Теория социальной работы. Раздел 1. Методологические проблемы современной теории социальной работы (Е. Г. Студёнова, 2018)

Теологические концепты в донаучных подходах к теории помощи

Религиозно-христианские идеи помощи и поддержки уязвимым слоям населения складывались на протяжении многих веков и к концу XIX в. оформились в религиозные концепты «бедности», в основе которых лежали представления о «грехе» и «любви к ближнему».

Одним из первых, кто в социальном контексте на основе христианского мировоззрения стал осмысливать проблемы бедности, стал испанский просветитель, гуманист и религиозный мыслитель Хуан Луис Вивеса. Как считает американский исследователь А. Кейн-Лукас, именно с Х.Л. Вивеса закладываются подходы к социальным аспектам бедности, которые на рубеже XIX–XX вв. будут основополагающими в теориях и практике христианского социализма во многих филантропических организациях, в том числе и в «Христианской общественной организации», в которой долгое время работала М. Ричмонд.

Х.Л. Вивес с позиций христианского гуманизма осмысляет проблемы нищенства в обществе. Такие подходы дали новый импульс к пониманию взаимоотношений между людьми всех сословий в средневековом обществе.

Во-первых, он разрушает сложившиеся установки восприятия нищих как необходимого элемента общественных отношений, последовательно доказывает, что они не является «средством» спасения для богатых, тем самым разрушает взаимообусловленное социальное единство «богатый – бедный», доминирующее в средневековом общественном сознании.

Нищенство – это результат греха и порока, и он меньше всего связан, с точки зрения гуманиста, с определенными классами и сословиями, поскольку нищий растерял свое состояние в беспутной жизни. Отсюда возникают две задачи, которые необходимо решить общественными силами.

Первая задача – превентивная: необходимо было воспитывать детей из состоятельных сословий в рамках нравственности и морали, чтобы они не опустились до состояния нищенства.

Вторая задача связана с текущей ситуацией: нищим необходимо было предоставить работу. Х.Л. Вивес считал, что «крепкие нищие» должны «не умирать от голода», но при этом они должны испытывать нравственные страдания, «они должны чувствовать свои муки», поскольку состояние нищенства противоречит основам человеческой нравственности. Именно с этих позиций обосновывается необходимость предоставления работы для нищих, в ней гуманист видел не средство «воспитания лентяев», а естественное состояние человека, к которому должен вернуться нищий. Вот это сочетание социально-воспитательных задач и задач социального попечения становится той основой, на которой формируется архетип теоретической парадигмы европейской социальной работы, окончательное оформление оно получит лишь в начале ХХ в.

Во-вторых, патерналистские отношения между богатыми и нищими он предлагает изменить на отношения подобно тем, которые складываются между работодателем и работником. Для этого он предлагает ввести в общинах должность префекта, в его обязанности должны было входить разбор причин нищенства людей в общине, определение состояния здоровья и возможности или невозможности осуществлять трудовые функции тех или иных нищих, при этом он должен хорошо разбираться с «тайнами немощи» тех, кто избегал всяческих видов работ.

Х.Л. Вивес отмечал, что предоставление работы невозможно при определенных болезнях и недугах людей. Так, для слепых он предлагал обучение музыке и пению, подготовленные таким образом к жизни в общине они впоследствии могли получать содержание. В таких подходах можно заметить формирование принципов «адресности», когда помощь оказывается на основе индивидуальных возможностей человека.

В подходах Х.Л. Вивеса находят отражение первые представления о необходимости создания благотворительных организаций в деле помощи нищим. Прообразом таких организаций становится естественная общественная ячейка, которой является семья. Семьи зажиточных и богатых граждан, с его точки зрения, могут быть привлечены префектами для решения определенных проблем. Так, они могли бы организовывать обеды для нищих из специально приготовленных для них блюд. Эти идеи восходят еще к античной практике «афинских параситейнов», общественных столов для несостоятельных свободных граждан, но они дадут импульс в новое время в христианских организациях к открытию столовых для нищих.

Для Х.Л. Вивеса такие «обеды для нищих» имели свои прагматические задачи, предоставлялась целевая индивидуальная помощь, как бы мы сегодня сказали, на основе целевого запроса. Кроме того, такой вид помощи в семье имел христианские воспитательные задачи, граждане и дети реализовывали христианские дела милосердия, «утешая, помогая и скорбя».

Особенность подходов Х.Л. Вивеса к помощи нищим заключалась в том, что помощь непосредственно осуществлялась в общине и жителями общины. В связи с этим он переосмысливает функции христианского прихода, видя в нем не только религиозную общину, но рассматривая ее как субъект и объект попечения и помощи нуждающимся на территории проживания. Этот подход в дальнейшем будет доминирующим в теории и практике социальной работы, а технологии социальной работы в микросоциальной среде станут базовыми методами работы профессионалов.

Христианские идеи гуманиста в дальнейшем будут развиты другими виднейшими деятелями христианской благотворительности. Так, Винсент де Поль ставит вопросы о необходимости общественной помощи нищим, в этом раскрываются христианские мировоззренческие основания служения ближнему, где через социальное служение ближнему реализуется идея спасения. В служении ближнему реализуются важнейшие христианские императивы, такие как жертвенная любовь, сострадание, милосердие, а также общественные принципы жизнедеятельности, связанные с социальной справедливостью.

Христианские подходы Томаса Чалмерса к помощи бедным и нищим основаны не только на концептах милосердия, но и на методах исследования бедности. Можно отметить, что постепенно в христианское познавательное пространство «внедряются» эмпирические методы познания, которые обогащают дедуктивные подходы о потребностях нищих и бедных. Он обосновывает методы исследования «нужды» нищего, исследование потребностей и состояние положения нищего в текущий момент времени становятся частью концептов помощи нуждающихся. Однако отношение к нищим основано на императивах христианской любви, где нет ненависти и социального пренебрежения. В этих подходах реализуются доктрины католической церкви. Так, папа Пий XI в обращении к пастве декларировал, что богатые и представители власти должны «бережно относиться к своим бедным братьям», «любезно» относится ко всем их жалобам и просьбам и «легко прощать им ошибки», даже те, которые они допустят в будущем.

Можно отметить, что постепенно к концу XIX столетия на основе христианского милосердия и человеколюбия стало оформляться движение благотворительных организаций, в основе которых лежали идеологемы христианского социализма. Среди многих филантропических светских организаций как в Западной Европе, так и в США широко представлены были в этот период христианские религиозные организации.

В США наиболее влиятельной организацией, в которой долгое время проработала М. Ричмонд, была «Христианская общественная организация». Как считает американская исследовательница К. Амато ван Хамерт, ранняя теория индивидуальной социальной работы М. Ричмонд была сформирована именно на теологических доктринах в этой общественной организации, а метод работы с клиентами на основе подходов «дружеских визитеров» станет основой для пошаговой работы с клиентами в первой трети ХХ в.

Доктрина христианского служения, в основе которого лежали концепты «бедности», «греха», «любви», претерпевали изменения в практической деятельности христианских благотворителей. Этому способствовали такие явления, как особенности запросов нуждающегося человека или семьи, специфика ситуации бедности и нищенства, которые не укладывались в христианские представления о социальном служении ближнему. Эти особенности и противоречия намечаются в практических подходах М. Ричмонд и находят отражение в ее книге «Дружеский визит к беднякам».

М. Ричмонд, по мнению многих исследователей, считается основательницей медицинской модели помощи. Традиционно формирование этой модели связывают с практикой ее деятельности в профессиональный период становления социальной работы, тем не менее в период работы в благотворительной христианской организации теологические установки и принципы работы с малообеспеченными гражданами сыграли свою особенную роль в становления данной модели помощи.

Медицинская модель помощи клиенту М. Ричмонд начинает складываться на основе теологических христианских концептов и представлений еще в конце XIX в. В основе лежал догмат о роли Церкви в деле помощи ближнему. М. Ричмонд считала, что «Церковь всегда была и будет оставаться главным источником благотворительной энергии, Церковь будет лидером в благотворительных экспериментах и в расширении сферы благотворительной деятельности». Такое утверждение было основано на анализе реальной практики, где доля помощи христианских организаций нищим и бедным гражданам была значительно выше, чем социальных государственных агентств, к тому же спектр деятельности был значительно шире: от «защиты бедных детей и безнадзорности» до «санитарно-образовательных реформ», как об этом писала сама исследовательница.

К тому же Церковь являлась основным, «природным источником помощи», который влиял на другие источники, «родственников, друзей и соседей», которые по отношению к ней находились в подчиненном отношении. Вот эти субъект-объектные отношения, главные и подчиненные, закладываются в концептах «дружеских визитеров» и в дальнейшем будут переноситься в теорию медицинской модели, на этих основаниях будет закладываться директивная модель теории и практики социальной работы.

В то же время вслед за М. Фуко можно утверждать, что в основе субъект-объектных отношений лежали принципы пасторской работы, которые были характерны для деятелей Церкви, и отношения «пастырь – прихожанин», «ведущий – ведомый» имплицитно были заложены в отношениях между «дружескими визитерами» и нуждающимися, определяли философию деятельности, когда благотворитель «знает», что необходимо бедному.

На формирование медицинского подхода к клиенту в теории М. Ричмонд влияли понятийные дихотомии, которые были своеобразными матрицами понимания ситуации клиента, такими дихотомиями являлись понятия «норма – патология». Однако первыми такими дихотомическими противопоставлениями явились теологические дискурсы «греха» и «любви», которые в работе «дружеских визитеров», которые имели больше социальную направленность, чем теологическую.

Так, М. Ричмонд считает «нормой» (концепт христианской любви) жизнедеятельности семьи, когда ее члены связаны взаимной заботой друг о друге. Отец семейства прилагает усилия для «обеспечения членов семьи», мать занимается домашним хозяйством, дети «послушны и обучаемы», помогают своим родителям, готовятся в будущем опекать их. Это «норма» социального функционирования семьи. При отсутствии этих «элементов», как писала М. Ричмонд, происходит отклонение от нормы, дом «становится фиктивным домом, местом греха и социальной неустроенности».

Основополагающие принципы работы со случаем М. Ричмонд связывает с действиями, направленными на облегчение ситуации человека. Нормативные действия определяют цели, достижение которых возможно при соблюдении определенных правил.

Причем в отличие от социальной работы, где клиент имеет различные ролевые позиции, ранняя технология помощи, базируясь на христианских идеологемах, поддержку оказывала в основном бедным, что и определяло как их ролевые позиции, так и позиции помощников, которые строились на основе директивных взаимодействий.

Принципы «индивидуальной работы» со случаем М. Ричмонд формировались на патерналистских христианских основаниях, где существует безусловная главенствующая роль отца как гаранта обеспеченности и социальной стабильности семьи. В связи с этим характерен первый принцип, которым должны руководствоваться «дружеские визитеры» при работе с клиентом.

«Первый принцип облегчения заключается в том, что помощь должна быть предоставлена индивидуально и конфиденциально в доме и что глава семьи должен нести ответственность по всем вопросам облегчения».

Здесь закладывается и технология работы с клиентом, которая найдет отражение в последующие годы, в отличие от других помогающих профессий, когда клиент приходит к профессионалу, социальный работник, как и «дружеский визитер», как и священник, непосредственно приходит к нуждающемуся прихожанину. Этот принцип иллюстрирует еще более древние благотворительные принципы помощи, принятые в западной цивилизации, когда помощь оказывалась в учреждениях (закрытая модель помощи) и когда поддержка осуществлялась непосредственно на дому (открытая модель помощи).

Второй принцип связан с источниками помощи. В связи с этим тот принцип, который будет доминирующим в медицинской модели индивидуальной работы, «среда – личность», здесь существует в следующей интерпретации: «Второй принцип облегчения раскрывается в том, что мы должны искать самые естественные и наименее официальные источники помощи, имея в виду родственные связи, дружбу и добрые отношения с соседями, но при этом мы должны избегать расширения источников помощи».

Третий принцип работы с нуждающимся «в том, что помощь должна быть реализована исходя из ослабления настоящего страдания, но содействовать… будущему благополучию». С одной стороны, здесь заложен древний медицинский принцип «noli nocere» – не навреди, а с другой – в ранних принципах М. Ричмонд закалывается технологический подход в индивидуальной работе со случаем, связанный с прогнозом развития ситуации, который станет нормативным требованием в медицинской модели социальной работы и частью технологического процесса.

Четвертый принцип связан с объемом помощи бедным: поддержка не должна противодействовать активности и самостоятельности бедного, не должна противодействовать социальной инициативе человека. Помощь должна иметь определенную меру, чтобы, как это было в истории христианской помощи, не формировать иждивенческие установки у бедного человека. «Четвертый принцип облегчения состоит в том, что лучше давать немного, чем очень много, помощь должна быть адекватной».

Пятый принцип работы с бедными основывался на том, как писала М. Ричмонд, что «мы должны помочь бедным понять правильные отношения вещей, что наши причины предоставления облегчения требуют с их стороны сердечного сотрудничества и усилий, способствующих улучшению». Здесь эмпирическим путем М. Ричмонд выходит на принципы рабочего альянса между терапевтом и пациентом, который будет сформирован позднее в практической психотерапии. С другой стороны, эмпирическим путем добровольные помощники приходят к пониманию, что пассивная позиция нуждающегося не способствует решению его проблем.

Шестой принцип работы с беднейшими слоями населения исходил из «теории потребностей»: «мы должны найти такую форму помощи, которая будет наилучшим образом соответствовать конкретной потребности». Реальные социальные потребности человека постепенно расширяют доктрины христианского милосердия, они уже не укладываются в концепты «милостей духовных и телесных», что дает импульс для развития новых моделей помощи.

Рис. 1.1. Принципы индивидуальной работы со случаем

Интерес представляет описание технологии помощи бедным. Эмпирическая практика «дружеских визитов» ставила перед помощниками задачи адресной поддержки социально уязвимым группам населения, которую обозначил еще Х.Л. Вивес.

Однако адресная помощь требовала исследования потребностей человека или семьи, поэтому М. Ричмонд предлагает использовать диагностическую методику, помогающую сформировать целостное представление о потребностях семьи или отдельного человека. Методика исследования, предложенная ей, основана на описании ряда аспектов жизнедеятельности нуждающегося, в ней М. Ричмонд выделяет несколько уровней «историй бедного», что позволяет с различных сторон описать его ситуацию.

М. Ричмонд анализирует ситуацию бедного человека через его «социальную историю», «физическую историю», «рабочую историю», «финансовую историю», именно эти «истории» позволяли воссоздавать объективную картину бедности. В дальнейшем методика «истории клиента» станет основой как диагноза, так и оценки ведущих методик исследования ситуации клиента в целостном технологическом процессе социальной работы.

«Социальная история» предполагала сбор следующих данных о бедном: возраст, место рождения, семейное положение (брак), место жительство (количество помещений, занимаемых семьей), образование; имена, адреса и состояние родственников и друзей, принадлежность к Церкви, информация о предыдущих организациях, оказывающих помощь.

«Физическая история»: описание здоровья каждого члена семьи, вредные привычки, контакты лечащего врача.

«Производственная история»: род деятельности, адреса бывших и сегодняшних работодателей, трудоспособность работника, как долго находится без работы, в какое время года занят человек, как долго.

«Финансовая история»: наличие долгов, в том числе и наличие страховки, членство в профсоюзах, сбережения, доход, средства к существованию кроме заработанной платы, пенсии, источники и объем помощи от благотворительных обществ.

Помимо получения непосредственной информации от нуждающегося, эмпирическим путем «дружеские визитеры» приходят к пониманию того, что предоставленная информация должна быть проверена. Так, в теории социальной работы зарождаются методы триангуляции, верифицирующие полученные данные, которые в дальнейшем будут использоваться в качестве обязательного компонента исследования проблемы клиента.

Рис. 1.2. Описание ситуации бедного человека

М. Ричмонд предлагает уточнять полученную информацию у друзей, родственников, учителей воскресных школ, пастора, лечащего доктора, работодателей и «других милосердно заинтересованных лиц». Можно отметить, что в данных подходах начинают формироваться диагностические подходы к пониманию проблем клиента.

И еще одно замечание по поводу влияния теологических концептов на формирование теоретической парадигмы социальной работы. Парадоксальность заключается в том, что исследования проблемы клиента осуществлялись в дискурсах экономики и свободного рынка, но объяснения его поступков и мотивов – в логике теологических дискурсов. Человек в донаучных концептах представлял собой образ не «жертвы рыночных отношений», а создания, сотворенного по образу и подобию Божьему. Возможно, и этот факт явился основополагающим, когда с изменением филантропической парадигмы помощи на профессиональную доминатами понимания духовного начала человека становятся психологические дискурсы, а не экономические и политические, которые так и останутся в теории социальной работы только контекстом проблемы клиента.

Современные теологические дискурсы в профессиональной социальной работе

Секуляризация теологических идей в западной теории социальной работы наблюдается до конца Второй мировой войны. Однако со второй половины ХХ в. теологические дискурсы в теории социальной работы с начала в западной цивилизации, а затем и в восточной приобретают свои новые контуры. Расширение теории социальной работы за счет духовно-ориентированных и теологических дискурсов было связано прежде всего с тем фактом, что конфессиональная социальная работа становится самостоятельным направлением помогающей практики в социальных государствах.

Теоретические религиозные и духовно-ориентированные дискурсы становятся неотъемлемой частью практики в сервисах социального обеспечения и здравоохранения для пользователей услуг во многих странах мира. Как считает Р. Линсдей, религиозные и духовно-ориентированные дискурсы теории социальной работы направлены не на материальные проблемы клиента, а на «внутренний мир», духовно-ориентированные и ценностные проблемы в центре внимания данного направления теории социальной работы. Содействие духовному благополучию клиентов находиться в центре внимания взаимодействия в конфессиональной практике социальной работы.

Однако было бы несправедливым утверждение о том, что Церковь не проявляет активности в деле социальной помощи человеку в постиндустриальном обществе. Можно отметить, что в западной цивилизации конфессиональная социальная работа занимает достаточно большой негосударственный сектор социальных услуг, в котором конфессиональная помощь занимает свое особое место.

Так, в ФРГ христианская организация «Каритас», по данным на 2014 г., имела в составе своей организации 28 100 стационарных и амбулаторных учреждений от домов престарелых до институтов защиты детства. В учреждениях работало 545 500 специалистов в сфере охраны детства, 171 000 оказывали помощь престарелым, 153 000 инвалидам. Благотворительная деятельность осуществлялась в 18 000 приходах, в составе организации работало 3300 групп самопомощи.

Сегодня данная деятельность разворачивается в Российской Федерации, где РПЦ и другие конфессии реализуют социальные программы в области помощи и поддержки нуждающимся.

Теория современной социальной работы в контексте теологических дискурсов

Современные теологические дискурсы отечественной христианской социальной работы формируются в контексте парадигмы постмодернизма. Для данной парадигмы характерны свободные дискурсы, деконструкция устоявшихся репрезентаций с целью получения нового знания. В связи с этим показателен тот факт, что в теологических конструктах появляется новое понимание социальной работы, которое отлично от его светского варианта.

Конфессиональная парадигма отечественной теории социальной работы выстраивается на бинарной пропозиции теоретических дискурсов, таких как духовный и социальный мир, светская и конфессиональная социальная работа, ролевые отношения светских и конфессиональных социальных работников, светская и конфессиональная система образования. В логике данных пропозиций формируется новое теоретическое знание отечественной социальной работы на основе дуализма в постмодернистский период ее развития.

Векторы понятийного развития теории социальной работы на основе теологических дискурсов

В основу развития теоретической парадигмы социальной работы можно положить предположение о взаимодействие двух миров – социального и духовно-ориентированного, цель которых оказание помощи и поддержки социально уязвимым слоям населения. Существование этих миров определено исторически, ходом развития практики помощи, которая имела различные векторы своего развития, но на данном этапе противоположные формы поддержки имеют общие основания их реализации, когда и конфессиональная, и профессиональная социальная работа осмысляются как часть государственной системы защиты человека в постиндустриальном обществе. В этом контексте формируется новая теоретическая парадигма помощи на основе концепта соработничества.

Теоретический концепт соработничества формируется на основе таких дискурсов, как солидарность, ценности, духовная ориентированность, субъектность, которые определяют теологическую и социально-ориентированную рефлексию феноменов социальной работы. На рисунке 1.3 показана схема соотношения данных миров через систему понятийных номинаций.

Первой точной соприкосновения являются понятия помощи и взаимопомощи, представления о которых реализуются в контексте различных солидарных систем, совместного, солидарного решения как общественных проблем в целом, так и в индивидуальных трудных жизненных ситуациях.

Рис. 1.3. Основные идеологемы соработничества государства и Церкви

Духовно ориентированный мир связан с представлениями о естественной, общинной солидарности. Помощь носит естественный, природный характер. Она присуща человеческому обществу, начиная с момента бессознательного архетипа самосохранения рода и развиваясь в систему осознанных действий, движимых порывами души, сердца, совести, на основе общности крови и веры, постепенно институцианализируясь оформилась в систему церковной, а затем государственной модели помощи.

Социальный мир – помощь носит рациональный организованный характер. В силу разрушения общинной и сословной структуры помощи, развития внесословных слоев общества, таких как буржуазия и пролетариат, в условиях рыночных отношений и урбанизации формируются новые формы помощи, основанные на классовой солидарности. Так, возникают системы социального страхования рабочих и социального обеспечения тех, кто не может самостоятельно себя обеспечить (обеспечить достойный человека уровень жизни). Эти системы постепенно пронизывают социальные отношения, создают организационную систему общества социально застрахованных граждан.

Таким образом, солидарность как деятельное сочувствие ближнему оформлена исходя из естественных условий жизни христианской общины, где помощь и поддержка были неотъемлемыми элементами повседневности. В социальном мире помощь и поддержка несут организованное начало, при этом процесс помощи может иметь не только альтруистическое начало, но, в зависимости от целеполагания властных структур, может нести в себе элементы контролирующих, корректирующих, политических функций, защищая интересы отдельных групп и слоев населения. Таким образом, на этих противоположных репрезентациях формируются новые идеологемы помощи и поддержки.

Второй точкой соприкосновения является понятие нормы.

Ценности как правила нормативного поведения имеют различные векторы развития и исходные положения, определяющие жизнедеятельность человека в обществе. Ценности христианского мира имеют отношение к христианским нормам, которые достаточно консервативны, мало изменяемы во времени, сохраняются из поколения в поколение, они закреплены в христианских традициях, верованиях и обычаях.

Духовно ориентированный мир – нормы определяются прежде всего системой христианских ценностей:

• библейские заповеди;

• учение об уникальности человеческой личности как бессмертного, духовного существа, созданного Богом по Своему образу и подобию;

• учение о спасении также занимает важнейшее место в системе христианских ценностей. На этом пути Слово Божие призывает к всестороннему, духовному совершенствованию;

• Божество является не только абсолютным Разумом и Всемогуществом, но и всесовершенной Благостью и Любовью.

Христианские ценности (понятие появляется только в ХХ в.) – великое достояние человечества, но они становятся благодатным сокровищем только для тех, кто идет путем спасения.

Социальный мир – система общечеловеческих ценностей формируется как раз в период великих общественных деформаций, связанных с формированием нового способа производства (капиталистического). Эти деформации сказываются и на изменениях духовно ориентированного мира. Общество становится многополярным, многоконфессиональным, что приводит к необходимости вырабатывать новые нормативные системы. Общечеловеческие ценности – это ценности, которые принимают большинство людей, не связывая их ни с конкретным обществом или культурой, ни с конкретным историческим периодом. В традициях светской науки принято говорить о гуманистических ценностях. И это обстоятельство привносит специфический аспект в понимание норм. Эта система вбирает в себя:

• ценности человеческой жизни, составляющие базис всех других жизнепроявлений и ценностей, что связано с фундаментальными смыслами человеческого существования. К числу этих ценностей принадлежат: жизнь, смерть (не сама по себе, а поскольку конечность жизни составляет ее важнейшую характеристику), любовь, секс, семья, рождение и воспитание детей, свобода, уединенность, участие, труд, отдых, творчество;

• социальные ценности: общество (коллектив, человечество), семья, народ, государство, общественные институты: предприятия, школы, вузы, больницы, музеи, театры и другие учреждения культуры, больницы, парки, средства массовой информации и коммуникации;

• политические ценности, среди которых главные: политическая свобода и ответственность, элементы вечной правды основных типов политических сознаний, национальная безопасность, патриотизм и космополитизм, международная безопасность, мир и международное сотрудничество;

• нравственные ценности, которые слагаются на основе тех реальностей и поступков, которые мы не просто оцениваем, но и одобряем, т. е. оцениваем как добрые, благие, хорошие и т. п. В основе нравственного поступка лежат:

– естественные моральные чувства человека, уходящие своими корнями в мир общения высших животных,

– позитивные качества человека,

– благоприобретенные нормы и принципы морального поведения личности.

Однако важным является все-таки и то, что эта система включает в себя и ценности веры (только нужно отметить, что в современных условиях мы часто говорим о вере в Бога вообще, не уточняя конфессиональных и других специфических аспектов). По мнению ученых, религия обладает определенными моральными функциями, независимо от того, является ли ее этический компонент полученным от Бога в Его откровении или заимствованным из земного социального опыта людей. Даже многие неверующие признают, что независимо от того, насколько логичны или истинны положения религии, она тем не менее вносит определенную упорядоченность в общественную жизнь и личное поведение.

Ценности социального мира подвижны, изменяемы во времени и пространстве, они ориентированы на современную действительность, достаточно широки в определении, хотя у них общий вектор развития и направленность, которые связывают их с общечеловеческими ценностями. Различие профессиональной деятельности по ценностным основаниям определяет спектр проблем, которые могут быть актуализированы в светской парадигме деятельности и не присутствовать в ее церковном варианте.

Третьей точкой соприкосновения является понятие смысла (содержания).

Духовность – связанное с мироощущением состояние души или особое состояние духа.

Христианская духовность – этим словом обозначают две вещи, очень разные, хотя и тесно связанные между собой.

Первое. Духовность – свойство природы самого человека, это то уникальное, исключительное, важнейшее, что отличает человека от других самых высокоразвитых живых существ, это то, что даже трудно определить словами. И дух выше, он по своей природе шире рациональных определений, он в них не втискивается. Дух – это и мышление, и сознание, и воля человеческая, это весь тот континуум, сложный и в то же время единый целостный поток, который составляет особенность человека.

Второй аспект связан с формами реализации духовной природы человека, с ее отношением к вечности, своему призванию, любви и творчеству, миру, к другим людям. Как талант, как наука, как любые другие возможности, духовность может быть направлена и на добро, и на зло. Амбивалентность духовности обусловлена своей неотделимостью от свободы, которая предопределяет по меньшей мере два пути – путь к Первообразу и путь удаления от него.

Н. Бердяев, русский христианский философ, размышляя о духовности, подчеркивал: «Духовная сила в человеке есть изначально не человеческая только, но богочеловеческая… Человек в духовной своей глубине соприкасается с божественным и из божественного источника получает поддержку… Духовная качественность и духовная ценность человека определяется… сочетанием свободы и благодати. Дух и духовность перерабатывают, преображают, просветляют природный и исторический мир, вносят в него свободу и смысл».

Социальный мир – нравственно-интеллектуальная духовность. В социальных науках нет однозначного понимания духовности. В традиционно философском понимании духовность включает три начала – познавательное, нравственное и эстетическое. Трем данным способностям человеческой природы соответствуют три сферы духовной деятельности, созидающие научное знание и философию, нравственность, искусство. Им в свою очередь соответствуют духовные ценности, относимые к разряду высших – истина, добро, красота.

В истории человечества выработались и три «чистых» типа духовных творцов: познающий (мыслитель, мудрец, ученый), праведник (святой), художник (поэт, композитор, музыкант, живописец и т. д.). Все эти стороны образуют то, что называется духовной жизнью, духовным поиском. По своей сути добро, истина и красота – экзистенциальные константы в духовных исканиях людей, различные способы обретения одного и того же высшего смысла жизни, согласия с собой и миром, гармонии. И хотя взаимоотношения их между собой складывались весьма непросто в истории духовной жизни людей, можно определенно сказать, что нравственность является ядром, нервом духовности.

Таким образом, основополагающие смыслы духовности в христианстве лежат в основе христианского миросозерцания и мироощущения. Духовность в социальном мире – это одно из проявлений интеллектуальной активности, антитеза, противопоставление различных реальностей, идеальных и материальных. Если в христианстве духовность основана на принципах холизма, целостности, то в социальном мире – на принципе дискретности, противопоставления. В социальной работе эти проявления разграничивают личностные характеристики профессионалов в процессе взаимодействия с клиентом.

Четвертой точкой соприкосновения является понятие ответственности. Этот компонент тесно связан с понятиями нормы и смысла (содержания). Субъектность – способность быть и осознавать себя источником движения, неся ответственность за последствия своих деяний.

Духовный мир – призвание. Новый Завет трактует христианское призвание именно как призвание братской любви. Братская любовь, т. е. любовь человека к человеку, является в связи с этим сердцевиной христианской системы. Эта любовь предполагает, как и в случае божественной любви, признание каждого человека как цели. В основе христианства лежит гармоническая связь человека с Богом, спасения человека и величия Бога. Однако невозможно быть верным Богу, не будучи верным человеку; невозможно защищать Бога, не защищая прав человека. Христианин по призванию – это не только человек Бога, но также и человеческий человек. Таким образом, призвание тесно связывается с понятием христианского долга, когда человек не может пройти мимо беды другого. Поэтому подлинная христианская религиозность предполагает нормализацию мирской экономической, социальной и политической жизни и видит необходимость в том, чтобы дети Церкви брали на себя обязательства по сооружению земного общества, основанного на справедливости, братстве и гуманизме. И даже если для того, чтобы отстаивать человеческие ценности, христианин применяет религиозные мотивировки, тем не менее он сознает, что созидает земной град, в котором человек мог бы добиться самовыражения.

Призвание определяется духовностью: по словам Н. Бердяева, «человек с сильно выраженной духовностью… это человек, пребывающий в мировой и исторической жизни и активный в ней, но свободный от ее власти и преображающий ее».

Социальный мир – субъектность все чаще характеризуется как свойство, новое системное качество личности производить взаимообусловленные изменения в мире, в других людях, в человеке. В основе этого свойства лежит отношение человека к себе как к деятелю, когда в результате внутренних количественных изменений возникает новая способность осознанно производить изменения окружающей действительности и изменяться в зависимости от них самому. Важнейшими характеристиками субъектности являются:

• свобода выбора цели, способов и средств ее реализации, осваиваемых в ходе развития культуры. Свободный выбор требует от индивидуума осознания ценности объекта социальной действительности и тем самым формируется особый вид отношения к нему – ценностное отношение;

• обладание ценностями, что облегчает человеку задачу поиска смысла его жизни, который служит системным стержнем, обеспечивающим целостность человека, его тождественность самому себе в потоке изменений и самоизменений. При наличии общего смысла жизни человек начинает выстраивать определенную иерархию мотивов деятельности и поведения;

• постановка вопроса о смысле существования каждым конкретным человеком. Смысл жизни обретается в результате активного деятельного поиска, в результате опыта поступков и деяний жизни;

• зарождение ответственности. Ответственность в отличие от исполнительности всегда внутренне обусловлена мотивами, потребностями и целями личности, т. е. является производным от внутренней позиции личности. В обсуждении проблем субъектности особое значение имеет то, как сам человек воспринимает свою жизнь и деятельность: как следствие, результат его собственной произвольной активности или как игрушку в руках безликой судьбы.

Ответственность воплощается в особом типе субъектности – гражданственности, – это нравственная позиция, выражающаяся в чувстве долга и ответственности человека перед гражданским коллективом, к которому он принадлежит: государством, семьей, Церковью, профессиональной или иной общностью; в готовности отстаивать и защищать их всяких посягательств на их права и интересы. Чувство гражданственности вытекает из самоосознания человеком себя как личности, как самостоятельного, индивидуального члена общества, обладающего определенными правами и обязанностями, закрепленными в законодательстве; активно участвующего в принятии и осуществлении государственных решений и руководствующегося в повседневной жизни определенными моральными нормами и ценностями.

Ответственность тесно связана с понятием гражданского долга. Гражданский долг – совокупность законодательно установленных и моральных обязанностей лица по отношению к другим лицам, группам, социальным общностям и обществу в целом. Однако есть и еще одно значение этого термина – это внутреннее нравственное долженствование, внутренние моральные обязательства человека перед согражданами, обществом, страной.

Таким образом, субъектность выступает как характеристика индивидуальной активности. В христианском мире она основывается на призвании, в этом проявляется сущностные основания человека. В социальном мире субъектность связывают с гражданственностью, которая базируется на законодательных основаниях. Различие наблюдается в процессах формирования «Я-профессионального» секулярного мира у социальных работников.

Данные базовые характеристики духовно-ориентированного и социального мира выступают тем контекстом, который определяет различные основания для понимания теоретических дискурсов социальной работы, формирует подходы к ее единству и многообразию на современном этапе становления.

Модернизм связывают с ценностями и идеями Просвещения, прогресс, познаваемость природы на основе фундаментальных законов и принципов – вот те базовые посылы, которые становятся основой мировоззрения начала ХХ в. Как считает Зигмунд Бауман, в модернизме доминируют объемные нарративы, «большие истории», которые направлены на объяснение явлений, феноменов, процессов, такими являлись теории либерализма, марксизма, психоанализа, биологического детерминизма, структурного анализа и т. д.

Знаковым явлением для модернизма, как считал М. Фуко, становится знание, оно является той «абсолютной силой», которое изменяет мир, при этом ассоциативные знания уступают свое место фундаментальным и экспертным знаниям, знаниям, которые формируются на основе экспериментальных и эмпирических исследований.

С точки зрения Б. Фэусет, в модернизме происходит новое понимание «себя» как категории, которая имеет различные основания, трактовки и теоретические посылы, самореференции образуют самостоятельные познавательные области, к ним, например, можно отнести дискурсивные практики феминизма. Этот процесс будет характерен и для теоретической парадигмы социальной работы в ХХ в., которая, согласно Р. Сайбеону, воспроизводит «теории о том, что является социальной работой».

Теория познания в парадигме модернизма больше оперирует позитивными (достоверными) фактами, которые являются фундаментом познания, в связи с этим концепты фрагментаций, противоречий, менее значимы, чем концепты «единства».

Парадигма модернизма явилась определенной реакцией на идеи романтизма о непознаваемости мира. Заявление модернистов строилось на том, что с помощью наблюдений и измерений возможно объяснять не только феномены природы, но и общества. В связи с этим модернистские подходы дали импульс к пониманию процессов взаимодействия между людьми, позволили обосновать подходы к обусловленности их поведения.

Модернистское мировоззрение дало возможность в благотворительной практике увидеть рациональные аспекты помощи, поменяв аффективные проявления благотворительности в виде патерналистских отношений между состоятельными и несостоятельными слоями населения на рациональные подходы профессионального взаимодействия.

Как считает М. Пэйн, «социальная работа – продукт модернизма, поскольку представляет собой один из светских вариантов, замещающий благотворительную деятельность христианской церкви в западных странах. Она также является модернистской, поскольку основана на представлении о том, что социальные проблемы и общество в целом доступны для нашего понимания и изучения, а также для разумного подхода к решению реальных проблем».

Осмысление процесса помощи в контексте модернистских подходов сформировало представления об исторической динамике процесса помощи, который изменяется в исторической перспективе. Практика помощи как процесс изменений в исторических обществах имеет свои особые характеристики, рациональное осмысление позволяло дифференцировать формы помощи, идеологемы, их соотнесенность с реальной действительностью. Такие подходы начинают описываться с позиций историко-философского познания. В таблице 1.1 даны подходы к описанию различных видов помощи в исторических обществах.

Таблица 1.1. Формирование различных форм помощи в условиях общественных изменений

Именно в начале века в логике модернистских процессов начинает оформляться позитивистская парадигма философии, которая оказала большое влияние на теорию социальной работы, а также марксистская теория, оказавшая влияние на критическую модель социальной работы.

Однако прежде чем перейти к рассмотрению влияния философских концептов на теорию социальной работы, необходимо остановиться на особенностях изменения номинации практики помощи или объяснения того, почему было изменено устоявшееся название практики помощи с «благотворительной» на «социальную работу».

Практика «благотворительной помощи» в контексте рефлексии «социальная работа»

Историческая практика помощи и поддержки у различных народов мира имела свое понятие и определение. В России помощь и поддержка имела различные номинации в исторических эпохах, она определялась как «слепня» в начале X в., в начале ХХ в. как общественное призрение, а в начале XXI в. она имеет устойчивое понятие как социальная работа. Можно утверждать, что понятийная динамика является характерным явлением, которое имеет место у всех национальных практик помощи и поддержки. Такая же ситуация, например, во Франции. Одним из первых понятий, идентифицирующих практику помощи, явилось понятие charite (милосердие, благотворительность). Это понятие обозначало систему поддержки, характерную для Средних веков. Начиная с XVIII в. утверждается другое понятие – assistance – содействие. Оно идентифицировало новый уровень общественных связей и отношений сообщества к незащищенным группам населения, в этот период государство приходит на смену конфессиональным системам поддержки. И наконец, в ХХ столетии это понятие вновь меняется, сначала на aide social (социальная помощь), а затем на travail social (социальная работа).

Таким образом, то, что название процесса помощи изменяется в разных странах в историческом времени и пространстве, доказывает объективность данного процесса.

Термин «социальная работа» появляется в начале ХХ в., он становится производным от термина «социальный работник», который предложил Саймон Паттен в 1900 г., заменив тем самым понятие «дружеский визитер». Данный процесс смены понятия был связан с тремя группами факторов:

1) изменением характера деятельности;

2) изменением предметных представлений о сущности помощи;

3) трансформацией предметного языка познания. Изменение характера деятельности относится к объективным средовым факторам. Можно сказать, что с начала ХХ в. спонтанная благотворительная деятельность постепенно входила в русло профессионализации: появились учреждения помощи, система постоянного финансирования. Помощь охватывала различные гражданские слои населения, а не сосредотачивалась только в рамках ограниченной конфессиональной поддержки «братьям и сестрам по вере» или только в рамках инициатив отдельных филантропов. Гражданские акты и законы, предоставляя населению определенные права, также способствовали тому, чтобы помощь была гарантирована, и она все больше имела тенденции к унификации и определенным формам общественного контроля.

На характер изменения деятельности оказывали влияние не только общественные факторы, но и корпоративные – съезды благотворителей региональные и мировые позволяли осмыслять тенденции помощи на уровне национальных и мировых процессов, что также способствовало пониманию вектора развития помощи.

Второй фактор был связан с изменением общественных идеологем и познавательных концептов. Общественная практика помощи формировалась в период подъема промышленной революции, что влияло на изменение общественных и познавательных парадигм.

Это находило отражение в различных областях знания, которые осмысляли данные процессы, и своеобразным образом отражалось на практике помощи и ее идеологемах.

В этом отношении интересна работа Э. Дюркгейма «О разделении общественного труда», в французском варианте «De la division du travail social», которая дала толчок для понимания важнейших общественных феноменов, что не могло не отразиться на помогающей практике. Важнейшими положениями, послужившими в дальнейшем идеологемами практики социальной работы, явились:

• коллективность как интерпретационная основа объяснения индивидуальных феноменов. Стратегии социальной работы обозначились в одном из первых ее практических принципов «среда – личность»;

• реститутивное (кооперативное) право, суть которого в том, что за проступком следует не санкция, а осуществляется оказание помощи, что найдет отражение в принципах социальной работы, среди которых – отказ от стигматизации;

• контракт, который переосмысляется в социальной работе не как сфера распределения трудовой деятельности между сторонами, а как сфера взятых на себя обязательств между социальным работником и клиентом.

Третий фактор был связан с логикой развития предметного языка социальной работы. Все данные тенденции необходимо было отразить в предметном языке. Необходим был неологизм, который бы отражал характерные для того времени тенденции помощи. Была потребность в понятии, которое находилось бы в понятийном научном пространстве, но нуждалось в институциональном уточнении: семантического значения в системе уточнений неопределенности понятийного пространства через реалии складывающихся новых предметных отношений и связей.

В этом случае термин Э. Дюргейма travail social (общественный труд), трансформируется в social work, точнее, social worker в эквиваленте С. Паттена. Синонимический ряд и во французском, и в английском языках позволял производить различные эквиваленты от «общественного труда» до «социальной работы».

Аналогичный пример переноса мы встречаем в этимологическом словаре у Макса Фасмера. Работа Ж.-Ж. Руссо «Contrat social» («Общественный договор») написанная в 1762 г., дала жизнь термину «социальный», но в научную лексику он попадает из немецкого языка – sozial в его семантической неопределенности и не соотнесенности с понятийными реалиями.

Конечно же, свою роль сыграли и другие факторы: идеологема «социальности» была определенным знамением времени на рубеже прошлого века, как «экология» во всей ее многоаспектности в конце XIX в. Российский философ Н. Бердяев, уловив это новое «миросозерцание» и «мироощущение», на рубеже веков в работе «Судьба России» писал: «ориентация жизни сделалась социальной по преимуществу, ей были подчинены все другие оценки. Все ценности были поставлены в социальную перспективу». «Социальность» применительно к благотворительной практике разрабатывалась на рубеже веков во всех странах мира.

Так, в 1900 г. на конгрессе благотворительных сил в Париже предлагалось определить эту деятельность как социальную медицину с определением главной цели – «обеспечение полной независимости личности и ее семьи, их социального здоровья». В Германии в 1902 г. немецкий ученый Д. Альбрехт предлагает определять данный вид практики как социальную деятельность – Wohlfahrtspfege (пер. с нем. – благотворительная помощь, уход) и т. п.

Поэтому новое понятие практики, определяемое как социальная работа, потребовало расширение его предметных дискурсов, что и было осуществлено благодаря позитивистским философским подходам.

Теория социальной работы в контексте концептов позитивизма

Позитивистская философия становится основой мировоззрения в теории профессиональной социальной работы, после того как эра филантропической деятельности приходит к своему закату. Вместе с ней теологические идеи, на базе которых оформлялась практика благотворительности, становятся менее актуальными при решении проблем человека.

Духовная секуляризация рубежа веков открывает в теоретическом познании «человека социального». Человек социальный не принадлежит всецело Церкви, он принадлежит ей на уровне своих интенций и духовных стремлений, однако процессы социализации, энкультурации в данный период становятся более значимыми в обществе, чем процессы конфессионализации. Вот почему позитивистские идеи актуализируются в теории и практике профессиональной помощи.

В англосаксонской теории социальной работы безусловным авторитетом становится философ Дж. Дьюи, идеи которого оказали влияние на ведущих теоретиков и практиков социальной работы, таких как Дж. Аддамс, М. Ричмонд, Х. Перлман и другие. Теоретические идеи философа повлияли на введение принципов и подходов к клиенту в аспектах помощи и индивидуальной поддержки, а отдельные положения вошли в национальные и мировые стандарты социальной работы.

Рассматривая подходы Дж. Дьюи на развитие теоретических концептов социальный работы, можно отметить следующие области влияния данных идей:

• на оформление феминистской модели социальной работы;

• развитие территориальной модели помощи на основе рациональных образовательных идей;

• становление модели решения проблем в методе индивидуальной работы со случаем;

• формирование подходов к антидискриминационной работе с клиентами.

Первые феминистские модели помощи и поддержки формируются на базе образовательных подходов, благодаря деятельности Дж. Аддамс, которая создает модель помогающей среды в центре Халл-Хауза в Чикаго.

Однако первоначально данная модель территориальной помощи строится на религиозных основаниях, как считает К. Амато ван Хамерт и указывает в своих воспоминаниях сама Дж. Аддамс. Деятельность в центре первоначально строилась на основе идеологем еврейских пророков: «любить дела милосердия», «поступать справедливо», «смиренно следовать за Богом, понимания муки бедных, пытаясь понять смысл жизни». Однако с расширением практики помощи, когда в «дела милосердия» включается деятельность по образованию взрослого населения, организации досуга женщин, противодействию социальным болезням, таким как уличная проституция, детская безнадзорность, преступность, работа с мигрантами, меняется вектор идеологемы помощи.

Дж. Аддамс и ее сотрудники начинают осуществлять поиск «жизненных моделей» решения проблем клиентов не только на основе религиозных подходов. Поэтому неслучайно Дж. Аддамс в 1896 г. в Ясной Поляне встречается с Л. Толстым, чтобы на практике увидеть территориальную модель помощи и воспитания русского философа и педагога. Возможно, что это было одним из импульсов, который заставил ее переосмыслить направление деятельности центра Халл-Хауза, когда в начале ХХ в. в уставе Центра появляются новые цели: «активизировать гражданскую и общественную жизнь сообщества, поддерживать образовательные и благотворительные учреждения, осуществлять исследования с целью улучшения условий жизнедеятельности людей в промышленных районах Чикаго».

Новый импульс центру придает сотрудничество и дружеские отношения Дж. Аддамс с Дж. Дьюи, как пишет М. Лефферс, «они были единомышленниками» и стремились к тому, «чтобы их идеи были актуализированы».

Исследования Р. Мейттона показывают, что теория активного опыта Дж. Дьюи постоянно изменялась и в ней нашли отражения идеи эмпиризма, натурализма и функционализма. По сути дела, философия Дж. Дьюи была трансформационной философией, в котором мышление и отражение являлись «средством проведения трансформационных отношений с миром, средством изменения или восстановления мира». Такое мировоззрение и установки на жизнедеятельность были близки и понятны деятелям благотворительности, которые хотели активно изменять окружающую действительность. В этом подходе Дж. Аддамс находила подтверждение своим действиям в микросоциальной среде. Особенно были близки ей идеи Дж. Дьюи, которые он сформулировал в функциональной концепции поведения. В соответствии с данной концепцией поведение и взаимодействие людей зависело от организации стимулов и окружающей среды, а не простого реагирования на них. Это позволило Дж. Аддамс построить на научной основе модели помощи клиентам в зависимости от их запросов и потребностей.

Идеологема деятельности на новом этапе развития Халл-Хауза строилась на демократических и реформистских началах, они заменили идеологемы религиозного милосердия, и в связи с этим концепты демократии Дж. Дьюи становятся востребованными в практике помощи.

Концепция демократии Дж. Дьюи, как считают многие исследователи, строилась на прагматических основаниях, но главный принцип был основан на «общественных отношениях лицом к лицу, в рамках местного сообщества». Именно эти подходы начинает осуществлять Дж. Аддамс, именно по этим основаниям у исследовательницы будут принципиальные возражения по поводу философии помощи М. Ричмонд, которая работу «лицом к лицу» осуществляла не на уровне сообщества, а в индивидуальной работе с клиентом.

Вторая важная установка, нашедшая отражение в деятельности Дж. Адамс, была связана с тем, что демократия является не набором абстрактных принципов и императивов, правил и процедур, а социальным взаимодействием, «живой практикой».

Живой практикой для Дж. Адамс является образовательная, правовая, организационная, посредническая деятельность. Именно здесь начинают формироваться будущие профессиональные роли социального работника, такие как посреднические, консультативные, адвокатские, брокерские, воспитательные и др.

С точки зрения Ф. Мах, в центре Халл-Хауз многие образовательные идеи Дж. Дьюи, который в этот период возглавлял экспериментальную школу в Чикагском университете, находят отражение в деятельности Дж. Аддамс.

Школа, которая становится центром деятельности в микросоциальной среде, по мнению Дж. Дьюи, должна стать в «миниатюре сообществом, в зачаточном состоянии обществом», она должна способствовать развитию власти и проницательности у детей», воспитывать детей «на благо всего общества». Эти идеи философа и педагога Дж. Аддамс творчески претворяет в жизнь, организовав процесс обучения и воспитания не только для детей, но и для взрослых с теми же целевыми установками. Концепт «единства ума и сердца» реализуется в помогающей практике применительно к маргинальным слоям населения в сообществе, тем самым социально-воспитательные технологии обогащают практику работы с населением по месту жительства.

Дж. Дьюи обосновывал в своих работах личностно-ориентированную модель учителя, при этом основной функцией педагога, по его мнению, должна быть экспертная функция, направленная на изучение потребности детей. Дж. Аддамс следует этим установкам, однако этими указаниями она не ограничивается. Изучение потребностей всего населения промышленного района Чикаго и прежде всего пожилых людей, иммигрантов, расовых и этнических групп, женщин, а также рабочего движения, здравоохранения и социального обеспечения находится в центре внимания исследовательницы.

Как считает американская исследовательница Ш. Зигфрид, прагматические идеи Дж. Дьюи об активизации женщин в общественной сфере дали толчок к феминистскому движению и таких ее направлений, как феминистская социальная помощь, феминистская педагогика. И здесь были заложены не только принципы освобождения женщин в капиталистическом обществе, но вскрыты те ресурсы, которые может использовать государство для достижения социального благополучия. Дж. Аддамс экспериментальным путем доказала на примере центра, как женщины могут изменять в лучшую сторону общественную жизнь. Эти идеи и установки сыграют свою особую роль в американском обществе, да и в Западной Европе особенно в 1950–60-е гг., когда будут складываться модели социального государства.

Как считал Ж. Элштейн, из прагматической философии Дж. Дьюи Дж. Аддамс берет идеи «действий жизни», а не доминирующие в этот период абстрактные системы социальной теории. Концепты реализации человека в среде жизнедеятельности становятся для нее и философией, и практикой социальной работы.

Философские идеи Дж. Дьюи о равенстве и расовых предрассудках становятся основой профессионального мировоззрения социальных работников, а идеи антидискриминационной практики воплотятся в реальные технологии социальной работы в середине – конце ХХ столетия.

С точки зрения С. Харриса, идеи Дж. Дьюи о равенстве принимают новую направленность. Моральные понятия с точки зрения философа должны быть не «отражением реальности», а выступать в «качестве инструментов реальности», что предъявляет к ним определенные требования, они должны проходить проверку «социальным строительством». Особенно это касается таких понятий, как «социальная справедливость», «равенство», исследование этих концептов экспериментальным путем становится целью общественного строительства, а также основой для сотрудничества тех, кто желает «построить справедливый социальный мир». Эти идеи были особенно привлекательны для социальных работников, миссия которых была связана с идеями социальной солидарности и справедливости.

Как считает Г. Папос, философские выкладки Дж. Дьюи к расовым предрассудкам сыграли свою роль в формировании идеологем в антидискриминационных подходах в теории и практике социальной работы. Дж. Дьюи в своих работах выявляет ряд методологических установок, которые являются препятствием в решении данной проблемы как в теории, так и на практике. Среди таких факторов философ выделяет:

• «моральные суеверия», убеждение в том, что «прямое обращение или призыв» может изменить проблему. Философ считал, что необходимо изменять мышление, а также те условия, которые формируют данные представления;

• «интеллектуализм» в обоснование того, что расовые предрассудки только «продукт» идеологии, или когнитивной аберрации. Дж. Дьюи считал, расизм – это «широко распространившаяся социальная болезнь», которую необходимо было лечить, а не дискутировать о ней;

• «редукционизм» – упрощенный подход к проблеме, желание свести данное решение к простым социально-экономическим факторам, философ считал, что необходимы глубокие социально-политические изменения в обществе;

• «универсализм» – рассуждение о расизме в целом. Расизм, как считал Дж. Дьюи, изменяется в различных социально-исторических условиях и социальных группах.

Данные подходы получат свое дальнейшее развитие в теории социальной работы, когда сформируется такое направление, как антирасистские перспективы в социальной работе, и идеи Дж. Дьюи будут развиваться в таких направлениях, как либеральный плюрализм, культурный плюрализм, теории ассимиляции и ряд других теорий и перспектив.

Постмодернизм получает свое развитие во второй половине ХХ в., как считают исследователи, эта была скептическая реакция на теории модернизма. То, что было представлено в парадигме модернизма как абсолютная истина, объективная реальность, как считали представители постмодернизма, во многих случаях было определено и мотивировано действующей властью.

Понятие реальности в период существования парадигмы модернизма доказало только одно, что она, реальность, достаточно «неуловима» и ее интерпретации зависят от фокуса научных установок исследователей, что на определенном этапе развития данной парадигмы реальность была представлена «неограниченными точками зрения».

Постмодернизм в подходах к реальности стоит на позициях, как считает А. Вебб, более «интерпретации», чем «восприятия», тем самым было декларировано, что реальность – это скорее умственная конструкция отдельных наблюдений.

С точки зрения Ж. Фу, в широком смысле постмодернизм направлен на критику тех теорий, которые стремились объяснить социальную реальность с односторонних позиций, не учитывая многомерность подходов. В связи с этим постмодернизм выступает за многомерность подходов к реальности и практике.

Определяя историческую смену модернизма парадигмой постмодернизма, исследовательница Ф. Уильмс выделяет следующие его системные характеристики, которые она определила как «общие тенденции и акценты», при этом она подчеркивала, что в действительности не может быть «однородной совокупности идей»:

во-первых, в постмодернизме наблюдаются приоритеты бессознательного, фрагментарного, обозначая тем самым существование множества различных реалий, над рациональностью, последовательностью в понимании предмета исследования;

во-вторых, относительность знаний (истин) и их конструируемость, критика универсальности знаний, обоснование частных знаний, построенных с учетом специфики места и исторического времени;

в-третьих, в постмодернизме наблюдается отход от поиска причин общественных явлений на основе фактов и доказательств, акцент делается на представлениях, символах, языке, построении этих явлений, их конструировании;

в-четвертых, постмодернизм акцент делает не на движении прогресса, а на специфике пространства, времени, непредвиденных обстоятельствах, которые в большей степени влияют на общественные трансформации;

в-пятых, дуалистическое мышление, построенное на бинарных оппозициях (здоровье – болезнь, капитализм – социализм, мужчина – женщина и т. д.) с целью понимания особенностей идентичности и многогранности явлений заменяется пониманием того, как эти различия построены, как эти категории «конституируют» различные феномены.

Философия постмодернизма изменила подходы к принципам деятельности в социальной работе, обозначила новые дискурсы ее теоретических подходов, определила идеи в понимании миссии социальной работы в современном обществе.

Философия практики социальной работы в контексте постмодернизма

Как считают Б. Пиз и Ж. Фу, с постмодернистских оснований социальные работники не обладают монополией на истину. Отсюда формируются две важнейшие установки на практику социальной работы. Первая установка связана с тем аспектом, что социальные работники должны критически относиться к своей деятельности, а также к тем теоретическим подходам, которые объясняют проблемные ситуации клиента. В связи с этим актуализируется роль контекста, который становится той реальностью, которая в не меньшей степени определяет объективность, «истинность» полученной информации.

Другой аспект связан с актуализацией опыта клиента, реальность которого не менее объективна и должна учитываться при построении моделей помощи, при этом «социокультурный опыт» клиента является объективным и значимым для стратегий и моделей помощи, конструирование которых осуществляется на основе его запросов. В связи с этим в теории и практике социальной работы начинают доминировать не только рациональные модели помощи, построенные на основе дедуктивных умозаключений, но на ряду с ними свое место занимают интуитивно-эмпирические подходы, в основе которых дискурсы фрагментарности.

Постмодернистские установки разрушают директивные подходы в теории и практике социальной работы, ограничивают их действие, при этом сотрудничество между социальным работником и клиентом становится важнейшим компонентом профессионального взаимодействия. Профессиональное взаимодействие в парадигме постмодернизма строится на основе общения, и диалог становится ведущей формой интеракций.

Признание в постмодернизме того, что существует многообразие форм объективной реальности, приводит к признанию наличия различных ценностных ориентаций, нравственных императивов у клиентских групп. Такие подходы привели к тому, что понятие социальной справедливости, «освободительная политика» все более принимают отвлеченный характер при наличии реальных проблем у клиентов.

Такие подходы вызывают существенную критику, а в постмодернистской парадигме оформились два направления, «постмодернизм сопротивление» и «постмодернизм реакция», которые по-своему снимают данное противоречие.

Дискурсы и деконструкции в постмодернистской теории социальной работы

Понятие дискурса в теории постмодернизма является важнейшим элементом критического анализа. Дискурс – это языковая практика, на основе которой формируется истинное знание о себе и строятся все социальные отношения. М. Фуко определял дискурс как «исторический способ получения знаний и истины в данный момент времени».

Как считали Дж. Пауэл, Х. Хан, для теории социальной работы важнейшими дискурсами, которые повлияли на понимание проблем социальной работы в парадигме постмодернизма, стали дискурсы власти, здесь большую роль играли концепции М. Фуко.

Дискурсы власти в постмодернистской теории социальной работы

Дискурсы власти М. Фуко осмысляются в контексте системы государственного управления, которая регулирует повседневную жизнь человека. Исторически сложилось несколько схем власти, которые философ описывает в работе, посвященной биополитике власти. М. Фуко считал, что формирование биополитики происходит с начала XVIII столетия по настоящее время.

Механизмы власти на основе биополитики осуществляют свой процесс управления на основе двух механизмов – «суммирования» и «индивидуализации», это процесс, в котором субъект выступает в качестве частного лица и «общественного гражданина», и в этой специфической субъектности он выступает в качестве объекта управления. М. Фуко утверждает, что монополию на власть не имеет ни одна из социальных групп или классов, так как множественные социальные сети создают свои эффекты управления через систему повседневных взаимодействий индивидов.

Однако власть использует знания, с одной стороны, для дифференциации населения, а с другой – для групп людей, которые готовы осуществлять контролирующие и управляющие функции, среди прочих профессий к таким относится и социальная работа.

В постмодернистских концепциях теории социальной работы основные проблемы власти разрабатываются по следующим основным направлениям:

• власть как форма институциональных действий;

• власть как институциональная форма дискриминации одних групп другими, особое место получили рассмотрение такие крайние формы проявления власти, как эйджизм, этнизм, расизм, сексизм, инвалидизм;

• власть как средство изменения жизнедеятельности клиента.

Власть как форма институциональных действий

В теории социальной работы концепты институциональных форм власти рассматривается в различных научных традициях социальной работы. Остановимся на англосаксонских, французских и немецких научных традициях.

Англо-саксонская теория социальной работы

Проблемы власти рассмотрены в различных контекстах теории социальной работы, можно выделить два полюса мнений, между которыми существует достаточно большой спектр подходов и определений.

Радикальный подход

Согласно радикальному подходу в теории социальной работы, социальное неравенство, существующее в обществе, зависит от способов материального производства в капиталистическом обществе. Власть стоит на защите интересов не трудового большинства, а отдельных групп и политических элит, присваивающих основную часть доходов индивидов, продающих свой труд. Отсюда стратегии социальной работы представители радикальной теории социальной работы связывают:

• с экономическими и политическими факторами, как причинами дисфункций клиента в обществе;

• в центре внимания политические и организационные методы работы, а не индивидуальная работа со случаем, по разрешению проблем клиента;

• «арена» работы в обществе, а не в пределах бюрократической системы социальных услуг;

• их деятельность связана с общественными движениями и профессиональными союзами.

Представители радикальной теории считают, что власть в «государстве всеобщего благоденствия» стремится усугубить зависимое положение беднейших слоев населения при помощи государственных дотаций, пособий и выплат, чтобы легче было контролировать поведение неимущего большинства. Представители данной теории не разделяют концепции экономического либерализма, в соответствии с которой неравенство и бедность являются неотъемлемыми явлениями общества, они считают, что борьба с несправедливостью во всех ее формах, должна быть основной задачей социальной работы.

Концепции теории социального развития

Данные теории базируются на концепциях этатизма, рассматривающих государство как высший результат и цель общественного развития. Они стоят на той позиции, что государственные институты власти способны к развитию с помощью социального планирования и на основе инвестирования ресурсов в проблемные области. Поэтому власть в состоянии не только вести борьбу с общественной маргинализацией, но при помощи законодательных мер активизировать различные частные, общественные организации. Данный подход базируется на том, что возможно достичь общественного благосостояния на основе социальных программ.

Французские концепты теории социальной работы

Эти концепции рассматриваются в парадигме подходов социального контроля. Социальная работа осмысляется в данной парадигме не как сеть разрозненных действий профессионалов, а как совокупное действие общества против процессов маргинализации. В связи с этим социальная работа подчинена существующей власти и ее основная функция в общество – это функция контроля.

Направленность социальной работы на укрепление «социальности» определяет ее механизмы воздействия, которые соответствуют полицейским функциям, в той ее степени, которые касаются поддержания общественного порядка. Социальная работа, выполняя заказ власти в деле осуществления поддержания порядка в обществе, направлена на маргинальные слои населения.

Маргинализация в современном постиндустриальном обществе связана не только с «традиционными» слоями населения, группами «субпролетариата» или «оклопролетарской» среды, спектр ее сегодня расширяется благодаря процессам глобализации. Сюда включаются не только представители этнических, сексуальных меньшинств, женщины, но рыночное общество предъявляет все более жесткие требования к претендентам на работу. Эти требования включают в себя не только профессиональные характеристики, но и требования социального характера, «объективность» которых зависит от представлений управляющих корпорациями о необходимом социальном поведении претендента. Такие подходы только увеличивают маргинальные пласты населения, что расширяет группы контроля социальных работников над все более широкими массами.

Другой особенностью «полицейской функции» социальной работы, выполняющей заказ власти, является контроль над «производителями». Если государство контролирует руководителей производства, и это важнейшая политическая задача власти, то контроль над теми, кто воспроизводит материальные и духовные ценности, осуществляет социальная работа. При этом властный контроль не ограничивается только производством, но надзор социальными работниками осуществляется от места производства до места жительства производителей материальных и духовных ценностей, под контроль берутся социальные институты, не связанные непосредственно с производством, а также различные формы социальной активности в свободное время.

Немецкие подходы к проблемам соотношения власти и социальной работы

В подходах к данной проблеме, как и в англо-саксонских традициях, можно обозначить две крайние точки зрения, которые представлены в теории социального обеспечения как попечительства и марксистском подходе в теории социальной работы.

Теория социального обеспечения как попечительство

Помощь рассматривается как необходимый атрибут власти для сохранения его целостности и легитимности. Власть признает наличие в обществе определенных слоев населения, которые не могут в силу объективных причин соблюдать общественные нормы. В связи с этим через систему социальной работы сглаживаются основные антагонистические противоречия, а индивидуальная адресная помощь позволяет поддерживать порядок и стабильность. Власть инициирует необходимость социальной работы, поскольку она объективно не может решить проблемы бедности, а может контролировать только ее масштабы, кроме того, она не в состоянии контролировать индивидуальный процесс воспитания, который «формирует» индивидов не соответствующими моральным нормам общества. Для разрешения этого противоречия данная функция делегируется профессиональным социальным работникам.

Марксистская теория социальной работы

Данная теория исходит из того, что источником проблем является специфический способ производства. Анализ проблем власти осуществляется с позиций исследования проблем бедности, где бедность является следствием капиталистического способа производства. Власть через систему законодательства и полицейские институты защищает класс имущих. Поэтому одним из механизмов противодействия власти и социального расслоения является социальная работа, которая должна нести в себе не только помогающие, но и политические функции.

Власть как институциональная форма дискриминации социальных групп

В постмодернистской теории социальной работы проблемы власти осмысляются на различных уровнях, одним из таких уровней является осмысление проявления власти над различными социальными группами. Такими специфическими формами власти в теории социальной работы являются эйджзим, этнизм, сексизм, инвалидизм.

Эйджизм

Процесс или выражение идей, в которых стереотипы относительно людей и (или) их дискриминации основаны на возрасте. Эйджизмом обычно называются действия, направленные против пожилых людей, но данный термин может применяться и к другим возрастным группам. В теориях социальной работы осмысляются причины вербальной, физической агрессии к людям старшего возраста со стороны отдельных индивидов и институций, рассматриваются механизмы профилактики и методы помощи нуждающимся.

Этнизм

Негативные установки, приписывающие превосходство и неполноценность одной этнической группы (доминирующей в обществе) над другой (культурные меньшинства).

По мнению исследователей, этнические меньшинства больше страдают не столько от материальной недостаточности, сколько от невозможности использования механизмов власти. В теории социальной работы данный подход осмысляется в концепции стратегии полномочий. Данная концепция направлена на равноправное и эффективное обслуживание всех клиентов, активизацию самопомощи, снятие институциональных отрицательных оценок клиента на основе этнических установок.

Как считают исследователи, человек проходит через три уровня своего развития:

1) уровень семьи, где формируется доверие и социальная компетентность субъекта;

2) уровень формирования навыков социальной компетентности, на основе взаимодействия с социальными институтами;

3) уровень принятия и выполнения необходимых социальных ролей. В теории социальной работы обозначены стратегии полномочий, помогающие преодолению данных барьеров. В теоретических подходах уделяется внимание структурному неравенству в обществе, включая такие факторы как динамика экономики и политической власти.

Сексизм

Предпочтение и действия, которые открыто или завуалировано дискриминируют женщин или мужчин на основании их пола. В феминистской теории социальной работы рассматриваются подходы к дискриминации женщин. В данных подходах власть определяется как собственность и подразумевает контроль и господство.

Исследователи данного подхода считают, что патриархальная концепция власти должна быть изменена, власть должна создавать условия для деятельности других, а не осуществлять функции господства. Проблемы клиентов оцениваются в контексте политической и социальной структуры, выявляются негативные факторы общественной системы, влияющие на индивидуальный жизненный сценарий клиента.

Инвалидизм

Концепты инвалидизма оценивают ограниченные возможности как существенный недостаток человека и определяют задачи по возможному исправлению. Данные подходы основаны на представлениях о социальной норме. В основе инвалидизма лежит концепция социальной полезности, осуществление власти здоровых людей над людьми с ограниченными возможностями.

Исходя из этого общественный концепт инвалидизма, как считают исследователи, включает в себя следующие положения:

• человечество разделено на здоровых людей и людей с ограниченными возможностями;

• здоровые люди способнее людей с ограниченными возможностями;

• здоровые люди должны контролировать ресурсы и жизнь людей с ограниченными возможностями.

Теория социальной работы осмысляет основные причины институционализации концептов инвалидизма в обществе. Основными причинами являются механизмы власти, которые выражаются через механизмы барьеров: барьеры отношений, сложившихся в обществе, структурные барьеры, барьеры окружающей среды. Данные подходы отражены в табл. 1.2.

Таблица 1.2. Основные барьеры и факторы инвалидизма

Власть как средство изменение жизнедеятельности клиента

В теории активизации власть выступает как средство передачи полномочий. С одной стороны, группы самопомощи должны добиваться власти, поскольку тем самым они добиваются реализации своих социальных и политических прав. С другой стороны, власть может быть ресурсом, который передается и активизируется для решения проблем клиента, особенно это актуально при решении проблем в микросоциальной среде. Таким образом, власть важнейшее понятие в теории активизации, она понимается как инструмент притеснения и потенциал решения проблем, то что должно использоваться позитивно.

Власть в контексте действий социального работника

Властные отношения между социальным работником и клиентом рассматриваются в теории социальной работы в контексте их взаимодействия. Власть социального работника проявляется в том, что он наделен определенными полномочиями надзора, контроля и помощи. Клиент также обладает властью, она распространяется на предоставление достоверной информации, способы взаимоотношений, выполнение требований и задач, сформулированных совместно с профессионалом. Поэтому внимание к динамике власти во взаимоотношениях – важнейший компонент профессионального взаимодействия.

Деконструкция в постмодернистской теории социальной работы

Деконструкцию как метод анализа разработал Ж. Деррида, суть данного метода в изменении традиционного метода мышления с целью получения нового представления о реальности. Основная задача данного подхода – избавиться от бинарных оппозиций, таких как внутренне и внешнее, реальное и идеальное, художественное и научное и т. д., которые не давали увидеть явления в их многомерности и многообразии.

Как считают зарубежные исследователи, с работ М. Фуко и Ж. Донцелота деконструкции пришли к «воротам» социальных работников и патронажных сестер. Отказ от бинарных оппозиций в социальной работе, таких как норма/патология, средний класс/рабочий класс, мужчина/женщина, эксперт/пользователь услуг, активный/ пассивный, зависимый/независимый и ряда других, позволит создать новые формы репрезентаций, позволяющих объективно изменять доминирующие дискурсы.

Основные задачи деконструкции в теории социальной работы в подходах постмодернизма – разработать новую систему таксономии, чтобы она отвечала потребностям не правящих элит, задающих необходимые дискурсы легитимации своей власти, а непосредственно пользователей услуг, исходя из их потребностей и запросов.

Как считает Джон Гиббинс, современная социальная работа строит свои объекты, исходя из дискурсов инвалидности, бездомности, нуждаемости и ряда других, в которых отражаются ценности и интересы правящей власти. Она создает не только определенные дисциплинарные режимы, механизмы контроля, но и механизмы финансирования и правового обеспечения, чтобы реализовывать собственные интересы. Поэтому постмодернисты считают, что власть находится в руках тех, кто способен изобретать и навязывать свои категории в таксономии, которые контролируют повседневную жизнь.

В связи с этим Ж. Фук предложил в подходах к теории социальной работы механизмы изменения господствующих дискурсов, используя основные принципы деконструкции. Исследователь предложил следующие деконструкционные действия:

• определение главной темы, паттернов, субъектов действий, их позиции, интерпретации;

• создание различных интерпретаций/предположений, обозначение их происхождения и пробелы в нарративах;

• отказ от принятия основных положений доминирующего дискурса.

Можно сделать предварительные замечания, что метод деконструкции, разработанный Ж. Дерридой в парадигме постмодернизма, осмысляется в теории социальной работы как попытка «демонтировать» таксономию проблем, предложенных властью, и построить таксономию проблем в интересах «угнетенных слоев населения».

В новых комментариях к определению социальной работы как профессии и научной дисциплины, которые даны МФСР в 2014 г., одной из важнейших задач современной социальной работы является «противостояние деспотической динамике власти и структурным источникам несправедливости». В связи с этим методы деконструкции являются актуальными в теоретических подходах социальной работы, в этом проявляются освободительные перспективы ее технологий, стратегий помощи, которые несут в себе личностно-политические векторы изменений.

Постколониальные концепты в теории социальной работы

Постколониальные концепты социальной работы направлены на преодоление всех форм явных и скрытых форм дискриминации. Такими скрытыми формами дискриминации являются разделение теорий социальной работы на европейское и неевропейское познание, англосаксонские и азиатские и т. д. Как считает Л. Ганди, дефиниции европейской колонизации являются барьерами для развития национальных теорий и школ социальной работы. В связи с этим постколониальные перспективы социальной работы должны критически осмыслить процессы институционализации теории и практики социальной работы в контексте антирасистских подходов.

Рамочное определение социальной работы, данное в 2014 г. МФСР, рассматривает теоретические ресурсы социальной работы не только в пределах сложившихся теоретических школ и теорий таких научных дисциплин, как социальная педагогика, социология, психология, управление, антропология, экология и ряд других, но и отдает значительное место ресурсным знаниям самих клиентов, знаниям коренных народов.

Отталкиваясь от принципов социальной работы, что ее теория и практика несут в себе освободительный характер, современные дискурсы социальной работы не отводят приоритетное место только западным теориям и знаниям, которые «поглотили» национальные познавательные традиции. В связи с этим постколониальные теории социальной работы в контексте парадигмы постмодернизма должны формироваться на основе собственных национальных ценностей, способов познания и трансляции знаний, тем самым обогащая современную научную мировую парадигму.

Необходимо отметить, что постмодернистская теория социальной работы является постколониальной теорией, вектор развития которой направлен на национальные научные традиции и отход от исторически сложившегося западного научного колониализма и его гегемонии.

Национальные модели теории социальной работы в связи с этим становятся частью мировой теории социальной работы.

Феминизм как общественное движение и социальная теория

В своем историческом развитии женское движение охватило все страны европейского континента еще в первой трети XIX столетия, а затем оно приходит и на американский континент.

Женское движение выступало не только с требованиями равноправия, оно выступало за то, чтобы общество обратило внимание на специфику женского вопроса, тем самым в общественном сознании формировались гендерные подходы к проблемам сексизма. Материнство как социальный феномен не ограничивалось только проблемами попечения, воспитания и ухода, в общество привносилось понимание того, что феномен женщины более сложен, что и нашло отражение в социальных феминистских теориях, особенно в новых условиях постмодернизма

Феминистские теории

Феминистские теории стремятся разобраться с важнейшими социально экономическими дилеммами: женщина и общество, женщина и производство, женщина и свобода. В них осуществлен социально-исторический подход к пониманию личности на основе детерминант пола, специфических общественных мифов, дается анализ общественных отношений. Современный феминизм представлен либеральным, радикальным, марксистским, социалистическим направлениями.

Либеральный феминизм рассматривает равенство между мужчиной и женщиной без изменения патриархальной системы общества. Равенство осуществляется в разделении труда и профессий, норм «мужских и женских» стереотипов в повседневной жизни, воспитании детей, выполнении домашних обязанностей.

Радикальный феминизм борется за новый общественный порядок. Его приверженцы считают, что пол, а не класс является основой для эксплуатации. Гетеросексуальность и репродуктивные функции являются факторами, провоцирующими насилие над женщиной, которое осуществляется в семье и обществе. Отсюда делается вывод о необходимости разрушения института семьи и трансформации общественных отношений.

Марксистский феминизм – подчиненное положение женщин мужчинам представителям данного направления видится прежде всего в капиталистическом способе производства. Эксплуатация женщин выступает как отношение между женщинами и капитализмом, где «женским производительным силам» противостоит капиталистические производственные отношения, ограничивающие свободу и доступ женщин к распределению и перераспределению материальных благ, что практически ведет к ограничению их свободы.

Социалистический феминизм – исследует исторические причины сохранения патриархального общества. В основе половая и классовая эксплуатация, являющиеся основанием для подавления женщины в обществе, на производстве и в сфере семьи. Его приверженцы считают, что капитализм и патриархат извлекают пользу из подчинения женщины.

Комплексный подход к проблеме равенства между женщинами и мужчинами (Mainstreaming) и социальная работа

В конце ХХ столетия в Западной Европе получает развитие комплексный подход – Mainstreaming. Этот подход рассматривался как новая стратегия по учету специфически гендерного восприятия, а также особых последствий политической и административной деятельности. Гендерный подход характеризует роли, присущие разным полам и формируемые под влиянием общественных, социальных и культурных факторов, в противоположность биологическим факторам. Mainstreaming связан с перспективой учета гендерных отношений во всех решающих процессах развития общества, что должно способствовать равноправию женщин и мужчин.

В сфере социальной работы развитие политики равноправия снова включается в сознание ее субъектов. До сих пор все усилия ограничивались внедрением Mainstreaming в квалификацию специалистов и организационными мерами по развитию ответственности и созданию условий для соответствующей деятельности. Эта концепция еще не смогла привести к содержательному обновлению и дальнейшему расширению тематического поля равноправия. Пока еще не распространено мнение о том, что Mainstreaming является тем инструментом, который может скорее привести к гармонизации конфликта, связанного с распределением прав между полами в западном обществе, чем к его обострению. В любом случае до сих пор преобладающая практика – функциональная сфера содействия женщинам (например, институт уполномоченных по делам женщин) с полномочиями по внедрению Mainstreaming не имела возможности их применить, что в скором времени может привести к изменению в основных процессах развития общества.

Станет ли Mainstreaming в социальной работе эффективной стратегией по выравниванию шансов между полами, зависит не в последнюю очередь от того, удастся ли сформулировать соответствующие целевым группам потребности и воплотить в действительность соответствующие инновационные проекты.

Феминистская теория и практика социальной работы

Особенность феминистской практики социальной работы заключается в системе идеологических установок. Главная из которых – устранение всех форм дискриминации субъекта, изменение системы мировоззрения и ценностного отношения к социальной среде обитания клиента. И если феминистская практика обычно связывается с проблемой женщин-клиентов, то феминистская идеология в данном контексте рассматривается шире, она направлена на все виды дискриминации по этносу, возрасту, классовым различиям, сексуальной ориентации.

Идеология практико-ориентированных подходов

Важнейшей темой в феминистской практике является личностная и политическая идентификация женщины. В связи с этим проблемное поле нонсексистской социальной работы образуют следующие темы: женщина и карьера, женщина и взаимоотношения с мужчиной, эффективная работа и личностная идентификация.

Проблемы клиентов оцениваются в контексте политической и социальной структуры, выявляются негативные факторы общественной системы, влияющие на индивидуальный жизненный сценарий клиента.

Интервенции со стороны практики социальной работы направлены на внешнюю среду, где формируются сексистские действия, тем самым разрушаются дискриминационные стереотипы. Такие принципы практики феминистского вмешательства часто носят действие политических и социальных акций.

Интервенции по отношению к клиенту направлены на приобретение опыта индивидуально и в группах самопомощи, где конечная цель – осознание проблем, восстановление утраченных связей на основе приобретенного нового социального и политического опыта. Таким образом, феминистская практика в основу своего терапевтического подхода положила идеи ресоциализации субъекта на основе изменения индивидуального и общественного сознания, внедрение идей равенства пола и антидискриминационной политики.

Феминистская терапия

В конце ХХ столетия (преимущественно в США) получила развитие феминистская терапия, которая может реализовываться как индивидуальная терапия, терапевтическая деятельность в парах и группах.

Этот вид терапии представлен методами гуманистической психотерапии и поведенческой терапии и в своих этических и научно-теоретических подходах основывается на политическом феминизме.

Феминистская терапия представляет собой как философию, так и конкретные терапевтические направления. В основе философии лежит предположение, что перспектива, социальная структура и поведение взаимосвязаны: поведение мужчин и женщин более укоренено в их социализации и институционализации гендерных ролей, чем в биологических характеристиках.

Феминистская терапия предусматривает ресоциализацию женщин и мужчин. Она имеет дело с андрогинной моделью психического здоровья как мужчин, так и женщин, и направлена на то, чтобы помочь своим клиентам сформулировать конкретные терапевтические цели. Эта модель основывается больше на здоровье, росте и развитии, а не на болезни. Феминистская терапия включает в себя различные теории личности, способствующие пониманию поведения человека.

Психотерапевты, сторонники этой теории, используют концепции воспитания, интегрируют стратегии радикальной психиатрии, гуманистической психологии, а также когнитивно-поведенческого подхода. Некоторые из них используют также концепцию психоанализа в рамках феминистского понятийного поля. При анализе гендерных ролей вырабатываются условия для изменения внутреннего и внешнего давления. В дальнейшем феминистская терапия рассматривается не только как процесс, несущий изменения отдельной личности. Все более она апеллирует как к клиенту, так и к самому терапевту с тем, чтобы изменить и общественные институты, включая и собственно структуры психотерапии. Основные особенности феминистской психотерапии:

• психотерапевт – всегда женщина;

• прозрачность работы, значимость и влияние терапевта;

• клиент считается экспертом по собственному опыту;

• несексистский язык терапевта;

• отказ от предписанных гендерных ролей.

Однако в спектр феминистской терапии зачастую входит пропаганда и поддержка однополых связей женщин.

Феминистская терапия отличается от двух других, тесно связанных между собой видов терапии, а именно несексистской терапии и профеминистской терапии терапевтов-мужчин.

Несексистская терапия применяет как анализ гендерных ролей, так и андрогинную модель психического здоровья взрослых. С другой стороны, ни терапевты, ни клиенты не относят к числу срочных проблем необходимость перестройки социальных институтов. Несексистская терапия часто использует традиционные методы и практику. Фокус ее деятельности видится в индивидуальном развитии, не включая при этом социальные изменения. Основное различие между феминистской и несексистской терапии заключается в том, что последняя сосредоточена на личном и не обращает внимания на политическое.

Профеминистская терапия похожа на феминистскую в своем анализе гендерных ролей в рамках человеческого опыта, в понимании и использовании власти и андрогинной модели охраны здоровья, в необходимости социальных изменений. Разница между ними состоит лишь в поле терапевта. Феминистская терапия реализуется женщинами, которые в процессе помощи используют свой собственный опыт, чтобы понять клиентов и обеспечить применение соответствующих терапевтических стратегий.

В отличие от этого в профеминистской терапии психотерапевт-мужчина. Так как у него нет соответствующего (женского) личного опыта, он использует свой мужской опыт как человек, чье понимание самого себя, мужчин и женщин было изменено посредством феминистского анализа. Мужчины-терапевты могут использовать методы феминистского анализа в рамках несексистской терапии и реализации социальных перемен: в этом случае они являются сторонниками профеминистской терапии, и это отнюдь не обесценивает их труд.

Теоретический анализ педагогических дискурсов в теории социальной работы актуален не для всех национальных научных школ социальной работы. Можно отметить, что данная проблематика имеет актуальность только для немецкой и российской научных парадигм социальной работы. Однако в последнее время, несмотря на то что социальная педагогика потеряла свой научный и профессиональный статус, интерес к проблеме соотношения социальной работы и социальной педагогики в теоретическом аспекте в отечественном познании довольно высок. Дискуссии о соотношении теории социальной работы и социальной педагогики имеют большое значение для формирования научной идентичности в отечественном познании для обеих парадигм теории и практики. По своей значимости ее можно сравнить только с полемикой между диагностической и функциональной школой в американской истории социальной работе в прошлом веке. Итогом многолетних споров стали фундаментальные и практические теории социальной работы, а практика заняла свое достойное место среди таких помогающих профессий, как консультирование, прикладная психология, психотерапия.

Дискуссии между отечественными школами социальной работы и социальной педагогики – это механизм деконструкции сложившихся предметных парадигм в современном российском социальном познании.

Проблемы взаимоотношений социальной работы и социальной педагогики

Проблемы дисциплинарной идентичности социальной работы и социальной педагогики относятся к фундаментальным вопросам социального знания, решение которых связано с социальными проблемами современного общества. В последнее десятилетие эта тема находит свое активное развитие в дискуссиях европейских ученых в области теории социальной работы.

Среди различных подходов, стремящихся найти системные свойства социальной работы и социальной педагогики, можно выделить подход немецкого исследователя Альберта Мюлума. Ученый предложил систему теорем, решение которых, с его точки зрения, позволяет определить сущностные характеристики данных парадигм. Используя методы дедуктивного и феноменологического анализа, он предлагает исследовать проблему соотношения социальной работы и социальной педагогики по нескольким направлениям, каждое из которых раскрывает свои сущностные характеристики данных областей познания и практики. В таблице 2.1 представлены направления осмысления проблем социальной работы и социальной педагогики в контексте дискурсов теорем.

Таблица 2.1. Теоремы отношений социальной работы и социальной педагогики Альберта Мюлума

Можно отметить, что представленные теоремы не все актуальны для проблем соотношения отечественной социальной работы и социальной педагогики. Это связано с комплексом объективных условий:

• эволюционным характером теории и практики социальной педагогики и социальной работы, которые постоянно трансформируются, что приводит к изменению проблемных областей;

• особенностями национального пути развития областей знания и практики;

• национальными исследовательскими традициями, анализирующими теоретические концепты в логике устоявшихся познавательных моделей;

• ценностными, научными и политическими ориентациями исследователей в различных странах.

Применительно к российским реалиям наиболее актуальными теоремами, позволяющими рассмотреть проблемы соотношения социальной работы и социальной педагогики на уровне национального и мирового контекста, являются подходы с позиций теорем дивергенции, субординации, конвергенции.