Глава седьмая
Так началась дружба между бизнесменом из Голландии и молодым шаманом по имени Чонг. Мужчину звали Клаас, он был отчаянным путешественником и скупщиком недвижимости по всей Азии. Вернувшись со Шри-Ланки, он направился в Таиланд. Он замыслил организацию погружения вблизи большого острова Чанг на юго-востоке Таиланда.
Все сразу пошло не по плану, долго искали шкипера из местных тайцев, задержали доставку баллонов с кислородом. У одного из новичков во время учебных погружений заело подачу кислорода, он запаниковал на глубине шестнадцати метров и начал стремительно всплывать. Клаасу удалось его успокоить, схватив мертвой хваткой и поведя за собой на поверхность воды. Клаас был самоуверен и одержим, он не мог сидеть на месте и обращать внимание на плохие знаки.
Ранним утром отошли от берега Сомали и взяли курс на Чанг, хотя проще было проехать этот путь по суше. Море было спокойным, солнце жарило, молчаливое и сонное настроение царило в лодке. На спиннинг без усилий доставали из моря серо-голубых тунцов и ели их с солью. Пили воду с лаймом и баночное пиво. На третий день спротбоут был пришвартован к небольшому островку. Бриллиантово-зеленое море и белоснежный песок притянули путешественников, мысль осмотреть местность и разбить на пару дней лагерь понравилась всем членам экипажа. На останки тунца решили половить рыбу, надеясь выловить хищника.
Снарядили резиновую шлюпку с мотором, Клаас и местный таец Лун перебрались в нее.
Шлюпку качали широкие волны залива, жестко закидывали на гребень и скидывали в низ. Подготовили удочки, на солнце наживка источала зловоние. Клаас закинул свое удило, поплавок закачался на волнах. Лун нанизал кусочек тунца на крючок и закинул море. Наживка в воздухе слетела, а двухсантиметровый крюк вонзился в пятку на правой ноге матроса. Гримаса боли на лице – и адский вопль разнесся над морской гладью. Лун вывалил ногу за борт лодки, окунул ее в воду и снова оглушительно заорал от боли. Струи крови рисовали на воде узор. В это мгновение заклевала удочка Клааса, что-то большое и тяжелое под водой сначала атаковало, а потом сняло кусочки тунца с крючка.
– Барракуда пришла на запах крови, – ликовал Клаас.
Все происходило так стремительно, рыбаки не успевали адекватно реагировать. Клаас потянул удочку, мощная нижняя челюсть барракуды заглотнула крючок и отчаянно пыталась от него освободиться, ее злобные глаза вспыхивали на солнце. Кровь, острие крючка – все делало ее неистово мощной, она рвала и метала. Клаас сражался с хищницей, но не удержал равновесие, и его большое тело плюхнулось из шлюпки в воду. Лун в последний момент схватил подлетевшую в воздухе удочку и втащил рыбу в лодку. Она билась и сопротивлялась смерти, дно было алым, кровь хищника и Луна перемешалась.
Насытив свой голод событиями, они вернулись на катер, барракуда была около семи килограммов. Мясо было невероятно вкусным, а ужин сопровождался детальными описаниями схватки с морским чудовищем и одобрительным смехом членов экипажа. Лун чувствовал рану, она была глубокой, но вкус победы действовал на него как анальгетик, и, изрядно выпив, он заснул.
Клаасу не спалось. Он набил трубку табаком и мечтательно затянулся ароматным дымом, наблюдая за луной, которая почти полная висела на темном небе в окружении бесчисленных звезд. Он был мужчиной высокого роста, с темными кучерявыми волосами до плеч, с ямочкой на подбородке. Неумерен в еде, и от этого на его молодом и сильном теле наметился животик. В ухе торчала очень странная сережка, длинная, в виде цепочки, казалось, он снял ее с молодой девушки на память о недавней ночи. Клаас был страстным человеком. Первой страстью Клааса был дайвинг, второй – игра на африканском джемба, третей – покупка недвижимости, четвертой – вино, пятой – женщины. И еще одна страсть – изумруды. Он говорил, что они напоминали ему море, застывшее в капле.
Наступило утро, экипаж рассредоточился по острову, но через час все вернулись, сообщив, что на острове только обезьяны и пересохший ручей. Набрав бананов и манго, люди задремали в тени деревьев, не скрывая скуки. Клаас часто говорил, что если не погружаться, то один день полностью повторяет другой. Лишь море подкидывает новые впечатления. Он предложил продолжить путешествие и не зависать на слишком маленьком островке с крохотным пляжем и дерзкими обезьянами, норовившими что-нибудь стащить.
Собравшись за полчаса, они снова вышли в открытое море. Грустный с похмелья Лун сидел на носу катера и докладывал:
– Левый борт – ядовитая пурпурная медуза, именуемая португальский кораблик.
Ее цветной купол проплыл рядом с бортом.
– Правый борт – стайка летучих рыб, отрыв от поверхности – один метр, длина прыжка – три метра.
Озорные рыбки устроили аттракцион и, словно соревнуясь, неслись рядом с катером параллельным курсом. Никто не реагировал на попытки Луна оживить атмосферу. Капитан стоял за штурвалом, это был полноватый таец лет тридцати. Компания из четырех дайверов – две девушки и двое мужчин лежали на верхней палубе в тени и дремали, эти новички специально прилетели в Таиланд к Клаасу на обучение. Катер шел на небольших оборотах, в среднем двадцать два узла, торопиться было некуда. Поверхность воды блестела на солнце, и казалось, что морские обитатели тоже спят где-то глубоко на дне.
К полудню небо высыпало кучей сладкой ваты в виде облаков, поднялся небольшой ветерок. По расчетам больше половины пути было пройдено. Клаас за ужином сказал:
– Завтра с утра – учебное погружение, а после обеда будем у цели.
Остров Чанг был почти заповедным местом, которое только начало заселяться. Свободная земля и бросовые цены привлекали Клааса.
Спокойный день мягко перетек в спокойный вечер. Якорь бросили у очередного небольшого острова, катер приятно качало на волнах, как ребенка в люльке. Клаас, докурив трубку, погрузился в сон.
Ночь растаяла. Наступило утро. Волны бились о борт катера. Мимо проплыли несколько рыбацких шхун. Вялые и медленные новички спросонья приготовили оборудование и переоделись в костюмы. Это погружение должно было пройти без Клааса. Ныряльщики сами должны были распределить между собой роли и меняться каждые десять минут. Море казалось холодным и неприветливым. Но погружение было спокойным, стандартно и четко по инструкциям они погрузились на десять метров. Подводный мир подкинул красивые огненно-рыжие кораллы и стаи разноцветных рыб, которые обрадованно растаскивали кусочки размякшего печенья, которое женщины заботливо прихватили для развлечений на глубине. Минут через сорок сначала пузыри, а затем и головы появились у поверхности воды. Когда Класс решил тоже окунуться, довольные ученики просыхали на солнце, обмениваясь впечатлениями, и готовили завтрак. Лун без охоты, жалуясь на боль в ноге, но, не смея отказать Клаасу, натянул гидрокостюм. Привычно, как каждый из нас выходит из дома, они друг за другом прыгнули в воду.
Морской мир живет вне земного времени. Сначала пласт, в котором неопытных ныряльщиков часто охватывает паника, их пугают эти ворота в другое измерение. Затем наступает расслабление, страх переходит в радость. Это пласт нирванического пространства, в котором ты непрошеный гость. Примерно на глубине двенадцати метров дайверу кажется, что он становится частью морского мира, кажется, что жизнь замедляется и затихает. Лишь опытные ныряльщики знают, что это обманчивая гармония, в любой момент благость внезапно улетучивается, и пасть какой-нибудь морской твари становится гробницей для другой твари.
Клаас плавно, метр за метром, спускался, все ниже погружаясь в море. Вода была прозрачная, где-то под ними метров на сорок ниже виднелись камни, разбросанные по дну, одинокие рыбы, по виду похожие на акул, караулили жертву, застыв неподвижно и поджидая момент. Неожиданно он почувствовал неприятные ощущения в области живота, тревога подступила и залила своим ядом внутреннее пространство. Панические атаки когда-то случались с ним в детстве во время попыток освоить серфинг, столь популярный на побережье Северного моря. Но во взрослой жизни ему не знакомы были эти чувства. Он приостановился и подал тайцу сигнал «стоп». Наверху начиналась буря, ее первые сигналы донеслись сверху. Переглянувшись, оба решили вернуться на борт.
Катер снялся с якоря, и, стараясь сбежать от непогоды, они взяли курс на Чанг. Но через час их настиг сильный порывистый ветер. Вдали виднелся небольшой пятачок земли, который неуклюже торчал посередине моря, птицы заполонили этот мыс, словно сигналя, что здесь все занято. А ветер усиливался, морская вода заливала лодку, казалось, волна проглотит катер и, вволю наигравшись, выплюнет. Новички тревожно переглядывались, только толстый капитан и Клаас сохраняли спокойствие, им нравился такой поворот событий. Они распечатали пиво, отпуская шутки в сторону побледневших девушек. Внезапно лодка дернулась, наткнувшись на что-то в воде, послышался резкий звук. Таец скомандовал Луну:
– Стоп машина!
Все замолчали. Клаас застегнул молнию на костюме, надел маску и стремительно прыгнул в воду. Уже из воды он крикнул:
– Посмотрим, каков размер проблемы.
Он занырнул под катер, не понимая, что послужило причиной столкновения. Трещина размером двадцать сантиметров смотрелась мрачно в мутной воде. Кислород закончился в легких, нужно было подняться на поверхность и набрать свежего воздуха. Но он не успел, волна, увеличенная ветром в сотню раз, выхватила лодку и отбросила ее в сторону. Дно лодки ударило Клааса, он выронил фонарик и потерялся в возникшей ситуации. Через несколько секунд его проглотила очередная волна и понесла, скручивая, как белье в стиральной машине. Почувствовав, что скоро возникнет новый налет многотонной водяной руки, Клаас начал стремительно всплывать вверх за воздухом, успел сделать короткий захват, но море утянуло его снова под воду, а потом оглушительно швырнуло на камни.
Он очнулся в сумерках, очертания места были съедены непогодой. Катера не было видно. Болела нога. «Кажется, перелом», – подумал он. Очки, ласты и костюм – все странным образом уцелело. Ночь делала происходящее с ним пронзительно страшным. Клаас представил, как позвонят его жене и сообщат, что он бесследно пропал, обезображенные останки тела найдут у берегов.
– Плыви! – скомандовал внутренний голос.
– Куда? – отозвался Клаас.
Он включил лампочку на компасе, пристегнутом к руке.
– Может, это конец, – подумал он.
Внутренний голос скомандовал:
– Плыви, если хочешь жить!
Тело сжалось, он, как мальчик, неуверенно сполз в воду с крохотного участка земли, торчащего из воды. Неприятный соленый шлепок, как пощечина, ударил по лицу. Клаас, мысленно проговаривая: вдох, выдох, вдох, выдох, нельзя допускать мрачных мыслей, – поплыл по мрачному бушующему морю.
Он чувствовал холод бездны под собой и сильное жжение в ноге. Чтобы новые мысли о смерти не запустили панику, он изо всех сил пытался контролировать дыхание и плыл, загребая воду, периодически посматривая на компас и откашливая воду. Ночь сползала на море. По его расчетам, до берега оставалось немного, может пятнадцать—двадцать миль. Морская соль царапала и раздирала его горло, губы разбухли и онемели, глаза ничего не видели, он все время терял направление движения. Слои воды были разные по температуре, то холодные, то ледяные, не давали согреться даже активно двигающемуся телу. Порой ему казалось, что кто-то касается его под водой, он представил, как ядовитая медуза морская оса жахнет его своим ядом. Но внутренний голос молил не терять контроль над дыханием, не вникать в ощущения в теле и не допускать чудовищных мыслей. Он снова заныривал под приближающую волну, несколько секунд плыл под водой, а потом появлялся на поверхности, чтобы глотнуть воздух.
Это была безумная схватка, было проще смириться. Теперь он отчетливее слышал только один голос.
– Вот и все, такой вот неожиданно ожидаемый конец…
Он наполнил легкие воздухом, закрыл глаза и представил себя маленьким мальчиком с мячом, потом представил, что он и есть этот мяч, которой не сопротивляется стихии, а просто подчиняется морскому безумию. Прочитав молитву, обращаясь к Иисусу, и мантру, обращаясь к Будде, он расслабил и отпустил тело. Волны подхватили его и понесли по ведомой только им траектории.
Утром его нашел Чонг.