Глава 4
Дэвин О’Нейлл выплюнул куриную косточку, как обычно промахнувшись мимо тарелки, и поднял глаза на сидящую напротив сестру:
– Съела бы хоть что-нибудь. Скоро от сквозняка шататься начнешь.
– Не хочется.
– Дейдре, – он отодвинул блюдо в сторону, – сколько можно? Эти твои глупые страхи…
– Глупые?! – сверкнула глазами женщина, бросив обратно на тарелку так и не надкушенную лепешку. – Дэвин! Ну ладно Энгус – он еще мальчик совсем! Но ты-то разве не понимаешь, что происходит?
– Понимаю. – Старший сын покойного вождя Домналла О’Нейлла отхлебнул из кубка и откинулся на спинку стула. – И не вижу причин так себя изводить. Верховный король умер, и скоро его место займет кто-то другой. Так всегда было, и так будет…
– Я же не об этом!
– Помолчи. – Он сурово сдвинул брови. – Знаю, о чем ты. О тех троих, которых недавно похоронили одного за другим. И чего? Считаешь, не своей смертью они померли? Опомнись, сестра! Мы с тобой собственными глазами видели, как над головой у Шейна Мак-Грата леса проломились. И никого там больше не было. Ни своих, ни чужих! А ты твердишь как заведенная, что убили его! Случайность это, дуреха, как есть – случайность!
– Да? А остальные?!
– Вот что ты привязалась? – вышел из себя брат. – Одни злодейства на уме! Остальные… Будто ты не знаешь, как Никлас выпить любил? Полез с пьяных глаз в ручей русалок ловить, которые с перепою же и померещились, да и утоп. Делов-то!
– А Хью О’Коннор?
– Жрать меньше надо, – отрезал, поморщившись, Дэвин, вспомнив покойного Хью и его вечное чавканье. Сын вождя О’Нейлла соседа терпеть не мог. – Греб обеими руками все, что в пасть сунуть можно. Каждый раз, будто в последний. И вот тебе мое слово – не подавись он тогда и не сдохни, так через годик бы все одно окочурился с пережору!
– А…
– Хватит, Дейдре! – Старший брат грохнул по столу тяжелым кулаком и поднялся. – Слышишь, хватит! Несчастья случаются, и не только с теми, кто на трон метит. Вот вчера, я слыхал, сына вождя О’Кейсиди прирезали! Что ж ты на этот счет помалкиваешь?
– Каллена? Так ведь то в бою же… – неуверенно пробормотала Дейдре.
Брат сплюнул на пол:
– И чего?! Может, не просто в бою, а тоже, – Дэвин усмехнулся и сделал многозначительное лицо, – с каким-нибудь тайным умыслом, а?..
Сестра молчала, уткнувшись взглядом себе в тарелку. Сын вождя покачал головой:
– Вот то-то же. И прекращай уже ерунду нести, малышка. Себе покоя не даешь и нам жизнь портишь… А коли заняться нечем, – он, уже стоя в проеме двери, обернулся, – так я ведь найду, куда тебе время деть! Баба ты справная, хоть и в летах, а я не отец, у меня разговор короткий. Отдам замуж, и всех дел! Вон старший Макорик до сих пор надежды не теряет…
– Дэвин! Ему же под семьдесят!
– И чего? – пожал плечами он. – Тебе, чай, тоже не двадцать! А Макорики – клан уважаемый. И при деньгах… Так что ты подумай, сестра, крепко подумай – стоят ли твои выдумки такого будущего?
Дейдре хлестнула практичного братца яростным взглядом. Правда, уже по спине – Дэвин О’Нейлл после смерти отца стал вождем клана, и дел у него было невпроворот. А времени выслушивать одни и те же женские бредни не было вовсе. Равно как и желания… По поводу замужества он, если быть честным, немного приврал – сестренку Дэвин любил и выдавать ее против воли за старого хрыча Макорика, разумеется, не собирался. Так, припугнул маленько, чтоб глупостей почем зря не болтала. «Но ежели вдругорядь не успокоится, – раздраженно подумал он, шагая по коридору, – то ведь, ей-же-ей, намекну Бриану, чтобы свататься приезжал… Дал бог сестричку – врагу не пожелаешь. И ведь не дура же! А как вобьет себе что в голову – не знаешь, то ли плакать, то ли смеяться…»
Ивар посторонился к краю дороги, пропуская едущих навстречу всадников. Проводил маленькую кавалькаду внимательным взглядом и пихнул Финви локтем в бок:
– Кто такие?
– Местные, – откусив сразу половину яблока, прочавкал тот. – Который впереди – это вождь O’Нейлл. Ну старший сын Домналла О’Нейлла, он теперь глава… Эк он торопится-то!
– Куда, интересно?
– А я почем знаю? – удивился проводник. Дохрумкал яблоко и выбросил огрызок в канаву. – А вот мы теперь вроде как можем не торопиться!
– Это еще почему?
– Ну ведь вы наниматься пришли? А это к вождю надо… А он уехал, сами же видели. Может, пойдем перекусим? Что время терять понапрасну?
– Тебе волю дай, так ты из трактира даже по нужде вылазить не будешь, – недовольно отозвался лорд, снова выходя на дорогу. – Пошли. В поместье хозяина обождем…
– Эх, – кивнул Творимир и повелительно цыкнул на сникшего бродягу.
Тот философски вздохнул, подтянул штаны и зашагал вперед к поместью О’Нейллов. Голодным Финви был всегда – жизнь такая… А уж нынешний так называемый завтрак, состоявший из пары яиц, лепешки и яблока, вообще в желудке надолго не задержался. Тем более ели они в последний раз еще до рассвета, уж сколько времени-то прошло! Паренек мельком глянул на огромного Творимира и только изумился в который раз – неужели он до сих пор сыт такой малостью?! Ему ведь даже лепешки не досталось! И ничего, идет себе в ус не дует… «Ну черт с ними, – решил Финви. – Все равно, как ждать умаются, червячка заморить захотят… А я как раз тут рядом харчевню знаю! Хорошую».
Обширное поместье О’Нейллов впечатляло. Двухэтажное, длинное, с множеством пристроек, стены крепкие, каменные. Вокруг насыпь с кольями и высоченная ограда из заостренных толстых бревен. «Сюда так просто не пролезешь, – понял Ивар, окинув пристрастным взглядом цитадель покойного Домналла. – На совесть укреплено… Как же нам до вас добраться, леди? И желательно целыми?»
– Творимир!
– Эх.
– Что, совсем мыслей никаких?
Русич помотал головой. Потом задумчиво скользнул глазами по массивным воротам, по тройке наемников снаружи, лениво подпирающих забор, и только руками развел. Не штурмом же брать этакую крепость? Да и… все одно не выйдет. Там небось внутри еще дружина целая. Только зазря геройствовать.
– Огорчительно, – подытожил лорд Мак-Лайон и завертел головой по сторонам. Он понимал, что внутрь их никто не впустит. А искомая дама, ради которой они, собственно, сюда притащились, навряд ли выйдет сама – дома безопаснее, да и что ей здесь делать? «Ну раз так, – сам себе сказал Ивар, – будем действовать через третьих лиц. Кому это наш Финви уже глазки строит? Хм. Девица. Чистенькая. С корзиной. К воротам спешит… Ну то есть не спешит, а только вид делает… Стоп! К воротам?!»
– Финви! – Лорд хлопнул по плечу раззявившего рот бродягу. – Что, понравилась?
– Бог с вами, сударь, вы о чем?
– Не придуривайся! Я все вижу.
– Ну есть маленько…
– Прекрасно! – воодушевился королевский советник. – Иди познакомься. И не копайся, не копайся, уйдет же!
– ?! – вытаращился на него сбитый с толку проводник. Но Ивару было не до пространных объяснений.
– Так. Я тебе сколько монет обещал?
– Две. Серебром!
– Угу. Вот они, на, держи. – Лорд сунул деньги в ладонь паренька и многозначительно тряхнул кошелем. – А если сейчас все по уму сделаешь, еще столько же получишь! Идет?
– Идет! – закивал окрыленный бродяжка. – Чего делать-то надо? Просто познакомиться?
– Не просто. Твоя главная задача – расположить девицу к себе и передать через нее вот это…
Ивар сунул руку за пазуху и извлек запечатанный свиток. Финви снова кивнул, цапнул письмо и, уже сделав шаг в сторону ворот, обернулся:
– А кому передать-то, сударь?
– Дочери вождя Домналла Дейдре… забыл, как ее по мужу теперь называют. В общем, разберешься. И пусть госпоже скажет, что мы тут ждем!
– Не извольте беспокоиться, – широко улыбнулся проводник и резво поскакал вслед за девушкой.
Та, приметив симпатичного парня, остановилась, поставила корзину на землю и «устало» потерла поясницу.
– Обувку ему надо было купить все-таки, – пробормотал себе под нос лорд. – Солиднее бы выглядел… А то ведь разглядит она его во всех подробностях, да и отошьет без разговоров!
– Эх… – ухмыльнулся в бороду Творимир, наблюдая, как языкатый бродяжка с самым умильным выражением лица распинается перед хихикающей девицей.
Ивар крякнул:
– М-да. Шустер! А ты его прибить хотел.
– Эх, – отрезал русич, что, вероятно, значило: «Еще успею!» Потом бросил одобрительный взгляд на честно отрабатывающего свою награду Финви, присел на корточки и полез в торбу за фляжкой. Денек выдался жаркий, да и шли долго – ушлый проводник вел их сюда такими глухими тропами и с такими предосторожностями, что могучий воин весь взмок. Хоть передохнуть да горло промочить, пока этот босяк там языком треплет…
Минут через десять, когда так кстати подвернувшаяся девушка, спрятав свиток в корзинку, исчезла за воротами, Финви наконец вернулся к теряющим терпение нанимателям. И объявил:
– Все в лучшем виде! Письмо она передаст, госпожа Мак-Кана как раз сейчас дома…
– Кто? – переспросил Ивар. И, тут же вспомнив, какое имя носит сейчас бывшая возлюбленная государя Шотландии, кивнул: – А! Ну да. Ты девчонке-то чего наплел? Она об меня чуть глаза не сломала.
– Ну дак… – замялся проводник, – я это… Сказал, что от поклонника письмо. Дюже знатного. И того, приврал чуток, мол, ее хозяйка ждет не дождется письма этого… Ну а что? Внутрь ведь еще нос сунет, не дай боже! А там…
– Минуточку… – медленно протянул лорд Мак-Лайон, впившись взглядом в улыбающееся лицо бродяги. – А что там? Ты что же, подлец, печать сломал?!
– Эх! – рыкнул Творимир, простирая карающую длань над головой мгновенно съежившегося Финви.
Тот побелел лицом и пискнул:
– Да ничего я не ломал, окститесь, сударь!
– Да?
– Ей-богу, не ломал! Клянусь святой Бригиттой! Только ежели на свитке печать королевского двора Шотландии, то ведь и дураку понятно, что не служанке такие письма читать!
– Что-о-о?.. – ахнул Ивар. – Так ты, поросенок, еще и в геральдике разбираешься?! Причем не только своей страны, но и чужой?! Творимир, я идиот… Надо было тебя послушать.
– Эх, – согласно кивнул бывший воевода, закатывая рукава.
Финви пошатнулся:
– Милостивые государи, побойтесь Бога, да за что же?! Что я вам сделал плохого? Не желаете платить, не надо… Только не убивайте-э-э!
Убивать тем не менее не стали. Затащили за угол какого-то сарая, приперли к стене и основательно потрясли на предмет давно мучивших Ивара вопросов: кто такой, откуда столько знает и как его за эти самые познания раньше не пришибли? Насмерть перепуганный Финви, никогда не отличавшийся особенной стойкостью, посмотрел в серо-стальные глаза королевской ищейки, оценил возможности русича и, шмыгнув носом, принялся каяться…
Мать его и правда была из Коннемары. Родилась в бедной крестьянской семье, трудилась с утра до ночи, собирая водоросли, гоняя на выпас тощую коровенку – единственный оплот семейного благополучия, возилась с кучей братьев и сестер. Потом наверняка вышла бы замуж и годам к тридцати превратилась в сгорбленную старуху, изможденную работой и частыми родами… Если бы на пороге ее пятнадцатой весны судьба наконец не улыбнулась ей. Роль судьбы сыграл некий дворянин, которого неизвестно по какой причине вдруг занесло в эти суровые края. Он был с юга Ирландии, из Лимерика. А еще он был хорош собой, богат и не чужд прекрасного… В общем, двое встретились, полюбили, и дворянин, отвалив родителям девушки солидный куш, увез красавицу с собой. Разумеется, он на ней не женился. Как минимум потому что на тот момент был уже женат. Впрочем, девушка и так была всем довольна: ее поселили в собственном домике неподалеку от поместья возлюбленного, она ни в чем больше не нуждалась, работать ей тоже не приходилось. Пронзенный стрелой Амура дворянин наезжал к своей пассии не реже двух раз в неделю, она ежегодно рожала ему детей. Но, увы, ни один из старших братьев и сестер Финви долго не прожил… Он был последним, и его появление на свет стоило жизни его матери. Отец будущего побродяжки тяжело переживал утрату. И наверное, поэтому решил сберечь хотя бы то единственное, что от нее осталось, – сына. Он нашел ему кормилицу, позже, когда мальчик подрос, поселил в своем поместье и души в отпрыске не чаял. Выучил Финви читать и писать, рассказывал о мире, обещал, как малыш подрастет, взять его с собой в поход… В общем, конец этой истории был куда более прозаичен, чем начало. Когда Финви стукнуло девять, добрый (и, увы, немолодой) папа умер. А у этого самого папы помимо Финви имелось еще пятеро сыновей, причем рожденных от законной супруги. Им отцовские забавы никогда не нравились и еще меньше нравился сводный братец. Их было шестеро, а наследство – одно. Поэтому сразу после похорон Финви оказался на улице…
– А что ж ты к материной родне не пошел? – помолчав, спросил Ивар, глядя на повесившего нос бродягу.
Тот махнул рукой:
– Я ж ведь и не знал их вовсе. А Коннемара большая… Да и кому нужен лишний рот, сударь?
– Ну я так понял, что за твою мать им неплохо перепало! Глядишь, приняли бы, чего уж там?
– Это навряд ли. Опять же с деньгами они могли и в место получше перебраться! Где их искать-то, столько лет спустя? – Финви тяжело вздохнул – воспоминания о беззаботном детстве нагоняли на него тоску. – Так и пошел бродить. Повезло, хоть грамоту знаю! Где кому письмишко накропаю, где историю расскажу из былин – покормят… Так вот и живу. Жил, точнее, покамест вы не пришли.
– Ты и сейчас пока еще не умер, – хмуро отозвался лорд Мак-Лайон. – Геральдику-то откуда знаешь? Тоже папина заслуга?
– Его. – Грустная улыбка тронула губы бродяги. – У меня знаете какая память на картинки!.. Один раз увижу – и все, запомнил! А в отцовском поместье много всякого было. Свитки, гобелены старинные с гербами по полям… И монастырь у нас стоял неподалеку. Папа туда много жертвовал, его аббат уважал, ну и я частенько бывал там, понятно… В монастыре такая библиотека!
– Просвещенный у тебя родитель, однако, – пробормотал Ивар. – И со связями. Чего ж ты к монахам-то не подался? И сыт был бы, и обут-одет, и при деле.
– Чтоб там служить, – серьезно сказал Финви, – вера нужна! Настоящая. И постриг принять. В господний храм – да за-ради сытого брюха?.. Нет, сударь. Не по мне такое. Я уж лучше померзну…
– Ты гляди, Творимир, какой нам праведник попался! – насмешливо фыркнул королевский советник. – Пробу негде ставить… Один вопрос – и что с ним теперь делать?
– Эх, – поразмыслив, махнул рукой русич.
Командир вздернул брови:
– Уверен?
– Эх! – кивнул тот.
Финви, мало что понимая в этом странном диалоге, настороженно переводил взгляд с одного «наемника» на другого. Ивар помолчал, сосредоточенно выстукивая пальцами по деревянной стене сарая, тряхнул головой и сказал наконец:
– Ладно. Рискнем. – Он посмотрел на бродяжку. – Значит, так, образованный ты наш, можешь выдохнуть, бить не будем. И даже заплатим все, что обещали… Но есть одно условие.
– Все, что вам будет угодно! – едва не прослезился от благодарности парень.
Ивар хмыкнул:
– Ты поосторожнее с обещаниями, балбес. Выполнять ведь придется… Теперь что касается условия: с этой минуты и до тех пор, пока мы с Творимиром не покинем берегов Ирландии, ты поступаешь к нам на службу. Пока что – мальчиком на побегушках, дальше видно будет… А на тот случай, если захочешь сдернуть пораньше, запомни: вот он, – лорд кивнул на молчавшего русича, – тебя при необходимости найдет даже под землей. А когда найдет, церемониться не станет… И я тебе в таком случае очень не завидую.
– Да понял я, понял, – окончательно сник Финви. Признаться, он именно слинять в ближайшее время и планировал… Но, подняв голову, встретился взглядом с льдистыми глазами русича и понял, что дело швах. Придется служить. «С другой стороны, – подумал он, – хоть живой останусь… Еще и при денежках, если повезет… Странные какие-то наемники. Клянусь святой Бригиттой – очень странные!»
– Эх, – напомнил Творимир, взглядом указывая на дорогу.
«Ах ты, черт! – спохватился лорд Мак-Лайон. – Совсем с этим балбесом про все позабыл!.. Нам же у ворот быть надо. Письмо, вероятно, леди уже прочитала… И, значит, с минуты на минуту пришлет за нами кого-нибудь. А мы тут по задворкам бродяг трясем!»
– Пошли, – велел Ивар, выворачивая из-за угла сарая.
Творимир кивнул Финви и двинулся следом. Повесивший нос проводник, за неполные пять минут поднявшийся в должности до личного слуги сразу двух подозрительных иноземцев, плелся в хвосте. Парнишка думал о том, что в портовые таверны он больше ни ногой. И еще о том, что новообретенные хозяева вовсе никакие не наемники!.. Фамилии знатных людей Ирландии, которые Финви услыхал еще тогда, сидя под столом… Упорное стремление попасть именно к О’Нейллам, хотя предложения были и получше… И наконец, тот свиток с королевской печатью! «Вот это ты влип, дружок! – про себя горько усмехнулся бродяга. – Вот это ты влип».
Брат Колум поднял голову от исписанного наполовину листа и бросил озабоченный взгляд на сморщенный огарок свечи. Надолго ее не хватит, успеть бы закончить… Свечи стоили недешево, равно как и бумага, но если первые закупались на всю общину, то с пергаментом дела обстояли сложнее – на него приходилось зарабатывать самому. Потому как одно дело – ведение летописей (что являлось его почетной обязанностью), и совсем другое – личные записи! К конспектированию всякого рода событий, далеких от истории и служения Господу, у брата Колума имелась особая склонность. В бытность свою странствующим монахом он частенько жертвовал вечерней молитвой, чтобы послушать в каком-нибудь кабачке красноречивого сказителя и под шумок записать новую занятную историю. После, разумеется, искупая сей маленький грех ночными бдениями… Однако на Скеллиг-Майкл барды не захаживали, а послушники да паломники, устремленные помыслами к Всевышнему, ничего любопытного брату Колуму поведать, как правило, не могли. Посему монах в основном живописал природу, особенности поведения птичьих колоний, коих на острове был не один десяток, да изредка, когда в бедной на события жизни Скеллига происходило что-нибудь мало-мальски интересное, вел свой маленький дневник.
Как раз этим он сейчас и занимался, тревожно косясь на дрожащий свечной огонек и сжимая в измазанных чернилами пальцах перо. Для личных записей брат Колум определил себе ночное время: днем ему и без того было чем заняться, к тому же келью он делил с братом Далланом, который спал как убитый и которому по причине полной слепоты свет не мешал совершенно… Наконец, летописец попросту стеснялся этой своей маленькой слабости к «пачкотне бумаги» (как пару раз обронил прагматичный брат Лири) и предпочитал держать ведение дневника в секрете. Само собой, остальные члены общины прекрасно знали, отчего в келье брата Колума иногда по полночи горит свет, но предпочитали помалкивать, чтобы не смущать товарища. Аббат закрывал глаза на стремительный расход свечей, остальные монахи отдавали вечно нуждающемуся в бумаге брату излишек своего рыбного улова для продажи, послушники, из тех, кто давно жил на Скеллиге, старались каждый раз привезти с большой земли то чернил, то пучок заточенных гусиных перьев, а то, если удавалось выгадать пару монет, и лист-другой пергамента. Даже брат Лири, который поглядывал на любителя поскрипеть пером с некоторым ехидством, старался не слишком часто прохаживаться на этот счет: брата Колума на Скеллиге уважали за ученость и любили за добродушный, смешливый характер…
Монахи жили по двое – тесных каменных келий, похожих на пчелиные ульи, на острове было всего шесть. Да, община состояла из тринадцати человек, но один из братьев, согласно установленной очередности, раз в две недели проводил ночь в молебном доме, над святыми книгами, поэтому трудностей, связанных с ночлегом, монахи не испытывали. А уж сейчас и подавно, ведь из тринадцати их осталось только одиннадцать… Брат Колум опечаленно вздохнул и с удвоенным усердием застрочил по пергаменту. Он уже успел письменно отдать должное двум покойным братьям, Гэбриэлу и Мэлейну, и в данный момент с искренним состраданием и душевной болью описывал удручающее состояние другого члена общины – брата Ниалла. Как ни грустно было это осознавать, но последний в самом скором времени должен был уйти прямиком за остальными… Буквы наскакивали одна на другую, торопливо складываясь в слова.
Брат Ниалл, третьего дня вытесывая из камня надгробие для усопшего брата Мэлейна, поранил ладонь. Такое случалось часто, поэтому монах привычно промыл рану серебряной водой[15], перевязал чистой тряпицей и вернулся к своему занятию, которое вскоре благополучно завершил. Чувствовал он себя вполне сносно, если не считать простудного кашля, которым мучился каждую весну, так что о «пустяковой царапине» даже не беспокоился – на ночь сменил повязку, наложив целебную мазь для скорейшего заживления, и забыл о досадной неприятности. А на следующий день слег. Чувствительный брат Колум, вспомнив о том, что увидел, когда с руки мечущегося в жару Ниалла сняли повязку, вздрогнул. Ладонь несчастного камнетеса опухла, сама рана загноилась и стала грязно-коричневой, а уж запах!.. Брат Даллан, будучи слепым и потому обладавший исключительно тонким обонянием (вдобавок к слуху и чувствительности пальцев), едва втянул носом спертый воздух кельи – и тут же вылетел наружу. Причем после утверждал, что сие жуткое зловоние почуял уже с утра, когда брат Ниалл еще ощущал себя здоровым… В общем, дело было плохо. К вечеру, несмотря на все старания общины, камнетесу стало только хуже. Его бил озноб, пот катился градом с бледного, отекшего лица, любое прикосновение вызывало невыносимую боль, глаза ввалились. Монахи оставили все дела и сменялись у постели больного каждый час, пытаясь хоть как-нибудь облегчить его муки, но по каменному лицу брата Эдриана, кое-что смыслящего в целебных травах, было понятно – несчастного уже не спасти.
– Скрипишь?.. – раздалось от порога.
Брат Колум нервно вздрогнул и оглянулся. Лист прятать не стал – он узнал голос слепого Даллана, надо полагать вернувшегося из кельи, где доживал последние часы брат Ниалл.
– Да вот, решил…
– Не объясняй, – понимающе прогудел сосед, входя внутрь и присаживаясь на свой тюфяк у противоположной стены. – Слышал, как пером бумагу царапал, торопился. В летописях-то каждую буковку выводишь… О наших горестях пишешь?..
– Да. – Брат Колум глянул на свечу. Вот-вот погаснет! – Я уже заканчиваю… Как он?
Слепой монах не ответил. Стремительно порхающее над листом пергамента перо вдруг словно споткнулось, замерло в воздухе. Летописец медленно выпрямился и, вперив остановившийся взгляд в неровную стенку перед собой, выдохнул, не оборачиваясь:
– Он…
– Да.
Огонек свечи дрогнул, вспыхнул напоследок и погас. Маленькую келью затопил холодный ночной мрак.
Теперь их осталось всего десять.
Лорд Мак-Лайон, заложив руки за голову, лежал на узкой кровати прямо в сапогах и смотрел в потолок. За окном начинало светать. Вообще-то стоило бы хорошенько выспаться, учитывая три предыдущих суматошных дня, но, как назло, сон не шел. В голове теснились мысли, а перед глазами – лица, лица, лица…
Во-первых, семейство О’Нейллов. Не такое уж оно большое на поверку оказалось. Всяких там двоюродных и троюродных родственников в расчет не берем, а под одной крышей живут, считай, только шестеро: собственно вождь, его семья, его сестра и его племянник.
И для начала – о сестре! Дейдре Мак-Кана, в девичестве О’Нейлл. Глаза цвета весенней зелени, черные гладкие волосы, белая кожа без единой морщинки… Возлюбленная государя Шотландии и просто очень красивая женщина, несмотря на возраст. Его величество можно понять, она в свои сорок выглядит не старше тридцати… Бесспорно – хороша! И не дурочка, что, увы, частенько дается в нагрузку к милому личику. Сына любит до дрожи, чем иногда ставит последнего в неловкое положение. А что поделаешь – мать!.. Ради обожаемого отпрыска на край света пойдет и даже с родным братом ругаться будет, несмотря на то что он старший. И вождь клана до кучи…
Дэвин, он же сын покойного Домналла, он же брат Дейдре и глава северных О’Нейллов, – человек нелюдимый и крайне подозрительный. Но при всем при этом, безусловно, вождь из него вышел стоящий. И хозяин хороший. Все у него при деле, дом – крепость, бойцы как на подбор… Странно только, что в короли не рвется, по примеру батюшки. Казалось бы, сам бог велел!
Его жена, Кара О’Нейлл, полная противоположность супругу. Тихая, даже можно сказать, бессловесная, невзрачная, из покоев своих почти не выходит, мужа откровенно побаивается и ни в чем ему не перечит. Глаз от пола не поднимает… Запуганная она какая-то. Интересно: с чего бы?..
Детей у четы О’Нейллов двое. Было больше, но четверо старших умерли еще в младенчестве – остались только Эрик и Маделин, сын и дочь. На их счастье, оба пошли в отца – и характер есть, и внешностью бог не обделил. Маделин – очаровательная смешливая хохотушка, папенькина любимица. Эрик – серьезный неглупый юноша, как говорится, «в себе»: молодецкие забавы не приветствует, церковь посещает, книжки почитывает (в основном духовного содержания). Правда, таким образцом младший О’Нейлл был не всегда. С полгода назад на охоте слетел с лошади, очень неудачно сломал ногу и остался хромым на всю жизнь. Потеряв надежду когда-нибудь встать во главе клана – калеке вождем не быть, это закон! Вот после сего печального события юноша и встал на «путь исправления». А до того, говорят, кузену своему был в проказах первым помощником…
Кстати о кузене. С которого, по-хорошему, и следовало бы начать… Энгус Мак-Кана, племянник Дэвина, плод неосторожной любви правителя Шотландии и дочери ирландского вождя, – теперь в правдоподобности всей этой истории не осталось никаких сомнений. Молодой Энгус – копия Кеннета Мак-Альпина от макушки до пяток! Просто зеркальное отражение: то же чуть скуластое лицо, тот же волевой подбородок, те же глубоко посаженые темные глаза… Даже седина пробивающаяся – и та один в один! Государь, как в свою очередь его отец Альпин Второй, уже к сорока годам был полностью седой. Энгусу двадцать четыре – и тоже в волосах серебряные нити поблескивают. Касаемо характера – никакой похожести. Взбалмошный, нетерпеливый, упрямый… но отходчивый и незлой. Даже, пожалуй, в чем-то сентиментальный: пусть он, в отличие от набожного братца, молитв не читает и постами не балуется, а единственную память об отце – массивную серебряную цепь с крестом носит не снимая. Отцом, разумеется, он считает Шерласа Мак-Кана. Но зеркало-то врать не станет! «И никакой ошибки быть не может – погибший супруг Дейдре, мир его праху, к рождению своего сына ни с какого боку не причастен, – в который раз подумал Ивар. И нахмурился. – А жаль! Все было бы гораздо проще». Да уж. Проще. И куда как приятнее. Если бы Дейдре соврала королю, его советник в эту минуту со спокойной совестью уже плыл бы в сторону Англии, где его ждал вожделенный отдых, хороший друг и любимая женщина. Но увы! Не заслужила, видно, королевская гончая таких подарков судьбы…
Лорд подавил разочарованный вздох и перевернулся на бок. Зевнул. Посмотрел в окно. Потом, с завистью, – на безмятежно похрапывающего русича. И взял себя в руки – раз уж все так вышло, надо не вздыхать об утерянных возможностях, а думать о деле… Чем быстрее оно прояснится, тем быстрее можно будет отсюда убраться.
«На чем мы там остановились?.. – припомнил Ивар, привычно постукивая пальцами по подушке. – Ах да, на участниках событий… Что ж их так много-то?» Действующих лиц и вправду было как собак. Помимо О’Нейллов еще целых четыре клана, в короткий срок оставшиеся без вождей: Мак-Граты, О’Фланнаганы, Рурки и О’Конноры. На сегодняшний день свести знакомство хоть с кем-то из упомянутых семей пока случая не представилось. Завтра госпожа Мак-Кана обещала посетить с визитом Мак-Гратов, благо они с О’Нейллами ближайшие соседи. И двух «наемников» она возьмет с собой… А дальше придется самим изворачиваться. Что знала, Дейдре рассказала, что может, сделает, но много ли может женщина?.. Будь она хотя бы супругой вождя – дело другое! Так ведь нет, сестра, да еще и младшая. А с каким-то наемником никто из вождей и их родственников откровенничать не станет, дело понятное. Выходит, нужно окольными путями, без спешки и резких движений – к кому-то в доверие втереться, кого-то разговорить, кого-то подкупить… «И сколько же это времени займет! – безнадежно подумал лорд Мак-Лайон. – Дай бог за месяц управиться, и то если повезет… Чертова бессонница. Уже все бока отлежал, а толку?.. Пойти пройтись, что ли?»
Мысль была здравая. Предрассветные часы – самые тихие, самые сладкие, жители поместья нежатся в постелях, стража у ворот зевает в ожидании смены, слуги по коридорам не бегают… А комнату двум «наемникам» выделили самую что ни на есть удачную – в правом крыле, сразу за кухней, с окном в заросший сад. Перемахнул через подоконник, благо первый этаж, да только тебя и видели! Дверь на засове, сон у Творимира хоть и глубокий, да чуткий, никто не войдет… Глава Тайной службы, воспрянув духом, легко соскочил с кровати и подошел к окошку. Прислушался – тихо. Вот и замечательно! Сад в поместье О’Нейллов знатный – заблудиться впору. И как раз идет вкруг дома, глядишь, повезет, что-нибудь увидеть получится… «Хотя в такое-то время вряд ли, – с сожалением признал он, выбираясь наружу, – вечером надо будет тут поболтаться. Шансов больше». Он мягко спрыгнул в кусты под окном, выждал минуту, напрягая слух – нет ли кого поблизости, и осторожно раздвинул ветки. В лицо пахнуло зеленой свежестью: темный сад призывно распахнул свои влажные от ночной росы объятия навстречу измаявшемуся советнику. Смотреть тут, конечно, было не на что. «Но приметить пару тропинок на будущее определенно не помешает», – подумал лорд. Обогнул стройный ясень и мерно зашагал по узенькой тропке, петляющей меж высоких темных кустов. Ранняя прогулка способствовала мыслительной деятельности куда больше, чем жесткая кровать… «Итак, что у меня есть на данный момент? Первое – великовозрастный бастард его величества. Второе – его бывшая пассия, которая опасается за жизнь сына, приводя в пример три трупа. Только неслучайную смерть этих людей еще нужно доказать… И один пропавший без вести. Вот это уже интереснее!.. С чего бы вдруг вождю, имеющему виды на трон Северной Ирландии и, между прочим, также обладающему достаточным весом и силой, чтобы этот трон занять, куда-то вдруг исчезать?.. Пугаться ему вроде бы нечего… Или таки есть чего?.. Или Дейдре права в своем убеждении – никуда он не пропал, а его намеренно «потеряли»? Если да, то возникает вопрос – а что по этому поводу думают его люди?.. Ищут – нет? И если нет…»
– Стой! – вдруг прозвучало едва ли не над самым ухом задумавшейся гончей. «Погуляли!..» – мысленно плюнул Ивар, лихорадочно подыскивая более-менее вескую причину своих ночных шатаний по кустам, и послушно замер. Но невидимый караульщик почему-то не успокоился:
– Стой, тебе говорят!
Лорд Мак-Лайон открыл было рот – сообщить, что он вообще-то еще в первый раз понял, но тут до него дошло: приказывали вовсе не ему. Тихо радуясь этому обстоятельству, первый советник короля Шотландии медленно пригнулся и змеей скользнул в темное хитросплетение веток. Сначала хотел дать деру к спасительному окну (с первого взгляда не заметили, со второго вполне могут!), но потом передумал, дал волю любопытству. Это кто же тут еще от бессонницы мается?..
– Дэвин? – прозвучал женский голос в котором слышалось неприятное удивление.
Ивар в своем убежище вздернул брови – госпожа Мак-Кана собственной персоной! Вот это новости… Ну ладно ее братец – он, в сущности, в своем собственном поместье, но женщине в такое время бродить по темным зарослям?.. Подозрительно.
– Ты что здесь делаешь? – Старшего брата Дейдре, как оказалось, тоже сильно интересовал этот вопрос.
– А тебе какая разница?..
– Не дерзи! До рассвета целый час, а она в одиночку черт-те где шатается! Иль решила, – язвительный смешок, – мне еще одного племянничка на старости лет подарить, а?
– Дэвин!
– Не визжи… Строит из себя оскорбленную невинность. Ошибся я, значит? Жаль. Потому как если не ради мужчины тут бродишь, стало быть, опять за свое взялась…
– При чем тут это? Просто не спится.
– Ага, ни сна, ни аппетита, а дальше что?.. Не буди лиха, сестренка, ты ведь меня знаешь!
– Если ты снова про замужество и этого старикашку Макорика…
– А хоть бы и так! – перебил ее выведенный из терпения брат. – Нытье твое каждодневное про убийства и угрозу семье я терпел… Этих двух наемников, что ты себе в охрану взяла позавчера, тоже стерпел, взашей не выгнал… Но гуляния твои ночные – это уже слишком! Последний раз спрашиваю – что ты здесь ищешь?!
– Да ничего!
– Ясно. – Короткая пауза. – Завтра же пошлю к Макорику. Надоело. Что у меня, дел нет других, кроме как с тобой нянчиться и с причудами твоими? Небось не маленькая… Вот мужу и будешь по плеши ездить, а с меня хватит! Все!
– Дэвин! – Голос женщины жалобно дрогнул. – Ну я же… я просто…
– Не надо мне тут слезы лить, – сурово отрезал новоиспеченный вождь. – Я тебя небось не один день знаю. Поэтому предупреждаю: или ты сейчас же мне объяснишь, что тут делаешь, или…
– Я хотела только посмотреть!
– На что?
– На Энгуса… В окошко хотя бы…
– Вот же мамаша сумасшедшая! Да ты что, за двадцать лет не насмотрелась?!
– Прекрати издеваться. Просто… Ты вот мне тогда сказал про молодого О’Кейсиди… Что убили его, помнишь?
– Чего ж не помнить, когда об этом все говорят. Ну а Энгус-то здесь при чем?
– Они ведь дружили с Калленом. Энгус до сих пор сам не свой! И с остальными, соседскими, весь вечер вчера где-то пропадал. Вот я и подумала…
– Что мстить полезет, что ли? – хмыкнул Дэвин О’Нейлл. Правда, с ноткой беспокойства в голосе. – Брось, Дейдре, мой племянник, слава богу, не идиот. О’Кейсиди же с Мак-Эртейнами резались! Куда там этим пятерым молокососам против целого клана?..
– Не знаю, а вдруг? Ночью вот возьмут и…
– Брось ты чушь нести, ей-богу! Говорю же, Энгус пока в своем уме. А сейчас, ко всему прочему, еще и в своей постели. Я его туда час назад на собственном горбу отволок – нализался с горя, балбес, весь пол в столовой уделал… И вроде парень крепкий, привычный!.. Переживать умеет, а пить до сих пор не научился.
– Желудок у него слабый. Особенно на эль. – Дейдре вздохнула. – Из-за Каллена напился, да?..
– Из-за него. С детства же вместе… – Брат помолчал и сказал ласково: – Иди спать, малышка. Все с твоим сыном в порядке, к обеду проспится. А по темени бродить прекращай! Чтоб я это в последний раз видел, понятно?
– Да…
– Если уж совсем припрет, – подумав, со смешком добавил вождь, – кого-нибудь из охранников своих к Энгусу под окна засылай! Хоть какой-то прок от них будет.
– Дэвин, зря ты так.
– Зря не зря, а не нравится мне эта парочка, – хмуро отрубил брат. – Как бы не от О’Кэтейнов сволочь какая засланная…
– Ну что за глупости? Я ведь тебе говорила – они по рекомендации Бриана Макорика. Хоть кто-то обо мне думает! В отличие от родного брата…
– Раз он тебе так нравится, иди за него замуж, а меня не упрекай!.. Я, между прочим, тебе с радостью хоть тройку своих ребят дал бы! Сорок человек, все бойцы отменные, не один год у нас служат, выбирай любого… Так ведь нет! Чем они тебе не ко двору пришлись, скажи на милость?
– Да ты их морды видел?!
– Морды как морды… Люди военные, чего ты от них хочешь-то?.. Можно подумать, эти пришлые чем-то лучше! Тот, который здоровый, еще ничего… А второй!.. Так и зыркает по сторонам, зараза! Где его Макорик откопал, интересно? Надо будет полюбопытствовать.
– Ну вот что ты прицепился? Сам же с ними обоими беседовал. И вроде как вполне доволен остался. А теперь брови хмуришь, мол, не нравятся! Ну хочешь, спроси у Бриана, что за люди, раз тебе это покою не дает…
Ивар в своем убежище навострил уши, ловя каждое ее слово. Молодец, голос ровный, тон уверенный, ни разу нигде не сбилась… Братец у нее, конечно, тот еще проверяльщик, ну да в его положении это как раз неудивительно. В стране черт-те что творится, сосед соседу яму роет, тут к каждому новому человеку приглядываться будешь. У Бриана Макорика Дэвин, разумеется, про его «подарок» в виде двух наемников обязательно спросит. Это к бабке не ходи, лорд Мак-Лайон на его месте и сам бы поинтересовался… Но престарелого поклонника Дейдре предупредила на их счет еще тогда, два дня назад, когда посланники короля впервые переступили через порог поместья О’Нейллов. Написала соседу пространное письмо, представив дело так, будто, кроме почтенного Бриана, ей и опереться не на кого. Мол, за жизнь свою беспокоится, а брат ее не понимает. Мол, только поэтому Дэвину и соврала насчет наемников, которых ей якобы вождь Макорик рекомендовал. Потому как Дэвин вождя Бриана очень уважает, ему он поверит, и так далее… Лично Ивар очень сомневался, что Макорик вот так за здорово живешь подтвердит эту сомнительную историю, но Дейдре заверила «наемника», что все будет в лучшем виде. С другой стороны, конечно, она своего воздыхателя знала куда как лучше, чем лорд Мак-Лайон…
– Вот завтра Бриан вернется, – говорила между тем госпожа Мак-Кана, – так поезжай к нему и спроси! Если мне не веришь.
– Съезжу, – ответил брат. – Всенепременно. Время нынче, сама знаешь, неспокойное, все может быть… А сейчас хватит разговоров, Дейдре. Бегом спать! Рассвет на носу, а она не ложилась еще.
– Иду я, иду…
– Лучше провожу, – решил уже наученный горьким опытом Дэвин, которого ее обещание не убедило. – И не корчи родному брату козьи морды!.. Тетка сорокалетняя, а ума…
Окончание фразы потонуло в шорохе травы и возмущенном писке госпожи Мак-Кана, которую, несмотря на возраст, тащили за руку к дому, как маленькую девочку. Лорд Мак-Лайон, подождав для подстраховки минут пять, выбрался из своего убежища и, глядя вслед брату с сестрой, растворившимся среди древесных стволов, задумчиво обронил:
– Съездит он, значит… Надо успеть первыми. Как бы нас не прижучили!..