Вы здесь

Темные фантазии. Глава 3 (Мэгги Шайн, 2011)

Глава 3

Ее крик разбудил его раньше обычного. Эрик зажмурился, напрягая и так плотно сжатые веки, словно это помогало ему сосредоточиться. Просыпаясь до заката, он чувствовал себя так же, как люди после вечеринки с обильными возлияниями, затянувшейся на всю ночь. Все его мысли были сфокусированы на Тамаре. Эрик хотел помочь ей справиться с болью. Если ему удастся облегчить ей муки сознания, она почувствует себя лучше, бессонница может отступить, хотя Эрик был не очень в этом уверен. Случай был, несомненно, уникальным.

Он услышал напряженный шепот. Где ты, Эрик? Почему не приходишь? Мне одиноко. Ты мне нужен.

Сконцентрировав всю мысленную энергию, Эрик послал мощный луч, пронзающий время и пространство. Я здесь, Тамара.

Я тебя не вижу!

Ответ пришел мгновенно. Эрик в очередной раз удивился, как тонко она чувствовала его, как быстро читала мысли. Я рядом. Я скоро приду к тебе, моя любовь. А сейчас тебе надо отдохнуть. Не зови меня больше в своих снах. Я все знаю и найду тебя.

Ответа не последовало. Эрик ощущал невероятное напряжение, он так хотел помочь Тамаре, но сейчас он больше ничего не мог сделать.

Солнце еще не зашло. Он не видел, но чувствовал это. Свет забирал все его силы. Немного помедлив, Эрик встал и подошел к камину, чтобы разжечь потухшее пламя. Затем он взял длинную каминную спичку и зажег три масляные лампы, стоящие в разных местах комнаты. В воздухе появился аромат вишни. Пламя осветило старинные ковры на полу, картины в массивных позолоченных рамах, мебель красного дерева. Однако жилище Эрика больше походило на склеп. Он медленно опустился в резное антикварное кресло-качалку и позволил себе расслабиться. Опустив голову на подушку, Эрик протянул руку и не глядя нажал кнопку на пульте. Тяжелые веки опустились, комнату наполнили звуки музыки.

На губах заиграла улыбка, знакомая мелодия возвращала Эрика в далекое прошлое, будила воспоминания.

Он был на выступлении молодого Амадея в Париже, кажется, в 1775 году. Сколько лет прошло. Тогда Эрик был очарован им. Обычный семнадцатилетний мальчик с благоговением относился к таланту другого, всего двумя годами старше его самого. Эрик еще несколько дней после концерта находился в плену этого высокого чувства и постоянно говорил об этом матери, пока она не устала его слушать. Он довел Жаклин до того, что она почти влюбилась в человека, которого никогда не видела, и на следующий концерт они пошли вместе. Сестра хотела своими глазами увидеть, что же так впечатлило брата.

– Он весьма хорош собой, – сказала она, элегантно помахивая веером. – Но я видела и лучше.

Эрик улыбнулся, вспомнив эту сцену в многолюдном фойе. Сестра оценивала не талант музыканта, а только его внешность. Он заметил, как она с интересом смотрит на худощавого молодого человека в толпе поклонников, которого она, вероятно, сочла «лучше».

Эрик подавил вздох. Смерть гения в тридцать пять лет, в самом рассвете творческих сил, стала для него страшным ударом. Позже он много думал о том, так ли это драматично? Сам Эрик тоже умер в тридцать пять, но совсем другой смертью. Гибель даровала ему вечную жизнь. Взвесив все, он пришел к выводу, что судьба Моцарта была менее трагична. Смерть была к нему благосклоннее, не обрекла на вечное одиночество. В такие минуты Эрик думал, что было бы лучше, если бы Роланд опоздал и казнь свершилась.

Откуда такие сентиментальные мысли в такую чудесную снежную ночь? Я не буду дважды звать тебя, не опоздай.

Роланд! Эрик поднял голову, почувствовав прилив сил. Солнце зашло за горизонт. Он быстро встал и, отперев многочисленные запоры, поспешил по коридору к лестнице. Эрик распахнул входную дверь в тот самый момент, когда Роланд уже стоял на верхней ступеньке. Они обнялись, как два старых друга, и прошли в жилище Эрика.

Роланд остановился посреди комнаты, покачивая головой в такт музыке великого Моцарта.

– Что это? Определенно не запись! Такой отличный звук, словно играет оркестр.

Эрик покачал головой, вспомнив, что Роланд еще не был у него с тех пор, как он установил новейшую стереосистему с колонками в каждой комнате.

– Сейчас покажу.

Они подошли к полке с аппаратурой, и Эрик достал диск. Роланд покрутил его в руках, любуясь переливами всех цветов радуги на блестящей поверхности.

– В прошлый раз у тебя такого не было. – Роланд вернул Эрику диск, и он положил его на полку.

– Где ты был? Мы не виделись двадцать лет.

Роланд не постарел ни на день. Он, как и раньше, выглядел бодрым тридцатидвухлетним мужчиной с прекрасной фигурой атлета.

– О-о-ох, это был рай. Небольшой остров на юге Тихого океана. Никаких сумасшедших смертных рядом, лишь одни крестьяне, которые верят тому, что видят, не пытаясь найти ненужные объяснения. Поверь мне, Эрик, это рай для таких, как мы. Пальмы, сладкий, пьянящий аромат ночи…

– Как же ты жил? – удивленно спросил Эрик. Он всегда с сомнением относился к стремлению Роланда к одиночеству. – Только не говори, что пил кровь невинных местных жителей.

Роланд нахмурился:

– Там много животных. Дикий кабан практически…

– Кровь свиньи? – не смог сдержать крик Эрик. – Не иначе солнечный луч проник в твой гроб. Пить кровь свиней! Фу!

– Диких кабанов, а не свиней.

– Огромная разница! – Эрик жестом предложил Роланду сесть на старинное канапе, обитое бархатом. – Садись. Приготовлю что-нибудь, чтобы охладить твои чувства.

Роланд проводил Эрика взглядом, пока тот огибал барную стойку и открывал холодильник.

– У тебя там припрятана парочка мертвых девственниц?

Эрик откинул голову и захохотал, отметив про себя, что уже давно не смеялся. Он достал из холодильника пакет и разлил содержимое по стаканам. Протянув один Роланду, Эрик поймал его пытливый взгляд.

– Тебя совсем замучили ночные крики этой девчонки?

Эрик удивленно моргнул:

– Ты тоже их слышишь?

– Я слышу их, когда погружаюсь в твой мозг. Поэтому я здесь. Расскажи мне.

Вздохнув, Эрик опустился в кресло рядом с камином, в котором тлело несколько поленьев. Надо бы разжечь его посильнее, но люди могут заметить валящий из трубы дым и поднимут панику.

– Я сам сделаю, ты рассказывай, – произнес Роланд, прочитавший его мысли.

Эрик опять вздохнул. С чего начать?

– Когда ты уехал в прошлый раз, я узнал о ребенке, девочке с прекрасными черными вьющимися волосами, свежим румянцем и красивыми карими глазами, горящими словно два уголька.

– Одна из Избранных?

– Да. Она из тех людей, которые обладают способностями поддерживать контакт с возвращенными в этот мир после смерти. Однако, как и многие, она не подозревала об этом. Я выяснил, что у нас есть возможность следить за Избранными.

Роланд, возившийся с камином, повернулся к Эрику:

– Правда?

Он кивнул в ответ:

– У всех этих смертных, подходящих для трансформации, как мы говорим, Избранных, один предок – князь Влад Третий[2]. – Он пристально смотрел на Роланда. – Ведь он был первым?

– Я знаю, как ты любишь научные объяснения, но есть вещи, которых лучше не касаться. Продолжай свой рассказ.

Эрик почувствовал волны раздражения, исходившие от Роланда, но сдержал недовольство такой реакцией друга.

– Кроме того, в их крови содержится антиген. У нас он тоже есть, как и у живых. Его еще называют белладонна. Только обладатели двух этих вещей могут стать вампирами и зовутся Избранными.

– Не могу сказать, что услышал от тебя что-то новое, Эрик. Мы всегда могли поддерживать связь с Избранными.

– Да, но люди этого не чувствовали, а теперь некоторые обладают теми же способностями, что и мы. Отдел знает об этом. Они вычисляют Избранных и следят за ними, пока кто-то из нас не вступит с ними в контакт. Уверен, что именно так и случилось с Тамарой.

– Я бы посоветовал тебе не лезть в это, дружище, – мягко сказал Роланд.

Эрик провел рукой по длинным, черным как смоль волосам, расчесывая спутанные пряди.

– Я не мог просто так расстаться с ней, Роланд. Видит бог, я пытался. Что-то в ней притягивало меня с невероятной силой. Я привык изучать ее мысли, пока она спит. Ты бы видел, какая она была красивая – густые ресницы, нежный румянец и губы словно бутон розы. – Эрик смотрел куда-то вдаль с отсутствующим выражением лица. – У меня и мысли не было причинить ей вред, ты понимаешь? Я боготворил этого ребенка.

Роланд нахмурился:

– Это не должно тебя беспокоить. Такое иногда случается между нами и Избранными. Было время, и я также наблюдал за тобой, когда ты был маленьким мальчиком. Правда, ты мало спал, чаще всего дразнил сестру.

Эрик слушал его с живым интересом.

– Ты никогда об этом не говорил. Я думал, наша встреча в ночь перед казнью была первой.

– Извини, что не рассказывал об этом раньше, Эрик. Как-то не пришлось к слову. Понимаешь, просто ты видел меня, когда попадал в беду. Буквально несколько мгновений, когда карета тебя чуть не раздавила или когда я вытянул тебя из воды.

– У тебя была со мной такая же связь, как и у меня с Тамарой?

– Да, я чувствовал огромное желание помочь тебе, но это было не совсем то, что происходит с тобой. Я не мог читать твои мысли. Эрик, многие люди за прошедшие века жили под покровительством вампиров и понятия об этом не имели. В конце концов, мы же не за тем к ним приходим, чтобы причинить вред или трансформировать, а для того, чтобы помочь и защитить.

Эрик наклонился вперед, немного расслабившись. Он покачал головой и продолжил рассказ:

– Проснувшись однажды ночью, я постарался настроиться на Тамару. Она спала так безмятежно, что я даже не сразу смог понять, что она чувствует. – Воспоминания были такими явными, что его охватила боль, которую он испытывал в тот момент. – Я обнаружил ее в больнице, – продолжал Эрик сдавленным голосом. – Она лежала такая хрупкая и беззащитная, лицо было белее наволочки на подушке, а губы… синие. Я услышал, как врач объяснял родителям, что девочка потеряла слишком много крови, чтобы выжить, а группа крови такая редкая, что они не могут найти донора. Она умирала, Рональд.

Тот лишь тихо выругался.

– Пойми мои чувства. Ребенок, которого я люблю больше чем кого-либо, умирает, и я единственный, кто способен помочь.

– Ты ее трансформировал? Маленького ребенка? Лучше бы она умерла, чем жить как мы. Детский ум не способен…

– Я этого не сделал. Не смог бы, даже если б очень захотел. У нее было достаточно крови, чтобы смешаться с моей. Я принял другое решение. Я вскрыл вену, и…

– И ты напоил ее своей кровью?

Эрик закрыл глаза.

– Она пила так, словно умирала от жажды. Впрочем, так и было. Жизнь вернулась к ней. Я был словно в экстазе.

– Было от чего, – усмехнулся Роланд. – Ты спас ребенка. Никогда ни о чем подобном не слышал, Эрик. Чего только не бывает. – Роланд сделал паузу, внимательно посмотрев на друга. – Это ведь сработало. Ребенок жив и сейчас?

Эрик кивнул:

– Прежде чем оставить ее одну, тогда в больнице, я сидел и любовался ею. Она открыла глаза и, клянусь тебе, стала копаться у меня в голове. Я повернулся, чтобы уйти, но она взяла меня за руку и прошептала мое имя. «Эрик, – сказала она, – не уходи сейчас. Не оставляй меня».

– Бог мой! – Роланд откинулся в кресле с таким видом, будто его поразил удар молнии. – И ты остался?

– Не смог отказать. Всю ночь просидел у ее постели, правда, приходилось часто прятаться под подоконником, в палату все время кто-то заглядывал. Когда врачи поняли, что девочке стало лучше, поднялась такая суматоха, но вскоре все ушли, решив не беспокоить ребенка.

– А потом?

Эрик улыбнулся:

– Я взял ее на руки. Она не спала, но отдых был ей необходим. Всю ночь я рассказывал ей сказки. Она даже заставила меня петь колыбельные, Роланд. Никогда в жизни мне не приходилось петь. И все это время она зондировала мой мозг, изучая каждую мою мысль. Невозможно поверить, что между нами такая связь. Даже сильнее, чем между мной и тобой.

Роланд согласно кивнул:

– Ничего удивительного. Наша кровь перемешана. А в ней течет практически только твоя кровь. Что же было дальше?

– Перед самым рассветом она заснула, и я ушел. Потом уехал подальше, прервал все контакты, решил, что ребенку не стоит общаться с такими, как мы. Запретил себе даже думать о встрече с ней. Надеялся, что связь со временем ослабеет. Однако ошибся. Я вернулся сюда всего несколько месяцев назад, и она стала звать меня каждую ночь. Что-то случилось с ее родителями, пока меня не было, Роланд. Не знаю что, но она живет в доме Дэниэла Сен-Клера.

– Из отдела? – Роланд вскочил.

– Она тоже там работает, – мрачно сказал Эрик, обхватив голову руками.

– Не вздумай приближаться к ней. Это может стать твоим концом. Ей нельзя доверять.

– Я и не доверяю. Что же касается встреч с ней… У меня нет выбора.


Пока Тамара спорила с Дэниэлом и Кертисом, он читал ее мысли. Весь день она периодически вспоминала о загадочном незнакомце, который казался таким знакомым. В конце концов ей удалось сконцентрироваться на работе. Затем Тамара вернулась домой, счастливая, что может чувствовать себя в безопасности. Сейчас она только проснулась, была бодрой, посвежевшей и свободной от тягостных мыслей о вчерашнем ночном приключении.

Это заставило ее задуматься. Когда последний раз после сна она была так полна сил? Обычно она едва могла оторвать голову от подушки, ощущала тревогу и страх. Почему же сегодня все по-другому? Она выглянула в окно, посмотрела на небо, затянутое облаками, и поняла, что совсем стемнело. Она всегда просыпалась раньше, когда едва наступали сумерки. Тамара попыталась сосредоточиться. Видела ли она свой обычный сон? В голове возникли картины темного леса, грязи под ногами, она зовет его по имени, которое все время ускользает от нее…

И слышит ответ. Да. Издалека доносится спокойный глубокий голос. Он обещает прийти, и это дарит надежду и успокаивает. Голос велел ей отдохнуть. Затем послышалась музыка. Струящаяся мелодия – кажется, Моцарт, она звучала в фильме «Эльвира Мадиган»[3] – обволакивала и расслабляла.

Тамара улыбнулась. Может быть, ее страдания закончены? Радость вновь сменилась страхом. Может быть, проблема осталась, просто видоизменилась? Мысли опять возвратились к незнакомцу с катка. Маркгванд, как утверждал Дэниэл, был вампиром. Он поцеловал ее, а она, как это ни ужасно, ответила на его поцелуй.

Тамара неспешно встала с кровати, накинула красный халат и подошла к туалетному столику. Наклонившись ближе к зеркалу, она внимательно рассмотрела синяк на шее. Тамара отчетливо вспомнила охватившее ее чувство восторга, когда он прикусил ее кожу зубами и слегка посасывал. Тогда ее это не удивило.

Всему виной бессонница и стресс. Но он знал, как меня зовут…

Ответ казался весьма простым и логичным. Маркгванд провел небольшое расследование и установил, что человек, который следит за ним, – Дэниэл Сен-Клер, официальный опекун Тамары. Ее имя – не тайна за семью печатями.

Тогда почему же он так удивился, узнав, что я как-то связана с Дэниэлом? Притворился? Он не мог не знать. Просто я – самый простой путь подобраться к Дэниэлу.

Тамара нахмурилась, увидев недовольное лицо, отражающееся в зеркале. Надо относиться к этому спокойно. Маркгванд хотел лишь напугать Дэниэла, чтобы тот прекратил слежку, поэтому и устроил эту встречу на катке. Подумать только, а если бы все зашло дальше поцелуя…

Тамара прижала руку к шее и отвернулась. Она тщетно пыталась убедить себя, что произошедшее совершенно ее не заботит. Вокруг незнакомца витал ореол таинственности. Что же в нем было так знакомо Тамаре? Почему казалось, что он способен рыться у нее в голове и читать мысли? Как она могла слышать то, что он не произносил? А странным образом возникшее, непреодолимое желание!

Шеки покраснели, в горле встал ком. Желание. Тамара отчетливо вспомнила свои ощущения. Нет, это невероятно глупо испытывать возбуждение при виде совершенно незнакомого мужчины. Даже если он кажется почти родным. Поразмыслив, Тамара была вынуждена признать, что никогда ни у одного мужчины она не вызывала такую реакцию, как у Маркгванда.

Внезапно она почувствовала легкость во всем теле. Не головокружение, нет.

Ей казалось, что она парит в воздухе. Тамара даже опустила голову, чтобы убедиться, что стоит на полу. Теплый ветер обдувал ее щиколотки и поднимался выше, разметав полы халата.

Тамара зажмурилась и приложила руку ко лбу в ожидании, что это скоро пройдет. В этот момент окна, а стеклянной была вся стена со стороны балкона, разом распахнулись, как от мощного порыва ветра. Ворвавшийся в комнату воздух казался пьянящим и очень теплым. Пахнуло морем и ромом.

Это невозможно. На улице двадцатиградусный мороз.

Тамара стояла в оцепенении, запахи не исчезали, теплые струи обволакивали ее, полы халата завернулись вокруг ног.

Точно грязь в моем сне.

Волосы разметались и закрывали лицо. Тамара сделала шаг к окну, но приказала себе остановиться. Тело не слушалось внутреннего голоса. Она с трудом передвигала ногами, утопая в пушистом ковре, и, наконец, ступила на ледяной пол балкона. Потоки воздуха подталкивали ее к ограде. Послышался звук захлопнувшейся двери, но Тамара даже не обернулась. Она опустила голову, вглядываясь в темноту. Неужели невидимая рука тянет ее туда? Остановиться уже невозможно.

Господи, что со мной происходит?

Тамара попыталась сопротивляться, и порывы ветра усилились. Пояс соскользнул на пол, и халат слетел с плеч. Невидимые руки были где-то рядом, касались ее бедер, вызывая волнение и дрожь во всем теле. Грудь набухла, соски стали твердыми. Нервы словно оголились, каждой клеточкой тела Тамара ощущала возбуждающее прикосновение ветра. Сердце забилось сильнее, и, откинув голову назад, она застонала, переполняемая блаженством.

В одну секунду все стихло. Ласкавший ее ветер исчез, пропали запахи и звуки. Тамара почувствовала, что вновь способна владеть своим телом. Что же это было? Временное помешательство? Моральное падение? Что бы это ни было, но, слава богу, все закончилось. Она медленно повернулась, чтобы войти в комнату.

Трясясь, словно в лихорадке, Тамара провела рукой по волосам, не обращая внимания, что халат упал к ее ногам и она стоит обнаженная.

Он стоял так близко к балкону, что она столкнулась с ним, едва сделав шаг. Тамара вскинула голову, и у нее перехватило дыхание. Глаза мужчины сверкнули, и подул легкий бриз. Тамара была уверена, что видела в них холодный стальной блеск, но взгляд ласкал ее, как недавно стихший ветер. Он медленно изучал ее с ног до головы, оставляя, как показалось Тамаре, следы, точно от ожога. Взгляд задержался на маленьком холмике внизу живота, покрытом черными волосами. Тамара едва не сгорела со стыда. Она умоляла свои руки не висеть, как плети, а накинуть халат, но они ее не слушались. Мужчина смотрел на ее грудь. Тамара почувствовала, как соски напряглись под этим волнующим, откровенным взглядом. Он облизнулся, и она едва сдержала стон. Тамара закрыла глаза, но они непроизвольно распахнулись вновь. Она совсем не хотела встречаться с его похотливым взглядом, но не смогла удержаться. Он не сводил глаз с ее шеи, и синяк словно ожил. Тамара ощутила легкое покалывание и спазм в мышцах. Мужчина медленно закрыл глаза. Усиленно стараясь побороть сковавшее ее волю оцепенение, Тамара схватила халат.

– Ты? – гневно прошептала она. Ее переполнял страх и так некстати возникшее смущение, но, что хуже всего, радость от новой встречи. Он не должен этого заметить. – Что ты здесь делаешь?