Глава 4
Заходящее солнце уже коснулось края самой высокой горы каньона, окрасив раскинувшиеся вокруг скалы в зловещие кровавые цвета, когда усталый всадник достиг предместий Рекема. Сбавив темп, он закинул за плечо сбившуюся от ветра полу лацерны – широкого плаща из темно-золотистой овечьей шерсти – и окинул взглядом окрестности. Бесконечные стада верблюдов, коз и овец, пасущихся вокруг набатейских шатров, сплетенных из пальмовых листьев, уступили место зеленеющим полям ячменя и пшеницы, виноградникам и финиковым рощам, среди которых все чаще попались сложенные из камня небольшие дома. Проскакав мимо расположенных справа от дороги трех огромных каменных кубов, украшенных глубокой резьбой, путник удовлетворенно кивнул.
– Ага, вот и они – три блока с этим странным орнаментом, похожим на вороньи следы, – тихо пробормотал он и переключил внимание на левую сторону, где поднявшийся ветер лихо трепал пушистые ветки финиковых пальм. Вскоре очередная плантация закончилась и Марк Марций Молест, сотрудник секретной службы Римской империи, наконец достиг места назначения. Два портика, один над другим вырезанные прямо в покатой скале, примыкающей к дороге, служили входом в недостроенное здание. Нижнюю часть, выполненную в форме триклиния, украшали шесть колонн в дорическом стиле, но ниши для статуй пока пустовали. Верхний этаж представлял собой четыре конических обелиска, высеченных в глубине скалы, с входом посредине. Еще не оснащенные дверями входы, включая два боковых в нижнем секторе, зияли чернотой. Повсюду, мешая проходу, громоздились кучи камней и песка, не убранные строителями.
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ним никто не наблюдает, римлянин спешился, отвел лошадь в пальмовую рощу и привязал к дереву так, чтобы ее не было видно с дороги. Потом, еще раз внимательно осмотревшись, бесшумно вошел в здание. Внутри было темно, пахло смолой мастикового дерева и кедровым маслом. Когда его глаза немного привыкли к сумраку, он обвел взором пустую просторную комнату, по трем сторонам которой размещались вырубленные в стенах скамьи. На одной из них, опустив голову, неподвижно сидел человек, одетый в тунику темного цвета и кукуль – короткую накидку с капюшоном, в каких ходят ремесленники и крестьяне. Вдруг, словно почувствовав на себе чужой взгляд, он резко вскочил и настороженно уставился на вошедшего. Его правая рука непроизвольно потянулась к поясу.
– Ad valorem,[5] – громко произнес Молест.
– Multum non multa,[6] – немедленно откликнулся его визави тонким хриплым голосом.
Обменявшись паролями, двое тайных агентов сразу почувствовали себя свободнее. Ожидавший римского посланника жестом пригласил гостя сесть, а сам с почтительным видом остался стоять возле скамьи.
– Ну как дела? – спросил приезжий. – Слежки не было?
– Не волнуйтесь, господин, все под контролем, хотя, по моему скромному мнению, все же лучше назначать встречи в городе, как раньше. Среди толпы безопаснее.
– Возможно, ты прав, Дримиле, но пойми, попасть в Рекем можно только через каньон, а там мне пришлось бы показать свидетельство о римском гражданстве. Ты ведь знаешь недавнее распоряжение набатейского царя?
Дримиле кивнул:
– Да-да, теперь при въезде в Рекем надо обязательно предъявлять стражникам документы.
– Ну вот. А мне не с руки сейчас объявляться под своим именем. Обстановка накалена до предела, и набатеи в каждом римском гражданине готовы видеть соглядатая. Можно было, конечно, сделать фальшивые документы, но с ними возиться… – римлянин поморщился. – Да и зачем, когда есть возможность решить вопрос проще?
– Вы правы, господин. Я только хотел сказать, что в таком пустынном месте людям Раббэля выследить нас гораздо легче.
– Не думаю, укрытие надежное. Во всяком случае, я так считаю, – Молест вдруг подозрительно воззрился на своего агента. – А у тебя что, есть основания полагать?..
– Нет-нет, что вы, – испугался Дримиле. – Я бы не пошел на встречу, если бы почуял неладное.
– Ну то-то, смотри, – римлянин поднялся и сурово взглянул на собеседника. – Выдашь – живым тебе не быть, так и знай. Теперь о деле. Сначала давай, что у тебя.
– Вот, тут все описано, – суетливо пошарив за пазухой, Дримиле вынул перевязанный веревкой пергаментный свиток и с поклоном передал Молесту. – Настроения в народе, имена тех, кого можно попробовать завербовать, и все, что удалось разузнать о военных приготовлениях набатеев.
– А окружение царя?
– Это трудно, понимаете, – замялся лазутчик, – в смысле, информацию добыть. Возле Раббэля нет ни одного предателя…
– Трудно, тоже мне сказал! – возмущенно фыркнул римлянин. – А за что мы тебе платим, если не за трудность и риск? Небось ты за работу на плантации у Саломеи по десять денариев в месяц не получал! Кстати, вот, держи очередную награду, – отцепив от пояса, он небрежно подбросил небольшой кожаный мешочек, который с мелодичным звоном упал в протянутые руки Дримиле.
– О, благодарю вас, – тот проворно сунул кошель за пазуху и несколько раз подряд поклонился.
Вдруг лицо его омрачилось, и он, запинаясь, смущенно произнес:
– Конечно, вы правы, я получаю у вас большие деньги, но, знаете, иногда мне бывает жаль…
– Что, жаль?! Не угодно ли снова стать рабом? Это мы тебе в два счета устроим! – Молест издевательски захохотал, и разнесенные эхом громкие грубые звуки посыпались на них со всех сторон просторной комнаты.
Щуплый Дримиле сжался в комок и затравленно глянул на хозяина:
– Умоляю вас, тише, – почти прошептал он.
– Да не бойся, никого здесь нет, я же проверил, – высокомерно бросил римский посланник и властно поднял руку. – Теперь молчи и слушай. Вот тебе очередное задание. Император не желает больше ждать, пока дерзкие набатеи добровольно согласятся признать владычество Рима, поэтому нам приказано перейти к активным действиям. И первое из них – убрать друга царя Саллая.
Дримиле, внимательно слушавший, опустив глаза, вздрогнул всем телом и остро взглянул на Молеста, но римлянин этого не заметил. Чуть морщась, он несколько раздраженно продолжал:
– Это нужно сделать очень быстро. Он нам опасен. Пока жив этот человек, мы бессильны. Он окружил Раббэля преданными людьми, которые защищают его, как эти скалы Рекем.
– Так значит, главная цель все же Раббэль, – замирающим голосом произнес Дримиле полувопросительным тоном. – Неужели вы собираетесь… царя?..
– Цыц! – сердито оборвал его Молест. – Не твое дело знать, что мы собираемся делать. Ты должен выполнять мои приказания не рассуждая, вот и все.
Неожиданно агент покачнулся и медленно опустился на колени.
– Господин, пощадите меня. Я готов вам служить – собирать сведения, доносить, но убить… я не смогу…
Римлянин презрительно скривил губы:
– Да не бойся ты. Я прекрасно знаю, что у тебя кишка тонка. Это сделает другой человек, а твое дело – всего лишь раздобыть нужную информацию: чем планирует заниматься Саллай до следующих календ. Особенно обрати внимание – где и когда его можно застать одного или с одним-двумя людьми. Насколько я знаю, он довольно смел и часто ходит без охраны. Так вот, все вызнаешь точно, составишь график и передашь послезавтра в полдень на рыночной площади человеку, который назовет тебе пароль…
– Тот же, что и сегодня?
– Не перебивай! Другой. Запомни хорошенько: пароль – periculum in mora,[7] отзыв – alea jacta est.[8] Все понял?
– Да, господин.
– Ну так за дело. И смотри, без колебаний. Помни: один неверный шаг – и ты покойник! Vale![9] – Марк Молест небрежно кивнул поникшему собеседнику и, запахнувшись в плащ, быстро вышел.
Оставшись один, Дримиле некоторое время стоял замерев, затем, словно очнувшись от забытья, растерянно огляделся и, тяжело вздохнув, побрел к выходу. Осторожно выглянув наружу, он несколько мгновений всматривался в сгустившуюся темноту холодного вечера, поеживаясь от пронизывающего ветра, потом набросил на голову капюшон и, крадучись, стал пробираться среди куч строительного мусора. Выйдя на дорогу, лазутчик бросил последний взгляд на место тайной встречи, горько усмехнулся и торопливо зашагал по направлению к скалам, окружающим город.
Возле недостроенного дворца стало тихо и пустынно. Воцарившееся безмолвие нарушал лишь нежный шелест пальмовых ветвей, колеблемых усиливающимся бризом.
Вдруг в эту мелодию вторгся посторонний звук – со второго этажа постройки осыпалось несколько мелких камешков, затем послышались неспешные мягкие шаги, и в проеме бокового входа показалась фигура человека в длинном темном плаще. Высокий худощавый мужчина постоял, прислушиваясь, затем, убедившись, что вокруг никого нет, легко спрыгнул вниз и, завернув за скалу, углубился в чащу масличных деревьев. Отвязав спрятанную в зарослях лошадь, он вывел ее на дорогу и поскакал в сторону Рекема.
Вымощенная известняком мостовая вскоре привела всадника к выложенной из камней дамбе, которая защищала город от зимних паводков. Поднявшись по ее пологому склону, а затем спустившись, он оказался внутри узкого каньона, по обе стороны которого располагались неглубокие ниши. Здесь, кутаясь в плотные шерстяные плащи, стояли часовые. Один из караульных решительно двинулся было навстречу приближающемуся всаднику, взяв наизготовку короткое копье, но тут же, узнав друга царя Саллая, склонился в почтительном поклоне и посторонился, давая дорогу.
– Все в порядке? – спросил Саллай стражника, спешиваясь.
– Так точно, господин мой, – отрапортовал тот.
Подбежавший конюший принял у советника царя поводья и повел лошадь в стойло, расположенное тут же неподалеку в широкой нише.
– Среди проезжающих сегодня никого подозрительного не заметили? – продолжал расспрашивать Саллай.
Караульный добросовестно задумался:
– Вроде нет. Обычный набор: купцы, ремесленники, пастухи, землепашцы. Словом, все, кто обычно толчется на ярмарке. Разумеется, иноземцев много.
– Римляне были?
– Из незнакомцев сегодня свидетельство о римском гражданстве представили только двое – один художник, второй торговец. Имена я запомнил – Гай Антоний Пиктор и Секст Фабриций Курсор. Всего за день проехали шесть римлян, но остальных четверых мы знаем, они часто бывают в Рекеме. А основной поток помимо наших – эллины, египтяне, евреи…
– Значит, никто не бросился в глаза как, скажем, похожий на соглядатая?
– Нет, господин мой, иначе мы задержали бы этого человека.
– Ну ладно, молодцы, – Саллай устало вздохнул и направился к нише с фронтоном, в которой располагались шесть каменных бетэлей набатейских богов. Почтительно поклонившись божественным защитникам города, он прошел дальше к лестнице, уходящей в глубь скалы.
Поднимаясь по крутым ступенькам, он думал:
– Рекем, безусловно, защищен надежно. Много видел я крепостей, но лучше нашей не найти. Ведь скалы эти построены не человеком, а богами. Нам оставалось только вырубить в податливом песчанике помещения для гарнизона, охраняющего подходы к городу, и проложить каналы для снабжения водой. Вон они, идут вдоль стен каньона: слева покрытый каменной плиткой медленный канал, по которому вода поступает самотеком, с отстойниками для песка, справа – второй самотечный канал и система керамических труб, построенная по принципу сообщающихся сосудов, которая позволяет подавать воду в высоко расположенные пещеры. У входа в отводной тоннель, предназначенный для сбора воды, в засушливое время года тоже дежурит пост охраны. Ну и конечно, с единственной открытой стороны – северной, где возможен доступ к городу, мы построили каменную стену. Так что отсюда опасности быть не может. А вот люди… Хотя я постарался окружить царя надежной охраной, но государь очень открыт и слишком легко идет на контакт с простолюдинами. Да и среди высшей знати нельзя исключить возможности предательства. А ведь скоро прием по случаю отъезда в столицу…
Советник набатейского царя снова вздохнул и прервал свои размышления: он был уже почти на верху скалы, где находилось помещение для гарнизона – вырубленная в глубине песчаника комната, в которой в случае надобности могли разместиться человек тридцать. Часть помещения занимало аккуратно сложенное оружие – пращи, луки и колчаны со стрелами, пучки пропитанной горючей смесью пакли для зажигательных стрел. В выдолбленных в стенах шкафах хранились запасы продовольствия, у входа стояли два вместительных каменных водоноса, в дальнем углу дымился выложенный из камней квадратный очаг. На расположенных вдоль стен узких скамьях, застеленных козьими шкурами, сидели и лежали солдаты гарнизона. Завидев в дверях высокую фигуру Саллая, который, как все знали, был правой рукой царя, они мгновенно повскакивали со своих мест и вытянулись во фрунт. Придворный жестом приказал воинам продолжать отдых и, подозвав десятника, спросил, где Иллута.
– Он наверху, господин мой, – ответил тот и предупредительно распахнул перед советником царя дверь на лестницу, ведущую к наблюдательной площадке.
Предназначенная не только для наблюдения, но и для обороны прямоугольная площадка, на полметра углубленная в скальную породу, почти наполовину была загромождена боевой техникой – катапультами и баллистами с запасами стрел и каменных ядер. Иллута стоял у самого края и задумчиво смотрел на огни раскинувшегося внизу города. Скромные крыши жилых домов, сложенных из камней, и помпезные фасады вырубленных в скалах святилищ и дворцов в неровном свете многочисленных факелов принимали фантастические очертания. Феерическую картину дополняла только что взошедшая полная луна, в холодном бледном свете которой окрестности отчетливо просматривались на несколько миль вокруг.
Рекем расположился в долине так уютно, будто кто-то бережно положил его в самый центр плоской террасы, орошаемой двумя реками, – одна пересекала город с востока на запад, другая несла свои воды с северо-востока на юго-запад. Посредством искусно выложенной из камней дамбы бурлящие горные потоки во время паводков отводились за пределы Рекема. С трех сторон город защищали скалы, две самые высокие гряды замыкали террасу с востока и запада. На северной стороне, где доступ к городу с высокогорного плато был наиболее легким, возвышались оборонительные укрепления набатеев. Размышления Иллуты об удобном расположении города были прерваны весьма ощутимым хлопком по плечу. Вздрогнув от неожиданности, он обернулся и облегченно вздохнул.
– О, это вы, господин мой. Слава богам, вы вернулись в целости.
– Ну, старина, твое донесение оказалось очень полезным, – удовлетворенно кивнув, проговорил Саллай. – Ты заслуживаешь награды, и ты ее получишь.
– Моя награда – служить господину моему Раббэлю, – тихо ответил Иллута и, помолчав, спросил. – Значит тайная встреча соглядатаев состоялась?
– Да, – Саллай устало опустился на каменную скамью. – Мне удалось подслушать весь разговор.
– Я очень переживал за вас. Мне казалось, там негде спрятаться. Не надо было вам идти одному.
– Ерунда. Я был на втором этаже. Потолок первого яруса снизу кажется монолитным, но это не так. Там в дальнем углу есть отверстие, откуда все прекрасно слышно. А когда они ушли, я спустился в соседнюю комнату и выскользнул через боковой вход.
– Отлично! – воскликнул Иллута с довольным видом. – Нам здорово повезло, что римские шпионы решили устроить свидание в недостроенном здании, полном дыр. Так что зря стратег Тура расстраивался – его дворец все-таки пригодился! – он коротко хохотнул.
– Не думаю, чтобы это его утешило, – усмехнулся царский советник. – Говорят, он вбухал в него немало денег: участок плюс строительство. Дворец-то был почти готов, когда стало известно о переносе столицы в Бостру.
– После чего наши сановники сразу потеряли охоту строить роскошные усадьбы вокруг Рекема… – Иллута иронически скривил губы, но тотчас посерьезнел. – Простите, господин мой, я отвлекаю вас на глупости. Так что же замышляют наши враги? Или мне не положено знать?
– Еще как положено. Нам с тобой предстоит первыми принять удар, – лицо царского советника помрачнело. – Дела на самом деле очень плохи. Вывод из сказанного имперским посланником однозначен – они готовят покушение на Раббэля.
– Что?! – у собеседника даже голос прервался от возмущения. – Да как они смеют?! И римляне еще похваляются, что несут другим народам гуманность! У них де страх внушают только законы…
– Нам без разницы, чем они там похваляются, – резко оборвал его Саллай. – Давай к делу. Первое, что они собираются сделать, – убить меня, поскольку хорошо понимают: я близко не подпущу никого подозрительного к государю. Шпиону по имени Дримиле дано задание – узнать мое расписание до конца месяца. Следовательно, твоя задача – опознать и схватить его. Он с завтрашнего дня наверняка будет слоняться поблизости.
– Но в качестве кого?
– Этого я не знаю.
– А приметы какие-нибудь есть?
– Внешность его мне неизвестна. К сожалению, я не мог видеть ни того ни другого – отверстие в потолке слишком мало, да и темно было. Но голос я запомнил – тонкий такой и хриплый. Я обязательно его узнаю, если услышу. Он, похоже, отпущенник, раньше работал на плантации у некой Саломеи…
– У Саломеи? – встрепенулся Иллута. – Землевладелицы из Махозы?
– Да почем я знаю? – сердито буркнул Саллай. – Это как раз твое дело выяснить.
Агент друга царя оживленно потер руки:
– Узнаю сегодня же. Если это она, проблем не будет.
– Почему ты так думаешь?
– Когда я гостил в Махозе у моего двоюродного брата Халифу, он мне показывал огроменные плантации финиковых пальм его соседки Саломеи. Эта богачка – вдова иудея Шимеона. Тот был купцом, как и Халифу, и они дружили, так что брат частенько бывал у них и хорошо знает большинство слуг.
Саллай пожал плечами:
– Ну и что? Не факт, что лазутчик говорил именно об этой женщине, имя Саломея у иудеев чрезвычайно распространенное.
– Да я понимаю, – Иллута почесал в затылке. – Но ведь шанс есть. И проверить легко: брат как раз сейчас живет у меня, привез ячмень на ярмарку. Если этот Дримиле был рабом у нашей Саломеи, мы его быстро вычислим.
– Хорошо бы. Займись этим немедленно. А я приму свои меры… – царский советник на мгновенье задумался, потом, заметив, что Иллута смотрит на него выжидающе, тряхнул головой, словно отгоняя докучливые мысли, и договорил. – Ну, у меня все пока. Ты хочешь о чем-то спросить?
Доверенный агент на мгновение замялся:
– Вообще-то да. Хотя я понимаю, это не мое дело…
– Да не тяни ты, – нетерпеливо проговорил Саллай. – Что там у тебя?
– Я все гадаю, зачем царь сделал такой неожиданный шаг: перенес свою резиденцию из Рекема в Бостру? Сейчас вот опять смотрел вниз, – Иллута повел рукой в сторону города, – и думал: это же самая лучшая крепость, защищенная самим Душарой, здесь можно выдержать какую угодно осаду.
– Ах вот что тебя занимает, – друг царя понимающе усмехнулся. – Да, Рекем действительно идеальная крепость, в этом ты прав. Я, кстати, сам об этом размышлял, пока поднимался сюда. Но ты не понимаешь одной вещи: чтобы выстоять в борьбе с могущественным Римом, надо не прятаться, а наступать…
– Как? Но ведь Рим…
– Дослушай. Наступать не в военном смысле – у нас нет шансов, конечно, в открытом поединке с империей. Я имею в виду наступление в экономике. Наш государь сделал ставку на этот единственно правильный путь. Перенеся столицу в Бостру, мы тем самым закрепили наше господство на торговых путях через Заиорданье в Сирию.
– Эх, жаль Сирию! Когда-то царь Великой Армении отвоевал ее у господина нашего Ареты, возлюбившего эллинов, и, как говорится, ни себе ни людям, – ее тут же заграбастали римляне. Хотя сам Дамаск мы потеряли сравнительно недавно. Сколько же времени прошло? Лет тридцать? Нет, уже тридцать пять.
– В своих действиях надо исходить из того, что есть в данный момент, – сухо ответил Саллай, поджав губы. – Что толку сожалеть о былом? Наш государь делает все возможное – и даже больше. Ведь согласись, мало кто верил, что удастся вернуть под руку Раббэля Негев. Тем не менее сейчас там заново отстраиваются наши города.
– Вот бы и с Дамаском так же… – мечтательно протянул Иллута, но, поймав скептический взгляд собеседника, смешался. – Я в том смысле, что иноземные купцы очень уважают тамошнюю ярмарку. Если б нам снова захватить этот важный центр…
– Боюсь, в настоящее время это маловероятно, – осадил Саллай не в меру разошедшегося подчиненного. Тот понял, что позволил себе лишнее и смиренно потупился.
– Наша задача сейчас – гибко отстаивать свои интересы, всячески мешая римлянам в освоении торговых путей на юг Аравии – к Сабе, – продолжал царский советник, – при этом делая вид, что мы по-прежнему являемся верным союзником Рима.
– Да уж союзнички они что надо, – возмущенно фыркнул Иллута, снова не в силах сдержать эмоций. – Этот так называемый союз с римлянами обходится нам слишком дорого, ведь он обязывает выплачивать огромную подать – двести талантов ежегодно. В то время как нам не хватает на самое необходимое! Отказаться надо платить эту унизительную дань, вот что!
– Невозможно, – жестко отрезал Саллай. – Если Раббэль не подчинится, Набатейское царство тут же будет объявлено врагом римского народа, а ты знаешь, что это значит.
– Знаю, – мрачно ответил Иллута. – Войну с римлянами и гибель.