Глава 4
Ночная охота
Неловкий перехват – и веревка едва не выскользнула из рук.
Покалеченная правая «клешня» судорожно ухватилась за мерзлый край крыши, Сотников рывком подтянулся и перевалился через край. Проминая телом снег, откатился от кромки на безопасное расстояние, распластался на спине. От взрывных усилий руки сотрясала дрожь, мышцы горели, а в груди клокотал ледяной воздух, сипло вырываясь из глотки.
Ну и пробежка, черт побери… ну и пробежечка…
Но сейчас валяться нельзя.
Димка через силу зашевелился, поднялся на четвереньки. Еще и колени дрожат, черт. Он посмотрел на темный провал окна на втором этаже здания, в котором угадывались напряженно ждущие фигуры сталкеров. Лучше ребятам побыстрее убраться из той квартирки, очень она… нехорошая. Эта кровь на стенах, останки людей, да еще информация от караванщиков насчет неведомых вязальщиков.
Он опустил взгляд – туда, откуда неслась, шумная на таком близком расстоянии, возня многих тел, вой и рычание. Ёханый бабай, как любит говорить Кротов, сколько же их там… Сотни полторы? Или больше? Пространство между гаражами и стеной трансформаторной будки заполнял самый настоящий ковер из оскаленных клыков и горящих голодом глаз. Нервная ухмылка растянула подрагивающие от волнения губы. Вот как он это сделал? Забросить на бегу крюк на крышу и зацепиться за едва видимый выступ, очертания которого лишь угадывались под снегом? Такое не на каждой тренировке получится. Но получилось. Причем совершенно спонтанно. Предчувствие. Интуиция. Словно что-то вело под руку, помогая все сделать, как надо. Значит, и дальше все будет хорошо. Хотя караванщик все-таки прав – он псих.
С Дмитрием Сотниковым многое случилось с того момента, как он прошел через «быстрянку», мутагенное изменение, которому медики в Ганзе уже подобрали официальное название – циклодинамия, или, если коротко – ЦД. Многое изменилось в характере, и во взглядах на жизнь. Иногда он и сам не понимал мотивов своих поступков. Он словно играл… играл со смертью, но не хотел себе в этом признаваться. Эта сумасбродная выходка – не первая, и, видимо, не последняя. Чертов адреналинщик, вот он кто. Если бы не Наташа, которая ждет его в метро на Таганской, единственный по-настоящему близкий ему человек, жизнь, наверное, потеряла бы для него смысл. Слишком уж все усложнилось для них двоих среди людей после всех этих изменений. Ведь люди, в отличие от них, остались прежними. И их зачастую слепая, безрассудная злоба к мутантам, панический страх перед теми, кто непривычно отличался от них, нарушая нормы человеческого существования и мышления, – все это никуда не делось. Тогда зачем он им помогает?
Нет, не о том он сейчас думает.
Нужно заняться делом, а собственные проблемы подождут.
Сосредоточиться непросто. Нервное возбуждение сбивало нужный настрой, который ему сейчас так необходим. Еще из рассказов бывшего наставника из Полиса – Ворчуна, Димка знал, что клыканы обладают подобием коллективного сознания, и чем больше стая, тем лучше они соображают, как загнать добычу. А однажды стал свидетелем редкого явления – как небольшая стая клыканов, не издавая ни звука, носилась вокруг клумбы недалеко от Третьяковской. Существа, расплодившиеся на поверхности после того, как человек ее покинул, уступив среду обитания, имели иной раз довольно причудливый вид и крайне необычные повадки. Никто точно не знал, почему клыканы это делают, но имелись предположения, что таким своеобразным способом у них выявляется сильнейший – после многосуточного, на износ, кружения без остановки. Звучит странно, конечно… Но Ворчун утверждал, что пока звери выбирают вожака стаи, все остальное их попросту не интересует.
Что ж, подходящий момент проверить на практике, так ли это на самом деле. Чем не работа для искателей? Особенно, если учесть, что именно так Димка и рассчитывал выкрутиться, решившись на эту авантюру. Но сперва придется вычислить вожака в этой массе – сама по себе непростая задачка, ведь на лбу у твари фосфорной краской не высвечивается, кто тут главный.
Левой рукой он решительно вытащил из набедренной кобуры увесистый «Бердыш». Много воды утекло с тех пор, когда осколок гранаты лишил парня указательного и среднего пальцев на правой кисти, и как ни тренируйся, а полностью компенсировать такое увечье невозможно. Но с пистолетом проще, чем с веревкой, для владения этим оружием хватает и левой руки, переучился на совесть. Сегодня из «Бердыша» стрелять еще не приходилось, магазин полный, все восемнадцать патронов терпеливо затаились в ожидании своих будущих жертв. Запасной в кармане. Ну а потом, если не хватит патронов, и нож сгодится, не зря же он болтается в ножнах на ремне. Но до этого лучше не доводить. Может быть, удастся договориться… иначе.
Ну, где же этот чертов настрой…
Димка досадливо встряхнул головой и снова прищурился.
На этот раз помогло.
Темные фигуры мечущихся тварей слабо засветились изнутри, вычерчивая на взрыхленном лапами снегу причудливую мозаику из желто-розовых пятен. Теперь, при более внимательном взгляде, в шевелящейся массе уже угадывались отдельные «течения» – обособленные в непрерывном движении группы. Димка наконец вычислил что-то вроде стаи среди стаи, вокруг которой все и вертелось – крупный матерый зверь, и десятка два клыканов комплекцией помельче – видимо, самки и взрослеющие щенки. Вот он, вожак, с самым большим «гаремом». В лунном свете голая кожа зверя маслянисто блестит, как застывший битум на изломе; на боках и загривке проступают пятна окраса посветлее. Крупная голова снабжена развитыми челюстями – такими легко перекусить голень взрослого человека. Поджарый торс перевит рельефно проступающими мускулами, словно связками канатов. Массивные лапы с широкими подушками, которыми так удобно ступать по снегу, вооружены впечатляющей длины серповидными когтями.
Красава, ничего не скажешь. Хищное воплощение смерти.
Каким образом эти твари, лишь отдаленно напоминающие собак, от которых, возможно, и произошли, не мерзли без шерсти зимой, догадаться несложно. В инфракрасном спектре клыканы всегда светились ярче остальных мутантов, встречавшихся на поверхности. Горячая кровь, гораздо горячее, чем у человека, и наверняка плотная жировая прослойка, позволяли им не обращать внимания на морозы. Но чтобы поддерживать жар своих тел, им непрерывно требовалось что-нибудь жрать. Закон сохранения энергии не обойти, будь ты хоть трижды мутант…
Человек и зверь встретились взглядами. Вожак застыл чугунным изваянием, предоставив беситься своим сородичам. Во взоре дикого создания постъядерного мира светились свирепая мощь. «Этот не уступит, – совершенно отчетливо понял Сотников. – Только не он».
Димка поднял пистолет, прицелился. Вожак оскалил зубы, встопорщив кожистые складки на носу, в желтых глазах еще ярче вспыхнул свирепый огонь. Он все отлично понял, но и сейчас не уступил. Гордая тварь.
Девятиграммовый кусочек металла, разогнанный человеческим изобретением до убийственной скорости, пробил череп и мгновенно оборвал жизнь зверя, растерзавшего на своем веку немало врагов лишь тем, чем снабдила природа – клыками и когтями. Он медленно повалился на снег, уткнувшись массивной головой в передние лапы. На долгую-долгую секунду стая ошеломленно затихла. А затем завертелась бешеная свалка. Брызнула горячая кровь. Сородичи в мгновение ока разорвали труп бывшего предводителя на куски.
Мертвые не имеют статуса, мертвые – просто пища для желудков.
И только несколько минут спустя по своре словно растекается невидимая аура растерянности. Псевдопсы начинают беспорядочно метаться, словно что-то потеряли, и теперь это «что-то» жизненно важно найти. Постепенно хаотичное движение формируется в центробежное – несколько десятков клыканов закручиваются хороводом вокруг трансформаторной, выбранной осью вращения, и этот хоровод, словно вихрь, втягивает в себя все больше и больше собак, пока в нем не оказывается вся стая целиком. По идее, за власть должны были бороться только самцы, но из-за стайного сознания в общий процесс инстинктивно втянулись и самки с молодняком – сила гона для них была неодолима.
Димка завороженно наблюдал за круговоротом звериных тел с крыши, чувствуя проникающий в душу зябкий холодок восторга. Ну и ну! Что и требовалось доказать? Но какая все-таки силища в этой стае! Звериная энергия живых тел так и прет, обжигая обострившиеся чувства и наполняя все пространство вокруг. А как было бы здорово присоединиться к ним, самому стать их вожаком, сбросить бремя всех постылых человеческих обязательств и обрести невиданную свободу… Жить под открытым небом… Загонять дичь, предвкушая веселую расправу… чувствовать в пасти восхитительный вкус горячей крови, хлещущей из прокушенного горла, глотать еще трепещущую угасающей жизнью плоть жертвы…
Димка резко встряхнул головой, прогоняя наваждение стаи, едва не завладевшее рассудком. Раздробленный коллективный разум зверей снова пытался объединиться, и тяга эта была так сильна, что звериная воля едва не всосала в себя и человеческое сознание.
А это уже чертовски опасно.
Пора отсюда убираться. Времени до рассвета, когда взойдет безжалостное солнце, оставалось все меньше, да и холодновато становилось сидеть без движения. Он уже успел осмотреть крышу, заметил обрывки кабелей, свисавших с одного из углов – когда-то эти кабели, задираясь ввысь, тянулись к изоляторам на верхушке бетонного столба, торчавшего из снега в двадцати метрах от трансформаторной, а потом уходили к зданию за спиной. Даже будь провода все еще на месте, вряд ли хватит сил перебраться по ним к ближайшей многоэтажке. Если посмотреть чуть правее, то в глубине двора смутно различалось выпуклое вздутие тыльной части вестибюля, встроенного в комплекс зданий и ведущего на Автозаводскую. Жаль, со стороны двора в вестибюль не попасть – стальные двери служебных помещений заварены и заложены кирпичом, а провалы окон намертво заблокированы решетками и разнообразным металлическим хламом – ради безопасности жителей станции.
На сталкера вдруг навалилось чувство сильной потери, сдавило виски, безжалостным стальным обручем сжало грудь, заставив дышать чаще. Он стиснул зубы, волевым усилием стараясь прекратить панику. Не останавливая движения, клыканы негромко завыли, словно отзываясь на его боль. Проклятье! Ломка всегда приходит неожиданно. И чужая смерть – даже смерть зверя, – может ее спровоцировать преждевременно, не говоря уже о влекущей, будоражащей разум воле стаи. Нужно возвращаться, он слишком давно не видел Наташу… А им друг без друга долго нельзя, иначе начинают происходить странные вещи… Мир словно становится другим, и отношение к нему тоже меняется. В таком состоянии он может натворить дел, о которых потом пожалеет.
Совладав с нешуточным раздраем в чувствах, Сотников снова глянул на окно квартиры, в которой оставил спутников. Убедившись, что там уже никого нет, отправил пистолет обратно в кобуру и отцепил «кошку» от торчавшего из снега металлического выступа, с помощью которого так удачно забрался на крышу. Свернул трос в аккуратный моток, затем коротко раскрутил «кошку». Бросок. Звук лязгнувших по металлу гаража крючьев громким эхом разнесся по пространству заснеженной территории между зданиями.
Димка немного постоял, настороженно оценивая реакцию клыканов.
Надо же – в самом деле не обращают внимания! По-прежнему бегают по кругу, вытаптывая снег, уже траншею лапами продолбили до земли. Ну и славно. Значит, не такой уж он и псих.
Сотников с силой дернул трос. Похоже, зацепил надежно. Не мешкая, привязал свободный конец все к тому же выступу, за который раньше цеплялись крючья. Жаль, что «кошку» придется бросить, но ничего не поделаешь. Нельзя прыжком просто перемахнуть на гараж – ветхое железо может не выдержать удара и провалиться, да и пути к отступлению уже не будет, если клыканы все же очухаются и бросятся на него.
Он присел на корточки на краю крыши, несколько раз сжал и разжал пальцы в перчатках, разминая. Покосился на правую руку. Не подведи, черт возьми. Может, и стоит помолиться какому-нибудь богу, чтобы удача не отвернулась от него и на этот раз, но Димка не верил в богов. Да и не знал о них почти ничего. Не помогли эти боги прежнему человечеству, а значит, не стоит брать их в расчет. Когда полагаешься исключительно на собственные силы, то любая ошибка становится непозволительной роскошью, а значит, совершать их не стоит.
Димка улыбнулся собственной мысли, растягивая немеющие от мороза губы.
Именно так – верь в себя, и все получится.
Всё, пора!
Он перевалился через край, и кожа перчаток заскрипела под его весом, заскользив по тросу. Угловая коробка древнего гаража стремительно понеслась навстречу. Искатель заранее подогнул ноги, чтобы помягче приземлиться в снег на крыше, взрыхленный прошлой пробежкой.
Он не дотянул до гаража всего какого-то паршивого метра, когда послышался звук лопающегося металла, и трос резко провис. Реакция не подвела – сталкер все же успел рвануть трос на себя, бросив тело вперед. От удара об угол гаража в груди полыхнуло так, будто в нее вонзили копье, но каким-то чудом он все же не разжал рук.
Димка плохо запомнил момент, как подтянулся и оказался на крыше. А когда немного полегчало, то обнаружил, что стоит на четвереньках и тупо смотрит вниз на поток темных собачьих тел, безостановочно бегущий всего в двух метрах под ним. Тепловые отсветы погасли, теперь он смотрел на них лишь обычным зрением. Клыканы поворачивали и задирали головы, косились на него, некоторые глухо рычали и скалили зубы, но движение не прерывалось. Стайный инстинкт, который овладел ими сейчас, подавлял любые посторонние желания. Острый запах псины с такого расстояния буквально забивал ноздри. Казалось, протяни руку – и дотронешься до кожистых спин. Не поднимаясь с четверенек, Димка тихо попятился, морщась даже от небольших усилий – жгучая боль в груди невольно выжимала слезы. Возможно, что-то он себе все-таки сломал. Кое-как переполз на другую сторону крыши, добрался до «кошки», осмотрел ее все еще затуманенным взглядом. Два из четырех стальных крюков глубоко пробили проржавевшую стенку гаража. Конец веревки, вывернувший злополучную хреновину с трансформаторной в самый неподходящий момент, теперь оказался свободен. Так что, по идее, «кошку» можно забрать, но…
Нет уж, хватит с него чудес на сегодня.
Если бы ему все-таки «повезло» рухнуть среди «собачек», то шанс оставить их безучастными невелик: еще бы, такой подарочек с неба. Порвали бы сталкера на множество маленьких «димок сотниковых», не прекращая движения. Вот и незачем провоцировать лишний раз: при звуках выдираемых из железа крючьев клыканам может изменить выдержка. Да и лапы зверей сейчас втаптывают трос в снег, потянешь – потревожишь.
Димка поднялся и сдавленно охнул. Все, отпрыгался. По гаражам уже не побегаешь – вздохнуть, и то больно. Сейчас бы ему огневая поддержка не помешала, но ребята уже ушли – он это чувствовал. Ради этого, собственно, все и затевалось – дать им уйти к метро. Паршивое ощущение, когда остаешься в полном одиночестве, да еще в таком полубеспомощном состоянии. Положение отчаянное, но хорошо хоть «Бердыш» при ударе не выпал.
Нужно двигаться, ведь неизвестно, сколько на самом деле будет продолжаться этот жутковатый хоровод. Может быть – несколько часов, а может, у него в распоряжении считанные минуты. Или, что еще хуже, – секунды. А ведь если начнется погоня, то человеку от псевдопсов и правда не убежать, тут караванщик прав.
Не спуская взгляда с текущей вдоль трансформаторной жутковатой реки звериных тел, двигавшихся, словно единое гигантское существо, Димка присел на краю крыши и спрыгнул в сугроб. Боль хлестнула по груди раскаленным прутом, но он сумел сдержать вскрик. Собаки, вроде, не отреагировали. «Ну и хрен с вами». Страх – штука полезная, позволяет не расслабляться и мобилизовать силы, но нельзя ему дать завладеть рассудком целиком, тогда страх превращается в помеху.
Больше не оглядываясь, он поплелся вдоль гаражей к многоэтажке, одной рукой держась за грудь, а вторую на всякий случай положив на рукоять пистолета в заранее расстегнутой кобуре. Пока клыканы сбегались к будке, они успели вытоптать в снегу тропинку, так что шагать оказалось не так уж сложно. Несмотря на холод, лицо взмокло от пота. Еще бы зубами не скрипеть от боли… Но вроде начало помаленьку отпускать.
Димка ускорил шаг, затем перешел на вялый бег, устремившись в проход между торцом многоэтажного здания, торчащего из земли здоровенной букой «Г» и небольшой двухэтажкой. Боль ввинчивалась под дых при каждом шаге, по-прежнему выжимая непроизвольные слезы. Хреново-то как… Нужно потерпеть. Тут же недолго бежать…
Вот и угол злополучного дома, за которым уже виднелась неширокая улица. По ней метров пятьдесят, потом обогнуть еще один угол, а дальше к метро по проспекту – прямой отрезок. Нет, нужна передышка, иначе скрутит в узел. Предусмотрительно выбрав участок простенка между двумя провалами окон, он остановился и обессиленно прислонился плечом к кирпичной стене. Не хватало, чтобы какая-нибудь тварь прыгнула на голову из чернильной тьмы. Нестерпимо хотелось оглянуться, выяснить, что там делают клыканы за спиной, но лишнее движение – лишняя боль. Да и угол торца здания за спиной уже скрывал стаю из прямой видимости. Так что пришлось стоять и медленно дышать через стиснутые зубы.
Ржавая покосившаяся ограда возле административного строения. Облезлый треугольник на знаке пешеходного перехода. Просевший киоск на углу. Высокая выщербленная опора осветительного фонаря, застывшего знаком печального вопроса. Засыпанные снегом остовы машин. Когда-то здесь кипела жизнь, а сейчас гулял лишь легкий ветер, щипля морозом мокрое от пота лицо сталкера.
А следов-то здесь сколько…
Это ведь та самая улица, по которой двигались караванщики, прежде чем выйти на широкую Автозаводскую. И где за ними по пятам неслась свора клыканов. Димка удивленно замер, только сейчас сообразив, что именно он разглядывает – и следы человеческих ног, и отпечатки собачьих лап перечеркивал поверху свежий лыжный след. Кто-то явно прошел здесь совсем недавно. «Не улица, а проходной двор», – не без иронии мелькнула мысль.
Стоп. Он навострил уши. Показалось, или с проспекта в самом деле доносится едва слышный скрип снега? Может, ребята решили вернуться?
Странное ощущение вдруг навалилось на него и завладело целиком – будто он только что разминулся с давно знакомым человеком… С тем, кого искал давно, но никак не мог встретить. Что-то подобное он уже испытывал когда-то… в прошлой жизни? Чертыхнувшись, Сотников встряхнул головой, прогоняя очередное наваждение, мешавшее связно мыслить, и рысцой двинулся дальше. Боль в груди отступила, ослабнув до ноющей занозы. Все-таки здорово, что заживает на нем все теперь гораздо быстрее.
Выбежав за угол, Димка рванул пистолет из кобуры.
По проспекту, придерживаясь середины, и в самом деле шел лыжник: темная фигура на светлом фоне зимнего покрова. Человек двигался медленно, сгорбившись и наваливаясь на лыжные палки из последних сил. Вот он заметно пошатнулся, но выровнялся и продолжил путь.
За оружие Димку заставил схватиться не вид бредущего человека, а нечто иное. Густая тень метнулась из полуразрушенного балкона на третьем этаже, легко пробежалась прямо по стене между оконными проемами, спрыгнула на балкон второго этажа. Застыла, наблюдая сверху за идущим человеком. Поглощенный усталостью и движением, тот ничего не замечал.
Шорох и клацанье когтей теперь послышались где-то сверху.
На плечи и голову посыпалась кирпичная крошка, какой-то мусор.
Отскочив на шаг, Сотников резко посмотрел вверх. Еще один крупный силуэт промчался по стенке, легко впиваясь когтями в кирпичную кладку и оставляя в ней глубокие выщербленные отметины. Длинным, почти парящим прыжком монстр грациозно приземлился на снег метрах в десяти впереди Димки, спиной к сталкеру. На таком пугающе близком расстоянии зверь просматривался до мельчайших подробностей: жилистая человекоподобная фигура, покрытая серой шерстью, длинные конечности с крупными узлами локтевых и коленных сочленений, мощная холка переходит в крупную вытянутую голову…
Почувствовав взгляд в затылок, зверь неторопливо оглянулся. Под массивными надбровными дугами вспыхнули оранжевым внутренним светом узкие глаза, равнодушно уставившись на человека. Чуткая шишка широкого носа нервно подрагивала, принюхиваясь, вытянутые челюсти приоткрылись, обнажая частокол острых клыков, на губах заблестела тягучая, словно кисель, слюна.
Димка узнал эту тварь – упырь, и замер, превратился в изваяние, продолжая целиться в монстра, но не решаясь начать первым. Что-то странное произошло с ним в этот жуткий миг. Весь мир мгновенно сузился – взгляд человека видел теперь только смертельно опасную тварь, а все остальное – улица, окружающие здания, небо и облака, тихий шелест ветра и редкие падающие снежинки – растворилось в неведомой дали, перестав иметь значение. На окружающий мир словно опустилась мертвая тишина и погребла его под собой.
После встречи с таким существом от человека обычно остается высушенный, обескровленный труп с проломленным и выеденным изнутри черепом. Это тебе не «добрый милый клыкан», пистолет против такой твари малопригоден – в слишком плотной шкуре пули вязнут, не добираясь до жизненно важных органов.
Но что-то шло не так.
Упырь не спешил нападать – продолжая принюхиваться, он медленно задирал массивную голову, будто что-то пытался разглядеть в ночном небе. Сталкер его по-прежнему не интересовал, несмотря на то, что Димка к зверю оказался ближе, чем незнакомец, который уже успел уйти вперед на добрую сотню метров. Вдруг резко потемнело – на серп луны наползли тяжелые облака, похоронив его за своей толщей. И как только сгустилась тьма, тело зверя само собой засветилось алым. Организм Сотникова отреагировал без волевого импульса, запустив его способность к тепловому зрению на автопилоте. С каждым разом, при малейших признаках опасности, его способности срабатывали все легче и чаще.
Насколько Сотников был наслышан о повадках упырей, эти твари любили сам процесс охоты. Просто убить – это для них не интересно, им нужно обязательно загнать жертву, измотать ее, заставить ее сдаться и добровольно подставить горло под рвущий укус страшных челюстей. Видимо, именно поэтому сталкер их не заинтересовал. Но как только они разберутся с лыжником, все может перемениться.
Упырь наконец рванулся вперед, вспахивая снег мощными лапами. Все по-прежнему происходило в какой-то оглушающей тишине, а секунды, казалось, растянулись в тягучие минуты, за которые можно было успеть чертову прорву дел. Готовый выстрелить в любой момент, Димка снова сдержался, словно кто-то невидимый шепнул в его сознании: «Стой». И неподвижно смотрел, как упырь стелющейся молнией несется вдоль основания дома.
Доверившись инстинкту, Сотников опустил подрагивающие от усталости руки. Эта пробежка по гаражам и кульбиты на трансформаторной его здорово вымотали. Все верно – звук выстрелов лишь отвлечет внимание на него, а он сегодня и так достаточно рисковал. Иногда, черт побери, все-таки приходится кем-то жертвовать для собственного выживания. И пусть это будет тот, кого он не знает, чем кто-то из его друзей…
Вторая тварь все еще сидела вдалеке на балконе, наблюдая за бредущим путником – но вдруг исчезла, отпрыгнув в комнату. Лыжнику уже оставалось пройти до вестибюля метро не больше сотни метров. Может, незнакомца увидят ребята из его группы – Димка чувствовал, что они все еще там, возле метро, ждут его, вглядываясь в темноту. Но успеют ли они отреагировать?
Нет, тварь настигнет жертву раньше.
С неожиданной ясностью Сотников вдруг осознал, что выбора у него нет. Черт побери, он не имел права оставить этого человека в беде! Что-то ему говорило, даже не говорило, а кричало, что в его спасении он заинтересован намного больше, чем в помощи караванщикам. Димка не знал, как точнее выразить крепнущее в душе странное чувство близости с этим путником, но этот незнакомец… Он был… Своим. Больше, чем своим, хотя раньше его сталкер никогда не видел – в этом он был уверен абсолютно. Такое же родство с людьми он ощущал в бункере «санитаров», и не узнать это чувство было невозможно.
Черт побери, неужели…
Неужели этот путник – носитель ЦД?!
Димка решительно вскинул «Бердыш», целя в спину бегущей твари, но выстрелить не успел. Как только упырь поравнялся с дверью того самого входа, где группа Сотникова помогла караванщикам оторваться от клыканов, дробный металлический скрежет разбил ночную тишину. Все окружающие звуки мгновенно вернулись – засвистел вдруг набравший силу ветер, бросая в лицо пригоршни колючей снежной крупы, где-то за зданием послышался тоскливый вой стаи. Что-то невидимое для человеческих глаз изнутри пробило листовую сталь насквозь и мгновенно добралось до упыря. Пытаясь вырваться, тварь пронзительно завизжала от разрывающей плоть невидимой смерти, но ее тело мощным рывком подтянуло и впечатало в металл – словно неведомый гарпунщик дернул за трос, привязанный к стальному жалу. Невидимка на этом не остановился – на глазах изумленного сталкера, дверь громко заскрежетала, вминаясь внутрь здания вместе с упырем. Сила, с которой ее корежило, была просто невероятной. И наконец, вырвавшись из петель, дверь канула внутрь, скрежет смолк, визг упыря оборвался.
«Это что, и есть те самые вязальщики, о которых говорил старшой каравана?!» – молнией мелькнуло в сознании Сотникова.
Услышав шелест прямо над головой, Димка плашмя бросился на снег, тут же откатился в сторону, смазанным от движения взглядом выхватив, как на расстоянии вытянутой руки мимо пронесся огромный крылатый силуэт, едва не зачерпнув снег мощными лапами.
Вичуха!
Димка вскочил, глядя, как крылатая тварь, промахнувшись, на бреющем полете несется дальше, на лыжника. Тот успел заметить опасность и обернулся, вскидывая оружие, но это его не спасло. Приглушенно хлопнул выстрел, и тут же когти широко расставленных лап монстра впились в человека. Оружие отлетело в снег. Резко захлопав крыльями и подняв целую снежную бурю, вичуха рванула в небо.
Короткие всполохи выстрелов выхватывали из темноты предельно сосредоточенное лицо Сотникова. Корректируя направление по цели, он не жалел патронов. Сталкер не боялся попасть в человека – вичуха уже поднялась до пятого этажа, а при падении с такой высоты, как правило, не выживают. Но если не позволить твари унести путника, то хотя бы похоронить его можно будет по-человечески. Увы, не удалось. Димка был абсолютно уверен, что ни одна пуля не прошла мимо, но убойной мощности пистолета все-таки не хватило, чтобы заставить могучего хищника передумать, выпустить жертву.
Быстро набрав высоту, тварь исчезла где-то за крышей многоэтажки.
Димка еще какое-то время стоял, сжимая пистолет с опустевшим магазином, и отрешенно смотрел в стылое небо, сыпавшее на его разгоряченное лицо холодную снежную крупу. Он чувствовал полное опустошение в душе, словно только что потерял самого близкого человека в своей жизни. Наклонившись и зачерпнув ладонью снег, он с каким-то остервенением растер лицо. Легче не стало. Нападения второго упыря он не опасался: каким-то образом уже знал, что тот удрал, и удрал далеко. Теперь-то стало понятно, что упырь не пытался атаковать лыжника, он стремился скрыться, раньше человека почуяв угрозу с неба, но выбрал неверное направление. Твари нужно было заскочить внутрь здания, как это сделал его более удачливый сородич, а он попытался оторваться на открытой местности, где преимущество было у крылатой бестии. И попал под удар другого монстра – вязальщика.
Толку-то теперь от такого понимания.
И вообще, район становился слишком оживленным. Пора возвращаться, иначе эта проклятая ночь никогда не закончится…
В ночной фон улицы вплелись новые звуки, несущие угрозу. Там, за многоэтажкой, десятки звериных глоток самозабвенно драли воздух, сообщая всему свету о состоявшихся перевыборах.
И источник воя быстро приближался.