Страшная новость
– Дерь-мо! – за дверью так пронзительно крикнули, что Лина застыла в ванной с полотенцем в руке. Ну ничего ж себе! Дело идет к полуночи, в это время постояльцы отеля более-менее соблюдают тишину. А тут кто-то оглушительно вопит по-немецки, да и словечки еще те выбирает…
«Кто-то из пожилых немок, наверное, перепил в баре и теперь скандалит, – решила Лина…. Однако странно… Они с детства все такие законопослушные и воспитанные… Ни за что не станут кричать в неурочное время, особенно в таком, судя по голосу, почтенном возрасте».
– Дерь-мо! – не унимался пронзительный старушечий голос. – Все дерь-мо! Жизнь – дерь-мо, смерть – дерь-мо. Судьба дерь-мо! Это же надо! Поехать на отдых и умереть!..
– О, Господи, замолчите! – закричал другой женский голос за дверью уже по-английски. Лина не выдержала и осторожно приоткрыла входную дверь. В другом конце коридора бегала из угла в угол пожилая сухопарая немка. Однако рыдала не она. Всхлипывания слышались где-то рядом. Лина осторожно заглянула в маленькую нишу за открытой дверью. В кресле у окна, свернувшись клубочком, горько плакала маленькая женщина в красной курточке, наброшенной на голубую ночную рубашку в белый горошек. Дама отвела от лица промокшую насквозь салфетку, и тут Лина узнала Анн.
– Что случилось? – зачем-то поинтересовалась она, хотя ясно было, что ничего хорошего…
– Тони, – прорыдала Анн, – Его больше нет. Вы не могли бы, дорогая, принести мне воды и носовой платок?
– Это какая-то ошибка, – неуклюже попыталась утешить даму Лина, подавая воду и рулон туалетной бумаги, потому что ни один носовой платок в мире с таким потоком слез не справился бы, – потерпите, Анн, пожалуйста, сейчас приедет врач и окажет Тони первую помощь.
– Нет! Никто и ничто ему уже не помогут. Я точно знаю, он мертв. У меня, к сожалению, есть горький опыт: так же умер мой первый муж, – сказала Анн, внезапно перестав рыдать. Она посмотрела на Лину круглыми, полными ужаса глазами.
«Ну ни фига ж себе – опыт, все мужья у нее умирают одинаково», – подумала Лина и невольно взглянула на Анн с опаской.
– Дерь-мо! – пожилая немка продолжала бушевать в коридоре. Она непрестанно повторяла свое любимое слово и оттягивала воротничок желтой кофты, словно он душил ее. Лину тронуло, что старушенция так горько оплакивает совершенно незнакомого ей человека – словно плакальщицы где-нибудь в глухой деревушке на Рязанщине или на Тамбовщине. Тетя из Белоруссии когда-то вот так же безутешно рыдала на похоронах Лининого отца, которого видела едва ли пару раз за всю жизнь. Немка, похоже, такая же отзывчивая, умеет сострадать и жалеть, как любая баба в нашей деревеньке. Другие-то постояльцы отеля даже не подумали выглянуть в коридор.
«Вот уроды! Слышат ведь, как у них под носом вопят и рыдают на двух языках, – с раздражением подумала Лина, – однако трусливо прячутся по своим норам. Не желают, видите ли, портить отпускное настроение. Лишь эта немецкая старушка приняла участие в совершенно незнакомой женщине, к тому же иностранке».
– Вдове надо помочь собрать бумаги, а я не говорю по-английски, – внезапно спокойно и даже как-то буднично объявила немка.
– Да погодите же вы с формальностями, пока не до бумаг, – отмахнулась Лина от настырной старушенции.
– Бу-ма-ги! До-ку-мен-ты! – по складам повторила немка, свирепо глядя Лине в глаза. Лине пришлось послушно кивнуть. Как тут поспоришь, если слово «бумаги» и. тем более, «документы» имеет для немецкого уха столь магическое значение! К тому же от пожилой дамы изрядно разило бренди. Похоже, она, как и Тони, неплохо «отдохнула» в баре.
– Мне кажется, вы, дорогая, больше всего нуждаетесь в полноценном сне! Пойдемте, я провожу вас в вашу комнату, – предложила Лина немке как можно ласковее, нимало не надеясь на успех. Однако пожилая фрау, осознав, что «эта странная русская» уже не спорит «насчет бумаг и документов», внезапно обмякла, всхлипнула и кивнула в знак согласия.
Едва Лина отвела старушку под локоток в ее номер, как в конце коридора послышалось цоканье дамских каблучков. Миг – и перед Линой и Анн предстала молодая энергичная докторша с высокой грудью и пышной гривой каштановых волос. Настоящая болгарская красавица. Не хуже стандартных «моделек» из телевизора.
– Вы вдова? – спросила докторша Анн по-английски, и та при слове «вдова» зарыдала еще сильнее. Однако все же ухитрилась сквозь рыдания внести поправку:
– Тони был моим бой-френдом. Мы жили отдельно, но часто встречались. У меня прекрасные отношения с «экс»… – Ну…с экс-женой, и двумя его дочками.
– Откуда вы прибыли? – продолжила допрос врачиха, достав из сумочки толстую тетрадку.
– Из Бирмингема, – прорыдала Анн.
– Покойный употреблял алкоголь? – профессионально поинтересовалась докторша и вдруг … незаметно подмигнула Лине:
– Да что это я глупости спрашиваю! Из Бирмингема – да что бы и не пил! Они там все «квасят» будь здоров! – пробормотала она под нос по-английски.
– Похоже, все английские пьяницы и впрямь съехались в наш странноприимный домик под названием «Пальма», – поддакнула Лина врачихе по-русски.
– Все пьют, однако же, никто не умирает, – поправила ее докторша теперь тоже по-русски, но с приятным южным акцентом. Было заметно, что она обрадовалась родной славянской речи. Более того, врачиха заметно повеселела. – Представляете, – продолжила она, еле сдерживая хихиканье, – это мое первое дежурство на Золотых песках.
Лине это искрометное веселье показалось довольно неуместным, однако она тактично промолчала. Зато собеседница, то и дело прыская, продолжила оживленно трещать на смеси русского и болгарского.
– Вообще-то я работаю, в Варне, в серьезной клинике, устаю, как собака, вот и ушла в короткий отпуск, – вещала докторша, – решила отдохнуть на Песках и немного подзаработать. Вот дура наивная! Покой здесь только снится. Когда подвернулось дежурство на «Скорой», сутки через трое, я так обрадовалась! Надеялась, напрягаться не придется, курорт как-никак. И, представьте себе, – докторша даже «хрюкнула», захлебнувшись от нервного смеха, – сегодня мое первое дежурство… В общем, клево неделька начинается, правда?
– Простите, как вас зовут? – поинтересовалась Лина, чтобы хоть на пару секунд прервать приступ ее неудержимого веселья. Впрочем, хохотушка в белом халате, как оказалось, тоже была непрочь познакомиться. Она уютно расположилась в кресле, пристроила тяжелый докторский чемоданчик у ног и, по-видимому, собиралась весело скоротать рабочее время.
– Доктор Карпова, – представилась она, отметая возможную фамильярность. – А вы кто по профессии? – тоже из вежливости поинтересовалась она.
– Педагог, музыкант и одновременно писатель, – скромно, но с достоинством сообщила Лина. В эту самую минуту администраторша отеля попросила Анн вернуться в ее комнату для описи вещей, и докторша наконец-то дала волю смеху, буквально распиравшему ее.
– Ха-ха-ха! Ну ничего же себе! – заливалась она. – Русская писательница! Не ожидала! Это мне для полного комплекта! Ну, что называется, повезло так повезло! А вы не могли бы дать мне визитную карточку?
Лина нырнула в номер и вынесла карточку, а также болгарский литературный журнал с ее рассказом, как будто специально для этой странной «презентации» подаренный издательницей Елкой два дня назад.
– Ну да, конечно, что-то слышала о вас по телевизору, – на всякий случай проявила докторша «осведомленность». Масштабы Лининой известности на Балканах были явно преувеличены, но она скромно промолчала. Однако как всякий писатель не упустила приятной возможности поболтать о своем творчестве:
– Между прочим, я еще и детективы пишу.
– А, ну тогда вам исключительно повезло: вы оказались в нужное время в нужном месте, – вновь заливисто расхохоталась докторша и кокетливо откинула со лба прядь каштановых волос. – Сейчас сюда прибудет бригада из Варны, – заговорщицки захихикала она, – судебный медик и следователь, а с ними – только не пугайтесь! – «труповозка». В общем, я организую вам «знакомство с материалом» в лучшем виде. Не сомневайтесь, госпожа писательница! Наконец-то вы узнаете предмет, о котором пишете.
– Может, лучше не надо, – засомневалась Лина. И невольно поежилась, зябко кутаясь в кофточку.
– О, только не отказывайтесь! Уверяю, вам будет очень-очень интересно, – заверила ее докторша, по-прежнему задорно хохоча.
В конце коридора раздались шаги. Судя по ним, народу в «Пальму» прибыло немало. Да, докторша как в воду глядела. Это были полицейские из Варны. Целая делегация, человек пять. Еще бы! Смерть иностранца на курорте – событие не только чрезвычайное, но и весьма хлопотное. Профессионалы почуяли некое оживление. В скучных рабочих буднях, заполненных карманными кражами у туристов да мелким мошенничеством в магазинах, наконец-то замаячил самый настоящий труп.
Группу возглавляла судебный медик – невысокая дама в брючном костюме. Своим длинным носом и черно-белым пиджаком она напоминала сороку. За дамой следовал грузный молодой человек в очках и с пухлой папкой под мышкой – ну вылитый ученый филин!
«Вот это птичья стая! Вообще-то нынче сюда должны были слететься не сороки и филины, а чайки…или грифы», – мрачно подумала Лина.
Однако важный вид всей этой «птичьей» команды отнюдь не нарушил веселого расположения докторши.
– Представляете, коллеги, «наш» труп весь в татуировках и в пирсинге! – доложила прибывшим доктор Карпова, буквально давясь от нервного смеха. – А еще … в отличие от нас с вами, покойный проводил время на Песках с огоньком. Хлестал в баре виски с пивом – будь здоров! Ну, как в последний раз. Во всяком случае, так его подруга Анн утверждает. И при этом еще жарился на солнце.
Бригаде мгновенно передалось веселое настроение доктора Карповой. Официальные лица переглянулись и от души прыснули в ладони, словно птицы захлопал крыльями на деревьях.
– Ой, коллеги, раз уж мы тут все встретились, покажу-ка я вам мою доченьку, – хохотнул «филин» и продемонстрировал всем на экране мобильника своего пухлощекого и глазастого «филиненка».
– Прелесть, лапочка! – защебетали дамы.
– Между прочим, коллеги, я еще не закончила доклад! – продолжила докторша тоном Деда Мороза на елке, приготовившего детишкам главный сюрприз. – Вас тут писательница ждет-поджидает. Из России. Между прочим, детективы пишет.
Делегация буквально покатилась со смеху. Лине ничего не оставалось, как встать и поклониться всей честной компании, словно они и впрямь находились на детском утреннике, а не в двух шагах от покойника. «Филин» как-то боком отскочил в сторонку и резко пригладил торчащие волосы (Лина подумала – «перья»), словно его вот прямо сейчас будет снимать федеральный канал телевидения. А «сорока» плюхнулась в кресло, которое ей почтительно уступила доктор Карпова, и чинно сложила «крылышки» на коленях. На лице судмедэкперта было написано удовлетворенное любопытство. Мол, наконец-то хоть какое-то разнообразие в жизни…
– На этой работе становишься циником и фаталистом, – призналась мадам судебный медик с саркастической усмешкой. – Лишь со смертью детей я до сих пор не могу смириться, остальные смерти давно уже не трогают мое все повидавшее сердце. Правда, в нашем случае, к сожалению для вас, все элементарно. Вот так-то, госпожа писатель! Для детектива, увы, этот банальный сюжетец не подойдет. Нет криминала. Вообще никакого. У покойного просто было больное сердце.
«Филин», видимо, решил, что в ходе «интервью с российской писательницей» его несправедливо «задвинули», клюнул носом и на всякий случай спросил:
– Вам ничего не показалось здесь подозрительным, госпожа туристка?
– Нет, – честно призналась Лина. – Наверное, просто пробил час Тони. Кстати, этот англичанин ушел в мир иной не в самом плохом месте и не в самое плохое время. Умереть на курорте у моря, рядом с любимой женщиной… Согласитесь, господа, это не так уж и плохо.
– Зато у этой «любимой женщины» теперь будет много проблем, – встряла дама судебный медик. – Неизвестно еще, какая у этого любителя алкоголя и солнца была страховка…
«Бедная Анн, – подумала Лина, – только что любимый человек умер у нее на руках, а ей надо еще о какой-то дурацкой страховке думать и на бестактные вопросы отвечать. Неужели нельзя отложить все формальности хотя бы до завтрашнего утра?»
Появилась заплаканная Анн. Она наспех переоделась в брюки и футболку и безуспешно пыталась взять себя в руки. Слезы по-прежнему текли у нее из глаз рекой. Бригада задала ей для проформы несколько вопросов, погрузила завернутое в простыню грузное тело Тони на носилки и стремительно уехала. Словно птичья стая внезапно снялась с поля и улетела, гомоня в вышине. До Варны путь неблизкий, а «милицейские», похоже, рассчитывали поспать хотя бы пару часиков перед рассветом.
Лина и Анн остались одни. Молчание длилось почти минуту. Наконец Анн молча взглянула на Лину, а потом на ее дверь:
– Можно я переночую в вашем номере? – прошептала она.
– Ну, конечно, о чем речь, – кивнула Лина. – В моем номере как раз есть свободная кровать. Через неделю, надеюсь, на ней окажется мой муж Петр. А сейчас она пустует. Берите зубную щетку, ночную рубашку, – и быстро ко мне.
Женщина замялась, затем привстала на цыпочки и зашептала Лине прямо в ухо:
– Погодите. Вначале давайте зайдем в наш номер. Я одна боюсь. Нам надо спрятать кое-какие ценности.
– Что-что спрятать? – не сразу поняла Лина.
– Ну, Тонины украшения. Там, на тумбочке остался, наверное, целый килограмм серебра. Всякие там кольца с черепами, цепочка с крестом, серьги… Утром горничные придут убирать номер, увидят все эти побрякушки – и… кто знает. Вдруг в суматохе что-нибудь стащат? Я бы не хотела, чтобы Тонины дочери думали, будто я что-то «под шумок» присвоила.
– Ну, пойдемте, раз вы мне доверяете, – согласилась Лина, – а то уже, между прочим, два часа ночи.
На тумбочке лежали медицинский ингалятор, перстни Тони и его тяжеленный серебряный крест.
«Наверное, санитары сняли с тела, когда увозили в морг», – подумала Лина и невольно поежилась.
Анн запихнула тяжеленное наследство несчастного рокера в огромный чемодан, заперла багаж на замочек, и они наконец-то отправились спать.
Лина выключила свет, женщина легла на свободную кровать, но, похоже, поспать им в ту ночь было не суждено.
– Анн, бедняжка, как ты там сейчас, одна, в чужой стране? – то и дело кричали из ее мобильника английские родственники так громко, словно находились не в Бирмингеме, а в этом же номере. Особенно усердствовала с соболезнованиями «экс», то бишь бывшая жена Тони.
– К счастью, я не одна. Со мной Лина, русская дама из соседнего номера. Представляете, она почему-то хочет спать, – отвечала всем Анн, стараясь говорить шепотом, но то и дело срывалась на плач. Лина, оставив надежду задремать, взглянула на часы. Три часа утра.
– Лина, ты не спишь? – спросила Анн как раз в ту минуту, когда «русская дама» наконец-то ненадолго забылась сном…
– Нет, Ань, а что? – откликнулась Лина по-русски. В ответ последовало молчание. Лина окончательно проснулась и усилием воли «включила» в голове английский.
– Должна тебе сказать одну вещь, – прошептала Анн. – Ты знаешь, Лина, Тони перед отъездом заказал свои похороны.
– В каком смысле? – обомлела Лина.
– Ну, в самом прямом. Оплатил в похоронном бюро, – уточнила Анн. – Полностью. Все расходы на церемонию и погребение. Понимаешь, с первой женой он давно разъехался, дочери живут отдельно, мы с ним официально не расписаны. Он знал, что у него больное сердце. Одним словом, Тони хотел, чтобы, когда его не станет, все прошло гладко.
– Ну, вот, теперь все точно пройдет гладко. Ну, я имею в виду, как он хотел, – сонно пробурчала Лина.
– К сожалению, не так уж и гладко, – вздохнула Анн.– Лучше бы он меньше пил и оплатил дорогую страховку! Его полис совсем дешевенький и не предусматривает вывоз тела. Родственники пообещали срочно перечислить деньги. Нет, все-таки хорошо, что мы с ним так и не расписались…
– Выходит, зря Тони оплатил обратный билет, – почему-то подумала Лина, засыпая, – лучше бы на страховке не экономил. Кстати, что им всем так далась эта страховка? Ясно же, что ни один полис не покроет расходы, если смерть настигнет туриста за границей. Наверное, неплохо зарабатывают здешние фирмы, решающие подобные невеселые проблемы…
Додумать эту мысль Лина не успела, провалилась в сон. Ей приснился большой похоронный венок, украшенный по российской провинциальной моде яркими бумажными цветами и лентой с надписью кириллицей: «Тони от родных».
Из ночных кошмаров ее вновь вырвало бледное привидение в голубой ночнушке.
– Я чую, его душа находится где-то рядом, – объявила Анн жутким «загробным» шепотом. – Тони дает мне четкие указания, что и как делать. Сейчас он просит меня пойти в наш номер – собирать вещи и готовить нужные бумаги.
«Бу-ма-ги! До-ку-мен-ты!», – вспомнила Лина наказ старой немки и с чувством выполненного долга наконец уснула.
– Ну как, удалось поспать хотя бы часик? – ночная дежурная посмотрела на Лину с искренним сочувствием.
– Если честно, не очень, – призналась Лина. Она взглянула в огромное – от пола до потолка – окно в холле. На пляже уже рассвело, и курортная жизнь текла своим ленивым чередом.
– Вас уже Гизела искала, – доложила дежурная. – Она еще вчера с вечера какую-то Лину требовала. Я не сразу поняла, что это вы и есть. Но потом дала ей отпор, сказала, что вы такая же туристка, как и все, и имеете право на отдых. Для подобных несчастных случаев на курорте, мол, имеются специальные люди, которые получают за это неплохую зарплату. Но старая перечница до сих пор не унимается.
–Кто-кто не унимается? – не поняла спросонья Лина.
–Ну, Гизела, вчерашняя немка, которая первая убедилась, что Тони мертв.
– Странно… – удивилась Лина. – Что ей от меня надо?
– А, вы еще не поняли? – усмехнулась дежурная. – Гизеле нужен в этой истории свой «нутряк». Ну, то есть человек, оказавшийся одним из действующих лиц. Это необходимо ей для того, чтобы быть в курсе событий. Фрау ведь не говорит по-английски. А вас немка запомнила еще с прошлого года. Она знает, что вы общались с англичанами и к тому же говорите по-немецки. Значит, расскажете ей все-все подробности этой жуткой истории. Должна же она хоть как-то «развлекаться» на этом курорте. Немка специально кричала у вас под дверью в надежде выманить вас в коридор, потому что стучать в чужой номер немецкое воспитание не позволяет.
– Ну, ничего ж себе! – удивилась Лина, – честно говоря, мне кажется, что я ее не встречала в «Пальме» до вчерашнего дня…
– Вы не знаете немецких старушек! – расхохоталась дежурная. – Зато она вас прекрасно помнит. Они тут вообще все видят и всех знают.
«Ну, совсем, как бабушки в моем доме», – проворчала Лина.
– Эти старые перечницы отлично помнят, какой любовник был у хозяйки нашего курорта пять лет назад и из какой он страны притащился в Болгарию, – продолжала администраторша, – хотя я сама ничего подобного не знаю и знать не хочу, потому что желаю спать спокойно. А они уж так приучены с детства – везде и за всеми шпионить. Не сомневайтесь: на вас они давно пухлое «досье» собрали. Теперь Гизела не отстанет от вас пока не выведает все подробности вчерашней ночи до мельчайших деталей.
«Фигушки ей, а не подробности, сил моих больше нет вспоминать этот жуткий случай. В конце-концов я заслужила отпуск», – подумала Лина и, чтобы скрыться от немецкой «Маты Хари» восьмидесяти лет от роду, потащилась на пляж.