Тени Реальности. Часть Первая: Тени (Д. К. Лесных)

Глава 1

Тяжелый сон. Глубокий. Просыпаясь от такого сна, чувствуешь себя вареным как рак и нещадно избитым тяжелыми тупыми предметами одновременно. Приоткрываю глаза и еще секунду не понимаю: сплю я или нет. Над головой плавает, чуть покачиваясь, потолок. Моргаю. Потолок стал нормальным. Вздохнув, я поднялся на диване и пошарил по тумбочке у дивана.

Эхм? Тумбочки на привычном месте не было. Помотав головой, я уже более осмысленно оглянулся. Это была не моя обычная, нормальная квартира в центре столицы – уютная и обустроенная милыми моему глазу артефактами, креслами и тяжелыми шторами. Поднявшись на ноги, я уныло оглядываюсь, не желая думать, что меня опять, после столь долгого перерыва, призвали. Конечно, денег у меня нормальных давно не было, но… Ладно, разберемся.

Вспоминая свою «квартиру вызова», я с некоторым трудом, не одеваясь, пошел на кухню: извлечь из холодильника бутылку двухлитровой воды, запасенной там для таких случаев. Где-то еще валялась пара пачек «лаки страйк» и несколько папирос Кухню заливал солнечный свет. От-черт! Не закрыл шторы с прошлого раза. Надо исправить это упущение. Тряпка, игравшая роль шторы, была тут же мной задернута, чуть не свалившись на подоконник. Я даже не выглянул в окно, посмотреть, где я оказался. Во-первых, не пойму сразу. Во-вторых – какая разница? Заказчик все расскажет. В-третьих – это все подождет. Сначала проснуться и придти в себя.

Старый фанерный стол, большая тумбочка, холодильник и электроплитка на табуретке. Голые стены. Шторы из старой, но крепкой и плотной тряпки. Вот и все обустройство этой кухоньки. Отворив холодильник советского образца, я достал бутылку ледяной воды и одну из нескольких консервных банок с мясом или паштетом, выстроенных горкой на нижней полке. Больше там все равно ничего не было, кроме раздавленной банки томатной пасты. Я кинул банку с мясом на стол и, прислонившись к тумбочке, жадно отпил из бутылки. Холодная жидкость скользнула вглубь тела по пищеводу, придавая моему телу сил и ясность мысли – сонному мозгу.

Вот почему еще я с таким трудом проснулся и так глубоко спал. Призыв. Да и этот диван здесь – такая гадость. Как бока целыми остались. Хм… Ловит ли здесь мобильный и где он лежит? В каком шкафу? Старый такой мобильный, древний… Надо ведь домой позвонить, жене. Сказать что все в порядке, и это снова командировка. И еще бы уточнить, куда и с кем я буду здесь разбираться. Причем, уточнить и у нее тоже. Лучше ее карт читать вероятности не может никто. Даже я. Так что позвонить надо с любой стороны. Если здесь есть роуминг, кстати.

Ладно… Я прервал пошедшие было по второму кругу мысли и открыл тумбочку. Куча разного старого хлама. Откинув какую-то коробку из-под соли, в которой был насыпан тертый шунгит, я нашел вдалеке одну из пачек «лаки страйка».

И зачем я ее так далеко спрятал? И где другие? Квест какой-то в компьютерной игрушке. Во что же я такое последнее играл? Интересное что-то было. Почти как уничтожение старого опытного каббалиста. Нет, не вспомню название.

Руки немного затряслись, пока я сдирал с пачки все ненужное в поисках сигареты. Сигарета хитро затаилась в слоях картона, из которых спрессовали пачку. Когда мне надо подумать или настроиться на определенный лад, лучше табака быть ничего не может. И когда успокоиться – тоже, но это уже физиология. Выхватив цигарку, я отправился по кухне искать зажигалку. Нашел ее валяющейся под табуреткой с электроплиткой.

Скептически хмыкнув, я на мгновение прикрыл веки, беря в руки зажигалку. Я не помнил – был ли в ней газ. Не использовал ли я ее всю в прошлый призыв. А лишиться сейчас курева было бы мучением. Надо было подстраховаться.

Для настоящего физика в зажигалке сейчас на долю мгновения появился эффект кошки Шредингера. Абсолютно невозможный, нереальный, но с нужным результатом. Открывая глаза, я уже щелкал кремнием и глубоко затягивался дымом. Положив зажигалку на тумбочку, чтобы не потерять, рядом с бутылкой воды я, уже живой походкой, отправился в комнату. Надо поискать что у меня здесь есть: что может пригодиться в том, что будет происходить. И мобильный телефон тоже нужно найти.

Потом нужно съесть консервированное мясо и пойти навстречу заказу. Ну, не приключениям же? Кстати, еще вопрос, кто обладал достаточными знаниями, силой и возможностью расплатиться, чтобы призвать меня… Как я там у них в записях записан? И чем будут расплачиваться.

Впервые за все время с момента пробуждения на мое лицо выползла улыбка. Мне стало весело. В комнате я подхватил какую-то пустую жестяную банку, кажется из-под солений, и стряхнул в нее пепел. Глубоко затягиваясь и чувствуя легкое головокружение, я открыл старые шторы и распахнул балкон. Пусть немного проветрится.

Всякие полезные штучки вроде мелких артефактов здесь были в ящике, который ближе к дивану. Десантный нож хранился в самом дальнем. Он был естественно тоже измененным, о чем говорило заметное не каждому темно-серебряное свечение вокруг рукояти и алые проблески на лезвии. Так сказать – против всех. И мелкому кидале в подворотне не понравится, и опытному вудуисту тоже.

В центральном ящике валялась одежда вперемешку с солнцезащитными очками, биноклем, часами и прочей ерундой.

Подхватив жестяную банку-пепельницу и поставив ее на пол, я начал рыться в центральном ящике. Одежды-то на мне вообще не было. Спать я люблю голым, знаете ли. Утопив бычок в банке, мне пришлось сходить на кухню, где я оставил зажигалку и пачку сигарет. Закурив следующую, я наконец подобрал что одеть.

Черные джинсы. Старая потертая, но очень крепкая, целая и даже красивая джинсовая куртка серо-стального цвета. Черные кроссовки с синими полосами. Солнцезащитные очки. Я боялся, что очки будут поцарапанными в этом бардаке, однако, нет – уцелели. Футболка с длинными рукавами под куртку темно-серого цвета с каким-то невнятным рисунком в виде герба с черепом. С внешним обликом вроде бы все. Пора переходить к другому ящику. Куртку и кроссовки я оттащил пока в коридор. Переходим к ящику с ножом и забираем его вместе с ножнами. Вешаем на бок. Под курткой будет нормально. Не знаю, как здесь с ношением холодного оружия, но лишним не будет.

Наконец, последний ящик. Откинув фанерку я заглянул в него. Что за артефактики я решил приберечь? От-блин. Негусто. Совсем негусто. Ну я и жмот. Даже сам к себе. Значит, берем все и будем есть. А потом навстречу клиенту. Клиент, наверное, уже с ума сходит – где обещанный демон? Почему не выходит?

Три артефакта. Один сразу вешаем на шею. Стальная перевернутая пентаграмма – подходит под мой внешний образ, под ожидания клиентов и, главное, очень функционально. Этот амулетик на кожаном шнурке очень полезен для защиты всякого рода и прочистки своих мозгов от всего ненужного и добавки в них нужного, насколько я помню. Следующий отправился мне в карман джинсов. Иголочка в твердом футляре. Быстрое и надежное убийство одного человека. Самое полезное здесь, пожалуй. И еще я оказывается не пожмотился на скляночку. И что в этой скляночке с плотно закрытой крышкой, а? Вот почему я никогда не оставляю описаний собственных артефактов? Откуда я буду помнить сейчас для чего он мне может пригодиться? А открывать – себе дороже или, по крайней мере, он потеряет эффект. Не зря же так плотно запечатан, да еще и с затемнением стекла и защитой от взгляда.

Оставим-ка пока здесь, в ящике. Потом решим, что с этим делать. Так, мне ведь еще что-то было надо. Ах, да, мобильный. Я поднялся на ноги, быстро отряхнув колени от пыли и заглянул за диван, стряхивая пепел в банку. Одна из половиц немного отходила от пола. Быстро наклонившись и сорвав ее, я вытянул нашедшейся на бетонном полу мобильный и зарядное устройство. Воткнув в раскуроченную розетку зарядку, я оставил мобильный заряжаться, а сам отправился на кухню перекусить.

В дверь постучали. Звонок после предыдущего раза, насколько я помнил, не работал. Тогда кто-то выпустил в дверь пятнадцать освященных пуль и звонок сдох. А менять его мне что-то не хочется. Не люблю я такого рода работу. А уж тем более кого-то вызывать… не смешите меня.

Стучали аккуратно, но настойчиво. И фиг с вами, решил я мгновенно, кидая окурок в своеобразную пепельницу. Сначала мне надо поесть. Демон я или нет? Или кто я там у вас?

Выцепив из тумбочки открывалку, я спихнул на пол электроплитку и сел на табуретку, плотно занявшись старой консервной банкой. С трудом найдя вилку, я приступил к поеданию пищи, игнорируя чьи-то редкие, аккуратные, но настойчивые постукивания в дверь. Время от времени прикладываясь к бутылке с водой и закурив еще одну сигарету, я наконец полностью пришел в норму и откинулся на низенькой табуретке, прислонившись спиной к тумбочке. Стало даже вполне себе хорошо. Сигарета медленно тлела в пальцах, а в довольном желудке уютно переваривалась смесь из воды и какого-то гусиного паштета.

Вставать не хотелось, но организм уже выбросил в кровь смесь чего-то там, и мне было необходимо действовать. Мое внутреннее чутье свело живот мгновенным ощущением серьезного дела и мне пришлось сбросить легкую, но ощутимую лень утра.

Резко поднявшись на ноги, для окончательного пробуждения, я пошел навстречу какому-то делу. Забрав в комнате мобильник, который уже успел загореться одним делением батарейки из трех и, убрав зарядку в карман, я живо натянул кроссовки, туго их зашнуровав, и накинул куртку.

В дверь уже не стучали. Судя по ощущению – просто ждали. Терпеливо. Это мне подходит. А то начнут еще наскакивать там с распятием и святой водой, издавая крики… Додумывал я, уже отпирая дверь. Мне не было нужды предаваться любимому занятию – паранойе, так как стучать в эту дверь сейчас мог только заказчик. Вот и увижу, кому обязан столь неудобному пробуждению от сна.

На чистой, но серенькой лестничной клетке стояла женщина, или, скорее, девушка. Мое внутреннее чутье заявило – опасность! Не так она проста. В ту же долю секунды я его успокоил и не стал хвататься за нож. Заказчик, который может вызвать меня, вряд ли будет простой личностью.

Молча разглядываю эту девушку. Смысла что-либо спрашивать нет. Огненных физически ощутимых рогов не имею и орать: «Я адский сотона!» у меня желания тоже нет. Девушка была в легком белом свитере, каких-то джинсах… Лицо было интереснее – в его чертах мне удалось за миг увидеть древнюю кровь. Кровь элэх-эхэ. Еврейка по паспорту? Зеленые глаза, свободные волосы чуть ниже плеч. Четкие, тонкие, но не острые черты лица.

Не знаю уж выводы по результатам ее взгляда на меня, но она через несколько секунд, наконец, произнесла:

– Do you speak English?

Качаю головой и просто говорю «нет». Вопрос коммуникации – это вопрос на совести заказчика.

– Русский язык, – Четко произношу, по слогам.

– Yes. Кириллица?

Молча киваю, думая: «А разве кириллица, это не способ написания?»

– Вам повезло, я знаю много языков. – Усмехается девушка.

– Нет. Это вам повезло. В мои дела не входит знать все человеческие языки. Тем более английский. Проходи, а не стой на пороге. – Резко заканчиваю я, автоматически переходя на «ты» и начиная раздражаться. Такое начало мне не нравится. Повезло мне, щ-щас.

– Я думала, демоны должны знать столь распространенный язык… – Задумчиво отмечает она, заходя в квартиру.

Я резко захлопываю дверь.

– Я никому. Ничего. Не обязан. Не нравится – призывай местных лоа или где я сейчас. Можешь еще сразу отменить вызов, я пойду домой, а ты ищи демона полиглота, который знает все языки. От шумерского до суахили. Идет? Запомни на будущее. Ты знаешь, кого призвала? Вот и не говори лишнего.

– Не раздражайся. Я сама не американка… – Она скептически обвела коридор взглядом. – Тут надо снимать обувь?

– Если ты мне потом вымоешь пол, то нет. – Усмехаюсь я. – Первое: как тебя зовут? Второе: где я нахожусь? И, наконец, если у тебя есть деньги, то можешь отвести меня в злачное место и обсудить все там, коли тебе лень разуваться.

– Ты слишком наглый. – Она ловит мой взгляд и тяжело вздыхает (притворно, сразу чувствую я). – Я Кристабела-Кристина-третья. Это Аморелло, город на Среднем Западе США. Две тысячи жителей. И, наконец, у меня есть деньги. Запишу их в твой чек. – Чрезвычайно ехидным тоном добавляет она.

– Тогда идем. – Мне приходится снова возиться с дверью и запирать ее с другой стороны, что не менее сложно.

– Почему у тебя не работает звонок?

– Лень менять после прошлого раза.

– Ясно. И тебе совсем все равно, чем придется заниматься?

– Мне не все равно, что я получу за работу. И когда я вернусь домой.

– Логичная позиция, – Улыбнулась какая-то-Кристабелла.

– На логику я не жалуюсь, – уже чисто автоматически ответил я, по старой привычке оставлять за собой последнее слово.

Выходим из подъезда и я оглядываюсь по сторонам, теребя подбородок. Мне ведь здесь…

…работать. В этом Аморелло.

– Знаешь, раньше мне нравилось в этом захолустье. Очень удобно.

– А сейчас? Веди меня к своей забегаловке. Фаст-фуд? – Скривил я недовольную физиономию, оценивая обстановку.

Широкая пыльная улица. Двух- и трехэтажные дома и домишки. В основном – домишки. Видимо, самая окраина. Степь, это видно сразу. Жарко и палит солнце. Жухлая трава на глиноземе или как там эти почвы называются? Как в Крыму короче. Все какое-то коричнево-серое. Вроде и ярко, но тускло. У зданий ближе к концу улицы, у перекрестка, начинаются аккуратные бледные заборчики, крашенные невнятной краской. Захолустье – оно и в Америке захолустье.

– Нет, не фаст-фуд. Вполне приличное место, даже удивительное для этого города… если бы не то, что его основал мой дядя.

– И ты еще будешь ставить это мне в счет? Еду на халяву? – Я искренне удивился. – Или ты типичная американка, платящая даже за отбивную сделанную на праздник тебе же твоей матерью? – Не удержался мой едкий язык.

Кристабелла развернулась, и ее кулак мгновенно оказался около моей скулы. Я моргнул. Она опустила руку.

– Не говори так. Моя кровь не такая старая как ты, но все же я древнее всей этой страны.

– Ты? – Заинтересованно протянул я, потирая резко зачесавшуюся скулу. – И сколько тебе лет?

– Я моложе тебя, естественно. И даже мой род. Но… – Она жестко взглянула мне в глаза. – Мы тоже родственники. Хотя и мой род – младший и дальний.

– Какие знания… элэх-эхэ. – Четко проговорил я.

– Ну да. Для меня это не секрет. И у меня есть чем расплатиться с тобой…

Мои пальцы выхватили из кармана «лаки страйк» и я прикурил, заставляя мысли ворочаться под палящим солнцем. Мне в голову лезли мысли одна не лучше другой, а уровень паранойи начал плавно повышаться, вызывая столь знакомое тянущее ощущение в животе.

– Ты знаешь, кто я? – Резко затягиваясь сигаретой, спросил я чуть дрожащим голосом.

– Тебе описать формулу призыва? Ты ее сам знаешь… – С наслаждением выговорила эта женщина, которую я уже хотел убить прямо сейчас.

– Я говорю про мое, скажем так, основное имя. – Сдерживая приливы своей ярости и страха, процедил я, пытаясь понять: если знает, то зачем я ей нужен? Если же нет, то все гораздо легче.

– Нет. – Качнула она головой. – Я знаю лишь какого ты рода. И еще немного. Кое до чего догадываюсь. Не бойся, ничего сокровенного о тебе я не знаю и вызвала не для того, чтобы тебя подставить. А только сделать свои дела с твоей помощью.

Я тяжело вздохнул:

– Возвращаясь к еде. Где тут эта забегаловка? И там все обсудим по делу, хорошо?

– Ладно, пошли.

Мы снова поползли по дороге погруженные в молчание. Я пытался сообразить, что происходит и нет ли в этом какой-то серьезной подковырки. Так, впрочем, я делаю всегда. Особенно когда никакого двойного дна нет. Но стоит только расслабиться и…

Быстро докуриваю сигарету и швыряю бычок в сторону щелчком большого пальца. Достаю следующую и снова закуриваю:

– И, кстати, где здесь можно достать курево?

– Возьмешь в забегаловке, как ты соизволил ее назвать.

– Спасибо… А сейчас помолчи если что, ладно?

Из кармана джинсов я достаю мобильник и пальцы автоматически набирают заученный номер. Идут длинные гудки. Я часто затягиваюсь, отправляя дым в легкие. Это лично для меня полезно. Сворачиваем на перекрестке направо. Наконец гудки сменяются вопросом: «Алло?».

– Привет, любимая. Времени у меня мало. Я в командировке. Да, именно в такой. Знала? Чувствовала… Понятно. Я в Америке сейчас. В каком-то там Аморелло. И денег только на один разговор. Поговорить можем довольно долго. Ты же знаешь, что он не сразу отрубает даже с гигантским долгом…

Я покосился на внешне безучастную Кристабеллу.

– Солнышко… Все будет в порядке. А ты мне в этом поможешь, угу? Достала? Хорошо… Тогда стандартно, ладно… Риск, вероятности, противник… Подспудные угрозы… – Поправив на носу очки, я быстро оглядываюсь. Улица почти безлюдна. Только редкие люди копошатся за оградками своих домов, и кто-то едет на велосипеде. Кроме нас с Кристабеллой, естественно. И никакой угрозы пока не ощущается.

– Основная угроза? Охх-рр-х… Прямой или перевернутый? Есть и подспудные, да? – Задерживаю взгляд на Кристабелле. – Мужчина или женщина? Мужчина… Двое? Странно получается… А по факту?

Услышав ответ, я взрываюсь хохотом и чуть не роняю наполовину скуренную сигарету.

– Спасибо, дорогая моя… Теперь со мной все точно будет в порядке. Только меня Иерофант напрягает. Надеюсь, это не… Что-то чисто физическое? Хорошо, надеюсь. Больше ничего выжать не можешь? Да, прямо сейчас? А потом мы уже не свяжемся до возвращения, наверное. Ну, и этого хватит. Хотя основная угроза мне не нравится. Не твой расклад! Сама угроза… Ладно, солнышко… Я люблю тебя! Давай, пока. Начну работать. Раньше сядешь – раньше выйдешь… Я люблю тебя… Скучаю. Пока…

Я с сожалением отправил мобильник в карман джинсов, поначалу не заметив, что бычок уже обжигает мне пальцы. С коротким чертыханьем выкидываю его и одновременно откидываю от себя резкий позыв оказаться дома и с женой прямо сейчас. С таким настроем лучше ничего не делать.

Короткие взгляды по сторонам. Уловить насмешливый что ли взгляд Кристабеллы искоса и я уже зол и полон сил побыстрее здесь со всем расквитаться и даже получить от этого удовольствие.

– Поговорил с супругой?

– Да. – Отвечаю коротко.

– А мы уже почти пришли. – Она указала рукой за поворот, и мы сворачиваем за угол.

Я улыбнулся и достал еще одну сигарету из пачки.

– Там ведь можно курить?

– Если там можно купить твое любимое курево, то и курить там, наверное, тоже можно, не находишь?

– Вы таки из Одессы? – Ухмыляюсь.

– Что ты имеешь ввиду? – Подняла бровь моя спутница.

– Русское народное выражение. – Качаю я головой. – Про тех, кто отвечает вопросом на вопрос. И про евреев. – В упор смотрю на нее.

– Мы уже очень давно французы, а не евреи. – Улыбается Кристабелла.

– Но все равно элэх-эхэ. Не так ли?

– Что верно, то верно… – С непонятным выражением смотрит на меня девушка.

Заходим через туго пружинящую дверь под яркой вывеской в неярко освещенный зал в полуподвальном помещении. Окна нетипично для Америки узкие, с затемненными стеклами. Стены нарочито кирпичные и побеленные. Столы дубовые, сразу видно. На многих лак уже давно стерся. Барная стойка, за которой сидит грузный мужик в белом фартуке. Идеально чистом фартуке. Практически – накрахмаленном. Людей там больше никого. И только два столика заняты – за ними сидят какие-то невнятные личности. Я мгновенно оценил заведение, и оно мне понравилось.

– Здесь всегда мало народу. Вообще, дядя держит его в гигантский убыток себе, на свои… сбережения. Поэтому я здесь плачу. Как символ что ли… – Протянула Кристабелла.

– Ясно. А местное население давится в каком-нибудь единственном в городе макдоналдсе или еще какой похожей тошниловке? – Сделал я простой вывод.

– Ты прав. Для них здесь все чужое. Не та атмосфера. Нет конвейера фаст-фуда.

– Ясненько… – И еще раз оглянувшись быстро сел за столик у узкого окна с видом на дверь.

Кристабелла вздохнула и села напротив меня, махнув рукой мужику в фартуке. Я молча придвинул к себе пепельницу и запалил еще одну сигарету, лениво думая о том, что надо бы меньше курить, а то это… паровозный монстр какой-то получаюсь. Хотя привычка-то полезная по сути. Тем временем Кристабелла расшаркивалась с этим своим дядей, пару раз стрельнув глазами на меня. Я продолжал погружаться в клубы табачного дыма и, перегнувшись через столик, попросил только через Кристабеллу, без лишних разговоров, принести мне какую-нибудь хорошую свиную отбивную, жареной картошки с салатом, пол-литра апельсинового сока и три пачки сигарет «получше, но не дамского дерьма, лучше – лаки страйк». Какое счастье что никто из них не стал ничего уточнять и я спокойно снова предался табаку. Мысли плавно появлялись на разных уровнях, разворачивались. Наконец, вместе с потушенным бычком, я сообразил, что молчание затянулось, и постучал пальцем по столешнице, привлекая внимание девушки.

– Так собственно и почему я оказался здесь?

– Интересно, знаешь. – Не в тему начала призывательница. – Я очень рассчитывала что ты окажешься именно живым демоном, воплощенным. А не только что выхваченным из небытия ничего не соображающим. Только не подумала о физических твоих… кхм… возможностях в таком случае.

Меня раздражала такая ее манера разговора, но пришлось кивнуть и откинуться на стуле, ожидая отбивной со всем остальным. Еще раз, уже в потолок я повторил свой вопрос. И дождался внятного ответа (наконец-то!).

– О возможностях я заговорила потому что он и физически хорошо вооружен… Но если ты хочешь все по порядку, то держи.

Она раскрыла сумочку, из которой показалась папка из тоненького пластика, кажется, это называется «файл» – вечно я путаюсь с такими мелкими названиями всякой шелухи. Подкинула на руке и отправила по столу мне.

Автоматически и параноидально вскидываю над папкой руку и понимаю, что угрозы от нее нет. Уже хорошо. Выбиваю из нее скрепленные стиплером листы и раскрываю, ожидая чего-то знакомого. Ощущения подвоха что ли?

Текст был напечатан по-русски. Не слишком мелким, ярким черным шрифтом, удобным для чтения.

«Твой объект (я сразу отметил это «ты»! ) – сильный демон для элэх-эхэ. По твоим меркам, наверное, средней силы. Обстоятельства его воплощения в этот временной период неизвестны (что-то смутило меня в этой формулировке). Существует в нынешнем облике уже где-то около года по наблюдениям. Все время – на территории США. Предполагаются прошлые жизни. Основное имя неизвестно. Пользуется разными именами, вплоть до Джонса и т. п.

Питается эманациями предсмертного страха и ужаса. Особенно – человеческих детей. Естественно, что и смертью разумных существ в ближайшей округе в целом. Видимо, этим обусловлена его основная личина: руководитель разъезжающей цирковой труппы». Я поднял глаза на секунду, чтобы затянуться сигаретой и вновь опустил глаза на текст. Текст неожиданно запрыгал у меня перед глазами и как-то поплыл. Всполохи странных цветов, несуществующих в природе начали кружиться перед моими глазами, и текст слился в слова: «Василий Игоревич Федякин, 31 год, основное место жительство неизвестно… неизвестно… неизвестно…».

Пытаюсь отбросить листы с текстом, но неожиданно это не получается – вся Вселенная наваливается на меня. Стол, кафешка, все вокруг меркнет и расплывается. Только девушка еще держится, хотя ее очертания и потекли. Она наклоняется ко мне. Ее руки расплываются и удлиняются, обхватывая меня за плечи. Ее голос меняется до неузнаваемости, но так ли это – сказать сложно. Уши гудят как после нырка на пятиметровую глубину (был однажды опыт).

– Ты узнал… но… это… не все… помни меня! Помни! Я – не подсказка… Я – и есть Алуайа… Вспомни же меня…

И все вокруг окончательно превращается в сумасшедший водоворот. Только Алуайа (?) просто растворяется в этой круговерти, не сливаясь с ней. Я вскакиваю на ноги, но понимаю что ноги меня не держат. Точнее, они ни на что не опираются. Я падаю в пустоту, а краски окружающего просто схлопываются в меня, всасываясь в мое тело. И в тот миг, когда я оказываюсь один на один со страшными глазами пустоты…

Глава 2

Я рывком вскакиваю из глубокого кресла в своей комнате для приема посетителей. Хотя, мне это только кажется. На самом деле я всего лишь распахиваю глаза и пытаюсь пошевелиться. Язык прилип к небу и из моего рта издается невнятное сипение. Все вокруг расплывается и раскачивается.

– Ярт! Ярт! Вы в порядке? – С удивлением смотрит на меня непонятный мужчина, в виде покачивающегося неоформившегося силуэта.

Где я? Что со мной? Мои мысли взрываются комьями грязной глины под колесами трактора «Беларусь» на крейсерском ходу. В глазах прыгают разноцветные пятна. Я приподнимаю руку, и в нее падает зажженная сигарета, от которой потянуло ощутимым вишневым ароматом. Дрожащей рукой подношу ее к губам, не слишком понимая, откуда она там взялась. Несколько раз промахиваюсь мимо губ, мозоля фильтром щеку и подбородок. Сигарета ломается у меня в пальцах и падает мне на халат.

Мужчина в отутюженном костюме перегибается ко мне и забирает бренные останки сигареты, швыряя их в пепельницу. Подносит к моим губам еще одну и прикуривает. Я судорожно делаю затяжку и прикрываю глаза. Мои мысли устало скачут, и постепенно в моем сознании восстанавливается цепочка событий. Я вспоминаю кто я, где я и зачем. Еще раз проверяю все, не забывая делать короткие и резкие затяжки сигарет своей любимой марки.

Когда окружающий меня мрак перестает покачиваться, я открываю глаза. Снова вижу своего клиента, но уже сидящего в кресле. Человек тревожно глядит на меня, теребя галстук. Медленно поднимаюсь с кресла, роняя пепел в пепельницу и беру с блюдца нож с выгнутым лезвием. Это единственный для меня сейчас надежный способ понять – закончились ли видения. И полосую им по мизинцу.

Капли крови падают на блюдце и начинают шипеть и испаряться, образуя своеобразный узор в воздухе над столиком. Боль привычно пульсирует в пальце. Я облегченно вздыхаю и роняю нож на стол, облизывая тупо покалывающий от пореза палец. Падаю обратно в кресло и лениво затягиваюсь сигаретой.

Мои мысли вновь в норме. Я снова в привычной реальности. Второго витка видений не будет. Проверено неоднократно. Еще раз облизываю палец и молча докуриваю сигарету, заставляя моего клиента ерзать в кресле. Пока я курю – медленно вытаскиваю из кармана халата перьевую ручку. Вспоминаю – заливал ли в нее чернила на днях? Кажется, да… Хватаю первый попавшийся листик из множества, что были разметаны по столу и записываю «Василий Игоревич Федякин, 31 год, основное место жительство неизвестно…».

Кладу ручку поперек бумаги и делаю трущий жест указательным и большим пальцем в направлении Александра. Говорить – пока что совсем нет сил. Он понимает мой знак и быстро открывает кейс, вытягивая из него две пачки купюр.

– Тысяча. Как и договаривались. Информация здесь? – Он указывает на бумагу с каракулями.

Я наконец нахожу силы открыть рот:

– Имя, фамилия, отчество. Возраст. А если вы дадите мне придти в себя – расскажу еще что-то. Пять минут. – И раскуриваю следующую сигарету, уже самостоятельно вытягивая ее из пачки. Не забывая время от времени облизывать палец. Лениво думаю о том факте, что даже в последнем видении я смолил как паровоз. Ну что ж, есть действительно и полезная сторона этой вредной привычки. По крайней мере, в моей профессии. Так сказать, вредное производство.

Курю, оглядывая собственную гостиную. Кальян на столике посередине комнаты. Подушки разбросанные по полу. Картины с большими кошками на стенах. Темно-серые обои. Передо мной столик с необходимыми мелочами. Пара настольных ламп. Одинокий кактус. Три кресла. В одном из них утопаю я. В другом сидит Александр. Третье пустует.

Затушив и эту сигарету об дно пепельницы, смотрю в упор на клиента.

– Знаете. Это было тяжело. Очень. Ваш враг серьезно владеет методами потустороннего. Он не только умеет блокировать информацию о себе, но еще и свое местонахождение, деятельность… Все с ним связанное – закрыто серьезнейшими блоками. Будь я не так щепетилен, и не приходи вы ко мне по столь хорошей рекомендации – я поднял бы цену минимум вдвое. Это не намек, а констатация факта. Вопрос цены уже был закрыт и я получил свою оплату.

Собеседник ждал продолжения.

– Как вы понимаете, мне удалось пробиться. Это – информация о нем, что мне удалось получить. Как видите – довольно полная. Но меня смущает пара моментов… Которые важны уже для вас.

– Слушаю, Ярт. – Наклонил голову собеседник.

– Ваш соперник… враг… изрядно кровожаден. Он не останавливается перед убийствами. И он действительно владеет магическими способностями. Наконец, меня чрезвычайно смущает вот это.

И я подчеркнул ручкой слова «основное место жительство неизвестно…».

– В смысле? Вам не хватило сил понять где он живет? Так это я уже пробью. По своим каналам. – Удивился мой собеседник.

Как же мне тяжело в таком-то состоянии спорить с дураками!

– Нет. Это значит не это, а то, что его основное место нахождения не совпадает с официальным. И оно очень, очень своеобразно, раз в рамках одного видения я его не нашел. Хотя я ушел в глубокий транс, а не просто… Как я сначала вам пытался ответить, пока не понял, что кроме решающего хода ничто не поможет. Говорю же – зря заранее о цене договорились. – И я усмехнулся.

– Хм… То есть – своеобразно?

– Это значит, что он может жить в Антарктиде. Или в бермудском треугольнике. Или в подземельях. – На этом слове меня что-то кольнуло. – Необычно для человека, понимаете?

– Но… мой бизнес касается приземленных вещей и Москвы, а не бермудского треугольника… – Протянул бизнесмен.

– Понимаю. Тем интересней ваш противник. Да и кто сказал, что его в первую очередь интересует ваш бизнес? У такой личности могут быть странные интересы к своей цели.

Клиент взмахнул руками.

– Давайте так. Я заплатил вам. Спасибо. В течение трех дней я попытаюсь пробить эту информацию по своим каналам и решить вопрос так как могу. Если же у меня останутся вопросы или возникнут новые – я вернусь к вам, и мы продолжим разговор с этого места. Деньги у меня будут с собой. Согласны? – Он выжидающе глянул на меня.

– Само собой. И если вернетесь – денег не меньше несите. Это уже видно. – Хмыкнула моя персона.

– За кого вы меня держите? Естественно. Если вновь понадобятся ваши услуги – я знаю о необходимости хорошей оплаты специалисту. – Кивнул Александр и начал подниматься с кресла.

– Ладно. И будете звонить в следующий раз – звоните заранее, если придете. Хотя бы часа за три до того, как захотите консультации, устраивает? Мне надо будет подготовиться.

– Непременно. Прощу прощения за эту, столь быструю встречу. Но моя семья и мой бизнес…

– Понимаю. Что ж, всего хорошего. – Я уже устал от его общества. Мне надо было нормально отдохнуть, может быть что-нибудь написать. Да и поесть. После столь напряженной консультации мой желудок, только очнувшись от транса, начал требовать наполнить себя.

– И вам того же. Успешной практики. – Бизнесмен выговорил это уже на автомате, складывая бумажку с ФИО своего врага и направляясь к двери.

Я встал следом, высвободившись из мягких объятий кресла, и прошел за ним в коридор. Еще раз кивнув друг другу на прощание, он обулся, а я, отдав дань паранойе, выглянул в глазок. На лестничной клетке было пусто. Щелкнул замок и Александр вышел за дверь. Пока он вызывал лифт, я уже закрыл дверь и отправился на кухню.

Зайдя на кухню, я поглубже запахнул халат и открыл окно. Морозное мартовское утро ударило тугой струей воздуха в душную атмосферу кухни. Пока я проделывал эти незамысловатые манипуляции, я понял, что Александр снова придет. Уже в третий раз. Но все по этому же делу. И что ему грозит, кажется, очень серьезная опасность. Однако, я – не богадельня. Это его проблемы. А придет… Ну что ж, деньги мне нужны. Мой основной способ заработка все же.

Как всегда после сеанса по мне прокатывались волны лени, и большого труда стоило сделать себя чашку растворимого кофе и пару бутербродов с сыром и ветчиной. Подумав, я добавил на них хрена и горчицы. Подумав еще, держась за дверцу открытого холодильника, я полил их еще и майонезом. Состояние лености, смешанной со ступором так просто никогда не отпускает. Потянувшись на полку, я стащил с нее початую пачку неплохих сигарилл. Курево у меня было разбросано по всей квартиры, причем разнообразнейшего качества и цены. Где-то валялась даже «Прима» и «СССР». Кажется, на коробке сигар, подаренных мне одним знакомых на день рождения.

Кинув бутерброды на тарелку, я взял ее и кофе с собой и, не забыв пару сигарет, прошел через свою спальню-кабинет-библиотеку на балкон. Привычно отметив мерцание в воздухе защитной паутины, я быстренько оценил на глазок ее состояние и пришел к выводу, что никто за время сеанса на нее не покушался. И то хорошо. Всегда бы так.

Открыв защелку, я вышел на балкон, не забыв подцепить ногами теплые тапки. Поставил на подоконник все, что взял с собой, закрыл балконную дверь и приоткрыл окно, поплотнее запахнув халат и завязав пояс – страх простудиться не оставляет меня никогда, особенно в начале весны. Следующим шагом было щелканье колесиком зажигалки и привычное захлопывание ее крышки взмахом руки. Поискав пепельницу взглядом, мне удалось ее найти и придвинуть ее к себе. На этом силы оставили меня окончательно и я развалился на стуле, установленном на балконе давным-давно, глядя на заоконный пейзаж.

Над кофе начал подниматься пар. Потягивая кофе и сигаретку, я рассматривал высящиеся вдали сталинские высотки и останкинскую башню. Утро только завершалось, было часов одиннадцать. Для меня – так вообще дикая рань. Встать меня заставил только приход столь важного по денежной массе клиента.

Стряхивая пепел в пепельницу, я жевал бутерброд, постепенно оживляясь. Мои мысли приобрели более связный вид, и я задумался об Александре. Откуда что в людях берется? Ведь казалось бы – обычный бизнесмен, занимающийся своими обычными делами. Всеми этими бухгалтериями, оффшорами, проводками и прочими вещами от которых я и моя сфера деятельности бесконечно далеки. Вряд ли когда-либо верил в потустороннее.

Но однажды ему понадобилось узнать, надежен ли его партнер. И мой знакомый, с которым меня связывал в свое время ряд общих дел, посоветовал обратиться к специалисту. Он позвонил мне, скорее из уважения к своему коллеге, нежели от большой веры во что-либо. Заинтересовался доступной ценой. И приехал. Конечно, сначала он спросил ряд вопросов, ответ на которые ему были не нужны. Проверил. Хотя вряд ли в этом бы признался. А затем поинтересовался рядом деловых партнеров и вопросов ближайшего будущего. Получил ответы, заплатил, уехал. Обычный клиент, которых много проходило через мою гостиную.

Когда же он связался со мной второй раз, я подумал сначала что он опять собирается узнать о будущем своей фирмы. Только вот смутили меня два фактора: раннее время звонка: в восемь утра – это как-то слишком уж. И то, что я смутно помнил в своих раскладах на его будущее какой-то негативный момент, который не стал ему озвучивать, так как он не касался вопросов, за ответы на которые он мне заплатил. Да и расплывчато все было, честно признаться.

Я кинул бычок в пепельницу и, допив кофе, отставил чашку. На сегодня у меня не намечалось клиентов, поэтому я согласился его принять. К тому же, наличности у меня оставалось уже маловато. Мне пришлось снова посетить свой университет и отчитать там спецкурс. Формально числясь в преподавательском штате, необходимо иногда исполнять прямые обязанности. Но естественно за это мне ничего не заплатили. Расчеты через нашу бухгалтерию проходят не слишком быстро, да и сколько там могут заплатить? Сущие гроши. Преподавательских часов мало и все такое. И потому за эту неделю я никого не принимал. Хотя обычно в неделю меня посещает два-три клиента.

Я прикурил следующую сигарету, дожевывая второй бутерброд. Можно было бы бросить и университет, но быть официально безработным мне не очень хочется. К тому же, это очередная гарантия, которые я, со своей паранойей, очень люблю – если что, например, завтра у нас будет объявлена смертная казнь за занятия магией – без куска хлеба я не останусь. Просто выбью полноценные курсы и буду жить на мизерную, но ставку преподавателя. А это уже нормально, пока вновь не откроется что-то интересненькое.

Однако, все же Александр. Когда он приехал ко мне во второй раз и объяснил свою проблему, я быстро сообразил, что мои советы и рекомендации оказались верными настолько, что этот человек убедился в моих возможностях. И когда у него возник трудноразрешимый вопрос, он приехал ко мне, да и не забыв крупную сумму наличными. Вопрос же его действительно оказался не прост как с обычной, так и с другой стороны. Я ожидал чего-либо связанного с работой и деловыми партнерами, но не с тем, что услышал. Самым интересным было то, что мои карты не смогли пробиться к сути дела. Там стояли слишком мощные блоки. Даже присутствие песка и камней не помогли. А накачать карты под завязку я, во-первых, не успевал – время сеанса было ограничен, клиент об этом сказал сразу, а во-вторых, я опасался это делать. Вдруг там окажутся слишком хитрые ловушки и карты пострадают от этого? А потом лечи их неделю. Нет, пришлось пойти другим путем. Когда не помогло и прямое считывание информации из пространства, мне пришлось прибегнуть к видению. Что я очень не люблю по определенным причинам. Вполне понятным, потому что…

Я упал на ребро открытого балконного окна. Изо рта, кувыркаясь в воздухе, падала на землю сигарета, но я не обратил на это внимание. В глазах было темно, хотя они были распахнуты. Руки судорожно цеплялись за раму. А сердце горело. В него вошел стальной клинок. Холод начал расплываться по всему телу от груди практически мгновенно.

– Нет… Не пойдет! – оседая на раму все больше проворчал я сам себе языком.

И оторвал руки от рамы, пытаясь устоять на ногах. Выкрикнул несколько слов. Одну фразу на древнейшем языке. Точнее, выкрикнул ее про себя. Вслух прозвучал только тихий шепот. Но этого хватило.

Мои руки сами схватили лезвие, сидевшее в мое сердце и медленно, тяжело, с пульсирующей в ране болью вытащили его из груди. В моих руках блеснул на солнце великолепный, чудовищный, редчайшей работы энергетический клинок черного цвета с выгравированными рунами. Он был такой мощности, что я видел его глазами. В смысле – практически обычным зрением.

И отшвырнул за окно, не в силах держать. Больно-то как. Кладу подбородок на раму и ловлю воздух открытым ртом, приходя в себя. Ни одной мысли в голове нет вообще, в принципе. За окном летают вороны.

Может сесть на стул? Нет… Я не оторвусь от рамы. Пока. Скашиваю глаза вниз, на улицу, на то место, куда упало лезвие и абсолютно равнодушно созерцаю сцену, разворачивающуюся на моих слезящихся глазах: визг тормозов, крик, удар.

Лениво пытаюсь понять, что происходить и как сработал клинок. А ну да. Мужик в неплохом костюмчике идет по улице. Иномарку заносит на гололеде… видимо. Она выскакивает на асфальт и мужика кидает головой в стену. Сейчас он сползает по стене дома, оставляя кровавый след. Из иномарки высовывается офигевшая голова. Прямо под уже сползшим под стену мужчиной в костюме на миг отчетливо (для меня) вспыхивает упавший на землю клинок, просвечивая тело мужика насквозь, и навсегда исчезает из реальности.

Больше не обращаю внимания на происходящее. Мне пока слишком тяжело воспринимать много информации сразу. Падаю на стул, дрожащими пальцами вытаскиваю еще одну сигарету из заначки, валяющейся на подоконнике, и судорожно закуриваю.

Минут пять сосредоточено курю, не обращая внимания на окружающее меня пространство. И только когда где-то в мозгу у меня тихонько щелкнуло – «ты в порядке» – я выкинул бычок за окно и устало улыбнулся, потянувшись. И закрываю окно, ведь стало как-то холодновато.

Плетусь на кухню, размышляя о том, что Александр теперь точно позвонит. И приедет. И я – займусь этим делом. Потому что это вызов. Но пока – надо достать пиццу из морозилки и поставить ее в микроволновку. Иначе я помру, однако теперь от голода, а не враждебных, как это называют псевдомаги, инвольтаций.

По пути на кухню, мне удалось отыскать в завалах хлама мобильник и, задумчиво подкинув его в руке, я набрал номер:

– Костя? Не отвлекаю? Хорошо… – Одной рукой вытаскиваю из морозильной камеры пиццу, закатанную в полиэтилен. – Тут с одним из клиентов проблемка наклюнулась…

Отрезаю ножницами пленку и с хрустом сдираю ее с замороженной тушки пиццы.

– Нет. Не он сам, я знаю, что это был бы не твой профиль и звонить пришлось бы нашему дорогому шефу «СБ», – Ухмыляюсь я в трубку. – Дело походу проклевывается необычное. Не хочу тратить деньги и нервы товарища майора, слушающего нас, поэтому приезжай-ка сегодня вечерком. Заодно коньячка выпьем, как ты любишь, с лимончиком. Нет, она в командировке.

Хлопаю дверцей, отправляя тело пиццы в микроволновый ад и ставя таймер ее отнюдь не вечных мучений.

– Вот и ладненько. Жду. А Лехе я позвоню попозже, когда с тобой обмозгуем. Еще, что называется, слишком рано. Нет, надеюсь, слишком поздно не будет! – Плескаю себе в чашку холодного чаю. – Ну, жду. Пока.

Кидаю мобильник на стол и, прихлебывая красный чай, думаю. Удар такой силы и так хорошо оформленный – однозначен. Он несет практически мгновенную смерть получателю такого подарочка. Есть при том одна единственная неувязка. Удар такой силы и филигранной точности по адресату, который к тому же, всего лишь затронул какие-то нити защиты – вещь чрезвычайно сложная. И осуществить ее в нашей столице могут немногие. Я знаю только пять отдельных личностей и один десяток сект и организаций, способных на такое. Трое из этих людей либо мои друзья, либо нейтральны. Двое – слишком заняты своими делами, или не решились бы пойти на такое.

Резкий звонок выбивает меня из плавного течения мыслей. Вздрагиваю и выключаю микроволновую печь. Все никак не могу привыкнуть к ее сигналу, хотя сколько уже она у меня стоит. Вытаскиваю пиццу и готовлюсь к еде, возвращаясь к предмету своих размышлений.

Если брать секты и организации, то две из них слишком высокого полета, чтобы трогать меня и моих знакомых. Еще две в нормальных со мной отношениях. Четыре… Да, с четырьмя… Мои и наши интересы не пересекаются. Оставшиеся две. Их работа?

Откусывая кусок и сбрасывая с бороды кусочки сыра, задумчиво жую, прикидывая шансы. Взять что ли карты? Но почему я уверен, что это и не Черный Круг и не Белый Дракон? Конечно, мы их практически не знаем, и они могли на нас выйти и зачем-то ударить, вот так вот, сразу, на смерть. Не уверен. Могли бы, они сумасшедшие, правда…

Нет, сначала доесть пиццу, а потом за картами. Надо насытить недовольно свернувшийся желудок биомассой. К тому же – вкусной. Люблю итальянскую кухню. Люблю и все тут. Хотя и поганые полуфабрикаты. Попивая чай, снимаю с полки у кухонного дивана один из ножей. Вынимаю его из ножен и гляжу на вороненую сталь с мало кому заметным блеском. Кажется, это он был у меня в видении, только в другой форме. Что ж, Тени бывают разные. Они все – только отблески реального узора. Минимальные и иногда даже отрицательные вероятности.

Определившись, убираю нож обратно и включаю радио, расправляясь уже с большей частью пиццы. Новости хлынули заунывным голосом диктора. Очередные обострения, переговоры, теракты и прочая рутина дня прошла потоком сквозь пространство кухни. Внимательно выслушав все, выключая радио, когда дошло до прогноза погоды – все равно никуда идти я не собирался сегодня. И, умяв остатки блюда, отправился в спальню, за картами.

Щелкнул замок и я в святая святых своей квартиры – спальне. Здесь все, что важно и здесь я сплю. Еще раз, уже внимательно, проверяю нити незримой защиты. Все целое, никаких посторонних воздействий. Что ж, хорошо.

Вынимаю из шкафа карты и немного песка. Сажусь за столик, расфокусировав зрение и фокусируя его вновь, но уже иначе. Карты немного светятся, а песок в коробке – переливается искрами. Пора.

Загребаю ладонью песок и, прошептав пару фраз, сдуваю его с ладони. Теперь я, точнее карты, будут незаметны для тех, кого они просматривают. Начинаю расклад. Нет, сразу видно – это не Черный Круг. Так… Дурак… Перевернутый Иерофант… Пятерка мечей… Нет, и не Белый Дракон. Ответы мгновенные и четкие. Никаких сомнений и ложных следов не чувствуются. Тут уверены и я и карты.

Тогда кто же это? Тот кто устраивает проблемы моему клиенту и мне?

Пока не буду гадать, в прямом и переносном смысле, а уберу карты и дождусь Костю, коротая время за просмотром пары новых фильмов. Все равно на подготовку нового удара такой силы нужно длительное время даже для профессионалов. К тому же, они должны еще и удивиться, почему я еще жив. Очень мало живых существ в столице, могущих отразить атаку такой мощности.

Мобильник взорвался на кухне трелью. Я поднимаюсь и трусцой отправляюсь на кухню, поднимая телефон:

– Алло? – Неприятно врезаюсь в косяк и шиплю пару обычных чертыханий – Это я не тебе. Привет, дорогая. Нет, у меня все нормально. А что? Ощущение? Представляю. Расскажу тебе все как приедешь. Если будет серьезно – не пожалею роуминга. Но пока – все под контролем. Правда-правда. Честно-честно. Ага. Ем. Вот, пиццу только что. Серьезно. В холодильнике еда есть. Сегодня Костя зайдет. По делу. Хорошо. Я тоже тебя люблю! Давай, пока. Целую.

Кладя мобильный на стол, еще раз усмехаюсь сегодняшней Тени. Обратное отражение действительности сработало, хоть и искаженное. Это моя жена в командировке. И отправилась самолетом. И командировка почти обычная. По нашему все равно ведь профилю.

Добравшись до гостиной, включаю компьютер и запускаю один из фильмов, который я хотел сегодня посмотреть.

День прошел практически незаметно. Я успел посмотреть два фильма, убить еще пять сигарет, выпить три чашки кофе и одну чая. Съесть полкоробки конфет и кусочек нарезки, кажется буженины, с хлебом.

Звонок в дверь раздался посреди комнаты, уже погруженной в полумрак. Маска на стене усмехнулась голубоватым сиянием. Я поднялся на ноги и, поставив компьютер на ждущий режим, отправился к двери, по пути пытаясь отыскать свои тапки. Они нашлись перед самой дверью. Глянув в глазок, я узнал Костю. Сразу изменил зрение (голова немного отдалась болью – слишком резкий переход) и проверил еще раз. Я ведь уже говорил, что я параноик? Это был действительно Константин, а не некто враждебный под личиной. Вернув режим зрения в обычное состояние, я распахнул дверь.

– Ярт! Сколько лет!

– Костя, проходи, не задерживайся. Ну, пожалуй, неделю. Или две. Действительно долго не виделись…

Посторонившись, пропускаю его в прихожую и, окинув взглядом лестничную площадку, захлопываю дверь, внимательно проверяя замок и щеколду.

– Как ты, Кость?

– Да в порядке все, – Одевая гостевые тапки, и снимая пальто, отвечает он. – Только финансы надо поправить. В моем, так сказать, отделе фирмы нашей застой уже недельный. Баланс на плаву, а вот потратиться… Думаю, пошевелить одного товарища, он должен дать толчок. Сергея, понимаешь? Заодно и твое направление еще больше расшевелит.

– Понимаю. Только вот эти шевеления… Обсудим за столом, хорошо?

– Что-то серьезное, Ярт? – Хмурится коллега, проведя ладонью по своей отросшей щетине.

– Только за столом. Не хочу до этого о грустном, так сказать. Но, возможно, нам придется еще напрячь Алексея. И не его одного.

– Договорились. За ужином. А пока… – Он полез в свой пакет. – Нарезка, багет, конфеты, коньяк и лимонный и мятный табак к кальяну. Сойдет?

– Шутишь? То что нужно. – Улыбаюсь я, включая свет на кухне и проходя с Костей за стол. – Где табак-то брал? В моей любимой палатке, у метро? Или у себя?

– Здесь, здесь. Чтобы скидку для тебя сделали.

– Прекрасно. Раскурим для начала мятного. Поставь чайник, пожалуйста.

– Ладно. Ну, рассказывай, Ярт.

– Ну, моя в командировке. Ты в курсе, я ж тебе звонил на днях. С делами… Все было прекрасно до сегодняшнего дня, конкретно – где-то до полудня. Кстати, я неплохо наварился этим утром. На косарь иностранных тугриков. Ну и до того по стандартной таксе за неделю столько отбил.

– Нормально, хорошая неделя. – Сделал он вывод, зажигая газ под чайником. – Отдыхал хоть?

– Конечно. За компом сидел. Ну и кальян с книгами, самом собой. Новый цикл Чесноченко читать начал. Точнее, книжка пока всего одна, но как всегда – ту би континьенд, сам понимаешь.

– Да, он этим в последние годы явно страдает. И как?

– Неплохо. Опять про космос. Когда он уже наконец снова к магам всяким вернется, как думаешь?

– Не знаю. Я вот тут Ферзева перечитываю. Воровской цикл. Все же добротное фэнтези. Трилогия очень выдержанная, ты мне ее еще посоветовал в свое время, если помнишь.

– А то как же. – Отпиливаю ломти багета и укладываю на них полоски нарезки. – А что от Сергея слышно, кстати? Охмурил он свою любовь наконец-то? Или новую уже нашел?

– Не поверишь, Ярт! Он опять сел в лужу. С мужественным лицом, как умеет, но не в этом весь цимес! – Засмеялся Костя.

– А в чем? – Догадываясь до ответа усмехнулся я.

– В результате он нашел себе другую, и гораздо лучше. – Закончил фразу после трагической паузы коллега.

– Мдась. Бывает. И как, на свадьбу еще не зовет?

– Ну не настолько же быстро! – Ответил Константин, снимая с плиты чайник и разливая чай по кружкам.

– И то верно. Иначе б уже позвонил. – Обильно поливаю свою часть бутербродов майонезом.

– Ага. А вообще он уже хорошую базу клиентуры составил и подходов. Все что нужно – в комплекте. Просто пальчики оближешь. Обещал ее завтра всем разослать. Я ее вчера мельком глаза у него видел. Такая прелесть. Даже Леха с Колей с ума от радости посходят. – Костя открыл бутылку коньяка и распаковал конфеты.

– Верю. Это у него не отнять. – Высыпаю все конфеты в вазочку и достаю стопки, в которые друг разливает коньяк.

– Ну, будем! – Поднимаю стаканчик.

– Будем! – Отвечает Константин.

Глава 3

Поднялся я только утром. Константин уехал еще часа в два ночи, взяв такси. Как обычно я предлагал ему остаться до утра и как обычно он отказался, сославшись на то, что дома ночевать лучше: «сам понимаешь, если что, то все сразу есть, и телефон и компьютер и обстановка». Голова была чистой и совсем не мутной, так как кроме трех стопок коньяка я ничего не выпил. Объяснив ему суть дела и свои предчувствия я получил именно ту реакцию что и ждал «фигово, но прорваться можно» и «нужна будет помощь по нашей системе взаиморасчетов – звони, но мне кажется это все же к Сергею. Или Алексею». Собственно, я и сам так считал. Теперь надо было включить мобильник и позавтракать. За окном опять морозило, я это заметил из-за приоткрытой балконной двери и зябко повел плечами.

Пока я готовил себе какой-то завтрак, щелкаю кнопкой на пульте и по кухне разлились раскаты безудержного рейва. Так проще начать думать. Во-первых, стоит ли уже сейчас звонить кому-нибудь из своей конторы? Или пока не надо? Скорее – не надо, лучше уже с точной информацией. Это раз. Дальше, стоит ли сходить в магазин и закупаться продуктами? Судя по холодильнику – да, поэтому надо записать.

Оторвавшись от сковородки, с начинающей шипеть яичницей, я черканул «магазин – еда!!!» в записной книжке, валяющейся на столе.

Дальше. Еще раз подумать. Стоит ли браться за дело, когда мне наконец позвонит Александр? Или все же отступить? Паранойя мешалась с оскорбленной гордыней и гордыня победила. За дело я возьмусь. Не люблю когда кто-то хочет меня убить с помощью магии. Это возмущает меня до самых мрачных глубин своей личности.

Снимая с плиты сковороду с глазуньей, я решил, что стоит еще устроить проверку имеющихся у меня артефактов и отобрать подходящие для защиты и вампиризма. Меня заранее не покидало ощущение, что энергии должно понадобиться много. Даже очень.

И почему она опять пригорела к сковороде, а? Неужели я так сильно задумался? О чем там, кстати, я задумался? Ах, да. Мне вскорости снова должен позвонить этот бизнесмен Александр. Разглядываю яичницу и тяжело вздыхаю. Никогда не поздно отступить. Можно сделать вид что испугался, что проиграл. Оно мне надо, вступать в схватку с противником, возможности которого я пока не представляю? Или все же, все же… Все же.

На этот вызов я отвечу. Да и деньги. Деньги мне явно предложат немалые. А пока надо позвонить в ВУЗ. Ближайший день явно будет проходить без происшествий, судя по всему. Примерно как в ситуации с ураганом, когда он уже близко, но наоборот наступает полный штиль в ожидании первых порывов ветра. Значит, надо доесть слегка пригоревшую яичницу, позвонить, что приду на факультатив. Отчитаю второму курсу про Киевскую Русь. Хех. Приходится читать так, как утверждено программой. Теория, которой я придерживаюсь и по которой я защитился, видите ли, их не устраивает для преподавания. Малоизученная тема, ага. Просто консерваторов много. Ну и не жалко. Какая разница за что получать деньги? К докторской и собственной научной школе я все равно не стремлюсь. У меня совсем другой профиль.

Улыбка выползла мне на лицо, через тонко поджатые губы. Получился какой-то оскал. Нет, со стороны я, конечно, себя не видел. Но я видел неоднократно в зеркале как это выглядит. Когда сквозь с трудом сдерживаемое недовольство и раздражение я пытаюсь улыбаться.

Доев несчастное блюдо, нащупал под столом потерянные было тапки и прошелся по холодному кафельному полу к раковине, занявшись самым отвратительным бытовым занятием – мытьем посуды. Параллельно размышляю о том, что надо бы отыскать конспект лекций. А то о чем я буду читать? Со своей своеобычной рассеянностью я, само собой, забыл о чем читал факультатив на той неделе. Мы добрались до Ярополка или еще нет? Если нет – то сегодня я позволю себе немного отойти от стандартной программы и «в качестве гипотезы» приведу ряд мнений о его внешней политике. Среди них скажу и про свое мнение. Естественно, сославшись на уже упоминавшего эту тему, хоть и немного под другим ракурсом одного из докторов семидесятых годов.

Внезапно мой взгляд упал на часы и я чуть не подпрыгнул, негромко выругавшись. Уже сколько времени, а? Опять я закопался! Выключив кран и кинув посуду на сушку я начал искать свой мобильник, на что ушло еще пара минут поисков и сдавленных ругательств.

Уже из комнаты, пребывая в следующей стадии своего квеста: «соберись из дома в институт», я дозвонился до Фоминой и вежливо уточнил во сколько у меня сегодня лекция. И что да, в этот раз я приду, никаких конференций и командировок у меня нет на сей день. И нет, в последний момент это не изменится. И да, я не буду опаздывать на половину пары, заставляя сходить с ума деканат – куда девать галдящую толпу студентов, оставшихся без преподавателя.

Когда я положил трубку и уже громко вслух сказал все что я думаю об этом вашем деканате, на моих ногах уже были ботинки и оставалось только лишь застегнуть куртку. Подмигнув маске, что было давней традицией при выходе из квартиры, вышедшей когда-то давно из какой-то шутки, я занес ногу чтобы покинуть помещение. Как в кармане затрещал счетчиком Гейгера телефон.

Ну кого там принесло? На экране высветилась фамилия «Фомина».

– Да? – Елейным голосом интересуюсь.

– Забыла тебе сказать. Раз уж ты сегодня будешь в институте. Задержись после пары. Будет заседание кафедры. – Как обычно сухим, чуть доброжелательным голосом проинформировала меня завкафедры.

– На тему? – Вздох.

– За что я тебя держу у нас вообще, если ты таких вещей не знаешь? – Моментально раздался в трубке ответ.

«Точно из Одессы. Все из Одессы, кого я знаю, честно!».

– Ах, да, вспомнил! Извиняюсь! Так, я уже подхожу к машине, до свидания. – Нажимаю клавишу отбоя и ругаюсь в полный голос, вызывая лифт.

Черт! Забыл конспект на тумбочке! Возвращаться или уже нет времени? Смотрю на часы. Опаздываю. Значит, придется без конспекта. Узнаю у самих студентов о чем я им парил на прошлом факультативе. Вообще-то меня почти никто не слушает – факультатив это ведь так, всего лишь зачет, да и то не слишком важный. Однако пара человек все же записывают и кое-чем интересуются.

За такими мыслями я уже оказался во дворе и запрыгивал в припаркованную машину. Честно говоря ненавижу я их. Автомобили как таковые. Они вызывают у меня редкостное отвращение. Что вы на меня так смотрите? Да, я мужского пола. Но у меня отличное обоняние и автомобильная вонь просто убивает меня. Смешанный запах бензина, пластика и металла в небольшом замкнутом помещении. А если еще кто-то в своей тачке еще и освежителем воздуха пользуется… Это полный кошмар. Химическая нотка аромата окончательно взрывает мой нос, заставляя сгибаться в сдавливании позывов к тошноте.

Но с учетом того, что на метро я опоздаю минимум на двадцать минут – будем надеяться на то, что ехать тут недалеко. И я совсем не позеленею по дороге. И заодно – не вмажусь в какую-нибудь пробку. И в результате вся попытка выгадать двадцать минут ценой своего обоняния – окажется напрасной.

Завожусь и медленно отъезжаю, пытаясь встроиться в довольно слабый поток машин на улице. Сердце бешено колотится – из-за своей нелюбви к автомобилям, вызванной обостренным обонянием, для моего сознания все связанное с ездой на этих железных монстрах является априори опасным и вызывает острые приступы паранойи. Мало ли – подрежут еще, не справлюсь с управлением. Пусть и на скорости в тридцать километров. Вот еду я спокойно себе, не торопясь, медленно. Чего мне сигналить и обгонять? Ну торопись, торопись. Когда у меня совсем плохое настроение и при этом энергии под завязку – я ведь могу и вслед нехорошую штучку отправить. Которая так, слегка, испоганит тебе. Да, тебе, который на красной тачке, вероятности. И вмажешься милок в какой-нибудь столб через пару дней. Сам не помрешь, так машину исцарапаешь в конец.

Прикинув свой запас энергии я отказался от этой идеи. К тому же, мне ее на днях может много понадобиться. Отвлекаю себя мыслями о будущих трудностях, автоматически крутя баранку. Ну вот, красный. Чуть приоткрываю стекло и, пользуясь тем, что мои глаза не впиваются в дорогу ища опасности, прикуриваю сигарету, глубоко затягиваясь. Что? Свет уже желтый? Крепче вцепляясь в руль, даю газу и еду дальше. Вроде бы даже не опаздываю.

И действительно, сигарета не успела еще истощиться до бычка, как я въезжал в двор института, думая куда бы аккуратно поставить этот свой агрегат на четырех колесах. Во дворе, как всегда, было полно студентов. Морщусь от брезгливости: как обычно. Галдят, шумят, пьют из-под полы пивко и коктейли. Учились бы лучше. И слушали. То, что я иногда вам читаю. Ну и не только я. Вот для некоторых становится сюрпризом, что на таком «неважном» зачете как факультатив можно отправиться на комиссию. Пусть это приносит проблемы в основном как раз мне.

Припарковавшись около оградки, почти у входа, вылезаю из машины и несколько раз дергаю дверцу – точно ли закрыта? Точно. Щелчком выкидываю бычок, начавший обжигать мне пальцы и прикуриваю следующую на автомате. Потом бросаю взгляд на часы и вновь чертыхаюсь. Да что за день такой? Пара уже начинается! Обиженно на весь свет делаю несколько быстрых и глубоких затяжек и отшвыривая сигарету в урну, заношусь в здание, обгоняя стайку каких-то девчонок.

На входе сидели охранники, которые прицепились к какому-то ботанику (надо же, ботаники еще существуют!) и пользуясь природной слабостью сего вымирающего вида упорно его шмонали за то, что у него было студенческого билета. Абсолютно не обращая внимания на каких-то личностей в кепочках и одновременно косухах, которые спокойно ходили туда-обратно.

Подхожу к ботанику и кладу руку ему на плечо:

– Пропустите этого студента. Он опаздывает на пару. Я его знаю – веду у него.

Оба вскидывают голову и один начинает комедию:

– Без студенческих нельзя.

– Административный кодекс давно читал? Как на работу в ЧОП устроился, не зная законодательства, а? Надо вновь поставить вопрос на заседании кафедры о работе охраны на нашем факультете… – Начинаю я злиться уже откровенно, выплескивая на данного типа, явно новенького, свое сегодняшнее раздражение.

Тот начал приподниматься, чтобы высказать мне что-то в лицо. Да, такие они, простые деревенские парни, любящие издеваться над ботаниками. Но второй хватает его за рукав и начинает что-то негромко говорить на ухо, одновременно покосившись на меня и прошипев:

– Проходите оба, конечно же.

– Спасибо. – Киваю я, причем даже без издевки. У меня действительно почти всегда играет врожденная вежливость. Без шуток.

Ботаник стрелой проносится к лестнице, успев мне благодарно кивнуть и также сказать сие сакраментальное слово: «спасибо». И, кстати, я соврал, само собой. Я его первый раз вижу. Судя по всему он с третьего потока, а я у них не веду. Усмехаясь, я сам направляюсь к лестнице, поднимаясь на второй этаж.

И застываю столбом. А какая аудитория? Кажется… К черту «кажется»! Надо плестись в деканат и узнавать какую дали аудиторию. В расписаниях они никогда не прописывают аудиторию факультативов. К тому же, как обычно, сумасбродный деканат всегда тасует аудитории в последний момент как я – колоду карт. Соответственно, если бы там даже висел номер, все равно пришлось бы узнавать. С тяжелым вздохом, плетусь на третий этаж и бочком просачиваюсь в помещение, протискиваясь мимо толпы студентов.

– Что тебе? – Поднимает на меня глаза секретарша.

– В какой аудитории у меня факультатив сегодня? Второй курс. Второй поток.

Та подвигает ко мне журнал и молча тыкает в него пальцем. Мол ищи сам. Ищу. Ненавижу сии порядки. Но что с этим можно сделать? Это какое-то проклятие любых присутственных мест, честное слово.

Ага. Нашел. Так и думал – только зря сюда поднимался. На целый этаж. И еще раз взглянув на часы, плюнул на преподавательскую гордость и стремглав скатился на второй этаж к аудитории. Через полминуты должна начаться лекция и я даже не опоздаю. Перед самым кабинетом я заметил жиденькую группку знакомых студенческих физиономий и резко замедлился, пытаясь степенно зайти в аудиторию. Надо мной не смеялись. Меня тихо ненавидели. Но если бы не неавидели – смеялись бы. Одно из двух. Моя гордость, а вслед за ней и я – выбрали первое. Не могу я, почему-то быть нормальным таким и простым обычным молодым преподом.

Найдя глазами кафедру я поставил ее на стол и кинул куртку на стул. Молча уставился на студентов, ожидая пока они соизволят подняться передо мной. Сам всегда, пока таковым был, ненавидел подниматься перед преподом. Но теперь постоянно этого требовал. Это еще один маленький способ добиться хоть подобия дисциплины.

Поднимаются.

– А дверь закрыть? – Улыбаюсь я. Закрывают. – Теперь здравствуйте. Садитесь.

Вот об этом можно было и не говорить – они и так мешками с удовольствием опустились за парты.

– Кто мне может сказать что мы проходили в прошлый раз? – С небольшой усмешкой спрашиваю я, как бы проверяя их. На самом деле, мне это было нужно, чтобы узнать, а что мне им читать сейчас.

– Треугольник Святослава Игоревича. – Негромко ответила одна из девушек. Из той парочки, что учатся. Или хотя бы заучивают.

– Отлично. Значит, сегодня мы переходим от загадки его убийства к Ярополку.

Лекция началась. Политика импровизирования удалась как и обычно, когда мне надо импровизировать. Язык у меня вполне подвешен, если это очень надо. Причем сегодня явно лучше чем обычно. Слушали многие. И даже с интересом. К тому же, сегодня я шутил больше обычного, чуть ли не рассказывая анекдоты по ходу действия.

Я так увлекся, что при завершении пары чуть было не ушел домой, вовремя сообразив, что меня ждут на заседании кафедры. На которых я очень редкий гость. Потому что под любыми возможными предлогами уклоняюсь от организационной и, так сказать, научной жизни нашей кафедры. Постоянно выдумываю разнообразные причины. О большинстве из которых мгновенно забываю и иногда посему оказываюсь в неудобных ситуациях. Ведь могут спросить. Я же уже и не помню, что придумывал. К тому же, иногда как обухом по голове начинают названивать и требовать какие-то планы и еще что-то, о чем я почти не имею представления из-за столь наплевательской политики по отношению к родному ВУЗу.

Подступая к кафедре я вдруг ощутил какое-то странное покалывание в районе сердца. И мой желудок начал стягиваться в тугой узел явно морской завязки. Предупреждающие ощущения заставили меня остановиться и беспардонно прислониться спиной к холодной стене. Перед глазами начало стремительно темнеть. Что-то зашумело в голове. Пятна разнообразной окраски вихрем пронеслись вокруг. Я с усилием поднял кисть руки к глазам и понял что почти ее не вижу. Только ощущаю холодную культю. Видение? Опасность? Атака?

Вспышка пламени ослепила меня и унесла на мгновение в черноту в которой я разглядел только маленькую девочку, лет десяти, которая висела на цепи в темном помещении. И резко отстранился, выныривая, уходя, убегая. Но поздно – передо мной уже стояло два голема, тянущих ко мне мерзкие склизские лапы. Удар пальцами в ближайшего. В его якобы глиняной плоти (я прекрасно понимал, что это лишь энергетическое видение) остались несколько оплавленных дыр, которые стремительно разрастались. Еще удар. На концах пальцев появились как будто бы стальные черные когти, больше напоминающие лезвия стилета и голем кувыркнулся назад, распадаясь на части. Второй был уже у меня за спиной, занося лапу. Резко оборачиваюсь, периферийным зрениям вновь видя прикованную девочку и бью когтями наотмашь по занесенной лапе довольно медлительной твари. Конечность голема отделяется от остальной слизистой и белесой плоти и падает на неопределенный пол.

Я чувствую что мое тело, бешено тратящее сейчас энергию, оседает по стене коридора на пол. Но не могу вырваться, пока не найду выход. А значит… Голем пошатывается и вдруг взрывается сам. Я еле успеваю закрыться левой рукой. Кольцо на пальце наливается тяжелым огнем, однако магическая шрапнель проходит мимо цели. Ощущаю на затылке взгляд и резко разворачиваюсь, понимая что надо успеть вырваться из иного бытия до того, как мое тело не рухнет с кризом. Ведь я совсем не был подготовлен к такому. На меня смотрит та самая девчушка. Во все свои зеленоватые глаза. Она меня видит! Хотя и явно присутствует в обычной реальности, где бы она сейчас ни была.

Только начинает проступать удивление… Мои ноги что-то оплетает. Я подпрыгиваю от неожиданности и с мерзостной брезгливостью вижу что мои ноги оплетают руки. Они выползают, извиваясь прямо из пола и стен. Удлиняясь, кривляясь и пытаясь меня поймать. Что это еще за ерунда?!

Дергаюсь в стороны. Руки не отпускают. Лишь сжимаются еще крепче. Да что же это такое? Где я? И куда меня вынесло? Не пускают, проклятые. И сжимают все сильнее. Я уже понимаю, что они пытаются высосать из меня энергию. И еще я понимаю страшную вещь – если им это удастся, то я прямо из ВУЗа уеду не просто в больницу с кризом, а в реанимацию с каким-нибудь инфарктом.

Рывок. Еще рывок. Ничего не выходит. За спиной слышится скрип открывающейся двери и я понимаю – там главный виновник происходящего. Если он сейчас ударит в спину…

Поднимаю слабеющие пальцы к глазам и тихо шепчу:

– Именем… Волей… – И называю несколько слов. И еще кое-что. Разводя пальцы в стороны. Спина взрывается болью. Однако это не атака противника, стоящего за спиной. Он-то как раз сейчас должен сходить с ума от удивления.

Чувствую как меня ломает. Сознание мутнеет. Пальцы начинают искажаться. На руках проступают пятна. Кожа лица наливается тяжестью. Мысли окончательно путаются и я шиплю сам себе под нос, который стремительно вытягивается еще и еще, фразы на древнем языке. Они вырываются сами, помимо даже моего собственного желания. Подсознание знает что делает.

Боль бьет во мне ключом. Кости трещат и кожа горит под тяжелым и вязким огнем. А дальше… Дальше я оборачиваюсь. Медленно, чтобы не потревожить спину, к тому, кто стоит позади, вновь поднимая руку, потяжелевшую в несколько раз и покрытую черной сталью со светящимися красными узорами. Перед моим лицом, прямо в сантиметрах от пылающего болью лица, стоит затянутая в капюшон фигура, медленно пятящаяся назад.

Боль в лице и спине не позволяет засмеяться, хотя смех хочет вырваться из моей груди, перетянутой тяжелой броней.

– Кто ты, ничтожество? – Мой низкий бас отражается от стен, вызывая резкий приступ боли в располосованном лице.

Ответа не последовало. Фигура в капюшоне бросилась наутек. Первый порыв – за ним. Вперед. Убить, разорвать скорлупу и впиться клыками во вкусное внутри. В то, что хранится под переплетением нитей тела в груди… Но разум подает голос тонким писком внутри искореженной броней и ранами фигуры. Моей, между прочим.

Время. Энергия. Назад.

И я делаю усилие. За моей спиной раздается свист и удар по воздуху. Руки, сжимавшие мои ноги уже отвалились сами, почернев и иссохнув. А теперь стены этого подобия темницы взрываются пеплом, заставляя моментально сгореть противную плоть, высовывавшуюся из них. Но я этого уже не вижу. Разрывая все нити и напластования на замкнутом помещении, вырываюсь вверх, видя черное пламя вокруг. Оно сжимается вокруг меня, заставляя почти орать от боли, нахлынувшей на мое тело, как то которое здесь, так и то, к которому я стремлюсь там, в коридоре ВУЗа.

Поднимаюсь высоко, оказываясь в тугих сплетениях струй воздуха и просто переворачиваю вниз кисть руки, роняя в темницу неплохое заклятие поиска. Обычный, но крепкий маячок. Которое маскирую. Маскирую тем, что опускаю вниз вторую руку, с которой срываются потоки черного пламени, плетьми хлещущее по коридору за темницей. Потому что не хочу пока задеть эту непонятную девчушку. Что-то останавливает даже того меня, которым я являюсь сейчас. Тенью прошлого…

Снизу раздается многоголосый визг боли, бьющий по ушам, что звучит для меня сладчайшей музыкой. Энергия страдания, причем страдания правильного, сильного и от любопытного рода существ. То, что дает много энергии. Прилив сил захлестывает меня с головой и, прерывая течение огня, рывком оказываюсь в самом себе.

– Если видишь в стенке глюки – не волнуйся, это руки… – Шепчу я сам себе, пытаясь как обычно пошутить над самим собой. – А ведь права поговорочка.

Сжимаю холодные и мокрые пальцы, поднимая глаза. Надо мной стоит девушка и парень. Тот самый ботаник. Надо же. Кому-то стало плохо и кто-то даже обратил на это внимание. Или это в благодарность за помощь с охраной? Я уже пытаюсь думать. Причем по-человечески. Фантомная боль в спине, руках, лице – еще держится ведь. Только мешаясь с самой обыкновенной слабостью и разбитостью всего тела.

– Вам плохо? – Спрашивает парень.

Нет, блин, мне хорошо! Разве не видно? Зачем спрашивать?

– Есть немного. Если ты мне подашь руку – смогу подняться. – Тихо отвечаю, приподнимая лапку. Внутренне надеясь, что из-за такого серьезного движения меня не прошибет резкая боль: от пальцев к плечу и дальше в ребра. Тень прошлого…

Парень протягивает руку и, нещадно опираясь на нее, я поднимаюсь, унимая дрожь в коленях.

– Что с вами… было? – Участливо спрашивает девушка.

– Перепад давления на улице. Сосуды сдавило. – Заученно срывается с моих губ. Я давно знаю как отвечать на такие вопросы, если нечто своеобразное накатит на меня среди посторонних и непосвященных в мои тайны людей. Тем более, на уровне физиологии – примерно это и происходит.

Девушка кивает. Парень помогает мне усесться на лавочку напротив (вот куда надо было рушиться).

– Элеутероккока ни у кого нет? – Задумчиво интересуюсь слегка окрепшим голосом.

Оба качают головами. Понимаю, как это выглядит. Я вполне себе молодой на вид человек. Лет двадцати пяти или около того. И с такими проблемами.

Ах, да. Он у меня самого с собой в бутылочке есть. Где-то в одном из многочисленных карманов куртки. Только разбавить…

– У меня есть. Если тебя не затруднит, – Смотрю на парня. – Сходи в столовку, пожалуйста, и налей мне воды в стакан.

– Хорошо. – Снова кивает тот и уходит.

«Я часть той силы…» – ухмыляюсь вдруг про себя, вспоминая знаменитую фразу. Как верно. И как полезно. За эти добрые дела мне могут даже помочь.

Дожидаясь воды и подавляя остаточное головокружение, поднимаю голову на девушку:

– Вы с какого курса? – Получилось немного хрипло, однако все лучше чем было только что.

– С третьего. – Коротко ответила девушка и, после короткой паузы добавила. – Третий поток.

– Ясно… Поэтому я вас и не видел. – Заключил я, хлопая себя по карманам. Искал сигареты, но понял что я не на крыльце и не в туалете и курить как-то не очень здесь будет.

– А что вы ведете? – Для поддержания разговора спросила она.

– Факультатив. История Киевской Руси, да. – Протянул я, заставляя уняться дрожь в пальцах.

– А… – Начала было она, однако прервалась увидев своего друга (спутника? парня?), направлявшегося к нам с пластиковым стаканчиком, наполовину наполненным водой.

Я благодарно кивнул парню и, взяв у него из рук стаканчик, быстро отвинтил крышку у бутылочки корня целебной травы. Плеснул на глаз и залпом выпил, поморщившись.

– Спасибо. Да вы можете идти, у меня уже все в порядке. – Улыбнулся я одними губами. Сил на эмоции у меня пока все равно не было.

– Хорошо, – Ответил мне парень, поправив очки и после короткой паузы представился. – Меня зовут Артем. А это – Ксения.

– Я запомню. Буду трудности с комиссией, тьфу-тьфу – зовите. Ну или на защиту отзыв написать. – Проявляя широту своей черной души ответствовал я.

Они почти сразу же куда-то испарились, немного смущенно поулыбавшись мне на прощание. А я им так и не представился. Честно говоря, давно отвык от того, чтобы меня называли по имени, а не Яртом.

Теперь что? Домой бы, расслабиться перед компьютером, фильм какой новый глянуть или почитать. Ан нет, надо на кафедру. На это самое заседание. С тяжелым и протяжным вздохом оторвав седалище от скамейки, поплелся к своей текущей цели – двери в трех метрах от своего носа. Который как раз зачесался, что вызвало еще несколько мгновений промедления. Или мне просто не хочется туда идти?

Оказавшись внутри тесной комнатки, простите – кафедры, замечаю почти полный состав. Цветкова, страшная во всех смыслах, на мой взгляд женщина. Упорная, жестокая, фанатичная. При том – из тех кто мягко стелет, да спать как-то совсем неудобно становится. Фомина – неплохая тетка, да слишком уж въедливая и педантичная. У которой срок выполнения любого дела – не просто вчера, а еще в том веке, когда того самого Ярополка братец уконтрапунтил. Жаворонов… А вот про него мало что могу сказать. Странный тип. С большими связями везде, где только можно. Но об этом можно только догадываться. Всегда вежливый, доброжелательный. Человек науки. Иначе бы, наверняка, даже карты выкладывать не надо – был бы уже каким-нибудь очень и очень серьезным чиновником в министерстве. Ну и весь остальной бедлам.

Возникает вопрос. А что я здесь забыл? Дополнить этот паноптикум? И покивать завкафедры?

Глава 4

Наливаю себе чай. Задумчиво смотрю на пену пополам с мутью, поднявшуюся от пакетика. Заваривать нормальный чай мне было лень. За окном колючий ветер кидал недоснежинки по сторонам. На столе передо мной лежала батарея из пачек курева. Почти все они были початыми. В некоторых вообще оставалось буквально по одной или две сигарете. На сегодня, даже на завтра – хватит. Но надо пополнить будет запас никотина в доме. Подвигаю к себе блокнот и чиркаю на нем короткую запись «Завтра с утра купить сигарет. Пару блоков». Потом думаю, и зачеркиваю слова «с утра», надписав сверху «как очнусь». Да, точно. Так будет правильно. Потому что штиль заканчивается.

Какое-то странное чувство глодало меня изнутри. Как будто кто-то аккуратно стучит мне в край сознания настойчивым кулаком. Удар. Пауза. Удар. Прямо в такт гулкому и медленному сокращению сердечной мышцы в груди. Еще бы – элеутероккок и кофе. Кофе и элеутероккок. Сойти с ума может любое сердце от такого надругательства.

Глотнув, все же, чая, я поморщился и дописал «пункт два – поправь работу сердца, а то сдохнешь!!!». И, опять подумав, добавил: «как будут силы и желание». Отшвырнув перьевую ручку на край стола, я потянулся к сахарнице и щедрым жестом подсластил напиток двумя… нет, уже тремя ложками. Мозг требовал много энергии. Ведь прямо перед моими глазами и рядом со штабелем сигаретных пачек лежал листок, на котором была набросана схемка сегодняшнего «погружения». Конечно, это будет перебор. Слишком много и слишком часто. Однако делать нечего.

Мне ведь даже пришлось отпроситься с половины заседания сегодня днем. Из-за того, что кто-то или что-то начало стучаться в мой озлобленный мозг. Самое смешное, что заседание должно было как раз коснуться вопроса «отсутствующих» преподавателей, не выполняющих план. Либо берущих слишком мало часов. И которые, вот поганцы такие, не участвуют в научной деятельности по линии РАН, как все уважающие себя преподы. Живой же пример наплевательства срочно отпросился, сославшись на важную встречу, явив собой воплощение того самого наплевательства даже при обсуждении его самого. Впрочем, я ведь все равно успел проголосавать, как и все остальные, за очередное годовое переназначение нашего завкафедры на должность, угадайте кого? Правильно, снова завкафедры. Все равно это формальность. Ах, да. Я еще успел сказать, что само собой, отдам свой голос при очередных выборах декана, само собой за нынешнего же декана.

Ухмылка выползла мне на лицо. Вот бюрократы, а. Ну, впрочем я, по факту, такой же. Только редко присутствующий бюрократ. А сам, вместо всяких встреч, естественно, забежал в магазин, закупил все что нужно: поесть, попить, мелочи для аксессуаров, фильмы и книжки. Только про курево забыл. Вроде бы на завтра записал купить, да? Точно, записал – убедился я, глянув на листик.

Вздохнув, я пододвинул к себе другой листик. Со схемой энергетических потоков и структур. Это то, как я должен погрузиться. Надеюсь, все переменные учел. Иначе как вынесет в какую-нибудь такую Тень, что потом не буду знать как дотерпеть до конца. Или вы думали, что это просто – крибле-крабле-бумс и ты на месте? Магия, блин – это тяжелая работа и вычисления в том числе.

Самым любопытным было то, что я чувствовал – этот вызов, который сейчас стучится мне в висок – напрямую не связан с тем, что будет предстоять. Однако не менее важен. Потому что… ощущение кралось по низу живота… кинет на весы будущего дела, каким-то странным образом, ощутимый груз. В чью пользу? Надеюсь – мою. Потому и откликнусь. Как будто возвращение старых долгов. Или наоборот, получение древних процентов. С тех времен, когда спина не болела и щеки не горели расплавленным свинцом после схватки в ближних уровнях. Даже не Тенях, а просто энергетических планах этого бытия.

Хватит думать о банальностях! Я стукнул кружкой по столу. Разумеется, расплескав часть чая по его поверхности. Пора приступать. Перепроверить еще раз – и приступать. Повторяю себе это про себя как мантру – буддистский монах. Кстати, был у меня один такой знакомый лама, с которым… Черт! Опять пытаюсь отвлечься, оттянуть. Нет уж. Надо. Мозг, злись. Это дает энергию.

Поднимаю, чуть намокший от пролитого чая, лист с энерго-схемой. Вроде все верно, однако меня смущает вот эта линия. Одиннадцатая сверху. Как бы не увело действие по такой схеме в какое-нибудь мерзопакостное Отражение. Но как иначе? По другому слишком перегрузится формула. Придется готовиться фиг знает сколько. Да и энергозатраты. Я ж вам не ТЭЦ и не АЭС? Как обычно, проговариваю финальную фразу вслух.

Значит, больше нечего думать. Треугольник Мелькута нависает прямо над гексаграммой нитей времени. Опасное сочетание, но делать, все же, нечего. Надеюсь, не вынесет в битву ста дней и ночей Тени, где властвует то, что у нас в Реальности записано в легенде католиков…

Морщусь, вспоминая. Мерзость какая. Да еще и провел там явно дней пятьдесят. После того, как я тогда пришел в себя – заметил в зеркале, что в волосах добавилось седых волос. И, кстати, ощутимо. Хорошо, что сущность в большинстве Теней работает великолепно ограждая меня от творящихся в некоторых из них жутей. И, кстати, если мне понадобится помощь Лехи – я знаю чем расплачусь. Не долей, а одной ветхой рукописью, что я оттуда вытащил. Контакт при погружении был так силен, что даже одна книженция попала в Реальность. До сих пор на полке пылится. Я такое чтиво не очень люблю, а ему ой как понравится…

Одним глотком допиваю чай, прожевывая нерастворившиеся сахаринки и ставлю чашку в раковину, поднося лист к самым глазам, впитывая в подсознание устройство схемы. На кухне ощутимо поднимается небольшой ветер и становится жарко. Я вхожу в нужное состояние. Кто бы меня ни звал – я приду. И буду готов. Ведь это может кинуть большой груз на мою чашу весов. Наверное. это связано с памятью. С тем, что пылится.

Вздохнув, кладу лист на стол и тушу на кухне свет, направляясь в гостиную. Резко, быстро, чтобы не передумать, не грузиться, не откладывать далее, начинаю готовиться к погружению.

Раз – щелчок по кнопке пульта и Вагнер наполняет комнату звуком. Два – кресло застелено мягким пледом. Три – в моих руках клинок и диадема. Четыре – них же оказывается сигарета. Пять – стою над столиком рядом с креслом и торопливо делаю несколько затяжек. Шесть – сигарета умирает, забычкованная, в черной стальной пепельнице. Семь – я уже в кресле, на голове диадема, клинок ползет по ладони. Восемь – я уже не здесь…

Клинок выпадает из ослабевших пальцев. Диадема сжимает мой разум железным и огненным кольцом. Утопаю в кресле. Тело теряет чувствительность и мешком сползает по спинке. Разум же, возмущенно взвигнув, вновь улетает куда-то далеко.

Прости, мозг… Я знаю – тебе тяжело. Но моя сущность больше человека, правда ведь? И тебя, тело, я тоже со временем смогу привести в правильную норму…

Додумать я не успел.

Невнятный тихий шепот раздавался в вечных сумерках:

«Я готов был уничтожить мир… что ж. Мир – не уничтожил. До конца. Теперь остается наслаждаться этим огрызком. В своем, скажем так, пользовании. Это наказание за свои желания и гордость? Да, скорее всего. Быть своеобразным демиургом маленького, жалкого куска существования в окружении вечной Пустоты. Впрочем, к этому я уже почти привык. Привык настолько, чтобы не кричать посреди вечной ночи, а всего лишь тихо, вот как сейчас, бормотать с самим собой, когда никто не слышит… Иначе какой же я правитель, если несу бред? Без собственного имени. Никто… Никто не знает, как меня зовут. Даже я сам уже начинаю забывать свое имя. Мне оно ни к чему. Здесь. Совершенно ни к чему. Оно привело к ужасу. И страданиям. Хотя кому-нибудь другому это показалось бы идеальным времяпрепровождением заигравшегося властолюбца и любителя крутить чужие судьбы. Да и техноготика такая… Которую я всегда любил. Сколько раз я вел с собой эти монологи. И эти рефлексии. И продолжу. Долго. Очень долго. Пока не найду выход. Если еще буду его искать. А скорее всего – буду. Буду ведь? Буду. И тогда это не наказание. А испытание самому себе. К тому же… Отчего я так уверен, что за гранью клубящейся тьмы ничего нет? Может быть там, за исчезнувшими землями тоже есть… что-то. Я все забываю. Все. Чтобы жить дальше. Где-то и когда-то. К тому же… у меня много ликов. Может быть, где-то и когда-то все уже совсем по-другому…»

Нечто шевельнулось во тьме, и раздвинулись шторы.

«Скоро рассвет… выхода нет!»

Затянутые в черные перчатки тончайшего шелка пальцы сжали тяжелый бархат штор. Где-то там был свет. Но его нет. И, может быть, его никогда не было, а, Ересиарх? Удар по стеклу. Гулкий. Тонкое витражное окно задребезжало. В неясном полумраке показалось собственное отражение. Невыносимо знакомое лицо. В нынешних откровенных красках. Темное пятно с матовыми красными пятнами в глазницах. В этом мире зеркала показывают правду. Правду одиночества. Одиночества без имени.

Серые всполохи поползли по небу. Такие рассветы уже давно. Тот, кто сейчас смотрел в окно, уже забыл, какими они были когда-то. Впрочем, в этом Городе только он и видел когда-то солнце и настоящие рассветы с мягким солнечным светом, струящимся по стремящейся к небу земле. Но даже он забыл их, как и собственное имя.

Серое марево стало еще сильнее освещать руины и технокомплекс. Мертвые стволы деревьев скрученными пальцами смотрели в экран, в которое уже очень давно превратилось небо. Руки медленно скребли по прозрачной пленке стекла. Вечный пытался докричаться до небес, в которые он никогда не верил…

Она ждала. Она знала. Она стремилась. Она шла. Она чувствовала. тени мерцали перед ней сплетением странных узоров с цветами не имеющими названия. Она ждала в одной из них, уцепившись за одно из своих Отражений. Очень хилое Отражение и совсем полоумное, но подходящее. Здесь ее не достанет так быстро Пустота. Ведь Тень хилая и затхлая. Неудобная Тень. Огражденная и порушенная от посторонних деятельностью Отражения того, кого она ждала. Да… Он здесь тоже получился туповатым и излишне пафосным. Не зря – одна из низших Теней.

Наконец-то она дождалась. Линии сюжета в Тени сошлись удачно. Вскорости Отражения должны были пересечься в общении. И он сам уже на подходе. Потому что нити Теней задрожали, когда этот… слон в посудной лавке… начал продираться к этой скорлупке, где она ожидала.

Тяжелый вздох и погружение в свое Отражение…

Руки напряженно разглядывали крайний донжон этой линии спальника. Донжон два-а.

Незримый Вождь приказал показательно расправиться с этим спальником. Показательно. Расправиться. Днем. Это будет тяжеловато… Но такова воля Незримого Вождя.

Рука Таи-ма махнула рукой и к ней подбежал адъютант:

– Слушаю, Сестра…

– Передай полную готовность на базу. Мы приступаем.

– Будет исполнено, Сестра-в-Ужасе…

Три Руки синхронно повернулись и легким, грациозным шагом направились к выступающему донжону. Каждая начав по-своему призывать Орду.

Из скалящихся в небо остовов домов и непонятных смертному теней полезли демоны. Разбиваясь на отряды, они приблизились к Рукам. Каждый – к своей владычице.

Штурм начался.

Рука Таи-ма рванула вперед, выбросив ладони в приказывающем жесте, и ее часть Орды метнулась к стенам донжона, стремясь прорваться к подъездам. Вторая рука кооперировалась вместе с третьей, чтобы, вслед за первой волной смертников и разведчиков, устремилась вторая, сметающая все на пути, атакующая всерьез.

А за Ордой Рук бросятся вперед два Боевых Брата. Элиты боевиков, притом отнюдь не выглядящих как смертный ужас.

Первая волна дико закричала, накатываясь на незримые и скрытые ловушки подступов к донжону. Из бойниц окон ударили заряды. Лишь несколько уродов подступилось к двум подъездам, попытавшись прорвать их нахрапом. Запахло озоном и свежим электричеством.

Вторая волна демонов устремилась по проторенным тропам к подъездам, не обращая внимания, как и обычно, на косящих их защитников и ловушки. Под прикрытием пушечного мяса к подъезду буквально продрался один из Боевых Братьев, на ходу выхватывая из ножен оба меча-лопасти. Второй Боевой Брат рухнул прямо на крыльцо, заливая его своей коричневой гнилой кровью.

Таи-ма привалилась в крошечной «мертвой зоне» к стене донжона. Пока – все по плану. Две другие Руки координировали атаку издалека, в то время как Таи-ма покоряла ничтожные демонические создания вблизи, направляя потоки энергии Сестер в нужное русло.

Наконец, многослойная дверь одного из подъездов (ближайшего к началу линии атаки и, по стечению Судьбы, ближайшего к Таи-ма) рухнула под демонической массой и лопастями Боевого Брата, который сразу же отскочил в сторону, позволив мясу рваться вперед, на первую лестничную клетку. Оттуда тут же завоняло озоном и горелым порохом.

Брат и Сестра обменялись взглядами. Таи-ма на мгновение бросила взгляды по сторонам. Сестры лили потоки энергии издали, а Таи-ма их координировала. Остатки (довольно внушительные) мяса штурмовали лестницу. У другого подъезда все особи давно сдохли от передоза солнечного света. Боевой Брат выглядел устало, но довольно. Подкрепление к донжону, естественно, не стремилось. Все хорошо.

Тут колыхание демонической энергии подсказало Таи-ма, что лестница и, как минимум, один пролет очищены от врага. Разведчики Орды медленно и осторожно (для них) двинулись вверх. Пусто. До самого верха.

Ловушка?

По полям Сестер Таи-ма уловила тоже напряжение. Похоже на ловушку, но… Лучшая защита – это нападение. Лучший выход из ловушки – вступить в нее обоими ногами. Как учил Незримый Вождь.

Орда с шумом рванула по лестнице, сметая любые преграды, до Контрольного Поста Подъезда – на последнем этаже, укрепленного квартиро-пункта. Боевой Брат развернул лопасти и втек в подъезд, догоняя Орду. Таи-ма опять осталась физически одна на этом клочке «мертвой зоны». Но ей было некогда переживать. Страх – мешает логически думать. И выполнять приказы. Как учил Незримый Вождь…

Таи-ма оглянулась и удивленно отшатнулась. Потом на нее нахлынул страх. Перед ней, чуть не выступая из «мертвой зоны», стоял Сам. Незримый Вождь.

«ничего не случилось, дитя мое. Ты будешь жить. Пока. Я пришел не за тобой, а как раз наоборот…»

Таи-ма несмело улыбнулась.

«возвращайся к своим обязанностям, дочь моя…»

Несмотря на ласку во внутреннем-командном-голосе, Таи-ма почувствовала скрытую угрозу. Как будто под тончайшим шелком обнаружился выступ лучшего клинка… Рука вернулась к координации.

И тут произошло два события. Или даже три?

Сверху рвануло. Весь последний этаж подъезда оплыл, вместе с предыдущим. Контакт с Ордой прекратился. Все демоны размазались. Боевой Брат вывалился из подъезда, покрытый ранами и ожогами. Следом (в ту же секунду) весь подъезд начал оплывать и оседать. Последний писк и остатки демонической Орды размазались окончательно.

Две Руки, столь резко потерявшие контакт, не смогли остановить поток энергии и сами наполовину размылись, став уязвимой целью… в которую тут же ворвались снаряды с донжона два-а.

Незримый Вождь схватил девушку в охапку, отдав неслышный, но приводящий в себя приказ Боевому Брату, и они, втроем, устремились через разбитое поле к невесть откуда появившейся машине…

Подъезд оседал уже вместе со всем донжоном. Две полуразмазанные Руки умерли на месте. Одну разнесло в клочья снарядами, а другая размазалась вслед за донжоном, не выдержав перепадов Хаоса.

Через пару минут Таи-ма слегка пришла в себя и поняла, что находится в машине, которую ведет Незримый Вождь. Очень довольный Незримый Вождь, который тихонько улыбался и бормотал вслух:

Две Руки и один Брат за лучший донжон в лучшем спальнике…

Таи-ма робко улыбнулась и попробовала коснуться руки Незримого вождя ладонью, но тот отдернул руку и улыбнулся еще шире:

– Вот.. Пришла в себя. Это хорошо.

– Незрим…

– Молчи. Все хорошо. Все как мне хотелось. Все как всегда.

Таи-ма с удивлением посмотрела на затаенную грусть (??) в глазах Вождя.

– Все хорошо?

– Да.

Вождь заложил вираж и они свернули на совсем уж заброшенную трассу.

– Мы направляемся в Верхний Город. В святилище-три. Поговорим?

Странное предложение от Незримого Вождя. Но Таи-ма привыкла к неожиданностям – третье правило Незримого Вождя.

– Конечно… Если хотите, Милорд.

– Хочу.

– О чем?

– Ты начинаешь разговор. – Ухмыльнулся Вождь и заложил еще более крутой вираж, от которого Таи-ма врезалась лбом в дверцу.

Боевой Брат, пришедший в себя на заднем сиденье, тихо хмыкнул, глядя на нерасторопность Сестры. Она ему это еще припомнит…

Девушка непонимающе смотрела в окно, за которым проносились развалины и укрепленные спальники. Несколько раз попадались «проплешины», где под колесами всхлипывали лужи с серо-стальной густой водой.

Таи-ма молчала. Молчал притихший Боевой Брат. Что-то тихонько шепча, вел машину Незримый Вождь. За окнами проплывал туман очередной «проплешины». Мелкой, кстати. Какой-то непривычной даже. Всего на три дома – жалких полквартала! Таи-ма даже тихонько фыркнула. Небось, местные поселяне ее тоже боятся. Впрочем, что взять с вилланов…

И тут Руке показалось, что она слышит мелодию какой-то знакомой песни. Внутренняя концентрация не позволила девушке сильно удивиться, и она бросила взгляд по сторонам. Неожиданно задержавшись на Милорде. Так Незримый Вождь не шепчет! Он что-то напевает! Таи-ма неожиданно для самой себя спросила:

– Что вы поете? – И робко добавила. – Милорд.

– Ты не знаешь текста. Она слишком старая.

– А можете напеть?

Незримый Вождь обернулся на девушку и, странно улыбнувшись, уронил слова:

– Я плохо пою.

На заднем сиденье шевельнулся Боевой Брат, пытаясь удобнее пристроить лезвия клинков под ногами. Таи-ма опять потерянно замолчала.

Таи-ма медленно шла под руку со своим кавалером по зале. Сегодня Лорд Эрцихлинский Алози Пятый давал общеклановый бал.

Огромный зал в странном стиле барочной готики был наполнен статуями Основателей и мифических животных древности с уже забытыми названиями. Таи-ма знала, впрочем, что вот это удивительное животное звалось когда-то «слоном», а это, чуть менее легендарное – «горгульей». Все помещение было усеяно кадками с живыми розами и пионами. Десятки слуг сновали с идеально вычищенными серебряными подносами, разнося вина из фамильных подвалов Лорда гостям. Высокие потолки утопали в полумраке, сотни канделябров и светильников освещали главную залу укрепленного центра Эрцихлинского клана. Блики и тени причудливо отбрасывались на статуи, людей, стены и пол, превращая бал в некую фантасмагорию, как и было задумано организаторами. Пара сотен дворян исполняли танцы, сновало, кружило и ходило по зале, не забывая поглощать дорогие вина и еду, которая не по карману даже многим аристократам. Некоторые блюда, подававшиеся здесь были уникальны и их было невозможно купить вне рамок балов, потому что они создавались из уже исчезнувших продуктов, хранившихся в баках глубокой заморозки чуть ли не со времен Катастрофы, а некоторые шутники говорили – и более ранних, допотопных времен, когда люди жили в золотом веке и Катастрофы еще не случилось, зато в небе всегда было светло от огня, созданного человеком (или богами – тут мнения шутников расходились).

Таи-ма со своим спутником продвигалась к одной из дверей в затемненном углу залы. Это было довольно сложно из-за огромного числа гостей. Здесь собрались все не занятые сегодня на службе дворяне Эрцихлинского клана и еще несколько приглашенных членов других кланов, имевших здесь свои торговые или политические интересы. Возглавлял бал, как и заведено, отец Таи-ма, Лорд Эрцихлинский.

Пятая дочь главы клана раскланялась с посланником Ахливских, сеньором Хазбеком, жадно уставившегося на ее красивое полуобнаженное тело, укрытое темно-синей тканью откровенного платья. Полосы материи охватывали ее грудь и крест-накрест тянулись к бедрам, охватывая их в виде небольшой юбочки. Незамужние девушки только наиболее аристократичных родов в Верхнем Городе имели право на такие откровенные наряды. Одновременно, он же был и очень практичным, ибо не стеснял движений, а в условиях Города это иногда было полезным. Сеньор Хазбек что-то прошипел ей вслед. Или ее кавалеру? Знал бы Хазбек-ибн-Курофа кто он…

Ее спутник наклонился к ее плечу и горячо прошептал нечто ей на ухо. Она игриво уклонилась.

Незримый Вождь тихо прошептал ей:

– Приближаемся. Я чувствую скопление электроники. Твои семейные каналы не обманули. Веди по маршруту… Таи… – интонация, которым было сказано после небольшой паузы ее имя слегка удивило Руку, но она была занята делом и накинутой на себя до поры маской, необходимой для их инкогнито.

Вся эта операция была безумием… для всех, кроме Темного Братства и его Повелителя. Воспользовавшись общеклановым балом, он собирался спуститься в Вычислительный Центр клана отца Таи-ма. А она сама была идеальным ключом, ведь ее отцом был сам Лорд Алози. Хотя она и была его пятой дочерью, не имевшей, поэтому, ничего, кроме титула и богатства, она была одной из высших аристократок клана и имела многие привилегии. Благодаря этому можно было без проблем проникнуть в тайный центр, о котором она сама не знала до последнего времени. Она – и не знала! Это говорило об огромной значимости этого места для клана. И для планов Незримого Вождя, нежно поглаживающего сейчас ее руку… Конечно, ведь он играл роль ее ухажера из аристократических родов Базадасских. Некоего богатого и влиятельного Алахари Вардоси, родственника самого Лорда Шаха Энвери Траториана.

Когда до заветной двери оставалось не более двадцати шагов, им навстречу попался сам Алози. У Руки перехватило дыхание, но она не подала виду, ведь ее тренировки занимали всю ее жизнь, и она была готова встретить, смеясь, саму смерть, а не только ненавидимого отца.

Алози Пятый со своей третьей женой Мариэттой с каменным лицом и неживой улыбкой соизволил обратить на них свое внимание. Вспомнив, кто, по пригласительным документам, прибыл с его отвратительной дочкой, он расплылся в уже искренней улыбке, не бывшей, впрочем, из-за этого более симпатичной.

– Доброго дня, Алахари Вардоси. – Промолвил отец Таи-ма.

– И вам доброго дня, сиятельный Лорд Алози Пятый. – Чуть наклонив голову, ответил Вождь. На балу были упрощенные требования иерархического этикета.

– Нравится ли вам бал? Наверное, у вашего родича Лорда Шаха Энвери Траториана приемы более красочны или привычны вашему глазу? – Осведомился патриарх клана.

– Такого бала как у вас я никогда не видел, честно вам признаюсь. Он может поспорить с лучшими балами за всю историю. Хотя и наши балы более привычны моему глазу. – Учтиво ответил «Алахари Вардоси».

– Что ж, желаю вам приятного отдыха. И если хотите, – Слово «хотите» Алози слегка подчеркнул. – Подойдите к моему мажордому Гутери после основной части, чтобы обсудить интересующие вас вопросы.

– Обязательно. – Ответил Вождь, сопровождая это слово поклоном, что было вежливым окончанием формальной беседы, позволенной высшим аристократам по отношению к еще более влиятельным персонам в неформальной обстановке.

– Желаю удачно провести отпущенное время бала. – Холодная улыбка коснулась губ Алози Пятого и он отошел в сторону.

– Напыщенный индюк. – Бросил на ухо Таи-ма Милорд.

Рука приложила ладонь к губам, сделав вид, будто бы ее спутник произнес ей нечто предельно игривое и даже более.

Они вновь направились к двери.

В Вычислительный Центр можно было пройти лишь двумя путями. Из личного кабинета Лорда Эрцихлинского, либо из этой двери Главной Залы через тайный подземный ход. Таи-ма всю жизнь в своем родовом укрепленном центре считала, что эта дверь ведет в давно заброшенные никому не нужные хозяйственные помещения. Как и практически все обитатели замка. Незнание и дезинформация – лучшая защита.

Подойдя в пыльный угол к двери, она незаметно осмотрелась. За ними никто не следил, можно идти. Только было странное ощущение… Ну, конечно же. Кто-то должен присматривать за входом. Только кто и где он?

Неожиданно ощущение исчезло, и Незримый Вождь увлек ее к двери:

– Открывай, быстро! – Прошипел он ей на ухо.

В пяти метрах от них, у стены, стоял Брюмер Севастопольский, бешено вращая глазами. Пальцы Незримого Вождя аккуратно и непрерывно плели какой-то узор. Потомственный дворянин и герой подавления бунта трех Севастопольских спальников, Брюмер, медленно подносил бокал с вином губам, отпивал и снова опускал. Вся его поза была расслаблена до крайности. Он просто отдыхал. Только его глаза выдавали бешенство. Таи-ма мгновенно сообразила – Брюмер был поставлен на тайный пост по охране двери к главной тайне Эрцихлинских, но Незримый Вождь взял тело дворянина под контроль, о чем свидетельствовали капельки пота, блеснувшие на лбу Милорда.

Более не отвлекаясь, Таи-ма осмотрела замок на двери. Он был очень сложен, но стандартной для ее родового гнезда конструкции и она легко с ним справилась, вспомнив все свои тренировки по взлому. Три секунды. Еще через пару мгновений они проскользнули внутрь.

– А что с… – Начала Рука.

– С ним уже ничего не будет. Не беспокойся. – Отмахнулся Незримый Вождь.

В полном молчании они побежали по наклонному полу коридора. Он оказался неожиданно длинным и прямым. Лишь через тридцать метров от начала был один поворот под прямым углом, за которым уже была видна еще одна дверь. Пол, стены и потолок коридора были сделаны из идеально ровного бетона. Через каждые два метра на стенах висели светильники. Впрочем, ловушек не было, это она чувствовала, а Вождь знал точно, как она подозревала. Поэтому, она не отвлекалась на разглядывание коридора.

– Ломай. – Приказал Милорд и разорвал на себе кружевную сорочку, выхватывая из-под нее две ее любимые катаны и бросая оружие девушке.

Рука ударила усиленной сталью мечей по преграждающей им путь сейфовой двери. Следом последовал еще один удар и дверь распахнулась. Отдельно на пол звонко упал замок.

Незримый Вождь зашел в маленький зал первым и вскинул руки. Таи-ма с удивлением смотрела на повелителя Темного Братства. У него был очень странный вид. Как будто он встретился с чем-то, чего не видел уже очень долгое время. Как будто древний старик увидел свою любимую детскую игрушку. Такое странное сочетание собственной мудрости, старости, могущества и… бессилия вперемешку с тоской по потерянному детству, которое уже не в силах толком вспомнить измученная летами память.

Милорд ходил между мигающими переплетениями трубок, проводов и сигнальных лампочек, свисающих со стеллажей системных блоков и прочей запретной техники. Именно запретной, потому что в самом мертвом озонированном воздухе Таи-ма чувствовала дыхание Технологии высшего уровня. Давно забытого уровня. А значит и запретного.

Незримый Вождь подходил к стеллажам и касался их кончиками затянутых в черный шелк пальцев. Пару раз Таи-ма показалось, что он что-то шепчет, но Рука отогнала от себя эти мысли. Прежде всего – дело. И Незримый Вождь ищет нечто необходимое.

Наконец, глава Темного Братства медленным, чуть ли не робким шагом прошел вперед и остановился около терминала с несколькими полотнищами экранов, лампочек, серверов и панелей ввода информации.

– Вот это – главное сокровище вашего клана, Рука. – Чуть-чуть странным голосом начал Незримый Вождь. – Все его достижения строились на этом. А знаешь почему? – Уже обычным тоном всепроникающего спокойствия продолжил Милорд.

– Почему? – Послушно спросила Таи-ма.

– Потому что здесь – Вычислительный Центр. Он просчитывает все. Практически – это ИИ… В смысле – Искусственный Интеллект. Запретная технология уже во времена моей юности. Не спрашивай, дочь моя, когда это было. Может быть, я и сам уже не помню. Этот ИИ обеспечивал наиболее адекватные и точные действия твоего клана во все времена его существования. Поэтому маленькая колония немецких колонистов смогла не только стать кланом, но и вести достойное существование среди остальных и быть при том уважаемым сообществом. Эта штука все обеспечивала. В ней огромные запасы информации и знания как их обработать для достижения нужного эффекта. Твоим предкам доставало ума хранить эту железяку в тайне и использовать не на полную катушку, не развязывая с ее помощью всеобщей войны. – Тут голос Незримого Вождя на мгновение приобрел странные интонации. – Но теперь я узнал о ней. И с твоей помощью – уничтожу.

– Но… как родственники смогли ее построить? – Скорее ради порядка, нежели из любопытства спросила Рука.

– Объясняю. Они ее не строили. Она досталась им со времен Катастрофы. Среди твоих же дальних предков нашлись те, кто смог ее с умом обслуживать и передавать ее тайну из поколения в поколение. Причем, те, кто владели этим секретом и стали Лордами твоего клана. Так что благодари за свое рождение технические навыки и дисциплину своего прапрапрадедушки. Понятно?

– Да, Милорд. – Пожала плечами Таи-ма.

– Тогда уничтожим ее. Круши!

Рука мгновенно отозвалась на приказ и без сожаления вонзила лезвия катан в терминал. Замелькали удары и воздух наполнил свист клинков и треск электричества. Завоняло горелой резиной.

Падает подрубленный на две части сервер. Взрывается от удара плашмя кожух системного блока. Со стеллажа срывает пронзенный и прорубленный ящик с минидисками. Занимается огонек на разрубленных терминалах. Короткая молния бьет из разорванного кожуха в потолок, рассыпаясь огненными брызгами.

Вспыхивают под потолком красные лампочки, и гудит утробная сирена. Все превращается в картину, составленную из плохой мозаики. Маленькие кусочки складываются в большие события. Незримый Вождь смеется, раскинув руки и на его грудь и лицо падают искры от уничтожаемой техники. Таи-ма уже лениво, без первоначального всплеска, который дает каждый приказ Хозяина и Учителя, рубит стеллажи и пластик вперемешку с железом и кремнием. Стараясь при этом не обжечься.

Неожиданно что-то меняется. И Милорд хватает Руку за шкирку.

– Стоп, дочь моя! Бежим! Живо! Тут сейчас все к потрохам собачьим взлетит…

Взмокшая Таи-ма устремляется вслед за Вождем к выходу, перепрыгивая через горящие перерубленные блоки, понимая, что непозволительно увлеклась, забыв о собственной безопасности. За безопасность Незримого Вождя волноваться было глупо. Он же… Вождь!

Залу заволакивал удушливый дым. Глаза нещадно жгло. Многочисленные тренировки и изменения организма позволяли Руке спокойно воспринимать это, впрочем, как отстраненно отметило его сознание, обычный аристократ бы уже упал в коме от избыточного количества отравляющих веществ и недостатка кислорода в воздухе.

Когда до двери оставалось буквально пара метров, в распахнутый проем ввалился высокий мужчина в сером и белом… Ее отец!

Оглянувшись, он бросился к ним, выхватывая из-за пояса полуторный фамильный меч.

– Уходи! – Бросила Таи-ма Вождю, принимая боевую стойку в ожидании схватки с родителем.

Но Милорд сделал вид, что не услышал, сплетя пальцами узор и бросив его в ее отца. Стена за плечом Алози Пятого раскрошилась и начала пульсировать алым, тонкие струйки бетонной пыли ссыпались на пол.

– Уйдем вместе… Убей его!

Вождь отскочил в сторону, когда Таи-ма, не дожидаясь приказа, только услышав первые слова, бросилась навстречу Алози, чуть не оттолкнув Милорда на опрокинутый стеллаж с горящим оборудованием.

– Все могущество моей семьи! Твоей семьи, потаскушка!! – Благим матом заорал отец, пытаясь насадить ее на меч, как на вертел.

– Не выйдет, батя… – Правый финт. Подсечка. Удар по верхней диагонали.

Отец был сильнее за счет дикого напора. Хотя старику было уже пятьдесят, но он был в ярости, и она давала ему силы вспомнить, как он в молодости был лучшим мечником сообщества. Ведь на его глазах горело могущество клана. Да, Эрцихлинские наверняка этот разгром переживут. Но они будут лишь влачить свое существование, без всякой надежды на дальнейшее возвышение. Эти мысли вертелись в голове старика Алози и он рушил на девушку удар за ударом.

Таи-ма вдруг резко осознала – ей придет конец, если она не убьет отца. Это как… испытание всему. Чему – она толком не знала и сама. И неожиданно для нее руки сами вывернулись под невозможным углом, разрывая сустав. Меч Алози скользнул вниз и катаны впились в его незащищенное тело. Кровь выступила на его сорочке и тело старого Алози Пятого затряслось в попытке удержать в себе жизнь.

Рука стряхнула Лорда с клинков и оглянулась на Незримого Вождя, который стоял за ее спиной напряженно следя за ее поединком и водя пальцами за спиной, отчего по всему залу ходили вибрации воздуха, обозначающие линии Силы. Незримый Вождь пытался удержать помещение от окончательного взрыва. Даже столь могущественному существу, как Вождь это было явно сложно, судя по тому, как качало его из стороны в сторону. И при этом он не смотрел на то что делает, глядя только на поединок. Следя за ее, Таи-ма, действиями! Конечно, она могла бы подумать, что Вождь просто боялся упустить ее поражение и смерть, ведь потом Алози попробовал бы убить незащищенного Незримого Вождя… Но ей почему-то так не казалось, судя по выражению его глаз. Удивительному выражению. Человечному. Такому, какого она еще не видела ни у кого в этом мире. С самого своего рождения.

Тут Вождь закричал и кинулся вперед, хватая ее за плечо. И они бросились из зала по коридору, вверх, вперед! Милорд при этом бормотал что-то себе под нос, нещадно сбивая дыхание и смеясь. Таи-ма решила было, что он шепчет заклятия Силы, пока не поняла что ему просто весело. Невероятно! Но ей сейчас было не до анализа. Надо было бежать, а сил уже не было.

Сзади что-то постоянно взрывалось и дышало волнами удушливого обжигающего воздуха. Они вылетели из двери и устремились к выходу, распихивая удивленных людей в Главной Зале. Здание непрерывно тряслось и никому не было до них дела. Слышались невнятные крики.

– Измена! Хватай предателей! – Это не им. Кто-то пытается словить посла Ахливских.

– Байкеры обнаглели! – Истерично кричит какой-то старый маразматик. Причем тут байкеры-то?

Перепрыгивая через опрокинутые столики с подносами и расталкивая людей они почти добрались до выхода. Небольшая заминка случилась почти у выхода из залы, когда Незримый Вождь на мгновение притормозил и с удовольствием врезал кулаком в лицо третьей жене ее отца Алози, так что она, еле стоящая на ногах от непрерывных сотрясений пола и стен, отлетела на какого-то стражника.

– Простите, миссис. – С редкостным сарказмом произнес Вождь, продолжив бег.

Таи-ма устремилась за ним. Здание уже ходило ходуном. Милорд всадил клинок в лицо стражнику. Таи-ма разрубила второго. И они выскочили во внутренний двор. К автомобилю. Быстрее. Сзади прозвучал хлопок и Таи-ма непроизвольно обернулась. Укрепленный дворец взрывался. Точнее взрывалось все внутри него. Стены у дворца были уж слишком крепкие. Но все, что было внутри – мебель, люди, слабые перекрытия – разлеталось во все стороны в страшном взрыве. Ударная волна бросила их с вождем прямо на стекло их авто. Вождь, истерично смеясь, схватил ее за руку, судорожно открыл дверцу и закинул ее внутрь. Через мгновение он уже завел двигатель, и машина рванула с места. Рев мотора не был слышен за ударом взрыва и оглушенная Таи-ма быстро пыталась отдышаться. Обычно она приходила в себя после любой операции за миг. Точнее – от полуминуты до двух минут. Но тут было что-то другое. Непонятное. Она никак не могла отдышаться. Совершенно незаметно они выскочили задними дворами с укрепленного гнезда Эрцихлинских и понеслись по ночным улицам Верхнего Города. Позади догорал замок ее нелюбимой семьи. С ее прошлым было окончательно покончено. О последствиях операции она не думала.

Лицо Незримого Вождя на миг приобрело обычное выражение ничего не выражающей стальной маски. Он как раз быстро проанализировал произошедшее. Точнее – результаты. А результаты были внушительны. Акций подобных этой не случалось уже несколько десятилетий. А точнее – со 114 года. Это было потрясением для относительно стабильной обстановки в Мегаполисе – как в Верхнем Городе, так и просто в Городе. Везде.

Ведь теперь Эрцихлинские лишились не только суперкомпьютера и своего Лорда, но и половины дворян, не говоря уж об ущербе репутации. Погибли сотни членов клана, нанесен непоправимый ущерб всем сторонам их могущества. Возможно, погибли и наследники. А если и нет – настанет черед дележа власти на пепелище. Подключатся и другие кланы. А гибель посланников и торговцев как раз и будет оправданием вмешательства для всех членов Совета. Потому что к открытым войнам друг с другом кланы не прибегали уже очень давно. Но если найдется удобный повод – они все сделают почти мирно. В худшем случае – клан потомков слишком умных немецких колонистов будет поделен между другими членами Совета Верхнего Города. В лучшем – отстоит свою независимость и будет влачить жалкое существование, усугубленное потерями при обороне от жадных падальщиков, которые налетят уже очень скоро.

Но они пока еще ехали по ночным улицам Верхнего Города, производившие удручающее впечатление на Руку. То есть когда-то они нравились Таи-ма своей чистотой и безопасностью. Но сейчас Рука презирала этот жалкий мирок, который пытался воспроизвести забытые образцы времен до Года Тьмы или даже допотопные времена перед Катастрофой, о которых не помнил никто. Хотя ей казалось (как и всем членам Темного Братства), что Незримый Вождь как раз их-то, один во всем Городе, и помнит. Да и отсутствие достаточной силы полей для призыва Орды ей сильно не нравилось. «Проплешин» не было ни одной. Только слабое дыхание Хаоса из глубин структуры пространства и не более. Самого же Хаоса, готового закружить и подернуть в вечном танце стихии без стихии – не было. Он здесь умело маскировался под обычную приземленную реальность и до него было сложно достучаться. Всем, кроме Незримого Вождя. Но он и не был человеком… Наверное.

Впрочем, по мнению обывателей и вилланов и она сама, Таи-ма, Рука, Сестра-в-Ужасе, вовсе не была человеком, а была одной из повелительниц демонов и могущественным демоном в одном лице. И ее натренированное тело подтверждало это. Как и многие из приказов Вождя, которые она выполняла. Только вот мысли-то у нее оставались человеческими… Если она не забыла еще – какие это – человеческие. Но не забыла. И иногда ей казалось, что она, Рука Темного Братства, более человечна, нежели любой из обычных обитателей Мегаполиса. И чем дольше она жила, тем сильнее было это ощущение. Члены Темного Братства чувствовали острее любых других людей. Это было необходимо для прикосновения к Хаосу. И чувствовали сильнее они как любовь, так и ненависть и злобу. Как дружбу и сострадание, так и ярость и презрение. Все чувства. Ведь хаотичны любые чувства. Вне зависимости от окраски. Окраску дает им человек. Для Хаоса они равноценны, просто разных цветов или запахов. Ведь Хаос – это Хаос.

И это не делало ее и их всех менее человечными. Наоборот. Они не забыли что такое чувства – за страшным и тяжелым бытом Мегаполиса и холодным расчетом, присущим этим временам. Они ощущали все. Среди членов Братства были и маниакальные фанатики, испытывающие только ненависть и страх, но это ведь тоже сторона чувств. Хоть каких-то! Но таких было меньшинство и как раз их, в основном, и выпускали на операции против Верхнего Города. Для устрашения. Но и Рука Таи-ма отличилась пару раз в жесточайших событиях на территории Верхнего Города. Как и все они. Надо ощущать все доступные эмоции, которые не противны тебе лично. Так учил Незримый Вождь… который сидит за рулем и сосредоточенно ведет машину.

– Милорд…

– Зови меня просто Ал… – Резко бросил Вождь.

– Ал? – Удивленно подняла бровь уставшая Рука.

– Да… Это не мое настоящее имя. Но оно тоже сгодится. Более живое, чем Милорд или Незримый Вождь. – Ударил ладонью по рулю Ал. – К тому же, мое настоящее имя давно забыто… Если ты его не… – Тут Милорд Ал неожиданно мотнул головой и замолчал.

Таких проявлений эмоций Таи-ма не могла даже и ждать от могущественного Вождя. Которого она теперь не могла звать иначе, чем непонятным Алом.

– Давай сменим тему, Таи-ма? – Уже спокойно предложил Ал, но он так и не принял обычного отстраненного выражения лица. Его лицо было теперь каким-то живым. Другим, нежели обычно.

– Хорошо, Ал. Ты устал сегодня? – Лениво поинтересовалась Рука.

Пальцы Ала дрогнули на руле. Он резко обернулся на нее. Машина продолжала ровно ехать по Мегаполису. Они уже незаметно для Таи-ма выехали за пределы Верхнего Города. Как? Как они так просто миновали кордоны территорий Совета? Непонятно. Но Вождь знает тайные тропы изнанки Мегаполиса.

– Да. Выложил слишком много эмоций. Не надо было столько. Но не подумал, открылся. Мог и не тратиться так сильно. Ведь все от психики, ты же знаешь… У нас, так сказать. – Просто ответил Ал.

– Да ты еретик, Ал. Незримый Вождь всесилен и непогрешим! – Задумчиво заметила девушка.

– Я всегда был, есть и буду Ересиархом. Воплощенной ересью, так сказать. И это – одна из ее сторон, не более. – Рассмеялся мужчина. – Еретичествовать на собственную ересь.

– Ты бесподобен. – Засмеялась и Таи-ма.

– Да. – Снова закрылся Ал.

– Не переживай. Ты же сможешь отдохнуть, правда ведь, Ал?

Незримый Вождь отстраненно кивнул. И невпопад сказал:

– Вряд ли.

– Почему? – Потрясенно спросила девушка. Это было даже удивительнее того, каким, оказывается, бывает Вождь на самом деле.

– Я давно забыл свое имя, понимаешь? Как меня зовут? Хоть кто-нибудь знает? Хотя бы я – знаю? Вспомни правило: «У Незримого Вождя нет имени – он везде и многолик, в каждом лике его лик, в каждом слове – его слово».

– Но ведь это правда… – Тихо покачала головой девушка.

– Помимо того, что у меня нет имени. Оно есть. Но… Это слишком сложно. Пойми, даже сейчас я не могу тебе его назвать.

– Почему?

– Надеюсь, ты поймешь… но не сейчас. Позже.

– Хорошо, Ал. Куда мы едем сейчас? – Грустно заметила Таи-ма.

– Домой… В смысле – в Комплекс-Святилище 1. – Улыбнулся Незримый Вождь.

– Хорошо. – И девушка положила ладонь на руку Ала. Он только улыбнулся.

Они ехали в самое страшное, что для виллана, что для аристократа, место в Мегаполисе. Место, состоящее, фактически, из одной огромной «проплешины». К нему даже днем не приближался никто из людей. Даже сталкеры, когда они еще существовали… Неофициально, естественно. Официальное их существование уже никто не помнил. В этом месте располагалась главная база Темного Братства. Его сердце. И одновременно – резиденция Незримого Вождя. Даже для большинства членов Братства было загадкой точное описание, назначение и структура Комплекса-Святилища 1.

Хаос здесь не просто присутствовал. В этом месте он просто был собой, совершенно откровенно будучи собой в форме извращенного порядка. Но как и обычный порядок – это лишь форма Хаоса. Но при полном порядке Хаос слишком сильно маскируется для слабого сознания. И может быть принят за порядок. Как в Верхнем Городе. Там можно даже подумать, что Хаос противостоит порядку, а не что порядок есть лишь одна из бесконечных форм Хаоса. Здесь же Хаос был собой. То есть, порядок здесь тоже был, но в другой форме. Откровенно-хаотичной. Что выражалось в живом дыхании обжигающе-холодно-горячего ветра из Ничто. Это была настоящая реальность. Камни здесь были настолько же твердыми, как и везде. Воздух настолько же реальным. Но сама суть вещества здесь была откровенной. Хаотичной. Здесь линии Силы просто скакали в воздухе, рождая странные формы, и призывать Орду не было необходимости. Она сама была здесь. Демоны переплетались в воздухе. Полупрозрачные тени струились по стенам и серым вязким лужам. Здесь было столько Хаоса, что можно было захлебнуться. Даже члену Темного Братства в одиночестве ночью здесь было лучше не появляться, кроме самых сильных Рук и Боевых Братьев. Ну, и Незримого Вождя, конечно. Но про него разговор отдельный…

Разговор смолк как-то сам собой. В молчании они доехали до границ «проплешины». Таи-ма не отпускала руку Ала.

– Ничего не бойся. Ты одна из сильнейших Рук, если помнишь. И я – с тобой. Здесь я дома, поверь, все будет хорошо.

– Ал! Я здесь была пару раз на совещаниях и ничего! Конечно, так и прет из всех щелей, но это же нормально. «Хаос – наша стихия, которую нельзя назвать стихией» – не ты ли сказал?

– Но не ночью же… Ладно. Молчу. Дурак. – Усмехнулся Ал и всмотрелся во тьму, расцвеченную мерцающими линиями Силы.

– Извини.

– Ничего страшного. – Улыбка. – Поехали! С ветерком!

И машина дала по газам. По разбитым рытвинам, рыча перегретым движком, она устремилась вперед. Руку захватил дикий страх и восторг одновременно. Ал смеялся без остановки. Линии Силы вспарывали ее душу. Хаос дышал в лицо и кружил. Скорость доводила эти ощущения до пика… как и присутствие Ала рядом. Который смеялся. Диким, безостановочным смехом. Прямо в молчащие небеса. Которые сейчас не казались ему экраном. Но об этом он не сказал бы никому, даже себе. Свое имя надо вспоминать постепенно.

Демоны шарахались по углам и под колеса машины одновременно. Вязкое стекло луж рвалось под капотом. Стальные брызги бились в стекло и пронзали воздух. Алое и голубое пламя показывало свои языки из стен и асфальта. Мерцание воздуха крутило испепеляющие смерчи. Машина летела вперед. Волны Силы накатывали одна за другой.

– Скоро Святилище. – Вдруг заметил Ал и резко крутанул руль, разбив машину об осыпавшуюся стену какого-то дома. Треснуло и взорвалось наружу стекло. Передок машины был смят в гармошку.

Но Таи-ма ничего не почувствовала, как будто они мягко затормозили.

– Зачем…

– Так надо! Ночь требует буйства, понимаешь? Хотя бы раз в вечность…

И они вылезли из машины, пугая струящихся демонов. Девушку захватил какой-то странный водоворот эмоций, из которого было не вынырнуть.

– Вперед! Через двести метров – тайный вход в Святилище! Мы же не пойдем главным входом, да? – Смеялся Ал – и она смеялась ему в ответ.

Потом они бежали через горы разбитого асфальта и мусор, охваченный колдовским пламенем. Затем – завернули к очередному дому с провалами черных окон и обломками стальных стекол на асфальте. Забрались в дышащий струями вибраций подвал, и пошли вперед. Линии Силы освещали ей дорогу под ногами, а Ал и так знал куда идти. И видел. Спустя несколько мгновений или столетий они уже шли по коридорам Комплекс-Святилища-один, пугая редких Боевых Братьев и Рук. Впрочем, они служили здесь давно и привыкли к любым причудам Незримого Вождя. Еще через несколько единиц тягучего времени они уже были в личных апартаментах Вождя.

Глава 5

Незримый Вождь стоит, на мой взгляд, довольно глупо сжимая руку Таи-Ма посреди своих апартаментов. Наконец-то мне удается забороть его личность и вытеснить на время диалога. Все равно он ничего не запомнит. Эта Тень такая хилая. Энергии в ней так мало… Затхлость и тлен, короче говоря. Смотрю его глазами на Таи-Ма и понимаю, что с ней сейчас происходит аналогичный процесс. Боевой хомячок Незримого вождя исчезает и вместо него проявляется кто-то другой. Черты лица девушки сильно меняются и я узнаю смутно знакомое мне лицо. Странно сформулировал мысль, но по-другому – никак не смогу объяснить, даже самому себе.

Она смотрит на меня и ухмыляется, вырвав руку и усаживаясь на высокое кресло.

– Привет. Давно не виделись, товарищ…

– Не называй имен! – Вырывается у меня.

– Вот. Теперь я точно тебя узнала. Здесь, прямо вот так вот, вот так сразу – именно ты. Старый параноик. – Ухмылка расползается на все ее лицо.

– Я тебя плохо помню. – Жму плечами. – Точнее, хорошо знаю, но плохо помню. Ты…

– Алуайа. – Смотрит она на меня в упор, прожигая светящимися глазами.

Я тяжело вздыхаю. Я вспоминаю кто она. И сколько она была со мной. И в каких ипостасях. Точнее, я помнил это и раньше, однако только сейчас связал клубок спутанной памяти воедино с восседающей напротив меня девушкой.

– Узнал? – Смеется она. – Как ты меня достал, честно говоря. При том, я давала тебе клятву. И я ее не нарушу. Не могу. Не хочу. Не буду. Хотя ты редкостный ублюдок, знаешь ли.

– Знаю. – Улыбаюсь я. – Стараюсь быть хорошим.

– Вот когда ты пытаешься быть хорошим – наступает полная… Хм… Ахинея. – Качает она головой, резко посерьезнев. – Лучше будь таким, какой ты есть. И тогда хорошего будет больше.

– Ладно. – Приподнимаю ладони. – Я рад тебя видеть. И, кстати, куда ты делась, а? В Реальности?

– Ушла. На время. Знаешь – надоело в таком образе пребывать в этой самой Реальности. – Девушка задумалась. – Вернусь. К сожалению, опять в подобном последнему образу. Дьявол! – Она злобно кинула бокал со столика в стену. – Ужас! Не хочу опять в таком виде жить в Реальности! Когда ты мне наконец тело дашь нормальное?! – Взрыв ее ярости, после веселья, ошеломил меня. – Старый маразматик ты!

– Тихо, Алуайа, тихо! – Я поднялся на ноги, глядя на нее. – Я сам. Не могу. До конца. Ты знаешь… Не попрекай.

– Если бы не твоя тупость!

– Не надо! Я сделал единственное что мог – тогда! Или бы мы уже… – Я задыхаюсь, сам чувствуя резкий приступ гнева.

Наступает тишина. Мы оба молчим. Проходит минута за минутой. Смотрим друг на друга. Успокаиваемся. Вдруг я ощущаю дрожание воздуха.

– Алуайа… Мир? – Улыбаюсь.

– Конечно. – Примирительно кивает.

– Время на исходе. Выкинет скоро. Зачем ты меня позвала? Кроме того, что очень соскучилась? – Змеей на лице застывает полуулыбка-полуусмешка.

– Гад ты. А зачем… – Она вновь замолкает и неожиданно вскидывает голову, глядя мне в глаза. – Тебе предстоит тяжелая схватка.

– Я знаю. И? – Тороплю ее я, чувствуя как рисунок Тени вокруг меня начинает уже ощутимо, «на глаз», вибрировать и пытаться выпихнуть меня из себя.

– Кстати. Вернуться я смогу через полгода-год в предыдущем облике. Не упусти и не пропусти, слышишь, сволочь? – Глядя на меня, спрашивает она. Уже тоже торопясь. Ее начало сильно крутить, выгибая черты лица.

– Понял. Запишу. Жду. – Быстро киваю. – А теперь о сути.

– Так вот. Тяжелая схватка и тебе придется туго. Я знаю твою гордыню, но это правда. Потому что на этот раз я уловила в Тенях след жесткой угрозы. Для тебя. Да, это не Он. Там все в порядке. Ты великолепно умеешь стирать без остатка по всем фронтам. – Она переводит дух. – Сейчас же твоя проблема в…

И мир взрывается.

Салют.

Вижу. Осязаю. Слышу. Огонь. Холод. Треск.

Алуайа исчезает мгновенно. Меня выталкивает дольше.

Но ведь рано! Я мог еще удержать!

Боль. Спина. Щеки. И даже запястья. Текущая ртуть. Комья расплавленного металла. Пылающая Бездна.

Уйди, собака страшная! Рвусь. Атака настигла мое физическое тело прямо в решающий момент. Совпадение ли это? И если да – полный аут. Раскаленный металл встает перед моим лицом. Холод горящей Бездны окружает меня. Вырваться! Не думать! Ни о чем! Жить! Вашу мать, жить!

Захлебываюсь кровью, судорожно выдыхая воздух. Перед глазами покачивающаяся чернота. Это уже глаза. Да, это уже видят глаза, которые выламывает от боли. Они лезут из орбит. А изо рта на ковер тонкой струйкой сочится кровь. Ножка кресла видится перед чуть-чуть сфокусировавшимся зрением. Прямо у лба. Лоб тоже ломит от боли. И виски. И затылок. И все тело.

Напрягаю мышцы, пытаясь приподняться и хищный оскал боли накрывает мою измученную тушку с головой, погружая в океан страдания.

– Мать вашу! – Рывком поднимаюсь. Не обращая внимания на распускающийся цветок огненного мучения во всем теле.

И падаю в кресло, успевая в процессе метко плюнуть в пепельницу кровяным сгустком. Вот это, конечно же, точно Реальность! И проверять ничего не надо. Голова еще плохо держится и я тупо смотрю на плед, накинутый на сидение. Испускаю очередное ругательство: весь плед измят (что ладно) и покрыт красными каплями (что ужасно). Как я это все отмою, а?

Провожу рукой по лицу. Подбородок в крови. Нос также. Щеки в уже застывших потеках. Скашиваю глаза вижу прядь волос, свисающую с виска – и там уже застывшая кровь, превратившая прядь в сосульку.

Уже громко, не обращая внимания на боль в голосовых связках, ору ругательство на всю комнату. Думаю и добавляю еще и еще. Для усиления эффекта своего отношения к происходящему еще и бью кулаком по брыльцу (кажется так это называется?) кресла. Заорав еще больше от пронзившей руку боли. Отбил пока еще и так слабую руку!

Проругавшись, чувствую себя усталым, но приходящим в норму. Сам не замечая того, привычно беру с пола клинок, наклонившись за ним и пока еще с трудом разгибаясь. Полосую по мизинцу. Нормальный эффект. Реальность.

Не вставая со своего обляпанного кровью трона (усмехаюсь), тянусь за сигаретой и пепельницей, ставя вторую себе на колени, а первой запихивая себе между губ. Щелчок зажигалки, судорожно извлеченной из кармана. Глубокая затяжка. Еще одна и еще. Сердце бешено подпрыгивает, несется галопом, а потом успокаивается и начинает биться уже как надо.

Поднимаю глаза к потолку, разглядывая клубы выдыхаемого дыма. Выпускаю пару колец и наблюдаю за их недолгим полетом. Короче – маюсь дурью, приходя в себя уже окончательно.

Что-то уж слишком много мощных атак буквально за сутки. Что же это такое, а? Я с этого Александра возьму гораздо больше, чем собирался. Не отступлю. Не отступлю. Это не просто вызов. Это уже поединок. И я выиграю. Получу деньги. Буду плясать на чьей-нибудь могиле. Ой, как буду плясать. Честное слово – даже танцевать ради этого научусь.

Нормальная злобная ухмылка выползла и укрепилась на моем лице. Пугающее наверное зрелище: все лицо и волосы в застывших дорожках крови, бледный как вампир из сказок, со злобной улыбочкой. Да еще и резцы сейчас, по любому, смотрятся как клыки. Жаль прямо, что наблюдателя нет, который мог бы на такое полюбоваться.

Ну, раз психика пришла в норму – пора и внешний облик приводить в себя, решил я. Заодно нужно бы понять что это я весь такой кровавый. Ощупываю языком небо, десна и губы, а пальцами лицо. Понятненько: губы растресканы до крови. И прокушены самим собой. На щеках открылись (уже закрылись) фантомные раны. Десна тоже кровили, ага. Не так и страшно, как думалось поначалу.

С очередным вздохом, прикрываю глаза и начинаю себя лечить. Кстати, любопытно сколько сейчас времени. Однако это терпит. Сначала надо привести себя хотя бы в относительный порядок. Перед закрытыми веками сначала носятся бессмысленные пятна, как будто зараженные бешенством зайцы. Постепенно мельтешение исчезает и я вижу лишь черный экран. Опускаю голову, поднимая ладони, так и не открывая глаз. Сквозь черный экран прочерчивается изображение. Я вижу свои ладони по-другому. Щелчок где-то под куполом черепа, вполне материальный и ощутимый и вокруг разворачивается контур другого видения.

Открываю глаза и смотрю на себя более глубоким взором нежели раньше. По телу пробегают искорки. Кое-где пылают ранами багровые всполохи. Черная броня повседневной защиты возмущенно дергается, особенно рядом с местами разрывов. На груди безобразный росчерк, оставленный каким-то магическим автогеном. Красивое переплетение алых знаков на стальной плоти брони разнесено вклочья. Этот самый автоген прожег даже само тело на энергетическом уровне вплоть до сердца, которое было буквально обнажено.

Хорошо, что комната ограждена остатками магической защиты и маской. Ну и парочкой ручных энергетических сущностей, сконструированных мною давным-давно. Не будем еще и забывать о повешенных куклах. Иначе бы мое сердце уже склевали энергетические паразиты, это ясно с полной очевидностью.

К словцу о куклах. Я бросил один взгляд вглубь. Нет, все на месте и не потревожено. До такого уровня противники не добрались. Что ж… Зажигаю еще одну сигарету и начинаю лечение. Кончики пальцев наливаются свинцом и в них впиваются иглы. С тихим шипением начинаю штопать себя.

Не знаю сколько на это ушло времени, но к тмоу времени когда я наконец закрываю последний оторванный лист брони на собранным по кусочкам кускам энергетической плоти, усталость забирает меня и я засыпаю. Надеясь только на то, что во сне меня не унесет куда-то. В таком-то состоянии – я ведь сейчас слабее даже Алуайи в последнем ее теле.

Проснулся я с мыслью: а ведь так и не посмотрел сколько же было времени. С учетом же того, что разбудил меня звонок мобильного, второй мыслью была некая нецензурщина. Торопливо запахнув полы халата, чтобы не споткнуться еще и о них, я подскочил и схватил со столика противно зудящий аппарат, выдохнув в трубку:

– Алло?

– Это Александр. У вас все в порядке? – Осведомился сухой голос бизнесмена.

– Относительно. А что? – Сумрачно интересуюсь я, пытаясь не шевелить головой лишний раз – голова напоминала чугунок, по которому мерно колотили колокольным языком.

– Я вам звоню уже в шестой раз. – Проинформировал Александр.

– Извиняюсь, я занимался другим клиентом, а телефон был на беззвучном. – Тут же лгу я, даже не замечая этого.

– Ясно. Можете ли вы теперь заняться моим вопросом? Дело в том…

– Я знаю. – Перебиваю его я с ядовитым ехидством. – Ваш враг нанес очередной удар. Причем такой силы, что выбраться из этой ситуации вы сможете только с помощью моих услуг и уже моих связей.

– Откуда вы знате? – Напряженность в голосе собеседника неприятно резанула мое ухо.

– Об этом мы поговорим лично. Берите то, что мне нужно и очень-очень много. И листик на контракт. Жду вас через два часа. – И нажал кнопку отбоя.

С учетом своего состояния мне было абсолютно… хм… все равно, какие чувства вызывала у него моя резкость. Придет, никуда не денется. Нет, впрочем, деться он может. На тот свет. Я уже представлял себе примерный уровень проблем и понимал, что богатый бизнесмен ничего не сможет сделать против такой магии.

Ну, если им вдруг только заинтересуется Конгрегация Римско-Католического Престола, либо Кагал… Но шансы на помощь простому русскому богачу от таких организаций без всяких карт можно оценить равными нулю. А к люцефиритам он не сунется. Масоны же такими делами не занимаются.

Ладно, ладно. Пора прибираться. Я с ненавистью взглянул на измазанной давно высохшими потеками кресло с пледом и поплелся в ванную комнату за ведром, губкой и стиральным порошком. Самое отвратительное после прошедшего поединка – необходимость прибираться…

Какая может быть у меня реакция? Стою, согнувшись в три погибели, упорно и со злостью оттираю очередной след атаки, как опять зудит чертов мобильный!

– Алло! – злобно швыряю в трубку.

– Привет. – Раздается тихий голос Сереги. – Ты сейчас можешь говорить?

– Не совсем! Что случилось?

– У меня проблемы. – Лаконично отзывается тот.

– А у кого их нет, слушай? – Переведя дыхание и отшвырнув губку на ковер, успокаиваюсь и уже другим голосом спрашиваю. – Так что случилось?

– Не телефонный разговор. Я приеду. – Мгновенно отзывается партнер.

– Да что у тебя такое случилось? – Вздыхаю. – Приезжай.

– Буду через двадцать минут. – С ощутимым облегчением отзывается Серега.

– Что? Ты уже по дороге что ль звонишь? – Удивленно поднимаю я брови.

– Да. – Отвечает друг и отрубает связь.

Великолепно, мать вашу! Я что – бюро добрых дел? Мне самому – как республиканцу в тридцать девятом в Испании! А еще другие страдальцы. Но, черт-черт-черт, это – жизнь. Это – заработок. Я не герой. Мне просто нужны деньги. И много. Плюс безопасность. Так что успокойся, Ал! Успокойся и думай тише, а то у тебя сейчас мозги задымятся и из ушей пепел посыпется. Это твоя жизнь.

Выговорив самому себе вслух сию тираду от третьего лица, я слегка успокоился и оперативно продолжил отчищать кресло. Плед уже был отстиран и сушился на батарее. Перекушу и глотну кофе с сигареткой уже в обществе Сереги, решил я. Что же у него такое случилось? Никогда почти он таким не был, чтобы превратиться в этакую бешеную селедку. Да и он меньше всех из моих партнеров имеет отношение к магии. Он в нее даже не верит, а просто берет долю за услуги по своей линии, если мне это становится необходимым. Хм…

За такими мыслями кресло наконец-то закончилось. В смысле завершилась его очистка. Можно и передохнуть. Убрав все принадлежности в ванную, я вышел на балкон. Зачем? Правильно – покурить! Чем, собственно, и занялся. А Сереги-то все нет и нет. Интересно, почему? Эта бешеная селедка так ко мне рвалась, а теперь опаздывает. Вроде как уже полчаса прошло? Причем, даже после указанного им срока прибытия, так сказать.

Пойду есть сам. Отправляю щелчком пальцев бычок сигареты в последний полет и плетусь на кухню готовить. На кухне включаю музыку и, осоловевшими от внезапного приступа голода глазами, смотрю на микроволновую печь. Есть! И уже совсем другими темпами начинаю готовить. Организм внезапно очнулся и начал забастовки и стачки с требованиями наполнить его едой. Срочно и много. Видимо, пара сигарет окончательно его разбудили и поставили тем самым на грань революции под лозунгами «хлеба и много!».

Поэтому, честно говоря, я окончательно забыл о Сереге. И даже об Александре. Я покушал. Покурил. Еще раз покушал, дождавшись когда поставленный ранее в духовку горшочек дойдет до кондиции. Снова покурил. Позвонил жене.

Незаметно для меня за такой деятельностью по умиротворению тела и наведению в нем конституционного порядка путем открытия запасов продовольствия для всех страждущих органов, я провел следующие пару часов.

Только когда до прибытия Александра оставался примерно час, я понял что Серега так и не приехал. Это было уже не просто странно. А отдавало неприятным душком. Поэтому я набрал его номер, который выдал мне, что абонент «вне зоны». Вторая попытка дозвониться дала ровно такой же результат.

Куда ввязался этот Серега, а? Я покачал головой, ощущая как мой сытый было и довольный желудок начинает сворачиваться в тугой и неприятный комок, вызванный нахлынувшей паранойей.

Да и как он мог куда-то ввязаться? У него самого такие связи, что некоторым и не снилось. По паре звонков он может решить почти любой собственный вопрос. А чуть большим количеством телефонного времени – вопрос своих товарищей. Врубим логику. Что тогда остается? Правильно. Только магия. Единственная штука, в которой ему ничто не подконтрольно. Получается это эти самые противники? Я фигею, дорогая редакция. Ну и старт они взяли. Причем с такой мелочи как какой-то расклад и погружение. А это уже, в свою очередь, значит что Александр не причем. Он только помеха на пути какой-то мощной и явно посторонней для столичного эзотерического гадюшника организации. Они хотели смести его как незначительную пешку и вдруг за эту незначительную в их собственных раскладах соринку что-то уцепилось. Тогда они тут же обрушились на тех, кто ее решил спасти всю свою мощь, чтобы… Чтобы что? Неужели нельзя было обойти? Значит, в этом Александре есть что-то, что все-таки делает его нужным для их планов? Однако он же не маг! Не играл во все потусторонние игрища, это факт! Тогда в чем смысл?

Не заметив того сам, начал мерить кухню шагами. Вновь возникает вопрос – куда я ввязался через этого бизнесмена? Во что? К тому же на таком уровне, что задело даже Серегу? Которого, незаметно для такого неверящего во все оккультные дела товарища, оберегают сразу две силы. Я, путем простенького заклятия на его защиту и сам механизм. Не зря же он занимает отнюдь не одну должность. А это дает определенные преимущества. Все таки – Контора… Пробить два щита? Целенаправленно? На человека, которого еще надо найти? При том всего-то по каналу моей с ним связи? Не поскупиться на проникновение через два щита? Один простенький, если честно… Но второй-то от самого механизма. Черт! Черт! Куда я ввязался! Да еще и не успел услышать предупреждение Алуайи до конца…

Злобно грызу бутерброд, размахивая сигаретой, зажатой в сведенных судорогой пальцах. Кто вы, мои нынешние противники? И знаете ли, с кем вы связались? Ведь если меня поставить на грань…

Не думать об этом. Лучше подумай о другом. Не могут ли эти противники устроить исключительно физические, скажем так, проблемы? Маятником или картами выяснить места нашего жительства и нагрянуть с битами и прочими калечащими тонкие и хрупкие человеческие организмы вещами. У таких серьезных товарищей вполне возможен и такой подход.

Меня пробрала изморозь и я чуть не выронил сигарету на пол в тот момент когда до меня дошла эта мысль. Я верблюд! Бегом в комнату, узнавать на картах не тронуты ли защитные структуры квартиры. Если тронуты – уже поздно и они приедут. С битами. Я скорее от сердечного приступа помру, чем их дождусь – воображение у меня развитое. Если же нет – надо успеть понаставить блоков, чтобы не нашли. А по житейским каналам вы меня фиг вычислите! Вслух проговариваю я для уверенности. Там все чисто, спасибо Сереге. Который куда-то пропал… И опять недоступен.

Я додумывал, уже выкладывая карты на зеленое сукно столика.

И что же получается? Ох, что выходит-то. Перевернутая Башня, Перевернутая Смерть, Перевернутый Маг на правый ряд защиты. А под ним – пятерка мечей. И тоже перевернутая. Прямо сейчас? Да. Еще есть время? Нет. А ложный след? Вариант. Думай, быстро, быстро! Куда, чтобы повелись?

Меня затрясло. С десятого раза только прикуриваю, прямо над картами, пытаясь не выронить сигарету. Их око как раз зависло над квартирой. Здесь и сейчас. Как перекинуть? На кого?

И тут я истерически хихикаю. Привет тебе, Куроченко! Вот на твою квартиру я их око и переманю. Ведь я точно успею ложный след сделать? Да, только быстро! Чуть истерят уже даже всегда флегматичные и ехидные карты. Ну, они тоже жить хотят. А без хозяина куда им податься? Все правильно.

Подхожу к маске и смотрю на нее, тасуя в руках колоду. Касаюсь кончиком среднего пальца левой руки к переносице ухмыляющегося духа. Чуть видимое свечение вспыхнуло по поверхности рожи (а как еще эту страхолюдину назвать? хотя она мне и нравится). Глаза наливаются сиреневым свечением. Смотрю в нее.

– Открыть чрезвычайный уровень. Здесь и сейчас. Весь запас вывести на сознательный контроль. Подчинить все доступные ресурсы. Стать… собой на ближайшее время до выполнения задачи на допустимом для моего физического тела уровне.

Моргаю. Еще раз моргаю. На мгновение мне кажется что я вижу себя одновременно со стороны и изнутри, из района солнечного сплетения. В животе стягивается тугой комок из забурлившей энергии, начавшей почти разрывать меня.

И снова моргаю. Вижу нормально. Все плывет вокруг меня. Какие-то свечения и шевеления. Мозг возмущенно кипит, не в силах переваривать поступающую информацию со всех двадцати одного измерений Реальности, захлестывая даже в ближайшие Тени.

В каком году СССР занял у бывшей Польши Львов? Или высадились ли немцы в Кенте? В таком состоянии лучше не думать над вопросами истории. Иначе заклеймят Фоменковым в лучшем случае на кафедре. Если это будет еще та кафедра, а не другая. В каждой Тени – история своя. Не поймут-с. Или в шизофреники зачислят.

Некогда отвлекаться. Пока тело держит часть того, что есть. Потом будет передозировка. Быстро. Кладу карты на стол и поднмаю наливающиеся тяжестью руки. На кончиках пальцев вьется заметный дымок. Заметный даже обычным зрением, которым впрочем я сейчас не вижу. Но знаю об этом по шевелению свернутых семи струн-измерений вокруг.

Аккуратно приподнимаюсь и мои руки. Физические или нет? Неважно, главное что Реальные, вытягиваются ввысь, пробивая потолок и крышу дома. Око противника не успевает их разглядеть, мне удалось тут же прикрыть их свернутым в трубочку временем…

С ощутимым усилием, чувствуя что сердце скоро откажет, хватаю Око и размахнувшись перемещаю (не кидаю же! поймут тогда) прямо над домом Куроченко, рисуя пальцами (другими? теми же?) над его квартирой узор, должный обозначать мое присутствие и обитание в представлении противников.

Вздыхаю, не замечая того. Сигарета давно дотлела до бычка, обжигая поганым вкусом фильтра горло, однако мне некогда ее выкинуть. Еще усилие. Еще рисунок кистью над домом. И Око вдруг замирает и я вижу с каким интересом оно смотрит на квартиру Куроченко. От него идет ощутимый канал и оно начинает работать как маячок. Ощущаю удовлетворение по другую сторону канала и радость в сочетании с сильным пренебрежением. В духе «Все же слабак. А кто еще?». Я ухмыляюсь и втягиваюсь обратно в себя. Хотя я в себе и оставался, это были лишь нити Реальности.

Не думай о лирике и физике, козел! Завершать дело, вот что надо! Пара взмахов руками и все сделано. Краем сознания успеваю уловить, что следа жизни Сереги нет в Реальности. Только в ближайших Тенях.

Думать об этом мне некогда. Тяжелым шагом, пытаясь удержать равновесие, подхожу к маске. Смотрю на нее мутным взглядом. Изнутри меня пожирает жар. Капли пота стекают на губы и подбородок. Слишком тяжело. Я могу делать и без маски, но с ней проще и привычней. Знаковая система на уровне сигнальной.

– Вернуться в обычный режим существования. Сейчас! – мой голос срывается на противный самому себе визг.

Понимаю – еще чуть-чуть и с организмом что-то случится. Много силы для обычного тела. Вовремя успел, потому что облегченно вздыхаю – рисунок энергии в теле выправляется и самоощущение возвращается на привычный порядок восприятия действительности.

Выплюнув истлевший бычок в пепельницу, сплевываю туда же и открываю на распашку балкон: проветрить.

Будем, мать вашу, жить. А Куроченко… Ну, он сам виноват, что в течение пяти лет ставил мне палки в колеса и всячески третировал все мои научные исследования, правда ведь?

Серега… Потными пальцами набираю его номер и жду ответа. Пошли длинные гудки. Жду.

– Да? Кто это? – Раздается тревожный голос.

– Друг. Почему я не могу дозвониться до Сереги и кто это? – Вопросом на вопрос. Таки из Одессы.

– Он в реанимации. ДТП.

– А… Вы его мать? – С трудом припоминаю ее.

– Да.

– В какой он больнице? У меня сегодня дела, но завтра я к нему заеду. И в каком он состоянии? – Пытаясь придать безразличному голосу оттенок беспокойства спрашиваю я.

Безразличному – потому что после такого своеобразного дня сил на эмоции уже нет. Только рациональный просчет и логика. Он друг – надо интересоваться и помогать. Это его мать – надо сочувствовать и участвовать, так сказать.

Она диктует мне адрес и говорит, что его Пыж смяло при столкновении с неожиданно вырулившим откуда-то КАМАЗом. Множественные переломы ребер (подушка безопасности и ремень) и сотрясение мозга средней тяжести. Состояние – среднетяжелое. Жить будет, но довольно долго – неприятно жить придется. Вылечить можно все. Вроде как. Диагноз еще не до конца известен.

Говорю какие-то слова сочувствия, прощаюсь и жму «отбой». Механически подхожу к столику и на первом попавшемся листике чиркаю новую запись: «Серега – завтра – больница – адрес». Только я сажусь в чистое кресло, роняя в карман халата трубку телефона, как раздается звонок в дверь…

Глава 6

Тяжелые удары сыплются на меня со всех сторон. Попытки уклониться или защититься – изначально бессмысленны. Боль прорезает все тело каждое мгновение. По рукам давно уже не стекает кровь, а лишь сочится какая-то странная жидкость, смесь гноя, лимфы и сукровицы. Руки давно уже не чувствуют клинка в руках. Блок? Бессмысленно. Один зашел справа и ткнул коротким широким мечом в бок, разрывая изнуренную плоть.

Разворот. Удар. Меч в руках очередного солдата переламывается и зазубренное лезвие вспарывает его живот, вываливая наружу требуху внутренностей. С усилием вырываю клинок из его фонтанирующего кровью и слизью брюха и обрушиваю удар на следующего. Того, который только что разорвал своим копьем мышцы под коленом. Оседаю на одну ногу, срезая его голову. И три следующих уже тычут в меня своими лезвиями.

Прислонившись к грубой стене из древних блоков, выдерживаю новые раны и разрубаю сразу двух чудовищным клинков. Это не я такой сильный, это клинок такой своеобразный. Но я знаю, что в зал проходят новые и новые солдаты врага.

Скоро сил не хватит. И это будет страшный конец. Ужас без конца скует мою суть. Поднимаю глаза к потолку и, ощущая как очередной клинок входит в мое тело, шепчу заклинание.

Порыв ветра проносится по залу и десяток солдат смотрят на меня своими пустыми кровавыми глазницами, из которых начали хлестать потоки неприятной желтовато-бурой жидкости. Хорошо, что не кричат. Они ведь не умеют кричать – прекрасные и безотказные солдаты.

Прыгаю, пиная одного безглазого. Тот падает прямо в лужу, в которой плавают остатки кишок его товарища. Под сапогами трещат кости и черепа, пока я бегом несусь к обрушенной лестнице.

Сумасшедший бег. На второй этаж. Там еще стоят, укрывшись за выступами стен парочка оставшихся моих бойцов. Они бросаются наперерез, не разобрав кто идет, судя по всему. Или бежит.

Два тела мешками падают на пол, хрипя от боли. Мои умеют знать боль, пожалуй, лучше любых других. Надо успеть в башню. Только бы добраться до башни. Там есть выход. Выход, который позволит мне отомстить.

Оборачиваюсь. Позади стоит один из солдат врага. Тренькание тетивы и в грудь, под сердце, вонзается стрела. Вскидываю руку и он падает, раскромсанной куклой, хватаясь за исчезнувшие глаза…

…Открываю глаза и смотрю на чуть плывущий туда обратно потолок. Неплохой кошмар. Решил, называется, вздремнуть после встречи с Александром свет нашим Семеновичем. Не будем как мы его вспоминать, этот кошмар, хорошо? Слишком уж он на грани.

Поднимаюсь с дивана, смачно потянувшись. Я совсем не хотел думать не только о сне, но в первую очередь о том, что услышал от Александра. Даже о пятидесяти тысячах, лежавших стопками на столе вспоминать не хотелось. Потому что это теперь мне таким откликнется. Каждую единицу иностранной валютой кровью и потом отработаю. И вывернутым содержимым желудка, есть такое ощущение.

Чтобы не думать пока, сцапал со стола пачку сигарилл и выхватил одну, спешно закурив. Смерть от курения мне явно не грозит. А вот от недостатка успокаивающего никотина – вполне возможно. Зашипел бензин. Вспыхнул огонек. Затяжка, еще одна. Выпустить пропитанную бензином первую-тройку затяжек не затягиваясь. Теперь же можно и насладиться вкусом.

Хотя в моем состоянии, кажется, вкус сигариллы напоминает старый «беломор». Во рту кошки уже явно потоптались и в большом количестве. Попыхивая цигаркой, направляюсь в ванную и быстро полощу горло водой из-под крана. Утерев губы полотенцем, пыхаю уже свежей по восприятию табачной струей.

К кому мне обратиться? С чего начать? Где найти какую-нибудь зацепку? И, черт побери, как решить эту проблему – победить и уцелеть, не став инвалидом-ветераном Куликовской битвы?

Такие актуальные вопросы гнались мной в сторону, с придаваемым ускорением равной одному черту бегущему от килограмма ладана. Я все равно не знал пока на них ответа. Мое подсознание судорожно корчилось в рабочих муках решения актуальных вопросов, а сознание упорно думало о вкусе сигариллы и том, что нужно бы перекусить.

Да, я кажусь очень плоской личностью, со стороны. Хмыкаю, качая головой, начиная по привычке разговаривать вслух сам с собой. Мысли только о куреве и еде. И еще о деньгах, которые дадут то и другое. Также, надо не забыватьо лютой паранойе и уютном гнездышке, в которое я натащил все, что мог достать. Кажется, даже изолированный противогаз где-то в ящике шкафа лежит. На случай, значится, ядерной войны.

Чтобы такое поделать, а? Отвлечься? А подсознание оно у меня умное, пусть само разбирается в вопросах, а потом меня решениями своими озарит. Такое часто случается, в случаях если подсознание хорошо себя чувствует и не брыкается. Вот думай.

Я же… посижу в Сети, точно! Почитаю новости, послушаю музыку, поиграю во что-нибудь. В глобальную стратегию, да. Такую, в которой надо иметь три докторских по истории и политологии с экономикой, иначе не понять что там происходит и как всем этим управлять. У меня степеней этих нет, но я же умный и мазохист. Будем делать великую Гондурасскую Империю. И общаться в уютном дневничке о последних новостях с Ближнего Востока. Там же всегда весело. Каждый день – кто-то кому-то мстит за месть, которую над ним совершили за другую месть, она же в свою очередь была местью за обиду нанесенную в ответ на отмщение три сотни лет назад. И такая цепочка каждодневной мести на три тысячи лет назад. Анекдот по склеротика прямо вспоминается – каждый день новости.

Любопытно, что там многие не скрывают свои колдунские занятия. Как и в Африке с Латинской Америкой. А то здесь, блин, все – православные и атеисты. Угу. И я тоже – атеист, конечно. Полстраны шаманят над горшочками с зельями, но ни один из них открыто это не признает, прикрываясь как щитом от конкурентов и стыда – я православный! Я атеист! В редких случаях, когда слишком легко можно догадаться – можно списать на принадлежность к другой религии, где якобы «такие обряды есть» – на католицизм, к примеру.

Вот точно – будь я министром, ввел бы лицензирование магической деятельности, сдачи дипломов, кандидатских. Московский Государственный Университет Прикладной Магии. Звучит, а? И шарлатанов – в тюрьмы. Лет на десять. За нелицинзированные услуги и обман населения. Министерство Прикладной Магии – супер звучит!

Такие мысли крутились в моей голове на поверхности, пока внутри кипела бурная и лихорадочная активность. Глаза же мои жадно поглощали последние новости. Ну точно. Вновь месть тремя ракетами за отмщение на той неделе с другой стороны. Потому что оскорбили священный холм. Который другие оскорбили по-другому. Это – жизнь. А не копошение как у нас. Там все просто…

И на каждом холме – место основания очередной древней и великой религии. Не говоря уже о кустах и деревьях. Срубил кустик в соседнем дворе? Получи кровную месть для себя и всех своих потомков на ближайшую тысячу-другую лет. Ну, пока твой последний потомок не исчезнет. Если повезет – у противника.

Ухмыляюсь, зажав в зубах мундштук сигариллы. Роняю крепкий столбик пепла в пепельницу и начинаю листать анонсы новых книг. Где-то в глубинах сознания появлялась неоформленная мысль, однако я пока гнал ее от себя – пусть сначала оформится, тогда и подумаем над оной. Иначе – лишнее время переживать, корвалол глотать. Итак сегодня на ночь… или под утро… целую бутылочку выжру, по-любому. Я не нервный – я с хорошим воображением и впечатлительный. Если подумать, что сейчас с Куроченко происходит – можно сразу бежать пару бутылочек глотать.

А он уже, наверное, ничего не глотает. Возникла мрачная и ехидная мысль. Автоматически пожимаю плечами – не лез бы в мои дела. «Око за око», сказано в одном из трактатов из жизни и истории Ближнего Востока. Не будем еще и пророка Исайю вспоминать. Как всегда при рассуждениях на столь любимую мной тему, расплываюсь ухмылкой от уха до уха.

Дочитав одну из новостных лент, и узнав что Чесноченко действительно запускает очередной цикл космооперы, убиваю остаток сигариллы о дно пепельницы, помахав перед носом ладонью – концентрированный дым опять залез в глаза.

Значит так. Откидываюсь на спинку кресла, отодвигаясь от компьютера. Созрела следующая мысль: похитители держать дочь Александра под землей. Ибо у меня было в институте одно видение. Очень похоже. Под Столицей причем. В противном случае – меня бы так далеко не вынесло. Это уже сужает круг поисков. Говоря при том что? Что надо обращаться к людям знающим подземную Столицу. Диггеры? Опасно, опасно. Деньги, к тому же, отдавать. Небольшие, но все же. Другие варианты?

Справиться же с ними можно только срезав верхушку. Это уже факт. Они чужаки. Так будет просто. Наемников не трогать. Финансов у них дофига. Не справиться. Да и натравить на них столичных гадюк. Они же в любом случае явно переступили полянки, делянки и интересы уже целого ряда столичных организаций. Столичники же вряд ли знают кто это или откуда. Знали бы – уже бы стерли с карточного стола нахальных пришельцев. Значит, найти с помощью… чего-нибудь. Спасти девочку. Срубить по дороге парочку из верхушки. Подкинуть адресок столичникам. Самым серьезным из тех, кто ко мне прислушается. Дальше – уже их дело техники, не мое. Как бы теперь все это в жизнь воплотить? Думай, думай. Ты умный. Я же пока поиграю в стратегию.

Запустив игрушку, решаю сыграть за Империю Габсбургов, улыбнувшись: «мои любимые губошлепы». Загружаю игровую карту на 1554 год. Само собой мне хочется вновь попытаться переиграть Аугсбургский мир. Задавим протестантов – и да будет PAX AUSTRIUM. Чем, собственно, и начинаю заниматься – созданием этой самой универсалистской империи.

В момент когда моя сорокатысячная армия вторгается в Гамбург, чтобы остановить присоединившихся к протестантам шведов (гораздо раньше исторического срока), на кухне раздается гулкий удар. Дернувшись от неожиданности, быстро ставлю игру на паузу и направляюсь в коридор, щелкая выключателем.

Само собой, через коридор тянется серо-белая склизская тень, мгновенно исчезнувшая, уловив на себе свет от лампы и внимание. Причем испаряется она именно в направлении кухни. Опять големы в холодильник залезли? Вот почему во время всех потусторонних схваток в которых я участвую – обязательно кому-нибудь надо запихнуть этих тварей в холодильник? Чтобы все продукты сгнили и заплесневели? Лишить меня продовольствия по всем правилам осады? В таком случае немного временем ошибаются товарищи всегда.

С очередным вздохом включаю свет на кухне и выцарапываю тварюгу из холодильника, стараясь касаться ее только энергетическими лезвиями и нитями, выпущенными из пальцев. Да, я брезгливый! Запачкаться неохота. Выкинув тварь в далекий полет в морозную заоконную хмарь, распахиваю задребезжавший агрегат и придирчиво разглядываю баночки со сметаной и йогуртами. Нет, вроде бы гнилостного запаха ниоткуда не идет. Не успело испортиться

А вот настроение – успело. И возвращаться к милейшим обладателям гигантской губы за игрой – уже не хочется. Реальность настигает, вашу мать. Надо заниматься тем, на что подписался. Поэтому щелкаю конфоркой и ставлю белый эмалированный чайник на вспыхнувший газ. Выпью кофе. Возьму листик. Подтащу под нос телефон. И буду думать над вставшим передо мной вопросом. И особенно – над тем кому позвонить за помощью, причем подешевле для моей жадной персоны. Иначе меня убьет одно великолепное земноводное, если я потрачу на помощь в решении этого, пусть и опасного вопроса, слишком много кровно заработанных денег.

Насколько все же проще было раньше, а? Изгонишь призрак покойного дедушки, который все еще мстил одному из клиентов за неправедное присвоение наследства. Разложишь на картах стоит ли иметь дела с этим партнером. И на сколько можно давить на другого. Лепота! Тут же только и успевай в себя от обмороков приходить.

Сняв засвистевший чайник с плиты и щедро кинув десертной ложкой гранулы кофе в чашку с котятами (да, я люблю кошек!), сажусь за стол, заливая кипятком кружку. Отставляю чайник. Подвигаю к себе лист и ручку. Делаю пару глотков обжигающего напитка.

Так… Что нам стало известно после встречи с Александром?

Обозначаю на бумаге цифру один, оставив безобразную кляксу рядом – соскочили чернила со стального пера. Мне известно, что неизвестные похитили дочь бизнесмена, когда она возвращалась из школы.

Два. Аккуратно рисую двойку. Приставленный к ней охранник ничего не помнил. То есть – вообще ничего. Ему казалось, что дочь забрал отец. Он якобы даже видел, как сам Александр пришел в школу и отпустил его пораньше, взяв дочь под руку и сев с ней в свою машину.

Три. Федякин. Чье местожительство как мы помним неизвестно. Подноготная оказалась такой. Этот самый товарищ взялся как будто изниоткуда, пробить его нашему бизнесмену не удалось. И хотел чего – тоже неясно. Просто начал жестко давить бизнес моего дорогого во всех смыслах клиента. Не выставляя никаких условий. Что самое любопытное – знакомые Александра из Конторы (а куда сейчас бизнесмену без связей с этими ребятами?) ничего не смогли сказать. Короче говоря – отморозились, на языке бизнесмена.

Четыре. Отчеркиваю четверку. С этого пункта пойдут уже мои мысли. Девочку держат где-то под землей. Причем – под Столицей. Притом – в таком месте, где сильны энергетические всплески. Иначе бы не уловил.

Пять. Федякин – это представитель неких сил. Оккультных, само собой. Не Столичных. Со стороны. Может – из другого города. Возможно – даже из другой страны. Если только… Это не попытка появиться новому игроку на нашем поле. Записываю все варианты через черточку.

Шесть. На мою дойную корову Александра – им чихать. Так и записываю. Для них важна именно девочка. Это я уже проверил во время сегодняшей встречи с клиентом. По всем параметрам он ни на что не влияет в линиях Реальности. Ну, кроме своих попилов финансов. Но это интересует только его и связанных с ним людей. Мелочь, в общем-то.

Семь. Очень мощная организация. Хоть и сторонняя/новая. Серега. Атаки по мне. Без комментариев. Зачем-то пишу и предложение без комментариев, обведя каждую буковку своего жуткого почерка.

Откидываюсь на спинку кухонного дивана, начав глотать почти остывший, а потому ставший мерзковатым, кофе. Тянусь за сигареткой, прикуривая. Ищу глазами пепельницу, стряхивая пепел и беру второй лист.

Пишу крупными печатными буквами по верху бумаги: «ЧТО ДЕЛАТЬ?»

С глупой ухмылкой подписываю еще один подзаголовок поменьше: «Кто виноват?».

На этом мои аналитические способности как-то начинают сдавать. А действительно – что делать? Не считать же возможные в ближайшем будущем трупы друзей и партнеров? Глубоко затягиваюсь цигаркой, шумно хлебнув еще немного напитка из чашки.

Катаю ручку между пальцев, попыхивая сигаретой, разглядывая на всякий случай потолок. Нет, я не искал там ответ. Я, своеобычно, занимался вполне обоснованной, на мой взгляд, паранойей. Что-то странные тени по нему бегают. Это глюки усталых глаз, или другие глюки, которые не совсем таковые, а те, из которых руки растут? Все же усталость глаз, да.

Как-то вовсе незаметно я задремал. Кухня превратилась в спальню. Не зря же на ней диван стоит, в конце концов. Бычок тихонько дотлел в пепельнице. Чашка с остатками холодного кофе стояла на бумагах. А моя голова покоила на спинке дивана, издавая из глубин горла тихий храп.

Однако всего этого я, естественно, не видел. В дреме меня уносило не так далеко, не в Тени. Но ведь и у Реальности есть оборотные, незаметные стороны?

Я выходил из подъезда. Бросил один взгляд в небо. На нем не было звезд, но была как обычно полная Луна. Огромный красный шар на полнеба. Двор чем-то неуловимым отличался от обычного. В голове у меня что-то щелкнуло и пришло понимание – я опять в Оборотной Столице. Той грани Реальности огромного, сосущего соки из глубины Восточно-Европейской платформы города, который делал энергетическую реальность такой реальной (ну и тавтология!), если в нее погрузиться. Вообще, это и был истинный лик Столицы в Реальности. Туда, где…

Я отскакиваю в сторону. Прямо передо мной стоят две фигуры с алыми крыльями и черными глазами.

– Уважаемый наниматель… По условиям контракта мы должны предупредить Вас о том, что… – Синхронно вибрируют низкие голоса обоих существ.

– По простому, без канцелярии Механизма, пожалуйста. – Обрываю их я.

– Хорошо. – Говорит уже только одна из фигур, та которая слева от меня. – Не советуем вам сейчас совершать вечернюю прогулка в Истинной Реальности Столицы.

– Почему? – Опешиваю я.

– За вами началась охота. – Лаконично отвечает существо.

– Кто посмел? – Грозно насупив брови (надеюсь, что брови – свой облик в Истинной Реальности на нынешний момент я знаю довольно плохо).

– Неизвестные демоны в форме. – Отвечает та же фигура.

– Они от… Механизма? – Сглатываю я тягучую слюну.

– Механизм тут ни при чем. Форма незнакомая и Метро их не признает. Не пускает. Какой же это Механизм? – Я чувствую легкую тень улыбки у служащего мне охранника.

– Ну ты это, не распускайся. Слушай мою команду! – Повышаю голос.

Оба существа вскидывают крылья к плечам, из-за чего их туманные лица оказываются закрыты алым полотном.

– Вызвать всех слуг! Подключить летающую мелочь! Контролировать мой подъезд целиком ночь и… день! Особое внимание – повешенным куклам! Ясно?

– Даже днем? – После секундной заминки переспрашивают уже оба и опять, как и вначале – синхронно.

– Даже днем! – Я сдерживаю дрожь в руках. – Или вам напомнить пункты вашей мне службы в договоре? Давно с кольцами не знакомились?

– Выполняем приказ. – Единым голосом ответили оба и исчезли.

Я знал, что они оба тут же появились у порога моей квартиры, начав вызывать остальных охранников.

А теперь главный вопрос. Зачем меня вынесло в Истинную Реальность Столицы? Ту, которую все знающие о ней называют просто Другая Столица? Куда меня тянет?

Смотрю на двор. По нему как обычно плавают духи-хранители, как всегда недовольные и сварливые. Еще бы – они должны были охранять древнее капище, на котором построен весь квартал, а теперь здесь даже уже как пятьдесят лет скотобойни не осталось. Что им охранять? Вижу скользнувшую тень колдуньи из соседнего подъезда. Не успеваю кивнуть в знак приветствия, как она уже исчезает и я слышу вдали волчий вой. Само собой, перекинулась. Пошла искать жертву. Интересно, что в обычной реальности она в этот момент выглядит как классическая барабашка.

Выхожу из двора на улицу. По улице едет машина с открытым верхом. Кабриолет, блин. В нем сидят… Так, лучше уйти подальше в тень от древнего дуба-вампира. Стою под ним, игнорируя призывный шелест ветвей. Так, слуги Механизма уже проехали? Кажется, да. Выглядываю: и точно, кабриолет уже скрылся за поворотом. Мне и в обычной Столице проверок документов хватает.

Автоматически оглыдваюсь в сторону самого центра, мгновенно примечая огромную пирамиду Механизма и рядом с ней другую – поменьше. В виде зиккурата. Пирамида была сегодня что-то сильно активна, выкидывая щупальца и материализуя слуг по всему городу. С чего бы это? Надо с утра будет новости послушать. А, кстати, зиккурат поменьше рядом сегодня был не просто багровым. Он был почти тусклым. Конечно, до майских праздников еще далеко. Подпитка кончается у него. Сезонное.

Ладно, хватит разглядывать. Пора идти туда, куда тянет желание. Потому что я уже четко уловил Зов. Кто-то меня ждет. Причем на севере Другой Столицы. Поганые там райончики, честно говоря. Там даже слуги Механизма не любят появляться. А придется. Как пойдем? Задаю вопрос сам себе вслух. Есть два варианта: Магистраль или Метро? Все же Метро. Я же помню, двое охранников сказали, что Метро не пускает в себя охотников на мою дорогую персону.

Быстро иду в сторону ближайшей станции, которая как всегда внезапно появляется прямо перед моим носом. И, куда без того, с небольшой пробкой на входе. Как-никак только начало ночи и все жители рвутся в Метро, чтоб добраться побыстрее. Стоически пережив небольшую толчею и не позволив стайке суккубов залезть ко мне в энергетический резерв, дав им слегка по рукам, вхожу в Метро.

Чувствую в глубине собственного сознания вибрирующий голос, замешанный на ультразвуке: «Скоро вам надо будет оплатить посещения новой жертвой». Отмахиваюсь. Не сейчас же. Значит, потом. Не до того сейчас.

Спускаюсь в темную пасть платформы. Под потолками коптят факелы и рядом с ним, каркая и визжя, мечутся подземные летающие ящерки. Народ из полуночных колдунов и демонов жмется к колоннам, внимательно оглядывая друг друга. Метро, конечно же, не любит стычек и столкновений в своих владениях, но ведь всегда может найтись беспредельщик, только что вылезший из могилы и не знающий правил или какой-нибудь переевший жертв демон, у которого на радостях от количества еды снесло крышу?

Проезжает, не останавливаясь, состав. Само собой. Слуги Механизма. Толпа на перроне начала возмущенно галдеть. Я понимаю из обрывков разговоров что поезда давно не было, а тут на тебе, приехал и уехал сразу же. «Видите ли, по делам Механизма поехали. Вот бы с ними встретиться без охраняющих их меток!». Отстраняюсь от особо активно недовольных ситуацией чуть в сторону. Бывали случаи, когда так галдели-галдели в Метро, а потом изниоткуда облава. Этих… Которые в черном и с пылающими до рези в глазах метках на рукавах. И сразу всем каналы перерубать. Однажды одного вообще куда-то уволокли. Нет, мне с вами не по пути.

Наконец подъезжает свободный состав и вся толпа вместе со мной вливается внутрь. Быстро оглядываюсь. Нет, компания ничего. В последнее время пошла у молодых беспредельщиков мода начинать резню на перегонах. Типа, Метро на длинных перегонах якобы не следит. Конечно, конечно. Я-то знаю, что следит. И потом всем присутствующим сразу по шапке и рогам надает.

Но в этот раз вроде спокойно. Обычные скучающие демоны, парочка суккубов разводящих молодого парня-колдуна. Вот идиот, а! Видать в первый или второй раз здесь. Да к тому же и просто человек. Только так его сделают. Потом будет месяц в больнице валяться с сердцем или в психушке – с мозгами. Раньше как-то колдуны стайками ходили, друг друга поначалу и новичков в первую очередь – страховали. Разложение нравов, блин.

За таким внутренним брюзжанием, дожидаюсь своей станции. Внутри мозга опять звучит глубокий голос на грани инфразвука: «Техцентр. Ваша станция». Благодарно кивнув Голосу, выхожу на платформу, оставив за собой изрядно повеселвшую публику. Ну я что? Я ничего! Метро такие штуки не запрещает! А то, что я выходя на лбах суккубих начертил сияющей энергией неприличное слово… Ну, сотрут сейчас. И мне ничего не сделают – состав уже уехал. Вот парнишка-колдун – тот да, я прямо с платформы почувствовал его шокированное состояние.

Выкинув из головы смешное происшествие, я изрядно напрягся. Станция «Техцентр» пользовалась дурной славой, честно говоря. Она была одной из тех, где власть и авторитет Метро было слабее нежели обычно. Слишком много гадости было наверху. Заливало даже внутрь. Даже под потолком всегда висело объявление кровавыми буквами: «На территории платформы „ТехЦентр“ Метро ответственности не несет в связи с независящими от него обстоятельствами». Конечно, когда сверху потоки просто льются.

Поэтому на этой станции всегда можно было увидеть кидал, мошенников, разборки и очень-очень злых слуг Механизма, любящих здесь поразвлечься. Простите – навести порядок. Оглядываюсь.

У выхода по левую от меня руку компания из нескольких волколаков делала что-то совсем нехорошее с одиноким колдуном. Черт! Даже не колдуном. Простым демоном. Вот сволочи… Багровый ошметок плоти упал прямо перед моим носом. Но вмешиваться я не буду. У меня сейчас гораздо более срочные дела. Да и если я вмешаюсь… Такое начнется. Сразу люди Механизма налетят. Вот, кстати, с того же эскалатора вниз уже они и несутся. С черными жезлами наперевес. Как-то испытал на своем боку такой. Потом три дня в обычной Реальности почки болели. В сторону, в сторону.

Быстрым шагом прохожу мимо компании колдунов-кидал, жмущихся к колонне и провожающим меня опасливым и плотоядным взглядом одновременно. Опытные. Сектанты, видать. Они сразу чуют, к кому стоит приставать, к кому – нет. У них, знаете ли, большой опыт.

Поднимаюсь по эскалатору, проверяя клинок в кармане. Все в порядке – на прикосновение холодных пальцев отозвался огненным теплом. Если что – сработает хорошо. Волколаку голову сам снесет. К тому же, явно застоялся, сам хочет нарваться. Вот это, правда, лишнее.

Выхожу на ночь. Вокруг стоят приземистые и неприятно выглядящие заброшенные здания, склады и полуразрушенного вида дома образца века еще девятнадцатого. Плохой райончик. И публика мутная. Если ее встретить – очень неприятная.

Зов четко звучит. Ага. Понятно. Это Леха назначил встречу. Странно, почему он решил не звонить на мобильный? Жаба задушила совсем? Ладно. Разберусь. Встреча назначена в «Чайном Доме» через три дома. Хорошо. Недалеко.

Быстрым шагом иду. Впереди по курсу большая компания невнятных, однако очень агрессивных существ. Срезаю угол через двор. Ну здесь и технопарк, блин! Еле успеваю прыгать по дощатым настилам и скрипящим решеткам. Оказывается, это был двор какого-то уходящего под землю предприятия. И, само собой, все давно прогнило. Хватаюсь за ржавое перильце и, вырвав его с корнем, перепрыгиваю на гнилые доски. Уже более уверено вынырнув в соседнем дворе. Оттуда уже нормальным ходом выхожу на улицу, обойдя два дома и оставив компанию далеко позади. В следующем по улице доме ярко горела вывеска «Чайный Дом». Великолепно. Уже добрался. Единственное, между прочим, приличное и относительно безопасное место во всем этом районе. Бывали, знаем. Лучше бы, впрочем, не бывали. Морщусь и быстро дохожу до кафе. Вошел внутрь, моргнул. Вот за что не люблю «Чайный Дом» – так это за попытку (неудачную) стилизации под мир Дня и обычной Столицы. Аляповато и искусственно. Подхожу к стойке, к накрашенному парню-официанту.

– Было зарезервировано на двоих.

– Конечно. – Улыбается тот, чуть растягивая гласные. Деревенский гламур или что похуже? Впрочем это неважно.

Сажусь за столик, взяв чашку «Кофе по-человечески». Вот бред! Будто все мы днем такой кофе не пьем! Я про это и говорил! Ладно… Потягиваю кофе, ожидая Леху.

Глава 7

Леха никак не появлялся. Даже спустя три выпитых чашки кофе с излишней горечью (пережарили они его что ли?) и пять сигарет выкуренных до бычка. Перебираю пальцами салфетку, валявшуюся на столе. И когда это существо решит объявиться?

В «Чайном Доме», к счастью, было очень мало посетителей. Только одна парочка целовалась на диванчике под ликер. Приглядевшись к ним от нечего делать, я понял что парочка самая что ни на есть классическая: простой демон и суккуб. Ну, естественно. Удовольствие для обоих, к тому же с привкусом опасности. Суккуб все равно будет стараться пробить щит в энергетический резервуар демона. А парень-демон может не уследить за инстинктивной защитой и за очередным поползновением с женской стороны последует мощный ответный удар, которые суккубы держать не умеют. У них как бы другой профиль. Но молодежь – везде молодежь, и здесь в том числе. Поэтому и развлекаются. Умеренный адреналин всем нравится.

Да и оба выглядят вполне ничего. Достойная парочка. Из нее еще может получиться боевой альянс. Если раньше друг друга не поубивают. Парень – с великолепными задатками боевого мага. Видно как огонь течет по его предплечьям. А суккуб… для суккуба заметно что она умна. По крайней мере нет излюбленного ими готического стиля. Значит – метит в высший свет.

Пока я занимался разглядыванием окружающих, кое-что изменилось. Заметил я это не сразу, а только в момент когда накрашенный парнишка-официант вдруг по-женски взвигнул (мое подсознание сразу отметило: значит, не гламур, значит – похуже) и нырнул под стойку.

Сильнейший удар вышиб двери в кафе, подняв тучи пепла и грязи (откуда? это же Другая Столица!) вслед за влетевшим в помещение телом.

Послышался дикий рык и тело поднялось на ноги, превращаясь в укутанную серым сиянием лат фигуру. А вот и Леха… Я скорбно вздохнул и чуть-чуть отдвинулся в сторону, поближе к стене. Если что – успею уйти сквозь нее. Постараюсь, по крайней мере. Не знаю как здесь сейчас с обновлениями защиты. А хотелось поговорить…

В серые латы переростка ударило два кинжала, глаза уловили вспышку и оплавленные куски стали отскочили в стороны от его гигантской фигуры. На пороге, в дыму и пыли появились силуэты. Странных существ в форме. Еще один рык, заставляющий вибрировать чашку кофе в моих руках, и Леха кидается вперед, хватая в каждую руку по силуэту.

Пыль поднимается сильнее. В ней ощутимо вспыхивают языки пламени. Из эпицентра беспорядка вылетает одна из фигур в обгоревшей форме, снесшая барную стойку и спрятавшегося за ней парнишку. Грохот и треск, от которых закладывает уши и трескается чашка. С тихим, не направленным ни на кого проклятием, откидываю поломавшуюся посуду на пол. Только обжечься не хватало.

Еще один силуэт, покачиваясь, выходит из тучи пепла, держась за разорванную бочину. Вслед ему вылетает когтистая лапа, располосовавшая охотнику затылок. С тихим, но глубоким свистом демон в непонятной, но чем-то неуловимо знакомой форме, падает на пол. Лапа мгновенно исчезает в тумане войны. К чему я придумал такой эпитет? Ох, меньше надо было в игрушки играть…

Почему я не вмешиваюсь? А вы думаете, что я идиот и мне охота руки марать? И так изрядно несчастному Алу досталось. Я тут лучше результата подожду. И, кстати, где сигареты? Нахожу пачку и спешно закуриваю, продолжая наблюдать. После короткого размышления я делаю ставку на Леху. Не так часто я видел его в состоянии берсеркера, но каждый раз когда видел – кроме него на полянке в диаметре метров в сто не оставалось ни одного его недруга. Так что я тут лучше тихонько покурю.

Действительно, не успел я докурить свою цибарку, как пыль начала оседать, а скрежещущих и чавкающих звуков стало гораздо меньше. Еще через несколько мгновений все успокоилось и я увидел любопытную зрелищную картину. Леха стоял столбом в своих серых, чугунных на вид, доспехах, сжимая в перчатке костяк, с которого еще свисали куски, показавшейся мне знакомой, формы. В голове Лехи была дыра. Я тихонько присвистнул. Надо сказать даже так. У него не было всей левой половины головы – такое определение более верно передаст потустороннюю действительность данную мне в ощущение, языком классика. Ну, то что весь его доспех был как будто изъеден коррозией и заляпан субстанцией неясного происхождения я даже упоминать не буду.

От его противников ничего не осталось, если не считать разбросанных бездыханных тел, ошметков, кусков, оплавленного металла и обгорелой ткани. Только один выглядел более-менее целым, пусть и пребывающим без сознания – тот, что так вовремя первым вылетел из радиуса поражения цепких лап Лехи в барную стойку. Да еще и самортизировал об официанта, который оказался похуже, чем я о нем думал.

Поднимаюсь на ноги, отодвинув стул и подхожу к истукану.

– Слышь, ты, памятник нерукотворный, сам себе воздвигнутый? Живой? – Я помахал перед половиной лица Лехи ладонью.

Тот ничего не отвечал. Начиная постепенно покрываться трещинами. С уцелевшей половины лица отвалился на пол здоровый кусок плоти, выглядевшей как асбест. Собственно, весь Леха сейчас превращался действительно в аналог скульптурного слепка. Постепенно разваливающегося слепка, смею вас заверить.

– Если ты меня слышишь: я позвоню тебе как очнусь сам. Договорились? – Посмотрел я в тускнеющий глаз Лехи. – Что же у тебе случилось… – Это я пробормотал скорее для себя.

Оставив тело серого рыцаря стоять и осыпаться, я подошел к руинам стойки и вытащил из-за деревяшек демона в порванной форме. Бросил один мимолетный взгляд на официанта, но с тем все было в порядке. Он как раз спокойно растворялся в воздухе не теряя целостности. От испуга, значится, выбросило его в обычную сторону Реальности. Ну и ладненько. Меньше свидетелей допроса будет.

Точнее их вообще не будет. Эти охотники были посланы скорее всего за мной. Это чувствовал мой желудок, свернувшийся от паранойи в морской узел. Все охотники кроме этого в ближайшем радиусе досягаемости уничтожены или развоплощены (я чувствовал, что они не обладают материальными телами). Слуги Механизма сюда не ходят, в проклятые районы-то. Официант уже проснулся в своей Столичной квартирке посреди ночи и трясущимися лапками включает свет в квартире. А парочка суккуба и демона?!

Резко оглядываюсь. Что-то я совсем о них забыл! В маразм что ли впадаю? Впрочем, их уже не было. То есть, где-то они наверняка были, но уже не здесь. Видать испарились в самом начале схватки. Вот и ладненько.

Изменяю пальцы, превращая их кончики в длинные крючковатые лезвия. Нехорошо ухмыляюсь, чувствуя некоторый душевный подъем. Очень мне нравятся такие моменты. Жаль они бывают так редко. Что? Я вообще-то очень мирный, добрый и пушистый. Но люблю отыграться.

Лезвия вспарывают грудную клетку демона. Тот конвульсивно дергается и резко открывает глаза, пытаясь пошевелиться.

– Поздно, дорогой. – Хмыкаю я, шевеля лезвиями. Одно из которых подцепляет его сердце. Точнее, аналог. Но не суть…

– Что тебе нужно? – Чуть слышно спрашивает он, но недостаточно испуганно на мой взгляд.

Срезаю лезвиями на второй руке кисть его руки.

– Ты в курсе, что теперь долго не отрастет, хоть объешься жертвами? – Невинно интересуюсь я у охотника.

– Почему? – Вот теперь я слышу в его голосе неподдельный испуг.

– Узнаешь строение лезвий? – Подношу ладонь к его глазам, позволяя рассмотреть тусклый блеск металла.

– Ах вот значит как. «Кошачий коготь»… – Шепчет демон.

– Его прототип скорее. – Улыбаюсь своей самой милой и доброй улыбкой. – Знаешь сколько я его конструировал? Убил не одну тысячу…

– Хватит! – Без перехода вскрикивает демон. – Говори что тебе надо! Я отвечу на твои вопросы, а ты меня отпускаешь! Договор?

Я улыбаюсь уже во весь рот.

– Само собой. – Вынимаю лезвия из его груди и присаживаюсь на чудом уцелевший барный стул рядом с ним.

Демон, кряхтя, приподнимается и садится на корточки, баюкая свою обрубленную культю.

– Кто ты? – Спрашиваю. – Что на тебе за форма?

– Была форма… – Протягивает существо, оглядывая себя, но мгновенно спохватывается. – Шульц. Офицер гренадерской роты «Мертвой головы». Форма… Ну, наша форма для разных ритуалов. Ты должен знать.

– Не врешь? Я не чувствую сейчас твоей службы Темным Неизвестным, скажем так. – Пропускаю его намек мимо ушей.

– Нет. Не вру. Не смог бы. Мы же заключили договор. – Шульц качает головой. – Меня вырвало из глубин ожидания где-то две недели назад. Я сначала думал, что на службу… А оказалось, что это сторонние наниматели.

– Зачем им нанимать вас? И откуда такие силы? Вы же связаны клятвой? – Искренне удивляюсь я.

– Откуда я знаю? – Пожимает плечами Шульц. – В обмен на контракт с ними они пообещали разорвать службу. Мы не могли отказаться в любом случае.

– Кто еще работает на них? – Вырывается у меня. Блин, я не те вопросы задаю!

– Нерожденные. И безликие. – После секундной паузы бывший немецкий офицер добавляет. – Это те кого я видел или чувствовал.

– Кто они, эти наниматели? – Наконец задаю я правильный вопрос.

– А я почем знаю? – Резонно и, что плохо, вполне искренне отвечает демон.

– Мне надо это знать. Хорошо. На что вас нацелили? – Задаю я вопрос, вертевшийся у меня на языке.

– Найти и нанести как можно больше вреда тебе и твоим людям. – Просто отвечает существо, усмехнувшсь. – Знали бы мы с чем столкнемся. Ты весь взвод положил.

– Вы бы все равно не смогли отказаться. – Улыбаюсь я. – Ладно, скажи еще вот что. Откуда они вам отдают команды с физического плана бытия?

– Откуда-то из под земли. Ваша Столица. Больше ничего не знаю.

– Плохо. Очень плохо. Значит, мне придется отпустить тебя? – Нехорошо, ой как нехорошо улыбаюсь я.

– Да. Договор ведь… – Не замечая пока подвоха откликается Шульц.

– Это как посмотреть. Ведь надо знать, что иногда договор не имеет силы для одной из сторон, если она… – И я приоткрываю ему один образ, кинув в его сознание.

Он понял. Мироздание услышало. Теперь я могу сделать с ним все что угодно. Демон побледнел и вскинул на меня голову:

– Ты из…

– Молчи, раб. – Я наконец получаю от него энергию. Страха, боли и животного ужаса. – Я тебя съем. Я тебя отпускаю по твоей клятве.

И погружаю ладони в его начавшее меркнуть тело. Потоки энергии заклубились вокруг меня. Питая даже больше, чем рассчитывал. Он ведь знал, кто его ест. И это сильно увеличивало приток добротной черной силы. Хорошо, что он не успел сказать вслух. Могли бы услышать и те кому не надо. Где он мог меня знать…

Через пару мгновений все было кончено. Во мне плескалась и переваривалась новая энергия. Что же – тактическая победа одержана. Только вот как бы не пришлось на нее разменять еще и Леху…

…Я рывком поднялся с дивана. В глаза слепило утреннее солнце. На удивление безоблачное для начала весны небо нынче. Прикрыв глаза ладонью, моргаю и успокаиваю кружение картинки вокруг меня. Все прекрасно. Можно жить. Энергии теперь у меня много пока что. Только вот я ни на йоту не приблизился решению своих проблем. Эх, быстрее бы жена приехала. она бы могла очень сильно помочь по своему профилю.

Но что делать? Поднимаюсь на ноги и подхватываю со стола чашку с давно выдохшимися остатками кофе, выпив их одним глотком. Пора приводить себя в порядок, провести утренний моцион и после всех этих бытовых дел – начинать разбираться с завалами. Ведь ничего яснее не стало. Только все более худшие очертания принимает вся эта история, становясь все темнее и уводя хвостами фиг его знает куда. А я ничего не выяснил.

Вернувшись из ванной, я приготовил свой обычный завтрак с яичницей на скорую руку. Прожевывая горячие куски и закусывая их хлебом, я размышлял. Силы моих противников оказались гораздо больше, чем я думал даже вчера вечером. Они успели нанести большой урон Лехе. Причем, что важно, мне кажется, мой партнер назначил мне срочную встречу в Другой Столице. С его подходом к жизни – он должен был узнать независимо от меня что-то настолько важное, чтобы решить поговорить со мной первым… Он ведь абсолютно не был в курсе начавшихся событий. Скорее всего, с места его подорвало что-то связанное с моим делом. Таких совпадений не бывает.

Тут мне в голову пришло сразу две мысли: «дебил, ты не выключил компьютер!» и вторая: «связи Лехи с чернокнижниками!».

Я вскочил на ноги и помчался в комнату, выключив перегревшийся агрегат. Пусть отдыхает, болезный. А вот вторая мысль уже гораздо интереснее. Леха очень сильно связан с чернокнижниками Столицы. На этом и сотрудничаем. Что из этого следует? Он не мог позвонить, т.к. был где-то или с кем-то кто бы не понял его связей и звонков. Это раз. А два: что-то случилось в чернокнижных кругах Столицы. Что-то произошло и серьезное. Это дошло до Лехи…

Вопрос что произошло? Чернокнижники Столицы – ребята закрытые и серьезные. Может быть, им уже наступили на хвост эти вторженцы и они встали на уши в поисках виноватых?

Сколько вопросов и ни одного ответа. Значит, составим план на сегодняшний день. Я схватил валявшийся на столе листик и быстро записал выуженной из кармана халата ручкой:

1. Съездить в больницу к Сереге. Если в сознании – поговорить.

2. Позвонить Лехе. Если он в порядке – встретиться.

3. Позвонить жене. Попросить оперативного расклада.

4. Купить какие-нибудь продукты. Надо посмотреть холодильник.

5. Подумать о том, как лучше всего связаться с диггерами. Лучше – официальными. Но это дороже. Как сделать подешевле?

Записывав сей шедевр мыслительной деятельности частного магического детектива, черт побери, я закурил и прошествовал на балкон, покурить на воздухе под обманчиво теплыми лучами солнца.

Докурив сигаретку, я запалил вторую. Посасывая промокший от вязкой слюны фильтр, я взглянул на высотки, впитывая в себя энергию и общее приятное ощущение солнечного утра. От высоток шел сегодня на удивление мощный поток, который я даже не успевал переваривать. И чувствовалось легкое беспокойство. Как будто эти мощнейшие концентраторы что-то не устраивало. К счастью – не я. Или это просто паранойя совсем разыгралась и начала поедать мое воспаленное сознание?

Напитавшись достаточно хорошо, обрываю каналы и выкидываю бычок вниз. Пара глубоких вдохов-выдохов и меня захватило легкое головокружение. Пара секунд и все прошло. Значит – энергии действительно под завязку. Все что может удержать мой резерв, прямо под кромку. Автоматически благодарно кивнув высоткам, я вышел с балкона и полез в шкаф за одеждой, пытаясь не прогадать. На улице все же лишь обманчиво тепло. Ветерок-то еще зимний.

Наконец выхожу на улицу, вдыхая максимально свежий для центра Столицы воздух. Надо бы еще прикурить… Делая затяжку, набираю номер Сереги. Длинные гудки. Отбой. Еще раз. Тоже самое. Я успеваю докурить сигарету и прикурить от нее следующую, когда трубку берут. Делая торопливую затяжку, кидаю в трубку:

– Алло?

– Здравствуйте. Вы вчерашний друг Сергея, да? – Мрачный голос матери партнера.

– Здравствуйте. Как он? – Интересуюсь.

– Все также. И неизвестно сколько еще он пробудет в таком состоянии. – Напряженный сухой голос скребнул мне по уху.

– Что ж. Я подъеду. Что-нибудь захватить? – Вкладываю в свои интонации максимальное участие.

– Нет. Для апельсинов… пока… рано. – Попытка усмехнуться на том конце трубки мягко говоря прозвучало неудачно и совсем искусственно.

– Ладно. Чем-нибудь помочь надо? В смысле деньги на операции или что… – Бросаю последний шар вежливости.

– Нет, вы же знаете. С финансами у нас все хорошо. Наскребем как-то. – Секундная пауза. – Спасибо. Я знаю, что вы переживаете за него. Приезжайте просто. Вдруг поможет? А я буду молиться… До свидания. – И щелчок в трубке ознаменовал окончание разговора.

Что ж. Я пожал плечами, оглядывая рассеянным взглядом двор. Бумажка с адресом и номером палаты у меня в кармане куртки. Кое-какие деньги с собой. Сигареты тоже… Никаких артефактов я решил не брать. Мало ли какой режим досмотра в больнице? Да и наводить на себя наших недоброжелатей, если окажется что они владеют поиском по магическому напряжению – не стоит.

Подхожу к машине, вспоминая когда надо оплатить стоянку. Вроде бы еще не сейчас. Впрочем, как подойдет время – товарищи сами подойдут и поинтересуются. Так что я опять залез в сей раздражающий меня и мой длинный нос агрегат и отправился к больнице, благо это опять же оказалось не слишком далеко.

Автомобиль с трудом влез в единственное свободное парковочное место, потому что кому-то пришла на ум гениальная мысль поставить свой «Мерс» бочком. Но кое-как удалось справиться, после чего я долго параноидально проверял корпус машины и положение зеркал. Все ли в порядке? Не царапнул ли? Выяснилось – будто бы в порядке.

Хмыкнув, я прошел в регистратуру, получил номерок и нацепил на ноги бахилы, предусмотрительно захваченные с собой. Или кто-нибудь может подумать что я буду тратить лишние десять рублей на эти синие целофановые тряпки? Ну уж нет, лучше больше на сигареты останется. Да и жаба была со мной целиком согласна. Что-то она в последнее время раздувается до нечеловеческих размеров. Впрочем, все правильно – она же земноводное, а не человек…

Выяснив у охранника как пройти к палате, отправился к Сереге, узнав что его уже оказывается перевели из реанимации в простую палату для тяжелых. Вроде как должен быть в сознании. Если же нет… У меня есть другие способы прорваться в его сознание, благо что защита организма у него сейчас должна быть нулевой, все резервы на борьбу за жизнь тратятся, это очевидно.

Пройдя к палате, хлопаю себя по карманам в поисках пачки сигарет, но вовремя вспоминаю, что здесь вам не тут и курить в палатах нельзя. Тяжко вздыхаю и, постучав, захожу внутрь. Серега был не один. Точнее, палата-то была одиночной. Но вот рядом с койкой стоял стул, а на нем восседала мать больного. Плохо. Срочно надвигаю на лицо вид полного понимания и сочувствия в умеренной степени и тихо интересуюсь:

– Ну как он? В сознание приходил?

– Нет. Снова здравствуйте. – Поворачивается ко мне пожилая женщина. – И чего его понесло так, а?

– Раз уж мы так встретились… – Подвигаю к себе стул, усаживаясь. – Что вообще случилось, если конкретно?

Она качает головой, не глядя на меня. Сжимает пальцы, задумавшись и собираясь с мыслями. Спустя пару минут молчания, которые я терпеливо пережидаю не выказывая внутреннего раздражения, наконец отвечает. А раздражаться мне есть с чего – не люблю когда на мои вопросы не хотят отвечать или отвечают через полчаса. Ну, или хотя бы не сразу. Есть такая у меня нехорошая черта. Видимо, идущая из далекого прошлого…

– Он ехал по своим делам. Кажется, хотел с кем-то встретиться, что-то по своим делам обсудить. Не нарушал правила, вы же знаете, он так воспитан. – Чувствую вспыхнувшую на секунду внутри женщины гордость. – Но тут какой-то… какая-то… Сволочь на грузовике. Из ниоткуда вывернула. И прямо смяла. Вы бы видели, во что превратилась его машина!

Я молчу. Пережидаю. Мне не нравится ее тон. Еще чуть-чуть, скажешь что не то: разразится слезами и мне придется долго ее утешать. Я это могу, поставить на ноги человека, мотивировать. Но как не люблю. Хотя и мои способности прикладного психоаналитика частенько используют все знакомые. Кто бы мне так со своими тараканами помогал справиться! Однако они у меня эксклюзивные. Не поймут-с. Только жена может…

– Знаете, я рада что вы приехали. – Она кивает в такт своим мыслям, решившись вновь заговорить. – Дело в том, что я знаю, вы один из лучших его друзей. Спасибо.

– Бросьте. – Взмахиваю рукой. – Все равно я ничего не могу для него сейчас сделать. Только посидеть чуть-чуть. Все остальное вы уже сами организовали. Да и как бы я не приехал? Это как бы мой долг.

– Все равно. – Оставляет она за собой последнее слово в короткой дискуссии. – Вы знаете, я сейчас пойду уже. Вы тоже посидите немного и идите. Он все равно не приходит в себя. И врачи говорят, что минимум через неделю глаза откроет. – Она сжимает руки, тяжелым взглядом окинув палату.

– Хорошо. Идите. Я полчасика посижу и отправлюсь по делам сам. У меня сегодня тяжелый график, еле вырвался. Но как я мог не приехать? – Говорю я тихим голосом, вкладывая в него все возможное сочувствие.

– Ладно. Я знаю, Сережа говорил мне, что у вас сложный бизнес, и еще и работаете в ВУЗе. Хорошо что приехали.

Она встает со стула, наклоняется к похожему на мумию Сергею и целует его в лоб одними губами. Что-то шепчет ему на перебинтованное ухо и, застыв над ним на минутку, резко оборачивается. Снова попрощавшись со мной, она вышла, тихонько прикрыв за собой дверь. Как будто шум мог помешать моему другу и партнеру. Мне кажется, в его состоянии даже артиллерийский огонь не смог бы ему показаться неприятным. Просто потому, что он его не услышит.

Выждав пару минут, я подвигаю стул поближе к нему. На секунду приподнимаю барьеры, поставленные на свое восприятие. Ненавижу энергетический дух больниц. Прислушиваюсь, пропуская сквозь себя фон. И быстро закрываюсь, тряся головой и легонько постукивая себя по уху. От мерзкой и гнилой ауры этого места меня затошнило и загудело в ушах. Однако я успел понять, что в ближайшие полчаса сюда действительно никто не заглянет. Времени для считывания информации должно хватить.

Глубоко и коротко подышав, окончательно прихожу в себя после больничного духа и, мимолетно жалея что здесь нельзя курить, кладу пальцы на лоб Сергея, закрывая глаза и снимая взаимные барьеры. Уходя в глубь его подсознания. Меня подхватил водоворот, чуть ли не насильно утаскивающий внутрь самых дальних глубин его разума.

Естественно, сознание-то вообще не работает. А подсознание слишком агрессивно из-за борьбы за свое существование. Но об этом всем я уже не успел подумать. С моих губ свисала ниточка слюны. Глаза конвульсивно дергались. Пальцы побелели. Я был в трансе. Я опять был в Тени. Подсознание моего друга ныне пребывало в Тени, само того не сознавая. Причем той, о которой он бы сам не подумал. Ведь сознательно он давно забыл, что когда-то в юности был фанатом одной игровой Вселенной. У нее же была близкая к ее сути Тень…

На цепях висело топливо. Надсмотрщик в звании офицера единого флота третьего ранга прохаживался по скрипящему сетчатому полу второго яруса вспомогательного двигательного отсека правого борта.

Скрежет и визг от несмазанных сочленений и всегдашнюю сырость с капелью из едкой грязи он давно не замечал. Единственное что ему не нравилось в обходе – проверка двух генераторных чанов на первом ярусе – слишком мерзкий запах от плавящихся топливных элементов. Ароматы во всем остеке не радовали, но с ними надсмотрщик давно свыкся. У открытых же жерловин котлов вонь достигала максимальной концентрации, бьющей даже устойчивые ноздри офицера третьего ранга.

Одна из стальных ниток с топливом дернулась, натянулась и, покачиваясь, потекла по закольцованному маршруту, подвозя груз к чану. Красноватые дуги под потолком потеряли свой накал из-за перепада и, на пару минут в отсеке стало темно, пока напряжение не вернулось, и вновь раскалившиеся осветительные дуги не заполнили помещение багровыми отблесками света.

Причудливые тени искажали вид потянувшего к чану номер 1 груза. Надсмотрщик чиркнул спичкой и закурил, медленно и аккуратно затягиваясь. Следующая пайка будет только через недельный цикл, а все золото он просадил в карты артиллеристам. К гадалке не ходи – никто взаймы не даст – на флагмане он новичок. Только перевелся, знакомыми не обзавелся. А пойдешь к той гадалке из пятого отсека, так тоже самое скажет, только отсутствующие у него деньги потребует.

Так что последнюю початую пачку курева придется растягивать: по живительной сигарете в сутки. Как раз до пайки, а там и получка…

Выкурив до бычка сигарету, он затушил его о склизкую ржавеющую перчатку и точным щелчком отправил кусочек мятого картона с ватой и углем в генераторный чан. Служба на флагмане флота Земной Империи «Непобедимый Убийца» оказалась не такой сладкой, как ему представлялось поначалу, до перевода головного линкора Третьей Карательной Армии «Сокрушитель».

Здесь просто было всего больше: золота, пайков, народу, работы… И за топлвом надсмотрщику надо не для проформы следить, оно ведь здесь свежее, высококачественное.

Сплюнув желтой слюной, офицер спустился по давно выржавевшей решетчатой лестнице с низенькими толстыми брусками, приваренными в качестве перил. Уровень сырости ощутимо сильнее внизу. Удушливая такая и въедливая сырость. Пройдя к генераторному чану номер один, он поморщился, когда прямо на кончик носа упала жирная и грязная капля. Рукавом форменного кителя быстро вытер нос, одновременно отпрыгивая от зашипевшего пара, вдруг выползшего змеей из-под старой решетки в полу.

Коротко ругнувшись, офицер аккуратно приблизился к чану, пытаясь сохранить чистыми свои форменные брюки. Однако сделать ему это все таки не удалось.

Одна из крупных шестерней, тянувших нить стальной цепи к жерлу, на миг заклинила, вызвав дребезжание и визг железа. Вибрации, распространившиеся по залу, привели к тому, что одна из осветительных дуг на одно мгновение коснулась выступа в потолке. Произошел выброс электричества, и сверху на надсмотрщика обрушилась волна раскаленного пара и едкого дыма.

Отряхивая затлевшую и просыревшую одновременно форму офицер грязно выругался, подразумевая нехорошие связи бабушки старшего офицера по генераторной с человеками. Кстати, о человеках…

Надсмотрщик объединенного флота Земной Империи, по национальности – низший демон-европеоид, посмотрел вверх, убеждаясь в том, что проклятый выброс не повредил качество топлива: все было в порядке. Ближайшие люди, висевшие на цепях, были обожжены, но еще живы, сохраняя свое качество, и как раз сейчас падали в генераторный чан. Форму теперь стирать и отдавать штопать суккубу из второго отсека за два золотых… А когда будет эта получка?!

Гнев надзирателя выплеснулся наружу и он врезал по ребру чана кулаком. Из-за такого сильного удара, в которую он вложил всю свою демоническую силу, край чана треснул и внезапно раскололся, выплеснув в его лицо кислоту. Глаза офицера вспыхнули болью. Перед ним загорелись сверкающие круги. Больше он ничего не видел, кроме странной картины…

Серега нервно курит, стоя рядом со своим новеньким автомобилем. Только что ему был странный и опасный звонок. И с кем связаться он не знал… Если только. Да. Именно. Ярт. Но это не телефонный разговор. Надо приехать и поговорить с ним лично. Он набирает номер телефона чуть дрожащими пальцами, промахиваясь иногда по сенсорному экранчику. Происходит короткий разговор. Он сбрасывает вызов и прыгает в машину, выжимая газ до упора.

Перед его глазами стоит утро, когда человек в штатском принес ему некоторые записи. У него отвисла от них челюсть почти в буквальном, а не только фигуральном смысле. Там было сказано, что в Столице появились непонятные люди с «крышей» из-за кордона, которые не церемонясь работают по оккультному полю города и ему дана команда, как и другим: не трогать их пока чтобы они ни делали, так как устранить их можно будет только после того, как зарубежные отделы разберутся с зарубежной крышей сей непонятной организации. И пока этого не произойдет не вмешиваться ни при каких обстоятельств, только собирая информацию. Ибо Контора считала, что надо работать сначала только по забугорному штабу. «Не вспугнуть!».

Но это бы прошло мимо нее, если бы он ни обнаружил в бумагах с расшифровкой их прослушки разговор о тех, кого они собираются устранить. Одним из лиц, которые там упоминалось было некое «существо, обладающее алыми метками и ранами на щеках», которое надо «устранить в первую очередь как самую опасную цель, не считаясь с последствиями». Он почти не верил во всю эту мистическую лабуду, но знал как характеризует иногда Ярт сам себя…

Узнав это, он бросился к шефу всего управления. Тот лишь пожал плечами и, выпив с ним по чашечке хорошего кофе повторил все, что Сергей уже и так узнал. Когда он обмолвился, что хотел бы вмешаться, чуть-чуть, только в одной сфере этого запутанного дела, шеф взглянул на него как на полного кретина:

– Ты не понял? Мы лишь собираем информацию. Пока. Их нельзя вспугнуть, чтобы ни произошло. Сказано же, Серега. Потом мы разберемся. Есть много способов. Но сначала: распутать весь клубок и узнать что к чему. И нанести затем удар в логово и по всем фронтам! Жаль, что был расформирован специализированный отдел… Дело бы шло быстрее, а не по смежке…

Сергей кивнул и связался с ребятами из наблюдения. После чего получил самую свежую запись по этим таинственным ребятам. Его шокировало все, что он узнал. Дело в том, что…

Надсмотрщик, офицер третьего ранга, успешный молодой демон, перестал видеть картины какой-то другой Реальности. Его глаза наконец превратились в желе и он, ослепленный, упал головой в отколотую кромку чана. Над ним поднялось шипение. Пара конвульсивных подрагиваний и тело карьериста, к которому уже начали приглядываться в руководстве затих навсегда.

Я очнулся, сняв дрожащую руку со лба Сергея.

Глава 8

Коридор истекал склизкой вязью густой темно-бурой массы по стальным переборкам и чугунным подпоркам, удерживающим потолок от прогиба и падения под напором груза тяжелой плоти. Аморфные куски этой плоти крючьями выпирали из прогнивших блоков металла, из которых был сложен тоннель. Они кое-как сдерживались влажными от липкого сока решетчатыми панелями, укрепленными на винтах по краям, на стыках с литым металлом стен. На решетках набухали тяжелые капли зловонной едкой жижи, медленно стекавшие вниз, оставляя тягучие потеки.

Пол коридора был усеян лужицами, с которыми не справлялись сменные уборщики из персонала. Человек, в тяжелых форменных ботинках на высокой платформе, с накинутым поверх блузы белым халатом, аккуратно обходил самые глубокие и широкие озерца жидкости. Он явно брезговал и опасался наступать в них даже в своей чудовищной обуви, положенной персоналу по технике безопасности.

Наступала ночная смена, когда все работники пытались отдыхать в своих каютах, похожих на маленькие склепы, и системы работали в автономном режиме под присмотром немногочисленных людей из выбираемого жребием графика ночного дежурства. Почти никто, конечно же, даже за повышенную ставку не стал бы добровольно вызываться на эти ночные бдения. Во-первых, получается, что пахать нужно целые сутки подряд, а, во-вторых…

Младший научный сотрудник Организации отступил к стене, опершись на мокрую подпорку, удерживающую провода для осветительной панели, вьющиеся резиновыми змеями вверх. В его ушах послышался резко усиливающийся звон. Белый шум бликами закрыл на целую долгую минуту или около того изображение перед его глазами. По телу молодого человека пробежала дрожь, вызванная не столько страхом, сколько вибрацией, пронизывающей все вокруг. Он старался не думать. И не чувствовать ничего вокруг. Наконец его медленно отпустило, и он проморгался, постучав кончиками пальцев по виску.

В одну из решеток, чуть впереди за спасительной подпоркой, всосалась тень. Мясистое щупальце, обвивавшее лампу, исчезло и она, заискрив, снова пыталась осветить тусклым светом тоннель, ведущий в центральный компьютерный зал исследований. Может, тень со щупальцем ему только показались после очередного «вздоха»?

Вот еще за это никто не любил местную условную «ночь». Оно активизировалось в этот период времени и подавало слабые признаки активности. Днем они бурили коридоры и поддерживали станцию в рабочем состоянии. А ночью пробовали спать и ждали когда сервера и немногочисленные аналитики, выбранные по жребию, соберут новую информацию. Чтобы днем бурить и выстраивать коридоры к зафиксированным нервам и центрам, сверяясь с исследовательским оборудованием и пытаясь понять строение окружающего. Пока дело продвигалось совсем плохо.

Если бы не оплата… Он не пошел бы в эту секту. Простите, транснациональную Организацию. А некоторые даже на особые деньги вряд ли могли рассчитывать, ведь эти господа со слабыми нервишками оттягивались в кредит за счет будущей зарплаты в единственном здесь чуть-чуть веселом месте: баре, если то уродливое помещение можно так назвать. Смысл с таким трудом зарабатывать, чтобы ничего не получить в результате, просадив весь заработок на дешевое пойло?

МНС не понимал. Впрочем, даже относительно крепкие нервы этого молодого человека уже были на грани от этой опасной и медленно сводящей с ума рутины.

Аккуратно ступая, он наконец добрался до тяжелой толстой двери в серверную в конце тоннеля и приложил пластиковый пропуск к считывателю. Терпеливо дождавшись, когда она откроется, он шмыгнул внутрь, рефлекторно оглянувшись. В глубине пройденного им коридора погасли сразу две лампы, а ближайшая к нему начала мигать. Коридор погружался в непроглядную темноту, из которой доносился теперь низкий, на грани восприятия, и то не ухом, а скорее сознанием, гул.

Передернув плечами, он живо приложил вновь пропуск уже с внутренней стороны под мигающую лампочку пластинки считывателя, и дверь медленно поползла обратно, отсекая его от ночных переходов станции.

Он на мгновение замер прислушиваясь, однако все возможные странности надежно ожившего коридора надежно заперла своей толщиной дверь. Сотрудник провел пальцами по холоду стали, на которой все равно копился конденсат. Пусть слабый, только чуть отдающий едким запахом, оседающий в виде взвеси. Но даже здесь, в максимально кондиционируемом зале исследований, защищенном сильнее всех остальных помещений – он был все равно.

Молодой парень взлохматил волосы и поправил перекосивший на плечах халат, сделав несколько глубоких вдохов-выдохов. Окончательно успокоившись, он привычно оглядел гигантский зал. Уходящие в темноту громады вычислительных машин. ЭВМ почти на уровне искусственного интеллекта. Гигантские конструкции технического оборудования, рядами уплывающие вдаль по горизонтали зала. В их хитросплетениях действительно можно было потеряться. Осветительные панели на верхних ярусах стеллажей и залежей техники и механизмов. И все равно очень слабое освещение, потому что их было слишком мало чтобы разогнать нутряную тьму этого пробуренного под центральный зал как будто нового желудка аморфной и огромной Твари.

Стальные края зала терялись во мраке, как и потолок. Да и многие лампы перегорали и самые глубины коридоров из оборудования осветить никак не могли. И заводились иногда там отнюдь не мыши и не только озера слизи и гнили. Дезинфекторы начинали дневную смену именно с вычислительного зала. И заканчивали работу уже к ночи. Чтобы после короткого отдыха начать с утра все по новой. Главное, что понять откуда оно все появляется было невозможно. Хотя чего думать? В конце концов это всё – лишь часть Твари…

МНС направился прямо к самому освещенному пятачку. Там, где были большие виртуальные мониторы, на которых отображалась вся собранная информация, обработанная потом содержимым этих бесконечных хитросплетений кусков железа, обшивки из пластика, кусочков кремния и перекрученных проводов.

Этот пятачок все сотрудники станции называли Око Шайтана и никак иначе. Только всех подспудно глодал один вопрос: это они смотрят через Око на Шайтана или Он на них? Большинство приходило к компромиссу, что это есть взаимный процесс. И они наблюдают друг за другом. Просто Шайтан сейчас пока еще спал или хотя бы дремал. Поэтому реагировал слабо. Но вот если Он проснется…

Гул шагов молодого человека разносился далеко, затихая и утопая в глубине подмигивающих барахлящими лампами коридоров. Он заметил, что за пультами занято одно кресло, где кто-то сидел. С тихим скрипом шарики под сиденьем провернулись и сидящий развернулся к нему:

– Ты? Из ночной смены? – Напряженный, резкий, немного каркающий голос.

– Ага. Щупальце из Преисподней. – Натужно пошутил МНС.

– Не смешно, идиот! – Рявкнул начальник смены, управляющий вычислительного центра. – Я и так весь на нервах! Сегодня бурильщики дошли до одной интересной штуки. Она многое может нам открыть, но… – Он помолчал и закончил уже более спокойным тоном. – Короче, сам посмотришь.

Научный сотрудник кивнул и вошел в единственный яркий круг света во всей станции, поведя пальцами по сенсорной клавиатуре. Перед ним развернулась объемная карта Твари. Привычная, только с парой новых коридоров. Вроде все как обычно… Но что это?

Он застыл в удивлении. На объемном изображении шелестели помехи, обрисовывая ранее не подававшую никаких признаков активности область. Которая была прямо над залом управления. От нее расходились круги по нехилому радиусу, засвечивая все в белесо-туманные помехи и вспышки разнообразных цветов.

Взгляд младшего научного сотрудника был прикован к этой аномалии и возникало ощущение что она его втягивает в себя. Он видел девочку. Он видел дачу под Челябинском. Он видел квартиру, обставленную неким сибаритом и стоящее на балконе в злобе и панике существо, пытающееся раскинуть крылья и улететь. Он слышал странный шум, складывающийся в язык, наполненный закрытыми и жесткими слогами, с превалирующими тяжелыми согласными, шипящими на окончаниях. Он чувствовал боль и ненависть, терзающие его слабое и огромное тело, пытающееся адекватно шевелиться в ответ на угрозы нынешнего момента, которое с такой тяжестью ворочалось в Реальности. Он обонял запах мертвой плоти и сладковатый привкус разложения оседал на его языке.

А потом его швырнуло обратно и размазало по поверхности серверного центра, вернув его в ничтожество одного замкнутого в себе человека. Он тяжело выпустил воздух из обожженных задержкой дыхания легких, сквозь зубы и понемевший язык.

– Что с тобой? – Поинтересовался начальник смены.

– Не знаю. Меня все это удивляет… Мягко говоря. – Не смог более ничего ответить молодой человек.

– Именно. И оно – здесь. – Неожиданно администратор и аналитик вскочил на ноги и со странным блеском в глазах обратился к нему. – Ты понимаешь, что мы сейчас можем получить все? Все премиальные, все – только нам?

Научный сотрудник Станции молчал.

– Ты не понял? Если мы сейчас исследуем этот нерв, он же каким-то образом оказался прямо в шахте над залом, два шага идти, то судя по всему, это ее нынешний главный центр… К утру – мы получим все! Не только деньги, понял? – Администратор схватил человека за плечо.

Тот стряхнул руку и задумчиво ответил:

– Хорошо. И как же мы это сделаем? – Честно говоря, ему было все равно. После такого ментального удара по восприятию он ощущал себя немного как зомби.

– Эта шахта давно известна и открыта. Это же один из первых ходов, прорытых нами. Давно там не бывали, потому что все хорошо функционировало. От нее же идет половина энергии серверов. Все безопасно и близко. Метров пятьдесят от верхних дверей! И все будет наше! – Голос начальника смены сорвался на фальцет. В его глазах вспыхнуло странное пламя. Или это отсвет от объемной схемы?

– И? – Тупо спросил молодой человек, только начиная приходить в себя после…

…Я ворочаюсь… Я слежу… Мне плохо… Я слаб… Квартира закрыта, но проворачивается ключ… Сгорает старая дача… Девочка в панике смотрит на смутный силуэт, наклонившийся над ней, не видя его глазами, но ощущая… Существо в полутемном помещении кричит от боли, не в силах расправить несуществующие крылья… Репьехи пламени вздымаются над двухэтажным деревянным домом в глубине страны, поглощая все внутри… Ты придешь ко мне… Они не придут за мной… Тебя нет!

Блики перед глазами. Научный сотрудник мотает головой.

– Что ты сказал? Повтори, пожалуйста… – Как-то слегка жалостливо произносит он.

– Ты тупой? Я же сказал! Возьми наушник! Я буду тебя вести. Ты пройдешь туда, будешь исследовать, а я буду следить и направлять. А потом присоединюсь к тебе по результатам. – В глазах начальника смены ощутимо играло зеленой пламя, пожирающее его, вливающееся в него откуда-то вокруг.

– Хорошо, босс. – Кивает молодой человек, автоматически поправляя на плечах съехавший халат.

Он берет наушник. Начальник смены довольно улыбается. Никто не замечает, как из глубин виртуального монитора со схемой на миг на месте аномалии проявляется открывающийся глаз, внимательно посмотревший на них. Увидевший наконец их. И растворяется вновь в бешеном переплетении фонового шума и игры бликов по схеме.

Шаги раздаются в серверном зале. Научный сотрудник поднимается по винтовой лестнице собранной из решетчатых блоков на второй ярус зала управления. Незаметно по бокам его зрения стелится туманная дымка. Да, она должна быть наоборот внизу зала, но тут все не как в нормальном мире. Впрочем, ее все равно никто не замечает. Эхо звука тонет в переплетениях кабелей. Осветительные панели искрят и почти не освещают второй ярус. В наушнике раздается тихий треск и шорохи. Неясный голос из наушника что-то пытается сказать на жестком и глухом странном языке.

– Это ты? – Отлепляет присохший к небу язык молодой человек.

– Что – я? – Раздается мгновенный ответ. – Ты иди давай, не тормози!

– Иду…

И он идет. Вот и двойная дверь. Пропуск по считывателю и дверь уезжает вбок. Сначала одна, потом вторая, открывая темный зев прохода.

– Слышишь… Там нет освещения! – Нерешительно застывает сотрудник.

– И что? Идти-то до аномалии метров тридцать уже по прямой. Проскочишь! Тем более я тебя вижу на схеме, сейчас помехи спали, все четко и как на ладони. А в центре пульсирует четко и ярко… – И администратор замолчал.

– Что пульсирует? – Взволнованно спрашивает МНС, делая маленький шажок вперед.

– Ничего! Центр просто пульсирует. Там все должно быть ясно! Вперед! – Как хлыстом стегает вскрик администратора.

И сотрудник шагает внутрь проема. Еще шаг и еще. Двери захлопываются за ним без прикладывания пропуска к считывателю, сами. И этот звук щелчка вставших в пазы дверей как будто бьет по нервам молодого человека, окончательно их обрушивая в пропасть страха, паники и легкого безумия. Он срывается с места и бежит вперед. Наушник падает куда-то под ноги, но он не стал его искать, рванув еще быстрее. Ведь сзади за ним гнались Они. Кто они – он бы не ответил никогда. Он не знал. Да он и не мог подумать – есть ли они на самом деле.

Вокруг было темно, только странный лиловый туман окутывал его. Он бежал по ощутимо узкому коридору явно дольше чем нужно, но он не упирался в тупик с генераторами. Ничего не было вокруг, кроме тумана, становящегося приторно сиреневым. Остановиться же он не мог.

Мысли научного сотрудника расплывались и путались, внезапно вспыхнув ярким пятном всех цветов:

Я болею… Болит чрево… Там копошатся… Дача обрушивается внутрь себя и огонь пожирает всех, кто там находится в последней вспышке, поднявшей пламя высоко, высоко, к небесам… Девочка теряет сознание, содрогаясь на цепях, не видя своего потустороннего мучителя… Существо издает нечеловеческий крик, царапая ногтями… когтями… пол балкона… Хватая в руки темный и вспыхнувший пламенем клинок… Ухмылка демона… Безумие боли другого существа, влетающего в коридора гедонистически обставленной квартиры… Проворачивается второй замок… Открыть глаза… Открыть глаза… Открыть глаза… Открыть глаза… Многоголосое эхо одной фразы, произнесенной и мыслящейся разными языками и сознаниями…

МНС вынырнул из ужаса расширенного сознания, обнимающего большее чем он мог бы понять и представить. Перед его взором показалась цель и он застыл. Аномалия была прямо перед его лицом. Огромный, гигантский щуп. Нерв. Часть сознания. Оно смотрело на него и видело насквозь, проходя нитями своих энергетических линий сквозь него, нанизав его на них и через его знания и память наконец-то увидев всю Станцию, найдя тех, кто рвал Его плоть изнутри, копошась в Его чреве.

Ужас обуял молодого человека. Это осталась единственная существующая у него эмоция. Потому что в остальном его сознание гасло и разваливалось на части. А затем…

А затем его выпихнуло и швырнуло через стенки и плоть обратно в серверный зал, как больше ненужную деталь, повалив на пол прямо под потухающей объемной схемой.

Сотрудник вцепился в пол и приподнял голову. В кресле сидел, с пистолетом в руке, администратор. Как он оказался у него? Ведь на Станцию нельзя проносить личное оружие? Это было уже неважно, ведь жерло ствола смотрело ему прямо между глаз и из уст начальника смены вырвалось хриплое каркание:

– Все будет моим! Все здесь будет моим! – И грянул выстрел.

Но паника и страх кинули молодого ученого в сторону и он, резко вскочил, рванул куда-то вглубь коридоров из кусков бессмысленного металла и пластика, с небольшими вкраплениями редкоземельных элементов. Плутая по коридорам, затянутым липким и едким туманом, паутиной слизи оседающей на лице, он метался из стороны в сторону в поисках выхода, а вслед ему звучало многократно отраженное эхо многочисленных выстрелов.

Выбежав на очередной перекресток из тумб с техникой он столкнулся лицом к лицу с администратором, который у него на глазах ухмыльнулся и приложил к своему затылку ствол пистолета, неимоверно вытянув руку, как будт плюя на законы анатомии и, глядя на него пустыми глазницами, которые окончательно выел зеленый огонь, прошипел:

– Нет… не мое… Это все – Его.

Ударил выстрел. Хлынул гной и мерзостные куски давно мертвой плоти. Зеленый огонь успел за короткий срок превратить в живого мертвеца начальника смены… Труп упал на колени, схватившись руками за стойки, и так и застыл.

С истошным криком МНС метнулся дальше, не замечая, куда несется и что делает. Лихорадочно схватив карточку он побежал к выходу, ведущему к бару и жилым комнатам, но там уже не было двери. Только гигантская лужа из шипящей слизи. Ботинки заскользили и начали разлагаться прямо на ногах, но он уже пронесся мимо. Лампы вспыхивали перед ним, исчезая и рассыпаясь в тлен. Он не знал, что прямо сквозь него до сих пор тянулись те нити, что следили и искали цели для своего болезненного гнева.

Двери в бар лопнули и рассыпались, а карточка бессмысленно зажатая в его руках растеклась липкой гадостью, и он автоматически вытер ладони о начавший гнить прямо на нем халат. Внутри бара было много людей, сосавших дешевый алкоголь. Кто-то посмотрел в его сторону, попытался что-то спросить, но нити вылетели из молодого человека, разбрасывая вокруг слизь и проникая незримо в головы людей.

Отдыхающие падали и бились в конвульсиях, не в силах даже издать ни единого возгласа. Некоторые хватали собственных товарищей и впивались зубами в их тела и одежду. Беззвучный вполь разрывал все вокруг. Нити торжествующе поднялись над помещением бара и ударили в стороны, прошивая стены Станции, уходя в направлениях комнат и помещений.

Все плыло. Все исчезало. Все растворялось. Конструкции рушились. Разумные существа – теряли разум, превращаясь в безумные манекены, натыкающиеся и кидающиеся друг на друга. Последним, кто сохранял в себе толику жизни был сходящий с ума от ужаса МНС. Он был нужен Твари, потому что…

…чтобы через его знания, память – разрушить всю Станцию… Чтобы он умер последним… Чтобы дача сгорела… Чтобы девочка билась в конвульсиях… Чтобы существо уже в коридоре своей квартиры могло бессознательно держать клинок ножа, превратившийся в сотканный из огненной тьмы, кидающей ледяные искры, меч… Чтобы защелка второй двери в квартиру отодвинулась, и дверь начала открываться, впуская убийц… Чтобы Станция лопнула… Чтобы существо жило… Чтобы другой демон застыл в изумлении… Чтобы Тварь не чувствовала боли и могла жить внутри своего… Чтобы не было Боли… Чтобы можно было…

Молодой человек раскинул руки и заорал. Через его тело проходило слишком много всего. Станция исчезала. Помещение вокруг него исчезло. Все вокруг заволокла первозданная плоть Твари. Станции больше не было, как и всех внутри нее. Транснациональная организация понесла мощнейший урон своим вложениям и исследования. Научный сотрудник упал в Пустоту и выпал из нее на костерище дачи под Челябинском, умерев под ударами рушащихся балок. Тварь издала протяжный вздох. Девочка повисла на цепях без сознания и образов в голове. Другой демон схватился за голову, ставя блоки и прогоняя шум Крика из своей головы.

…Существо, сжимающее меч, выпрямилось не приходя в сознание и встретило тех, кто наконец распахнул последнюю дверь и переступил через порог его квартиры. Маска на стене засветилась в бесплодных попытках их остановить…

…Я рывком очнулся, сжимая в руках пылающую структуру, видимую физическим взглядом. Голова вспыхнула болью. Передо мной лежали два странных тела. Дверь в квартиру захлопнулась, и все многочисленные защелки сами закрутились и закрылись. Следом захлопнулась и вторая дверь, также закрывшись на все запоры.

То, что я держал в руках оплыло и превратилось в мой всегдашний ритуальный клинок. Нож хоз-быт назначения по паспорту. В рассветной полутьме и при выключенном свете я видел под своими ногами два крупных глиняных тела.

Первой моей мыслью было – надо покурить и спать дальше, судя по всему, ловлю очередной сон во сне. А второй мысли уже не было – я опять вырубился, на этот раз упав посреди коридора, чудом, как потом узнаю, не порезавшись о собственный клинок. И заснул, уже без снов.

Глава 9

Утро было хмурым. Как в погоде, так и лично для меня. Как-то уж очень неприятно просыпаться, от того что затекло все тело и не чувствуешь отдавленных конечностей. С тяжелым вздохом открыв глаза, обнаружил перед глазами лезвие и тихо прошипел пару ругательств от мгновенного испуга. После чего сообразил, что неясным мне способом очутился на полу в коридоре. Попытавшись оглянуться, я пошевелился и негромко взвыл от боли в растревоженных бревнах моих ног.

Привалившись к стене и сев таким образом, все же разглядываю окружающую меня диспозицию, отпихнув подальше клинок, чтобы ненароком не порезаться и чувствуя изрядную трясучку от ощутимого покалывания в членах своего тела и запоздалой паранойи непонимания происходящего. Сделав пару глубоких вдохов-выдохов, лезу в карман халата, непонятно как оказавшемся на мне (я сплю все ж таки голым), вытаскиваю пачку сигарет, несколько раз промахиваюсь кончиками пальцев мимо столбика туго набитого резаного табака с фильтром. Откладываю пачку и закуриваю, высыпав все сигареты на пол, чтобы стряхивать пепел в пустую пачку. Ну, я и свинья, а… И прокурю к чертям квартиру… Но, Ктулху вас всех побери, что произошло?

Наконец мое зрение фиксирует еще пару любопытных моментов. А точнее – пару увесистых комьев глины, от которого ощутимо воняло тиной и прелостью, прямо передо мной, у двери. Причем в явно человеческих формах. Это что еще за свинство?

Давлюсь табчным дымом, мгновенно обжигая им оба глаза и судорожно машу перед глазами рукой, подавляя кашель и выступившую на глазах влагу. Мать вашу, что тут вообще, у меня дома, творится? Вот только заснешь, сны посмотреть хорошие, как тут… Так-так. А что же нам снилось…

…И я вспоминаю. Сотрудника. Станцию. Тварь. Образы. Голоса. Все, что было в этом поганом не-сне и даже больше, ведь сейчас уже вспоминал я, а не какой-то туповатый (на мой взгляд – все люди тупые) человек. Застыв на манер голема, я переваривал все что вспомнил и то, что начал соображать. Когда же до меня дошло всё и целиком, я отпустил несколько очень и очень крепких фраз. Честно говоря, раньше даже и не подозревал, что могу так разговаривать на русском матерном.

Все еще продолжая шипеть проклятия, с тихим подвыванием, поднимаюсь на ноги, пережидая остаточный всплеск колотья в ногах. «Жабий глаз – прекрасное средство от колотья в боку» – всплыла в сознании где-то прочитанная фраза. Стряхнув столбик пепла в пустую пачку и стараясь не наступить на нож и рассыпанные сигареты, подхожу к двум глиняным телам. Нет, глина там всего процентов восемьдесят составляющего. Насколько я помню рецепты создания воплощенных, а не энергетических големов…

Только, к демонам вас, кто мог так невзлюбить мою персону, чтобы создать настоящих големов?! К сожалению, я уже знал ответ на этот вопрос. И еще я понимал, что они меня все таки нашли несмотря на все мои ухищрения. Меня затрясло. Не только пальцы. Все тело. Даже зубы застучали на самом деле. Что же это такое происходит, а? Да я, блин, столько денег возьму с этого Александра, что он по миру пойдет! Ввязать меня в такое!

Мысли закончились. Впав в ступор, я простоял над начавшими уже подгнивать големами минут десять, как минимум, механически докурив и забычковав между пальцев окурок. В некий момент я ощутил, что мятый кусок непонятно чего в моих пальцах, это бренные остатки фильтра и, ругнувшись напоследок, выкинул его в пустую пачку, которую, в свою очередь, тупо уронил на пол. Присев на корточки, прикасаюсь пальцами к глиняному истукану. Сосредотачиваюсь. Желудок сворачивает от боли: не ел, курил натощак, занимаешься магией… Я тебе бунт и революцию устрою – вот что ощутимо сигнализировал мне мой вассал.

Неважно, потом. Закрываю глаза и погружаюсь внутрь комьев глины щупом своего сознания. Уже распадающиеся линии связок. Узлы ассоциаций и инвольтирования. Дыры от лезвия. Где же оттиск хозяина? Ну-ка, ну-ка, глубже! Пусть будет тошнота, головная боль, но мне нужен оттиск, след печати… Печать-то сама, вестимо, рассыпалась после уничтожения жизнеподобия голема.

Начиная терять надежду найти след, перемещаю щуп в сторону живота бывшей машины для убийства, нахожу то, что искал. Еще и место нестандартное. Перед моим взором мгновенно пролетает несколько образов.

С возбужденным и победным вскриком вскакиваю на ноги и стремглав бегу в комнату, хватая со стола карандаш и лист, тут же начиная записывать, записывать, записывать…

Спустя полдня, я сидел на кухне. Все было давно записано, листы лежали под очередной кружкой чая, а големы были таки утилизированы. Информации для меня и пищи для моей паранойи ощутимо прибавилось. Зато теперь я знал, что надо делать, хотя бы ориентировочно.

Телефонный звонок разорвал вклочья мою одинокую и бурную активность. Схватив трубку, я бросил в нее: «алло?», продолжая обводить один из кружков на набросанной на листе схеме, где было написано «Я».

– Ну и чего молчим, кого ждем? – Раздраженно поинтересовался я.

– Живой? Любопытно… Ненадолго. – Соизволил ответить искаженный и явно проведенный через электронику голос.

Вот это меня откровенно взбесило. Злоба и ярость затмили страх и паранойю, заставив проорать в трубку:

– Слышь, ты, – Дальше следовала долгая и непереводимая игра слов на русском языке, после которой было продолжение фразы. – Я вас в клочья разнесу и собакам скормлю. В триллеры поиграть со мной, смерды, захотели? Так я вам такой триллер устрою, кровью харкать будете так, что подавитесь! Всё, время пошло. Скоро вы сдохните, усек? – И яростно нажал отбой, посылая вслед по телефонным нитям мобильной связи мощное и стихийно оформившееся проклятие.

Естественно, оно наткнулось на великолепно созданный и гладкий зеркальный щит, долженствующий отослать все владельцу и создателю. Но меня это уже не остановило и заорав нечто нечленораздельное, я пробил щит, оставляя в нем сочащуюся болью дыру, воткнув туда проклятие, прямо в незнакомое… кхм… лицо говорившего со мной связного моих врагов.

Издав еще один вопль, от которого у меня заложило уши, я не стал метаться, а, не контролируя свои действия, на одних инстинктах, схватил лежащий поблизости кухонный нож и полоснул себя по руке, окропляя лезвие. Что было потом? Плохо помню, но, кажется, я выстроил в воздухе одно из структурных заклятий с угрожающе пылающими шестиконечными звездами и пентаграммами, которое, после финального напряжения, сдвинулось с места. И со всем большим ускорением врезалось где-то далеко в проклятую секту моих недоброжелателей. Не знаю, что конкретно с ними произойдет, но, ручаюсь, им явно не понравится.

Обесиленно упав на диванчик, я бережно схватил свою несчастную руку и начал слизывать с нее полосы крови. Нет, я не люблю заниматься самопожиранием. Просто где-то слышал что собственная слюна может сойти за походный антисептик. Опускаю глаза на лист бумаги и смотрю на один из пунктов схемы. «Район метро Старосельская. Гнездо?». После чего хватаю мобильник и набираю по памяти один из номеров. Некоторые из важных телефонов своеобразных людей я хранил только в собственной памяти, никак не в сим-карте.

Долгое ожидание было наконец-то вознаграждено треском помехом и хриплым:

– Слушаю.

– Здравствуй, лейтенант. Тебя беспокоит… хм… Ярт.

– Кто? Не понял… – Равнодушный голос. – Как вы узнали этот номер?

– Ярт. Тот который вытащил тебя из под ложного обвинения и спас от… – Мысленно чертыхаясь, второпях затараторил я.

– Дядя Коля? – Изменившимся голосом интересуется мой собеседник.

– Именно. С которым пришли те…

– Всё. Я узнал тебя. – Медленно вздыхает голос в трубке. – Зачем звонишь? Мы не связывались с того случая.

– За должком. Услуга за услугу. Время пришло. Я помог – ты согласился.

– Сколько лет ты ждал чтобы воспользоваться своей услугой, а? Значит, произошло что-то… – Тот с кем я общался не закончил фразу.

– Типа того. И услуга именно по твоему профилю.

– Которому? Ведь я уже не лейтенант, а капитан, кстати. – Короткий напряженный смешок на том конце связи.

– Тому, который я знаю. Знал. Поздравляю с повышением. – Думая, как вести дальше разговор, бросаю я. Решаю, что откровенно, но без причин… настоящих.

– Контора уже поздравила, спасибо. Давай быстрее свое дело. Решим и будем квиты. – Нетерпеливо отвечает собеседник.

– Само собой. И забуду твой номер телефона, понимаешь же. – Говорю я и бросаюсь в омут. – Мы можем увидеться? И когда? Обсудить проблему должка.

– Можем. Я где-то под тобой, мужик. – Смешок. – Сейчас дела закончу. Через час в любом месте твоего района.

– Окей. – Лихорадочно думаю. – Давай в итальянском ресторанчике на повороте. Только это… Ты же не в форме будешь?

– Я похож на идиота? Нет, конечно. Тут на склад по дороге наведаюсь, возьму что-нибудь. Все, бывай. – И в трубке загудели короткие сигналы.

Вот козел, а? И знает где я живу? Однако сделаешь мне как миленький услугу. Долг – платежом красен. Особенно когда был договор. Иначе многое может случиться. Мироздание оно такое…

Я начал собираться, предварительно переписав нужную часть информации на отдельный листик, который сунул в карман брюк. Найдя чистые и глаженные приличные вещи, торопливо оделся и, взглянув на себя в зеркало, кивнул. Оглянулся на маску. Вот с ней было плохо. Она была обгоревшей. Физически. Придется разбираться. Но потом, когда приду.

Во дворе я притормозил и задумался. Стоит ли брать машину, чтоб понтов пустить в глаза? Затем решил, что не стоит. Какая разница? Меня ждет разговор и причитающееся мне, а не деловые переговоры. Поэтому я припустил мелкой трусцой по улице, на ходу вставляя меж зубов сигарету и прикуривая. Вот почему я не могу как в фильмах? Прикуривать от пальца, а?

Приблизился я к ресторану гораздо ранее назначенного времени, но потратил остаток не зря. Медленно прогуливаясь вокруг квартала я медленно шевелил пальцами, ставя незримую и очень тонкую паутинку для полного сокрытия нас от посторонних глаз. Сплетя седьмой слой паутины, я удостоверился в том, что проникнуть сквозь нее смогут разве что древние силы и с помощью великих артефактов, поэтому облегченно вздохнул и вошел внутрь ресторана, кидая пальто на руки гардеробщика.

– Вы один? Ждете? Ждут?

– Ждут. – Кивнул, увидя за столиком для курящих уже капитана неизвестно (мне) чего.

– Проходите. Приятного отдыха. – Дежурно улыбается гардеробщик.

Подхожу к столику и присаживаюсь, молча пожимая руку человеку напротив.

– Ты пришел даже раньше.

– Круги наворачивал. Был еще раньше. – Улыбаюсь.

– Ааа… Своими делами занимался?

– Само собой.

– Твое дело связано с ними? – Поднимает одну бровь (ту, которая без кривого шрама) мой собеседник.

– Опосредованно. – Киваю. – Читай, что мне нужно…

И я подвигаю к нему лист. Одновременно к нам подходит официант и я заказываю парочку пицц, ибо дюже голоден я стал после накладывания нитей. Ну и, само собой, чайник чая. Капитан делает заказ из одной чашки кофе.

– Ну что ж. В другой ситуации я бы за такое… Но раз долг. – Задумчиво тянет капитан, пожевав губами. – Хорошо. Будет тебе что нужно. Только завтра. Приходи к метро «Старосельская». Там будут нужные тебе люди. Проведут с экскурсией по музеям, понял? В твоем ведении эти ребята будут хоть сутки. Имен не спрашивай. Потом – всё. Ты их и меня не знаешь.

– Как договаривались еще давно. – Пожимаю я плечами. – А что завтра – это хорошо. Успею сам подготовиться.

– Да и еще… Какая вероятность что кто-то из ребят не вернется с тобой, оставшись рассматривать музейные экспонаты? – Медленно выговаривая слова произносит капитан.

– Довольно большая. Я бы сказал – если мы при экскурсии забредем в интересующий меня греческий зал – то очень и очень сильная вероятность.

Собеседник потемнел лицом, замолкнув. Потом сквозь зубы шепнул так, чтобы я слышал:

– Ладно. – И глотнул принесенный ему только что кофе. После чего глянул, для создания элемента вежливости, на часы и произнес: – Ну, мне пора. Бывай.

– Ты тоже. – Киваю я, принимая обратно из его пальцев листик, который мгновенно оказывается во внутреннем кармане моей рубашки.

Странный собеседник ушел, а я покачал головой, думая, что пришлось выстрелить заботливо берегшимся одноразовым козырем. Неспешные размышления я продолжил уже за расчленением и поглощением кусков первой пиццы.

Придя после сытного и правильного обеда домой и разорившись на полторы тысячи, я занялся исключительно подготовкой к завтрашнему дню и приведению обгоревшей маски в порядок. Конец дня прошел посему бесцветно, но результативно. Как известно, самые важные вещи в жизни рутинны и тусклы, но закладывают основу успеха. Единственное что стоит упоминания, это мобильный телефон. Вещь из изначального Зла, не иначе.

Сначала поздним вечером мне позвонила мать Сергея и дрожащим голосом поведала мне о том, что ее сын куда-то пропал из больницы. Как будто его там и не было. Никогда. Никто из врачей не мог сказать куда он делся. Но у меня уже не было сил удивляться. Приняв эту информацию к сведению, я нажал «отбой».

Когда же все приготовления были закончены, а артефакты по десятку раз перепроверены на работоспособность, я решил позвонить с мобильного Лехе. Пусть и роуминг. Не разорюсь. И там даже взяли трубку. Невнятный и странный собеседник поинтересовался с какой целью и кто звонит на этот номер и я бросил трубку, порадовавшись, что в свое время моя паранойя не зря победила в долгой схватке жабу и я решился разориться на постоянную оплату АОНа.

Ну и финалом, уже глубокой ночью, был звонок от моей жены, которая просто сказала, что она бросает все дела и срочно вылетает ко мне в Столицу: «Завтра буду. Пока». И голос у нее был очень напряжен.

Не в силах уснуть от тупого и медленного состояния отходняка, я хряпнул пару таблеток снотворного и провалился в сон. Как ни странно без сновидений. Кто бы знал, что мне готовит завтра?

Поднимается вверх и опускается вниз. Снова вверх и снова вниз. Брызги крови и ее потеки на клинке. Нож вновь и вновь вспарывает левую ладонь. Вверх-вниз. Дикая боль, которая даже не фиксируется сознанием. Растянутость времени и пространства. Почти что их отсутствие. Нити, держащие меня напрягаются, наливаются дребезжанием (именно так, не знаю как по-другому выразить это ощущение) и лопаются, отпуская меня и давая вырваться из плена, медленно высасывающего жизнь.

Вскакиваю на ноги, падаю, опять поднимаюсь и выбегаю из темного помещения с голыми стенами и одним пустым операционным столом с жесткими ржавыми захватами в центре зала. Оглядываюсь. Вижу пять человек, мучительно пытающихся пошевелиться и пустыми глазами глядящими в пустоту. Причем не до конца метафоричную, к слову. Видимые обычным зрением путы, исходящие от стола держат их, высасывая жизнь и даруя медленную и мучительную смерть.

Секундное размышление. Попробовать их освободить? Левая ладонь, превращенная в лохмотья мяса собственным клинком, отзывается скручивающей болью. Сгибаюсь, чувствуя как по всему телу проходят яркие алые волны боли с большой буквы.

Нет, черт с ними! Кто они мне, в конце концов? Пусть дохнут. Мне бы самому уцелеть. Необходимая жертва. Переступаю через порог и захлопываю за собой ржавую железную дверь с остатками облупившейся краски. Поднимаю к самым глазам кинжал и смотрю на кровь на нем. Уничтожу ЭТО ко всем Архонтам со всем содержимым. Со скрипом резко черчу пентаграмму на двери. Она получается вполне аутентичной: царапины в металле, обагренные кровавыми следами. Любой некромант Средневековья бы обзавидовался. И шепчу пару слов на коверкающем язык древнем наречии.

Удар. Как будто внутри помещения взорвалась бомба или что-то вроде. Единственная в этом коридоре лампа под потолком, к тому же почему-то работающая, взорвалась градом осколков, погрузив туннель во мрак. Дверь ощутимо выгнулась, а меня отшвырнуло. Поднялись клубы пыли, в нос ударил запах гнилых яиц. Барахтаюсь на полу во тьме. Ну, ёпт, столкновение двух магий, аннигиляция, все как положено. Нехилая была ловушка.

Понимая, что если сейчас не встану, то могу уже не встать никогда, просто потому что не хватит сил, поднимаюсь на четвереньки. Глубоко вздохнув и закашлявшись, оттого что в легкие попала жуткая смесь дисперсной пыли и сероводорода, ползу к соседнему туннелю. Не зря я, по своей паранойе, запоминал весь путь, напрягая зрение и шаря налобным фонарем…

Налобный фонарь! Бью себя по лбу рукой и ору от разрыва болевого снаряда в ладони. Левая рука! Вскакиваю на адреналине и включаю здоровой рукой фонарь, получив адреналиновое ускорение. Бегу по туннелю, выскакиваю в следующий, стараясь не заблудиться и вспоминая, через сколько поворотов должен коллектор? Это был главный маркер пути, знаменующий половину пройденной дороги. Позади что-то рушится, а перед глазами постепенно меркла неожиданно вспыхнувшая яркая картинка: то самое помещение. Операционный стол, объятый теперь пламенем неземной яркости и синего газового оттенка. Выступающие на стенах каббалистические символы. Буквы «Алеф» и «Шин» появившиеся в воздухе.

И финал – вся комната резко, как будто повернули выключатель, погружается во мрак. Все закончилось. Две магии столкнулись и разнесли в клочья окружающее. Только скрип одинокой балки, упавшей с потолка в абсолютной темноте.

Я смутно подозревал, что вскоре весь этот зал обрушится в самые глубинные части столичных подземелий. Туда, где по легендам Врата. И все, ее не станет. От нее не останется даже следа.

Под ноги мне шуганулась крыса, оскальзываюсь и врезаюсь в стену, оставляя здесь кровавый отпечаток ладони и очередной нутряной вопль. Быстрее на свободу, где этот поганый коллектор?

Я не знал, да и откуда мог предположить, что после всей этой круговерти в зале-ловушке, погибли не все члены отряда, выделенного мне капитаном. Когда все началось трое погибли мгновенно. Еще одного прибила та самая балка, рухнувшая с потолка помещения. А один… один остался жив, потому что валялся у самой стены, в которой был тайный лаз на уровне живота пятилетнего ребенка. И после взрыва, кладка кирпича, которой ход был замурован, разлетелась в темноте шрапнелью мелкой крошки. Буквально же за несколько минут до того момента, когда зал действительно обрушился вниз, в бездну подземелий, исчезнув навсегда, этот выживший очнулся. Непонимающе глядя во тьму вокруг он, на одном зверином желании жить, ткнулся вбок и ввалился в лаз. По которому и пополз. Услышав через пару минут грохот и треск рухнувшего позади помещения, и ощутив на себе сильный толчок, идущий от стен. Как ни странно, он смог вылезти наружу. С тех пор он стал называть себя Ангелом и исчез навсегда из своей старой жизни, начав абсолютно другую. Но это совсем другая история, не имеющая отношения к моей.

Когда же я наконец нашел коллектор, от которого разило жуткой вонью, я тоже услышал сильный гулкий звук и дрожание бетонного пола под ногами, сообразив, что помещение исчезло навсегда. Вместе с поганой ловушкой и людьми. Вот какой я умник, а? Нашел, называется, базу врага. Использовал, гений, рояль в кустах. Весь такой в черном и на коне вороном. Хотя разве я мог предположить, что эти проклятые сектанты уже покинули это место, просчитав мои действия, как только узнали что я выжил? Да, к тому же, еще и подготовили такую серьезную и хитрую ловушку в предбаннике своей бывшей базы? До которой, чтобы исследовать оставшееся, теперь точно не добраться? После такого обвала?

Чувствуя, что боли больше нет, приподнимаю свою руку, светя на нее фонарем. Совсем плохо. Она просто онемела и распухла. Какие еще туда могут попасть бациллы – страшно представить. Нет, надо выбираться как можно быстрее. Хорошо хоть кровь не хлещет, а только сочится.

Оглядываюсь, подавляя желание зажать пальцами нос и дышать ртом. Куда тут дальше? Вижу приметный туннель, отличавшийся красноватым блеклым освещением. Да, точно, помню! Там были такие лампы, замазанные такой древней красной краской и забранные в решетку. И тоже, что удивительно, работали. Через одну, правда.

Быстро ковыляю туда и плетусь по коридору, кидая взгляды на потолок. Там, где появится дыра вверх – туда мне и надо. Наконец, в момент полной потери чувства времени, вижу эту самую дыру и подхожу к стене коридора. Неприметные на первый взгляд скобы уходят вверх. Проползти вверх, упереться в потолок, извернуться змеей и вползти в боковое ответвление там же. По-пластунски одолеть метров двадцать и снова вверх по скобам. Там такой тупик и расширение, не ошибиться. И все, небо, воздух, свобода. У мусорного бака. Но что поделать? Через мусор к поверхности, однако.

Преодолев все трудности, вываливаюсь из люка, делаю последнее усилие, и оказываюсь на поверхности, привалившись к обшарпанной стене наполовину заброшенного дома.

Выгляжу как последняя сволочь и бич. К тому же, побывавший в передряге и драке. В таком виде в метро я явно не сунусь. Значит, придется пешкарем. И аккуратно, аккуратно. Две станции метро по прямой прокрасться, избегая излишне внимательных людей и подозрительных, к выглядящим так как я сейчас людям, стражам порядка, и я дома. Из последних сил накидываю на себя слабенький полог отведения чужих глаз и отправляюсь в путь, время от времени матерясь себе под нос.

Глава 10

На улице опять было глубоко за полночь. Я сидел и, все больше бледнея, баюкал свою ладонь, залитую перекисью водорода и йодом. Не поскупился, вылил по полной бутылочке. Завывая от боли в процессе поливания и посредственной перевязки, нашедшимся в глубинах шкафа куском бинта, своей многострадальной руки. Как же больно-то, а.

Перед глазами плыло. Я, конечно же, понимал, что с такими ранами надо идти к врачу. Ведь мясо было распорото во многих местах, кое-где вообще до костей. Но не ночью же. Да и идти к врачам с такими странными ранами паранойя моя бы не позволила. Мало ли… Начнут выяснять откуда и почему со мной такое случилось.

Поэтому, в состоянии полного отупения и обессиленности, мне приходилось просто сидеть на кухне. Не было сил заснуть. Режущая и ноющая боль не давала мне сделать этого. Постепенно я впадал в некую прострацию на грани дремы и бреда, ловя окружающую действительность прикрытыми глазами. В ушах нарастал непонятный шум, перед глазами метались огненные пятна. Боль как-то странно искажалась, воспринимаясь волнами огня, плавающих по моему телу. Все вокруг было необычным и непонятным. Чашка чая, с трудом заваренная и поставленная на стол, казалась то башней, то озером. Обе руки онемели и начинали казаться мне своеобразными древними щупальцами. Иногда вдруг превращаясь в косы и серпы. Гудение в ушах звучало разными голосами, шепчущими невнятную ахинею.

Короче говоря, воспринимать окружающую действительность адекватно я уже не мог. Помню только, что в этом бредово-дремлющем состоянии я пробыл очень долго. Только один раз его разорвал звонок проклятущего мобильного телефона и, не выходя до конца из «состояния нестояния», я взял трубку, услышав искаженный искуственными помехами голос:

– Ты так умен что нашел базу? И ты еще жив? – Мне показалось, что звук в трубке преобразовывался в серую лоснящуюся змею, которая попробовала прыгнуть мне на шею и задушить.

После долгого молчания я ответил:

– Убери змею. – Еще помолчал. – Я же говорил, что с вами расправлюсь. А я всегда держу свое слово. И еще. Не надо мне звонить поздней ночью. Спать мешаете. Ясно?

Ответом мне было молчание. Явно удивленное молчание. Настолько, что змея, усевшаяся мне на плечи, странно посмотрела на меня, сверкнула алыми глазами, и, расплетясь, уползла в трубку обратно к своему хозяину.

Еще немного помолчав, я решил вдруг уточнить:

– И это… Что стало с предыдущим звонившим мне? Любопытно. Я редко использую символическую каббалу. Не очень знаю эффекты. Не отвечай сразу, подожди секунду, мне надо чаю глотнуть.

И, положив телефон на стол, беру чашку, бывшую в этот момент почему-то слоном, выпил через хобот сладковатой жидкости. Пожевав и выплюнув пару мелких листиков, попавших в рот вместе с глотком, снова беру трубку:

– Ну так вот. Дождался? Расскажешь?

– Ты чего, безбашенный? – Мгновенно услышал я ответ.

– О! Знаешь язык… Значит, ты наш, местный. Давно завербовали? Или старая ячейка? – Искренне интересуюсь я.

Ответом мне, к сожалению, были короткие гудки. Вот сволочи, а. Даже поговорить не хотят. Хотя звонят то ночью, когда уже не положено тревожить самым обычным этикетом. Интересно, я сказал это вслух?

Выронив трубку, я откинулся на спинку кухонного дивана и ушел в свое странное болезненное состояние еще глубже. Окончательно теряя связь с реальностью, которая так видоизменилась, что превратилась во что-то другое и унесла меня совсем далеко.

Где я оказался? Не знаю, ведь мои инструменты восприятия действительности оказались притуплены и воспринять, что я вижу и где я вижу, понять я не мог. Была ли это Тень? Или полноценное дерево Другой Реальности? Бред? Непонятный вид Другой Столицы очень глубоко?

Видел я поля. Светило, висящее низко и злобно. Красный зрачок огромного солнца изливал массу ядовитого света на растительность и города. Но это было в этом странном месте явно привычно. Меня же несло куда-то еще дальше. Тянет или затягивает? Не могу понять. Начинаю слышать неясный мне звук. Тонкий, но низкий. Гул колеблет пространство вокруг, и так вздрагивающее от солнечного огня, падающего с небес.

Щелчок. Водоворот. Рывком ощущаю себя, уже как будто телесно. Стою, подняв одну руку в повелевающем жесте и опустив другую на эфес крестообразного меча-посоха. Не могу пошевелиться? Кажется, да, не могу. Пробую и слышу некий скрежет. Да что со мной такое? И где я оказался? Кто я, в конце концов? Марево перед глазами внезапно падает, и я начинаю прекрасно ощущать происходящее.

Я огромен. Меня много и я тяжел. Я стою, потому что я как статуя. Нет, стоп. Я и есть статуя. В моем металлическом теле плещется живая кровь. Только-только. Тепленькая, свеженькая, жертвенная. Чтобы я ожил? Или кто-то появился здесь, в статуе? Это некий культ?

Опускаю взгляд. Передо мной, внизу, у пьедестала, находятся коленопреклонные фигуры в черных балахонах. От них веет чем-то знакомым. Слуги Тьмы.

Слышу голоса, сливающиеся в единый хор вопросительных интонаций:

– Ответь, о Великий…

Думаю, как же я могу ответить, если я состою из металла, и, неожиданно для самого себя слышу собственный тяжелый и гудящий голос:

– Что могу я вам ответить? – Мимолетно думаю, что очень хорошо: остаток фразы не произнесся вслух. А то бы эти товарищи что-нибудь не то о своем любимом истукане подумали бы.

– Мы сил собрали и готовы к войне! – Обрадованный хор прозвучал мне в ответ. – Вернешься ли ты, о Великий, чтобы возглавить свои верные силы Тьмы?

Судорожно думаю и быстро отвечаю, пытаясь привыкнуть к столь необычному способу озвучивания своих мыслей:

– Нет, не вернусь к вам я. Мало слишком крови. Не верны вы моим заветам! Уйду у от вас в чертоги Тьмы и не вернусь…

Меня прервал возмущенный и испуганный хор голосов. Пришлось импровизировать:

– Но если зальете вы кровью земли и покорите все, и уничтожите жизнь до края – одобрю вас я и подумаю над возвращением. А пока исполняйте следующее: верните меня обратно в чертоги, откуда пришел я. А второе: уничтожайте все! Не останавливайтесь ни перед чем, чтобы я смилостивился над вами! В атаку! – Прорычал я последние фразы на грани инфразвука.

Склонившиеся подо мной балахоны зашевелились и засуетились:

– Конечно, о Владыка! Мы в сей же цикл Багрового Светила начнем войну! И возвращайтесь обратно в чертоги, не гневитесь!

Я почувствовал радость от того, что, кажется, вернусь обратно домой. И действительно, фигуры начали перемещаться и выстроились в форме девятилучевой звезды, подняв руки и начав что-то шептать своим невнятным хором. Меня подернуло, зрение затуманилось и только успел я напоследок напутствовать их:

– Предайте все огню!

И очнулся от резкой боли у себя на кухне, кажется, выкрикнув эту фразу в слух. Потому что склонившаяся над моей рукой жена умыльнулась:

– Даже в бреду все в мечтах о всемирной власти?

Я дернулся, чуть не помешав вовсю шедшему, оказывается, процессу перевязки над моей рукой.

– Давно приехала? – Тупо спросил я, глядя постепенно фокусирующимся зрением на жену.

– Зрение отшибло? – Мило поинтересовалась девушка. – Я только сапоги снять успела, как смотрю – тело на кухне лежит. Даже не переоделась…

– Давно моей лапой занимаешься? – Кажется, еще более тупо спросил я.

– Полчаса как. Сначала почистить энергией. Потом антисептиками залить. Думала, очнешься. А тебя крепко накрыло. – Она разрезала ножницами бинт и быстро перетянула ладонь двумя концами ткани, крепко завязав. – Все, готово. Жить, возможно, будешь. – Она усмехнулась.

– Добрая ты… – Улыбнулся я, сделав порыв подняться на ноги.

– Сиди уж. Горе луковое. Я тебя тоже очень-очень люблю. А теперь рассказывай, что у тебя случилось и в какую именно филейную часть ты влез. – Она села рядом со мной, обняв за плечи.

– Боюсь, сразу во все. – Вздыхаю.

И начал рассказывать. Во всех подробностях, перемежая фактологию событий своими предположениями и, время от времени, отбиваясь от ехидных комментариев супруги. Пару раз пришлось отвлечься на завтрак и ранний обед. Под конец рассказа голова уже гудела: я много говорил и мало спал. Если вообще это бредовое состояние, посетившее меня ночью, можно было бы назвать сном. Поэтому, закруглив повествование, я вяло поинтересовался, как прошла ее поездка и, не успев выслушать даже несколько слов, отрубился, обмякнув на кухонном диване.

К моему превеликому счастью, на этот раз мне ничего не снилось. Совсем ничего. Мое измученное сознание наконец получило отдых, дарованный милостивым иногда подсознанием. Спал я долго, судя по всему.

Потому что очнулся я на том же диване, а за окном начинало светать.

Тяжко зевнув, едва не вывернув себе челюсть, я пожевал губами и потянулся. Всё тело, естественно, затекло. Единственное, что я был заботливо укрыт лёгким одеялом. Видимо, постаралась супруга. Не помню, чтобы я вставал перед тем как меня вырубило. Однако же и горазд я спать. И как же теперь всё болит. Включая голову. Хотя она, скорее, просто шумит, не давая внятно думать. Задумчиво ворочаю шершавым языком, пытаясь прикинуть, есть ли у меня сейчас силы встать или стоит обратно рухнуть головой на стол и, отдавливая себе щеку и нос дальше, отрубаться.

Наконец в мутном сознании возникла правильная мысль о том, что если я так сделаю, то мне станет ну совсем плохо. Переспать, к тому же в такой позе, это совсем нехорошо, а скорее неприятно. Надо подняться. Тут, собственно, я вспоминаю, что случилось и бесстрастно поднимаю ладонь к глазам. Она вся обмотана бинтами. С некоторым интересом срываю кое-где прилипшие бинты и вижу что произошло почти невероятное. Ладонь жива. В смысле, она вся покрыта рубцами и свежими шрамами, но уже зажившими. Такими розовыми, зазудевшими слегка от обволокшего их свежего воздуха. Значит, регенерация произошла и очень быстро. Тогда понятно с чем связана моя спячка. Да и жена, скорее всего в буквальном смысле, свои руки к этому тоже приложила.

Поднявшись, я потянулся и, помахав посвежевшей ладонью в воздухе, зевнул ещё раз, начиная озираться в поисках кружки. Сушняк был страшный. А кофе – решение всех проблем. Вместе с неизменной сигаретой забьет мне головную боль и зальет жажду. Оставалось только найти чашку. И решить пару проблем. Как-то разобраться с неведомой сектой непонятно откуда упавшей мне на голову. Ну и получить свои деньги, в конце-то концов!

Но так как большие дела начинаются с малого, а получение денег – это большое дело, я, в качестве первого шага, закурил спешно найденную сигарету. С которой направился на балкон. В комнате спала жена, поэтому я прокрался на цыпочках. Наверное, я бы мог идти и как обычно. Потому что всё равно по рассеянности, хлопнул балконной дверью так, что проснулась бы даже жертва некроманта. Ну, задумался я по дороге, задумался.

В мою многострадальную голову пришла мысль. И это была правильная, хорошая мысль. Которая мне сильно понравилась своей лаконичностью и разумностью. Наверное, первая разумная мысль за последнее время. Может на мои мыслительные способности так благотворно влияет присутствие благоверной?

Пытаясь не чувствовать своей спиной, явно обращенный на меня сонный и злобный взгляд супруги, которая пыталась прожечь в моей спине астральную дырку, я раскрыл балконное окно и наконец-то выпустил из легких дым резким толчком. Мысли окончательно побежали в нужном и деловом, как мне кажется, русле. А родилось у меня следующее. Надо звонить Александру. Причем не только для того, чтобы повышать оплату, это само собой будет сказано…

Дверь хлопнула и я вздрогнул, уронив на пол пепел. Оглянувшись, увидел любимую и рефлекторно выдохнул. Действительно, а кого я еще мог сейчас увидеть? Паранойя, будь она неладна. Но разве кто-нибудь может сказать, что она безосновательна?

– Чего шляешься ни свет ни заря? – Хмуро выдала любимая.

– Котенок, мне мысль в голову пришла. Пошел покурить, обдумать. – Виновато улыбнулся, думая куда бы спрятаться. Вроде некуда.

– Гм… Ясно. Думай себе дальше, а я дрыхнуть. Только час назад от тебя отошла. Пока руку не починила… Поэтому не мешай, понял? Голову оторву… – Она сладко зевнула и, чмокнув меня в щеку, прикрыла дверь и ушла спать.

Приложив голову к холодному стеклу, я продолжил думать, подавляя подступающее отупление. Мне надо думать, раз начало получаться. Так вот. Необходимо назначить встречу с Александром. Как можно быстрее, причем у него дома. И взять в руки вещи его дочери. И хорошо так их подержать, с правильными артефактами рядом. Считать по ним информацию. Выйти на местоположение девочки через них. Потому что этот путь мои дорогие и способные противники вряд ли смогли заблокировать. Привязка через самое ценное для человека обычно неснимаема. Надеюсь, что девочка действительно любила свои игрушки или что там у нее было и чем они там сейчас в таком возрасте увлекаются?

Если карты, выпадения в Тени и связи – бессильны. Значит надо идти самым тупым и энергозатратным путём от дурака. Я просто узнаю её местонахождение, что мне и нужно. Как первая часть. А Александру – чуть ли не как основная. Единственное, что они могли бы с этим выходом сделать… Дьявол, дьявол и ещё раз дьявол! Они же могут устроить пожар у клиента. Если додумаются, что я до этого додумался. Надо спешить!

Выкинув окурок из окна, плотно пртворяю окно и пытаюсь вспомнить где я оставил мобильный телефон. Кажется, на кухне. Значит, долго шастать по спальне, мешая спать любимой не придётся. Отлично. Может быть, когда она только проснётся, наверное к вечеру, у меня уже будет вся необходимая информация. Как всё просто. Лишь бы не спроектировать обратное. Как говорят в народе – не сглазить. Хотя сглаз, это, конечно же, несколько другое…

Ладно, не будем отвлекаться. Аккуратно прокравшись на кухню, выуживаю из-под наплоставаний бумаги, и прочего очень нужного мусора, мобильник. На секунду застываю, собираясь с силами. Внутри меня начался мандраж и активизировалось сильное волнение. Заплясали пальцы, как и обычно, когда я готов к важному поступку. Щелкаю по клавише вызова, когда в списке контактов найден нужный номер.

Гудок. Ещё гудок. И снова. Когда же он возьмёт трубку? Не помер ли? Иначе вообще всё это бессмысленно и я ввязался в опасное дело без надежды даже на оплату. Меня тогда убьют даже не добравшиеся сектанты, а земноводное зеленовато-бурых тонов, оплетающее мою грудь и уже шевелящееся в сторону шеи…

– Алло? – Раздался усталый и одновременный нервный голос в трубке.

Глава 11

Я держу в руках небольшого, но тяжелого металлического солдатика. Со смазанными чертами, но с очень отчетливой и достоверной винтовкой. Такой был у меня в детстве, подумалось и уплыло. Пытаюсь сконцентрироваться на нём, уже понимая, что это чуть ли не последний шанс для всего моего дела и попытки не только выпутаться из происходящего, но и получить своё уже давно заслуженное вознаграждение. Веки дергаются от напряжения, когда я вливаю в сталь энергию, порцию за порцией. Чтобы активизировать, сделать заметными, все возможные следы.

Выпускаю из пальцев щупы, которые продираются сквозь внешние слои защиты твердого металла. Вглубь, туда, где хранится информацию о том, кто его любит, кто с ним связан. На лбу выступают неприятные, жгучие капли пота, пока пылающие перед моим внутренним взором ленты вгрызаются внутрь солдатика и оплетают его структуру, охватывая каждый глубинный уровень.

Наконец где-то под куполом черепа, почти под самой макушкой, ощущаю щелчок и мне в мозг ручейком начинает втекать информация. Сначала тонким, но всё усиливаясь. Превращаясь в полноводную реку чувств, знаний, образов и обрывочных слов. Меня захлёстывает этой волной. Я забываю кто я и что я, плывя по потокам, заполнившим мой мозг.

На поверхность сознания успевает выплыть единственная собственная мысль: «покурить бы», но тут же тонет в водовороте моря новых образов, как будто в яркой вспышке. Я пропускаю всё это сквозь себя, ныряя в сей поток, как можно глубже. Забывая о том, что я стою посреди комнаты с обгоревшими обоями, что на меня напряжённо смотрит Александр, что по моим вискам и щекам стекают капли пота, что мои руки дрожат и ходят ходуном…

…Беру солдатика в руки, приподнявшись на цыпочки и сняв его с полки. Не понимаю, почему папе не нравится то, что мне он нравится. Он же такой хорошенький. И почему играть с ним это не для девочек? Он лучше чем эти куклы. Нет, их я тоже люблю, но он другой… Совсем другой. С ним часто и не поиграешь, только когда солдатиковое настроение, вот. Задумываюсь: а когда оно бывает, это солдатиковое ощущение?…

…Вроде папа с мамой спят уже. И не подойдешь к ним. Не спросишь: что это такое. Та война, которую вчера по телевизору показывали. Где взрывы, танки. Какие-то машины ездят. И над непонятным зданием солдатики, такие мой, личный, флаг поднимают. Да и не ответят, отмахнутся. Мама скажет, что мне рано. Как будто я маленькая! А папа вообще… Не для девчонок! Я что, хуже этих мальчишек, что ли?!

Вот! Надо у него и спросить. Он должен знать. И как раз все спят. Ругаться не будут, смотреть как-то странно, шептаться. Говорит он редко со мной… Но сейчас ведь у меня такой серьёзный вопрос! Он должен ответить! Он понимает! Он всегда отвечает когда мы одни и у меня такие вопросы, которые «не для девчонок!» Может мама ошиблась и это я должна была быть братиком! Которого они так и не нашли… А может нашли! Но со мной перепутали!

Вскакиваю с постели, аккуратно поправив одеяло, чтобы оно не упало, и приподнимаюсь, снимая его с полки. Темно, но я даже на ощупь знаю все свои игрушки! А он вообще не игрушка. Эти взрослые только ничегошеньки не понимают. Что игрушка, как любимые куклы, а кто – собеседник. Но это ведь мой маленький секрет, да?

Поправляю тяжеленную винтовку в его руках. Наш секрет, правда? Так вот, скажи мне, что это было такое, когда…

…И тут уже я, Ярт, колдун, мехашеф и многое другое в одном лице на мгновение выныриваю из потоков. Шок настолько силён, что в мозгу горит огненными буквами мысль: девочка не проста. Она медиум. И не только… Ещё она…

Но меня уже засасывает обратно и я погружаюсь в столь сильные эмоции и видения, что не могу додумать появившиеся идеи.

…Так вот, скажи мне, что это было такое, когда была эта война. Какая-то особая, которую по телевизору показывали. И там такие как ты были! Покажи! Скажи, слышишь! Топаю ногой в возмущении, потому что он молчит. Понятно всё с ним. Не ответит, пока его сильно не попросишь и не покормишь. А то у него сил, у лентяя, говорить нет.

Баюкаю солдата в левой руке, согнув правую ладонь лодочкой. Засыпаем, засыпаем, ещё немножечко… Такой вкусной светящейся и полезной кашки в ладонь… Вроде достаточно. Всё! Я хочу знать о том что в телевизоре! Поэтому ешь и говори. Сую солдату ладонь и каша исчезает с неё. Глупые родители сказали бы что это всё игра, как же.

И тут солдат наконец отвечает мне…

…Много-много солдатов и странных, плохих, других солдатов: бегут, стреляют из своих тяжеленных винтовок и ещё ружей, названий которым я не знаю. Хочется кричать, орать нашим солдатам: сзади подбирается махина! Она как танк! Может она и есть танк? Пока задумываюсь – хорошие солдаты уже падают и умирают. Что такое умирать я уже знаю. И не только когда умерла собачка… Как люди, в основном солдаты, умирают – я уже знаю. Пусть родители и не говорят. Считают что я девочка, ха! Я взрослая. Мне мой солдат уже показал все эти картины. Жалко солдатов… Которые хорошие. Они так падают и дёргаются. А потом и не дёргаются. И он мне объяснил, что это всё. Смерть. Этого даже мальчики не видели и не знают. С которыми я в подготовительный класс хожу. Но я не говорю. Это мой маленький секрет. Нет, большой. И не мой, а мой и солдата.

Что тут происходит? Ну вот, отвлеклась. Солдат же обидится. Он мне тут всё рассказывает и показывает. Присмотреться надо. Какой ужас. Хочется закрыть глаза. Но не получается, ведь это рассказ. Вижу какой-то странный подвал. Как чулан, но именно подвал. Взрослые и непонятные слова, но я их запомню и пойму. Две страшные фигуры стоят у камина и что-то обсуждают. Прислушиваюсь получше:

– Рейх падёт и это уже не обсуждается. – Сверху раздался гулкий удар, как будто в подтверждение его слов.

– Да… Поэтому надо что-то делать. Бесноватый ещё жив? Пока он жив, он не даст нам уйти и скрыться. – Отозвался собеседник первой фигуры.

– Он уже совсем неустойчив. Продолжает ждать что Тёмные Неизвестные ему что-то скажут. Но они с ним не говорят больше. – Усмешка. – Он ощущает пустоту и страх. Не контролирует себя. Скоро покончит с собой.

– И у нас есть время чтобы уйти. – Отчеканил фразу другой.

– Именно. – Пауза. – Меня интересует, уйдём ли мы одни… Или пусть все спасаются как хотят?

– Само собой. Главное, чтобы нам никто не помешал. То же Аненербе. Ведь мы же заберём с собой именно их артефакты, не так ли? – Смех, прерванный взрывом ещё одного снаряда.

– Не беспокойся об Аненербе. О них знают очень многие. А о том, что мы им, скажем так, помогали… Почти никто не знает. Поэтому до них доберутся, как бы они не убегали. Или русские, или евреи, или американцы. Им будет не до нас. Мы же… В их тени окажемся забыты.

– Отлично. Давай займёмся подготовкой прямо сейчас. Жалко, конечно, что Иоганес Максимилиан фон Вальденвольф не с нами. – Тяжелый вздох одной из фигур. – Поэтому всё будет совсем сложно.

Обе фигуры помолчали, допивая вино из ажурных бокалов. Наконец одна из фигур бросила пустой сосуд в камин. Раздался тонкий хруст.

– Кстати, мне кажется, что за нами кто-то следит…

Я ощутила испуг и обернулась в поисках солдата, чтобы он меня защитил. Странные слова и выражения застряли где-то в горле, вызывая тошнотворный привкус.

Очнулась. Стою, баюкая в похолодевшей ладони солдата…

…Очнулся. Выронив из окончательно ослабевших пальцев солдатика, упавшего на пол с гулким стуком, я опустился на корточки, выудив из кармана пачку сигарет. Александр всё также стоял и смотрел на меня.

– Подойди и прикури мне, дорогой клиент… – Тихо усмехаюсь дрожащими губами.

– Что ты увидел? – Вопрос обращенный ко мне сопровождается щелчком колесика зажигалки.

Втягиваю спасительную отраву в свои лёгкие, надолго задержав дыхание. В сознании мысли постепенно складываются в правильный узор, собирая паззлы, кусочки и загогулины в цельную картину увиденного и понятого мною. Грудь понемного начинает жечь и я резко выдыхаю струйки дыма через нос, запрокинув голову к потолку, покрытому разводами копоти.

– Я увидел не слишком хорошую картину, мужик. – Делаю ещё одну резкую затяжку. – Солдатика я беру с собой. И сейчас мы с тобой идём на кухню с этого твоего пожарища подальше. Там всё обсудим. Извини, но курить я буду везде.

– Кури сколько угодно. Уже всё равно. Если ты прекратишь этот кошмар, то я тебе ещё больше денег отбашляю, чем даже мы обговорили до твоего… экзерсиса с этой штуковиной. – Он указал на металлического солдата, валявшегося на полу.

Усмехаюсь. Вот это уже совсем лишние слова. Я то может и ничего. Но моя земноводная тварюга по имени Жаба это запомнит.

– Заметано. Двинули. – С ощутимым скрипом в коленях, поднимаюсь на ноги и, подхватывая несчастный артефакт девочки-медиума, отправляюсь за клиентом в коридор, часто затягивая дым как можно глубже. Внутри меня поселилось отныне серьёзное волнение, которое я пока не хотел показывать. Никому. До тех пор, пока не привыкну к новым знаниям и не успокоюсь.

Кухня была большой. Очень большой. Я бы её по размерам скорее столовой назвал. Вот и зачем людям, у которых есть хоть какие-то деньги такие большие размеры жилья, если они бессмысленны? Комплексы что ли свои сублимируют? Ладно, это не моё дело. Пусть живёт как хочет. Главное, чтобы деньги платил.

Усаживаюсь на попавшееся кресло, стряхивая пепел в пододвинутую мне пепельницу. Кивком благодарю Александра за это и сделав ещё пару глубокомысленных тяг, давлю сигарету о дно керамики. Мельком думаю, что онеплохо бы купить себе ещё и такую пепельницу как у него. Симпатичная.

– Так вот. – Поднимаю указательный палец и нацеливаю его на бизнесмена. – Теперь вы абсолютно точно сами понимаете что не вы главная цель. Главная цель – ваша дочь. И я вам объясню почему.

Александр молчаливо ждёт продолжения, заваривая себе кофе. Интересно даже, какую кружку за последние часы и ночь?

– Продолжаю откровения. – Усмехаюсь, жуя холодные губы зубами. Противная привычка. Не до крови бы искусать себя. – Ваша дочь – медиум. Сильнейший в России на данный момент несмотря на возраст. Возможно, при взрослении и обучении – сильнейший в мире. На всей нашей никчёмной планетке. Понятно?

Закуриваю следующую сигарету, уставившись на гигантский холодильник. В нём только жертв некроманта хранить, честное слово. Зачем ему такой?

– Молчание – знак согласия, да. Поэтому вы зря считали что с ней что-то не так. Вообще для правильной семьи иметь столь одарённое потомство всегда большое счастье. При правильном обучении…

– Мы не правильная. – Он выделил это слово жёсткой интонацией, перебив меня. – Семья. Мы самая обычная успешная семья. И в жизни не хотели ни медиумов, ни древних сект, ни ещё каких вещей. Пойми меня, Ярт. Мы не из вашей песочницы, где водятся сумасшедшие колдуны и черти пополам с бесами. – Александр выдохся на эту вспышку эмоций и только махнул рукой в завершение.

– Возможно. Но уже – из нашей песочницы. Поэтому слушай. – Не менее жёстко отвечаю ему я. – Не имея правильного обучения, она нашла себе артефакт, через который смогла видеть другие миры и времена. Этого самого солдатика…

– Всегда знал, что его надо было выкинуть ко всем чертям! – Вновь вспыхнул клиент.

– Заткнись! Идиоты, а! – Вспылил уже я. – Тогда ты бы убил её! Или себя! Или жену! Потому что Силе всегда нужен выход, понял? Вам уже как год повезло, что она нашла себе хоть что-то. Иначе тут бы всё уже рухнуло от возмущений в энергетических потоках. – Обвожу рукой кухню.

– Зато рухнуло сейчас… – Пробормотал быстро остывший от моей отповеди бизнесмен.

– А это произошло из-за солдатика, да. – Качаю головой, задумчиво катая в пальцах зажжённую сигарету. – Потому что ей остался только один артефакт, который она могла интуитивно найти. Который был сделан из правильного металла, с сильной энергетикой, нелюбимый никем кроме неё самой, что важно. Чем больше вы не любили её увлечение, считая это не женским занятием, тем сильнее была её связь с артефактом. Так-то, Саша. – Хмыкаю я, снова отправляя сигарету в рот и делая торопливую затяжку.

Александр переваривал мои слова, и я продолжил:

– С учётом же направленноти артефакта на войну… Даже не так: Войну. Ту самую. Великую Отечественную. Она видела картины из неё. Направляя свои способности медиума в опасное для своего возраста русло. К тому же без обучения…

– Я понял, что всё было совсем плохо. Какая связь с тем что началось? – Резко спросил клиент, медленно серея. Кажется, внутренняя нервозность, усиленная моими словами, начала его доканывать.

Приподнявшись, для большего эффекта, зачем же ещё, из кресла, тыкаю в него искрящим окурком:

– Прямая. Слушай. Я всегда отрабатываю свои гонорары. – И мешком картошки оседаю обратно в кресло, туша бычок в пепельнице. – Её почувствовала некая секта. Скорее всего, во время её хождений по прошлому. Решила похитить.

– Это уже понятно. Но зачем? – Просто спросил Александр.

– У меня есть предположения по этому поводу. Но для точного ответа. Кто её похитил. Зачем. Наконец: где она. Мне нужно совершить ещё одно считывание с этого артефакта. – Потрясаю солдатиком. – Для этого мне нужно кое-что. Не дополнительные деньги, нет. Это уже оплачено тобой при повышении оплаты при встрече, прости за почти что тавталогию.

– Тогда что?

– Отцовская любовь. – После некоторой паузы отвечаю я. – Ты ведь её действительно любишь?

Клиент откидывается на своём кресле, уставившись на меня во все глаза, как говорят в народе:

– Да… А что? В смысле… Зачем тебе это? Неужели, если бы я её не любил, я бы к тебе обратился за такие деньги?

– Не в том суть. Это хорошо. Значит, ты сможешь оказать помощь. Возьми его в руки. – Протягиваю через столик ему солдатика.

Александр принимает в подставленную ладонь фигурку.

– Теперь? – Повисает в воздухе его вопрос.

– Теперь ты возьмёшь его в обе ладони и будешь очень чётко и искренне. Только искренне! Задавать себе мысленно следующий вопрос: «где же моя любимая дочь?». Представляя её себе. Особенно в те моменты, когда вы были наиболее счастливы. Взаимно. Не знаю там… Торт на день рождения ели. Или ты ей сказку читал. Вспомни сам нужные моменты. Ясно?

– Да. Затем? – Задаёт новый короткий вопрос клиент.

– Затем ты отдаёшь его мне и молча следишь за моим состоянием. Если мне станет совсем плохо… Ты увидишь это как пену на губах, или очень серьёзные судороги… То начинаешь меня откачивать. И главное: приводить в сознание. Можешь даже бить! Главное, чтобы я очнулся. Хоть в лицо, хоть под дых. Это даже эффективнее. Понял?

Тот молча кивает.

– Представляй. Через пару минут отдавай мне. И что дальше – уже знаешь. А я успею выкурить крайнюю сигарету. – Ухмыляюсь, проведя ладонью по губам. Действительно прикусил до крови. Вот же ж…

Закуриваю, чувствуя себя ходячей пропагандой курения. Из серии: один против всего МинЗдрава. Сосредоточенно курю, концентрируясь на каждой порции никотина, всасывающейся в кровь. Мне нужны все резервы. Привет, шаманы доколумбовой Кубы. Время течёт незаметно. Только тихий треск прессованного табачного листа отмеривает оставшийся мне до очередного глубокого погружения срок. Мерное дыхание Александра, чуть не со слезами смотрещего на солдатика, сжимаемого его большими ладонями. Моя потихоньку успокаивающаяся паранойя. Она уступает место холодной и злой решимости продолжить дело, чтобы его наконец завершить.

– Всё. – Клиент пожимает плечами. – Я думал о том, как… Впрочем, для тебя это неважно.

Отдаёт мне обратно игрушку. Ставшую в руках малолетнего медиума сильным артефактом. Я принимаю солдатика в ладонь, глядя на него. Да… Он настроен на поиск. Всё же, как это ни удивительно для современного бизнесмена, на мой, по крайней мере, взгляд, он её действительно сильно любит. Настоящей отеческой любовью. Наверное, эта любовь – единственная отдушина для его эмоций. Не моё, однако, дело. Мне надо работать.

Прикрываю глаза, поудобнее устраиваясь в кресле. Утопаю в нём целиком, сделав несколько глубоких вдохов-выдохов.

Перед моим взором быстро проносится весь прошедший день. Это необходимо для настраивания логической цепочки. Я же должен запомнить всё что увижу. Значит, подсознание должно не только видеть, но и быть чётко структурированно.

Звонок Александру. Встреча в городе. Его взволнованный рассказ о пожаре в спальне дочери, произошедшем сегодня ночью. Я всё же настоял приехать к нему в дом. Поездка на его машине. Тошнотворный привкус во рту от пребывания на пассажирском сиденье. Мои поиски. Отчаяние. Все куклы, всё – сгорело. Вопросы: что ещё она любила? Вспышка отца, что она игралась с «никому ненужным солдатиком». Как я беру его в руки и ощущаю, что единственная несгоревшая, потому что металлическая, вещь в спальне дочери, принадлежавшая ей, является самой нужной. Наконец-то мне повезло. Дальше медитация. Кухня. Сейчас же будет работа и погружение.

На счёт семь. Раз. Плотно смежив веки, вытираю по очереди вспотевшие ладони о свитер. Два. Откидываю голову на мгякую кожу спинки кресла. Три. Настраиваю энергетические потоки ладоней, чтобы обхватить артефакт. Четыре. Чувствую каналы, открытые отцовские чувствами Александра. Пять. Вступаю в контакт с металлом, ощущая его не только руками. Шесть. Встраиваю щупы в его систему. Семь. Отпускаю сознание.

Вырубаюсь. Меня опять уносит на волнах пространства-времени. Далеко и близко: здесь не имеет значения. Вчера или завтра: имеет, но немногим более. Я…

Вижу их. Они везде. Повсюду. Капюшоны. Подпоясанные мантии. Руки в перчатках. Классический пейзаж стандартной мрачной секты любителей вызвать чего-нибудь. Усмехаюсь. И тут же усмешка слезает с моего лица. Потому что я понял подставу, как сказал бы Лёха. Не рассчитал я силу артефакта. Бросаю быстрый взгляд по сторонам, не меняя положения головы. Ох, плохо дело. Однозначно.

Мать вашу… Почему хорошая мысля всегда приходит опосля? Это не видение. Точнее, для моего тела, это как видение. Только вот на самом деле всё гораздо хуже. Также аккуратно рассматривая периферийным зрением обстановку и декор окружающего подземелья, окончательно прихожу к неутешительным выводам.

Из-за силы проводника-солдатика, действительно настоящей любви Александра к дочери, сыгравшей роль ключа и очень уж большой моей злобы, ставшей выбросом энергии… Я не в видении, не в Тени и даже не в Другой Столице. Моё сознание на время взяло контроль над телом одного из участников этой секты в самой обычной и банальной обычной Реальности. Не больше, но и не меньше. Мне хватит с головой. Это, конечно же, с одной стороны очень удачно. Теперь я изнутри могу ходить тушкой сектанта и управлять им. Много чего заметить и окончательно понять точный адрес. Но с другой стороны всё ужасно. Ведь я не знаю их. Совсем. Если они ко мне обратятся или, что гораздо хуже, попробуют просканировать, хотя бы просто обратят внимание что от одного из их братьев-товарищей-участников фонит чем-то другим… Мне капут.

Они сразу опять куда-то перебазируются. Перекроют волевым усилием и ещё чем-нибудь и этот канал их поиска. Ищи ветра в поле. Простите, подземельях целой Столицы.

И могут меня грохнуть. Ведь моё сознание, между прочим, сейчас очень уязвимо. Оно контролирует эту иссохшую мумию старого кретина-сектанта. Они могут его грохнуть. Минус один мой противник. И минус я. Потому что не уверен, что сознание спокойно перенесёт такое дистанционное от безопасного собственного тела с его внутренними резервами над ним, разумом моим драгоценным, насилие.

Потенциальные насильники моего мозга что-то обсуждали, сидя за круглым столом. Надо бы прислушаться. О чём они говорят. Надеюсь, я смогу их понять. Что-то выяснить и тихо смыться из этого тельца. Причем так, чтобы его обладатель ещё и ничего не запомнил. Что им управляли. А, скажем, решил что он просто задремал. Или ещё какой маразм случился со стариком. Вот только говорят они на немецком. На слух язык узнать сил у меня хватило. Но вот понимать – это проблема. Даже русско-немецкий словарь мне в таком деле бы не помог. Над этой проблемой надо думать в первую очередь и как можно скорее. Могут ведь и ко «мне», так сказать, обратиться. Или там сказать какую-нибудь у них принятую ритуальную фразу а-ля «мир будет наш». Для поддержания амплуа допустимо. Но на немецком – нереально.

Глава 12

Подцепить. Как бы заставить его память и навыки подчиниться мне? Ненадолго. Всего лишь на то время, пока я внутри данного товарища. Это возможно. Вопрос как это сделать. Пока я в нём – я управляю его высшей нервной деятельностью. Соответственно, мне нужно только как заставить подчиниться мне те навыки, которая эта самая деятельность и так контролирует. Вот в чём дело. Надо пройтись по каким-то, вопрос только каким, энергетическим каналам параллельным деятельности мозга несколько глубже и схватить их клеммами своего сознания. Обвить щупальцами и выкачивать нужную информацию… А вот и нет. Не выкачивать. Это слишком сложно и опасно для меня же. Слишком я уязвим. А так: разбросаюсь еще больше даже если получится.

Что тогда делать? Размышляю, чуть не потеряв контроль над собой, потому что в ответ на мои размышления я послал свой собственный импульс телу сектанта и едва не забарабанил его пальцами по столу. Не стоит. Мало ли что они тут сейчас обсуждают. И как это будет воспринято. Значит, надо сделать по-другому. Мы, батенька, пойдем другим путем. Около того говорил классик. Я его послушаю.

Значит, надо не выкачивать, а пропускать сквозь его мозг информацию наверх, одновременно цепко держа каналы и все эти нервные связи, чтобы он не очухался и не выпихнул меня наружу. Соскользнуть вглубь его сознания; захватить основные оперативные центры его памяти и навыков в мозгу; пропускать их наверх, контролируя чтобы они не вырывались из-под контроля; сделать понятными для себя, впустив его систему образов в свою с помощью… чего? О, точно. Приделать энергетическую нашлёпку для переработки одной сигнальной в другую. Ну и, в результате, заранее потереть ему память о моем присутствии. Спал он, скажем. А то в конце времени может не быть. Или на грани раскрытия буду. Или время заряда внезапно кончится. А то и Александр всполошится и меня добудится не вовремя.

Теперь главное. Что делать: понятно. Вопрос: как делать?

Когда-то я что-то в таком духе проделывал. И всего-то много лет назад. В этой жизни. Но то было на автомате, как говорится в народе. Надо бы воспроизвести ту последовательность и по аналогии сделать с этой… Хм… Думаю. Снова делаю тоже самое. Как-то не очень получается. А время-то уходит.

Значит… Значит я сделаю нечто очень необычное и рискованное. До чего кроме меня, наверное, никто не додумывался. Я погружусь в свое прошлое на уровне полной ретроспекции прямо здесь и сейчас из этого тела. Потому что это займет в реальном времени… Сколько? Прикидываю. Около секунды. Час за секунду, да. Значит, с учетом инерции сознания, как моего так и сектанта, он не успеет перехватить над собой контроль, как я вернусь сюда же и уже сделаю то, что собираюсь.

Еще раз думаю над таким ходом. Да, это, пожалуй, единственный вариант, который я сейчас могу увидеть. Конечно, потом, когда все закончится с этим эпизодом, я буду сидеть и ругать себя последними словами. Естественно, ведь очнувшись в своем несчастном теле, я мгновенно пойму что было десяток гораздо более легких и менее рискованных вариантов действий. Но задним умом все крепки. Сейчас я действую по наитию. И мне это, как ни странно, всегда помогает лучше десять раз просчитанных решений. Которые у меня почти всегда в серьезных ситуациях срываются. В отличие от вот таких. Через известное место с шашкой наголо самым невероятным и опасным способом. Хотя как я люблю безопасность, комфорт и просчитанность… Это мой идеал. Видимо, недостижимый. И именно поэтому я так к нему и стремлюсь и считаю лучшим. То, чего сам, к сожалению, не умею. Почти. Так, что-то я стал слишком самокритичен. Отставить метания и сомнения. Все у меня всегда получается. И комфорт в том числе. Теперь же… Понеслась!

Раскручиваю спирали своего прошлого. Вспышки, образы, как перебираемые курсором файлы. Открываешь, смотришь. Видишь что это не то что тебе нужно и тут же закрываешь, уже открывая следующий. Только еще быстрее. Потому что рука слишком медленна по сравнению со скоростью мысли. И вот я нашёл…

…Откидываюсь на спинку неудобного кресла, выпуская клуб дыма в сторону приоткрытого окна. В сторону от собеседника. Не потому что он не курит. Просто я уже не могу смотреть на того с кем говорю.

– Чего молчишь? Нечего тебе сказать? – Усмехается женщина в кресле напротив меня.

Бросаю на нее взгляд, полный ненависти и презрения. Толстуха. С распатланными длинными волосами, в беспорядке лохмотьями лежащими на тяжелом махровом халате в который она запахнулась. С такими же черными как и волосы усами. Конечно, не такими большими и пышными как у меня, но все же. С огромными бровями и бородавками на щеках.

– Нет. Я сказал еще не все, что хотел, уважаемая. – Каждое мое слово отравляло бы на смерть, если бы яд, заключенный в них, был настоящим.

– Тогда я тебя слушаю. – Чуть запрокинув голову, смеется, обнажая острые и неухоженные зубы, щелкая зажигалкой.

– Можешь ли ты. – Делаю паузу, глубоко затягиваясь паршивой сигаретой. – Всё же аргументированно. Еще раз. Повторить. – Делаю новую затяжку вслед старой. – Почему я не могу присутствовать на заседании Клана и поставить вопрос о следующем: член я его или нет?

Она каркающе смеется даже не дослушав мою скромную, пока что, персону. Пепел с ее сигареты сыплется на халат. Кривые зубы колеблются в оскале.

– Ты тупой? Или перекрыт наглухо? Чем? Мухоморами? – Смех срывается на фальцет и она мгновенно становится серьезной.

Протягивает руку к бутылке водки, подцепив ее и плеснув себе по края граненого стакана.

– Будешь? – Короткий вопрос в мой адрес.

– Буду. – Улыбаюсь я, зная что над этой водкой она чуть-чуть поработала перед нашей встречей.

Но я не так слаб, как ей кажется. Снова затягиваюсь и тут же откидываю в переполненную пепельницу бычок. Не люблю курить фильтр.

– А ты уже смотрю успела начать хорошо квасить сегодня? – С той же улыбкой спрашиваю я, глядя как прозрачная жидкость заполняет подвинутый ко мне немытый стакан.

– А почему бы и нет? Я же не… – Пауза, затяжка. – Человек, чтобы бояться алкоголизма. Хотя, говорят, что женский не лечится.

Снова смеется, отставляя бутылку. Опрокидывает в себя полстакана махом.

– Не будем чокаться? Ты же не боишься, что отравлено? Бутылка-то одна? – Наклоняется чуть ближе ко мне. С ее халата осыпается пепел.

– Конечно же не отравлено, уважаемая. Я знаю, что яда там не будет. В привычном понимании. Цианидов всяких и прочей химии. – Делаю глоток, чувствуя как по пищеводу вниз ухнуло горячей гадостью. – А с ядами другого толка я справлюсь.

– Так и думала. – Задумчиво смотрит на батарею пустых бутылок из-под водки, стоящих под столом. – Хотя есть минусы. Сколько ни пью: никогда не напьюсь как свинья. А ты как с этим, а?

– Аналогично. – Киваю.

Я немного утрирую. И она тоже. Понты и бравада: наш отличительный признак. Напиться-то не напьешься. Зато какие жуткие последствия вывода из организма алкоголя… У нашего брата. Хмурое утро не то слово. К тому же, если очень хочешь всегда можешь отключить защиту на высшей нервной и напиться как последняя свинья получится. Просто кто же из таких как мы захочет терять контроль над собой, а? Ладно, это все пустое. Сейчас для меня важнее всего этот разговор. Ради которого я ехал тысячи километров. Хотя я и догадываюсь о его результате.

– Где же тут у меня колбаса валялась? – Она всерьез задумывается и находит взглядом посреди заставленного грязной посудой стола тарелку с искомым. Шевелит ладонью и тарелка с противным срежетом придвигается на расстояние ее вытянутой руки.

– А мне? – Усмехаюсь, не обращая внимание на столь откровенное проявление понтов. Как будто я не знаю каких усилий стоит телекинез.

И всю ее логическую цепочку представить себе не могу?

– Бери. – Она подцепляет толстыми пальцами, с нанизанными на них кольцами, пару кусочков и отправляет в рот.

– Я по обычному, хорошо? – Перегибаюсь через стол, схватив три куска и начинаю задумчиво жевать.

– Дело твое. – Пожимает плечами.

– Так почему ты не могла меня вчера увидеть? Когда я только приехал?

– А… Дело не в отношении к тебе. Это ерунда. Говорить бы все равно пришлось. И лучше было бы уже вчера выпроводить тебя из нашего города… – Жует, опрокидывая в себя водку.

– Ну так? Проблемы возникли? – Снова вежливо улыбаюсь. Уже в который раз за эту встречу.

– И не надейся. – Довольно смеется. – Если это проблема – то ты член Клана. Ерунда на самом деле. Но пришлось показательно разобраться, чтобы больше не лезли. Сам понимаешь, иногда это нужно.

– Что было-то, если не секрет? – Интересуюсь, пригубив стакан.

– Да козлы какие-то приехали. Эти, астральные. – Она жует губами, явно пытаясь охарактеризовать этих «козлов». – Сектанты, короче. Обычные такие. Что-то там себе загоняли. Приехали здесь обосноваться. Думали городок маленький, спокойный, богатый… Откуда ж им знать что это наш на двоих город, а?

– И что было-то? – С трудом пропихиваю в себя жесткую колбасу, закусывая еще один глоток отвратительного напитка.

– Ну, они одновременно с тобой почти приехали. Только на поезде. Я вчера карты пораскинула с утреца. Увидела их. Ну, пошла… Встретила. Скучно, с одной стороны. Но с другой и весело.

– А что так? – Закуриваю еще одну сигарету.

– Да скука. Слабаки они. Обычные. Невесть что там осваивали. Слушай: «астральное ка-ра-те». – По слогам произносит она, качая лохматой гривой волос. – Впервые такую ахинею услышала от них же. Веселье было в том как я с ними… – Очень умиротворенно улыбается, откидываясь в своем кресле.

Жду продолжения ее рассказа, дожевывая последний кусочек сырокопченной колбасы. Пропихиваю этот сухарь в глотку, проглотив еще хорошую порцию бесцветной жидкости, обжигающей изнутри внутренности. Все негативные воздействия и адресные проклятия, направленные именно на меня я уже давно снял со своего стакана. С первым глотком и вполне автоматически. Не сильно она и старалась. Так, для проформы и поддержания собственного тонуса, не более. Надо же не забывать всем подмешивать хорошую дозу проклятия в напитки, не правда ли? Усмехаюсь в усы сам себе.

– Ну вот. Встречаю я их прямо у выхода из вагона. Десяток их был. Вижу главного. Такой самоуверенный мужчина… Даже жалко его было. Сначала можно было бы и в постель затащить. Правда, отказался б… Подхожу к нему и спрашиваю…

Дальнейший пьяный рассказ можно описать очень коротко:

Сектанты приехали, совершенно не ожидая кто и что их встретит. Без всякой подготовки. На одной идее: «Богатая провинция, в которой можно пошалить, отдохнуть, навариться. А если что и остаться, закрепиться и уже хорошо стричь деньги». Она же их встречает и заговаривает ни о чем с их лидером. Тот начинает нести некую пургу об астральных дырках и телах, прямо с ходу. Не понимая, что просто так прямо на вокзале первый встречный не начнет у тебя выпытывать секреты «мастерства». А потом коронная фраза: «Что ты скажешь про такую дырку?» и жест руками. Мужик тут же хлопается об асфальт под южным солнцем. Остальные тихо офигевают. Еще одна коронная фраза: «Валите отсюда. Прямо сейчас». Они же почему-то тупят. Приходится ей сделать еще несколько пассов и прошипеть парочку заклинаний. Уже им вслед, потому что идиоты оказались слабовольные, нервные. Вместо того чтобы ручками запинать ее, просто разбегаются по городу, побросав рюкзаки и сумки.

Она спокойненько идет за ними следом и находит у городского мола, где еще один валяется. Остальные рядом с ним. Бегают, крутятся, орут что-то друг другу. Она подходит и эффектным жестом обеих рук заставляет одного из них прыгнуть с мола прямо на камни. Остальные притихли. И новая фраза: «Я же вам говорила? Давайте, убегайте на вокзал. Если через час кто-то из вас еще будет в городе…». Уходят, поникнув. Больше не возвращаются. Через час в городе не было ни одного приезжего сектанта. Только в кармане одного из них, уже в поезде, находится записка: «Чтобы больше в этом городе и духу сектантского не было. Иначе…».

Больше они не вернутся. Это факт. И друзьям с недругами расскажут. Хорошо так, эффектно город очистила, ничего не скажешь. Теперь понятно почему вчера со мной видеться не могла даже вечером. Я-то знаю. Я не лох сектантский, мне пыль в глаза не пустишь. Как в переносном, так и в магическом смысле. После такой эффектной демонстрации она вчера весь вечер себя в порядок приводила. А то и всю ночь. То-то все ладони у нее свежими порезами покрыты. Ритуалы подзарядки проводила, чтобы не слечь в аналог комы на неделю-другую. Энергия и у нее не бесконечна. Вообще бесконечной ее почти и не бывает.

Выслушав рассказ, на секунду касаюсь ее сознания. В легкую, чтобы не заметила. Не врет. Так и было. И действительно всю ночь ручки себе резала, заклинания над гексаграммами читала, в порядок себя приводила. Бывает… Какое любопытное совпадение с моим приездом. Мне только на руку. Она все равно сейчас слабее. Пусть энергию себе и восстановила из Подземных Миров, но энергетические каналы шалят до сих пор от перенапряжение, это, как говорят у нас в Столице, по-любому. Значит, четкости заклинаний и проклятий от нее сегодня не дождаться. Что мне и нужно, если дело до разборки дойдет. А что до нее дойдет… Так это я свернувшимся в узел желудком чувствую.

Конец ознакомительного фрагмента.