Сказ про Фому неверующего и Мышку – волшебницу
Антинаучная музыкальная сказка
Действующие лица:
Емельян Панкратич – старик
Фома – его сын, довольно взрослый и начитанный
Мышка – Волшебница
Отец Мышки волшебницы
Кошка Мурка
Пёс Барбос
Таракан
Сцена первая
На сцену с грохотом и воплями выбегает Емельян Панкратич. На голове его – чугунок, и поэтому не мудрено, что Емельян падает. За Емельяном выбегает его сынок – Фома Емельяныч, спотыкается об отца и тоже падает. Скоро оба приходят в себя.
ФОМА – Тятька! Тятенька! Емельян Панкратич! Батя! (Стучит рукой по чугунку, который все еще на голове у Емельяна). Ты жив там, или опять помираешь. Батя, молока хочется.
ЕМЕЛЬЯН — (Садится и чешет чугунок вместо затылка) Ну, Фома, вот, кажись, я и прозрел.
ФОМА – Батя, кушать хочется, а чугунок у тебя на кумполе. Пойдём Зорьку доить.
ЕМЕЛЬЯН – Всё, говорю, прозрел я! Отдоился!
ФОМА – Чего?
ЕМЕЛЬЯН – А того. Как нонче меня Зорька в очередной раз между глаз засветила, так я сразу и понял – пора тебе, Фома, невесту в дом привести!
ФОМА – Емельян Панкратич, ты чего это, а? (Опять стучит по чугунку) Зорька тебя куда-то не туда засветила. Или ты заболел? Я тут, понимаешь, языки латинские изучаю, да законы всякие химико-физические, а он меня жениться заставляет! Да жена мне со своими подушками да ватрушками всю науку поломает! Ни в жизнь не женюсь!
ЕМЕЛЬЯН – Не женишься?
ФОМА – Не-а…
ЕМЕЛЬЯН – Вот тогда ты и питайся своей наукой вместо молочка парного! А я… (Пытается снять с головы чугунок) А я… Кажись, тятьке твоему ухи мешают…
ФОМА – (Замечает маленькую мышку, сидящую прямо перед ним на полу.) Тихо, батя, тихо…
ЕМЕЛЬЯН – Чего тихо? Ухи больно.
ФОМА – Мышь… (Вдруг хватается за чугунок, срывает его с головы отца и накрывает им мышку.) Готово!
ЕМЕЛЬЯН – (Орёт от боли) Ой-ой-ой-ой-ой!
ФОМА – Готово, батя! Отбегалась, серая!
ЕМЕЛЬЯН – (С кулаками набрасывается на сына.) Чего – готово?! Чего – готово?! Ты мне чуть ухи не оторвал!
ФОМА – Подумаешь, ухи… Зато я мышку поймал!
ЕМЕЛЬЯН – Дожили! Вместо кота Васьки сами мышей ловим! А была бы у тебя жена. Да она бы… Да мы бы… Всё, Фома, решено!
ФОМА – Чего решено?
ЕМЕЛЬЯН – Как во всех сказках отцы поступали, так и я поступлю! Первая же девица, которая войдёт в нашу избу – она и станет твоей женой законной!
ФОМА – (Смеётся) Ну, батя, тогда я до самой смерти холостым останусь. Я ведь всех невест в округе таблицей умножения распугал. Они теперь наш дом за версту обходят.
ЕМЕЛЬЯН – А вот мы поглядим!
ФОМА – Да гляди не гляди… Чего с мышью-то делать?
ЕМЕЛЬЯН – Чего? Да знамо дело – чего! Того её!..
ГОЛОС МЫШКИ – (Слышится непонятно откуда) Отпустите меня, люди добрые, на волю. А я вам за это вашу корову Зорьку подою, да ужином накормлю…
ФОМА – (Испуганно озираясь по сторонам.) Ох, ты! (Потом с подозрением смотрит на отца) Батя, это ты говорил?
ЕМЕЛЬЯН – (Перекрестился) Не я…
ФОМА – А кто?
ЕМЕЛЬЯН – Кажись, вот она… (Показывает на чугунок.) Мышка-то говорящая… Чудеса…
ФОМА – (С лёгкой усмешкой) Чудеса… Емельян Панкратич, вы – деревня! Довожу до вашего сведения, что чудес на свете нету.
ЕМЕЛЬЯН – Нету? (Показывает на чугунок пальцем) А это что?
ФОМА – Это?.. Это – галлюцинации.
ЕМЕЛЬЯН – Галлюцинации? Эй, мышка, а ну-ка скажи ещё чего-нибудь для таких вот неверующих!
ГОЛОС МЫШКИ – Не губите меня, люди добрые, пожалуйста. А я вам добром отплачу.
ЕМЕЛЬЯН – Ну, что скажешь, учёная твоя душонка?
ФОМА – Опять галлюцинации…
ЕМЕЛЬЯН – Ну, теорема ты Пифагорская! (Тихонько стучит по чугунку.) Эй, мышка, скажи, а ты кто будешь-то?
ГОЛОС МЫШКИ – Я – мышка-волшебница. Хотела на людей посмотреть, да вот в вашу мышеловку и попалась.
ФОМА – А я не верю! Глупости всё это! Фокусы!
ЕМЕЛЬЯН — (Даёт сыну подзатыльник.) У!!! Глаза бы мои тебя не слышали! Ты вот чугунок-то приподними, и увидишь, как мышка нас… это… кормить-поить будет. Правда, мышка-норушка?
ГОЛОС МЫШКИ – Даю вам слово моё волшебное, буду хозяйкой для вас послушною, сколько пожелаете.
ЕМЕЛЬЯН – Эх, повезло нам, Фома Емельяныч! Поднимай чугунок скорее.
ФОМА – А вот и не подниму!
ЕМЕЛЬЯН – Чего? Это почему это?
ФОМА – А потому что чудес на свете нету!
ЕМЕЛЬЯН – А ну-ка подними посуду, бестолочь!
ФОМА – Ни за что! Всё это обман и фантасмагория!
ЕМЕЛЬЯН — (Хватает за ухо сына.) А!!! Ты ещё и сквернословишь, негодник! А я вот тебя ремешком приглажу.
Фома вырвался, а Емельян за этой суетой случайно пинает чугунок, и он катится по полу.
ЕМЕЛЬЯН – (Испуганно) Эй! Мышка! Где ты? Где она? Мышка?! Никак, мы её зашибли?! Где ты, норушка?
ФОМА – (Страшно обрадовался) Нету!!! Я же говорил – нет её! Эх ты, тятька! Это нам с голодухи голоса всякие мерещатся! А чудес как не было, так их и нет!..
МЫШКА — (Появляется в образе девушки.) Погоди торопиться, Фома Емельяныч! Чудеса – они какими были – такими и остались.
ЕМЕЛЬЯН – (Поражён красотой мышки) Ох ты, дева ненаглядная!
ФОМА – Да… Так она ж не из нашей деревни…
ЕМЕЛЬЯН – (Кланяется мышке) Здравствуй, девица-раскрасавица! Скажи нам гостьюшка, кто ты будешь? Как тебя звать величать?
МЫШЬ – Здравствуйте, Емельян Панкратич. Здравствуйте Фома Емельяныч. Я и есть та самая мышка, которую вы чугунком поймали. Теперь я ваша должница.
ЕМЕЛЬЯН – (Наконец-то приходит в себя от изумления.) Вот и славненько! Вот и чудненько! Значит, так, мышка… Сперва-наперво нужно нам нашу корову Зорьку подоить, да молочком поужинать.
ФОМА – Погодите, погодите! Батя, ты чего?! Это что же получается – ты так сразу и поверил, что это – та самая мышь?! А где у неё хвост?
ЕМЕЛЬЯН – Фома, ты чего? Ты чего глупости-то задаёшь? Она что, сейчас она тебе сразу свой хвост должна показывать, да?
ФОМА – А хоть бы и так! Может быть это не мышь, а обыкновенная девка?
ЕМЕЛЬЯН – Да, да, да… Эх, мышка, жаль, что ты мышка, а не просто девица-красавица… А то бы женил я на тебе своего оболтуса… А чего?.. А может, дочка – того… Выйдешь за моего сынка?
МЫШКА – Я бы рада, Емельян Панкратич, да боюсь, что Фома Емельяныч не согласится.
ФОМА – Конечно, не согласится! На каждой обманщице женится – проще в речке утопиться. Пока не докажешь, что ты и есть та мышка-волшебница – никаких свадеб. Но доказать ты этого не сможешь, потому как спросить не у кого – кто ты есть на самом деле. Так что ищи дураков в другой деревне.
МЫШКА – А если мы спросим у кошки – кто я?
ЕМЕЛЬЯН – Да, если мы у кошки спросим?
ФОМА — (Смеётся.) Ну, если вы у кошки спросите, спрашивайте, пусть она вам промяукает. Только нет таких словарей, чтобы переводить с кошачьего языка на человеческий.
МЫШКА – А мы попробуем справиться без словарей.
ЕМЕЛЬЯН – Точно!
МЫШКА – Придется, Фома Емельяныч, сделать для вас одолжение, – сотворить чудо. (Произносит заклинание) «Пусть каждый, кто войдёт в сей дом – любая живность божья, ответит русским языком Фоме скорее – кто я! Собака, кошка, таракан ли – все заклинание слыхали?» А теперь, Фома Емельяныч, кликните сюда кошку, пожалуйста.
ФОМА – А нету у нас кошки!
ЕМЕЛЬЯН – А ты кликни соседскую!
ФОМА – А вот как бы ни так! Больно нужно! Вам нужно – вы и кличьте!
ЕМЕЛЬЯН – Чего?! Опять ты, Фома, на скандал нарываешься! (Выталкивает его за дверь.) А ну-ка бегом за кошкой! (Мышке) Извиняй, дочка, сейчас мы кошечку доставим, да этого Фому в чудеса поверить заставим.
Оба убегают за кошкой.
Сцена вторая
Появляется Отец Мышки – волшебницы.
ОТЕЦ – Ох, дочка, чего же такое ты затеяла! Бежим скорее отсюда, не к добру все твои превращения. С людьми жить ой как сложно, а с твоим добрым сердцем тебе ещё труднее будет.
МЫШКА – Прости меня, папенька, но уж очень мне хочется среди людей пожить. Да и Фома Емельяныч давно мне люб. Тяжело им с отцом без женской-то руки в доме.
ОТЕЦ – А обо мне, дочь, ты подумала? Как мне без тебя жить в одиночестве?
МЫШКА – А я к тебе в гости приходить стану. Да и не виновата я, что такой вот родилась – мышкой волшебницей с человеческим сердцем.
ОТЕЦ – Ну, дочка, коли так, ставлю я своё условие. Если до заката этот Фома не назовёт тебя Мышкой – Волшебницей, то не бывать по-твоему. Лишу я тебя чар твоих волшебных. Не могу я допустить, чтобы моя кровиночка с таким в чудеса неверующим навсегда осталась. Сказал я своё слово, и значит быть по-моему! Прощай, дочка, а может быть и до свидания… (Исчезает)
МЫШКА – Стой, батюшка! Эх, папенька, что же ты со мной делаешь… Как же мне такого неверующего за один вечер в чудеса поверить заставить?
Сцена третья
Появляется Емельян Панкратич.
ЕМЕЛЬЯН – А вот и мы, девица раскрасавица. (За дверь.) Колбаской её, Фома, колбаской заманивай. Кысь-кысь-кысь…
ФОМА – (Появляется.) Эту колбаску я бы лучше сам съел. Обидно, батя, что из-за какой-то обманщицы приходится продуктами швыряться. Кысь-кысь-кысь… Вот и ваша киска… Кысь-кысь… Ой!!! Это кто это?! (Появляется кошка Мурка в женском обличии.) Тётенька…
ЕМЕЛЬЯН – Сам ты, тётенька… Надо думать – это и есть киска…
ФОМА – Не-е-е-ет… По научному это – обман зрения…
МУРКА – И у меня, похоже, обман зрения… Н-да… Вот вы меня колбаской заманили, а я как дура – поверила. Фу, мышами-то у вас как воняет… Заманили меня, и молчат… Пойду я, пожалуй.
Мурка хочет улизнуть за дверь, но Емельян встаёт у неё на пути.
ЕМЕЛЬЯН – Простите, мерси… это… как вас звать величать?
МУРКА – Будто вы не знаете! Меня вся улица уж сколько лет Муркой кличет. Соседи, вы чего, своих деревенских не узнаёте?
ЕМЕЛЬЯН – Дык, узнать вас как-то трудновато…
МУРКА – Да Мурка я. Хотя, честно скажу, имя у меня пакостное. Какое-то оно легкомысленное. Ну, чего вы на меня все так внимательно смотрите?
ФОМА – А… О… У…
ЕМЕЛЬЯН – Оробели мы малость. Первый раз вот так с кошкой запросто калякаем.
МУРКА – Так чего робеть-то? (Подмигивает Фоме) Как кирпичом в меня швырять – небось – не робеете, а как поговорить – так потеете…
ЕМЕЛЬЯН – Ну что, Фома, скажешь? Это ли не чудо? Вопрошай теперь у кошки про мышку.
МУРКА – (Косится на Мышку) Про какую мышку? Про эту? А чего про её вопрошать? Вон, расселась – как в гостях. Ни меня, ни вас не стесняется.
ЕМЕЛЬЯН – Ага! Чуешь, Фома, чем пахнет?
ФОМА – Чем?
ЕМЕЛЬЯН – Кажись, свадьбой…
ФОМА – Ну нет, батя! (Показывает на Мурку) Теперь мне нужно доказательство, что вот это вот – кошка Мурка.
ЕМЕЛЬЯН – Не смеши народ, Фома. Чего ещё доказывать?
ФОМА – А я вот кликну сюда сейчас нашего пёсика Барбосика. (Бежит к окну и в него кричит.) Барбоска! (Присвистывает) А ну, быстро ко мне бегом! Нужно тут с одной Муркой разобраться.
ЕМЕЛЬЯН – (В сердцах машет рукой) Ладно, Фома, ты с кошками разбирайся, а мы с девицей нашей, которая Мышка, пойдём с коровой Зорькой разберёмся. Пойдём, Мышенька! Мне смотреть противно, как мой сын от чудес шарахается.
Емельян и Мышка уходят.
МУРКА – Да ты, сосед, не трясись. Мне и самой непривычно, что я вот так с вами общаюсь. Я же с людями привыкла по-другому. Где селёдку сопру, где сардельку. А теперь прямо и стыдно за всё это, хочется извинения просить.
Сцена четвёртая
Появляется Барбоска – в человеческом обличие.
БАРБОС – (Видит кошку в человеческом образе и страшно поражён) Вот те раз! Кошка по-человечьи говорит… (Удивляется своим словам) Вот те два… Я и сам – говорю как человек. Ничего не понимаю… Как говорит сосед дядя Вася – ситуация подозрительная. Интересно, а петь я смогу? (Пытается запеть.) Я встретил вас и всё такое… Получается!!! Вот только дальше я слова забыл!
От страха перед говорящим Барбоской Фома залезает под стол.
МУРКА – Ну ладно, ладно… Очумел совсем, блохастый! Тебя вон, хозяин звал.
БАРБОС – Хозяин? Это какой такой хозяин? Не люблю я этого слова – «хозяин». Как говорит дядя Гриша, ну, – который живёт через дом – всех хозяев истребили ещё в одна тысяча девятьсот семнадцатом году, но буржуев осталось много.
ФОМА – (Выглядывая из-под стола) Эй, гражданин, а вы – кто?
БАРБОС – Мы – кто? Мы-то, понятно кто. Мы – собачка Барбос, и неплохая, между прочим, собачка. А вот ты, Фома, знаешь ты кто?
ФОМА – Кто?
БАРБОС – Ты – нехороший человек.
МУРКА – Ты, Барбоска, полегче… Полегче…
БАРБОС – А чего – полегче? Он меня, между прочим, постоянно костью дразнит, и палкой бьёт. А я ему за это правдой служу. Я ему такие песни по ночам пою! (Воет) Вот, порой, пою песню и думаю – вот стать бы человеком! Я бы тогда, перво-наперво Фому из дома выгнал.
ФОМА – Да ну?
БАРБОС – И вот, кажись, наконец-то, я – человек! Ну, Фома, прощайся с домом…
ФОМА – Чего?
БАРБОС – Того… Того, говорю. Всё, Фома, лишаю я тебя твоего наследства в свою пользу. Станем мы теперь с Емельяном Понкратичем вдвоём жить – душа в душу. Он мужик мировой, в чудеса верит как ребёнок. Опять же – сказок знает много.
МУРКА – Ты Барбоска, мечтать-то мечтай, да нос не задирай.
БАРБОС – А тебя, Мурка, я в жёны возьму. Я тебя давно знаю. Ты хоть малость плешивая, но шустрая, и рыбу ловишь резво.
МУРКА – Ты, вислоухий, совсем рехнулся, или как?
БАРБОС – Ты, Мурка, молоко любишь?
МУРКА – Ну, люблю…
БАРБОС – А знаешь, сколько их корова Зорька молока даёт?
МУРКА – Сколько?
БАРБОС – Два ведра. Тебе одно ведро, мне ведро. Ну, дедушке нальём чуток…
ФОМА – Эй! А чего это вы тут моё молоко делите!?
БАРБОС – Молчи, Фома! Теперь ты обездоленный! Бомж! Теперь ты у меня в гостях, а я… Я теперь от радости песни петь буду, и на гармошке играть.
ФОМА – Тятька! Тятенька! (Убегает из избы)
Барбос поёт песню и играет на гармошке.
МУРКА – (Смотрит в окно) Ну вот, кажись мы и допелись. Фома с Емельяном Панкратичем бегут, у обоих в руках вот по такому дрыну! Ты, Барбоска, как знаешь, а я, пожалуй, пойду…
БАРБОС – (Испуганно) Да? Дрын – дело гиблое… Эх, прощайте мои мечты…
Мурка и Барбос убегают.
Сцена пятая
Появляется Фома. В руке у него палка.
ФОМА – Вот я вас сейчас… Эй, вы где? (Заглядывает во все углы) Никак, в окно сиганули? (Его вдруг осеняет.) А может, их и не было совсем? Может это я спал? И мне такой сон странный приснился? (Ложится на лавку) Точно! Сплю я! Сейчас придёт батя, и тогда я проснусь. Проснусь окончательно.
ЕМЕЛЬЯН – (Входит с огромной дубиной) Ну, где они, твои притеснители?
ФОМА – (Сонным голосом) Тихо, батя, тихо… Чего разорался?
ЕМЕЛЬЯН – Чего, тихо-то?
ФОМА – Не видишь что ли – сплю я. Дай сон досмотреть…
ЕМЕЛЬЯН – Какой сон?
ФОМА – Да вот – про говорящих кошек да собак.
ЕМЕЛЬЯН – Не понял…
ФОМА – А чего понимать-то? Нам, батя, вся эта чушь приснилась про говорящих кошек-мышек, а мы как дураки и поверили.
ЕМЕЛЬЯН – Приснилось?
ФОМА – Ну!
ЕМЕЛЬЯН – Сразу обоим?
ФОМА – Ага.
ЕМЕЛЬЯН – А если возьму я дубину?
ФОМА – Дубина – это не доказательство. Это только способ доказательства, и он, батя, способ этот – варварский. Архаизм это!
ЕМЕЛЬЯН – Эй, Мышка, поди-ка сюда.
МЫШКА – (Входит.) Чего звали, батюшка?
ЕМЕЛЬЯН – (Фоме.) А это кто – тоже сон?
ФОМА – Это?.. Это – девка.
ЕМЕЛЬЯН – А откуда она, по-твоему, взялась?
ФОМА – Почём я знаю? Наверное, ты её и привёл, чтобы над сыном поиздеваться. Вы с ней сговорились, а я страдать должен?
ЕМЕЛЬЯН – (Поднимает дубину) Ну, пора тебя, Фома, ото сна-то пробуждать!
ФОМА – (Вскакивает и пятится) Батя, ты чего? Это не правильно, с дубиной на спящего сына.
ЕМЕЛЬЯН – Ничего, в жизни много не правильного…
МЫШКА – Погодите, Емельян Панкратич, давайте разберёмся! А вдруг и вправду – Фома Емельяныч спит?
ЕМЕЛЬЯН – Да ты что, дочка, не видишь, что он над нами издевается?
МЫШКА – А вдруг – не издевается?
ФОМА – Да, а вдруг я не издеваюсь? Может у меня сон такой крепкий? Может я лунатик?
ЕМЕЛЬЯН – (Замахивается.) А может ты марсианин?
МЫШКА – А давайте сделаем мы с вами вот как: пусть Фома Емельяныч ложится и дальше почивает. Как проснётся, так проснётся.
ФОМА – (Обрадовано ложится на кровать.) И это правильно! Лучше спать, чем всякие кошмары наблюдать.
МЫШКА – А мы с вами, Емельян Панкратич, ужинать сядем. Скоро ведь закат наступит, и мне пора будет с вами распроститься. Надо мне подкрепиться…
ЕМЕЛЬЯН – Эх, мышка, жалко мне с тобой расставаться. Ну да ладно, наливай молочка, что ты от нашей коровы надоила.
ФОМА – А я?
ЕМЕЛЬЯН – А ты – спишь. И спишь – крепко!
МЫШКА – (Разливает молоко по чашкам, пробует) Вкусное у вашей Зорьки молоко.
ЕМЕЛЬЯН – (Тоже пробует молоко, громко и протяжно чмокает) Да уж. Молоко – что надо. Мы с тобой сколько сможем – сами выпьем, остальное собачке да кошке, да соседям раздадим.
МЫШКА – А Фоме оставим?
ЕМЕЛЬЯН – Да что ты? Разве станет он молоко пить, которое мышка надоила? Скажет – оно не настоящее. Не верит парень в чудеса, и всё тут.
ФОМА – (Вполголоса) Вот ведь, думают – я и впрямь сплю…
ЕМЕЛЬЯН – Бормочет чего-то… Набегался парень, намаялся… Голодный спит.
ФОМА – (Жалобно) Может, молочка оставите…
МЫШКА – (Будто не слышит Фому) Пейте, Емельян Панкратич, ещё, да и я тоже себе налью.
ЕМЕЛЬЯН – (Пьёт молоко) Ох, и хорошо идёт молоко. Так мы с тобой и сами всё выпьем.
ФОМА – Эй, вы чего так много пьёте?
ЕМЕЛЬЯН – Тихо, Фома, тихо! Спи!
ФОМА – (Возмущённо) Да как же тут спать, если в желудке пусто?
ЕМЕЛЬЯН – А у тебя и в брюхе пусто, и в голове не густо! Спи!
ФОМА – (Вскочил.) Да как тут спать, если вы так громко кушаете?!
МЫШКА – Ой, вот и Фома Емельяныч проснулся! (Протягивает Фоме кружку.) Отведайте молочка на здоровье. Молоко вкусненькое, свеженькое…
ФОМА – (В сомнении) Ну, я и не знаю, соглашаться ли?
ЕМЕЛЬЯН – Ломается ещё, паразит! Пей уже!
ФОМА – Ну, если тятька приказывает… (Пьёт.) Ничего, напиток, натуральный, молоком пахнет. (Протягивает кружку.) Согласный повторить.
ЕМЕЛЬЯН – Достаточно! Иди физику свою учи, химию, а мы ещё кого-нибудь молочком угостим. У нас живности говорящей теперь – завались. Послушай, Мышка, а тараканов можно говорить заставить? Уж больно мне охота на говорящего таракана глянуть.
ФОМА – (С отвращением) Фу… Чего на него глядеть-то? Таракан – он и есть таракан.
Сцена шестая
Неожиданно из-под стола появляется в человеческом образе таракан. Фома с Емельяном от испуга падают в стороны.
ТАРАКАН – Здрасьте, пожалуйста! Наконец-то и про тараканов вспомнили! Мы тут под столом уж сколько лет сидим, ждём, когда нас людьми признают, да к столу пригласят, – а они только-только догадались! (Кричит под стол.) Эй, братцы, айда к столу!
ФОМА – Стой! Стоять!!! (Таракану.) Ты чего здесь раскомандовался?! Батя, гляди, это же таракан!
ЕМЕЛЬЯН – Да ну?! А может, нет? Чудес же на свете нету! (Таракану) И много вас таких под столом томятся?
ТАРАКАН – Сотни с полторы будет. Да вы нас не бойтесь, мы – народ смирный. Есть, правда, среди нас пачкуны, которые норовят в тарелку свалиться, но это с кем не бывает. Порой и человек носом в тарелку клюёт, а уж таракана то, чай, простить можно. Ну чего, я не понял, звать народ-то к столу?
Конец ознакомительного фрагмента.