монетаристских позиций и частная собственность определяется только в стоимостном выражении как стоимость основных фондов организаций, без привязки к конкретным производственным элементам этих организаций. Описание производственных организаций в стоимостной форме как акционерных обществ – это точно такая же бессмыслица, как и сама частная собственность. Что представляют собой акции или их определенное количество в материально-техническом виде, установить практически невозможно, поэтому нельзя построить технологическое описание производственных процессов и управлять ими с позиции стоимости неизвестно каких элементов. Неслучайно так называемая «деятельность» различных фондовых бирж, оперируемых финансовыми (стоимостными) категориями, обозначается как игра и, соответственно, строится по правилам азартных игр. Более того, снижение или повышение стоимости акций на фондовом рынке, т. е. долевой частной собственности, никоим образом не связано с производством продукции на этих предприятиях и технико-экономической интерпретацией их производственной деятельности. Все колебания продажного курса так называемых ценных бумаг – это всего лишь спекулятивные изменения квазипродукта на фондовом рынке, т. е. в сфере обращения, без всякого соотношения с реальной производственной деятельностью. С этих позиций идея справедливого распределения общественных результатов труда среди всех граждан государства даже не может быть поставлена.

Необоснованное присвоение средств производства и в целом основных фондов и превращение их в частную собственность в неявной форме, по существу, приводит к частной собственности на результаты совместного труда и тем самым непосредственно на все трудовые ресурсы организации. К. Маркс совершенно верно указывает, что «исходным пунктом развития, создавшего как наемного рабочего, так и капиталиста, было рабство рабочего. Развитие состояло в изменении формы его порабощения, в превращении феодальной эксплуатации в капиталистическую».[44] Таким образом, это своеобразная форма «рабовладельческого» наемного труда в современных условиях, когда работники организации практически лишены каких-либо реальных прав не только на конечные результаты труда, но и на «продажную стоимость» собственного труда. При этом, естественно, распределение конечных результатов общественного труда и оценка стоимости самого труда работников производится с позиций интересов собственников, причем не только на стадии производства, но и в сфере обращения.

Таким образом, экономика подавляющего большинства стран, построенная на частной собственности на средства производства, в действительности не только не имеет никаких научных оснований, но и является антисоциальной как с социально-политических, так и с объективных социально-экономических позиций. Не случайно почти все разновидности демократических государств, основой экономики которых является институционально закрепленная частная собственность, не относят себя к социалистическим (общенародным) государствам, так как их политический строй имеет не социальную демократическую, а буржуазную направленность, опираясь на «прикормленный» «средний» класс.

В качестве одного из обоснований частной собственности на средства производства апологетами экономики, основанной на частной собственности, выдвигается тезис о невозможности организовать эффективное управление социальной собственностью, если она принадлежит всему обществу, а не отдельному частному лицу.

В действительности основой эффективного управления любого производства продукции является эффективная технология и организация производственных процессов, а не управление капиталом как частной собственностью. Однако управление производственными процессами осуществляется не капиталистами – владельцами капитала, а наемным управленческим персоналом – специалистами: технологами, инженерами, конструкторами, организаторами производства и другими работниками, где экономическая интерпретация производственной деятельности выступает лишь как критериальная оценка рациональности принимаемых технических решений. Следовательно, эффективность производственной деятельности организаций определяется не формой собственности, а качественным составом наемного управленческого персонала, включая и специалистов по экономическим вопросам. Поэтому эффективная или неэффективная организация производственной деятельности зависит только от качества действующей системы управления производством.

При ориентации экономики государства на частную собственность происходит подмена целевых социальных ориентиров стратегического развития общества, направленного на гармоничное материальное и духовное развитие всех граждан государства с целью постепенного перехода к организации жизни общества на принципах ноосферы,[45] на удовлетворение извращенных частных потребностей небольшой кучки олигархов, монополистических капиталистов и их прислужников (как пример для подражания) и прагматическую, потребительскую мелкобуржуазную идеологию остального населения на уровне «хлеба и зрелищ». Как уже указывалось, именно это обстоятельство является идеологической основой монетаристского подхода в экономике, ориентированного на потребительскую идеологию и протестантскую этику. Специфически капиталистические ценности: индивидуализм, идеи равных возможностей и личного успеха – протестантская «этика достижений» провозгласила моральными принципами.

Принимаемый многими теоретиками за основу экономики выдвинутый почти два века назад постулат о том, что движущими силами общества являются труд, капитал и земля, по сути, является скрытым признанием частной собственности как основы экономического развития, так как и капитал, и земля и в конечном счете труд рассматриваются только с позиции частной собственности. Однако в настоящее время уже не только природные богатства, но и вся биосфера земли являются источником жизни общества, не только физический труд, но вся разнообразная совокупная деятельность людей в широком смысле этого слова составляют основу жизни общества. В то же время капитал в его узком функциональном значении финансовых средств вообще не имеет никакого значения для организации жизнедеятельности общества.

Действительной основой производительных сил общества является био-гео-техно-социосистема,[46] исторически сложившаяся и преобразуемая совместным трудом многих поколений людей на протяжении веков существования человечества. Именно накопленные в течение тысячелетий знания как непреходящая ценность и материально-техническая основа жизнедеятельности, реализуемые в процессе разумной совместной деятельности людей, и составляют суть производительных сил общества. При таком понимании производительных сил общества вопросы собственности вообще не имеют никакого значения, так как совокупные знания и система техноценоза, сформированная в урбанизированных и сельских поселениях, априори являются достижениями всего человечества и принадлежат всем. А понятие капитала как финансовых средств, даже овеществленных в зданиях, оборудовании, транспортных магистралях и других материальных объектах, созданных многими поколениями людей и обеспечивающих их жизнедеятельность, в принципе не имеет смысла. Не говоря уже об экономической оценке духовной (как научно-технической, так и культурной) продукции человечества.

Таким образом, понятие собственности, привнесенное из области правовых норм социально-политического устройства общества в экономическую теорию, лишает ее научной стержневой основы – социального характера организации жизнедеятельности – и превращает экономику в прикладное пособие для утверждения буржуазной идеологии и оправдания несправедливого социального общественного устройства, путем придания ей «объективного» нормативно-правового характера.

Иллюзию того, что деньги и другие богатства якобы являются источником развития общества, можно проследить на примере многих исторических памятников культуры, дошедших до нас с незапамятных времен. Строительство пирамид, дворцов, храмов и даже целых городов (например, г. Санкт-Петербурга), сооружаемых по воле монархов и на «их деньги», в действительности осуществлялось народами этих и других государств и на деньги казны, которая формировалась в основном за счет грабежей и налогов с населения, т. е. по существу на деньги народа. Однако экономическая целесообразность подобных сооружений с позиции государственных, а тем более общественных интересов повышения уровня жизни населения и личностного развития людей вызывает много сомнений.

Получается замкнутый круг: с одной стороны, частная собственность является основой неравноправного распределения общественного продукта, а с другой – неоправданно большие доходы собственников капитала позволяют им и дальше увеличивать «свою» собственность, исходя из частнособственнических интересов, порождая еще больший разрыв между частным и социальным уровнем потребления. В этих условиях действительно оправдывается основной тезис монетаризма «деньги делают деньги». Поэтому, независимо от того, как обозначается политический строй, основанный на частной собственности на средства производства, он не может быть социально ориентированным, или демократическим, в принципе. Это всегда будет экономика буржуазного толка в пользу богатых. Парадокс этой ситуации заключается также в том, что власть имущие всегда относятся к прослойке наиболее обеспеченных и образованных слоев населения и потому проводят политику в целях дальнейшего сохранения своего положения, обусловленного частнособственническими интересами. Представителей трудового народа и беднейших слоев населения никогда не бывает в органах власти по двум причинам: с одной стороны, вследствие принадлежности к низшим слоям населения, а с другой – они объективно имеют недостаточный уровень образования и развития для работы в органах власти.

Отношения между людьми, в основе которых лежит понятие отношения к собственности, всегда являются разрушительными в социальных системах любого уровня (от семьи до государства) при разделе имущества, передела капитала, территории и жизненного пространства, так как они противоречат объективной основе совместной организации жизнедеятельности людей и нарушают требования объективного закона социальных систем – закона синергии.

Частная собственность, по сути, является основой не только экономических, но и социально-политических отношений в обществе, предопределяя буржуазный характер правящего режима независимо от его обозначения. Именно поэтому сущность понятия «частная собственность» в экономических «теориях» не раскрывается, а просто институализируется как естественная составляющая действительности и в качестве постулата принимается при построении «экономических теорий». Подобные построения, подменяющие объективные производственно-технологические взаимосвязи в производственных организациях[47] и общественно-экономические отношения[48] на уровне государства отношениями по поводу частной собственности, не могут использоваться в экономических теориях. Эти декларативные утверждения по существу подменяют истинный смысл для оправдания существующих правящих режимов олигархической буржуазии.

Во всех цивилизованных государствах абсолютно все произведенные продукты потребления человека являются объективно социальными по своей природе и потому представляют собой общественную собственность. Почему-то всех смущает тот факт, что даже еда, лично приготовленная для себя, является социальным продуктом, в котором объективно присутствует труд многих людей, и одновременно представляет собой общественную собственность. В принципе человек потребляет не собственность, а пищу, независимо от того, получила она наименование индивидуальной или общественной собственности. Холодильники или другие бытовые приборы, станки, механизмы и вообще все вещи человек сам использует в соответствии с их назначением, независимо от того, какой вид собственности у этих предметов. Разница здесь заключается только в одном: общественный продукт находится в индивидуальном или совместном (общественном) использовании без изменения формы собственности. Кстати, сам человек также является социальным продуктом и, соответственно, общественной собственностью, т. е. используется обществом по институционально установленному функциональному назначению. При таком подходе институт частной собственности как таковой вообще исчезает, и, соответственно, вместо организации жизнедеятельности, основанной на частной собственности на средства производства и результаты совместного труда, может быть реализована идея общественной, или социальной, экономики, в основе которой лежит общественная собственность.[49]

Однако управление общественной собственностью может быть реализовано только при соответствующем политическом строе, т. е. при соответствующей системе государственного управления.

В настоящее время широко декларируется термин «демократия». Власть народа, как и любая другая власть, – это всегда принуждение выполнять институционально установленные нормы права, подкрепляемое в случае нарушения силовыми методами, включая физическое воздействие, с помощью правоохранительных органов и посредством изоляции нарушителей закона в специальных зонах. Любая территориальная власть реализуется в форме специально создаваемых органов. Особенность реализации так называемой власти народа заключается в том, что весь народ участвовать в управлении практически никак не может.[50] Более того, даже технически осуществлять эффективное управление любой организацией, а тем более территорией любого уровня могут только специалисты, обладающие определенным набором профессиональных и личностных качеств. Парадокс любой власти государства, экономика которого основана на частной собственности, заключается в том, что органы власти формируются только на основе сословных или классовых приоритетов за счет буржуазной или олигархической части населения, которая в силу определенных классовых и имущественных привилегий, как правило, объективно имеет возможность получить образование достаточно высокого уровня. Естественно, получив доступ к власти, все социальные и экономические вопросы нормативно-правового, имущественного и духовного характера разрешаются прежде всего в интересах правящего класса, независимо от наименования формы власти. При этом все декларируемые конституционные «права народа», включая и «всенародные выборы», превращаются просто в фарс.

И наоборот, социальной экономикой может быть признана такая, где независимо от формы власти (диктатура, монархия, демократическая республика и т. п.) все вопросы решаются с общественных позиций в интересах трудящегося большинства. Естественно, в полной мере социальная экономика может быть реализована только при социалистическом политическом строе, где власть реализуется представителями народа в полном смысле этого слова.[51]

В обществе может быть только общественная, или социальная, экономика, объективно построенная на общественной (общенародной) собственности на все природные ресурсы и на созданную трудом многих поколений людей искусственную систему техноценоза – материально-техническую основу жизни и деятельности.

Глава 1.3. Конъюнктурность понятийно-категориального аппарата

К науке, или теоретическому обоснованию выдвигаемых концепций, можно относить только такие рассуждения, которые построены на четком и корректном понятийно-категориальном аппарате, обоснованы и логически доказаны, а не принимаются на веру. Именно используемый понятийно-категориальный аппарат позволяет определять научную обоснованность и характер выдвигаемых концепций и относить их либо к теоретическим разработкам, либо к популистской лженауке.

Однако теория прибавочной стоимости К. Маркса, положенная в основу коммунистической идеологии, теряет свою научную обоснованность вследствие того, что в качестве постулатов используется некорректный понятийный аппарат.

Хотя работа К. Маркса «Капитал» написана как исследование по формированию и использованию капитала в сфере материального производства, в ней нет четкого, обоснованного понятия «капитал». Использование в основных исходных постулатах понятийно неопределенных, или вульгарных, категорий, приводит К. Маркса не только к слабой аргументации рассуждений, но и вообще к неверным, ошибочным выводам.

Так, свою работу «Капитал» К. Маркс начинает с определения товара как «…внешнего предмета, вещи, которая, благодаря ее свойствам, удовлетворяет какие-либо человеческие потребности»,[52] и далее «…полезность вещи делает ее потребительной стоимостью… Потребительные стоимости образуют вещественное содержание богатства, какова бы ни была его общественная форма».[53] Именно на этих постулатах построено все дальнейшее изложение К. Маркса.

Как уже указывалось ранее, человек для поддержания своей жизни и личностного развития потребляет только искусственные продукты, т. е. продукты, произведенные трудом человека в социально организованных формах. Вместе с тем человек потребляет не товар как стоимостную оценку продукта и не его потребительную стоимость, а сам продукт, независимо от его стоимости. Форму товара, т. е. стоимостной оценки, продукты потребления временно приобретают на рынке, в сфере обращения. Покупатель также приобретает не товар за ценовую стоимость, устанавливаемую продавцом, а продукт потребления определенной потребительской ценности, полезности данного продукта для человека в момент его приобретения. Полезность, или ценность, потребляемых продуктов определяется не стоимостью, а совершенно другими потребительскими свойствами продукта и условиями потребления. Поэтому ценность продукта потребления для покупателя нельзя смешивать со стоимостью, а тем более приравнивать к потребительской стоимости или к цене.[54] Это принципиально различные категории. Потребительная стоимость вообще нонсенс. Стоимость продуктов потребления, независимо от формы их существования (вещной или идеальной), – это чисто умозрительная расчетная категория, определяемая условным способом расчета, и никакой объективной характеристики продукта потребления не представляет.

Основная ошибка К. Маркса заключается в его аксиоматическом утверждении, что трудом рабочего производится потребительная стоимость. Между тем в действительности трудом многих участников производственного процесса (основных и вспомогательных рабочих, инженеров, конструкторов, технологов, экономистов и других специалистов системы управления) производится не потребительная стоимость, а продукт потребления. Все продукты производства, независимо от их стоимостной оценки, создаются только для их использования, или потребления. Поэтому их одновременно можно обозначать и как продукты производства, и как продукты потребления. Единственное их различие заключается в том, что процессы производства и потребления выполняются последовательно и разделены во времени.

Потребительская ценность продукта производства в зависимости от его предназначения определяется его конкретными потребительскими параметрами – качествами продукта (калорийностью, вкусом, техническими параметрами, дизайном, удобством потребления или использования, безопасностью, прочностными характеристиками и т. п.), но никак не экономической интерпретацией этого продукта. Более того, продукт производства становится товаром, т. е. приобретает экономическую оценку – стоимость, только в сфере обращения, когда он покупается (приобретается) и обменивается на деньги. Жизнь товара ограничивается временем нахождения его в сфере обращения. Но как только товар куплен и попадает к потребителю, он опять превращается в продукт, но уже в продукт потребления. Однако с позиций производителя и потребителя это совершенно различные продукты по своим параметральным характеристикам. Если в первом случае это – технологичность производства, материалоемкость, энергоемкость продукции, простота или сложность операций, многодельность, количество технологических переделов и другие производственно-технологические характеристики, которые определяют производственные затраты, или стоимость производства, то для потребителя в этом же продукте важны совершенно другие качества, определяющие его потребительскую ценность, но ни в коем случае не потребительную стоимость как экономическую категорию.

Именно поэтому утверждение К. Маркса о том, что «богатство обществ, в которых господствует капиталистический способ производства, выступает как “огромное скопление товаров”, а отдельный товар – как элементарная форма этого богатства»,[55] абсолютно неверно. «Богатство общества» определяется количеством и качеством созданных трудом многих поколений продуктов производства-потребления в натуральном виде (здания, сооружения, заводы, фабрики, дороги, продукты питания, одежда и т. д.), независимо от их экономической оценки.

Принимая частную капиталистическую собственность как естественную данность, а потребительную стоимость как результат, или продукт, труда, К. Маркс приходит к совершенно абсурдным выводам о том, что часть рабочего времени работник тратит на себя, т. е. якобы создает финансовые средства для содержания самого себя как работника и своей семьи, а другую часть – на капиталиста. Эту часть рабочего времени К. Маркс обозначает как «прибавочное время» (?). За счет этого прибавочного времени якобы создается прибавочный продукт, который капиталист присваивает себе. Разделение рабочего времени на основное и прибавочное – это нонсенс.[56] Поэтому вся так называемая «теория прибавочной стоимости» является несостоятельной.

На первоначальных стадиях развития производственной деятельности, когда ее основу составляли ручной рабовладельческий труд, ремесленное и мануфактурное производство с невысоким уровнем разделения и кооперации труда, используемая терминология отражала существующие экономические отношения, основанные на частной собственности на средства производства, труд работника и результаты его труда.[57] В современный век развития индустриализации и автоматизации производства, высокой степени операционального разделения, специализации и кооперации труда, когда создание продукции представляет собой множество технологически и организационно связанных специализированных производственных процессов, в которых участвуют десятки и сотни исполнителей, не только основных и вспомогательных рабочих, но и других специалистов и управленческих работников, понятия труда, затрат индивидуального труда (трудового вклада), результата и оценки труда, готовой продукции, стоимости продукции и многие другие существенно изменились. Более того, в готовой продукции отражается не только труд живущего в настоящее время поколения, но также труд предшествующих поколений (в виде различного рода знаний, открытий, теорий и опыта). Таким образом, в этих условиях любой результат труда объективно приобрел такой уровень социальности (общественности) по трудовым вложениям, участвующим в его создании, что прежние представления и, соответственно, понятийно-категориальный аппарат для описания экономических отношений стали непригодными для формирования экономических теорий организации жизнедеятельности общества.

Однако, к сожалению, вместо обновления понятийно-категориального аппарата в современных условиях хозяйствования произошла его вульгаризация. Вряд ли можно считать научными в настоящее время такие понятия, пришедшие к нам из XVII–XIX вв., как «прибавочный продукт», «прибавочная стоимость», «рыночная экономика», «прибыль», «капитал», «цена трудовых ресурсов». Вместе с тем, как это ни парадоксально, до сих пор не определены такие базовые понятия, как «труд», «работа», «результат труда», «заработная плата», «оценка (стоимость) труда» и показатели их измерения. Более того, многие прежние термины вместо уточнения смыслового значения упрощены и искажены до такой степени, что существенно изменили свой смысл, а порой и утратили его (например, «инфляция», «деньги»). Появившиеся новые термины, такие как «бизнес», «домашнее хозяйство», «финансовый капитал», «оценка бизнеса», «курс акций», «курс валют», «прибыль», «нематериальные активы», «интеллектуальная собственность» и т. д., к сожалению, также крайне примитивны.

Основной причиной этого являются попытки защитить представления о частной собственности как основе экономики общества в современных условиях и получения необоснованных доходов собственников капитала в форме доходов и прибыли. Это приводит к абсурдности применяемых терминов, которые вообще утрачивают понятийную основу: металлургический комбинат, электростанция, нефтяная скважина, автомобильный концерн и т. п. обозначаются как домашние хозяйства, оказывается, они создавались не для производства продукции населению, а для получения прибыли предпринимателем.

Особенно много спекуляций в современных экономических построениях в отношении понятий «капитал»,[58] «доход» и «прибыль».

Апологеты частной собственности считают ее естественным компонентом жизнедеятельности общества и именно на этой основе строят свои концепции экономики, используя соответствующий понятийно-категориальный аппарат.

В настоящее время за основу понятия «капитал» приняты достаточно размытые определения К. Маркса. Так, К. Маркс утверждает, что «капитал образуется, когда владелец средств производства и жизненных средств (?)находит на рынке свободного рабочего в качестве продавца своей рабочей силы».[59] В действительности образуется не капитал, как утверждает К. Маркс, а всего лишь частичные условия для организации производства продукции. Кроме этого нужны еще материалы, энергия, чертежи, система управления и многое другое, а самое главное – сам процесс производства продукции. Далее К. Маркс продолжает: «Капитал – это не вещь, а определенное общественное, принадлежащее определенной исторической формации общества производственное отношение, которое представлено в вещи и придает этой вещи специфический общественный характер».[60] То есть капитал – это не вещь, а вещь с каким-то загадочным «производственным отношением». И еще одно: «Капитал – это не просто сумма (?) материальных и произведенных (?) средств производства. Капитал – это превращенные в капитал средства производства (?), которые сами по себе столь же являются капиталом, как золото или серебро сами по себе – деньгами»[61]. Иначе говоря, капитал – это капитал. Эта «глубокая мысль» подтверждается убедительным, с точки зрения К. Маркса, но совершенно неверным тезисом о том, что золото или серебро так же являются сами по себе деньгами. Золото и серебро в буквальном смысле не являются деньгами (если это не золотые или серебряные монеты), а всего лишь выступают универсальными эквивалентами денег и поэтому в некоторых случаях могут их заменить.

Современные теоретики-экономисты трактуют положения К. Маркса так, что любые средства труда могут рассматриваться как физический или производственный капитал.[62] При этом утверждается, что средства труда могут стать капиталом только тогда, когда его владельцы прямо или косвенно вступят в экономические отношения с владельцами рабочей силы. Например, сам по себе металлорежущий станок не приносит своему владельцу никакого дохода. Даже его использование лично владельцем станка не превращает станок в капитал. Капиталом он становится лишь после найма рабочего или сдачи станка в аренду. Таким образом, понятием «капитал» обозначается все то, что может приносить доход с правом распределения его собственником капитала.

Такое невнятное представление данного понятия позволяет проводить совершенно бессмысленную классификацию капитала, выделяя физический, денежный, финансовый, акционерный, основной, оборотный, постоянный, переменный и рабочий капитал.[63] Независимо от того, как обозначается капитал, это всегда стоимостная интерпретация чего-либо, приносящая доход. Именно такое утверждение положено в основу монетаристского подхода в экономике: деньги делают деньги.

Если под производственным (реальным или физическим) капиталом понимать овеществленные средства производства (машины, оборудование, здания, сооружения), землю, запасы сырья, полуфабрикаты, используемые для производства готовой продукции (услуг), то непонятно, какими характеристиками, какими показателями может быть представлен и описан этот капитал как единое целое. Естественно, специфическими техническими характеристиками описать физический капитал нельзя, а можно только стоимостными показателями, которые позволяют получить общую, единую характеристику. Следовательно, физический капитал, по сути, представляет собой стоимость материально-технических условий организации и ничего более. Однако сами по себе машины, здания, земля, сырье и материалы и т. д., даже выраженные в стоимостной форме, никакого дохода принести не могут, и потому обозначать их термином «капитал» нельзя.

Помимо производственного выделяют еще денежный и финансовый капитал. Под денежным капиталом (денежной формой капитала) понимают деньги, предназначенные для приобретения физического капитала. При этом отмечается, что непосредственное владение этими деньгами не приносит дохода, т. е. они не становятся капиталом автоматически, а потому обозначать эти деньги капиталом неправомерно. Они становятся капиталом только тогда, когда приобретается предприятие в целом или его часть. Таким образом, приобретение физического капитала, а точнее, организации, возможно лишь в том случае, когда предприятие в целом выступает на рынке как товар. При этом продажная цена организации зачастую вообще никак не связана со стоимостной оценкой физического капитала, т. е. со стоимостной оценкой материально-технических условий организации. Более того, введение понятия акционерного (долевого) капитала и рабочего капитала, характеризующего ликвидность, или продажную цену, организации, позволило продажную цену организации в форме акционерного капитала выражать в виртуальной[64] абстрактной стоимости, которую можно использовать в качестве товара на фондовых рынках и рынках недвижимости. Для упрощения финансовых операций вводятся заменители денег (квазиденьги), так называемые ценные бумаги в форме акций, облигаций, векселей и т. п. Здесь понятие «капитал» действительно вводится для того, чтобы оправдать получаемые нетрудовые доходы за счет спекуляции ценными бумагами. Однако при этом смысл понятия «производственный, или физический, капитал» полностью выхолащивается.

Еще в большей степени смысл производственного капитала утрачивается с введением термина «финансовый капитал». Финансовый капитал определяют как капитал, образовавшийся в результате слияния финансовых средств промышленных и банковских монополий. Иначе говоря, финансовый капитал – это виртуальная стоимость суммарных финансовых средств. При такой трактовке производственный капитал, представляющий материально-техническую основу жизнедеятельности, свою сущность окончательно утрачивает и заменяется абстрактной стоимостью непонятно чего. Однако именно такая трансформация позволяет понятие «капитал» трактовать как источник получения «дохода».[65] Для реализации этой идеи на практике извращена суть денег: они из универсального расчетного стоимостного эквивалента, обозначающего цену различных продуктов-товаров, превращены сразу, даже без стадии производства, в товар, пригодный для купли и продажи. Одновременно с этим, как уже указывалось, появились заменители денег, так называемые ценные бумаги, которые также стали использоваться как товар. Соответственно, акционерный капитал и финансовые ресурсы вообще стали жить самостоятельной жизнью и использоваться как товар, абсолютно независимо от состояния и реального использования овеществленных материально-технических условий производственных организаций, жилых домов, административных зданий, земли и т. п.

Абсурдность абсолютно всех представлений капитала заключается в том, что имплицитно предполагается, что стоимость, в которой измеряется капитал, обязательно приносит «доход». В действительности ни стоимость овеществленных материально-технических условий организации жизнедеятельности, ни стоимость абстрактных финансовых средств, даже непосредственно представленных в денежных купюрах или золоте, приносить «доход» или дополнительную стоимость в принципе не может. Каков же источник «дохода» таких обезличенных финансовых и денежных средств?

Основным источником «дохода» любых виртуальных финансовых и денежных средств, которые обозначаются термином «капитал», является спекуляция и ростовщичество, т. е. перепродажа этих средств с целью получения наживы.

Истинный смысл понятия «капитал» заключается в следующем. Капитал – это виртуальные финансовые средства, предназначенные для капитального строительства материально-технической базы любых организаций жизнедеятельности, т. е. создания овеществленных (материализованных) условий организованной жизнедеятельности в виде зданий, сооружений, технологического и другого оборудования, систем вентиляции, водо– и электроснабжения, транспортных и иных коммуникаций и т. д. Размер капитала определяется проектной сметной документацией на строительство объектов в виде показателей стоимости необходимых капитальных вложений, включающих стоимость предпроектных, проектных, проектно-изыскательских, строительно-монтажных и пуско-наладочных работ, стоимость оборудования. Иначе говоря, капитал – это абстрактная стоимость капитальных вложений, поэтому никакого «дохода» с расчетных виртуальных финансовых средств получить невозможно.[66]

Теперь возникает вопрос, откуда же берутся «доходы» капиталистов в действующем производстве, которое обозначается как производственный капитал. Для объяснения этого К. Маркс утверждает, что рабочий производит потребительную стоимость. При этом часть продукции рабочий производит для себя (для обеспечения собственной жизни и жизни своей семьи), а часть – для капиталиста. Последнюю часть К. Маркс обозначает как прибавочный продукт. Таким образом, капиталист как бы присваивает часть труда рабочего. Соответственно, стоимость прибавочного продукта обозначается как прибавочная стоимость, которая также принадлежит капиталисту.

К. Маркс показал, что основу прибыли составляет прибавочная стоимость, которую капиталист присваивает в форме результата «работы» его капитала. При этом якобы не происходит обмана или принуждения. Прибыль образуется из-за того, что специфический товар «рабочая сила» способен создавать новую стоимость, размер которой превышает реальный размер стоимости самой рабочей силы. При этом подчеркивается, что прибыль является превращенной формой прибавочной стоимости, а не собственно прибавочной стоимостью, так как часть прибавочной стоимости трансформируется в форму «затрат» – процентов по кредиту, ренты, налогов, надбавок к зарплате. Сначала разберемся с прибавочной стоимостью, а потом с прибылью.

Современные экономисты исходят из того, что целью капиталиста является получение прибавочной стоимости, которая обозначается как избыток стоимости произведенных товаров по сравнению со стоимостью затраченного на такое производство капитала, или затратами. Здесь можно выделить несколько принципиальных ошибок. Прежде всего результатом производственной деятельности является не потребительная стоимость и не доход (по К. Марксу), а овеществленная материальная или духовная продукция (услуги) потребления. При этом материально-технические условия деятельности (даже обозначаемые как производственный капитал) не имеют никакого отношения ни к доходу, ни к стоимостной оценке продукта.

Для того чтобы объяснить появление «доходов» непосредственно в производстве, понятие «капитал» подразделяют на основной и оборотный (постоянный и переменный), которые используют для методики формирования стоимости продукции. Из состава производственного капитала выделяют стоимость материально-технических условий деятельности (стоимость зданий, сооружений, машин, механизмов, оборудования и т. п.) и обозначают ее как основной капитал. Полагают, что основной капитал «переносит» свою стоимость на продукт производства по частям за относительно большое время (например, здание, станок). Этот «перенос» стоимости осуществляется в форме амортизационных отчислений.[67] В действительности здесь речь идет не о «переносе» стоимости основного капитала, а об участии материально-технических условий деятельности в создании продукции и способах определения их доли участия в стоимости готовой продукции. В связи с тем что никакой прибавочной стоимости при этом не создается, нет необходимости основные фонды организации обозначать как капитал.

Под оборотным капиталом понимают стоимость сырья, материалов, заработную плату работников, т. е. стоимость тех затрат, которые возвращаются организации после реализации продукции, совершая оборот Д – Т – Д. Оборотный капитал переносит свою стоимость на продукт производства всю сразу (например, мука для выпечки хлеба), т. е. стоимость оборотного капитала непосредственно полностью включается в стоимость продукции. В оборотном капитале выделяют постоянный капитал, который полностью включается в стоимость продукции без изменения своей стоимости, и переменный капитал в форме заработной платы, который якобы создает прибавочную стоимость. Согласно марксистской теории, прибавочную стоимость создает именно переменный капитал, а постоянный капитал создает условия, которые распространяют право собственности капиталиста на прибавочную стоимость.

То, что постоянный капитал не создает никакой дополнительной прибавочной стоимости, не вызывает сомнений, так как вся стоимость материалов полностью включается в стоимость продукта, но точно также вся заработная плата, или переменный капитал, включается в стоимость продукции без всяких дополнений. Поэтому ни о какой прибавочной стоимости речь идти не может. Следовательно, использовать понятие «капитал» для обозначения оборотных средств некорректно. Если ни основные фонды, ни оборотные средства не являются капиталом и, соответственно, источником «дохода» капиталистов, то по-прежнему остается вопрос, откуда появляются такие высокие вознаграждения собственникам капитала и высшему управленческому персоналу непосредственно от производственной деятельности.

Прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо рассмотреть еще один аспект, связанный с понятием «капитал». Существует такое вульгарное утверждение, что если «вложить капитал в дело», то это обязательно «принесет» более значительный доход, чем пассивное использование капитала на депозитном счете в банке. Прежде всего, «вложение» капитала означает его использование. Если под термином «дело» понимать какое-либо производство, например металлургический комбинат, хлебозавод, торговое предприятие и т. п., при этом использование финансовых средств («капитала») возможно в нескольких вариантах: в форме капитальных вложений для строительства нового предприятия или для пополнения оборотных средств действующего предприятия. Использование финансовых средств в качестве капитальных вложений означает расходование этих средств на оплату проектных работ, приобретение оборудования, производство строительно-монтажных и пуско-наладочных работ. В силу длительной продолжительности проектно-строительных работ (от года до нескольких лет) финансовые средства на все это время «омертвляются». Сами по себе расходы на капитальное строительство никакой дополнительной стоимости не создают, и никакого дохода здесь быть не может. Результатом капитальных вложений будет овеществленное действующее производство. Действующее производство выпускает готовую продукцию, и никакая дополнительная стоимость, которую можно было бы возвратить инвестору, помимо стоимости продукции, не создается.

Вложения в оборотные фонды представляют собой затраты на сырье, материалы и заработную плату и полностью включаются в стоимость готовой продукции. Никакой дополнительной стоимости, которую можно было бы изъять без ущерба для производства, не возникает. Если изъять стоимость оборотных фондов на величину вложений, то производство продукции просто прекратится.

Принципиально по-иному нужно рассматривать «вложение капитала в дело» при покупке акций действующего предприятия. Вложение реальных денежных средств в заменители денег – ценные бумаги – вообще никак не связано с производством продукции, и потому подобные финансовые операции нельзя обозначать как «вложение капитала в дело». Это относится сугубо к спекулятивным операциям на фондовой бирже.

Большинство экономистов высокие доходы капиталиста оправдывают такими факторами, как воздержание, риск, напряженный труд или как процент на капитал, страховая премия и заработная плата за управление предприятием. Например, А. Смит (1723–1790), Н. У. Сениор (1790–1864) и Дж. С. Милль (1806–1873) определяли процент на вложенный капитал как «вознаграждение за воздержание» предпринимателя от расходования собственного капитала на текущее потребление, а предпринимательский доход – как плату за управление предприятием и несение определенного делового риска (страховая премия).[68] Ж.-Б. Сэй (1767–1832), вводя понятие термина «предприниматель», отмечает, что «часть прибылей поступает как бы в вознаграждение за его промышленные способности, за его таланты, деятельность, дух порядка и руководительство».[69] Однако все это красивые слова, лишенные всякого смысла, так как никаких логичных доводов и алгоритмов расчетов, обосновывающих результат деятельности, источники и размер выплат за владение капиталом, вознаграждение за воздержание[70] и ответственность (риски) за продажу товара или услуги по заранее непредсказуемой цене, не приводится. Более того, «заработная плата за управление капиталом» никакого отношения к производственной деятельности не имеет в связи с тем, что «управление капиталом» осуществляется в форме спекулятивных операций на фондовых биржах и, соответственно, вознаграждение выражается спекулятивным доходом, ничего общего не имеющим с заработной платой.

Морально-этические нормы поведения капиталистов достаточно точно определены еще в XIX в. Так, английский публицист XIX в. Т. Дж. Даннинг писал: «…капитал избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда, но это еще не вся правда. Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому. Доказательство: контрабанда и торговля рабами».[71]

Если прибавочная стоимость в производстве продукции не создается, то, оставляя пока в стороне понятие прибыли, попытаемся выяснить, каковы все-таки источники высоких «доходов» капиталистов и высшего управленческого аппарата непосредственно от производственного капитала. В структуре стоимости продукции единственным источником «доходов» участников производства (работников организации) может быть оплата труда, которая определяется как заработная плата.

За свой труд – выполненную работу, произведенную продукцию – каждый работник получает заработную плату. Заработная плата необходима работнику для восстановления затраченной в процессе труда энергии, а также увеличения своих потенциальных возможностей.

Существует множество определений заработной платы,[72] однако в принципе все они сводятся к одному – это оплата труда в соответствии с его количеством и качеством с учетом условий труда. Формально это верное определение, однако, несмотря на огромное количество работ по оценке труда, или «рабочей силы», до настоящего времени не решены и научно не обоснованы понятия «труд», «количество труда», «результат труда», а тем более «качество труда». В связи с этим нет никакой возможности реально измерить и оценить трудовые затраты и результат труда, поэтому все практические системы оплаты труда являются достаточно условными, реально не связанными с оценкой трудовых затрат. Именно это обстоятельство позволяет устанавливать высокие размеры оплаты и дополнительные вознаграждения (бонусы) капиталистам и высшему управленческому персоналу, используя такие неопределенные основания, как владение частной собственностью, важность и ответственность работы, риски и т. п. При этом непосредственным исполнителям: рабочим и специалистам – зарплата оставляется на уровне прожиточного уровня.

Отсутствие научно обоснованных принципов оценки труда приводит к тому, что реальную стоимость продукции в действительности рассчитать невозможно, и она в значительной степени обусловлена индивидуальными интересами частных собственников. Вместо прибавочной стоимости, которую якобы создает «рабочая сила», на практике происходит передел включенной в стоимость продукции фонда заработной платы. Для убедительности данного положения труд рабочих нормируется таким образом, чтобы обеспечить простое воспроизводство рабочей силы.

Резюмируя изложенное, можно сделать вывод, что высокие «доходы» капиталистов и высшего управленческого персонала обеспечиваются не за счет несуществующей прибавочной стоимости, а путем присвоения части заработной платы работающих и необоснованного установления вознаграждений. По существу, это скрытая рента на капитал.

Необходимо отметить, что в советской экономике заработная плата рассматривалась как часть национального дохода, которая выделяется государством для удовлетворения личных потребностей рабочих и служащих и распределяется между ними в соответствии с количеством и качеством их труда. В советской экономической теории заработная плата – это цена рабочей силы, соответствующая стоимости предметов потребления и услуг, которые обеспечивают воспроизводство рабочей силы, удовлетворяя физические и духовные потребности работника и членов его семьи. Такой подход к пониманию сущности заработной платы, определяющий стоимость воспроизводства рабочей силы посредством соответствующего уровня потребления товаров и услуг, характеризует отношение общества к обоснованию размеров заработной платы. На уровне организации эта величина корректируется с учетом условий работы, количества и качества труда работника, но не должна быть ниже минимальных размеров, гарантированных государством. Фактический размер заработной платы определяется выделяемыми работодателем средствами на эти цели. В связи с тем что управленческий труд, в отличие от труда рабочих, не поддается элементному нормированию, а основные фонды являлись общественной собственностью, заработная плата управленческому персоналу нормативно устанавливалась на уровне среднемесячной заработной платы рабочих и выделялась в соответствии с утвержденным (типовым) штатным расписанием в форме предельных (лимитированных) ассигнований. Такая практика организации заработной платы не позволяла необоснованно выплачивать высокую заработную плату работникам и обеспечивала более низкие цены на готовую продукцию по сравнению с организацией производства, основанного на частной собственности на средства производства.[73]

Теперь рассмотрим источники «доходов» капиталистов от прибыли. Прежде всего необходимо отметить, что корректного, научно обоснованного определения понятия «прибыль» в настоящее время нет. Прибыль в экономических теориях определяется как разница между выручкой от реализации товаров и услуг и затратами на производство или приобретение и сбыт этих товаров и услуг. Использование подобной формулировки, включающей помимо производства продукции еще и приобретение товаров и услуг, а вместо понятия «продукция» термина «товары» позволяет и спекуляцию, и ростовщичество рассматривать наряду с производством продукции, а спекулятивные нетрудовые доходы рассматривать как прибыль от производства. Но даже если рассматривать прибыль как разницу между выручкой от реализации продукции и затратами на производство и реализацию продукции, это всего лишь разница как арифметический результат. Каков же экономический смысл прибыли, если прибавочной стоимости не существует? По сути, прибыль – это разница между ценой и стоимостью (себестоимостью) производства и реализации продукции. Цена продукции образуется путем простого добавления к себестоимости продукции определенной суммы (или процента). Эта сумма собственно и является прибылью. Предназначение и использование прибыли и определяют ее размер и экономический смысл.

В тех случаях, когда «прибыль» предназначается только для личного потребления, она должна корректно и обоснованно обозначаться как нажива. При этом ее размер зависит только от аппетита и совести капиталиста.

В действительности с социальных позиций прибыль объективно нужна для формирования капитала в целях обеспечения расширенного воспроизводства, т. е. для капитальных вложений в будущую материально-техническую основу жизнедеятельности. В этом случае прибыль представляет собой виртуальные финансовые средства, предварительно институционально авансируемые покупателями для капитального строительства. Прибыль как простая надбавка к стоимости продукции, неподкрепленная реальным результатом, никакого отношения к стоимости производственного капитала и к владельцу этого капитала не имеет, поэтому не может поступать в личное распоряжение капиталиста. Более того, прибыль, включаемая в цену продукции, оплачивается всеми покупателями, поэтому она имеет социальный характер и объективно должна поступать в распоряжение общества, а не владельца капитала. Учитывая социальный характер прибыли, ее размер может быть рассчитан исходя из общественных интересов и стратегии развития экономики страны. В связи с тем что прибыль имеет виртуальный характер, она вообще не может использоваться в потреблении как заработная плата, пособия, премии и т. п. Точно также рассматривать прибыль как ренту на капитал и использовать ее для удовлетворения личных потребностей – это нонсенс.

В заключение рассмотрим еще одно понятие, смысл которого в настоящее время искажен настолько, что его применение чревато серьезными экономическими последствиями. Это понятие инфляции.

Как экономический термин «инфляция» стала применяться со второй половины XIX в. для обозначения процесса разбухания бумажно-денежного обращения. Но широкое распространение процесс инфляции получил лишь в ХХ в.

Инфляция (от лат. inflatio – вздутие) – это переполнение каналов денежного обращения избыточной денежной массой при отсутствии адекватного увеличения товарной массы, т. е. превышение массы выпущенных в обращение бумажных денег по сравнению с валовым национальным продуктом (стоимостью товарной массы) с учетом скорости и количества оборотов оборотных средств.

В самом упрощенном виде инфляция означает обесценивание денег, когда снижается их покупательная способность, т. е. когда за одну и ту же сумму денег по прошествии некоторого времени можно будет купить меньше товаров и услуг, чем прежде.[74] В результате выпуска не обеспеченных товарами денег происходит переполнение каналов обращения избыточными бумажными (виртуальными, «пустыми») деньгами, перераспределение общественного продукта и национального дохода между отраслями народного хозяйства, между общественными классами и группами населения в пользу имущих классов.

В настоящее время инфляция трактуется еще проще – как рост общего уровня цен на товары и услуги. В качестве возможных причин повышения цен выделяют:

– дефицит государственного бюджета, для покрытия которого выпускаются государственные ценные бумаги или бумажные деньги;

– высокий уровень непроизводственных расходов государства на содержание органов власти, правопорядка, на военные нужды, социальное обеспечение;

– товарный дефицит, приводящий к разрыву между уровнем спроса и предложения и свободному регулированию цен;

– монопольное положение некоторых производителей, позволяющее им самостоятельно без всяких оснований повышать цены на свою продукцию;

– несоответствие заработной платы производительности труда.

В действительности все эти причины являются прямым следствием несовершенства существующих теоретических концепций и понятий в области экономики. Основным фактором проявления подобной инфляции является постепенное замещение в структуре экономики отраслей материального производства виртуальной деятельностью в области финансовых отношений и построение экономики на принципах монетаризма.

В целом концепция монетаризма является ярким свидетельством использования вульгарного понятийно-категориального аппарата. В результате этого в настоящее время в экономических теориях отсутствуют работы, позволяющие обоснованно формировать бездефицитный бюджет государства и его структуру по расходным непроизводительным статьям, осуществлять государственное регулирование цен на рынках в интересах общества, целенаправленно формировать экономически эффективный общественный спрос, рассчитывать производительность труда и заработную плату работников.

Как уже отмечалось, положение усугубляется тем, что в настоящее время сущность денег принципиально извращена. Вместо универсального стоимостного и ценового эквивалента реального продукта, созданного совместным трудом людей, деньги превращены в самостоятельный товар и практически полностью обесценены.[75] Это обстоятельство приводит к тому, что финансовые каналы наполняются виртуальными денежными средствами, возникают финансовые пирамиды, бюджеты многих организаций и государств формируются с дефицитом и не подкрепляются товарной массой. Более того, в условиях построения и функционирования экономики на основе виртуальных денежных средств реальная производственная деятельность замещается различными видами квазидеятельности, основанными на принципах азартных игр, спекуляции и ростовщичестве, появляются слои населения, не занятые полезным трудом и живущие как рантье за счет рентных (нетрудовых) доходов, происходит расслоение общества на бедных и «сверхбогатых (олигархов)»,[76] изменяются морально-ценностные установки человека на жизнь. В результате такого положения неизбежны финансовые кризисы не только отдельных государств, но и всей мировой экономики.

В целях обоснования частной собственности и политики монетаризма, а также некоторых других экономических положений в экономических концепциях используется понятийный аппарат других социальных наук. Таковы, например, понятия «самоуправление» и «самоорганизация», которые положены в основу целых направлений в теории управления и теории организации. В непосредственной связи с ними выступают «научные проработки» эффективности экономики, привлекаемые из области синергетики,[77] относящейся не к социальным, а к естественным наукам.

Здесь некорректность понятийно-категориального аппарата, как правило, обусловлена неправомерным использованием биологизмов или антропоморфизмов.

Понятие управления как системы различных классов, видов разумной деятельности применимо только к человеческому обществу.[78] Для всех объектов живой природы наиболее корректным понятием является «бессознательное регулирование поведения на основе инстинктов, условных и безусловных рефлексов». Причем здесь регулирование происходит именно на уровне индивидуальной саморегуляции, но не самоуправления (!). Между тем применительно к человеческому обществу понятие самоуправления также неприменимо, так как его реализация априори не может быть осуществима. Даже на уровне самой простой социальной организации – семьи, самоуправление каждого члена не может быть реализовано в совместной жизни, не говоря уже о любых других организациях, функционирование которых обусловлено множеством самых разнообразных внешних и внутренних взаимосвязей. Иллюзия самоуправления происходит вследствие того, что каждый человек принимает решения самостоятельно. Однако при этом совершенно не воспринимается тот факт, что все варианты решений объективно предопределены и априори заданы факторами внешней, искусственно организованной среды, исторически сложившейся в обществе системой институциональных и социально-этических норм поведения, включая искусственно сформированный индивидуальный уровень образования и культуры данного человека. Таким образом, управление действительно осуществляется каждым человеком самостоятельно, но только в рамках допусков социальных норм поведения, предоставленных обществом. Поэтому искусственно организованная жизнь в человеческом обществе может осуществляться только на основе внешней социальной системы управления, т. е. разумного предвидения на многие годы вперед, планирования процессов жизнедеятельности в рамках календарного времени (месяц, квартал и год) технологической организации процессов жизнедеятельности, включая оперативное регулирование (руководство) операциональной кооперации процессов жизнедеятельности в реальном времени. Безусловно, такой управленческой деятельности нет нигде, кроме человеческого общества.

Примерно такая же картина наблюдается в отношении понятия «самоорганизация». Основой существования объективного мира является естественная стихийная бессознательная организованность, а основой существования человеческого общества – искусственная разумная организация жизнедеятельности. Поэтому для объективного мира правомернее использовать термин не «самоорганизация», а «самоорганизованность». Однако самоорганизованность в живой природе проявляется только на индивидном уровне, безотносительно к различным сообществам (муравейник, пчелиный рой, термитник, львиный прайд, стая птиц, стадо животных и т. п.). Однако и в этом случае понятие «самоорганизованность» не идентично понятию «самоуправление», поэтому оба понятия не могут использоваться как равнозначные. Самоорганизованность, основанная на инстинктах и бессознательных реакциях отдельного организма, в живой природе неотъемлема от самого процесса жизни, и антропоморфизм здесь совершенно недопустим.

Совершенно иная картина прослеживается в отношении реализации управления в человеческом обществе. Социальность является объективной характеристикой, атрибутом жизнедеятельности общества. Здесь управление как разумная деятельность человека предваряет все процессы жизнедеятельности в обществе. Стадия идеального формализованного описания (представления) организации будущих процессов жизнедеятельности как самостоятельный этап и часть системы мыслительной управленческой деятельности должна осуществляться во времени отдельно и заблаговременно подготовленными для этого работниками и может даже не в том месте, где, собственно, будет осуществляться непосредственно производственная деятельность. Продолжительность разработки документации (описания) по технологии (способам, нормам времени и необходимым трудовым и материальным ресурсам, выбору и обоснованию технологического оборудования, последовательности выполнения операций, технологической кооперации операциональной деятельности) и организации (размещении процессов деятельности в технологическом и календарном времени и пространстве) будущей жизнедеятельности по времени может составлять от нескольких минут и часов до нескольких лет и потребовать привлечения большого количества различных специалистов. В некоторых случаях результаты этой деятельности вообще могут быть не реализованы.

В определенной степени подобное представление управления искажается смешением понятий «управление» и «руководство (регулирование)». Руководство (или оперативное регулирование) процессами жизнедеятельности, осуществляемое чаще всего в устной форме (бездокументально)в реальном текущем времени, является также неотъемлемой частью системы управления как совокупности различных классов (этапов) и видов управленческой деятельности. Специфика руководства заключается в том, что многие этапы управленческой деятельности (анализ ситуации в результате сопоставления плановых, задуманных действий и фактического их исполнения, корректировка плановых заданий, способов и последовательности устранения отклонений в реальном времени и указания по их реализации) как мыслительные операции осуществляются одномоментно и неразрывно. Однако руководство может касаться только оперативных воздействий управленческого персонала на частную, локальную ситуацию в рамках общей предварительно разработанной стратегии и установленной (заданной, запланированной)тактики деятельности организации в целом и никоим образом не заменяет всю управленческую деятельность.

Именно на основе вульгаризированных понятий самоуправления и самоорганизации сформировано целое направление, рассматривающее эффективность организационной деятельности, которое получило название синергетики. Понятие синергии привнесено в социальные науки из естественных наук и прежде всего биологии, где синергия понимается как бессознательная реакция организма на комбинированное воздействие двух или нескольких факторов, характеризующееся тем, что совокупное действие этих факторов превышает действие, оказываемое каждым фактором в отдельности. Применятьк разумной, искусственно организованной человеческой деятельности такое определение синергии абсолютно неприемлемо. В социальных науках организм заменяется организованной человеческой деятельностью и, соответственно, синергетический эффект рассматривается как возрастание эффективности деятельности в результате соединения, интеграции, слияния отдельных частей в единую систему за счет так называемого системного эффекта, эмерджентности. Естественно, применительно к живой природе синергия как бессознательная реакция организма проявляется в результате совместных различных стихийных воздействий окружающего мира в виде аттрактантов и бифуркаций действительно как совместный эффект самоорганизованности, а точнее, индивидуального саморегулирования объектов природы. Однако простая антропоморфизация понятия синергии применительно к общественным явлениям недопустима, точно также как и биологизация понятий управления и организации применительно к объектам биологической природы.

Синергия в человеческом обществе в форме дополнительного эффекта действительно проявляется только как результат разумной искусственной организации жизнедеятельности и потому может обозначаться как организационный эффект, ничего общего не имеющий с положениями синергетики (кроме формально похожей терминологии). Источником синергетического эффекта является разумно организованная жизнедеятельность, реализуемая в форме индустриальной кооперации операционального труда. Причем если на уровне отдельных производственных организаций синергетический эффект выступает в форме локального экономического эффекта как интегральный результат деятельности в форме готового продукта, то на уровне других форм отраслевой и территориальной организации жизнедеятельности синергия выступает как расчетная социально-экономическая эффективность организации жизнедеятельности урбанизированных и сельских населенных пунктов, межотраслевой кооперации на уровне государства. Более того, синергетический эффект тем выше, чем выше уровень социальной организации общества. Синергетический эффект территориальной организации общества вообще представляет собой абстрактную величину в форме расчетной социально-экономической эффективности. Он не является суммой частных результатов эффективности отдельных организаций, а рассчитывается как абстрактная социальная польза при использовании (потреблении) совокупности произведенных продуктов или как предотвращение (снижение уровня) возможного социального ущерба в результате проведения разумной экономической политики на уровне государства.[79] Если закон синергии в объективном мире проявляется естественным образом, то в человеческом обществе является результатом разумной деятельности человека.

В данном разделе рассмотрены только некоторые ключевые понятия, составляющие суть экономических подходов. В действительности некорректных и упрощенных понятий, используемых в экономических науках, гораздо больше, поэтому уточнение понятийно-категориального аппарата применительно к теории социальной экономики осуществляется на протяжении всей работы по мере представления материала.

Подводя краткие итоги изложенного, можно отметить следующее. Хотя здесь рассмотрены только некоторые термины, используемые в экономических теориях, однако анализ даже этого небольшого перечня показывает, что при такой вульгаризации смысла экономических понятий построить научно обоснованную теорию общественной (социальной) экономики невозможно.

Применяемый понятийно-категориальный аппарат и построенные на нем экономические теории в настоящее время приспособлены для обоснования неприкосновенности частной собственности на средства производства, сугубо корыстных частных интересов олигархов, титулованных и власть имущих слоев населения. Однако уровень развития цивилизации общества объективно требует разработки такой экономической теории, которая отражала бы интересы не только небольшой части богатых и власть имущих, но всех без исключения слоев населения. То есть необходима разработка теории социальной (общественной) экономики, чему и посвящена настоящая работа.