Дмитрий. Февраль, 1999
Все это оказалось даже проще, чем он предполагал. Бредовый «мост» хоть и покачивался, но не сдвинулся ни на сантиметр. Кое-где скользя с разгону, кое-где деликатно подтягивая ступню к ступне, стараясь удерживаться от прыжков, чтобы не напрягать ненадежную конструкцию, Дмитрий добрался до стены и позволил себе первый вздох облегчения. Нет, в самом деле – ему сразу стало легче. Высота, которую надо взять, – это нечто привычное. Промышленный альпинизм и позволил ему так быстро вписаться в АСО. Вдруг вспомнилось, как при первой встрече с Разумихиным тот сказал, что начинал горноспасателем.
– О, коллега! – обрадовался Дмитрий. – Будем знакомы, я на Тянь-Шане работал, а ты где? Памир, Кавказ?
Разумихин усмехнулся в усы и объяснил, что горноспасатель работает не на скалах, а, наоборот, под землей, в горных выработках, то есть шахтах. И спасает не верхолазов-альпинистов, а горняков.
Что-то хрустнуло под ногой. Кирпич обломился. Дмитрий припал к стене, дотянулся до выступающей балки. Глянул вниз. А лихо он рванул! Пожалуй, уже четвертый этаж, никак не меньше. Он всегда говорил, что чем меньше думаешь при подъеме о самом подъеме, тем легче идет дело. Дмитрий считал литературными натяжками подробные описания трещин, выемок и выступов, глядя на которые альпинист выбирает путь. То есть он, конечно, глядит, выбирает, оценивает, только длительный мыслительный процесс тут ни при чем. Дмитрий вообще старался думать совершенно о другом, выпуская на свободу инстинкт и интуицию. Вряд ли ящерица или горная коза размышляют, в какую трещинку вползти, на какой камень опереться, когда изогнуться, а когда прыгнуть. Путь выбирает само тело, которое хочет жить.
И вот сейчас он почти у цели, вроде бы не заметив пути. Впрочем, стена только издали, с земли казалась совершенно гладкой: на самом-то деле тут много чего есть, за что взяться и куда поставить ногу.
Дмитрий вскинул голову. Человек должен быть почти над ним, но увидеть его сейчас мешает выступ перекрытия.
– Эй, наверху! – крикнул негромко. – Слышишь меня?
Мгновение тишины – а потом громкое, отчаянное рыдание и поток бессвязных криков-всхлипываний.
Да там женщина! Это уже хуже. Вдобавок в истерике…
– Тихо! – крикнул он. – А ну, тихо!
Разумеется, не слышит – рыдает самозабвенно. Ну что ж, понять можно: держалась-держалась, надеясь только на себя, онемев от страха, а тут услышала его голос, поняла, что спасение близко, и мгновенно расслабилась.
Плохо. Как бы не сорвалась…
– Перестань реветь, а то уйду сию же минуту! – крикнул, не надеясь, впрочем, что его голос прорвется сквозь стоны и хлюпанья.
Прорвался, надо же! Угроза подействовала. «Входя к женщине, бери с собой плеть!» – вспомнил известную фразу Дмитрий, пытаясь отогнать неприятное ощущение, больше всего похожее на стыд: ей там и так плохо, а он еще кричит и грозит. Наверное, можно было бы как-то иначе успокоить, поговорить, подождать, пока выплачется… Нет, ничему он не научился за свои тридцать лет, потому, наверное, всегда не везло с женщинами.
– Вы где?.. – донесся сверху прерывистый, перепуганный голосок, и Дмитрия передернуло от злости – на себя, между прочим. – Не уходите, не уходите, ради бога!
– Никуда я не уйду, здесь я, здесь! – крикнул, как мог громко. – Продержись еще немножко, милая, сейчас я до тебя доберусь!
Опять рыдание. О черт, неужто злобный старикашка Ницше был все-таки прав насчет плетки? Или на нее так подействовало это обещание: сейчас, мол, доберусь до тебя? Звучит, конечно, двусмысленно…
Жалко оставлять эту балку, надежная она, хорошее было бы место для «станции», но женщина в таком состоянии вряд ли спустится сюда. У нее, наверное, руки-ноги отнялись. Ладно, авось, когда Дмитрий поднимется наверх, там тоже найдется подходящая балочка.
Подняться-то он поднялся без проблем, и балочка отыскалась какая надо. А дальше…
Дмитрий стоял на выступе стены. Проем двери, в котором застыла женщина, был от него метрах в трех. От вполне надежной балки, с которой можно было бы начать спуск на землю, до этого проема тянулось подобие карниза: кое-где сантиметров десять, кое-где и пяти не углядишь. То есть для Дмитрия почти широкая дорога. А вот пройдет ли она – вопрос. Но, может быть, удастся сделать «станцию» рядом с ней?
Дмитрий побалансировал на балке, пытаясь разглядеть козырек, на котором стояла женщина. Вот же гадство: ни крюка, ни узла арматуры – голо. Все сметено могучим ураганом. Как же она не сорвалась?! Похоже, две взрывных волны одновременно толкнулись навстречу друг другу и зажали эту женщину, удержав ее. Ну что ж, повезло… хоть ей повезло!
Дмитрий оседлал балку и сделал «станцию». Закрепил блок и швырнул трос вниз.
Удачно! Разумихин, ловко поймавший конец, дал отмашку и отошел как можно дальше от развалин. Вообще прекрасно, что будут приземляться не на завал, а на твердую землю.
Дмитрий понадежнее закрепил сумку на балке, чтоб не дай бог не сорвалась вниз, а то хорошо ему тут будет! Перегнулся, пытаясь заглянуть в проем. Нет, ее не видно. Стоит, не шелохнется, понимает, что одно неосторожное движение…
– Эй, девушка! – Может, она вообще бабушка, может, в матери ему годится – сейчас это неважно. Хотя голос вроде молодой, в смысле плач. – Погоди плакать, послушай меня. Слушаешь?
– Слушаю, – выдохнулось неразборчиво.
– Скажи, там, рядом с тобой, может поместиться еще один человек или ты сама там еле стоишь?
– А зачем? – пискнула она.
Дмитрий завел глаза.
– Ты что, не понимаешь? Охота рядом с тобой постоять.
Он едва не ляпнул что-то вроде: полюбоваться окрестностями! Идиот, не до юмора сейчас. Разумихин предупреждал – быть особенно осторожным в словах, когда начинаешь контакт со спасаемым. Каждое слово должно вселять силу, надежду, помогать собраться. А он что несет?
– Выручать тебя надо, моя дорогая, а для этого придется к тебе перейти. Ну что, поместимся вдвоем?
– Поместимся, – ответила она после паузы: наверное, осматривалась. Голос подрагивал, но уже не хлюпал. – Не знаю, может, тут все сразу рухнет, конечно…
– Ничего, я не шибко тяжелый, – успокоил Дмитрий, влипая в стену и делая первый осторожный, скользящий шаг по карнизу. Еще шаг… На мгновение показалось, что страховка, которую он закрепил на балке, коротковата, но тут же веревка пошла гладко, и он без помех сделал третий шаг. – Чуть правее стань, если можешь. Я иду.
И тут он едва не сорвался от неожиданности. Почему-то сам собой опустился козырек каски: упал на лицо, как забрало. Конечно, удобная штука эти каски марки «Gillett»: огнеупорная воздухопроницаемая поверхность, отличная защита для лица. Обычно, чтобы опустить его, требовалось некоторое, пусть незначительное, усилие, а сейчас… Поправлять не было времени, да и без надобности – Дмитрий по-прежнему видел все отлично. Еще рывок… уцепился за край сохранившегося дверного косяка, подтянулся – и шагнул на подобие порожка. Утвердился рядом с высокой тонкой фигурой, схватил за плечо:
– Ну, ты тут как?
Он-то думал, эта дурочка кинется ему на шею и зарыдает, а она отпрянула, да так, что едва не свалилась в пропасть, зиявшую сзади…