Глава 3. Кто виноват?
Как только Вадим и Жан обменялись пожеланиями приятного аппетита, Вадим накинулся на котлету, жадно заедая свой утренний стресс. А Жан, наоборот, совсем не чувствовал голода. Он отодвинул поднос с едой и с досадой произнес:
– Ну, вот ты скажи мне, что же это у нас за страна такая?
– А что не так? – удивился Вадим.
– Я как на юриста начал учиться, столько всего узнал!.. Такие чувства смешанные, – с какой-то странной обидой произнес Жан. – Я раньше думал, например, что власти сделаны из какого-то другого теста. Почему-то людей ограничивают, когда те хотят большего и лучшего. Но вдруг задумался над тем, что во власть то люди разные попадают, а ситуация, отношение к народу, не меняется. Почему?
– Ну, не знаю… Вселенский заговор? – спросил его в ответ Вадим с легким сарказмом.
– Мне Россия напоминает обычную российскую семью, – продолжил Жан. – Не важно, в каком поколении будут ее представители, их семейные привычки, характер, будет виден всегда.
– Что ты имеешь в виду? – не привыкший к разговорам на серьезные темы, Вадим вдруг заинтересовался.
– Да нет, и не было никогда никакого заговора. Этими бреднями проще людям оправдать свои ошибки. Заметь, всегда были в сознании кто-то, кто был «врагом №1» для нас. То татаро-монголы, то евреи, то американцы… Почему Русь такой отсталой была? Ни флота, ни экономики нормальной? Ответ – это всё татаро-монголы!.. Почему имперская Россия жила с бесплатной рабочей силой, крепостными, а отставала от Европы? Ответ – это евреи ее деньги воровали!.. Когда страну Советов растащили, в приватизацию подаренные ваучеры на пару ботинок и джинсы люди обменяли. У одних в результате акции заводов, а у других тряпки. Поделились на бедных и «новых» русских. А виноват кто?
– Кто? – открыв рот, повторил Вадим.
– Нашли «кто». Американцы!.. И так всегда. Мамай, Наполеон, Мармоны, Клинтоны… Только бы не признавать свои дурные привычки и не меняться.
– А что у России с привычками? – удивился Вадим.
– Посмотри на нашу культуру, народную. Я не про Золотой век поэзии говорю, не про Пушкина, Толстого, Достоевского, Цветаеву… Я про «корпоративную» культуру, про отношения между людьми, ценности. Да люди сами друг друга загрызть и без штанов оставить готовы!
– Да. Такое, действительно, бывает, – протянул задумчиво Вадим, вспоминая последние полтора часа, проведенные на совещании.
– Я все удивлялся, почему такая тоска то в разных книжках, – продолжил Жан.
– И почему же? – Вадим опять замер с набитым макаронами ртом.
– Традиции. Семейные традиции. Народные традиции. Не важно – крепостной ты или помещик. Офисный менеджер или министр. На госслужбе или в частной компании. Везде есть традиции, которые влияют на твой выбор и возможности.
– Да что ты болтаешь? Какие русские традиции тебя не устраивают? – слегка раздражаясь, с какими-то вдруг проснувшимися патриотическими чувствами в дребезжащем голосе, спросил Вадим.
– Вот ты, например, горд за наше образование, за русскую литературу? Да. И я тоже! А скажи, ты «Мцыри» читал? – спросил Жан.
– Мы в школе, по-моему, проходили, – задумчиво ответил Вадим.
– Проходили… ТЫ – читал?! – настойчиво переспросил Жан.
– Я – нет, – ответил Вадим, слегка краснея.
– А нашу прекрасную Конституцию ты хоть раз в глаза видел? Там всё написано – что и как тебе положено! Видел или нет?!
– Нет, – совсем тихо произнес Вадим.
– Нет! А ведь там и о праве на жизнь. И о том, что ты, твои права и свободы – это высшая ценность для государства, и оно обязано их охранять. Вон, Митька, можешь его сектантом называть сколько угодно. Но ведь и у него есть все права жить свободно. Навскидку скажу статьи 14, 19 и 28 из нашей Конституции. Свобода веры, равные права, равные возможности независимо от конкретной религии. Только Митька участка земли под свою евангельскую церковь нигде допроситься не может, а власти нашим епархиям в любом месте нарезают – хоть в поле, хоть на территориях больниц. Где угодно!.. Я тебе про «Мцыри» не просто так сказал. Знаешь, что в конце стало с главным героем?
– Нет, – в который раз Вадим не находил, что ответить.
– Помер он.. Молодой, красивый, влюбленный. И, не от ран. От «тюремной» тоски. От безысходности, – волнуясь, проговорил Жан. – А где? Там, где он должен был получить силы и жизнь. В церкви… А почему?
– Почему? – вторил ему Вадим.
– А почему, ответь мне, мы с тобой, еле сил находим, чтобы себя на работу да с работы таскать, а Митька встает в пять утра, для молитвы, потом на работу, после работы с паствой встречается и по выходным в разные детдома и подобные заведения ездит? Еще и собрания у него по воскресениям в домашней церкви, с десятками людей. Почему?
– Да, этого я не могу объяснить…
– А я попробую. Знаешь… Есть! Есть Бог! На самом деле есть! Только Он не в традициях и не за золотым окладом спрятан. Он в людях – таких, как Митька. Сидит, конечно, на Небесах, но действует Он через людей. Таких, простых. Его ведь в толпе и не приметишь никак, Митьку. Только когда лично начнешь общаться понимаешь разницу и чувствуешь силу. А ведь также и с Богом. Мы вот с тобой ходим кругами, чувствуем нужду, нехватку духовных сил, а Библии не открываем. Читать не хотим. Но только и делаем, что требуем чего-то от Бога. Когда первые пару дней на великий пост без колбасы сидим и сдаемся. Когда в ледяной прорубь на Крещение залезаем. Когда мимо храма проходим и крестимся. Знать не знаем Его, и знать не хотим, а все равно – требуем! «Дай, Бог! Дай!!!» И это тоже наша культура. Наша традиция. Семейная.
– Кстати, Митька мне звонил вчера ночью, – вдруг вспомнил Вадим. – Он меня про какую-то черную бабку спрашивал.
– Какую бабку? – удивленно спросил Жан.
– Да он про Конька-горбунка что-то говорил, – начал Вадим. Но тут, вдруг, раздался звонок. Ему позвонил коллега и позвал в офис. Опять у логистов приключился какой-то коллапс и ему, закупщику, нужно срочно идти всё улаживать. Вадим быстро выпил компот и побрел к выходу, оставив Жана в одиночестве.
К вечеру Вадим был окончательно выжат. Эти два километра пути до дома казались ему очередным испытанием. Конечно, можно было сесть на маршрутку у ЦУМа и проехать три остановки, но было жаль денег. Ипотека украла даже эту маленькую радость из его жизни.
Медленно перебирая ноги, Вадим прошел мимо излюбленного подвальчика с рестораном, где он очень любил когда-то ужинать вместе с Соней. Там они мечтали пожениться и уехать куда-то в свадебное путешествие. Купить квартиру, нарожать детей. Только всё получилось совсем по-другому. Чтобы не ютиться по съемным квартирам, Соня предложила взять квартиру в ипотеку (всё нужно было сделать быстро, пока шла акция). Затем Вадим, чтобы быстрее погасить немаленький кредит, предложил не ездить пока в путешествие. А чуть позже они оба решили, что устраивать свадьбу, покупать костюмы и платья, нанимать лимузин и кормить в ресторане десятки родственников совсем не обязательно. Ну, а раз не будет свадьбы, то зачем вообще таскаться в ЗАГС, притом, что для этого нужно еще и отпрашиваться с работы. А в выходные туда вообще не попасть. Да и не уютно, как-то. Там все с гостями, с белыми голубями… Так, уже долгих четыре года, молодые живут вместе, пытаясь изо всех сил бороться с вызовами судьбы, и искренне желая сохранить то маленькое хрупкое счастье, которое они создали своими руками.
Когда, после первых недель совместной жизни, Соня забеременела, из-за возможных проблем с ипотекой она решила не оставлять ребенка и сделала аборт. Приблизительно через год Соня смогла погасить большую часть кредита из средств, доставшихся в наследство от тётки, жившей в Питере. Почувствовав свободу, она решила родить, но забеременеть уже никак не получается. И каждый раз, покупая тест, она смотрела на одинокую полоску, как на зарубку, которая оставляет глубокую рану на ее сердце.
Вадим приносил как-то раз от Митьки христианскую брошюрку для Сони, в которой описывалась реальная история женщины, прошедшей через похожую ситуацию. Та женщина, придя к Богу, смогла признать свои грехи, включая сделанный ею аборт, и покаяться в них. В результате, она получила неописуемое облегчение в душе. А после нескольких лет испытаний ее веры и выстраивания личных отношений с Иисусом Христом, она получила долгожданное благословение. Рождение девочек двойняшек стало прекрасным финалом, описанной в брошюре, истории. Но Соня была не готова слушать такие истории и, тем более, говорить на эту тему с кем-то еще. Так вопрос рождения детей оказался закрытым. Этой темы больше старались не касаться. И теперь, говоря откровенно, он понятия не имел, куда катится их гражданский брак.
Придя домой, Вадим не смог дождаться возвращения Сони с ее работы и уснул в этот вечер еще раньше обычного.