Глава 12
– Хенси так будет лучше.
– Вы думаете? – Макей поднял глаза на эскулапа, эти две фразы повторялись уже раз в пятый, и мужчина никак не мог согласиться до конца. – Мне кажется…
– Мистер Литтл, – перебил мужчину врач, – так будет лучше, поверьте мне.
– Но это же… Это же психбольница?
– Нет, мистер, – доктор покачал головой, слишком долгий диалог начал его утомлять, – мы всего лишь хотим перевести вашу дочь в психиатрическое отделение. Это – не больница, – интонационно подчеркнул доктор. – Понимаете ли, произошедшее сегодня – лишь единичный эпизод, но, поймите меня, мы не можем оставить это без внимания. У жертв насилия часто проявляется подобное – агрессия, в том числе и самоагрессия. Мистер Литтл, мы опасаемся, что Хенси может причинить себе вред, именно поэтому её стоит перевести в психиатрическое отделение. Поверьте мне, ваша дочь даже не заметит разницы: там нет мягких стен и привязывать к кровати её никто не станет, – Макей слабо улыбнулся, – но там она будет находиться под постоянным присмотром. И, что не менее важно, там её будут окружать профессионалы, которые лучше, чем я или мои коллеги, смогут оказать ей помощь. – доктор замолчал и посмотрел на Макея, который смотрел куда-то в пол. – Мистер Литтл, – вновь обратился к мужчине врач, поняв, что первый не заговорит сам, – вы согласны? Мистер Литтл?
– Да, я вас слышу, – отозвался мужчина и запустил пятерню в волосы, взъерошивая их.
– Я не могу вас заставить подписать соглашение о переводе, но, как специалист, я настоятельно рекомендую вам это сделать. – мужчина посмотрел на Макея, поджав губы. Его жест выражал внутреннее раздражение несговорчивостью мужчины. – Хенси и так пришлось нелегко, а, если учесть то, что произошло с её матерью…
– Я ей ничего не сказал, – перебил врача Макей.
– Не могу судить – правильно вы поступили или же нет, – мягко отозвался доктор. – Но, рано или поздно, вам придётся рассказать ей всё. И тогда будет лучше, если рядом с ней будут люди, способные оказать квалифицированную помощь. Она может решить, что это её вина.
– Я постараюсь скрывать это так долго, как будет возможно, – ответил Макей, продолжая смотреть в пол. Его рука то и дело тянулась к карману, в котором лежали сигареты, он всеми силами держался, чтобы не попросить закурить прямо здесь. – Может быть, мне и не придётся ничего говорить… Симона поправиться и всё будет хорошо.
– Это ваш выбор, мистер, – ответил доктор, всеми фибрами души надеясь, что разговор вот-вот закончится. Сегодня у его брата был юбилей и отец девушки бесстыдно задерживал его, не зная об этом. – Так вы подпишите разрешение?
Макей поднял на настырного эскулапа потускневший от пережитого и покрасневший от постоянного недосыпа взгляд. Мужчина в белом халате едва слышно постукивал пальцами по столу, выдавая своё нетерпение. Вздохнув, Макей ответил:
– Да, я подпишу. – врач не смог сдержать лёгкой победной улыбки и тут же поспешил исправить положение:
– Я рад, что вы сделали правильный выбор, – он поспешил протянуть мужчине соглашение и ручку, – поверьте, ей так будет лучше.
– Наверное, – ответил Макей, не читая написанного в соглашении и чиркая кривоватую роспись, – только, прошу вас, – он задержал взгляд на враче, смотря ему прямо в глаза, – не нужно делать из неё психически больную или неуравновешенную.
– Мистер Литтл, можете быть уверены – Хенси даже не узнает о том, что будет проходить дальнейшее лечение в психиатрическом отделении.
– Надеюсь, – ответил Макей, вставая и похлопывая себя по карманам. – Если вы позволите, я зайду к дочери?
– Конечно, мистер, – не смотря на мужчину отозвался врач, собирая какие-то бумаги в кожаный портфель.
– Спасибо.
В это время Хенси находилась в своей палате. Успокоительный укол всё ещё действовал, разжижая мысли, это было очень странное ощущение – ты всё видишь и ощущаешь, но тебе настолько всё равно, как не может быть нормальному здоровому человеку. В голове была какая-то жижа, и даже немолодая медсестра, которую оставили, чтобы присматривать за Хенси, не вызывала в девушке никаких эмоций.
Седоватая женщина читала какую-то книгу, отрывая от неё взгляд примерно раз в пол часа, смотря на оглушенную успокоительным девушку, и вновь возвращаясь к чтению. Единственным чувством Хенси сейчас было желание посетить туалет, но даже этого она не делала, потому что тело было будто ватным, а воля настолько ослабла, что её не хватало даже на такое элементарное действие.
Когда дверь в её палату отворилась, Хенси даже не повернула головы, продолжая смотреть безучастным взглядом на обложку детектива, выполненную в тёмных тонах. Макей, пройдя несколько шагов, остановился. Безучастность дочери, её отрешённый и даже туповатый взгляд рвали его сердце на части. Даже знание того, что виной тому успокоительные препараты не помогали, ему было невероятно паршиво на душе. А ещё он чувствовал необъяснимую вину за то, что отправляет дочь в психбольницу. Что бы там не говорил врач – психушка – она везде психушка, как её не назови. Он только лишь пытался верить в то, что девушка, как и сказал доктор, не поймёт того, куда попала. Странно было думать о том, что взрослый адекватный человек может не сориентироваться в пространстве, но надежда была. В конце концов, Макею показали палату, куда должна переехать Хенси, провели по отделению, и мужчина отметил, что оно действительно не так уж и похоже на психиатрическую больницу.
– Так будет лучше, – успокаивал себя Макей, подходя к кровати, на которой лежала Хенси, и покашливая, обращая на себя внимание. – Так будет лучше.
Запоздало повернув голову в сторону отчима, Хенси едва заметно кивнула, спрашивая, что случилось?
– Хенси, дорогая, – мужчине показалось, что он сразу же начал не правильно. Замолчав, он сел на край кровати и взял девушку за руку. – Хенси, малышка…
– Не называй меня так. – блеклым тоном ответила Хенси. Так странно было не чувствовать эмоции, а обдумывать их. Но, если бы не успокоительное, у неё бы случилась новая истерика, слишком живы ещё были воспоминания.
– Подержите нашу малышку, а то бойкая сильно…
Малышка, малышка, малышка, малышка…
– Извини, – виновато отозвался Макей, толком не понимая, в чём провинился, – тебе не нравится это слово?
– Не нравится, – безэмоционально ответила девушка, смотря куда-то в стену. – Просто, никогда не называй меня так. Никогда.
– Хорошо, – ответил Макей, вновь беря девушку за руку. – Я не знал, извини.
– Ты что-то хотел?
– Да, – ответил мужчина и прикусил губу. – Хенси, тебя переводят в другую палату.
– Зачем? – так же бесстрастно спросила девушка.
– Она более комфортная.
– Я бы предпочла вернуться домой.
– Скоро, Хенси, скоро… – мужчина не знал этого на самом деле, но ему не хотелось разочаровывать дочь. – Скоро ты вернёшься домой, но пока тебе нужно оставаться здесь. Хенси, как ты к этому относишься?
– А как я могу относиться к этому? Никому не нравятся больницы, – ответила девушка, после чего замолчала, а потом зачем-то добавила: – Тут ужасно кормят.
Макей улыбнулся, услышав эти слова. Собственно, этого Хенси и добивалась. Пусть лучше отец думает, что ей не нравится здесь из-за еды, строгих больничных правил, да чего угодно! Она же не может сказать правды – того, что ей одинаково невыносимо везде, потому что проблема не в месте, а внутри неё, а от себя не убежишь, даже если бежать всю жизнь.
Единственное, что на самом деле влекло её домой, это – мать. Хенси находилась в больнице уже более двух недель и за всё это время мать ни разу её не навестила. Макей говорил, что Симона заболела и потому не приходит, девушка понимала всё и, как могла, сочувствовала матери, но всё равно каждый раз, когда видела отчима, спрашивала про неё, надеясь, что они пришли вместе.
– Макей? – услышав нотки эмоций в блеклом голосе девушки, мужчина оживился.
– Да, дорогая?
– Как там мама? – девушка, победив слабость, повернулась и даже чуть присела, чтобы лучше видеть отца. Это было сделано так не вовремя, потому что меньше всего Макею сейчас хотелось смотреть дочери в глаза. Но, собравшись, он смог совладать с собой и ответил:
– Средне, дорогая, горло всё ещё очень болит и опухло, она вообще не разговаривает.
– Жаль, я бы хоть позвонила ей…
– А ещё на днях она отравилась, ничего страшного, но приятного мало, – мужчина выдавил улыбку, которую на которую Хенси едва заметно ответила. – Сама понимаешь – то полоскание горла, то унитаз. – Хенси улыбнулась уже сильнее, пусть эти слова и не были особо приятными, но они были такими живыми, такими наполненными действиями, что девушка не могла не отозваться. Здесь – в больнице, ей так не хватало тех самых эмоций и действий, которые люди в своей повседневной жизни даже не замечают.
– Пап?
– Да?
– А ты можешь купить мне тетрадь или листы и ручку? Я хочу написать маме письмо, – Хенси вновь улыбнулась, что не очень ровно получалось из-за слишком расслабленных лицевых мышц, и села, – она же сможет прочитать?
– Конечно, дорогая.
– Купишь это завтра, когда будешь ехать ко мне?
– Давай, я лучше куплю сегодня? Вернусь домой и сразу передам ей?
– Это было бы здорово, Макей, – ответила девушка, вновь ложась.
– Хорошо, – кивнул мужчина, – тогда, давай я сейчас помогу тебе с переездом, а потом сбегаю в магазин? – девушка одобрительно кивнула и вздрогнула, оборачиваясь в сторону звука. Пожилая медсестра задремала и книга, выскользнув из её рук, громыхнула толстым переплётом об пол.
– Тьфу ты, – улыбнулся Макей, который тоже вздрогнул от грохота, – пора лечиться, нервнобольным становлюсь. – девушка прикрыла глаза и, покачав головой, ответила:
– Если даже весь мир сойдёт с ума, то останется один здравомыслящий человек – ты.
– Нет, не согласен, – приняв серьёзное выражение лица, ответил Макей. – Одному мне будет скучно, оставайся и ты?
– Постараюсь, – тихо отозвалась Хенси, её начинало клонить в сон, хотя было всего семь часов вечера. В этой больнице её внутренние часы совсем сбились.
Дверь палаты вновь открылась и в неё вошёл, недалеко отходя от порога, врач, сменивший предыдущего, с которым разговаривал Макей. Помявшись с секунду на месте, мужчина обратился к отцу и дочери:
– Мистер Литтл, палата готова, мы можем забрать Хенси? – не ответив мужчине, Макей посмотрел на дочь, лицо которой несильно скривилось, выражая отношение к этой затее.
– Нет, – отозвался Макей, – вы можете забрать вещи.
– А ваша дочь? – удивился врач.
– А ей я сам займусь, – ответил Макей, переключая внимание на Хенси, аккуратно убирая с неё одеяло. – Капитан, вы готовы? Нам пора выдвигаться в путь. – девушка не ответила, но не стала сопротивляться, когда Макей протянул к ней ладони и взял на руки.
По взгляду эскулапа было видно, что он не одобряет подобной затеи, но выражать этого он не стал, отходя в сторону и пропуская мужчину с дочерью на руках. Достаточно быстро доставив девушку в нужную палату, мужчина склонился и аккуратно ссадил дочь на кровать. Сразу же обтянув задравшуюся майку, которая оголила живот с бледными, но ещё заметными следами насилия, Хенси потянулась к покрывалу.
– Давай, я? – спросил Макей и, не дожидаясь ответа, аккуратно накрыл девушку по грудь. – Удобно?
– Да.
– Тогда, полежите, капитан, отдохните. Миссия была сложна и выполнена успешно, – Макею было сложно шутить в подобной ситуации, но он видел, что в глазах его дочери что-то отзывается на его слова и он не мог молчать. – А ваш генерал отправиться за наградой, по рукам?
– По рукам, – едва слышно ответила Хенси, чуть поворачиваясь и едва заметно морщась – действие успокоительных и отупляющих препаратов начало заканчиваться. – Идите, генерал, – выдавила из себя девушка. Кивнув, Макей ещё раз взял падчерицу за руку, погладив по сухой и холодной коже на тыльной стороне ладони.
– Я быстро, – добавил Макей и покинул палату.
– Если бы все мужчины были хоть на пятую часть такие, как мой отчим, – думала Хенси, глядя на дверь, – таких, как я не было бы вообще.
Мужчина вернулся быстро, передавая девушке набор специальной бумаги для письма, ручки и целую кучу конвертов.
– А конверты зачем? – удивлённо спросила Хенси, разглядывая стопку.
– Чтобы было совсем красиво, – улыбнулся Макей, подмигивая.
– Хорошо. Тогда, я сейчас напишу и отдам тебе, хорошо?
– Хорошо, – кивнул мужчина и полез в карман, в котором начал разрываться мобильный телефон. – Кто там ещё? – подумал он, вглядываясь в экран, но, рассмотрев номер, быстро поднял трубку. – Аллё?
– Здравствуйте, мистер Литтл, – отозвался голос в трубке, – это лечащий врач вашей супруги.
– Да, я узнал вас, – нервно ответил мужчина, боясь, что дочь может услышать голос звонящего и узнать о настоящем состоянии матери. Стараясь выглядеть спокойно, Макей посмотрел на Хенси, которая, согнувшись, начала писать послание матери. – Так что вы хотели? – опомнился мужчина, пропустивший слова врача из-за того, что смотрел на дочь.
– Я хотел сообщить вам, что у Симоны Литтл вновь случился приступ…
– Что? – выдохнул Макей и тут же прокашлялся, меняя интонацию, чтобы не выдать себя перед дочерью. – Что?
– Мы бы хотели, чтобы вы приехали…
– Я в больнице.
– Если сможете, приходите, ваша супруга звала вас.
– Да-да, – Макей пытался говорить так, словно разговаривает с каким-то знакомым и, одновременно, так, чтобы врач его понял, – хорошо, я буду. Скоро буду.
– Мы будем ждать, мистер Литтл. – Макей зачем-то кивнул и отклонил вызов, поворачиваясь к Хенси и с облегчением отмечая, что девушка поглощена письмом, что-то усердно выводя на бумаге. – Хенси? – мужчина подошёл к ней и сел, прокашлялся, выпрямляя спину. – Капитан? – девушка подняла взгляд, вопросительно смотря на отчима. – К сожалению, не все мои сослуживцы так же примерно работают, как вы. Особенно, это касается некоторых, вы позволите мне покинуть вас и отправиться на помощь коллеге?
– Тебя вызвали на работу?
– Да.
– Ладно… Макей, ты сможешь подождать пять минут? Я допишу и отдам тебе письмо, я очень хочу, чтобы мама скорее ответила мне.
– Да, конечно, – улыбнулся мужчина, – я подожду. Уверен, Симона будет счастлива увидеть письмо от тебя, странно, что ей самой в голову не пришло подобное… – мужчина пытался гнать от себя мысли об ухудшающемся состоянии любимой супруги и придерживаться версии, уготованной для дочери, он пытался сам поверить в это.
Заглянув под руки дочери, он разобрал в её неровном почерке слова о любви, вопросы о здоровье и прочее, что могло волновать девочку, уже две недели не видевшую мать. Макей грустно улыбнулся и тут же мысленно шикнул на себя, запрещая себе грустить и поддаваться унынию.
– Всё, – сказала Хенси, складывая листок пополам и вкладывая его в конверт. Убрав с лица волосы, девушка обнажила лоб, который пересекал яркий, ещё совсем свежий шрам. Если остальные следы произошедшего были скрыты от глаз одеждой, то этот шрам был почти всегда на виду, напоминая о том дне. Макей стиснул зубы и сжал кулаки, пряча руки. В его голове крутились мысли о том, что он самолично бы свернул шеи тем ублюдкам, что сотворили такое с его девочкой, что отправили его любимую жену в больницу. Но он ничего не знал о них, а Хенси упрямо молчала. Он понимал, что ей неприятно вспоминать произошедшее, он же не знал, что она не на секунду не забывала их лиц и имён, он же не знал, что это были не какие-нибудь незнакомые уроды, а люди, с которыми его дочь училась вместе так много лет.
– А подписать? – спросил мужчина, когда девушка протянула ему конверт.
– Точно… – быстро чиркнув на белизне бумаги имя и дату, она вновь протянула ему конверт. – Скажи маме, чтобы не тянула с ответом. Я понимаю, что ей плохо, но мне очень нужно поговорить с ней, хотя бы так.
– Хорошо, – кивнул Макей. – Думаю, Симона сама будет счастлива отвечать тебе со скоростью метеора, как бы нам не пришлось нанимать почтальона специально для вашей переписки.
– Надеюсь, в скором времени мамино горло пройдёт и мы сможем общаться хотя бы по телефону, – ответила Хенси, ложась. Подоткнув и поправив одеяло на падчерице, Макей кивнул и встал.
– Пока, дорогая, до завтра. – он легко помахал рукой, а потом склонился и поцеловал девушку в лоб. – Я завтра приду, как обычно. – девушка кивнула и прикрыла глаза, с усилием разлепляя их вновь. Не став более донимать девушку, Макей покинул её палату, сразу же заходя в комнату для персонала и сообщая о том, что он уходит и его дочь остаётся в палате одна.