Глава 6. Маленький принц
В среду вечером Ваня и Пашка встретились на Новокузнецкой, потому что дом, за которым им предстояло понаблюдать, находился именно там. Когда они стояли на переходе в ожидании зеленого света светофора, Пашка вдруг удивленно воскликнул:
– Кого я вижу! Чует мое сердце, что сегодня дежурство наше не состоится!
Ваня посмотрел по направлению Пашкиного взгляда и увидел Настю в сопровождении интересной рыжеволосой девушки, которую он раньше никогда не видел. Загорелся зеленый свет, но Пашка притормозил своего товарища:
– Куда ты? Мы их здесь тепленькими возьмем!
Настя и ее подруга о чем-то оживленно разговаривали, не замечая обращенных на них взглядов.
– И куда это мы так торопимся? – Пашка перегородил Насте дорогу.
– Ой, мальчики! Надо же так встретиться! Вы что тут делаете? Ты его опять из Вавилона вывел? – обратилась она к Ване.
– Нет, я его экскурсоводом нанял, потому что пишу очерк об этом древнем царстве.
– Познакомьтесь, это моя одноклассница. Мы с ней тоже минут десять назад случайно встретились.
– Это же надо! – воскликнул Пашка. – Столько случайностей в один день! Вам не кажется, что это судьба? А сейчас, – тоном заправского экскурсовода продолжил он, – посмотрите на этот фонтан, в центре композиции которого расположены Адам и Ева под злополучным деревом в момент совершения греха. Они поставлены здесь, рядом с оживленной станцией метро в центре столицы, как напоминание всем нам грешным о том… – Пашка сделал паузу и игриво подмигнул девушкам, – что ничто человеческое нам не чуждо!
– Так, Пашку понесло, – сказал Ваня и предложил посидеть в кафе. – Настя, а как же зовут твою одноклассницу? – спросил он. – Ты нам ее так и не представила.
– Да? Ой, простите! – ответила Настя, стараясь не замечать восхищенного Пашкиного взгляда, обращенного на нее. – Это наш Лорик.
– Лорик? – удивился Ваня. – Такой девушке больше подходит имя Лариса, – добавил он и пристально посмотрел на Настину знакомую, отчего та смутилась.
– Ну, кому Лариса, а кому, как привычнее, – махнула рукой Настя. – Лорик, имя этого «экскурсовода» ты уже слышала, а это Ваня. Кстати, это его рассказ я обещала тебе выслать.
Настина спутница многозначительно посмотрела на представленного ей молодого человека и сказала:
– Меня, действительно, зовут Ларисой, но все почему-то называют меня Лорой.
– Меня, кстати, зовут Павлом, но все почему-то называют меня Пашкой, – «экскурсовод» так удачно изобразил печального Арлекина, что все рассмеялись.
Настя была совершенно не похожа на свою спутницу. На ней была черная юбка до колен и кофточка из тех фасонов, что подойдут к любому поводу. Лора же была одета дорого и стильно. Все было продумано: цвет сумочки в цвет туфель, легкий макияж, платье наподобие тех, что выставляют в витринах бутиков.
«Красивая, огненная, глаза с поволокой», – заметил про себя Ваня.
Что-то во внешности новой знакомой взволновало его, как если бы они уже где-то встречались.
На Лору тоже произвели впечатление широкие плечи Настиного «писателя», русые волосы до плеч, простое, но привлекательное лицо. Он был на голову выше ее, и в нем чувствовался настоящий мужской стержень, которого так не хватает современным молодым людям.
«Светлый, мужественный, добрый» – подумала Лора.
Пашка пристроился справа от Насти и взял ее под руку.
– «Экскурсовод», – окликнул его Ваня, – вам не кажется, что вы отвлеклись от темы?
– Да? – удивился Пашка. – А она была?
– Он уже и тему забыл, – развел руками Ваня. – Ты не очень-то засматривайся на эту девушку, потому что она твоя совершенная противоположность.
– Ну, и что? Ты забыл о единстве противоположностей? А еще сценарист!
– А что тогда делать с их борьбой?
Пашка, махнув рукой в сторону Вани, ответил:
– Слышишь, ты? Занимайся своим Вавилоном, а мне не мешай налаживать личную жизнь.
– Ну, Настя, – наигранно вздохнул Ваня, – ты пропала!
Когда они пришли в кафе, Пашка был сама галантность. Предложив всем заняться выбором столика, он пошел делать заказ.
– А что, Ваня, – отметила Настя, усаживаясь, – твой Пашка очень даже милый.
Ваня промолчал, но при этом как-то очень загадочно улыбнулся.
«Какая улыбка, – подумала Лора. – Голливуд просто отдыхает!»
– Девочки, – торжественно произнес Пашка, усаживаясь на свое место, – когда я ем, то глух и нем, поэтому прошу вас рассказать что-нибудь интересненькое.
– Это по части Лоры, – перевела стрелку Настя. – Она у нас начитанная. Лорик, расскажи мальчикам что-нибудь из твоих английских историй.
– Вы знаете, где была изобретена игра в теннис? – спросила Лора, польщенная Настиным комплементом.
– В Англии, наверное, – сделал предположение Ваня.
– Нет, во Франции. И интересно, что мяч поначалу отбивали просто ладонями. Это уже Тюдоры, после того, как построили первый закрытый корт в своем Хэмптонском дворце, стали использовать что-то типа ракеток.
– Это Генрих VIII и компания? – спросил Ваня.
– Он самый, – ответила Лора и улыбнулась. – Знаете, как они называли нулевой счет?
Все, за исключением Пашки, занятого мороженым, отрицательно покачали головами.
– Французы использовали слово «яйцо» из-за его схожести с нулем, а звучало оно почти, как английское «любовь» – l’oeuf.
Пашка, услышав последнее слово, перевел взгляд на Настю, и ложечка в его руке застыла на полпути ко рту.
– Как интересно, – улыбнулся Ваня. – А ты откуда это знаешь?
– А я там была. Ну, я в спецшколе училась, и родители посылали меня в Англию совершенствовать язык.
– Ты совсем современная девочка. А вот я в английском не очень.
– Но это не беда! Могу тебе помочь, без проблем, – небрежно предложила Лора и мысленно похвалила себя за удачный ход.
– Ну, спасибо. Ловлю на слове, – снова улыбнулся Ваня и посмотрел на собеседницу так пристально, что у той екнуло сердце.
– Настя, а у тебя как с английским? – поинтересовался Пашка.
– У меня? Тоже не очень.
– Ну, так я тебе помогу! – обрадовался Пашка. – Без проблем! Меня папа с детства репетиторами мучит… Лорочка, – переключился он на Настину подругу, – мне очень понравилась твоя история про «love». Продолжай, пожалуйста.
– Говорят, что третья и пятая жены Генриха, – продолжала Лора, – стали привидениями.
– О, это интересно, – оживился Пашка.
– В Хэмптоне одна из галерей так и называется «Посещаемая привидениями». По этому длинному коридору, крича и визжа, бежала пятая жена Генриха, Катрин Хоувард, получив приговор к смерти на плахе за измену королю. Перед казнью, ожидая отправки в Тауэр, она вырвалась из рук охранников и с криком вбежала в часовню, где на коленях молился Генрих. Она умоляла мужа о помиловании, но король не обращал внимания на ее просьбы. Катрин грубо оттащили, и приговор был исполнен.
– Настя, ты слышала? – Пашка сделал очень серьезное выражение лица. – Будешь из меня кровь пить, отправлю тебя к Генриху Восьмому!
Все рассмеялись, а Настя с видом страдалицы спросила:
– И что, эта несчастная женщина стала призраком?
– Да, – Лора с сожалением кивнула головой. – Говорят, время от времени женская фигура в белом подходит к тому месту в часовне, где Генрих стоял на коленях, а потом, как обезумевшая, убегает прочь, не переставая кричать.
– Пашка, как же мне тебя жалко! – сказала Настя, с трудом сдерживая улыбку.
– Дорогая, – видимо, подражая своему папе, ответил Пашка, – я понял свою ошибку и передумал отправлять тебя к этому английскому узурпатору.
– Вот так-то лучше! – с победоносным видом подытожила Настя.
Все дружно рассмеялись.
– А еще могу рассказать вам о Джоконде! – воскликнула разрумянившаяся Лора.
– О Джоконде, так о Джоконде, – согласился Пашка, – хоть моя Настя совсем на нее не похожа.
– Зато ты, когда серьезный, очень даже на нее похож, – пошутила Лора.
– Неужели? – искренне удивился Пашка. – А я-то голову ломаю, почему это мне так противно быть серьезным!
– Да ладно тебе! Ты в любом виде хорошенький, – сказала Настя.
– Ну, и что там Джоконда? – Ваня попытался отвлечь внимание присутствующих от Пашки.
– Существует кошачья гипотеза, объясняющая тайну ее загадочной улыбки, – ответила Лора. – Леонардо да Винчи в процессе работы над феноменом огненных глаз, пригласил одну даму, хозяйку живописного кота, поучаствовать в эксперименте. В глазах кота, сидящего на коленях дамы, по замыслу художника, должен был отразиться огонь свечи.
– Я ужас как н-не люблю эксперименты, – по-кошачьи промурлыкал Пашка.
– Коту флорентийки Моны Лизы они тоже были не по душе, – улыбнулась Лора. – Растянувшись на руках хозяйки, он закрыл глаза и сладко заснул. Когда же Леонардо зажег свечу и попросил свою модель разбудить кота щипком, пушистый любимец вскочил, перевернул мольберт, вылетел в окно и бесследно исчез.
– На его месте я сделал бы то же самое, – обиженно произнес Пашка и потерся щекой о Настино плечо.
– Зато улыбка флорентийки, тоскующей о своей пропаже, прославила Да Винчи на все века, – подытожила Настя и оттолкнула плечом голову чересчур осмелевшего ухажера.
– Знаете, – продолжил Ваня, – я читал, что эта картина способна доводить впечатлительных людей до обморочных состояний. Первым таким человеком из публики стал писатель Стендаль. И великий Леонардо, кстати, почему-то не захотел расстаться с заказной работой и оставшиеся шесть лет жизни часами смотрел на свою «Джоконду», дрожащей рукой внося поправки.
– Почему дрожащей? – удивилась Лора.
– Потому что все эти шесть лет его преследовала меланхолия, слабость и изнеможение…
– Картина вампир? – Лора широко открыла глаза.
– О, Ваня, ты наступил на нашу больную мозоль! – с тяжелым вздохом сказала Настя.
– Не понял?
– Вампиры и всякого рода мистика – любимая тема нашего Лорика!
– А что в этом плохого? – В голосе Лоры появились нотки раздражения.
– Ну, это сейчас очень модно, – задумчиво произнес Ваня, – хоть и не полезно.
– Вот, вот, объясни ей, – оживилась Настя.
– От такого типа продукции, – Ваня сделал небольшую паузу, – я бы не применил в данном случае слово «искусство» и «литература», случаются страхи и тревожные расстройства. Мне об этом, кстати, один психотерапевт рассказывал. Он сказал: «Современное общество серьезно больно. Психически нездоровые люди создают произведения, калечащие психику миллионов людей, и, в первую очередь, молодых».
– Ты считаешь меня больной? – Заданный вопрос прозвучал довольно дерзко.
– Да как я могу, Ларисочка? – Ваня поспешил загладить неправильное впечатление от своих слов. – Я же не врач! Это психотерапевт мне рассказывал о своей пациентке, которая спала ночью со светом, потому что боялась, как бы какой-нибудь из любимых героев не схватил её за ноги, как только они высунутся из-под одеяла.
– Прикольно, – хихикнул Пашка и с интересом посмотрел на свои вытянутые под столом ноги.
– Содержание современных книг и фильмов, – продолжал Ваня, – зачастую, таит в себе глубокий внутренний конфликт. Возьмем, к примеру, «Сумеречную сагу». Читатель или зритель умом понимает, что любовь между человеком и вампиром противоестественна, но романтика его увлекает. Романтизированный образ зла не пугает. Более того, он нравится! Тогда на подсознательном уровне срабатывают механизмы защиты:
«Не может этого быть! Любовь это добро! Любовь это свет! Любовь это тепло!»
Но у зараженного сознания свои доводы:
«Зло – оборотная сторона добра, и вампир тоже может полюбить!»
От таких мыслей начинаются сбои на эндокринном уровне, а негативные мысли, страхи и блоки на тонком плане – то же самое, что вирусы, бактерии и микробы на физическом. Читая, скажем так, неправильные книжки, можно подхватить духовную болезнь, а впоследствии и физическую – ведь, мысль имеет свойство материализовываться.
– Вот с болезнью из-за книжек ты перегнул! – запротестовал Пашка.
– Не веришь? – Ваня вытащил из внутреннего кармана блокнот. – Я тебе сейчас зачитаю, как это объяснил мой знакомый психотерапевт. – Ваня перевернул несколько страниц и, найдя нужную цитату, стал читать: – «Болезнь, физическое страдание человека, есть состояние, при котором негативная энергия превысила критическую черту, и организм как целое вышел из равновесия».
– Ваня, как же хорошо ты все объяснил! – воскликнула Настя. – У меня так не получается.
– Кто на что учится, – отшутился Ваня.
– Так, хватит. Терпеть не могу нравоучения! – Пашка резко встал из-за стола. – Идемте лучше погуляем вдоль набережной.
– Более того, – сказал Ваня, вставая из-за стола, – игры со злом, как правило, заканчиваются его победой. Достаточно вспомнить нашу праматерь: Ева только заговорила со змеем-искусителем и тут же пала сама и мужа за собой потащила.
– Кстати, – несмотря на Пашкино недовольство, Настя решила возобновить прерванную тему, когда они снова оказались на улице. – Мне диакон знакомый рассказывал. Он пытался вытащить одну эльфийку…
– Откуда вытащить? – не понял Пашка.
– Из субкультуры толкиенистов.
– Зачем?
– Не перебивай девушку, – вмешался Ваня.
– Но ничего у него не получилось! Эльфийка влюбилась в байкера, которому нужна была только, как яркая «наездница». Тогда знакомая готка посоветовала ей укусить возлюбленного за шею, чтобы разбудить его чувства. В результате байкер «отъехал» окончательно, а эльфийка, неожиданно подсевшая на вкус крови, ушла к сатанистам.
– И что? – Пашка так и не понял, о чем речь.
– А то, – ответил Ваня, – что данный пример наглядно показывает: зло порабощает: была эльфийкой, а стала сатанисткой.
– Так, хватит, – сказал Пашка и взял Настю под руку. – На этом наш лекторий закрывается, и мы просто гуляем по набережной. Вы – в эту сторону, а мы – в ту. Всем все понятно?
Никто не возражал, и Ваня с Лорой, оказавшись одни, какое-то время шли молча.
– И все-таки, – первым прервал молчание Ваня, – хочу предупредить тебя, что девушке с таким цветом волос лучше не увлекаться мистикой, а тем более мистиками.
– Почему это? – поинтересовалась Лора.
– Потому что адепты сатанистских культов используют рыжеволосых девушек для совершения черных ритуалов. Поэтому тебе лучше держаться подальше от всякой мистики.
– Давай постоим у воды, – сказала Лора, чтобы переменить тему, и, опершись локтями о парапет, застыла.
– Когда смотришь на воду, душа становится чище, тебе не кажется? – тихо спросил Ваня.
– Кажется! Я только не знала, как это выразить словами. А еще мне нравится смотреть на круги, расходящиеся по воде. Есть тут какие-нибудь камешки?
Они посмотрели по сторонам и нашли на месте разобранной технической конструкции целый клад небольших камешков.
– Давай посчитаем, у кого получится кругов больше. Чур, я первая!
Лора бросила свой камень и насчитала три круга. У Вани получилось на два круга больше. Они весело, как дети, бросали камни и громко считали расходящиеся круги. Лора настаивала на том, что Ваня недосчитывает ее круги и прибавляла к своим достижениям столько кругов, сколько позволял ей благородный рекордсмен.
– Ну, ладно, – подвела она итог соревнованию. – Ты победил, но я на почетном втором месте, причем, совсем с небольшим отрывом!
– Я готов уступить вам, леди, лавры первенства.
– Не возражаю, тем более что венок будет мне к лицу, – сказала Лора холодным тоном английской аристократки, примеряя воображаемую награду. – Как я тебе?
– Просто супер!
Ваня сделал вид, что поправляет венок, и рука его нечаянно коснулась Лориных волос. Что-то типа электрического разряда ударило их обоих, и Ваня поспешно опустил руку.
– Ой, смотри, сколько звезд! А мы и не заметили! – вскрикнула Лора, подняв голову к небу.
– А мы многого не замечаем, – сказал Ваня и тоже поднял голову.
– Видишь, какая большая звезда висит прямо над нами?
– Где? – спросил он, притворяясь, что не видит.
– Ну, прямо над головой!
– Над чьей, твоей или моей?
– Ты что, издеваешься? – Лора обиженно свела брови.
– Как я могу издеваться над такой прекрасной леди, к тому же еще обладательницей лаврового венка?
Лора перехватила пристальный взгляд, скользивший по ее губам, носу, глазам, и у нее слегка закружилась голова.
– А ты любишь смотреть на звезды? – спросила она первое, что пришло в голову.
– Подростком я мог часами смотреть на звездное небо, – задумчиво ответил Ваня, но Маленький принц так и не появился.
– Я тоже читала эту книгу, но как-то не очень поняла, о чем она.
– Это потому, что ты читала эту книгу взрослой.
– Нет, мне было лет четырнадцать.
– А взрослость не зависит от возраста. Это состояние души. «Взрослые не умеют видеть то, чего не видно глазами», – лучше Экзюпери не скажешь.
– Ты имеешь в виду слона, накрытого шляпой?
– Не только. – Ваня немного помолчал, а потом добавил: – Мы с мамой часто играли в игру по «Маленькому принцу».
– Как это? – спросила Лора.
– Посмотреть на мир взрослых детскими глазами. Ну, например, заменить «мне одиноко, у меня нет друга» словами «нарисуй мне барашка».
– А ты можешь нарисовать мне барашка? – неожиданно для себя спросила Лора.
Ваня молчал. Лора с нетерпением ждала ответа.
– Я могу тебя приручить, – наконец ответил он, – но «когда даешь себя приручить, потом случается и плакать».
– Но «чтобы увидеть бабочек, можно стерпеть двух-трех гусениц».
– А ты помнишь, – оживился Ваня, – почему люди не имеют друзей?
– Нет, почему?
– Об этом говорил Лис. Чтобы приручить друга, его нужно хорошо узнать. А у людей уже нет времени что-либо узнавать. Они покупают вещи готовыми в магазинах а, так как нет таких магазинов, где можно было бы приобрести друзей, люди забыли о том, что такое дружба.
Лора смотрела на сияющие глаза рассказчика и чувствовала, что ей все больше и больше хочется получить нарисованного барашка.
– А, по-твоему, что такое друг? – после небольшой паузы спросила она.
Ваня задумался. Он снова посмотрел на воду и, наконец, тихо сказал, смущенно улыбнувшись:
– Я, конечно, не Экзюпери, но мне кажется, что друг это тот, кто не бывает занят, когда тебе нужна помощь.
– Ну, тогда у меня друзей нет. Или только Настя, да и то с большой натяжкой. Для меня она больше одноклассница, чем подруга. А расскажи еще о чем-нибудь из «Маленького принца», – попросила Лора.
– Маленький принц всегда добивался ответов на свои вопросы. А когда ему не у кого было спросить, он отвечал сам, причем самым удивительным образом. Помнишь, как он ответил на вопрос, почему звезды светятся?
Лора отрицательно покачала головой.
– Затем, чтобы рано или поздно каждый смог отыскать свою…
От этих слов оба почувствовали неловкость и замолчали. Прошло несколько минут. Вдруг Лора остановилась и, посмотрев прямо в глаза своему спутнику, спросила:
– А почему ты так странно рассматриваешь меня?
Ваня, не ожидавший такого вопроса, смутился, потом посмотрел на Лору тем же интригующим взглядом.
– Просто когда-то, можно сказать в другой жизни, мне очень нравилась девочка, которая, если бы она выросла, наверное, была бы очень похожей на тебя.
– Она тоже была рыжая?
– Нет, у нее были светлые волосы, но в остальном – сходство поразительное.
– А она что, умерла? – осторожно спросила Лора.
– Да.
– Поэтому ты часами мог смотреть на звезды?
– Да. Мама объяснила мне, что эта ушедшая половинка меня самого теперь – самая яркая звезда на звездном небосклоне, и что каждый вечер я смогу, глядя на небо, разговаривать с ней. Но самое главное, что я никогда в ней не разочаруюсь, так как всё, что с ней связано, уже принадлежит вечности.
– А что такое вечность? – спросила Лора.
– Я много думал над этим и понял, что по меркам вечности наша жизнь – всего лишь мгновение. Сама посуди: наше появление на свет сопровождается громким криком, а исчезновение – горьким выдохом, поэтому совокупность миллионов жизней звучит в вечности как бы музыкой. Вот только представь себе…
Ваня сделал два шага в сторону и, артистично подняв к небу протянутую руку, начал свой рассказ:
– Где-то посреди бесконечности усыпанного звёздными туманностями неба пребывает Вечность. Тихий дом Вечности. Здесь всё начинается и всё заканчивается. Здесь есть всё, и нет ничего. Здесь всё не так, как у нас. И музыка здесь тоже другая. Она вспыхивает новой звездой на небосклоне временной жизни, пронзая тишину испуганным криком сморщенного от страха младенца, и затихает в чуть слышном последнем вздохе иссякшей жизни. Крик – вздох, крик – вздох, и дымный след сгоревшей, как свеча, звезды уже беззвучно оттеняет блистательный свет звезды родившейся, напоминая ей… о смерти.
Вот она музыка Вечности. Её слышали древние, предупреждая нас через века: «Memento mori5». Но испорченный телефон столетий донёс до нас всего лишь: «Amore, amore, amore» под писклявые взвизгивания смычка подвыпившего скрипача.
Музыка Вечности. Ирония жизни. Звёздный дождь…
Они пошли вдоль набережной, взявшись за руки, и даже не заметили этого. Просто держась за руку, не так страшно было идти среди непостижимой музыки Вечности, которую люди по незнанию называют коротким словом «жизнь».