Статистика
По степени ангажированности статистика как наука занимает второе место после истории. Последнюю можно не только многократно переписывать в зависимости от изменения взглядов политического руководства той или иной страны, но и сразу писать так, как это выгодно этому самому руководству. Написали же в Советском Союзе практически насквозь фальшивую «Историю гражданской войны». Причем написали, чуть ли не спустя всего 10 лет после описываемых событий, при наличии огромного количества здравствующих участников и очевидцев. Ничего не остановило. И что же – все проглотили, «Историей» этой пользуются практически до сих пор. Устранили из нее, пожалуй, только выдающуюся роль товарища Сталина, а все остальные байки сохранились почти неизменными.
По проторенной дорожке пошли и американцы, преподнесшие своему народу историю Второй мировой войны в таком виде, что абсолютное большинство граждан США уверено, что именно их страна внесла решающий вклад в победу над гитлеровской Германией, причем не только материальный.
Со статистикой то же самое. Советская статистика, например, всегда внушала нам, что средняя температура по больнице вполне нормальная. В итоге пациент – Советский Союз – благополучно скончался.
Говоря о статистике периода Второй мировой войны, можно отметить множество весьма любопытных по своей несуразности фактов. Так, например, во всех воюющих странах, особенно в Германии и СССР, статистика для пропаганды находилась за пределами разумного. Так, согласно сводкам Совинформбюро, танковый и авиационный парк Германии за годы войны был уничтожен многократно, а после Московской битвы в немецкой армии просто не должно было остаться солдат.
Впрочем, немецкая статистика тоже не отличалась объективностью. Главным источником завышения вражеских потерь здесь являлись войска. Данное обстоятельство хорошо иллюстрирует приводимая диаграмма потерь танков на Восточном фронте в июле – августе 1943 года. Два левых столбца – немецкие потери, два правых – советские. Первый столбец слева показывает немецкие потери, исходя из сообщений советской прессы, второй – реальные. Первый столбец справа – советские потери по сообщениям немецких войск, второй – эти же потери после уточнения и двойной перепроверки. Комментировать тут нечего.
В чем же причина таких приписок в Вермахте. По-видимому, дело в том, что главным критерием достоверности являлся такой умозрительный фактор как офицерская честь. За выявленную приписку грозило лишь взыскание. Так что чисто теоретически, основываясь на подобной диаграмме можно победы немецких танковых асов уполовинить.
Впрочем, настало время поговорить о самих этих асах. После анализа доступной информации автор пришел к выводу, что наиболее полный список немецких танковых асов приведен на сайте wikipedia.org. Он и лег в основу списка, приводимого ниже, правда с некоторыми корректировками и уточнениями. Воинские звания приводятся на момент окончания войны или на момент гибели, награды – только высшие. В примечании приводятся марки танков и САУ, на которых были одержаны победы.
Диаграмма потерь танков на Восточном фронте
Итак, предлагаемая читателю таблица объединяет 79 немецких танкистов и самоходчиков, имевших разные звания и занимавших разные должности. Диапазон их побед колеблется от 14 до 168. Список этот не полный, в него включены люди, сведения о которых автору удалось проверить еще, как минимум, по двум источникам. Тем не менее, осталось довольно много белых пятен и в части воинских званий, и в части наград. Список формальный, в том смысле, что составлен просто на основе нескольких подобных без какого-либо предварительного анализа. Последним мы сейчас и займемся, причем какое-то шестое чувство подсказывает, что список этот сильно сократится.
Первое, на что стоит обратить внимание – это разброс данных о числе побед. От вполне приемлемого 168–162 у Книспеля или 139–144 у Бёлтера, 80–55 у Альберта Эрнста и совершенно фантастического 127–3 у некоего Уши Оберхабера! Уж не вешает ли Уша нам лапшу на уши? Очень даже может быть. Дело в том, что примерно за 50 побед в Вермахте или войсках СС давали Рыцарский крест. Списки кавалеров опубликованы, но Уши Оберхабера там нет, как нет и Мартина Шройфа с его 161-й победой и еще многих других. Может быть дело в том, что их победы липовые, а попали они в списки асов уже после войны, благодаря собственному языку?
Возьмем, например, Шройфа. О нем практически ничего не известно. Есть несколько упоминаний у Вили Фея, из которых следует, что Шройф командовал взводом «тигров» в период боев в Нормандии и на Восточном фронте. Дополнительной информации об этом офицере удалось собрать не много. Мартин Шройф родился в 1922 году. В 1936-м вступил в войска СС, служил рядовым в штандарте “Deutschland”, в сентябре 1939 года ему было присвоено звание унтершарфюрер. В июле 1941 года он уже обершарфюрер в мотоциклетной роте полка “Westland”. Далее в его биографии следует пробел аж до марта 1944-го, когда он стал командиром взвода во 2-й роте 102-го тяжелого танкового батальона СС. Когда и где он получил офицерское звание унтерштурмфюрер неизвестно. Даже в немецких источниках подвергается серьезному сомнению его 161 победа. 102-й батальон принимал участие в боях в Нормандии в течение июля – августа 1944 года. Вновь, уже под номером «502» эта часть вступила в бой только в конце марта 1945 года, атакуя позиции советских войск на Кюстринском плацдарме, а затем участвовала в боях до их логического завершения в конце апреля. То есть Шройф воевал на «Тигре» два месяца, а на «Королевском тигре» – один месяц. Как он умудрился за это время подбить 161 танк можно только гадать. Скорее всего – никак. Для сравнения: за время боев в Нормандии вся 2-я рота 102-го батальона подбила 61 танк, а весь батальон – 227 танков! Считается, что за время своего существования 102/502-й тяжелый танковый батальон СС подбил 600 вражеских танков. Это число представляется автору сильно завышенным. Сколько было подбито в Нормандии мы знаем, значит, за месяц боев на Восточном фронте при стремительно сокращавшемся боевом составе (31 «Королевский тигр» в конце марта и только пять на 25 апреля) батальон сумел подбить около 370 советских танков? Что-то весьма сомнительно! В 1945 году русские воевали не хуже, а лучше англичан с американцами. Ну, 100, ну 150 – и это максимум! Всего же около 400. И 161 из них подбил Шройф? Витман просто нервно курит…
Кстати сказать, в 102-м тяжелом танковом батальоне СС за время боев в Нормандии больше других отличился Вили Фей. За 50 дней его экипаж подбил 68 танков противника. Причем, эти данные весьма достоверные, они задокументированы в дневнике, который вел радист. Четко расписано сколько, когда и где было подбито танков и других бронированных и небронированных машин, к каким дивизиям союзников они принадлежали. Количество машин подбитых экипажем Фея в Нормандии хорошо увязывается с общим количеством его побед, начало которым было положено в боях под Харьковом весной 1943 года.
Так что же, Уша Оберхабер – последователь Шройфа? Возможно да, а возможно и нет. Возможно, что он жертва совсем других обстоятельств. Любопытно отметить, что в книге Вили Фея «Танковые сражения войск СС» он вообще не упоминается ни разу. Вряд ли автор обошел бы вниманием столь удачливого однополчанина.
Дело, скорее всего, в другом. Обратим внимание на победы Бальтазара Воля, точнее на запись в соответствующей графе: «из них 81 в качестве наводчика в экипаже М.Витмана». Признаться, обнаружив это примечание в разных, в том числе и немецких источниках, автор испытал легкий шок. Здорово они устроились: одни и те же танки посчитали и Волю и Витману! И не им одним! Аналогичное примечание есть у Карла Вармбруна, но, судя по всему, претендовать на такую неувязочку могут многие из тех, у кого есть ссылки на «другие данные». Под «вилку» командир – наводчик вполне попадают, например, танкисты К.Мёбиус, Г.Вендорф, Ю.Брандт и Ф.Штаудеггер, самоходчики-штурмовики – Р.Энгельман, Р.Шрам, Фон Бостель и некоторые другие.
Следует четко понимать, что танк – оружие коллективное, бой ведет не один человек, а экипаж во главе с командиром. И победы должны записываться именно на него, несмотря на заслуги его товарищей по оружию. Командир руководит всеми их действиями в бою и, в конечном счете, отвечает за успех боевой операции. При этом, безусловно, было бы справедливо говорить не «Витман подбил 138 танков», а «экипаж под командованием Витмана». Но победы все равно должны записываться на командира. Это общепризнано и изобретать тут нечего. И у нас было также. Оськин (или экипаж Оськина, что правильнее) подбил первые два «Королевских тигра» на Сандомирском плацдарме, а не Мерхайдаров, хотя стрелял именно он, поскольку был наводчиком. В случае с Витманом 81 вражеский танк подбил, конечно, Воль, но победы должны записываться на Витмана и дважды учитываться не должны. Таким образом, Бальтазару Волю надо оставить 19 побед, которые он одержал, став командиром танка, и отправить в конец списка.
Унтершарфюрер СС Вили Фей у своего «Тигра». 102-й тяжелый танковый батальон СС, 1944 год
Но каким образом, спросит читатель, все это связано с Оберхабером? Да очень просто. А вдруг он тоже 124 танка подбил, будучи наводчиком в разных экипажах и только три – в должности командира танка? Возможно такое? Вполне. Впрочем, вполне возможно и откровенное очковтирательство, банальное многократное завышение своих побед. Кстати, есть сомнения, связанные с именем этого танкиста, фигурирующим в русскоязычных списках асов. Дело в том, что по-немецки оно пишется Uscha – может быть имя, а может быть и сокращение от UnterSCHArrfuhrer.
Однако, в свете вышесказанного, настало время отправить в конец списка и кое-кого еще. Почему, собственно, Курт Книспель возглавляет список немецких танковых асов? Из 168 отмеченных в списке танков в качестве командира машины он подбил только 42. Остальне 126 – как наводчик в экипажах разных командиров, которые даже не попали в этот список. Так что лукавит Куровски, не за недисциплинированность не наградили Книспеля рыцарским крестом, а за то, что он не набрал нужного количества побед в качестве командира танка. Так что и Книспеля мы с пьедестала свергаем!
Кто у нас теперь первый? Отто Кариус со своими «более 150» танками? А может – менее? Этого танкиста уже уличали в некотором преувеличении своих успехов. Впрочем, о Кариусе, Бёлтере, да и о Витмане мы еще поговорим.
Вернемся к списку. Надо сказать, что по большей части он вызывает доверие, так как цифры в основном не круглые, то есть без нулей на конце. Больше всего вопросов к данным типа «более 100». Немцы вообще во время войны легко оперировали круглыми цифрами. Оно и понятно – советских танков было много, на 20 больше, на 20 меньше, какая разница. Характерным в этом отношении выглядит эпизод, описанный в книге М.Брюннера «На танке через ад» и повествующий об одном бое на Никопольском плацдарме в декабре 1943 года.
«Танк – твое оружие!» Немецкий плакат времен Второй мировой войны
«Бронекавалеристы (24-я танковая дивизия была сформирована на основе 1-й кавалерийской дивизии Вермахта, сохранив соответствующие наименования подразделений и воинские звания – Прим. автора) 12-го эскадрона 24-го танкового полка никогда не забудут как они в тяжелый день контратак менее чем за час подбили 28 танков противника, не потеряв ни одного своего. Холодным зимним днем густая пелена тумана покрывала главную линию обороны. 12-й эскадрон под командованием обер-лейтенанта Венцеля получил задачу занять засадную позицию за главной линией обороны. Враг в течение получаса ожидания вел сильный артиллерийский огонь по немецким позициям. Это был верный знак, предвещавший новую акцию противника. Каждый командир исправного танка 12-го эскадрона ждал приказа по радио. Командиры то и дело руками протирали смотровые приборы и прицелы, через которые они наблюдали за местностью и которые постоянно запотевали от дыхания. Медленно туман рассеялся и открыл серо-голубое небо зимнего дня на востоке. Постепенно артиллерийский огонь ослабел. Вдруг в наушниках послышался голос командира: «11 часов. Вражеские танки. Эскадрон, вперед!» Танки сразу же двинулись в направлении высоты, где в своих окопах сидели гренадеры. И что же мы вдруг увидели? Тридцать вражеских танков ехали наискось по отношению к нам на позиции гренадеров. По приказу «Огонь!» каждый из нас знал, о чем идет речь: «Не только стрелять, но и попадать!» С грохотом и скрежетом снаряды попадали в цели. Но вражеские танки и САУ продолжали двигаться на позиции гренадеров. Гренадеры, чувствовавшие себя под нашей защитой, пропустили вражеские танки через свои позиции и начали бой со следовавшей за ними пехотой. Взвод вахмистра Блонски сдержал основной натиск противника и подбил треть вражеских танков. Командир эскадрона заметил, что правый фланг не полностью участвует в бою, поэтому вахмистр А. получил для своего взвода приказ уйти с правого фланга на левый, удлинить его и усилить. Теперь наступающий противник был остановлен сосредоточенным огнем орудий 12-го эскадрона. Из тридцати танков было подбито двадцать пять. Остальные пять стали отступать. Во время отхода удалось подбить еще три танка. Вахмистр А. увидел на левом фланге много стоящих русских танков. Несколько членов экипажей осмотрели их и установили, что два Т-34 еще исправны. В тот день 12-й эскадрон нанес тяжелый удар намного превосходящим силам противника и за 22 дня боев смог довести число подбитых танков до 132».
Надо сказать, эпизод весьма типичный для немецких мемуаров – храбрые и умелые немцы легко перестреляли глупых русских. Однако следует обратить внимание, что немецкий эскадрон (танковая рота) находился в засаде и атаковал внезапно и во фланг – русские танки «ехали наискось». Так что наши танкисты находились в заведомо невыгодных условиях, тем более в бою с Pz. IVH, которыми были укомплектованы эскадроны 24-го танкового полка. Сколько в этом бою участвовало немецких танков, автор не пишет. По штату полагалось иметь в эскадроне 15–20 машин. Удивляет другое, как быстро, можно сказать с ходу, немцы подсчитали атакующие советские танки. Так вот просто глянули и сразу определили – 30! А почему 30, почему не 40 или не 50. А может быть всего 20? И подбили немцы не 27. а только 17? На эти вопросы ответа нет, но червь сомнения точит.
Тем более, что в ноябре 1943 года 24-я танковая дивизия понесла большие потери. К декабрю, например, 2-й батальон 24-го танкового полка практически перестал существовать. Его пришлось расформировать, а 3-й батальон переименовать во 2-й. Об этом, разумеется, М.Брюннер не пишет.
Бальтазар Воль (справа) и Михаэль Витман
Справедливости ради необходимо отметить, что не все данные вызывают сомнение. Взять хотя бы случай с Фрицем Амлингом. Командир штурмового орудия StuG III 3-й батареи 202-го дивизиона штурмовых орудий Фриц Амлинг в ходе боев по отражению советского наступления (операция «Марс») осенью 1942 года в районе г. Болхов подбил 42 советских танка за 48 часов. При этом в первый день ему удалось подбить 24 танка, из них пять – в течение одной минуты. За этот подвиг Ф.Амлинг, разумеется, был награжден Рыцарским крестом.
На первый взгляд эпизод совершенно фантастический. Но это только на первый взгляд. История Второй мировой войны знает немало «героев одного боя» – танкистов, добивавшихся исключительных успехов в одном бою. И в Красной Армии таких тоже было немало. Взять хотя бы Зиновия Колобанова. Он, кстати, 19 августа 1941 года в бою, продолжавшемся чуть более часа, подбил 22 немецких танка. И этот поразительный факт, имеющий документальное подтверждение, включая «разбор полетов» на месте событий, состоявшийся уже в наши дни, ни у кого не вызывает сомнений. Да, действительно, из находившегося в засаде, «закопанного» по башню КВ, с дистанции 150 м можно было подбить 22 немецких танка. Тем более, что типаж их неизвестен, а значит там могли быть не только Pz.IV, например, но и легкие Pz.II и даже Pz.I (командирские были точно).
Такие же выводы вполне применимы и к случаю Ф. Амлинга. Он воевал на приземистом малозаметном штурмовом орудии StuG III. Вполне вероятно, что это была машина модификации F, вооруженная 75-мм пушкой с длиной ствола в 43 калибра. Результат боя только подтверждает это предположение. Надо иметь в виду, что немцы находились в обороне, а с учетом тактики действий штурмовой артиллерии успех Амлинга при всей его исключительности вовсе не воспринимается как фантастический.
Кстати сказать, объединение в одном списке танкистов и самоходчиков не совсем корректно. Исключение можно сделать лишь для штурмовой артиллерии. Хорошо бронированные машины изначально предназначались для поддержки пехоты (отсюда и их название) и лишь с течением времени превратились в главное противотанковое средство Вермахта. Кроме того, в конце войны «штуги» часто поступали на вооружение танковых частей вместо танков по причине нехватки последних. По этой же причине в общем списке можно учитывать такие САУ как Jagdpanzer IV и Jagdpanther, тем более, что их было не так много. В конце концов, именно на эти машины, а также на истребители танков Hetzer, пересели в конце войны многие танкисты.
Но вот что касается самоходок типа Nashorn, то их включение в подобные списки вряд ли оправдано, как и других боевых машин, относившихся к классу так называемых «самоходных лафетов». То же самое можно сказать и о формально не принадлежавших к нему самоходках семейства Marder. Штурмовые орудия хотя бы могли воевать по танковому, а эти машины были артиллерийскими установками, пушками на самоходном гусеничном шасси и не более того.
Pz.IV Ausf.H с полным комплектом бортовых экранов и «циммеритным» покрытием
Следует обратить внимание и на то, что 32 танкиста из приведенного списка воевали на «тиграх» или в том числе на «тиграх», включая и «королевские». То есть, они воевали на машинах в наилучшей степени, по сравнению со всеми другими танками Второй мировой войны, приспособленных для уничтожения себе подобных. Так что высокая результативность этих танкистов сама по себе не должна вызывать слишком большого удивления. Так, например, действительно высококлассный наводчик Курт Книспель, воюя полтора года на Pz.IV подбил только 12 советских танков. Все остальные его победы были одержаны на «Тигре» и «Королевском тигре». Не мог похвастать успехами, воюя на Pz.38(t), и Отто Кариус, скорее наоборот. Судя по его воспоминаниям свой боевой счет он открыл только на «Тигре». Примерно аналогичная картина и у многих других немецких танкистов-асов.
Поскольку речь зашла о типах танков, на которых воевали немецкие танкисты, то необходимо поговорить и о типах танков, которые они зачисляли в списки своих побед. На первый взгляд – какая разница? Ну, подбили и подбили! Однако, не все так просто. Совершенно очевидно, разные танки имели неодинаковую боевую ценность, и усилия для их уничтожения нужно было потратить разные. Судя же по воспоминаниям немецких танкистов и описаниям боевых действий на Восточном фронте, они имели дело исключительно с Т-34 и КВ в первой половине войны и с Т-34–85 и ИС-2 – во второй. Что касается последних, то в целом это верно, а вот в части первых – не совсем. Ни в 1941, ни в 1942 годах Т-34 и КВ не составляли большинства в советских танковых соединениях. Но этот факт не находит своего подтверждения в победах немецких танкистов.
Боекомплект 76-мм выстрелов в танке Т-34 часто детонировал. У этой машины, сгоревшей на Курской дуге, взрывом боекомплекта не только сорвало башню, но и оторвало по сварке ее крышу, а также сорвало крышку люка механика-водителя.
Книспель, например, в 1941 году подбил 7 танков. Каких? Если судить по описаниям Куровски – сплошь Т-34 и КВ. Однако 12-я танковая дивизия, в которой служил Книспель, впервые встретилась с этими танками в начале ноября 1941 года во время боев под Тихвином. Причем из противостоявших немецкому 39-му моторизованному корпусу примерно 250 советских танков только 7 были КВ и 22 – Т-34. Все – в 46-й танковой бригаде. Кстати сказать, на вооружении 12-й танковой дивизии в основном находились легкие танки Pz.38(t). Число Pz.IV по штату не превышало 30 единиц, а к ноябрю 1941 года их было и того меньше. Но почитаешь Куровски и приходишь к выводу, что все Т-34 и КВ ползли исключительно на танк Книспеля, ну, в крайнем случае, на его взвод, как будто у них там медом было намазано. Получается, что 100 % подбитых Книспелем, а точнее экипажем фельдфебеля Фендезака, наводчиком в котором и был Книспель, советских танков – это Т-34 и КВ, в то время как в советской танковой группировке под Тихвином их было не более 12 %. Остальных танков немецкие «историки» не видят в упор. Ясное дело, подбить Т-34 или КВ было престижно, особенно в 1941 году, а всякую мелкую шелупонь типа БТ-7 или Т-26 можно и не заметить. Но ведь даже в упомянутой выше 46-й танковой бригаде танки Т-26 составляли почти половину! Можно, конечно, подбить Т-26 или БТ, а сказать, что подбил Т-34. Кто будет разбираться? Если подсчитать все Т-34 и КВ, «подбитые» немецкими танкистами под Тихвином, то их хватит на пару полнокровных дивизий!
Аналогичная картина наблюдалась и в дальнейшем. Почти исключительно с Т-34 и КВ воевали Витман, Кариус, да и все прочие германские асы. А ведь в 1941–1942 годах эти танки не составляли большинства в Красной Армии. Танковый парк был очень разношерстным. Помимо средних и тяжелых машин в войска в больших количествах поступали легкие танки Т-60 и Т-70, несколько типов ленд-лизовских танков, немало имелось и старых машин Т-26 и БТ. Так, например, в составе танковых частей и соединений Западного фронта по состоянию на 16 ноября 1941 года имелось 27 танков КВ, 113 Т-34 и 370 легких танков различных типов – Т-26, БТ, Т-40 и Т-60. Вероятность встречи с КВ, например, составляла 5 %, не превышая их «удельного веса» в войсках Западного фронта. На деле же она была еще ниже.
Фриц Амлинг
Штурмовое орудие StuG III Ausf.F/8
Подобную картину можно наблюдать и во всех операциях 1942 года. Так, в боевом составе танковых частей Южного фронта по состоянию на 1 июля 1942 года (начало операции «Блау» – немецкого летнего наступления на южном фланге Восточного фронта) насчитывалось 45 танков КВ, 42 Т-34, 29 БТ, 12 Т-26, 59 Т-60, 6 огнеметных ХТ-26 и даже 5 плавающих танков Т-37, уже довольно экзотических для 1942 года. Кроме того, в составе 2-го резервного танкового батальона имелись одна «Матильда» и один «Валентайн». Таким образом, КВ и Т-34 составляли только 40 % танкового парка фронта. Тут, однако, можно возразить – Южный фронт не находился на направлении главного удара немцев, танковый парк его был относительно небольшим и комплектовался, так сказать, по остаточному принципу. Что же, отчасти это верно. Боевой состав 5-й танковой армии генерал-майора А.Лизюкова выглядел несколько иначе. В трех ее танковых корпусах имелся 641 танк – 83 КВ-1, 228 Т-34, 88 «Матильд» и 242 Т-60. Таким образом, танки Т-60 составляли 38 % от общего количества боевых машин армии, но немецкие танкисты в своих воспоминаниях их так и не заметили. А ведь по штату, действовавшему с июля 1942 года, в советской танковой бригаде полагалось иметь 32 танка Т-34 и 21 танк Т-60 или Т-70, в отдельном танковом полку механизированной бригады – 23 Т-34 и 16 Т-60 или Т-70. То есть легкие боевые машины составляли порядка 40 % танкового парка Красной Армии. Подобная ситуация сохранялась вплоть до конца 1943 года, так как штат танковой бригады, по которому она стала однородной и насчитывала 65 танков Т-34, был введен только в ноябре 1943-го.
Истребитель танков «Насхорн» на огневой позиции. Восточный фронт, конец 1944 года.
Горящий легкий танк Т-26. На заднем плане – подбитый тяжелый танк КВ-1. Восточный фронт, 1941 год
Количество танков Т-34 превысило половину танкового парка Красной Армии только летом 1943 года. Так, например, в танковом парке Центрального и Воронежского фронтов во время Курской битвы Т-34 составляли уже 62 %. Это утверждение легко проиллюстрировать на примере 29-го танкового корпуса – участника Прохоровского сражения. В атаке 12 июля 1943 года участвовало 212 его боевых машин: 122 Т-34, 70 Т-70, 11 СУ-122, 9 СУ-76. Потери в тот день корпус понес весьма значительные. Они составили 149 машин – 95 Т-34, 35 Т-70, 1 °CУ-122 и 9 СУ-76. Всего же, танки Т-34 составляли 57 % танков, принимавших участие в атаке, и 63 % потерь. Но, опять-таки, на качественных показателях побед немецких танкистов это почти не отразилось.
В этом плане куда честнее просто указывать количество подбитых машин, не акцентируя внимания на их типе, который не всегда можно было сразу определить. Возвращаясь к рассмотренному выше отрывку из воспоминаний Михаэля Брюннера, позволительно спросить – число танков он определил сразу, а тип? Если только глянул и сразу подсчитал – 30, то мог бы сказать и какого типа. Только Т-34 – сомнительно! Это был декабрь 1943-го, танковые бригады еще не успели перейти на новые штаты и в том бою вполне могли участвовать и танки Т-70. Но об этом автор почему-то не пишет. Очевидно, не разглядел, как не разглядели и его коллеги 14 тысяч, выпущенных в 1941–1943 годах танков Т-60 и Т-70. И это притом, что эти машины были, образно выражаясь, «мальчиками для битья» – их реальная боевая ценность была невелика. Но, видимо, как-то несолидно, воюя на «Тигре», записывать в свой боевой счет Т-60, другое дело если «повысить их в звании» до Т-34 или КВ.
Некоторую несуразность в этом вопросе видимо понимают и сами немцы. Ничем другим как попытками немецких историков разнообразить перечень подбитых советских машин можно объяснить «появление» в 1944 году танков КВ-2 или Т-28. Ни того, ни тем более другого, в войсках и в помине не было, как не было и тяжелых танков ИС-3. Об участии последних в боях в Венгрии зимой 1945 года с постоянством достойным лучшего применения продолжают писать отдельные зарубежные авторы.
Все сказанное выше по поводу качественной составляющей побед немецких танкистов на Восточном фронте применимо и к Западному фронту. В Африке танкистов-асов как-то не наблюдалось, а вот в боях в Италии и Северо-Западной Европе многие танкисты из списка поучаствовали. Однако, к ним имеются те же вопросы, что и к их коллегам на Восточном фронте.
В боевом дневнике «Тигра» Вили Фея, например, фигурируют только «кромвели», «черчилли» и «шерманы». Обилие «черчиллей» можно объяснить тем, что в Нормандии 102-й тяжелый танковый батальон СС вел бой с 31-й армейской танковой бригадой, укомплектованной машинами этого типа, которых в британских войсках в целом было немного. Не много было и «кромвелей», поскольку большинство машин в английских, канадских и польских соединениях, не говоря уже об американских, составляли «шерманы». Тем не менее, сводить все потери союзников только к этим трем «престижным» типам нельзя. Ведь были еще и легкие «стюарты», которых немецкие танкисты «не видят» так же, как «не видели» Т-60 и Т-70. Достаточно сказать, что к августу 1944 года в американских войсках в Северо-Западной Европе насчитывалось свыше 1000 «стюартов». В основном это были машины модификации М5А1. Им пришлось нелегко в живых изгородях Нормандии. Даже будучи оснащенными специальными устройствами для их преодоления, легкие танки часто застревали – не хватало мощности – и становились легкой добычей немецких танковых пушек и противотанковой артиллерии. В отличие от американцев, англичане помимо М5А1 применяли в боях на Европейском континенте машины модификации М3А3 и даже М3А1.
Осенью 1944 года в американские и английские войска в Европе начали поступать новые легкие танки М24, вытесняя из боевых частей устаревшие «стюарты». Боевой дебют новых танков состоялся во время сражения в Арденнах в декабре 1944 года. Эти бои показали, что ни по вооружению, ни по бронированию М24 не может тягаться с немецкими танками.
Подбитые советские легкие плавающие танки Т-40. 1941 год
Английский танк «Валентайн», подбитый на подступах к Москве. Ноябрь 1941 года
Следует отметить, что на вооружении батальонов истребителей танков армии США и противотанковых подразделений британской армии состояло около 2 тысяч САУ «Вульверин», «Слаггер» и «Ахиллес», внешне, особенно издали, очень похожих на «Шерман», но существенно слабее бронированных, хотя и сильнее вооруженных.
Словом, и при описании побед над танками союзников немецким танкистам и историкам следовало бы быть объективней. Если подбили «Стюарт», то так и писать: «Стюарт», а то все «Шерман», да «Черчилль». Скромнее надо быть, господа!
Однако настало время подвести некие промежуточные итоги. Что же мы имеем в результате анализа (пусть даже в первом приближении) статистики побед германских танковых асов? Выводы можно сделать следующие:
1) указываемое в мемуарной литературе и послевоенных исследованиях число побед немецких танкистов базируется либо на боевых донесениях, либо на личных воспоминаниях;
2) боевые донесения фронтовых частей подвергались сомнению немецким же командованием еще в годы войны;
3) в ряде случаев указанное число побед ничем (или никем) не подтверждено, приведено уже после войны и, скорее всего, не соответствует действительности;
4) имеет место двойной счет, когда одни и те же победы засчитаны и командиру танка и наводчику;
5) объединение в одном списке танкистов и самоходчиков не совсем верно, в крайнем случае, возможно объединение танкистов и членов экипажей штурмовых орудий;
6) в большинстве случаев типаж подбитых танков в немецких донесениях, отчетах и, особенно, в послевоенных исследованиях указывается весьма произвольно.
Это, так сказать, общие выводы. Подвести итоги боевой деятельности конкретных танковых асов мы попытаемся в следующей главе.