Глава 2. Прошлое… За пятнадцать лет до описанных выше событий…
Дети на Земле взрослеют рано. Причина тому – имплантация модуля технологической телепатии и связанной с ним личной наносети. Расширитель сознания, без которого невозможно влиться в современную жизнь, устанавливается ребенку сразу после рождения. До пяти лет наниты развиваются в режиме фоновой интеграции, затем сеть активируется. Процесс протекает постепенно, бережно, но даже такое, строго лимитированное использование наномашин перестраивает рассудок, меняет психологию, открывает уникальные возможности для познания мира, но крадет детство в привычном для нас понимании этого слова.
Однако иначе нельзя. Личная наносеть – это компромисс между двумя крайностями. Мир высочайших технологий предлагает человеку выбор: либо стать потребителем благ, производимых машинами, никак не влияя на процесс развития техносферы, либо получить власть над технологическим наследием цивилизации.
Ключом ко второму пути служат глубокие знания во многих областях науки и способности, выходящие за рамки обычной для человека сенсорики.
Без базовой имплантации невозможно управлять кибернетическими системами, интегрироваться в их сети, контролировать техническую эволюцию, направлять ее, осуществлять полеты к звездам.
К семи годам личная наносеть ребенка выходит на пятьдесят процентов расчетной мощности. К тринадцатилетию каждый подросток завершает второй этап образования и должен выбрать дальнейшую специализацию.
Илья Стужин определился в девять лет.
Стремление, впоследствии ставшее смыслом жизни, зародилось неожиданно. Так часто бывает у детей и подростков: однажды полученное незабываемое впечатление врезается в рассудок, меняет судьбу.
Для него все началось с необычной экскурсии.
Орбитальный челнок медленно вплыл в огромный вакуумный док крейсера.
Здесь царило абсолютное безмолвие. Свет габаритных и предупреждающих огней скупо очерчивал контуры причальных конструкций.
Дети притихли. Даже на частоте технологической телепатии воцарилась глухая тишина.
Пришелец из иных миров.
Единственный в своем роде, совершенно не похожий на современные космические корабли, крейсер «Тень Земли» внушал детям невольный трепет, оторопь, поражая воображение размерами, необычной клиновидной формой корпуса, массивными, несокрушимыми на вид надстройками, множеством непонятных систем и механизмов, не вписывающихся в рамки знакомой техносферы, да и темный след его истории, которую не пытались скрыть тиберианцы, окутывал корабль зловещим ореолом[2].
Андрей Владимирович Волошин, преподаватель истории и основ мироздания, включил внешнее освещение, чтобы дети могли увидеть наполнение вакуумного дока. Крейсер «Тень Земли» в ту пору находился в стапеле, и он решил воспользоваться уникальной возможностью, организовать экскурсию с минимальным привлечением технологий виртуальной реальности.
Что может быть важнее, чем осязаемое соприкосновение с частицей собственной истории, без знания которой трудно усвоить основы мироздания, понять: как же цивилизации, достигшие небывалых технологических высот, сумели воздействовать на природу космоса?
С тиберианцами он договорился без каких-либо проблем. Те предоставили допуск в некоторые отсеки крейсера и необходимое оборудование.
Свет, источаемый обшивкой челнока, выхватил из мрака огромную палубу. Мощные механизмы удерживали в захватах тяжелые штурмовые носители класса «Нибелунг». Вдоль борта виднелись затворы стартовых электромагнитных катапульт. Подле них на специальных площадках в цепких креплениях из ферм обслуживания замерли шеренги аэрокосмических истребителей «Фантом» и тяжелых гиперсферных штурмовиков «Валькирия».
Челночный корабль сманеврировал, мягко коснулся посадочной плиты, отстрелил эмиттеры суспензорного поля, и вскоре неяркое зеленоватое сияние образовало полусферический купол, от которого к ближайшему шлюзу протянулся сотканный из энергий рукав герметичного перехода.
Мальчишки и девчонки гурьбой высыпали наружу.
– Мы находимся в вакуумном доке крейсера. – Волошин сознательно не воспользовался модулем технологической телепатии, позволяя детям ощутить эмоциональную атмосферу окружающего.
– Андрей Владимирович, а почему он такой огромный и непонятный? – с удивлением спросил Дэн Коллинз – щуплый, постоянно озирающий по сторонам подросток, самый старший среди группы. – И куда подевались мои настройки интерфейса? – озадаченно добавил он.
Действительно, перед мысленными взорами мальчишек и девчонок появились пиктограммы, несвойственные для привычного мнемонического восприятия. Одна докладывала об ограничении уровня их доступа, вторая недвусмысленно намекала на отсутствие какого-то специализированного модуля адаптации, который не могли сформировать наниты.
– Здесь, наверное, сеть неисправна? – предположил Илья Стужин.
– Ты чего, совсем глупый? – воскликнула Герда Майлер – симпатичная, но очень вредная и заносчивая девчонка. – Это же корабль тиберианцев! Они никому не открывают доступ, только своим!
– Крейсер «Тень Земли» построен в другой Вселенной, – пояснил Волошин. – Ему больше полутора тысяч лет, и потому существует проблема совместимости его оборудования с нашими наносетями. Это стало причиной для начала реконструкции. После ее завершения «Тень Земли» объединит в себе достижения двух человечеств. Но не будем забегать вперед. Вы многое узнаете по ходу нашего урока. Здесь, – он обвел широким жестом пространство вакуумного дока, – абсолютное царство машин. Глобальная кибернетическая система корабля состоит из миллионов узлов, и каждый может работать в автономном режиме, выполняя свою задачу. Вы понимаете, о чем я говорю?
Дети охотно закивали, ведь их готовили к управлению техносферой, но… тут все выглядело слишком необычно и даже чуждо!
– А почему здесь так пусто и тихо? Правда, что ИскИны тиберианцев очень злые? А нас пустят на главный мостик? – посыпались вопросы.
– Нам разрешено посетить несколько палуб и резервный боевой пост, а также использовать информаторий, – терпеливо отвечал учитель. – В этом доке еще не начиналась модернизация, и поэтому вся техника законсервирована. Что касается искусственных интеллектов крейсера, вы познакомитесь с ними в старших классах, – это очень сложная, но увлекательная тема. – Он обернулся. – Так, Верхолин Максим, а куда это ты собрался? – Волошин заметил, что один из его подопечных направился к ближайшему десантно-штурмовому модулю, потрясенно рассматривая реликт из иной Вселенной.
В глазах мальчишки отражался немой восторг.
Тот день изменил многие судьбы.
Система гравитационных лифтов быстро доставила ребят и их учителя в резервный пост управления крейсера «Тень Земли».
Здесь ярко сияли голографические экраны, образующие сферу. Отсек располагался в сердце корабля, под защитой многих палуб, и напоминал древний амфитеатр. Вниз сбегали уступы боевых постов. Сложные, массивные механизмы образовали конструкции противоперегрузочных ложементов.
Пилотажные кресла с широкими подлокотниками и высокими спинками, казалось, предназначены для великанов.
– Они рассчитаны под габариты человека, облаченного в боевой скафандр, – пояснил Волошин. – Сейчас мы используем энергетические системы защиты от вакуума, но раньше, во время давней войны, люди носили специальную бронированную экипировку, оснащенную сервомускулами.
Дети вели себя настороженно. Им все казалось непривычным, чуждым. Необъяснимая робость овладела ребятами. Слова учителя отдавались в огромном помещении гулким эхом. Сумрак едва разгоняли сиротливые сигналы резерва на многочисленных консолях управления.
Их личные наносети по-прежнему были ограничены в функциях. Интерфейс прямого мысленного общения заблокирован. Такой урок ломал все привычное, вызывал растерянность.
– Нам нечего бояться. – Учитель хорошо понимал состояние ребят.
– Андрей Владимирович, тут холодно, – пожаловалась Герда. – Почему мы не загрузили урок через импланты? – капризно спросила она.
– Так было бы неправильно. – Волошин мысленно соединился с модулем жизнеобеспечения, но все параметры оказались в норме. «Нервная дрожь? Не слишком ли я увлекся детьми?»
– Пойдемте. – Он увлек класс за собой, на гравиплатформу. Она доставила их вниз.
– Раньше, полтора века назад, когда наши предки только изобрели гиперпривод и начали путешествовать к другим звездам, ученые думали, что понимают устройство Вселенной, – продолжил Волошин, обратив внимание учеников на сформировавшуюся трехмерную модель. В центре информационного пространства пылала яркая, режущая взгляд точка. От нее, словно спицы колеса, расходилось пять огненных линий. – Вы ведь знаете, что такое гиперкосмос?
– Да, да, мы проходили, уже давно! – раздались голоса.
– Наши предки считали Вселенную уникальной. Они путешествовали между ближайшими системами Галактики, совершая короткие прыжки. Никто в то время не мог увидеть истинных структур мироздания. Таких приборов еще не существовало, а импланты и сети наномашин являлись областью научной фантастики.
– А как же мы их видим теперь? – Илья Стужин указал на единственный показавшийся знакомым прибор. – Это ведь масс-детектор, да?! – подражая манере взрослого человека, стараясь быть серьезным, сказал он. – Ну, вот же тут показаны все двенадцать энергоуровней гиперкосмоса!
– Это открытие сделано позже, – ответил Волошин. – И заплатить за него пришлось немалую цену… Но задолго до нас… – Он спохватился, обошел нежелательную тему и вернулся к изложению материала: – Задолго до нас в иных мирах развивались и другие цивилизации. Их история свершилась очень давно, однако ее воздействие ощущается до сих пор.
Изображение изменилось. Теперь вниманию детей предстала захватывающая воображение картина: две галактики сталкивались между собой!
– Здесь, в зоне космического бедствия, зародилась и эволюционировала цивилизация логриан. – На фоне галактик появилось изображение двухголового ксеноморфа. Он стоял, опираясь на четыре ногощупальца. Две длинные гибкие шеи были увенчаны змееподобными головами. – На их родной планете, – продолжал учитель, – протекали очень опасные явления. Возникали разрывы метрики пространства и сдвиги времени. Логриане, развиваясь среди локальных катастроф, сумели изучить их природу, не покидая своей планеты, предсказать существование гиперкосмоса и даже построить его модель.
Когда жить на поверхности стало абсолютно невозможно, эти существа превратили родную планету в огромный космический корабль, решив совершить прыжок между галактиками, чтобы вырваться из зоны катаклизма, но Логран – так они называли родной мир – сорвался на вертикаль гиперкосмоса. Вы знаете, как это опасно. Неодолимая сила увлекла их планету к центру мироздания. – Учитель указал на изображение пылающей точки.
– Логриане, так же как наши предки, считали Вселенную единственной, уникальной в своем роде, но они ошиблись! После срыва на вертикаль ксеноморфы оказались в границах двенадцатого энергоуровня гиперкосмоса, о существовании которого даже не подозревали! Пытаясь избежать гибели, они сожгли ядро своей планеты, превратили вещество в энергию, и тогда мощные гипердвигатели смогли вырвать Логран из потока вертикали!
Дети, затаив дыхание, наблюдали, как шар, объятый пламенем, выйдя из границ силовой линии гиперкосмоса, прокладывает себе путь, порождая тем самым пространство и время! Урок был вполне доступен их пониманию – теорию гиперкосмоса преподавали еще в начальной школе.
Илья Стужин неотрывно, будто зачарованный, следил за движением планеты, вслед которой тянулся шлейф новорожденного пространства. После долгой борьбы объятый пламенем шар достиг соседней вертикали, попал в воронку перехода и исчез!
Учитель укрупнил модель двенадцатого энергоуровня.
– Как видите, прыжок Лограна породил нестабильный гипертоннель, объединивший базовые вертикали пяти Вселенных, до этого развивавшихся параллельно, – пояснил он. – Одновременно в структурах гиперкосмоса возникли опаснейшие аномалии, ведь такая взаимосвязь не могла образоваться естественным путем, и ее формирование вызвало множество побочных эффектов! Мы до сих пор в точности не знаем всех подробностей и последствий тех давних событий, но есть информация о цепи внезапных катастроф, потрясших Вселенные. Некоторые цивилизации погибли. Корабли, станции и даже планеты за одно мгновенье переместились в пространстве и во времени.
– А как же крейсер тиберианцев прошел через гипертоннель?! – раздались вопросы. – Путь между Вселенными ведь существует до сих пор, да?
– Верно. Нестабильная энергетическая структура навсегда связала пять базовых вертикалей. – Учитель указал на извивающийся, закольцованный разряд. – Экипаж крейсера «Тень Земли» столкнулся во время путешествия с сотнями аномалий, способных вмиг уничтожить корабль, но у тиберианцев не было иного выбора. Их родной мир был захвачен. Они решились на опасный прыжок, пытаясь избежать неминуемой гибели, и в итоге оказались тут, в нашем пространстве…
Девятилетний Илья Стужин слушал учителя, затаив дыхание, пытаясь представить, как бесстрашные тиберианцы боролись со множеством опасностей, – в эти минуты и зародилась его мечта, ставшая впоследствии смыслом жизни. Но многие из ребят вели себя иначе. Максим Верхолин быстро утратил интерес к уроку, его куда больше заинтриговали сложные системы пилотажных кресел, Дэн вообще заскучал, ему хотелось поскорее вернуться домой, в привычную, понятную обстановку, а Герда – вот ведь вредина! – вообще умудрилась незаметно ускользнуть из резервного поста управления!
Пока Андрей Владимирович Волошин рассказывал ребятам историю цивилизации логриан, девочка заметила тускло освещенный коридор, не запертый опускающейся переборкой.
Ей стало интересно: что же там? Да и урок уже наскучил. Сколько можно слушать эту надоевшую теорию гиперкосмоса? В отличие от старшего поколения, Герда и ее сверстники воспринимали существование пяти Вселенных как факт очевидный и доказанный, не видели в этом ничего необычного.
За кольцевым уплотнением царил сумрак. Чуть дальше располагалась овальная дверь со светящейся надписью:
«Сектор нейрокибернетики».
При ее приближении преграда неожиданно скользнула в сторону, и Герда не удержалась, вошла внутрь.
«Ну конечно. Как я и думала. Ничего интересного. Обычная лаборатория». – Она обежала взглядом множество вертикально расположенных стендов, явно предназначенных для тестирования каких-то устройств, и уже собиралась идти назад, к учителю и ребятам, пока ее отсутствия никто не заметил, как вдруг в полу открылось небольшое округлое отверстие. Оттуда, под воздействием антиграва, всплыл шар из дымчатого бронепластика. Внутри угадывались очертания непонятных, усеянных кристаллами схем. По ним блуждали робкие огоньки.
Гибкие манипуляторы ближайшего стенда подхватили кристаллосферу, точным движением поместили ее в специальное углубление, подключили стационарное питание.
Все происходило в автоматическом режиме. Людей в лаборатории Герда вообще не заметила.
В объемном мониторе появилось сообщение системы:
«Объект тестирования номер 203.
Модель «Alone».
Найден в Первом Мире, среди обломков штурмовика, сорвавшегося на вертикаль гиперсферы.
Интегрирован в схему управления огнем крейсера «Тень Земли». Поврежден при прохождении кораблем пространственно-временной аномалии.
Отремонтирован с использованием «стерильных» нейрочипов.
Инициализация…»
Последняя надпись мигала в течение нескольких секунд, затем танец огоньков внутри дымчатой сферы ускорился, а неподалеку от Герды, напугав ее, внезапно возник голографический аватар невысокого, остроносого мужчины, с короткой стрижкой и глубоко запавшими глазами. Его щеки и подбородок покрывала неряшливая щетина.
Он осмотрелся в полной растерянности. Его взгляд сочился недоумением, губы беззвучно шевелились, затем до слуха Герды долетел едва слышный, бессвязный шепот:
– Меня подбили… подбили… Система управления повреждена… – Тихий голос звучал неровно, прерывисто, фантом странно дергался, словно пытался работать не существующими в действительности астронавигационными рулями. – Кто-нибудь, помогите!.. Утечка воздуха… Опасность декомпрессии… Ухожу в гиперсферу…
Он вдруг закричал, почти беззвучно, но отчаянно, страшно. Его рот так некрасиво кривился…
Герда хотела убежать, но ноги будто приросли к полу.
Что за жуть тут происходит?
Фантом медленно обернулся, заметил ее.
Немой крик прервался. Черты лица разгладились. Он сделал шаг в направлении Герды, присел на корточки, заглянул в глаза.
Она невольно отшатнулась.
– Не бойся… – Тихий голос вновь заставил оцепенеть. Фантом неотрывно смотрел на нее, словно пытался запомнить каждую черточку лица. – Не бойся… У меня тоже есть дочь… Да… Я помню… Что-то помню…
– Кто ты? – сдавленно спросила Герда.
– Я? – Выражение крайней растерянности, даже испуга исказило лицо фантома. – Я падал… Декомпрессия… Отказ систем… Фрегат «Гекуба». Третий ударный флот Земного Альянса… Я погиб? – внезапно спросил он. – Скажи, я погиб?!
Герде вдруг стало жаль его. Она даже забыла о своем испуге, протянула руку, коснулась голограммы. Привычный жест для современного ребенка, часто имеющего дело с аватарами.
– Не грусти… С тобой все будет хорошо… – уже не так уверенно добавила она.
Голограмма вдруг исказилась и исчезла.
В глубинах контрольного монитора появилась очередная надпись:
«Нейроматрица повторно инициализирована. Зафиксировано возникновение структуры сознания. Отмечено положительное воздействие со стороны человека».
Вот тут Герда наконец взвизгнула и бросилась прочь.
Экскурсия уже подходила к концу. Она успела как раз вовремя. Волошин завершал свое скучное поучительное повествование, а Герда, дрожа, присоединилась к ребятам и, оказавшись рядом с Ильей Стужиным, не смогла удержать переполнявших эмоций, шепнула:
– Их искусственные интеллекты когда-то были людьми, представляешь?!
Дэн Коллинз проснулся за полночь от тревожного, настойчивого сигнала. Пока он стряхивал остатки глубокого сна, в мыслях промелькнули сообщения:
«Личная наносеть – выход из режима ожидания».
«Модуль технологической телепатии – активирован. Нет пропущенных вызовов».
Он сел в постели, осмотрелся, ориентируясь на необычный звук.
Старинный кибстек, полученный от родителей в подарок на его совершеннолетие, Дэн хранил как редкую вещицу среди других раритетов небольшой коллекции.
Сейчас древний нанокомп издавал довольно неприятные, режущие слух трели, призывно сиял искоркой индикации.
«Чья-то глупая шутка?» – промелькнула мысль, но он все же встал, принял настойчиво повторяющийся вызов.
Заработала примитивная система голографического воспроизведения. В объеме тусклой сферы появилось мглистое, нечеткое изображение. Фон странный. Какие-то древние конструкции? Он всматривался в искаженное помехами лицо абонента, пока не узнал его.
– Илья, ты, что ли?! Сколько времени сейчас, знаешь?! До утра не мог подождать со своими приколами?! – Коллинз разозлился.
– Дело есть. – Голос Стужина прозвучал искаженно, хрипло. Сигнал то и дело пропадал, изображение подергивалось рябью, теряло четкость. – Я серьезно, Дэн.
– Ну, выкладывай, – буркнул Коллинз, все еще подозревая какой-то розыгрыш. – Только объясни, ты что нормально через «технотелп» связаться не мог?!
– Нет… – вновь наступила пауза. – …на маршруте. – Часть слов пропала, и Коллинзу пришлось угадывать смысл произнесенной фразы.
– Подожди секунду. – Он подключился к кибстеку напрямую, через расширитель сознания. Помех сразу стало меньше. Черты Ильи Стужина и некоторые детали общего плана обрели четкость.
– Так лучше? Ты чего такой замученный? – Разговаривая, Дэн налил себе тоника. С Ильей они дружили давно. Вместе мечтали о невероятных космических приключениях, но потом их пути понемногу начали расходиться. Коллинз всерьез занялся биологией, да и суровые условия отбора, предлагаемые тиберианцами, в определенный момент стали напрягать. Конечно, опыт выживания он приобрел, успел побывать в разного рода переделках, но потом остепенился.
Ну действительно, зачем мотаться по диким территориям в убогой экипировке, питаться всякой дрянью, неоправданно рисковать ради нескольких пунктов в повышении придуманного тиберианцами рейтинга?
Он хоть и числился кандидатом в экипаж крейсера «Тень Земли», но уже не верил, что корабль в обозримом будущем покинет парковочные орбиты. Уж слишком затянулась его модернизация.
– Нарвался на фокарсиан, – после некоторой задержки вновь раздался голос Ильи.
– Сам-то цел? Не ранен? – забеспокоился Коллинз. – Помощь нужна?
– Нормально, – отмахнулся Стужин. – Контузило, пришлось поработать в форс-режиме, но, в общем-то, обошлось. Я по другому поводу, Дэн. Сорок второе убежище «Генотипа»! Я нашел его координаты!
– Да ладно! – не поверил Коллинз, но тут же осекся, понимая: Стужин врать не станет. – Извини. Ты где вообще находишься?
– На промежуточной платформе орбитального лифта.
– Ну ни фрайга себе! – удивился Коллинз. – Как ты туда забрался?
– Фокарсиане загнали. Слушай, Дэн, давай к теме. Ты не поверил? Зря. Я тут андроида в куче хлама раскопал. Он был приписан к сорок второй бункерной зоне! Сохранился чип с навигационными данными. Тут недалеко, километров сто в глубь диких территорий!
– Предлагаешь самим туда пойти?
– Молодец, схватываешь! – ответил Стужин.
– Нет, погоди. Помочь тебе – не вопрос. Понимаю, спускаться с такой высоты по лианам радости мало. Но…
– Дэн, ты так и не понял?! Сорок второе убежище! – повторил Стужин. – Ты там спишь или просто не врубаешься?
– Да погоди же, Ильюха! – Коллинз лихорадочно соображал, как отнестись к неожиданному предложению. Отыскать легендарный бункер – это круто, классно, но ведь надо толково оценить сохранность его оборудования, проверить хранилища генетических образцов, да и вообще – голова, если честно, пошла кругом. Учитывая ухудшающуюся с каждым годом экологическую обстановку, такое открытие способно изменить ход истории, уж он-то это понимал!.. И вообще – победителей не судят! Плеснулись эмоции, в нем внезапно взыграли авантюрные черты характера, когда-то превалировавшие, но постепенно, по мере взросления, задавленные здравым смыслом.
«Илья прав! Надо все проверить! А если убежище затоплено или уничтожено?! Да, но только как туда добраться?! – тут же спросил себя Коллинз. – Из-за постоянной угрозы со стороны фокарсиан и агрессивных форм жизни, расплодившихся в округе, периметр города закрыт. Это сделано в целях безопасности. Стужин-старший, если его сейчас разбудить с такой информацией, рассудит по-своему. Молодежь, как бывает обычно, он побережет. Значит, и меня задвинут на задний план. Будет организована экспедиция…»
– Ну? Определился?
– Слушай, у меня вообще-то есть допуск к ближайшим биостанциям. Выбраться за периметр – в принципе не вопрос, но ведь нам потребуется специальное снаряжение, сервы и как минимум одна боевая машина!
– Лучше две, – ответил Стужин. – Еще нужны бронескафандры, оружие, комплекс разведзондов и запасные источники энергии. Неизвестно, в каком состоянии системы убежища. Да и фокарсиане тут совсем озверели.
– А где взять БПМ? У меня только флай, для коротких полевых выходов.
– С Максом свяжись, – посоветовал Илья. – У него в мастерских всегда есть машины на восстановлении. Да и с остальным снаряжением проблем не возникнет.
– А что, это идея! Можно попробовать! – мгновенно подхватил его мысль Коллинз. – Думаю, Макс не откажется!
– Только действуй по-тихому, с умом. Уговори его, и вместе придумайте причину, чтобы покинуть город, не вызывая подозрений. Сами справимся, не маленькие уже!
– Погоди. – Дэн все еще прокручивал ситуацию. – Руководству вообще ничего не говорим, так?
– Ну а зачем бы я стал тебя будить? – спросил Илья.
– Кстати, а почему связь через кибстек?
– Так надежнее. Сеть «технотелп» лучше пока не использовать.
Коллинз удивленно приподнял бровь. С каких это пор примитивные средства коммуникации стали надежнее, чем модуль технологической телепатии? Однако комментировать ничего не стал, найдя для себя вполне разумное объяснение. Стужин на маршруте и не хочет терять очки в придуманном тиберианцами рейтинге.
– Ладно, договорились. Скинь координаты убежища.
– Нет. Подтягивайтесь к башням орбитального лифта.
– Ты чего, мне не доверяешь?!
– Не тебе, а сети, – поправил его Илья.
– Думаешь, ее контролируют? Тебе отец проговорился, да?
– С отцом я поссорился, – нехотя признался Стужин. – Но, зная его, не удивлюсь, если мои перемещения отслеживают. А может, и переговоры слушают. Из благих намерений, конечно.
– Модуль родительского контроля? – удивился Коллинз. – Ну ты загнул! Когда это было?! До совершеннолетия?
– Все равно, лучше подстраховаться. Пока обойдемся кибстеками, а вдали от города подключим локальную сеть группы.
– Ну, как скажешь. Тебе виднее. В общем – жди, – принял окончательное решение Дэн. – Мне понадобится пара часов, не меньше.
– Договорились. Пройдете периметр – сообщи. А до этого – полное молчание.
Голограмма моргнула, исказилась и истаяла.
Собрался Коллинз быстро.
Беспокойство Ильи передалось и ему. Глеб Сергеевич – мужик упрямый. Если не побоялся в свое время пойти на конфликт с тиберианцами, обвинить их в умышленной попытке деформировать психику подрастающих поколений, то куда, спрашивается, способна его завести тревога за судьбу сына? Тем более сеть действительно можно контролировать, вот только вслух об этом говорить не принято. Считается, что личная жизнь неприкосновенна, но ведь всегда найдутся оправдания. Например, «забота о безопасности города». Формулировка размытая, но очень удобная.
Придется к Максу добираться своим ходом. И разговаривать на месте, без свидетелей.
Он потратил пару минут, переконфигурировал наниты, ввел их в защищенный режим, чтобы больше не задаваться безответными, скользкими вопросами.
Расширитель сознания, включившийся в боевой режим, преобразил привычную обстановку. Предметы и устройства теперь мерцали аурами энергоматриц. Коллинз слегка приглушил восприятие, отдал ряд дистанционных команд.
Его одежда серебрилась ртутной каплей на прикроватном столике. Дэн протянул руку, и нанобы скользнули по пальцам, быстро распределились по телу, приняли вид и фактуру плотной ткани.
Связываться с завтраком Коллинз не стал, открыл сейф, взял оттуда три одинаковых умещающихся в ладони капсулы. Одну, с маркировкой «Нанобы боевой модификации», тут же вскрыл, позволяя умным нановолокнам сформировать элементы экипировки, пока что незаметные, как будто растворившиеся в фоне повседневной одежды, две другие сунул в нагрудный карман, придирчиво осмотрелся, но вроде бы ничего не забыл.
Флай ждал его у крыльца. Сбежав по ступенькам, Дэн сел на место водителя, отключил автопилот, взял ручное управление.
Город утопал в зелени. Глубокая ночь кружила над испепеленной Землей, а тут царили зеленоватые сумерки.
Здания не поднимались выше двух этажей. Деревья, кажущиеся вековыми, сонно шелестели листвой, простирая кроны над крышами коттеджей.
Голоса ночных птиц доносились из заповедных уголков города-парка. В воздухе витали ароматы леса, где-то приглушенно играла музыка, иногда раздавался и тут же таял в отдалении сиплый звук работы водородного двигателя.
Казалось, что небольшой город, выстроенный на фундаменте разрушенного мегаквартала, воплотил в себе все самое сокровенное, светлое, трепетное, что сумели пронести немногие выжившие через горнило боев, о чем мечтали, терпя лишения на иных планетах, в стылых бункерах, под постоянной угрозой окончательного уничтожения рода людского, но в действительности до утопии еще далеко, невольно размышлял Дэн.
Мастерские, где работал Максим Верхолин, располагались на окраине, километрах в тридцати от центра.
Коллинз хорошо знал дорогу. Он любил технику (особенно свой флайкар) и частенько проводил время в компании Макса. Не из-за поломок в машине, а ради ее тюнинга. «Люблю ощущать, что под капотом ворочается зверь», – признавался он, когда хотел произвести впечатление на девчонок, и не кривил душой. Надо отдать должное, многое Дэн доводил до ума своими руками, но до Максима ему, конечно, было далеко. Тот собрал свой первый «флай» из разного послевоенного хлама лет в тринадцать, наверное, Коллинз уже точно не помнил.
Дорога, поднятая над домами и деревьями, резко закрутилась многоуровневой развязкой, нырнула вниз. Зеленоватое сияние защитного поля стало ярче, невдалеке на фоне периметра проступили, но тут же исчезли за кронами деревьев массивные силуэты приземистых построек. Контрольно-пропускной пункт, база РТВ[3] и два крыла укреплений.
Как ни крути, а отец Ильи, Глеб Сергеевич Стужин, ничего не выиграл от давнего разлада с тиберианцами. Город нуждался в защите, учитывая, что сразу за периметром начинаются руины, охваченные вышедшими из-под контроля процессами терраформинга.
Сначала все шло нормально. Станция боевого терраформирования «Эдем», выпущенная с борта крейсера, приступила к преобразованию планеты еще тридцать лет назад. Небо прародины быстро очистилось от свинцовой облачности, специальные штаммы почвообразующих бактерий нейтрализовали очаги радиоактивного и токсичного заражения, создали условия для быстрого роста особых сортов травянистых растений, а вот дальше все пошло наперекосяк.
Использование генетического материала из другой Вселенной дало неожиданный результат. Произошли многочисленные мутации, первичные экосистемы вдруг начали буйно развиваться, стремительно видоизменяясь, за считаные дни образуя непроходимые чащобы.
Затем грянула вторая волна мутаций. Оказывается, под нейтрализованным «Эдемом» радиоактивным прахом сохранились семена многих видов существовавших до войны растений, и, попав в благоприятные условия, они стали прорастать. Кроме того, сработала автоматика некоторых хранилищ корпорации «Генотип», созданных на случай войны. Их автономные системы, отметив благоприятное изменение окружающей среды, инициировали встречную программу возрождения Земли.
В итоге синтез двух биосфер оказался откровенно опасным. Начался стихийный виток эволюции невиданных жизненных форм, с которыми теперь приходилось бороться.
Обидно, но среди буйства перерожденной мутациями природы лучше всего себя чувствовали фокарсиане. Лет десять назад о них упоминалось чисто теоретически, мол, выжило несколько сот особей, влачат себе жалкое существование среди руин, наступит время, всех выловим.
Ага. Выловили, как же… Коллинз еще раз свернул направо, теперь вдоль плохо освещенной улицы тянулись утилитарные здания. Фокарсиане на удивление быстро расплодились, не упустив своего шанса. Учитывая, что у разумных насекомых эволюцией выработан механизм генетической памяти и каждая особь при необходимости может воспользоваться суммой знаний предшествующих поколений, дела приняли совсем плохой оборот.
Пришлось Стужину-старшему вновь договариваться с тиберианцами, организовавшими базу километрах в двухстах от города. Те согласились нести службу по охране периметра и прилегающей к нему «зоны безопасности», пока анклав не сформирует парк собственных боевых сервомеханизмов.
Так и потянулось, одно за другим.
Где взять технику, если нет производств? Как создать производства, если людей мало и все в основном заняты в научных областях?
Старинная поговорка, что «машины должны производить другие машины», пока что не работала. Вот и приходилось организовывать экспедиции, искать древние бункеры, склады, собирать реликтовую технику и ремонтировать ее.
Жизнь понеслась по замкнутому кругу. Островок утопии, окруженный периметром защитного поля, фактически превратился в крепость, находящуюся на осадном положении, но руководство упрямо не хотело признавать действительность.
Но, может быть, теперь все изменится к лучшему? Насколько знал Коллинз, аппаратура сорок второго убежища предназначалась для генетического конструирования новых, не существующих в природе жизненных форм. На довоенной Земле подобные технологии находились под запретом, а исследования в области генной инженерии считались лежащими за гранью этических норм. В силу этих причин корпорация строго засекретила лаборатории, надежно спрятав их от глаз общественности. Кроме уникального оборудования, в глубинах планетарной коры были скрыты хранилища генетического материала и, что самое ценное, – результаты многолетних экспериментов.
Дэн Коллинз в силу своей научной специализации неплохо разбирался в вопросе. «Довоенные разработки дадут нам возможность стереть с лица Земли результаты неудачного терраформирования, – думал он, – раз и навсегда покончить с опасными, возникшими в результате непредсказуемых мутаций экосистемами и начать все заново, но уже на ином качественном уровне».
За размышлениями время пролетело незаметно.
Мастерская Максима Верхолина представляла собой три ангара с покатыми крышами. Их окружало натуральное технокладбище. Десятки тысяч довоенных машин различных типов и предназначений были свезены сюда со всей округи и складированы под открытым небом, в ожидании своего часа на разборку или ремонт.
Проложенная при строительстве дорога давно исчезла под нагромождениями неисправной техники, и к мастерской теперь вел извилистый проселок, прихотливо петляющий между горами металла.
На небольшой площадке перед входом стояли три недавно отреставрированных механизма. Верхолин в первую очередь занимался восстановлением многоцелевых роботизированных комплексов, оставляя всякую «мелочевку» до лучших времен.
Коллинз нашел свободное место для парковки, вышел из машины и направился к дверям. Они услужливо открылись, когда датчики зафиксировали приближение человека.
Изнутри хлынул яркий свет, пахнуло сложной смесью запахов озона, нагретого металла и свеженанесенной краски.
– Макс, привет!
Никто не ответил. Из глубин ангара доносилось позвякивание, мимо Коллинза прошмыгнул серв со знакомой царапиной на кожухе – его Верхолин использовал для разборки других механизмов, когда требовалось найти какую-то запчасть.
– Макс!
– Я же сказал: утром приходите! – раздался усиленный гулким эхом голос. – Раньше не справлюсь, и нечего стоять над душой!
Ясно. Очередной «срочный заказ».
Коллинз пошел в глубины ангара. Прыснувшие по своду и стенам отсветы, сопровождаемые танцем изломанных теней, выдали работу плазменного сварочного аппарата.
Верхолин услышал приближающиеся шаги, оставил работу, недовольно обернулся, но тут же сменил гнев на милость:
– О, Дэн, привет! Тебе-то чего не спится? Небось, с вечеринки припозднился? Решил заглянуть? Или флай опять спалил? Ну, признавайся, гонял? – Он вытер руки, весело сверкнул глазами. – Я же тебя предупреждал, два антиграва – перебор, а три – это уже дурной тон, издевательство над машиной. Спорим, накопитель нагрузки не потянул и ты его спалил, да?
– С флаем как раз полный порядок. – Коллинз пожал мозолистую ладонь Верхолина. Подумалось в этот момент: «Росли вместе, а какими разными стали. Илья в экстремала-одиночку превратился, я в науку ударился, Макс техникой «заболел», Герда вообще странную для девушки стезю выбрала: воспитывает искусственные интеллекты на лунной базе тиберианцев». – Дело есть, – добавил он.
– Ну, выкладывай. Только учти, у меня времени мало. К утру обещал строителям парочку механизмов подлатать.
– За город с ветерком не хочешь прокатиться?
– Ты чего? Сдурел? У меня работы – невпроворот!
– Вот не понимаю я тебя, Макс. – Дэн уселся в потертое пилотажное кресло. – Ты тут вкалываешь сутками. Зачем? Отремонтировал бы сервов, а уж они эти горы быстро бы своротили!
– Действительно не понимаешь, – покачал головой Верхолин. – Инженерия, сервомеханика и кибернетика – это особый вид искусства. Ну, скажи, что могут сервы? Тупо заменить деталь? Которая завтра снова выйдет из строя? Я машины не просто ремонтирую, а изучаю их. Нахожу слабые места. Конструирую. Это же интересно! Захватывает так, что порой времени не замечаешь. А оттянуться, расслабиться мне и пару раз в месяц достаточно.
– Ладно. – Коллинз понял, что зашел не с того фланга. – Илья меня разбудил. Его фокарсиане на башню орбитального лифта загнали. Нужна парочка БПМ и…
– Ты ближе к делу, не юли. – Макс отлично понимал: эвакуировать попавшего в беду друга Дэн смог бы и своими силами. Для этого не нужны боевые планетарные машины.
– Он говорит, что нашел сорок второе убежище корпорации! – выдохнул Коллинз.
В глазах Максима появился заинтересованный блеск.
У Верхолина тоже была сокровенная мечта. Он, так же как и Стужин-младший, грезил космосом, но привлекали его не сами путешествия между звездами, а крейсер «Тень Земли» – неизученный техногенный объект, некая terra incognita.
Так что система рейтингов, введенная тиберианцами, для Макса – не пустой звук. Он и так делал все, чтобы доказать свою незаменимость и однажды воплотить мечту, ступить на техническую палубу крейсера в качестве члена экипажа.
– Илья предложил самим разведать? – уточнил он.
– Угу.
Макс мгновенно загорелся идеей. Опасности пути его совершенно не пугали. Он тут же погрузился в сеть, отдавая мнемонические команды. Из потаенных уголков ангара к двум строительным машинам потянулись ремонтные сервы. Поставив им задачу, Верхолин подмигнул Коллинзу.
Внезапно раздался звук работы хорошо отлаженного водородного двигателя, сопровождаемый скрежетом раздвигаемого металлолома, словно изнутри бесчисленных нагромождений техники выбирался механический зверь, затем в глубинах ангара послышались тихие, слегка повизгивающие звуки, и к выходу, мимо Дэна, прошествовали три тяжелых бронескафандра, оснащенные системами сервоусилителей мускулатуры.
– Неслабо… – удивился Коллинз – Но откуда у тебя такая экипировка?
– Хобби. – Максим задиристо сверкнул глазами. – Кое-что восстанавливаю в свободное время.
Снаружи раздался гул открывающейся рампы.
– Ну? Чего застыл? Пошли!
На площадке перед ангаром стояли две боевые планетарные машины. Выглядели они потрепанными, но внешнее впечатление обманчиво, Дэн был уверен, что под покрытой подпалинами броней скрыты отрегулированные, перебранные до винтика системы.
Бронескафандры уже самостоятельно забрались внутрь десантного отсека, раздались характерные щелчки фиксаторов, когда сервоприводные оболочки заняли штатные места.
– Так. – Верхолин полностью перехватил инициативу. – Свой флай паркуй в грузовой отсек. Он нам понадобится, чтобы Илью с башни снять.
– Как мы за город выберемся, не привлекая внимания? – Дэн вдруг занервничал. Две отреставрированные БПМ явно относились к парку боевой техники «Тени Земли». Макс совсем ошалел – тайком от тиберианцев такие машины восстанавливать?
– Не дрейфь. У меня еще пять таких же на ремонте, вполне официально. Сейчас только опознавательные маркеры сменю, и все дела.
– Надеюсь, модули искусственного интеллекта в них не установлены? – Коллинз не хотел выглядеть трусом, но предстоящая вылазка казалась ему все более и более авантюрной.
– Не-а. Мне они неинтересны. У тебя когда запланирован очередной выезд, Дэн?
– Вообще-то послезавтра, – ответил Коллинз.
– Ну и нормально. Скажешь, данные там непонятные с автоматической станции поступили, надо разобраться, решил ехать сегодня.
– А ты типа подбросить меня согласился?
– Угу. У меня круглосуточный пропуск. Режимы-то при тестировании приходится разные гонять. – В интерпретации Верхолина все выглядело просто. Дэн иногда даже завидовал его кажущейся бесшабашности, за которой на самом деле крылись целеустремленность и точное понимание предела собственных возможностей.
– С тиберианцами проблем не возникнет, можешь мне поверить. – Макс открыл люк, полез внутрь кабины управления. Курсовые орудия БПМ заворочались в гофрированных гнездах, резко повернулась, взвизгнув скоростным приводом, зенитная установка, но башня плазмогенератора осталась неподвижной. Верхолин всегда придерживался принципа эргономичности. Зная окрестности, хорошо представляя опасности, с которыми придется столкнуться, он не собирался «палить из пушки по воробьям».
– Ну? Дэн, где ты застрял?
– Иду! – Коллинз забрался внутрь, уселся в кресло.
– Лицо сделай попроще, – беззлобно посоветовал Макс. – И вообще, расслабься. Веди себя естественно.
Ага. Легко сказать.
Дэн пристегнулся, и БПМ рванула с места. Следом последовала вторая – ею тоже управлял Верхолин, через выделенный канал личной наносети. В условиях диких территорий он почему-то патологически не доверял автопилотам.
Граница между жизнью и смертью.
Стена зеленоватого мерцания приближалась. На панели управления, дублируя доклады, передаваемые через мысленный интерфейс, зажглись пиктограммы, отмечающие встречное сканирование.
Коллинз нервничал и потому свел к минимуму активность наносети. Верхолину его помощь сейчас не требовалась. В объеме голографического экрана идущая под уклон дорога разделялась на три широкие полосы.
Растительности тут становилось меньше, преобладал кустарник, аккуратно подстриженный в виде невысоких живых изгородей. У грузовых терминалов кипела работа. Сервы и стационарные механизмы трудились круглосуточно.
В поле зрения попал патруль тиберианцев. Трое бойцов, облаченных в тяжелые бронескафандры, показались со стороны шлюза и тут же скрылись за массивными дверями склада робототехнических вооружений.
Предшлюзовой накопитель являлся зоной ограниченного доступа. Встречное сканирование усилилось, проверка происходила на уровне обмена данными между имплантами молодых людей, собирающихся покинуть город, и офицером тиберианцев.
Сегодня дежурил Ник Вассари. Его Коллинз знал по многим проверкам. Вообще-то Дэн часто пересекал периметр, но сейчас сжался, подсознательно ожидая неприятностей. Тиберианцев он побаивался и не мог объяснить причину возникающей при общении оторопи. Они всегда смотрели холодно, свысока, говорили мало и неохотно, как бы подчеркивая, усугубляя мгновенно возникающее чувство отчуждения.
«Хотя все субъективно», – наблюдая за Верхолиным, подумал Дэн.
Максим сбросил скорость, теперь машины медленно ползли навстречу уплотняющемуся сиянию.
– Ник, здорово! – Сеть технологической телепатии формировала голоса и образы.
– Взаимно, – буркнул тиберианец. – Куда вдруг собрался на ночь глядя?
– Может, сам догадаешься? – В голосе Макса прозвучала ирония.
Тяжелый взгляд тиберианца на миг оттаял, в нем появилась ответная усмешка.
– Ночной режим гонять будешь?
– Ну, вот видишь, – широко улыбнулся Максим. – Ладно, без шуток, у меня тест на пару сотен километров. Заодно Дэна до биостанции подброшу. Там какой-то сбой в передаче данных. Наверное фокарсиане пакостят. Если что, прикроете?
– Без вопросов, Макс. Держи частоту открытой.
Зеленоватое сияние, образующее защитный купол, расступилось. Избыточное давление в районе энергетического шлюза породило порыв ветра. Беспокойно зашелестела листва, кроны ближайших деревьев заволновались, роняя мелкие сухие веточки.
БПМ прошли периметр, и реальность мгновенно изменилась, будто в другой мир попали.
Мириады звезд мерцали на угольно-черном небосводе. Красноватая Луна сияла низко над горизонтом. Ее холодный свет выхватывал из тьмы скелетообразные контуры разрушенного мегаполиса. Ближайшие остовы сверхнебоскребов тянулись ввысь. На этажах опаленных зданий таились боевые сервы и были установлены фантом-генераторы, надежно скрывающие зеленоватый свет защитного купола, не позволяя засечь из космоса единственный на Земле очаг возрождающейся цивилизации.
Коллинз коснулся сенсора кибстека. За периметром связь стала намного лучше.
– Илья? Мы прошли. Через час будем у тебя.
– Жду, – пришел лаконичный ответ.